И приятен ты мне, и противен

       Конец дня — это заведенный и злой Тэхён. Он вернулся полчаса назад, источая тяжелую ауру недовольства, и, ничего не объясняя, начал собирать вещи, сопровождая все свои действия грохотом. Чонгук наблюдает, отпивает чай из керамической чашки — Тэхён достал целый набор, без блюдец правда, в подарок. С глумливым видом и подтекстом — не пристало господам аристократам простому люду уподобляться. Он стянул с головы гогглы и бросил на кровать, чуть не попав в Чонгука. Недовольно шипел и вздыхал, бегая от одной полки к другой.       Чонгуку не нравился такой Тэхён. И надеется, что старший просто не в себе, а не раскрыл еще одну грань своей личности, которую Чон отколет от него цельного для самостоятельной жизни. За восемь месяцев Чонгук сдружился с каждой показавшейся. И, быть может, все они были Тэхёном, не имели чётких границ, без разделения кто и когда имеет право на выход. Но уживаться с ним под одной крышей было намного легче с придуманной историей, где Тэхён — это несколько разных людей, сговорчивых друг с другом, а иногда перечащих. Так ему было удобно и комфортно, ведь можно поругаться с тем Тэхёном, который минуту назад пытался продать тебя в местный театр в качестве ходячей рекламы и, в тоже время, выйти из дома с тем, кто будет отгонять от тебя попрошаек. — Кто-то вечно заявлял о себе как об аккуратисте. Хм, кто же это был?       Чонгук наблюдает. Молчаливый, и сеющий хаос Тэхён кажется проблематичным. И Чон задумается над тем, что весь оставленный «им» беспорядок, придется убираться именно ему. И только по этой причине пытаться найти общий язык с этой личностью он не будет даже пытаться.       С той личностью, которая мягка и покладиста от того, что сам Тэхён устал, была хорошей компанией на вечер, разговорчивая и без наигранности. С той, которая беспощадная и холодная, что не тронет — всё инеем покрывает. Чон не хотел как знаться, так и разговоры водить, но именно с ней он чувствовал себя в безопасности. С ней было спокойно, пусть она даже и самого Чонгука бы не пожалела. Он подружился даже с той, которая яркой звездой глаза слепит, обвораживает, а кинжалом глотку распарывает, ещё «спасибо» ждёт и плату за представление. Наглая и расчётливая, но забавная, особенно когда выбирает себе в собеседники не Чонгука.       Чонгук относя чашку на кухню, искрении интересуется в чём дело — Тэхён молчит, роняет всё на пол, перебирая свои записи. В доме царил хаос, всё было перевёрнуто с ног на голову. Вопрос повторяется и Тэхён обращает внимание на младшего, пихает в руки стопку тетрадей и даёт инструкцию. Листы с загнутыми краями справа — отложить, они их сожгут, всё сложенные вдвое — перевязать, целые тетради и листы убрать в коробку, что они закопают, как только Тэхён придумает где. «Остальные сам найдешь» говорит и выбегает из комнаты, будто что-то вспомнил.       У Тэхёна ни одни записи не лежали в одном месте, у него была своя «схема размещения», и он фантастическим образом по ней ориентировался. Теперь же Чонгуку искать их всюду, приклеенными под столешницу на кухне, на стенах, свернутыми в дырки в полу, и спрятанными между газетными вырезками. Тэхён прятал свои записи будто развлечения ради, чтобы потом Чонгук сыграл в увлекательную игру и был занят. Может, и было всё так. — Да что происходит?! — Чимин дергается, когда Тэхён заходит в его комнату и начинает сметать с полок все вещи. — Намджун сказал, что на мой след вышли, но просил подождать: даст знать, когда лучше будет покинуть город. Не хочу нагнетать, но найдут меня — схватят и вас. И угадай кого из нас арестуют, чтобы казнить, а кого для эксплуатации? Так что, капитан, ваш выход: придумайте, как нам попасть в Новый город без привлечения внимания. Обдумай всё, потому что это может быть как и завтрашним утром, так и через неделю, и, кто знает, может и на день рождения монарха, где количество стражи на квадратный метр превышает допустимую норму. А-а, не хочу показывать пальцем, но это твоя вина. За вашим клерком следили. Тэхён торопливо всё выдает, перебирая вещи и вороша книги. — Ты собираешься бежать со всем этим? Чимин то ли насмехается, то ли искренне интересуется — сам не разобрал, а Тэхёну в целом не до разбора его интонации. — Я собираюсь это все уничтожить. Никто не должен знать, что я здесь работал. — И тебе не жаль? — Сам говорил, — Тэхён застыл, грустно глядя на разбросанное, — это всего лишь мусор. Ким выуживает из одной книги конверт и выходит из комнаты Чимина, с чуть спокойной душой — зная, что он всё продумает. Он не привык кому-либо доверять, но здесь мог полностью положиться на Чимина и избавить себя от этой головной боли. Особенно, когда была другая:

