чернила на пальцах

Сонхун просыпается от странных звуков и каких-то касаний на голой коже. Переворачивается на спину, трёт сонные глаза, пытается придти в состояние функционирования хотя бы немного. Вроде бы да, но вроде бы нет. – Доброе утро. Ники целует его в плечо, смотрит нежно-нежно, пальцами проводит по ключицам. Пак невольно улыбается, разглядывая такого обнажённого и ластящегося младшего.  – Доброе.  Нишимура тянется к заспанному лицу, едва ли губами в губы, затем щека к щеке. Сегодня всё как-то трепетно и осторожно. Однако статус их отношений так и повисает в воздухе большим вопросительным знаком. Уточнить — не уточняют, боятся оба услышать не то, неприятное, испепеляющее. Разве такое возможно? – Сколько времени? – Одиннадцать. Сонхун лицом к младшему, хочется поставить момент на стоп, чтобы время замерло или шло медленнее. Хотя бы разок. – Мне нравится загрузка на солнечном сплетении. Нишимура приспускает одеяло, выставляет на показ смуглую кожу, а руки Пака тянутся к татуировке. Трогает, обводит по кругу, чуть скребёт ногтём. Не может насмотреться, налюбоваться. – Щекотно, хён. Ники перехватывает чужие пальцы, подносит к губам и целует. Сонхун вот-вот задохнётся от происходящего этим утром. К нему никто и никогда с таким трепетом не относился и тем более не целовал пальцы.  – Ты не похож сам на себя. – Моя скрытая сторона. Они продолжают касаться друг друга, посмеиваться в приоткрытый рот, шептать глупости на ухо и много-много смотреть. Всё так непривычно, что сердце делает тройное сальто. Вот-вот разлетится на сотни мелких кусочков. У Сонхуна были отношения длинной в месяц, но в них никогда не было такого. Гуляли иногда по вечерам, рубились в приставку, могли поцеловаться, когда гормоны бушевали. Сильная тяга даже не снилась, лишь желание тусоваться вдвоём. Красивое лицо, комфорт, который явно был на дружеском уровне, некое изучение себя и самих отношений. Не плохо, но и не замечательно. Скорее, просто нормально.  Ники в своих отношениях продвинулся немного дальше. Ночёвки, которые заканчивались совместной дрочкой, но ни разу ртом и проникновением. Подростковый возраст давал о себе знать, хотелось всего и всякого, но и в омут с головой не удавалось. Может, к лучшему, наверняка не узнаешь.  – Надо спускаться.  – Надо. *** Домой возвращаются около четырех вечера; спасибо Чжихо, который согласился отвезти ребят домой, чтобы те не тряслись в автобусе и успели отдохнуть с дороги перед завтрашним днём. Студенческая жизнь сама себя не отменит и не перенесёт даже на день. Пора вводить данную функцию. Хотя бы лимитированную версию. Еду готовить сил нет, решают заварить рамён. Быстро, эффективно и вкусно. Ники первым ныряет за стол, кладёт голову на сложенные руки.  – Устал? – Жду, когда хён накормит меня. Сонхун ставит тарелку перед чужим расслабленным лицом, а сам садится напротив. Кушают неторопливо в тишине, ни слова между. Каждому думается о чём-то своём. Только ногами соприкасаются под столом, улыбаются после этого еле заметно. Без звуков и слогов тоже уютно. Посуда остаётся на Ники, а старший идёт в душ. Стоя перед зеркалом, Сонхун замечает след от зубов на плече; Нишимура перестарался. Узел скручивается, опускается вниз живота, словно пробьёт все внутренности. Приятно. Смывать следы поцелуев и общей слюны не хочется, но что-то внутри кричит о том, что всё повторится несчётное количество раз. Намыливая тело, Сонхун слышит какой-то щелчок или стук. Разворачивается, а там Ники стоит, оперевшись на дверь. Глазами обводит мокрый торс, впивается в шею, но не двигается. – Тут занято, подожди в комнате. – Хочу тебе помочь. Можно? В смысле помочь? То есть подойдёт и начнёт мыть Пака? Руками и мочалкой, даже в самых таких местах, которые на постоянной основе скрыты от чужих глаз? Это странно. Точнее необычно и непривычно. Последний раз Сонхуна мыла мама, когда тому было лет пять или шесть. – Можно? Вопросительная интонация скорее для себя самого, нежели попытка оттолкнуть. Неизвестность всегда пугает, но и манит тоже. Посчитать до трёх и расслабиться. Раз. Ники отталкивается от двери, неспешно подходит к бледному телу. Два. Вынимает мочалку из рук Сонхуна, выдавливает на неё гель для душа. Три. Ладонью левой руки придерживает мокрую спину, проводит тканью по торсу. – Блять. Расслабиться не получается, потому что организм сегодня выбирает сторону предателей. Возбуждение от нежных касаний отдаёт в головку члена, Пак невольно запрокидывает блондинистый затылок назад, лицом к потолку. – Всё хорошо? Невнятые отрицательно-утвердительные кивки ситуацию никак не упрощают. Младший не останавливается, мочалкой опускается к бёдрам, а левой рукой на задницу. Совсем чуть чуть сжимает и начинает поглаживать. Тело всё больше и больше покрывается пеной. – Хён, могу я помыть и.. – Да. Пожалуйста. Мочалка летит на пол, мыльная рука ложится на горячий член. Ники всё делает осторожно, без дикого желания нагнуть и взять. Скорее, хочет позаботиться о старшем. Кто бы мог подумать, что совместная жизнь двух незнакомцев приведёт к подобному. – Почему ты решил забиться татуировками? Почему-то в моменты нежности тянет на банальные разговоры обо всём. Или же Сонхун просто хочет узнавать о Нишимуре больше с каждым днём, с каждым часом, с каждым мигом. Врач сказал бы: ’Это не лечится’. – Искусство на теле привлекало всегда. – Тебя или других? Ники смывает гель с кожи, оставляет поцелуй на плече, где красуется укус. Тянется за полотенцем, чтобы обтереть, чтобы Сонхун не успел замёрзнуть. – Волнуют ли меня предпочтения других? Старший натягивает нижнее бельё, пока Рики сидит на стиральной машинке и стучит пальцами по углу. Глаз от Сонхуна не отводит, прямо в упор, чтоб каждый миллиметр изучить. – Это больно? – Терпимо. Но отчего-то терпение рядом друг с другом даёт сбои. *** Утро понедельника прошло в суете. Двоим к первой паре, но они не встали по будильнику. Полчаса чтобы собраться и добраться до учёбы категорически мало, но выбора не оставалось. niki зашёл ровно в девять повезло

