И приятен ты мне, и противен

       Из всего того множества вещей, которые Тэхён делать не мог, он знал, что есть и те, которые он точно мог себе позволить. К примеру, бесцеремонное поведение по отношению к Сокджину, которого он не видел уже месяц, к Хосоку, с кем он говорит чаще прежнего потому, что обрёл себе компанию в лице Намджуна и общество генерала, таким образом, ему навязалось, и к Юнги — они всё ещё работали в одном месте. Он позволил себе явиться к нему в нерабочее время и без приглашения. Тэхён не был уверен, какую цель преследовал его затуманенный алкоголем разум и был ли визит запланированным, но ноги сами привели его к Юнги. — Сколько тебе лет, что ты так шумно сюда вламываешься? Он не поднял даже головы. Хотя никогда и ничего нельзя было сказать о настроении или истинных эмоциях Юнги. Что-то внутри Тэхёна желало, чтобы сейчас он был раздражён. Тэхён издает недовольный звук, падая на диван недалеко от рабочего места Юнги. Это сентиментально напомнило ему дни, когда он часами сидел с ним в одной комнате и ждал, когда тот проснётся. Только теперь лежал и, может быть, мечтал уснуть Тэхён, а Юнги продолжал работать так, будто его здесь нет. Некоторое время до Тэхёна доносились привычные сопутствующие работе Юнги звуки. Он не видел, чем точно старший занят, но отчётливо ему представлялось, как он кладёт инструменты на стол, снимает перчатки и раскладывает всё по своим местам в завершении работы. — Досадно, — прозвучало немного громче, чем Тэхён планировал изначально. — То, что ты лишён манер? — То, что я всё ещё умираю, а ты по-прежнему бездушен. Юнги оказался рядом почти так же незаметно, как и приставил скальпель к месту, где находилось правое лёгкое. Грудная клетка Тэхёна замерла в ожидании, наверное, он на что-то рассчитывал. — Я могу вскрыть тебе грудную клетку, и это будет не так болезненно, как могло было бы быть. Вытащить образования в твоих лёгких. Так же я мог бы все аккуратно зашить и подарить тебе какое-то время, короткое — если спросишь. Необходимо выявить причину, устранить её и уже потом заниматься вышесказанным. Я не вижу повода травмировать тебе тело и заставлять организм испытать стресс, когда ты ещё в полном здравии. Оставь это на крайний случай. — При наступлении этого крайнего случая будут ли силы восстановиться после? Когда рука Юнги со скальпелем медленно начала отдаляться от его груди, Тэхён перехватил её двумя руками. Всё, чего он хотел, это заглянуть ему в глаза и дать знать, что ему хватает смелости умереть. На что ему её пока не хватает, так это на то, чтобы признаться себе в том, что всё это он делал лишь для того, чтобы Юнги его отговорил. — Не будь так пессимистичен. Когда найдём причину возникновения, я с этим разберусь. «Какая жалость» — говорит его тон, и Тэхён ничего не чувствует кроме раздражения. — Я уже говорил. — Говорил что? — на этом он поднялся и куда-то отошёл. Тэхён не проследил за его действиями и передвижениями. Что-то оставалось неизменным. — Это началось в период моего выпуска из академии.       Это не Тэхён не оправдал ожиданий Юнги. Это Юнги не оправдал ожиданий Тэхёна. Всё было так просто. Те дни, когда он скучал по Юнги, те дни, когда он злился на него, и те дни, когда Юнги был с ним так обходителен, жили в памяти Тэхёна разными отрезками времени, но сегодня это всё один день. Какая жалость, думает он.       Одна его часть считает, что было бы хорошо позволить болезни себя убить, но другой было интересно, как далеко он сможет зайти в своих стремлениях. Перевесит ли его боль всё то хорошее, что у него было. Достаточно ли в нём обиды для того, чтобы дать этому чувству вырасти. Способен ли он на такие поступки вообще, а самое главное — хочет ли. Всё же он не считал себя человеком, подверженным негативным эмоциям. — Считаешь, причина кроется в этом? — Нет. Я думаю, это было тем, что спровоцировало то, что давно меня беспокоит. Я думал об этом последний месяц. Это просто… как, как фитиль. Тэхён ощущает себя, как в закрытой коробке, но заместо тишины слышит звон: такой бывает, когда кладёшь металлические предметы не на мягкую поверхность. Резкая волна тревоги накрывает его и оседает где-то в желудке. Тэхён хочет верить в то, что не вспомнит этот разговор на утро. — Злишься на себя?

