Flamma obscura

***

      Дым, поднимающийся с разных концов континента, заволакивает небо чёрным полотном, не давая последним лучам солнца коснуться этого мира.       Повсюду слышен звук, похожий на грозовые раскаты. Но маги знают, что дождя теперь не будет долго. Это островки стычек конфедерации и магов.              После того, как защитный барьер Аркадии пал, в мире начался хаос. Большое количество неограниченной магии вырвалось наружу. Некогда стабильный баланс магического мира был нарушен за считанные часы.        — Цель достигнута — конфедерация пала, — Ниннин качает головой в ответ на голос за своей спиной.              Если бы Ёсан видел, что происходит с его землями, он ни минуты бы не остался рядом с Минги, прячась от всех проблем, что обрушились в одночасье на их мир.       Ниннин вообще не знает местоположение сына, но если Минги не явился на срочный совет верховных, значит они где-то рядом друг с другом. Или Ёсан и есть причина, по которой он не выполнил просьбу совета.              — Мы не об этом договаривались, Ниннин! Почему всё пошло не плану? И где Чонхо?              Верховная усмехается, вновь качая головой. Их мир стоит на грани разрушения, как много лет назад, а эту истеричку волнует только жажда мести.              Ниннин и сама была такой. Месть за мужа и сына двигала ею, подводя к этому моменту.              — Сонхва принёс печальные вести. Не знаю, откуда он об этом узнал. Но, видимо, он владеет информацией более ценной, чем мы. Он всегда мне нравился. Самый решительный и умный верховный из всех нас. Достойный сын своих родителей, — Ниннин, медленно ступая, проходит к краю крыши, — наш мир окунётся в войну, как и много лет назад. Всё живое будет погребено под толстым слоем пепла от этой бойни.              Жизель обходит верховную, вставая лицом к лицу. На лице Ниннин появляется вселенская усталость, что залегла тёмными кругами под глазами. Но в её глазах ещё плещутся остатки жизни и решимости.              — Что ты собираешься делать? Я выполнила нашу часть уговора. Выполни и ты свою!              Ниннин улыбается, впервые с того дня, как в её владениях прошёл бал, она улыбается искренне, по-настоящему.              — Я не знаю, где Хонджун. Скорее всего, он либо мёртв, либо у своего мага огня. Я не могу достать этого мальчишку, как бы ты ни хотела. Заклинание на него не подействовало, мы просчитались. За что ты с ним так? — Ниннин наклоняет голову к плечу, стараясь заглянуть куда-то глубоко, чем может увидеть своими глазами человек.              — Я ненавижу его, всей своей душой. Ненавижу Джунхёка. Ненавижу его мать, — она сбивчиво перечисляет имена, избегая самого главного, — Моего сына отняли, воспитывая в ужасных условиях, а меня они выкинули за пределы территории магов воздуха. А её он простил и даже принял этого мальчишку, воспитывая, как родного. Он никогда не считал Минги сыном. Всего лишь оружием, которым он так легко управлял. Моему сыну он не дал и той доли тепла, что получил Хонджун. И Вону, который отравлял каждый миг существования моего сына в этой башне. Они сделали из Минги монстра, — по щеке Жизель пробежала первая слеза, но она быстро её стёрла, не давая волю слабости.              — Хонджун не виноват.       Жизель громко смеётся.              — А Ёсан виноват, что Тэён был похож на своего брата? Он это заслужил?              Взгляд Ниннин за секунду меняется, наполняясь ядом при упоминании сына.              — Тэён был ошибкой. Ошибкой моего мужа. Я всего лишь потеряла рассудок в горе утраты. Мне нет прощения. Но я никогда не хотела убить собственного сына. Мне было достаточно, что он находится подальше от своего кровного родственника.              — Но ты была готова против его воли отдать Чонхо, — Жизель зло усмехается, обходя верховную.              — Все выгодные союзы требуют жертвы. Тебе ли не знать? Твоего сына женили так же против его воли.              — Да, это ещё одна причина, почему я ненавижу всю их семью, — Жизель прижимается к Ниннин, шипя ей на ухо.              — Ты поэтому держала Хонджуна так близко к себе? — Ниннин глядит вдаль, пока Жизель шипит ядовитой змеей у её плеча.              — Он был очень болтлив. Это мне было на руку. Так я узнала всё о нём и его старшем брате. Но эти двое что-то не поделили. И Хонджун перестал мне быть полезен. Я еле пережила его присутствие у себя в доме и не сорвалась, чтобы не задушить маленького поганца, — её трясло об одном упоминании о самом младшем наследнике.              Женщина теряет контроль над собой и ситуацией. Жизель напомнила Ниннин себя несколько лет назад, когда она потеряла мужа. Она не копила всю боль в себе, она выплёскивала её на сыновей. А Жизель много лет жила с этой ненавистью внутри себя.              — Хонджун не виноват, — всё ещё пытается вразумить подругу Ниннин.       — Просто дай мне то, что я хочу!              — Это должна быть сделка с Чонхо. Между прочим, твой сын спутал все фигуры, связав себя с моим сыном. Считаю, что даже сама дьяволица Ванхэда не благословила бы такой союз.              Жизель исподлобья смотрит на Ниннин, ничего хорошего это не предвещает.              — Почему ты можешь отомстить за своего мужа, а я за своего сына нет? — девушка вскидывает подбородок, твердо смотря на верховную.              — А твоему сыну нужно это?              Жизель отвернулась от неё, всматриваясь вдаль. Она не знала ответ на этот вопрос. Минги никогда не был с ней откровенен, как бы она ни пыталась с ним сблизиться.              — Сейчас у него все мысли забиты только твоим сыночком. Не думаю, что он чего-то хочет, кроме узкой задницы твоего Ёсана!              Ниннин никто никогда не говорил, что союзников нужно выбирать правильно. Она была хорошей верховной. Но с очень большой жаждой мести. Она была готова пустить ядовитые корни по всей Аркадии, только лишь добраться бы до Джинчоля. Но её план обернулся крахом. Она ошиблась, выбрав не тех, с кем можно сесть за шахматную партию.              Ниннин делает пару шагов, вставая у самого края крыши. Впереди раскинулся Арлиз — главный город магов земли. Самая плодородная земля всего континента. Изобилие деревьев и цветов поражали воображение. Раскинувшийся на много километров впёред город напоминал с высоты огромную оранжерею редких растений.              Такое прекрасное место мог сберечь только такой же прекрасный и чистый маг, как эта земля. Ниннин осквернила ее кровью, утопая не в благоухании цветов, а в жажде мести. Теперь Ёсану придется восстановить баланс не только в своей душе, но и на своей земле. А верховная сбережет всё то, что удастся спасти.              Ниннин разводит руки в стороны, медленно поднимая их. Магия верховной вибрирует по всему городу, заглушая любые звуки вокруг.       Жизель видит, что Ниннин нет никакого дела до их сделки. Она сдалась, стараясь в этом хаосе сберечь последнее, что у неё осталось — свой город. Пока верховная вкладывала последние силы в создание магической защиты города, теряя любую бдительность, девушка двинулась вперёд.              Вставая позади верховной, она ещё раз глядит на некогда «лучшую» подругу. Ниннин в тонком шелковом платье цвета изумруда, что так любили маги земли, смотрится совсем хрупкой.       Жизель идёт на неё, пока та, удерживая свою магию руками, не обращает внимание на неё.              Всего лишь пару шагов разделяет её от верховной. И того, чтобы столкнуть Ниннин с самой высокой точки Арлиза.              Жизель позволит ей умереть среди своих растений и деревьев. Вскинув одну руку вперёд, уверенно шагая, она уже готова толкнуть верховную, оборвав её жизнь. Она почти касается оголённой части спины, как резким движением Ниннин дёргается в сторону, почти теряя равновесие, не успевая среагировать и оказываясь рядом с краем крыши. Инерция сделала своё дело. Последнее, что увидит Жизель перед своим падением в пропасть, это то, как крепкая мужская рука обхватит балансирующую на краю Ниннин, возвращая ей необходимое для спасения равновесие.              Даже перед смертью она будет злиться на Ниннин… Не вспоминая о единственном сыне…              Шах и мат.