sunghoon

тоже самое

думал Ли убьёт меня

niki а потом я его ;) Сонхун только хотел убрать телефон после короткой переписки с Ники, но экран вновь засветился. Видимо, кто-то решил всю пару посвятить чату, но никак не новым знаниям. К чёрту их. niki не виделись двадцать минут, а я уже хочу обратно  к тебе

sunghoon

на перерыве увидимся

niki хён так холоден ко мне

sunghoon

ложь

niki *фотография* а мог бы этой рукой готовить завтрак Нишимура прислал фотографию, где якобы пишет конспект. Татуированные пальцы сразу же приковывают к себе всё внимание, иначе никак. Сонхуну кажется, что каждый раз, когда он будет видеть руки младшего, тот самый фетиш будет крыть с головой.

sunghoon

или мыть меня

Вот что имелось ввиду под словом крыть. Пак вспоминает прошлый вечер, чужие касания, чернильную кошку. Пубертат закончился года четыре назад, тогда почему от одних воспоминаний хочется себя трогать? Или чтобы его потрогал кое-кто особенный. niki это определённо лучше тебе вчера понравилось? сонхун-и

sunghoon

до сих пор кручу в голове, ники

слишком

ну

ты понял

niki мы бы могли принять душ вместе если ты, конечно, хочешь

sunghoon

тебя

Эта сторона Пака ещё никем неизведанная, даже им самим. Однако ему хочется попробовать всего вместе с Ники. Флирт по переписке перетекающий во что-то возбудающее тоже. И никто не смеет его осуждать. Он молод, а его душа требует большего, чем просто фантазировать и забывать. niki я бы хотел попробовать возле зеркала, чтобы мы видели друг друга полностью зрительный контакт, отметины по всему телу но первый раз точно иначе пройдёт 

sunghoon

наш первый раз?

И это уточнение сотрёт ещё одну невидимую грань между ними. Всё важно, необходимо знать наверняка. Потому что они не планируют разовую акцию. По крайне мере, Сонхун надеется на это, но не из разряда переживаний. niki наш У старшего дрожь по внутренним органам и желание прямо сейчас сбежать домой, чтобы воплотить первый раз в реальность. По подростковому сносит крышу.

sunghoon

хочу проверить насколько ‘was it delicious?’

niki *фотография* блять, хён, что ты наделал На изображении ноги Нишимуры в спортивных штанах, и контуры члена слишком ярко выделяются. Значит, возбуждён не только Пак. Невыносимо.

sunghoon

сегодня вечером

да? нет?

niki просто пиздец да, хён конечно Они сами ещё не осознали о чём договорились. Секс или слияние, а может, любой другой физический контакт. Но они нуждаются друг в друге.