«Познать грусть — значит, разобраться в том, что приносит тебе боль»

— Иногда так хочется того, чего ты никогда не получишь. Глаза закрываются сами по себе.

* * *

      Тэхён просыпается от собственного кашля. Это было чем-то обычным и он почти привык к сопутствующей тошноте. — Я предполагаю, что знаю, как нам решить эту проблему. Юнги медленно переворачивает страницу книги, которую читал, его пальцы закрывали название на обложке, и Тэхёну было не прочитать. Голова Тэхёна была у Юнги на коленях, и это всё ещё было похоже на те дни за закрытой дверью своих покоев. Ему было так мало нужно для того, чтобы ощущать себя счастливым. Но то был всего лишь навес счастья. А реальность такова, что его горло саднит и болит голова. Тэхён поднимается и вдавливает пальцы в виски, будто это поможет унять боль. Когда он встаёт на ноги, его колени дрожат. — Если бы я принял твои слова всерьёз изначально, этой проблемы бы не возникло. Если бы я не боялся тебя разочаровать и не обманывал бы себя, возможно, сейчас это было бы не так больно. Физически. — Преврати свою ложь в правду,

Люди не заслуживают внимания, если не представляют из себя потенциальную выгоду. Я хочу избавиться от вас троих, от вашего участия в моей жизни. Вы все для меня мертвы. Ты — это всё ещё ты. Я не должен бояться потерять свою жизнь.

— и если ты хочешь, то в качестве исключения сейчас можешь сказать мне то, о чём ты молчишь. Я тебя выслушаю. В его голосе есть что-то похожее на жалость. Но на самом деле Тэхён просто хочет, чтобы голос Юнги так звучал.       Все его тревоги так бессмысленны. Тэхён понимает, что так быть не должно. Он думал достаточно много. И всё, к чему он пришёл, это то, что самой большой ошибкой в его жизни был Юнги. И несмотря на то, что ему хочется остаться здесь, он прилагает колоссальные усилия для того, чтобы уйти. В желудке завязывается плотный узел. — Мне нечего тебе говорить. И это первый раз, когда я действительно этого хочу.