***

      Тэхён перелистывает очередную страницу и устало подпирает рукой щеку. Ему кажется, что Вону вручил ему кучу ненужных сказок и легенд. Он должен его учить, как жить без магии, а не заставлять читать выдуманные истории о магах четырёх стихий. Но ему ничего больше не принесли, оставив одного в покоях старшего брата.

***

      — Сколько понадобится времени, чтобы восстановить заслон? — Вону быстрым шагом, озираясь по сторонам, продвигается по главному коридору, ведущему к самой верхней точки Аркадии.       Башня управления магическим заслоном до этого дня была скрыта от посторонних глаз, а сейчас огромная постройка привлекает всё больше зевак со всего города.              Вону цепляет взглядом собравшихся внизу людей и магов. Смотря на них сверху вниз, он больше не чувствует себя на вершине всего мира. Теперь он чувствует себя беспомощным зверем, на которого открылась охота.              Вону сам вложил своему охотнику оружие в руки, давая себе небольшую фору для побега.              — Пару дней. Но нам нужно больше магов четырех стихий. Но стычки в разных частях континента отнимают многих, — Сынкван смотрит туда же, куда смотрит Вону. Разница лишь в том, что он не ощущает страха перед тем, что на них надвигается.              — Где Чонхо? Где У? Где вообще все? — Вону, не скрывая, что находиться на грани, обхватывает железные поручни, ища в них опору от своего бессилия.              — Чонхо пытается договориться с верховными. У нигде не нашли.              — Ищите! — кричит Вону.              — Зачем ты рассказал Сонхва? Он теперь настроен решительно напасть на конфедерацию. Ты вложил ему оружие, что может нас всех погубить. О чем ты думал? — Сынкван наклоняется ближе к некромагу, что почти повис на поручнях, сжимая их побледневших костяшек рук.                    — Вы нашли куда скрылся Уён? — проигнорировав вопрос советника, продолжает уже тише Вону, — его нужно найти. Он будет либо нашим союзником, либо мы его убьём!              — Они скрылись через портал, — Вону резко поворачивает голову, чтобы понять, что не ослышался. Видя замешательство некромага, Сынкван продолжает, — ты забыл, что магический заслон позволил верховным пользоваться своей магией в Аркадии. Думаю, что это был твой брат.              — Хонджун? — голос Вону предательски дрожит.              — Минги.              — Я не считаю его братом. У меня один брат, и это Хонджун, — Вону находит в себе силы оторваться от поручней, — найдите и его тоже. В том хаосе, что сейчас творится на континенте, ему безопаснее всего рядом со мной.              Сынкван глядит ещё раз на шумящую толпу перед зданием и идёт к следующему лестничному пролёту, где уже скрылся некромаг.              Хаос близко.

