Я не знал тебя

      К небольшим жилым домам и круглосуточным магазинчикам, застенчиво льнущим друг к другу, случайных прохожих пригоняет ветер, слишком холодный для вступившего в свои права марта, но обжигающе горячий для ушедшей зимы. Он полнится ароматами уличной еды, продаваемой прячущимися в мышиного цвета фургончиках торговцами — дружелюбными, с хитрым огоньком в глазах, — и кофе. По вечерам люди толпятся на пешеходных дорожках в лихорадочных попытках урвать острые и пряные токпокки после тяжелого дня, чтобы позже прогуляться по спальному району и насладиться дарами первого весеннего месяца без отвлечения на ревущие от голода животы. Некоторые сутулятся и втягивают в плечи головы, говоря всем своим видом: «Нам не до развлечений». Однако в большинстве случаев каждый, кто оказывается здесь, находит пару десятков минут, чтобы расслабиться и погрузиться в атмосферу беззаботности и лёгкости, витающих в воздухе.       Бывает, чужое внимание привлекает крохотная мастерская, как будто намеренно скрывающаяся за фасадами вызывающе белых зданий. У неё нет ярко мигающей вывески, а окна часто зашторены, из-за чего трудно сказать, горит ли вообще свет внутри, и всё же деревянная табличка с надписью «Открыто», расположившаяся на входной двери, ловит на себе пристальные взгляды. Люди рассматривают ту внимательно, однако зайти не решаются: в их притворном равнодушии всегда улавливается внутреннее смятение. Но Ли Минхо, владелец данной мастерской, ни разу не расстроен этим фактом.       Пока улицы заполоняют офисные работники, сливающиеся на фоне асфальта в огромные тёмные пятна, и школьники, чьи портфели перевешивают их самих, мужчина с утра до ночи корпит над разными картинами, старательно восстанавливая их прежний вид. Минхо работает реставратором уже несколько лет: он может месяцами сидеть на одном месте, не разгибая шеи, чтобы в точности до мельчайших деталей воссоздать на холстах творения талантливых художников прошлого. Поглощённый процессом, мужчина никогда не замечает любопытных мальчишек и девчонок, приклеивающихся носами к стёклам окон, и удручённых бытовыми тяготами взрослых, по ошибке переступающих порог мастерской, — перед его глазами вырисовываются более интересные вещи.       Очередной рабочий вечер подходит к концу. Минхо, покачиваясь на старом стуле в центре комнаты, забавно жмурится, словно кот, почувствовавший в воздухе запах цитрусовых, и беспечно крутит скальпель между пальцами. Если не знать, какова его специализация, можно предположить, что он является самым настоящим хирургом, ведь никому более неподвластно такое искусное обращение с медицинским инструментом, но нет. Ли давно принял решение посвятить жизнь совершенно иному делу, однако сравнение с врачом имеет место быть. Просто пациенты его — это картины, повидавшие многое за десятки и сотни лет своего существования.       В скором времени Ли разменяет четвёртый десяток. К этому возрасту мужчина не достиг тех карьерных высот, о которых мечтают многие амбициозные представители общества, однако жаловаться ему не на что. Даже наоборот — многие точно позавидуют преданности, с которой Минхо отдаёт себя реставрационному делу.       Когда он был ещё очень мал, родители пророчили ему большой успех по жизни. Будучи задумчивым, тихим, серьёзным ребёнком, Ли прилежно учился и быстро усваивал материал. Мальчик не отрывался от учебников и художественных произведений и усердно посещал занятия, в особенности те, на которых учителя рассказывали о мировой истории и искусстве. Эти люди и привили ему любовь к реставрации. Минхо не прельщала мысль просто рисовать, что у него хорошо получалось с ранних лет, поэтому, открыв для себя данную сферу, он стал поистине одержим лихорадочным стремлением к приобретению и накоплению знаний о восстановлении памятников прошлого, конкретно — картин. Причём настолько, что даже поступил в частный университет, занимающийся подготовкой лучших кадров страны.       Закончил он тот с отличием. Не мог не, когда преподаватели, видевшие в нём немереный потенциал, встречали его на парах со словами: «И вновь наш лучший студент здесь!»       