sunghoon

я сейчас отпрошусь в туалет 

Это говорящий между строк намёк. Ники просто обязан понять его, обязан выйти следом. Сонхун очень сильно надеется, ему катастрофически нужен Нишимура. Ещё немного и он сбежит вместе с младшим туда, куда глаза глядят. Открыв дверь туалета, Пак никого не находит, но не спешит уходить. Споласкивает руки, умывается и ждёт. И абсолютно точно не зря. – Препод отпускать не хотел. Пришлось корчиться от боли. Слова пролетают мимо ушей, Сонхун впечатывает смуглое тело в стену. На ключ закрыться нельзя, потому что в университете таких привилегий нет, как и самих ключей. Парни на грани того, что их могут застукать. – Я тебя сейчас поцелую. Сонхун реакции не ждёт, губами тычется в чужой рот. Обхватывает нижнюю, посасывает её, пока руками сжимает тонкую талию. Клыки нещадно впиваются в нежную кожу, Пак своим торсом впивается в чужой, между ними ноль пространства, только слои одежды. Раздражает. – Что с моим хёном? Сонхун сжимает задницу Ники, намекая замолчать и занять рот более приятным занятием. Но факт остаётся фактом, такая сторона Пака не изучена и приносит порцию новых ощущений. Им двоим сносит крышу. – Заткнись. – Ты это сделаешь более эффективным способом. Старший кусает за подбородок, языком мажет по кадыку, оставляет на нём бордовое пятно, целуя более напористо. Мало, очень мало, нужно больше, ближе, сильнее. – Сколько ещё пар? – Две, помимо этой. У тебя? Сонхун лезет руками под толстовку, гладит спину и тяжело дышит в ухо. Это безумие нужно остановить, потому что рисковано попасться кому-нибудь на глаза. Не то чтобы их подобное может тормозить, но какая-никакая ответственность имеется. – Тоже. Ники держится за чужие плечи, чтобы не упасть, носом касается чужого, глаза не открывает. Один взгляд, и Нишимура возьмёт Сонхуна. Или наоборот, абсолютно неважно. Это неизбежно. – Надо вернуться в аудиторию, хён.  – Надо. Тяжело отлипнуть друг от друга, тяжело стать вновь двумя разными организмами, тяжело без касаний. Нужно лишь дождаться вечера, какие-то грёбанные две с половиной пары и несколько перерывов. Долго, до невозможности долго. – Обедаем вместе? – Глупый вопрос. Сонхун в последний раз целует Ники. Максимально нежно, без напора и языка. Просто потому что хочется. Приходится разойтись. Отпускают мизинцы друг друга, и каждый бредёт в своё крыло университета. *** Всю дорогу до дома плетутся плечо к плечу, но в тишине; одно слово и оба слетят с катушек. По правде говоря, и Сонхун, и Ники утеряли остатки терпения, как только столкнулись на остановке в тот злополучный вторник.  Видимо, не такой уж и злополучный. В коридоре только успели стянуть обувь, а следом тело в тело. Нишимура подхватывает Пака под бёдра, целует на весу, зачем-то тащит в кухню. Садит на стол сверху, сам становится меж разведённых ног и не перестаёт трогать: сжимает худые бёдра, щекой трётся о плечо, губами в ключицы. Сонхуна разматывает с этого. – Надо снять куртку. Буквально секунду подожди. – Слишком долго. Пак ногами прижимает Ники к себе за талию. Они в прямом смысле ложатся на кухонный стол. Нишимура задирает серую футболку и принимается выцеловывать бледный живот. Пальцы Сонхуна вплетаются в окрашенные волосы, а он сам выгибается навстречу влажным губам. Приятно. Бабочки готовы выпорхнуть наружу, чтобы слиться с бабочками Ники. – Пожалуйста. Их прерывает звонок в дверь. Почему сейчас, почему в такой момент. Пытаются игнорировать, но звон повторяется. Ники стучит по столу и пинает кресло. Оба возбуждены, нужно всё поправить. – Сука. Пока младший идёт открывать дверь, Пак стягивает с себя куртку и разглаживает скатерть. Чужие голоса начинают доноситься из коридора. Пиздец. Родители приехали. Такое, Сонхун думал, бывает только в фильмах. – Как хорошо, что вы уже вернулись с университета. Надо было всё-таки позвонить вам. Хочется ответить надо было, но Сонхун молчит и просто пожимает руку господину Нишимуре. Мама обнимает его и оставляет поцелуй на щеке. Знали бы они, чем занимались их дети минуту назад или вчера вечером, не только бы звонить не стали, но и мучать дверной звонок тоже. Сразу бы расселили в разные квартиры или одного забрали бы к себе. Что ещё хуже — в общежитие. – Вы какими судьбами? В голосе Ники есть