***

      Уёну казалось, что он чувствует всё вокруг. Как горят костры где-то в поселение. Как солнце печёт через толщу густых облаков. Как шумят на кухне глиняные кружки Ёсана, которые были изготовлены специально для него и которые можно доставать лишь по особым случаям. Как Юнхо тяжело дышит, пытаясь унять рой своих мыслей, расхаживая вперёд-назад по библиотеке. Как кто-то незнакомый чувствует себя некомфортно в их доме. А ещё кто-то пытается закрыться от его магии мощным заслоном. Он в доме, но его магия ускользает от Уёна, прячась словно в щель, чтобы его не почуяли.              А главное… он чувствует, как бьётся сердце Сана. Рядом. Совсем рядом. Если протянуть руку, он дотянется до него.               Уён открывает один глаз, оценивая обстановку. В комнате тихо, только слышно лёгкое шуршание страниц. Сан находится не очень-то и близко.       Сгорбившись, он сидит за единственным столом в комнате, по всей видимости, читая книгу.              Уён, едва приподняв и пошевелив пальцами, машет ими в сторону, чем вызывает быстрый поток воздуха. Листки бумаги, что лежали на столе вихрем поднимаются вверх, сначала поднимаясь, а потом падая на пол.       Удивлённый Сан вскакивают со стула, недоумевая, что произошло, а Уён сразу закрывает глаза.              Обернувшись вокруг своей оси и убедившись, что Уён всё ещё без сознания, он вернулся обратно к своему занятию.              Уён в этот раз решил не открывать глаза, для следующей шалости ему понадобилось лишь пошевелить пальцем левой руки, чтобы все свечи в комнате резко вспыхнули.              — Маги, — вспыхивает вместе со свечами Сан. Он, наверное, никогда не привыкнет к этому.              Уён старается сдержать улыбку, чтобы не выдать себя, пока Сан ещё раз разворачивается к нему.              Терпение Сана заканчивается, когда вода брызгает из краев стакана, словно туда кинули камушек.              — Уён! — Сан быстро подбегает к кровати, нависая над ним.              Правая рука Уёна спокойно лежит вдоль тела, а левая покоится на животе. Глаза закрыты, а бледные губы крепко сомкнуты. Ничего не выдает шаловливого мага.                    — Это же ты, — Сан наклоняется ниже, шепча почти в губы Уёна.       Громкий смех наполняет комнату. Не выдержав близости с человеком, маг сдаётся.              Сан выпрямляется, складывая руки на груди, смотря, как Уён почти катается по кровати, заливаясь весельем.              — У тебя глубокие порезы в нескольких местах. Но вижу, что они не сильно тебя беспокоят, — ворчит Сан, пока Уён прикрывает рот рукой, чтобы остановить себя и перестать ржать во весь голос.              — Я чувствую себя намного лучше, — Уён успокаивается, стараясь подавить очередной смешок, видя недовольное лицо Сана.              — Вот и отлично. Позову Юнхо.              — Не надо! — резко вскакивает с кровати Уён, вставая за его спиной, — я не готов к разговору с братом.              Сан останавливается, но не поворачивается к Уёну. Он всё ещё обижен на безрассудный поступок мага огня. Да, он не имеет к этому никакого отношения. Но если бы что-то случилось с Уёном, Сан бы никогда себя не простил.              Откуда взялось это обостренное чувство ответственности за Уёна…       Сан помнит их первую встречу, как мальчишка с красной копной волос врезался в него в развалинах города. Не так много прошло времени с той встречи, но они оба изменились. Даже не внешние изменения Уёна, от которых Сан потерял дар речи и к которым ему нужно будет привыкнуть. Это что-то внутри них самих. Словно тонкая связь нитью натянулась между ними, притягивая с каждым разом сильнее.              Сан думал, что ему просто не хотелось оставлять Уёна в беде. Так бы поступил каждый человек, не бросив друга в трудную минуту. Но стоило ему увидеть Уёна в крови, обессиленного и потерянного в пространстве, его сердце сжалось, падая куда-то вниз. Скорее всего к ногам Уёна.              — Вам нужно поговорить, — ровно произносит Сан, стараясь звучать как можно мягче. Он не хочет устраивать скандалов, разборок с парнем, который ему никто.              — Почему тебе больно? — Уён подходит ближе, опуская руки на плечи Сана.              Сан прикрывает глаза, пока тёплые ладони мага опускаются с плеч вдоль его рук. Ему кажется, что он дрожит под этими прикосновениями.              — Сан? — Уён уже хочет прижаться к нему со спины, но тот одёргивает его руки, делая шаг вперёд.              По мощной, часто вздымающейся спине видно, как тяжело он дышит. Чтобы больше не нарушать его личное пространство, Уён прижимает к себе руки, делая шаг назад.              В комнате повисает тяжёлое молчание, нарушаемое только шумным дыханием Сана. Он так и не повернулся к магу.              — Когда тебя похитили, я каждую минуту, что мы находились в разлуке, думал о тебе. Каждую. Я почти толком не спал последние несколько дней, — Сан разминает шею, наклоняя голову из стороны в сторону, — даже когда я закрывал глаза, я видел тебя. Это словно смотреть киноленту на повторе без возможности её отключить. Но знаешь, я и не хотел, чтобы она отключалась. Я так боялся, что твой образ сотрется из моей памяти. И я больше не...              — Не продолжай! — молит Уён.              — Не увижу тебя, — Сан прикрывает глаза, опуская голову.              Повисает очередная пауза.              — Я тоже видел тебя. Каждый раз, когда я проваливался в темноту, твой образ выдёргивал меня обратно, раз за разом возвращая к жизни. Ты стал моим спасением. Сан, ты меня спас!              Сан вздыхает, поднимая теперь голову к потолку, словно там были ответы на все его вопросы, а не стояли за его спиной, ожидая, когда он их задаст.              — В вашем мире есть приворотная магия? Та, которая может заставить человека потерять рассудок.              Уён отшатывается ещё на пару шагов, словно это пощёчина, а не самый простой вопрос из слов, что озвучил Сан.              — Есть. Оно написано в книге заклинаний, что ты видел в библиотеке, — Уён качает головой. Он закусывает внутреннюю часть щеки, чтобы подавить всхлип, что желает вырваться.              — Я просто не могу объяснить себе, другим. Как так просто я потерял голову от человека в одно мгновение.              — Я не человек! — возмущается громко Уён.              — Да, ты маг четырёх стихий, самое опасное, что есть в этом мире. И я влюбился именно в тебя, — Сан резко поворачивается к нему всем корпусом, выпрямившись, и глядит прямо в карие глаза напротив, — я люблю тебя, моё тёмное пламя!       Уён с минуту хлопает глазами, а потом совсем тихо произносит.              — И я тебя. Человек, — Сан всеми силами пытается подавить в себе смешок.              — Человек? — он держится до тех пор, пока сам Уён не начинает смеяться.              — Я обещаю, придумаю что-нибудь более оригинальное, — сквозь смех еле выговаривает маг, — а теперь ты меня обнимешь своими огромными ручищами и поцелуешь.              Сан даже не даёт ему закончить, он сокращает мизерное расстояние между ними так быстро, что Уён взвизгивает, стоит ему оказаться в этих крепких объятиях.              Сан уже тянется за поцелуем, выполняя приказ своего пламени.              — Ай, — вскрикивает Сан, не успев даже дотянутся до губ Уёна.              — Ты серьёзно думал, что я наложил на тебя любовную магию? — возмущённый Уён начинает колотить Сана по плечам, предусмотрительно прикусив его нижнюю губу.              — Эт-от вари-ант я не искл-ючал, — картавит Сан, пока прижимает руку к месту укуса.              Уён обхватывает его лицо руками, пока тот дезориентирован от прошлой выходки. Не медля и не желая тянуть с начатым, он впивается в его губы своими. Обоих от такого напора качнуло в сторону, но Сан успевает подхватить Уёна за талию, прижимая к себе без возможности потерять равновесие.              Этот поцелуй не похож на те, что были раньше. Неуверенные, лёгкие прикосновения, сменяются резкими, местами даже болезными, пропитанными страстью поцелуями. Сану кажется, что если Уён не перестанет с таким усердием вылизывать его рот, то они оба задохнуться от нехватки кислорода. Но благо, маг сам отрывается на секунду, давая сделать желанный глоток воздуха.              Широко улыбнувшись распухшими губами, Уён лихорадочно блуждает взглядом по лицу Сана.              — Наверное, нам нужно всё-таки встретиться с Юнхо, — Уён бережно поправляет края футболки Сана, хотя с ней было всё в порядке. А вот с ними - нет. Ему просто было необходимо касаться его. Не веря, что он здесь, и это не очередная уловка его разума.              — Ты не сможешь выйти. Юнхо наложил какое-то заклинание на дверь. Могу выйти только я, — Сан отрывается от губ Уёна, которые сверлил последние несколько минут, взглянув на выход из комнаты.              — Значит, я пленник в собственном доме? — Уён вскидывает брови вверх, удивляясь.              Сан лишь быстро качает головой, подтверждая его слова.        — Тогда у нас кучу времени.              Сан уже открывает рот, чтобы спросить «на что?», но юркий язычок Уёна оказывается быстрее.              Уён, проведя языком по нижней губе, несдержанно толкается в приоткрытый рот, сплетая языки и жадно притянув Сана к себе ближе, что ткань несчастной футболки начинает трещать под напором мага.       Пока оба утопают в поцелуе после разлуки, перемещаясь по комнате, Сан не придумывает ничего лучше, чем в очередной раз, когда он ударяется о что-то твёрдое ногой, повалить Уёна на кровать. Но даже это не заставляет обоих разорвать поцелуй.              Расположившись под огромным Саном, Уён не находит силы двинутся с места. Они так и целуются поперек кровати.                     Они оба горят одним пламенем, оба теряют контроль, дрожат в объятьях друг друга, забывая обо всём вокруг. Ничего не имеет значение, кроме губ, что не желают оторваться друг от друга.              Пламя вспыхнуло.