После выпуска Ли принял предложение одного из профессоров устроиться в крупный городской музей. У ещё зелёного на тот момент специалиста для успешного развития и подъёма по карьерной лестнице имелось буквально всё: природный талант, отличное портфолио и близкие контакты с влиятельными в сфере искусства людьми. И он пользовался преимуществами до последнего, пока не понял, что хочет заниматься реставрацией для души и браться только за то, что понравится лично ему. Потому не без помощи правильных связей мужчина открыл собственную мастерскую.       Дела в ней и сейчас идут неплохо: заказы поступают и от частных лиц, и от множества организаций. Минхо довольно быстро сумел заработать себе имя за счёт высокого качества оказания услуг, благодаря чему он может не беспокоиться о том, что когда-нибудь останется без работы. Правда, не всегда приятной, ведь жизнь любит прогибать под себя даже самых сильных.       — Ну и неделька выдалась, — Ли тяжело вздыхает, продолжая играться со скальпелем.       В лучах закатного солнца мастерская не выглядит по-особенному, когда её осматривает сам владелец, с выверенной точностью оглядывающийся по сторонам каждые десять минут. Много места в ней занимает огромный стол, не пустующий и в периоды простоя. По его краям расположено оборудование: микроскоп, осветительные приборы, клееварка и некоторые материалы, предназначенные непосредственно для реставрации. По периметру помещение обставлено шкафами, на полках которых лежат кучи папок с документами, книги, упаковки с красками и лаками, а также мольбертами на колёсиках, имеющими выдвижные ящики. Стены, тщательно выбеленные, украшены картинами, созданными руками Минхо, — одни натюрморты да пейзажи. Потрёпанные жизнью половицы жалобно скрипят при малейшем давлении на них, сам же пол завален непонятными свёртками и коробками с инструментами. На окнах — шторы плиссе, в нужные моменты перекрывающие естественному свету путь внутрь. Специальные лампы под потолком в данную минуту выключены за ненадобностью.       То, что видит перед собой Минхо, — далеко не беспорядок в привычном понимании слова. Когда мужчина только-только арендовал одноэтажное здание, ставшее его пристанищем, призраки прошлого напоминали о себе всеми возможными способами: груды мусора, чёрная плесень и пыль, покрывавшая предметы. И пусть Ли вместе с младшим братом, Ёнбоком, мыльной водой очистил каждый закуток, стёр въевшуюся в стены и пол грязь, ему до сих не удаётся избавиться от ощущения, что его продолжает преследовать эхо заброшенного местечка. И в такие моменты, как сейчас, становится жутко некомфортно находиться в помещении.       Время тянется тягуче и медленно. Стрелки часов, хромающие с одной минуты на другую, давно прошли черту в семь вечера. Лишь небесный огонь, полыхающий красным заревом и просачивающийся сквозь щели между шторами, напоминает о том, что Ли скоро сможет покинуть рабочее место.       Неизвестно, через сколько раздаётся звон колокольчика, оповещающий Минхо о новом посетителе, однако взгляд мужчины незамедлительно падает на входную дверь, стоит человеку пройти дальше. Табличка приходит в движение, раскачиваясь из стороны в сторону. Ли принимается разглаживать складки на футболке вмиг вспотевшими от волнения ладонями, но, узнав в госте брата, он резко меняется в лице.       — Здравствуй, лекарь старины! — с широкой улыбкой произносит тот.       — Я же просил не называть меня так, — беззлобно.       Что ж, братья Ли — не те люди, чьё кровное родство легко определить. Если попробовать противопоставить их друг другу, процесс этот выйдет довольно любопытным.       Ёнбок не вписывается сюда. Спокойно лежавшие минутой ранее пылинки пускаются в пляс, устало оседая на его белом пальто, а идеально вычищенные ботинки слепят. Юноша изящным движением руки стряхивает с плеч лишнее, задевая тонкими пальцами отросшие платиновые волосы, и разглядывает Минхо, щуря неестественно голубые из-за линз глаза. Одни лишь золотистые веснушки на щеках рушат образ Снежного Принца.       Мужчина невольно осматривает мозолистые ладони, представляя, как разные ткани цепляются за кожу, когда он прикасается к одежде. Шерстяной рубашке в клетку, стареньким джинсам, которые чудом не протёрлись за несколько лет ежедневной носки, и неизменно чёрной футболке. Сравнивает.       