* * *

      С тех пор, как Тэхён связался с Намджуном, он успел пожалеть об этом как минимум три раза. И этого было достаточно для того, чтобы задуматься о том, чтобы оставить всю затею и прожить себе спокойную жизнь где-нибудь на окраине королевства. — Чёткий план — главная определяющая удачного завершения. Мало знать, что нужно делать, необходимо знать время действия. День недели, точный час и минуту. — Я учился в академии, я служил в армии, я слышал эту лекцию от Хосока двадцать раз. Мне совершенно не интересно слушать её в двадцать первый. К тому же ты с этим справляешься хуже, чем он. — Может быть, ты не слишком ясно выразился? — Думаю, так и есть. Я, возможно, тебя обманул, когда сказал, что половина того, что я задумал, будет выполнено после того, как ты найдёшь мне подходящего человека. Скорее всего, я сделал это намеренно, но пойми, я был слишком в расстроенных чувствах для того, чтобы точно подсчитать процент. Буквально накануне я лишился того, что приносило мне радость. — Выглядит так, будто ты пытаешься меня заговорить. — Да, я определённо пытаюсь тебя заговорить. Но поскольку я не хочу выслушать ещё какую-нибудь лекцию авторства Хосока, скажу: ты не тот, кому я могу доверять, и я подозреваю, что моя компания, может, тебе не так интересна, как могла бы быть. Избавь меня от этого знания — я этого не переживу. — Если ты будешь менее циничен, я даже попробую тебя в этом переубедить. — Приятно слышать. Я не могу знать точного времени Намджун, я даже не знаю, проживу ли так долго. Невероятный список того, что я должен сделать, под очень большим вопросом. Помимо этого мне нужно светиться в высшем обществе и знакомиться с полезными людьми, расширять связи, при этом продолжая свою работу в Санбрейке.       Он упустил тот момент, когда должен был сказать, что его повысили до главного инженера отделения буквально в тот день, в который он собирался умереть, но с чего-то решил, что Намджун об этом если не догадается в свете такого количества работы, то хотя бы ему об этом сказали те, кто и подослал. — Я не знаю, сколько это займет, в моей голове пару лет при очень хорошем раскладе. Если ты интересуешься для того, чтобы сообщить кому-нибудь, когда я, движимый своими обидами, планирую устроить пожар во дворце, то можешь сообщить им любую дату — я подкорректирую свой забитый график. — Мне просто интересно, успеешь ли ты до того момента, пока Пак Чимин не созреет. Это будет огромным упущением для великого Ким Тэхёна. — Чёрт, они серьезно пишут это перед моим именем? Отвратительно. — Я видел газеты. Кажется, ты грозишься навлечь на себя проклятие. Тебя определённо начнут ненавидеть. — «Ким Тэхён отказался от дворянского титула за заслуги перед двором» — вот от этого я в восторге. Некоторые из Санбрейка тоже. Это даже звучит смешно. Куда мне, беженцу, дворянский титул. Помнится, мне кто-то говорил, что я должен выбиться в люди должным образом. Этот человек так же не хотел, чтобы возникли вопросы об истории моей жизни, а сейчас он предлагает мне жить с ним под одной крышей. Превосходные скитания. Он думает, я уехал на очередную учёбу и вновь вернусь жить за закрытой дверью? Пусть сейчас у меня есть мнимое чувство того, что я вправе сам распорядиться отведённым мне временем, но даже это лучше, чем жить на закрытом ото всех этаже, — Тэхён попытался подыскать нужные слова, чтобы звучать убедительно и доходчиво. — Если честно, мне даже не очень сильно нужна своя жизнь или же просто эта жизнь. Я не знаю, что мне нужно, знаю лишь то, чего бы мне хотелось. Кажется, ещё вчера это и была закрытая дверь его покоев, и проводивший с ним время Юнги. Воспоминания о тех днях были подобны тому, что оставляли на песке после себя волны. Мусором. Так решил для себя Тэхён, и это будет той новой ложью, которую он превратит для себя в правду. — И, дай угадаю, это не побег за море. — Я думаю место, куда можно будет вернуться. Где не одиноко. Не был бы ты цепным псом, я бы мог бы подарить тебе свою преданность, но реальность такова, что ты в моём распоряжении лишь на короткий промежуток времени. Тц, в этом есть что-то, что мне напоминает, наверное, то далёкое время, когда я был счастлив и читал сказки, привезённые из далеких земель за морем.