***

      Юнхо хочется разбить что-нибудь, желательно голову Хонджуна. Злость и обида настолько овладела им, что он забыл о том, кто такой Хонджун и какую роль он играет в его жизни. А он занял настолько важную роль, что маг стал центром всего в жизни Юнхо.       Но Хонджун не считал своим центром Юнхо. Он безжалостно вырвал его сердце, оставляя на этом месте огромную дыру.              Юнхо останавливается, ещё раз глубоко вздохнув, и принимается вспоминать, где он просчитался.              Когда родители привели в дом Уёна?              Когда он спас из горного озера мальчика?              Когда впустил в дом человека?              Когда открыл своё сердце не тому магу?              — Когда!? — срывая голос, истошно кричит Юнхо.              Это вопрос в пустоту. Ту, которая внутри, что осталось после предательства Хонджуна.              Почему он не может злиться на Уёна? Почему?              Почему вся злость и ярость, что вихрем грозиться вырваться наружу, направлена на Хонджуна?              Он ожидал пакости, предательства, необдуманных поступков от Уёна. Это было предсказуемо и ожидаемо. Он - тёмное пламя, что однажды будет гореть ярче, чем любой огонь на континенте. Юнхо не спасло бы ничего от сущности Уёна. Он избранный. Он особенный. Он - тёмное пламя.              Но Хонджун… он не должен был. Он же Хонджун. Его маленькая искорка, что горела только для него. Он любил его.             Почему именно Хонджун воткнул этот нож в спину Юнхо? Почему не Ёсан? Почему не Сонхва? Кто угодно, даже Сан, что был чужим каждую минуту провождения в этом доме.              — Почему мы? — Юнхо опускается на колени, не в силах больше стоять.       Он не спит уже сутки. Остальные успели отдохнуть. Даже Минги, что не был никогда в таких скромных жилищах, свалился от усталости рядом с Ёсаном. Сан избавил его хотя бы от наблюдением за Уёном, что не сможет выйти незамеченным из спальни. Впервые ему не совестно, что он бросил брата без своей заботы. Об Уёне позаботится Сан. Он даже сделает это лучше него.              Юнхо не может сейчас помочь даже себе.              — Юнхо, — низкий бархатный голос Ёсана просачивается сквозь закрытую дверь, — тебе нужно поесть.              Юнхо хочется прогнать его. Наорать.              Но Ёсан не виноват. Никто не виноват.              Только Хонджун, что растоптал его сердце.              — Можно я хотя бы покормлю...              — Не смей произносить его имя, — громко рычит Юнхо. Он знал, что дверь достаточно тонкая, чтобы Ёсан услышал.              Слышатся ещё шаги.              — Он может страдать дальше. Вместо того, чтобы поговорить. Оставь его, — это Минги, что почти мурлыкая уговаривал Ёсана уйти.              Не выдержав язвительный, как ему показалось, тон почти бывшего родственника Юнхо вылетает из библиотеки.              Поднос с едой, что держал в руках Ёсан, переворачивается с оглушающим грохотом на пол. Но Юнхо даже не смотрит на растерянного мага земли, что кинулся собирать всё. Он испепеляет взглядом Минги.              — Не тебе меня учить, как общаться с твоим братом! — Юнхо похож сейчас на шипящую змею, что с каждым словом выплёскивает ещё больше яда.              — Выглядишь неважно, друг, — спокойно отвечает Минги, — я помогу, — это уже Ёсану.              На слове «друг» лицо Юнхо искажается маской отвращения.       Юнхо опускает глаза, наблюдая за тем, как два мага собирают последствия его ярости.              — Я отнесу. Не пускай его к Хонджуну, — шепчет на ухо Минги Ёсан, едва касаясь щеки в лёгком поцелуе.              Минги выпрямляется, глянув в сторону ушедшего Ёсана.              — Я до сих пор не понимаю, почему он меня всегда прощает.       Юнхо не сразу понял, о ком идёт речь, только проследив, куда смотрит Минги, он понял. Речь о Ёсане.              — Он тебя любит, — глухо, стараясь звучать без отвращения к этому слову, озвучивает очевидное Юнхо.              — Поговори с ним. Дай ему всё объяснить.              — Много ты говорил с Ёсаном? — язвительно спрашивает Юнхо, кривя губы.              — Не будь, как я. Не потеряй всё, что имеешь. Хонджун не заслуживает этого.              Юнхо отворачивается. Ему больно слышать это имя. Не сейчас. Когда раны так свежи и ноют от каждого движения.              — Где он?              Минги закусывает губу, словно стараясь держать рот на замке.              — Если ещё раз попробуешь его ударить, я больше не буду тебя вырубать магией, а дам попробовать на вкус мой кулак.              — Тебе было всё равно, ударь я тогда в башне. Ты сделал это ради Ёсана.                    — Ты бы не простил себя никогда за это. Я просто не дал тебе повторить моих ошибок, — Минги кладёт руку на плечо Юнхо, но тот резко дёргается, избавляясь от непрошенных прикосновений. То, что он удержал его от ошибки, не делает их друзьями, — ты его любишь. Ты бы всё равно не ударил.              — Ударил. Я был на грани, — Юнхо откидывается головой на дверной косяк.              Осознание, что он чуть не ударил Хонджуна, позволяя злости завладеть собой, резко обрушивается на него. Он никогда бы не поступил так с ним. Но обида застелила кровавой пеленой всё, что было до этого.              — Воспользуйся Силой. Она покажет истину.              Юнхо открывает глаза - Минги уже нет рядом. Его голос лишь отдаётся эхом, где-то глубоко внутри.              Сила.              Она - душа мага.              И если у Хонджуна она ещё осталась, то Юнхо вырвет её голыми руками.