толика агрессии, но и осудить его за это не получится; извините, конечно, но прерывать такой момент недопустимо. Резинка трусов слишком сильно давит на вставший член. – Я гляжу ты освоился, сын. Не рад видеть? – Неожиданно. Еда не готова, вернулись минут двадцать назад. Мама Сонхуна гладит младшего Нишимуру по волосам и передаёт пакет с готовыми блюдами. Так вот в чём причина приезда — захотели порадовать едой и упростить жизнь студентам. – Как раз привезли вам покушать. – Спасибо. Ники кланяется в знак благодарности. Родители не проходят, рассказывают ещё что-то, стоя в пороге, а Пак залипает. На Рики, на то, как напряжена его рука, в которой находится пакет, на движение кадыка. Да простят Сонхуна все Боги, но он умоляет, чтобы мама и господин Нишимура поскорее ушли. Проговаривает про себя не меньше пяти раз. И его желание сбывается быстро. – Ладно, дети, нам ехать надо. Сегодня по расписанию джазовый концерт. Отец Ники корчит уставшее лицо и театрально смахивает слезу. Чего уж не сделаешь ради любимой женщины — и джазовый концерт вытерпишь, и слёзы спрячешь.  – Как нибудь соберёмся вместе. Из приличия Сонхун обещает совместный обед, ну, а пока всем до новых встреч, всем до свидания. Как только хлопается дверь, еда приземляется на тумбу в коридоре, а Ники подходит вплотную к Паку. – Мир жесток. Сонхун окольцовывает руками шею младшего, смотрит ему прямо в глаза и с нежностью в голосе говорит в самые губы: – Поцелуй меня. Ники повторять дважды не нужно, он беспрекословно выполняет просьбу. Неспешный и осторожный обмен слюной перетекает во что-то ненасытное и слишком желанное. У них американские горки с влечением друг к другу; сами не понимают, чего желают больше — трепета или слияния в единый организм. Это не поддаётся контролю — только внутренний зов, только ощущения. Мозг выключается. – У меня вырабатывается зависимость от твоих действий. – Блять, Сонхун-хён. Заходят в комнату Ники, сразу же направляются в сторону кровати, попутно стягивая друг с друга одежду. Инициатива плывёт от первого ко второму и обратно. Кто ведомый, а кто ведущий? Непостоянство в этом вопросе перетекает в простую стабильность — всё на равных условиях. Задуманное утром никак не покидало мозг Пака, поэтому он опускается на колени перед младшим, разводя его ноги шире. Нишимура изгибает бровь, дожидаясь дальнейших действий от своего хёна. – Я не хорош в этом. Ники ведёт с такого Сонхуна, с его неопытности, с его желания доставить удовольствие. Выстанывает сквозь зубы, когда ощущает горячее дыхание на головке. Старший на пробу проводит языком по всей длине. Смазка начинает понемногу сочиться, оставляя после себя солоноватый вкус. Пак губами обхватывает член, не доходит до середины и обратно выпускает. Проделывает подобные махинации раз за разом, а затем языком обводит каждую выпирающую венку. – Хороший мой. Сонхуну нравится слышать это. Ники пальцами зарывается в блондинистые волосы, совсем чуть-чуть надавливает на затылок. – Если тебе тяжело, лучше остановись. Пак поднимает глаза на Нишимуру, отрицательно качает головой, не выпуская член изо рта. Пытается насадиться глубже, хочет угодить младшему. Им двоим действительно нравится происходящее. – Такой замечательный хён. Самый. Сонхун стонет, вибрация проходится по всему члену Ники. Он стонет в ответ, закусывая нижнюю губу, а рукой продолжает гладить по чужим волосам. Хватает ещё несколько минут, чтобы излиться в рот старшему. Во всём виновато перевозбуждение. Честно. И Рики не может удержаться, произносит ту самую фразу: – Was it delicious? – Не зря набил, получается. Ники с кровати опускается на колени, садится рядом с Сонхуном и целует его. Ощущать собственный вкус на губах совсем не противно. Может, дело в старшем, может, в чём-то другом. – Спасибо. – За такое благодарят? Ники смеётся, тянет Сонхуна на себя сверху. Тот совершенно не против, начинает тереться о бедро младшего. Хочется кончить тоже. – Смотри на меня, хён. Пак устанавливает зрительный контакт, приоткрывает рот в глухом стоне, когда рука Рики обхватывает его член. Весь процесс мастурбации они не сводили друг с друга глаз, вплоть до момента, пока Сонхун не кончил на живот Нишимуре. Тот облизал сперму, которая осталась на пальцах. – Один-один.