Недолго, к слову, потому что брат, прочистив горло, напоминает о своём присутствии:       — Чем занимался весь день?       Минхо сглатывает, не находя достойного ответа на вопрос. Честно было бы сказать, что он просиживал штаны на протяжении нескольких часов после того, как разобрался с последним крупным заказом, но…       — Убирался, — отчасти правда.       Умалчивание не тождественно лжи, верно?       — И только? — брови юноши взлетают вверх, а рот округляется. — Я думал, мне придётся вытаскивать тебя из-под завалов картин, а оно вон как.       — И такое случается.       «Случается», — мысленно повторяет про себя мужчина. Ёнбок переминается с ноги на ногу, всё ещё топчась у входа:       — Мне заходить? Или ты быстро соберёшься? — словно почувствовав неловкость, стеной разделившую его с братом, парень утыкается взглядом в пол.       — Постараюсь управиться за пару минут.       Ёнбок молча кивает в знак согласия, пока Минхо поднимается со стула, чтобы найти закинутую куда-то в угол куртку.       — На самом деле, — вдруг произносит тот, копаясь в коробках, — я просто смертельно устал. Известный тебе представитель частной галереи, который наведывался ко мне весь прошлый месяц, высосал из меня все силы.       — Это тот, что обратился к тебе за помощью в организации грядущей выставки? — сжав губы в тонкую линию, с ноткой недовольства интересуется Ли-младший. — Ну, с китайской тематикой.       — Именно, — уперевшись языком в щёку, Минхо протяжно выдыхает. — Тот факт, что моё имя будет фигурировать рядом с именами художников, чьи картины мне довелось реставрировать, не может не радовать, однако удовольствие от завершения проекта было перечёркнуто самим заказчиком.       — Что на этот раз? Помнится, недавно он же пригрозил тебе закрытием мастерской, если ты не нарисуешь на картине тигра, которого там и в помине не было.       Напомнить об этом случае — то же, что и нажать на спусковой крючок. Больше не сдерживаясь и не выбирая слов, Минхо продолжает пламенную речь:       — Да с тем же и приходил, — он резко бросает куртку обратно на пол, где и нашёл её. — Пока я день и ночь трудился здесь, чуть ли не собственноручно запертый в четырёх стенах, над его же заказом, мне постоянно капали на мозг по поводу того, что я не выполняю свои обязанности. Не знаю только, с каких пор реставраторы должны дорисовывать что-то за художников.       — С тех самых, как господин Со решил, что так можно делать, — юноша холодно усмехается.       — Конечно! — мужчина хлопает себя по плечу, будто пытается усмирить пыл.       — А в итоге-то что?       — Он, — Минхо закатывает глаза, — пришёл сегодня лично, чтобы проследить за транспортировкой последней картины и поблагодарить меня за всё хорошее. А ещё сказать, что после данной выставки галерея Nova Art разорвёт со мной все связи. Видите ли, со своим неуживчивым характером я должен им в ноги кланяться за возможность приложить руку к организации столь масштабного мероприятия. Теперь же меня там не жалуют.       — Велика потеря, — Ёнбок, громко фыркнув, принимается накручивать прядь волос на указательный палец. — С тех пор, как Со Чанбин стал главным, тебе не давали покоя. Понимаю твою привязанность к бывшему директору, но…       — Что — но?       — Не стоит тратить нервы на этого урода.       Некогда владельцем Nova Art являлся Со Гванук. Он был одним из университетских преподавателей Минхо и в то же время влиятельным человеком, чьё мнение ценилось любым уважающим себя человеком искусства. В последние годы жизни пожилой мужчина, здоровье которого не позволяло заниматься восстановлением картин, не раз обращался к Ли за помощью: выставлявшиеся в его галерее произведения нужно было постепенно приводить в порядок, и лучшего кандидата для выполнения подобной задачи, кроме Минхо, профессор не нашёл. Сотрудничество приносило обеим сторонам лишь положительные эмоции, но только до того момента, пока господин Со, измученный продолжительной болезнью, не умер, а должность директора не перешла его сыну, Чанбину. В отличие от отца, тот никогда не ценил творчество по-настоящему; он видел в нём лишь источник прибыли. И данное обстоятельство — камень преткновения между ним и Ли.       