***

      Хонджун стоит посреди огромной оранжереи. Она, конечно, меньше, чем та, что устроил Минги в их башне. Но не такая уже маленькая, чтобы называть её садом. Ёсан слегка приуменьшил свои владения. Почти половину дома занимал импровизированный мини-Арлиз.              Он ещё раз глядит на тучи, что сгущаются с каждым часом.       Стеклянный купол оранжереи позволяет видеть, как чернеет небо.       Когда Ёсан предложил переждать бурю эмоций Юнхо, Хонджун сразу попросился сюда. Он и раньше не особо заходил в сад, а сейчас точно даже не вспомнит об этом месте.       Юнхо, скорее всего, в библиотеке. Он не раз рассказывал Хонджуну, что любит уединяться именно там. Взбалмошный Уён, если и читал, то всегда таскал книги в свою комнату. Поэтому она по праву стала местом уединения Юнхо.              А после того, как он встретил Хонджуна, везде, куда бы они ни пошли вместе, оно становилось автоматически местом уединения и отдыха для Юнхо.                    Хонджун знал, что последствия будут такими. Он с самого начала знал, что если не расскажет всё Юнхо, это обернётся катастрофой.              Потерев свою щеку, куда чуть не пришёлся удар Юнхо, Хонджун впервые понял, что он всё потерял. Ему теперь не нужна никакая месть старшему брату. Это было такой глупостью. Попыткой привлечь внимание. Вернуть его расположения.       Но пока Хонджун цеплялся за прошлое, пытаясь его вернуть в будущем, так и не заметил, как ускользает его настоящее.              Он должен был.              Он должен был всё рассказать.              Он должен был всё рассказать Юнхо.              Юнхо не заслуживает того, чтобы его обманывали. Хонджун чувствует, как внутри поднимается отвращение к самому себе, оседая тошнотворным комом в горле.              Хонджун, настолько погрузившись в свои мысли и стараясь держать щит от Уёна, чтобы тот не считал его, не замечает, что в саду появился кто-то ещё.              Петляя между деревьев и маленьких дорожек, маг не выдаёт себя ни одним звуком. Так могут только разведчики. Бесшумно, оставаясь всё время в тени.              — Я не могу тебя услышать. Но я чувствую твою Силу, — Хонджун не может повернуться. Ему не хватает смелости посмотреть своими лживыми глазами в те, что некогда были наполнены теплом, а сейчас лишь яростью.              — Странно. Я думал, что ты не умеешь ничего чувствовать. Так же проще? Правда, куколка?              Хонджун закусывает нижнюю, прикусывая до крови. Металлический вкус сразу ударяет по рецепторам обоих. Юнхо тоже чувствует этот вкус у себя во рту.              Встряхнув головой, Хонджун вздыхает, поднимая язык к нёбу. Вону когда-то сказал, что это не даст ему заплакать в момент, когда нельзя показать слабость. Но Хонджуну хочется показать её перед Юнхо. Только рядом с ним он мог быть слабым, плаксивым, избалованным, каким угодно. Юнхо любил всего его. Но сейчас не тот момент. Лишнее движение или слово, и без того хрупкая конструкция рухнет.              — Ты можешь думать всё, что угодно, — Хонджун разворачивается, высоко задрав подбородок. Если Юнхо решил бить по больным местам, то Хонджуну останется лишь защищаться.       Он уже готов принять поражение, только если Юнхо даст ему шанс попробовать выиграть.              — Ты даже не будешь оправдываться? Не расскажешь, почему за моей спиной спутался с моим братом? И что ты два года строил из себя невинную овечку, но всё это время был в шкуре волка?        Они стоят всего в паре шагов друг от друга, но Юнхо всё равно кричит. Его голос отражается эхом по всему саду, возвышаясь прямо к стеклянному куполу над ними.        — Нет, — Хонджун убирает руки за спину. Он не собирается применять магию против Юнхо, даже если он вновь сорвётся на него. Наоборот, он был готов показать, что безоружен.              — Пока я был готов сдохнуть ради тебя! Выполнял все твои приказы. Ты просто пользовался мной, как вещью, которую потом можно выкинуть, — Юнхо медленно надвигается на Хонджуна, тыкая в его сторону пальцем.              Если Юнхо злился по пустякам, то выглядел всегда забавным в глазах Хонджуна, но сейчас от забавного мага огня ничего не остаётся, только пепелище из чувств к нему.              — Помнишь, когда мы были в Аркадии?              Юнхо останавливается. Даже с прямой осанкой всё в нём выдаёт нервозность. Он лишь небрежно взмахивает рукой, давая знак продолжать дальше.              — Я хотел тогда умереть. Мне казалось, что больнее уже быть не может. Но вчерашний день показал, что может. Я думал, что живу в аду, но настоящий ад был впереди.              — Иронично. Дьявольское создание думает, что он не в аду, — Юнхо смеётся, но делал это, только чтобы не разрыдаться в голос. Он не проявит больше ни одной слабости перед Хонджуном. Его взгляд блуждает по всей оранжерее, лишь бы не видеть хрупкую фигуру перед собой.              — Я давно должен быть рассказать обо всем тебе. Я собирался.       Юнхо усмехается, а Хонджун затихает. Он имеет право злиться.              — Просто всё стало так сложно. Я не должен был в тебя влюбляться.       — Замолчи, — маг огня снова кричит. Их разборки слышны, скорее всего, во всём доме.              — Уён просил помочь ему. Точнее, я сам предложил. Но в наши планы не входило это всё, — Хонджун крутит в воздухе рукой, как делал всегда перед тем, как использовать магию, — я собирался тебе во всём признаться, когда мы вместе покинули Аркадию. Я хотел.              — Ты промолчал! Ты ничего мне не сказал! Но зато ночью ты разговаривал о своих планах на восстание с Уёном. После того, что мы пережили вместе, ты оттолкнул меня! Но у тебя нашлись силы поговорить с Уёном!              Он готов поклясться, что помнил дверь закрытой, когда проходил здесь пару часов назад. Сердце резко ускоряет ритм, а липкий страх окутывает всё сильнее. Юнхо, кажется, даже не дышит, когда подходит к двери.              — Прости, — шепчет маг воздуха.       Юнхо начинает ходить вперёд-назад по оранжерее. Вокруг Хонджуна. Ему нельзя приближаться близко к нему, иначе он его убьет.              — Ответь мне на один вопрос.       Юнхо застывает в паре метров от Хонджуна, сверля его спину взглядом.       Он обещал себе не смотреть на него. И спасибо великой Ванхэде, что этот дьявол во плоти стоит к нему спиной. Но даже со спины он прекрасен.              Эти плавные изгибы тела, стройные ноги, округлости в тех местах, где Юнхо любил останавливаться особенно долго. Его аромат забивает все рецепторы, смешиваясь со вкусом предательства.       Юнхо хочется одного и точно не задавать вопросы. Ему хочется прижать Хонджуна к себе и больше не отпускать.              — Я отвечу на любой, честно, — и Хонджун делает то, чего не нужно было делать ни в коем случае.              Он поворачивается к Юнхо.              Лицо его бледнее, чем обычно. А глаза пустые… Но не синего оттенка, который впервые увидел Юнхо на горном озере. Они теперь цвета ночи, что окутывает в самый холодный час. Они не такие, как когда в них утопал Юнхо…              — Твои глаза? — медленно двигаясь вперёд, глухо задавая вопрос маг, — они карие, а не голубые.              — Я тебе всё расскажу, — выставил ладони вперёд перед надвигающимся на него Юнхо.              — Ты как Уён. Я всё гадал, как так вы спелись. Вы же разные! — горечь от разочарования крутится у обоих на языке. Они забывают - что чувствует один, то это передаётся второму.       Они связаны друг с другом. Но, в отличие от Минги с Ёсаном, их связь непорочная. Крепкая. Что может выдержать всё, если оба этого захотят.              — Когда мне сказали, кем вырастет Уён, я не поверил. Пятилетний мальчик не был похож на хаос. Он был похож просто на малыша, что отчаянно нуждается в любви и заботе. Но только он стал старше, я с каждым днём видел эту сущность. Она всегда рвалась наружу.              — Мы не все такие, как мой отец или Вону, — Хонджун отворачивается от Юнхо. Ему так же больно, как и ему.              — У магов четырёх стихий всегда жажда одного — всемирного господства. Единственное, чего вы по-настоящему хотите. Быть лучше и выше обычных магов. Показать наше место в этой «пищевой» цепочке.       Хонджун мотает головой.              — Нет. Мы умеем использовать свою Силу по-разному.              — Ты показал мне моё место. Я оказался глупее. Я не почувствовал твою Силу. Даже через связь, — Юнхо останавливается, если он протянет руку вперед, то с лёгкостью свернет шею Хонджуна.              — Она проявляется у всех в разном возрасте. Моя открылась только когда, — Хонджун начинает запинаться, подбирая слова, — мы, — он нервничает, а вместе с ним теряет терпение и Юнхо, — разделили наш союз. Твоя Сила помогла мне раскрыться. Да, я должен был всё тебе рассказать.              Юнхо делает шаг, вставая вплотную с Хонджуном. Не двинувшись, маг воздуха так и остаётся стоять, смотря в грудь Юнхо.              — Когда я убил Рюджин, защищая тебя, я не раздумывал ни минуты. У меня было припасено два клинка. На случай, если что-то пойдёт не так. Один был для тебя, второй для меня, — Юнхо наклоняется, прошептав на ухо признание, — если бы они сейчас были при мне, я бы без колебания вонзил его тебе в сердце, а второй оставил для себя. Потому что мне легче умереть, чем признать, что ты меня никогда не любил и всё это время обманывал.              — Я тебя люблю, — последнее слово тонет в хриплом стоне. Юнхо сжимает обеими руками горло Хонджуна.              Хонджуну приходится встать на носочки, позволяя закончить задуманное Юнхо.              — Ты можешь сделать это сейчас, — схватившись за руки Юнхо, хрипя, он даёт ему разрешение закончить.              Воздух в оранжерее падает до нуля.       Хонджун не хочет сопротивляться.       Но Сила всё равно борется за их жизнь.              Стекло над их головами начинает дрожать. Магия опускается от купола к ним в попытке остановить обоих.            Юнхо не должен дать волю слабости, а Хонджун не должен подчиняться этой слабости.              Стекло трещит с новой силой. Вибрация магии пускает тонкие трещины, распускаясь от основания к краям.              Одним порывом стекло обрушивается вниз, разлетаясь на множество осколков…              До того, как они коснулись магов, Юнхо отпускает Хонджуна, прижимая к себе, закрывая его голову собой и обхватывая руками.              Ни один осколок не попадает на Хонджуна, но он чувствует что-то липко-тёплое на голове.       Попытавшись отстраниться, стекло неприятно лязгает под ногами, но Юнхо держит его у своей груди, сжимая сильнее в объятиях.              — Ты же можешь увидеть всё сам, — шёпот Хонджуна утонул где-то в районе сердца Юнхо.              Больше не вырываясь, Хонджун расслабляется, позволяя увидеть Юнхо всё, что было скрыто.