* * *

      За свои заслуги и решимость, или же он просто внушал доверие, Хосок поручил Чимину ряд дел, о которых никто не должен был знать. Чимин предположил, что Хосок просто-напросто сам не хотел принимать в этом участие, а кого-то из своих доверенных лиц ему было жалко, и выбор пал на Чимина просто потому, что он выполнит всё, о чём его попросит Хосок, не задаст лишних вопросов и уж точно не передаст информацию третьим лицам. Это звучало дико, если бы не работало так, как должно было работать. Чимин приветливо и деловито отчитывался за все выполненные задания. И, может быть, он всё же ему нравился, думал Чимин, а потом, смотря на то, как Хосок, пригласивший его к себе в дом под видом чая, этот самый чай не предложил, засомневался. — Вчера встречался с информатором — он из бюро разведки. Не знаю, что они находят в трущобах, но меня там обокрали. Неприятный опыт. — Или ты невнимательный. Карманники никогда не упустят шанса пройти мимо того, кто одет лучше, чем они. — Мне положенна компенсация? — Ближе к сути, Чимин, у меня другие дела. — Вы не так уж и гостеприимны, знаете? — он хмурится, но Хосок продолжает листать газету и даже не смотреть в его сторону, будто Чимин ему надоедает. — Кто-то из титулованных дворян, имеющий голос в совете, занимается сбытом наркотиков. Я имею в виду, они прикрываются сбытом наркотиков, а на самом деле занимаются работорговлей отпрысков знатных лиц. Все в списке, что Вы мне дали, так или иначе приобретали опиум. Вторичные встречи для покупки назначались в трущобах, и в какой-то момент для них все заканчивалось. — Это не то, что я просил разузнать. — Но это то, что я разузнал. Кому поручите с этим разбираться? — В городе много наёмников, кто может этим заняться: те же самые титулованные. Меня интересует конфликт на морской границе с Западом: кто пытается нас в это втянуть. — Именно об этом я и говорю: сбыт наркотиков и работорговля. Чимин понимает, что заинтересовал генерала, когда тот сложил свою газету, посмотрел на него и стал выглядеть чрезмерно серьёзным. Чимин хочет ответить на это каким-нибудь саркастичным выпадом, но его прерывает вошедшая в зал Рюджин. — Хосок-а, ты… — она замолкает, когда видит Чимина. — Я не знала, что у тебя гости. — Пак Чимин, — он представляется резко, встаёт и чуть склоняет голову. — А Вы, прекрасная леди? — Рюджин, выйди. — Вы слишком грубы с дамой генерал. Она ваша невеста? — Сестра, — отвечает за него девушка, падает в реверансе, чтобы затем покинуть комнату. — Прошу прощения за беспокойство, — говорит она больше для гостя, а затем обращается к Хосоку: — Я буду у себя, зайдите ко мне, как освободитесь, господин генерал. Двери закрываются. Чимин всё ещё смотрит туда, где ещё несколько секунд назад стояла Рюджин, после чего снова возвращает взгляд к Хосоку. — Я не знал, что у Вас есть ещё одна сестра, генерал. — Это не относится к тому, что ты должен знать. — И зря. Я думаю, Вам следует назначить ей хорошую охрану за пределами поместья. В беспокойные времена живём.

* * *

      В следующий свой визит через несколько дней. Чимина проводили в зал ожидать генерала. Эти личные встречи немного раздражали. Раздражали тем, что Хосок о них забывал. Прошло больше двадцати минут его ожидания, и он заскучал, поэтому решил отправиться на поиски Хосока лично, не дожидаясь его прихода. Позволил он себе подобную дерзость лишь потому, что формально он всё же был гостем, а не служащим. Пусть и только на словах.       Он ходил по коридорам, пока не вышел в холл к лестницам и не заметил Рюджин. Чимин попытался привлечь внимание девушки, но та шла и не смотрела по сторонам. Совсем не раздумывая, он съехал по перилам вниз, так как этот вариант был быстрее. Оказавшись внизу, он, скользя туфлями по полу, почти оказался рядом с девушкой, успел притормозить, когда она обернулась на шум. — Прекрасная сестра генерала, к сожалению, Ваш брат не имел чести представить меня, а я не сделал это должным образом, поэтому может ли скромный капитан представиться сейчас? — Я наслышана о Вас, Пак Чимин, можете не прибедняться. — Есть ли у меня возможность пригласить Вас на прогулку? — А в чём Ваша заинтересованность? — Исключительно в Вашем брате. О том, чтобы стать ближе к генералу, мечтает каждый солдат, — шутит Чимин. — Или Вам уготован король как и вашей сестре? Рюджин засмеялась и на пару секунд призадумалась. — Я и моё сопровождение с радостью составим Вам компанию на обеденную прогулку. Можете договориться о времени, и на этом я откланяюсь.