Следуя наставлениям папы, Чанбин долгое время обращался к способному специалисту с различными просьбами. Минхо же, чувствовав, что частично обязан своим успехом профессору, никогда Со-младшему не отказывал. Несмотря на взаимную неприязнь, мужчины смогли сохранить хоть какую-то видимость мира: оба видели в партнёрстве больше плюсов, чем минусов. Только вот сейчас, когда господин Со перешёл все границы дозволенного, Минхо будто прозрел.       Теперь последний терпеть глупые выходки невежды не будет.       — Ты прав. Когда он в следующий раз прибежит ко мне, выставлю его за дверь, — мужчина ставит точку в обсуждении вопроса. — Уверен, прибежит. Боюсь только, что не даст мне спокойно жить и попытается вставить палки в колёса. Знаю я, как Со Чанбин избавляется от неугодных ему людей. В конце концов, того тигра нужно было нарисовать лишь потому, что он во всеуслышанье объявил, что на выставке будет представлена исключительной редкости картина с изображением животного, олицетворяющего мощь и бесстрашие. Понимаешь, почему днём он вывалил на меня свой гнев? Я обломал ему весь пиар.       — Это мы ещё посмотрим, кто кого! Сначала ему нужно было использовать мозги по предназначению, а после уже действовать. Твоей вины в том, что обещанного в галерее не будет, нет.       Мужчина с улыбкой глядит на брата, яро поддерживающего его. Он сейчас и не вспомнит, в какой момент детские ссоры с Ёнбоком и борьба за родительское внимание переросли в заботу и любовь к совместному времяпрепровождению, а также желание быть опорой друг другу в сложные периоды. У каждого из них это проявляется по-своему, и потому юноша предлагает то, в чём он особенно хорош:       — Терапевтические объятия?       — Терапевтические объятия.       Угловатость его фигуры сглаживает мягкая ткань пальто, и Минхо кажется, что он прижимается щекой не к острому плечу парня, а к зефирному облаку. Все тревоги отходят на второй план, когда близкий человек позволяет раствориться в нежной ласке.       — Казалось бы, тебе уже под тридцатник, а ты до сих пор не отказываешься от подобного. Удивительно, — Ёнбок лишь смеётся, и прежняя гнетущая атмосфера рассеивается над ними, словно тучи после дождя. — Почему сразу не рассказал о том, что происходит? Я бы с этим товарищем с радостью побеседовал.       — Да ладно тебе, всё уже в прошлом. Сам знаешь, не люблю выливать злость на своё окружение.       — Лучше уж выливать, чем копить в себе. Рано или поздно взорвёшься, как воздушный шарик. В курсе, да?       — Не взорвусь, — Минхо легко отстраняется от брата, чтобы посмотреть ему в глаза. — Лучше ответь, где мы сегодня ужинаем?       — В ресторане тётушки Нам. Я уже забронировал столик.       Проходит ещё десять минут, прежде чем братья наконец-то покидают мастерскую, чтобы провести очередной пятничный вечер вместе. Данная традиция появилась после того, как Минхо переехал из родительского дома в собственную квартиру и стал реже видеться с Ёнбоком, продолжавшим жить с отцом и матерью. Телефонных разговоров и переписок оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить потребность в общении, поэтому молодые люди приняли решение хотя бы раз в неделю встречаться за ужином и обмениваться новостями, несмотря ни на что.       Мама всегда твердит им: «Ближе друг друга у вас никого не будет, не забывайте об этом». Возможно, из-за её слов что старший, что младший так стремятся сохранить тёплые взаимоотношения.       Из окна машины Ёнбока здание, ставшее поистине родным, кажется невзрачным. Минхо провожает его взглядом, когда автомобиль трогается с места. Боль в груди всего на несколько секунд становится сильнее, будто лиана с шипами обвивает рёбра, не давая вздохнуть, а затем, к облегчению мужчины, отступает.       Пока младший на очередном перекрёстке постукивает пальцами по рулю, отбивая ритм играющей на полную громкость песни и немузыкально напевая слова на английском, его спутник на этот вечер устало прикрывает глаза.       — Спишь? — с насмешкой спрашивает Ёнбок, боковым зрением замечая Минхо, успевшего пустить слюну.       — Нет, долго моргаю, — с зевком отзывается тот. — Не заметил?       — Если моргание теперь сопровождается сопением, которое даже музыка не может заглушить, то…       — Ничего не говори, — Минхо замолкает, стоит ему услышать звонкий смех со стороны водительского сидения. Он знает, что последует за его репликой.       — Да ладно, старик, я всё понимаю. В твоём-то возрасте в такое время отключаться — норма.       — Невыносимый, — подобные шутки — неотъемлемая часть их бесед. Мужчина привык. — Что-то хотел?       — Думал обсудить одно дельце, однако в свете последних событий, боюсь, оно уже потеряло актуальность.       — Почему же? — пусть внешне заинтересованность мужчины почти никак не проявляется, глаза его светятся.       — Недавно в соцсетях наткнулся на профиль одного парня, — тянет Ёнбок, заворачивая на знакомую братьям улицу. — Он владеет антикварным салоном, а у себя на страничке рассказывает о том, как же тяжело и одновременно с тем интересно этим делом заниматься. Недавно у него вышел пост с просьбой помочь ему найти хорошего реставратора.       — Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь, — Минхо вглядывается в плывущие мимо них силуэты случайных прохожих.       — Ты подожди, — юноша тормозит на красный сигнал очередного светофора на их пути. — Пораскинув мозгами, я уже приготовился оставить в комментариях твои контакты, но перед этим ещё разочек пролистал профиль. Угадай, с кем у него есть совместные фото?       — Только не говори, что там…       — Со Чанбин, — заканчивает за собеседника парень.       — Конкуренты? Партнёры? Давние товарищи?       — Какие ещё варианты накинешь? Без понятия, — припарковавшись, Ёнбок поворачивается к Минхо всем корпусом. — Этот… Как его? Хан Джисон, точно. Так вот, Хан Джисон, тот антикварщик, предлагает неплохую сумму за реставрацию какого-то портрета и рекламу у себя в профиле. Звучит неплохо.       — Хочешь узнать, взялся бы я за подобный заказ, будучи в курсе того, что человек знаком с господином Со?       — В точку. Спасибо, что озвучил это сам.       Воцаряется молчание. Минхо по привычке принимается поглаживать мочку уха, пялясь в одну точку, пока брат потирает покрасневший нос.       — Честно говоря, не знаю, что и сказать. Я склонен не доверять тем, кто водит дружбу с таким человеком, как Тот-кого-я-не-хочу-называть, но с чем чёрт не шутит. Можно было бы и попробовать, — озвучивает свои мысли мужчина. — Да и вообще… Имя Хан Джисона почему-то мне знакомо.       — Уверен, ты тоже натыкался на его страничку, просто успел забыть о ней.       — Не отрицаю, всё возможно, — Минхо лишь пожимает плечами. — В любом случае... Многое будет зависеть от его предложения. Пусть попробует заинтересовать меня не только связью с этим нахалом.

✦

      — Убери-ка свои шаловливые ручки подальше от мяса, — мужчина жестом грозится отрезать младшему пальцы, если тот ещё раз приблизится к еде. Ножницы в его ладони смотрятся донельзя устрашающе. — Дай мне пару минут.       — Заставляешь младшего сидеть голодным, — Ёнбок с притворным недовольством складывает руки на груди, выпячивая губы. — Ну что за братец?       — Самый заботливый и милый хён на планете, — давит в себе смешок Минхо. — Ты и готовка — вещи паралелльные и непересекающиеся, так что молчи в тряпочку, если хочешь отпробовать вкуснейший самгёпсаль здесь и сейчас.       Надолго заткнуть брата не получается, и тот продолжает сыпать жалобами на всех и вся, словно отвлекает мужчину от дум о работе. Большую часть нытья Минхо пропускает мимо ушей, только кивает в сторону еды через какое-то время. Ёнбок с видом несчастного ребёнка глядит на неё, будто дома его никто не кормит, хотя перед молодыми людьми не так много всего: типичные закуски, рис и мясо. Столовые приборы давно ждут своей очереди.       — Я хорошо поем, — слышится с двух сторон. Первым начинает есть всё же Минхо, которому Ёнбок, как младший, отдаёт дань уважения, несмотря на прошлые жалобные речи.       Тихо в ресторанчике тётушки Нам не бывает, однако братья не произносят ни слова, занятые отправлением свинины в листья салата. Наверное, будь у них бутылка соджу, вечер прошёл бы куда веселее, но Ёнбок за рулём, да и Минхо в одиночку пить не любит. Им остаётся наслаждаться вкусным ужином без алкоголя.       — Ну так что там с Хан Джисоном? Ты хоть покажи его.