***

      — Ты это слышал? — Сан поднимает голову, что Уён соскальзывает от резких движений. Он только смог удобно уместиться на плечах своего человека.              — Судя по всему, Хонджун и Юнхо выясняют отношения, — зевнув, маг вновь пытается улечься на Сана.              — Это безопасно?              — Нет, конечно. Если не убьют друг друга, то проживут счастливо оставшуюся жизнь, — потеряв надежду, что Сан перестанет вскакивать от каждого шороха в доме, он переворачивается на другой бок спиной к нему.              — Он его чуть не убил в Аркадии, — Сан наваливается всем весом на Уёна, но после тихого «ой» аккуратно прижимается своей грудью к его спине.              — Я говорил Хонджуну - не влюбляйся! Он сделал всё наоборот и ещё Юнхо утянул на дно.              Сан застывает. Впервые с их встречи Уён так эгоистично отозвался о ком-либо. Это не похоже на него. Даже интонации, с которыми он это произносил, не знакомы Сану.              Это магия делает его таким?              — Пойду проверю, — Сан уже хотел встать с кровати, но его останавливает рука Уёна, что вцепилась в него мертвой хваткой, оставляя следы-полумесяцы от ногтей на коже.                    — Они сами должны в этом разобраться! Юнхо либо примет сущность Хонджуна, либо убьёт его. Мы не можем вмешаться.              Сан одёргивает руку, красные полосы растягиваются от локтя до кисти. Уён словно метит своё.              — Надеюсь, после всего случившегося вы с Хонджуном оставите идею восстания. Вы причиняете боль своим близким. Я понимаю Юнхо, — Сан садится на кровати, обхватив свои колени руками.              — Нет, — Уён спрыгивает с кровати, подходя к платяному шкафу. Порыскав с пару минут, он вытаскивает чёрный костюм. Похожие Сан видел в Аркадии. Только на этих была разноцветная вышивка вдоль плеча. Судя по цветам, она сочеталась со стихиями.              — Уён, — с опаской шепчет Сан. А маг огня замирает, словно находясь в трансе, держа в руках костюм.              Он уже хотел подойти к магу, но тот останавливает его, подняв свободную руку вверх.              — Знаешь, почему магов четырёх стихий боятся? — не поворачиваясь, задаёт вопрос Уён.              Сан смотрит на книги, что заботливо принёс ему Ёсан, предлагая ознакомиться с тем, чем станет Уён.              — Вас считают хаосом. По причине, что вы все желаете власти и искоренения магов. Только не понимаю почему? Вы же все маги. Просто вы более сильные и всё, — разводит руками Сан, не понимая, к чему ведёт маг.              — Мы всегда хотим показать своё превосходство! Это как выпить воды, но при очень сильной жажде в солнечный день.              — Но ты же не такой!              — Ты меня совсем ещё не знаешь. Хоть я и влюблён в тебя, это не остановит хаос внутри меня.              Сан, не веря в услышанное, срывается к дверям.              — Ты не выйдешь отсюда! — обеими руками, расставляя их в стороны, он закрывает дверной проход.              Уён усмехается, возвращая костюм на вешалку. Он подходит вплотную к Сану, целуя его в щёку, а потом спускается к губам.              Руки Сана сами опускаются, обхватывая талию Уёна. Ему нужно его чувствовать.             — Я — абсолютное разрушение! На кончиках моих пальцев сила, что может сжечь целые города, превратить их в пепел и тлеющие угли. Один взмах запястьем – и всё, что видят мои глаза, поглотит тот чёрный огонь, что полыхает внутри меня.              Уён шепчет, пока его губы касаются губ Сана.              — Я собираюсь закончить начатое и вернуть себе то, что принадлежит мне по праву! — пока Сан закрывает глаза, растворяясь в шёпоте на его губах, Уён рассматривает его лицо, — я собираюсь уничтожить конфедерацию и подчинить себе весь континент.        Сан резко распахивает глаза.              — Уён.              — Ты либо со мной. Либо всё закончится здесь, — Уён кладёт голову на грудь Сана, вслушиваясь в ритм бешено колотящего сердца.              — Я с тобой!