* * *

— Мне не нравятся эти бисквиты, — Чонгук отодвигает от себя тарелку. — Ты хорошо питался? — ласково спрашивает Рюджин и тут же зовет горничную для того, чтобы она принесла другие. — Да, разумеется. Там бисквиты были вкуснее, — там — это в академии, и Чонгуку действительно там нравилось. Его забрали оттуда под выписку от врача. Лечение и домашние обучение, как сообщили директору академии. Он был здоров. Это была осторожность до времени, пока всё не уляжется. — Я очень бы хотел поддержать эту беседу о бисквитах, но у меня не так много времени.       Хосок был зол, Чонгук искренне хотел бы знать, что так могло разозлить генерала, но не находил правильных слов и интонации, чтобы спросить. Хосоку, в принципе, не нравилось то, как Чонгук подбирает слова по отношению к нему. Младший в свою очередь с самыми невинными глазами отвечал: «я правда не понимаю, что в моих словах оскорбительно» — и конечно же прекрасно знал, что нарушает все мыслимые и немыслимые нормы уважительного тона. Чонгуку почти не стыдно за своё поведение. Почти. — Ты можешь быть свободен, — Чонгук говорил с наигранным удивлением, раскрыв глаза. — Я не твоя личная охрана, — на этих словах Хосок тянет на себя поднос с принесёнными пирожными, на что Чонгук недовольно хмыкает. — А я думал она. Рюджин встаёт со своего места для того, чтобы обойти стол и забрать у Хосока поднос с пирожными. Он смотрит на сестру и выдыхает: — Все дети вокруг меня лишены манер. И все они считают, что я их личный слуга. — Ты просто слишком добрый, вот они и пользуются, — после этих слов она кладёт поднос перед Чонгуком, и он, не заботясь о том, чтобы положить к себе в тарелку, сразу берёт приглянувшееся пирожное с подноса в руку. — Да, хён, ты слишком добрый. Такой добрый. О-о-очень добрый. — Рюджин не могла бы ты выйти, — чётко выговорив последнее слово, подчеркивая его, глаза Хосока сверкнули. — Выйти? — не поняла девушка. — Я не прощу себе, если ты увидишь то, как я даю подзатыльник этому малолетнему грубияну. Чонгук, тут же заводит руки назад, закрывает его, пирожное падает на колени. — Ты ужасен. Ты самый ужасный из всех моих охранников!

* * *

      Через пару дней, в свой выходной, Чимин, одетый в форму, надеясь произвести впечатление, ожидал Рюджин и её возможную компаньонку, недалеко от поместья в небольшом парке. Подошедшая девушка окликнула его как «капитан». Чимин, обернувшись с широкой улыбкой, просил его не смущать, как наткнулся на Чонгука. — Я тебя знаю, — утвердительно произнёс Чимин. — А я предпочел бы не знать, — его вид был мрачным, он дёрнул девушку за руку. — Мисс Рюджин, мы можем идти дальше? — Вы знакомы? — недоумевала девушка, смотря то на Чонгука, то на Чимина. — Я не знаю никаких рядовых солдат, — ответил Чонгук. — У тебя няньки нет? — говорит Чимин, наклоняясь к нему и презрительно фыркая. — Найди себе няньку. — Он моё сопровождение, капитан, — тут же вступается за него Рюджин, — или же Вы предпочли бы видеть тут моего брата или сестру? — Мальчик, — Чимин тут же выпрямляется и натягивает улыбку, — так мальчик. — Сам ты мальчик, — оскорбляется Чонгук. — Эй! — Чимин щёлкает зубами, а затем вновь делает выпад в сторону Чонгука, чуть склоняясь к нему, — Вот когда хоть одно знание получишь, тогда и попробуешь поговорить со мной, а пока… — У тебя, я смотрю, эти звания есть, а ума нет. — Что сказал? — Мальчики, — Рюджин посмеивалась. — Может, я тут лишняя? Чонгук показывает Чимину язык, когда Рюджин встаёт между ними, а Чимин, склонив голову, попросил минуты времени для того, чтобы всё уладить, и, взяв Чонгука за руку, увёл на несколько шагов подальше. — Я скажу прямо, ты мне не нравишься, — говорит Чимин тоном, будто собрался отчитывать. Чонгук смотрит на него задрав голову и недовольно фыркает. — А ты мне, конечно же, очень даже! — и это был тот недовольный тон, который стёр все намерения Чимина поговорить как взрослый человек с ребёнком, а не уподобиться ему. — Не дай мне пасть сожалениями о том, что я упустил возможность выбросить тебя за борт. — Рядовой солдат… — чётко, с нотками надменности, говорит Чонгук. — Я младший офицер, — поправляет его Чимин, но Чонгуку видимо было всё равно. — Рядовой солдат, если не хочешь, чтобы это была первая и последняя прогулка с мисс Рюджин, не нервируй меня.