***

      Если он умер, то очень рад, что успел пропитаться запахом Хонджуна. Но резкая боль вернула его в реальность.              Юнхо пытается встать, но застывает, стоит увидеть рядом Хонджуна, который достаёт из его рук осколки.              Маг огня впервые видит, как Хонджун пользуется магией. Они обычно старались не показывать свои стихии перед друг другом. У них не было нужды распылять и без того пылающую бурю их отношений.              — Потерпи, — Хонджун держит руку Юнхо в своей ладони, левитируя второй, направляя поток магии, — мне ещё не приходилось не из кого вытаскивать осколки.              Юнхо снова ложится на пол, смотря вверх, где пару часов назад был стеклянный потолок. Ёсан их убьёт. Он специально его сделал, что поддержать поток солнечных лучей и температуры в оранжерее.       Хонджун показал ему всё. От знакомства с Уёном до того, как брат отказался от него, уходя некромагом в конфедерацию.              — Ты не знал, что Вону - маг четырёх стихий. Он думал, что ты не станешь таким, как он. И поэтому оттолкнул тебя. Он пытался тебя сберечь, — Юнхо почувствовал себя на месте Вону. Он тоже хотел сберечь брата. Но Хаос всегда приходит за ними, как бы он ни пытался их спрятать.              — Я это понял позже. Но было поздно. Я уже влюбился в тебя. А Уён настолько был глубоко в революции.       — Ты боялся, что я тебя не прощу за брата. Я видел твой страх. Честно, это неприятно вот так касаться твоих чувств. Словно они принадлежат не мне, а другому Юнхо.              — Мы научимся контролировать это, — Хонджун замирает, делая рваный вздох. После того, как он убрал защиту от Юнхо, на него обрушились все его мысли и чувства. Маг не ожидал, что будет настолько много тяжёлых моментов, скрытых от его глаз. Он не выдержал такой поток и отключился.              Поэтому Хонджун не знал, есть ли ещё «мы».              — У Минги с Ёсаном так же? — Юнхо поворачивает голову. Хонджуна не коснулся ни один осколок, но рука, что держала его руку, вся в крови.       Юнхо дёргается вперёд, чтобы осмотреть мага воздуха, но, присмотревшись, понял, что это его собственная кровь.              — Нужно достать бинты. Пару часов и всё заживёт.              — У меня нет магии. Точнее, в том объёме, что была. Я отдал часть Силы, чтобы спасти тебя, — Юнхо прикрывает глаза. Тогда он не раздумывал ни минуты, чтобы отдать часть себя Хонджуну.              Хонджун убирает от себя руку Юнхо, заглядывая во внутренний карман. Он достаёт маленький сосуд, сияющий красным.              — Тебе пригодится. Уён собирается разнести пол-континента к чертям, — он бережно вкладывает сосуд в окровавленную руку Юнхо.              Тепло, исходящее от бутылька, разливается по всему телу.              — Как? Как ты смог? — Юнхо отрывается от сосуда, заглядывая в глаза Хонджуна.              Он поджимает свои губы, скрывая улыбку.              — Я догадался, что ты мне дашь частичку Силы, поэтому попросил Минги найти мне редкий сосуд. Я сберег всю твою Силу. Моей магии хватило на слияние.             — Ты должен был всё рассказать, хитрый жук! — Юнхо улыбается. — Ты прекрасный актёр. Разыграть потерю памяти. Браво.              Оба смеются.       Хонджун морщится, маленький огонёк надежды, что они будут вместе, теплится внутри.              — Мне нужно было найти того, кто играет на другой стороне шахматной доски. Это можно было сделать только через неправильное заклинание. Тот, кто хотел меня убить, не знал, что я маг четырёх стихий. Они просчитались, а мы с Уёном вычислили предателя.              — Кто он?              Хонджун отворачивается, не решаясь сказать правду. Хотя врать в очередной раз Юнхо не хотелось.              — Сначала твои руки. Потом разговор.              — Сначала ты мне скажешь, что я хочу услышать!              — Ты это и так знаешь. Ты был в моей голове целых десять минут.              — Скажи вслух! — настаивает Юнхо.            — Руки! Мы оба в крови.              — Ты точно с Минги не родной? Откуда у тебя такие садистские наклонности, — Юнхо прикладывает руку к сердцу, изображая, что ему больно.            Хонджун лишь фыркает, поднимаясь. Ёсан их точно убьёт. Медленно и без сожаления. Мало того, что они разнесли к чертям собачим стеклянный купол, так ещё осколками повредило несколько кустов и деревьев. А пользоваться магией земли Хонджун ещё не научился. Поэтому кинжалы Юнхо бы сейчас пригодились. Это куда более романтичная смерть, чем та, что ждёт их от рук Ёсана.              — Нам нужно всё убрать? — Юнхо уже стоит за спиной мага, пока тот осматривает оранжерею.              — Сначала твои руки, — маг воздуха указывает на руки Юнхо, — пошли.              — Хонджун, — маг останавливается, — в первый раз, когда мы, — Юнхо прокашливается в кулак, — занимались с тобой сексом. Ты чувствовал что-то ко мне?              — Попробуй угадать. Ты же сам сказал, что я хороший актёр, — Хонджун издаёт короткий смешок и бежит к выходу из оранжереи, пока Юнхо переваривает информацию.              — Это успокоительный чай. Я его всегда готовил Юнхо, когда его доводил Уён. Тебе я тоже научу его варить, — Ёсан протягивает дымящуюся кружку с ароматом лесных ягод Сану, как из-за угла выскакивает Хонджун, опрокидывая горячую жидкость на него.              — Твою мать! — вскрикивает Сан, пытаясь отлепить от себя мокрую ткань, что пропиталась кипятком.       Ёсан уже тянется рукой к его животу, как слышит бегущего к ним Юнхо.              — Нет-нет! — кричит Ёсан, но Юнхо уже снёс Сана в его сторону, обливая кипятком и мага земли.       Минги, сидящий за столом, лениво наблюдает за всем этим со стороны. Взмахнув кистью, он обдаёт холодным воздухом обоих.              — Спасибо, — раздражённо шипит Ёсан.              — Я, пожалуй, выпью чаю в другой раз, — Сан, скривив лицо, бережно ставит кружку на край стола, быстро ретируюсь с кухни.              — Люди такие забавные, — Ёсан вздрагивает, когда Минги, сидящий пару секунд за столом, оказывается за его спиной, — думаю, что это лучше снять, — проведя ладонями по мокрой рубашке, он начинает подниматься вверх, к разрезу, что привлекал его внимание весь день.              — Нас увидят.              — Или услышат, — Ёсан ёжится от горячего дыхание на своей шее, — но я буду тихим. Мой рот точно будет занят, — Минги, оставив целомудренный поцелуй на шее мага, отодвигается, обходя его.              — Неужели сам верховный маг воздуха решил встать на колени? — Ёсан закусывает губу, краснея. Тупее подката никто на континенте ещё не слышал.              — Ради Вас, верховный маг земли, я готов даже на колени, — Минги громко смеётся, покидая кухню, как и Сан минутами ранее.              Теперь лицо Ёсана полыхает от жара ещё сильнее. На улице слышны крики. Видимо, Юнхо догнал Хонджуна.       Улыбнувшись от мысли, что у них всё хорошо, он решает не томить Минги, который может и передумать в своём желании встать на колени.

***

      — Что мы пытаемся найти? Как вернуть Сана в его мир? Так нас Уён убьёт первым. Как убить мага четырёх стихий? Так я тебе сам расскажу. Где достать четыре вида металла разных стихий? Так тебе их надо попросить у верховных, — быстро тараторит Хонджун, выглядывая из-за плеча Юнхо, который усердно что-то ищет на книжной полке.              — Как выбить признание из своего парня, — не отрываясь от своего занятия, сосредоточенно водя руками по корешкам, басит маг.              Хонджун показывает язык Юнхо, зная, что тот пока не обладает магией, что позволяет видеть затылком.            Пробежав пару кругов по двору, так и не добившись признания вслух, Юнхо сдаётся, оставляя Хонджуна на сырой траве. На самом деле, если бы он не остановился, то это всё закончилось по-другому. А маг огня не хотел без заветных трех слов даже вести переговоры с этим маленьким террористом. Библиотека — лучше решение для того, чтобы остыть.              — У нас есть два верховных.              — Ёсан не верховный. Он не прошёл инициацию. По факту, только один, — поправляет Юнхо Хонджун.              Юнхо окидывает его быстрым взглядом и возвращается к своему занятию. Если он не перестанет пялиться на него, то дело растянется на долго.              — Сонхва может помочь. Он всё ещё наш союзник, — Хонджун толкает мага в плечо.              — Ёсан может попробовать договориться с Ниннин. Но думаю, что после всего, что случилось между ними, оба с трудом пойдут на сотрудничество.              — Минги может надавить на неё, — Хонджуну надоело сидеть рядом, бездельничая, поэтому он решает пройтись.              — Или убить, — листая очередную книгу, Юнхо украдкой наблюдает за Хонджуном.            Он его простил? Наверное, если бы Хонджун не открылся ему, он всё равно бы простил его.             Хонджун настолько стал частью самого Юнхо, что их разрыв привёл бы к смерти.              — Прости меня, — вырывается само собой.              Хонджун поворачивается к Юнхо, что стоит с книгой, жалостливо смотря ему в глаза.              — Я сам виноват, — пожимает плечами Хонджун, делая вид, что то о чем говорит Юнхо, его совсем не задело. Маг не ошибся в его актерских способностях, — если бы ты меня ударил, я бы тебя простил.              Юнхо отбрасывает книгу, понимая, что у него не получится сосредоточиться.              — Я не должен был. Просто, — маг огня пытается подобрать слова, пока Хонджун продолжает делать вид, что ищет книгу на полке.              — Я сам виноват.              — Да что ты повторяешь, как заведенную пластинку. Сам. Сам. Я мог тебя ударить. Я. Мог. Тебя. Ударить! — Юнхо моментально вспыхивает, срываясь на крик. Ему точно нужен имбирь и пару часов сна.              — Ну, а я... Тебя. Бы. Простил! — в тон отвечает Хонджун, кидая в него книгу. Юнхо ловко уворачивается от неё в сторону. — Можно я не побегу, я очень устал,— жалобно притягивает он, ожидая ответной реакции Юнхо. Он показывает всем видом, как устал, забираясь на стол.              — Ты стал ещё красивее, — завороженно шепчет Юнхо, пока Хонджун болтает ногами, свисающими со стола.              Хонджун выгибает бровь, кидая на него взгляд через плечо, как будто он сморозил какую-то глупость.              — Ты ударился головой? Я такой же. Только цвет глаз и волос другие. Но могу вернуть, — маг воздуха уже заносит руки над головой, как Юнхо, успев среагировать, хватает его за запястья.              — Не надо. Хочу попробовать все версии тебя.              Хонджун если бы не сидел на столе, то точно свалился. Маг обходит стол, вставая напротив него, но не решается сделать шаг ближе.              — Не против, если я тебя поцелую?                    Юнхо не получает ещё согласие, но шагнув ближе, приподняв голову Хонджуна за подбородок, он всматривается в его лицо. Сигналы шли правильные, поэтому он наклоняется и соединяет их губы воедино. Тающий, как сахарная вата, Хонджун вздыхает. Обняв ладонью щёку, Юнхо углубляет поцелуй, принимаясь дразнить его язык своим, и чувствует, как за плечо, робко погладив бицепс, скользнула рука.            — Не против, — ответ поступает с опозданием. После поцелуя губы Хонджуна розовеют так же, как щёки.       Отогнув воротничок рубашки, Юнхо прокладывает дорожку из поцелуев по его шее до самой ключицы. Мягкие стоны Хонджуна сводят с ума. Юнхо возбуждён до боли, чувствуя трущийся о живот такой же жёсткий стояк. Проведя ладонью по спине и бёдрам Хонджуна, он собирает в горсть половинку упругой задницы.              — Стой… стой… ох, подожди, — выдыхает Хонджун, отталкивая разошедшуюся руку.              Юнхо поднимает голову, чтобы видеть лицо Хонджуна.              — Просто… я вдруг подумал. — Хонджун делает глубокий вдох. — Боже, поверить не могу, что говорю это, но, думаю, перед тем как зайти дальше, нам стоит немного подождать.       Глаза Юнхо округлились. Это точно его Хонджун? Нет, тут что-то было не так.       — Уён спускается, — Хонджун быстро спрыгивает со стола, поправляя на себе уже изрядно помятую одежду.

***

      — Я спешу вам сообщить, — Уён осматривает всех присутствующих на кухне.              Сан прислоняется к дверному косяку, исподлобья поглядывая за магом огня. Он уже знает, что тот собирается сказать. Уён рассказал ему весь план, пока они были наверху.              Юнхо выглядит особо хмурым из всех. Не то он недоволен выходками брата и тем, что он нашёл способ снять заклинание с двери, не то тем, что ему обломали примирительный секс.       Хонджун даже не смотрит на Уёна, зная его планы. Он уверен, что Юнхо, стоящий за ним, не очень-то и им обрадуется. Но один козырь в рукаве у него остался — примирительно-успокоительный.              Ёсан с Минги зевают в унисон, их единственных выдернули из тёплой постели, пока все остальные балансировали между желанием рухнуть и заняться куда более приятными вещами.              — Я решил возглавить восстание против конфедерации, — по кухни проносится разочарованный гул.              — Я думал, мы проснулись ради малинового пирога, — зевая, прикрывает рукой рот Ёсан. Уронив голову на плечо Минги, он всеми силами старается не дать глазам закрыться.              Юнхо же, испепеляя взглядом Уёна, не выказывает никаких действий.              — Вы серьёзно собираетесь так просто дать конфедерации шанс восстановить свои силы? — Уён смотрит на всех магов по очереди.              — У тебя нет шансов без металла, ты же лучше других знаешь, — Минги глядит на напротив сидящего за столом Хонджуном, — что мага четырёх стихий так просто не убить.              — Вы собираетесь кого-то убить? — Сан вклинивается, хотя давал наверху обещание Уёну молчать.             — Вы все такие амбициозные? — Юнхо наклоняется к Хонджуну, прошептав вопрос.              — Нет. Для этого конфедерация и придумала сосуды, чтобы контролировать тёмную часть магии в нас. У Уёна она сейчас абсолютно не контролируется. Поэтому пока он не разнесёт ближайший город, он не успокоиться.              — Можно и вслух озвучить, — Уён расставляет руки по разным углам стола, наклоняясь, чтобы прервать влюблённых голубков.            — Я пас! — поднимает руки Юнхо.              — Хонджун со мной. У нас уговор!       Хонджун опускает голову, зная, как отреагирует Юнхо за его спиной. Ему даже не нужно видеть разочарование, которое отражается на его лице.              — Значит и я с вами, — вымученно цедит Юнхо.              — Это всё ещё плохая идея. У вас нет чёткого плана. Вы не знаете обстановку в Аркадии. И в конце концов, даже с вашей магией вы не сможете победить в битве с конфедерацией, — Минги встаёт изо стола, подходя к Уёну. Уловив движение в его сторону Сана, он отступает, сохраняя приличную дистанцию.              — Тебе лишь нужно решить. Ты с нами или нет? — глядя в глаза Минги, задаёт вопрос Уён.              — Я с вами, — Ёсан с сочувствием смотрит на Минги. Он знает, что если он согласится, то у него не останется выбора. Их жизни связаны.              Уён, довольный собой, уже зная ответ Минги, потирает ладони в предвкушении битвы.              Она грозилась стать куда масштабнее, чем та, что устроила его мать.              С одной лишь разницей. У Уёна другая цель.              — Но мы всё равно ничего не сможем, — вновь начинает свою тираду Минги, как вдруг хлопает входная дверь.             Во всём черном, в военной мантии верховных, на кухню входит Сонхва.              — У меня то, что вам нужно, — тяжёлый ящик ударяется об стол. Все внимание присутствующих приковано к тонким пальцам мага воды, что ловко открывает одну за одной застёжки.              Стоило ему открыть ящик Пандоры, как наступила гнетущая тишина.              — Откуда это у тебя!? — первым приходит в себя Хонджун, что находится ближе всего к содержимому и успевает его рассмотреть.              — Твой любимый брат подарил, — Сонхва, не скрывая удовольствия от произведённого эффекта, широко улыбается.              — Ты ему душу продал? — Хонджун всё ещё находится под впечатлением и глупо смотрит на стрелы с разным цветом наконечника.              — Я — бушующее море, завоевавшее его и поставившее на колени, и он не в состоянии противостоять мне, — гордость за себя самого распирает Сонхва. Но не она привела его сюда, а желание отомстить за родителей. И Хонджун - единственный из всех, догадывался, кого он убьёт первым.              — Отлично, — взгляд Уёна сверкает опасным огнём, — на рассвете выдвигаемся.