Зачем Ким Чонину Тэхён?

       Утро подкрадывается незаметно. Чонгук только заканчивает сортировку документов. Тэхён ничего не говорит, лишь легонько пинает его и молча кивает на дверь. Младший зевает, поднимается, ставит три башни листов и тетрадей друг на друга, чтобы было легче нести. — Мы спустимся к шахтам — сложи всё куда-нибудь, ты не донесёшь, — Тэхён выглядывает в коридор — дверь в комнату Чимина закрыта, значит, ещё думает. — И, ради бога, прикрой лицо чем-нибудь, полгорода видело тебя на плече Намджуна — не порть ему репутацию своим живым видом.        Чонгук сложил всё в коробки и подписал, чтобы не ошибиться. Поставил их Тэхёну на стол и лёг спать — отдохнуть пару минут перед выходом по официальной версии. Тэхён позволил ему это. Он бы и сам не прочь поспать час или два, но сердце не находит спокойного места. Впервые за столько лет он не знает, где мог ошибиться и кто знает или догадывается о его планах. Быть может, Сокджин, но Тэхён не находит ни одного вразумительного объяснения, при желании он может достать его из-под земли, в прямом смысле. У Юнги есть мотив, но как в него вписывается Чимин — не ясно.       Тэхён смотрит на конверт и вытаскивает фотографию. На ней Намджун в чёрном мундире. Стоит и улыбается, рядом Тэхён, немного вытянул ногу вперёд, будто ставил подножку. — Надеюсь, у тебя хватает ума не обсуждать мои планы с Сыльги. Думаю это она. Тэхён хочет положить фотографию в ту коробку, что будет закопана в землю, но рука с ней застывает в воздухе, он колеблется и кладёт фотографию в ту, где лежат тетради, которые он придаст огню.

* * *

       Рубашка в локтях уже стёртая. Жилет твидовый, с оставшейся одной пуговицей. Потрепанная бархатная лента. Брюки, неумело зашиты в местах. Туфли совсем не блестят. Серый сюртук. Чонгук уже давно не выглядит «по-человечески» и какая ирония, его волосы и лицо совершенно тут не причем. Смешно упрямо держаться за подобное. Он ведь уже подписал себе приговор. Он ведь почти смирился.       Вещи, когда-то купленные ему Чимином, только сейчас были вытащены из шкафа. Только сейчас Чонгук решил их надеть.       Он смотрит в зеркало, на голове гогглы с чёрными стёклами, рубашка из льна песочного цвета, длинный прямой жилет без пуговиц, тканевые митенки, сплошные черные брюки, сапоги без каблука. На вид обычный торговец, скромный, и без вычурностей аристократической или пролетарской моды. Лучшее, что он может для себя сделать — это завязать лицо банданой.

Это он себе услугу оказывает, а не Намджуну.

* * *

       Чонгук застыл на месте. За восемь месяцев он сдружился со всеми гранями личности Тэхёна. С холодной этой, что в лёд всё обращала, он научился сосуществовать и даже привык к ней, но он никогда не задумывался о том, как отнесётся к ней, если она протянет свои холодные пальцы к тем, кого он знал лично. Изначально, наблюдая за смертями других, незнакомых ему людей, Чонгуку было сложно смириться с происходящим, просто потому что он не понимал, какую выгоду получает от этого Тэхён, позже выработал в себе полное безразличие. Он ведь не был с ними знаком, может и заслужили, может так было лучше. Уже не страшился и ничего не чувствовал. Относился как к уличным актёрам, чьи представления заставал на площади, посмотрит — забудет, завтра не вспомнит. Но перед ним человек, с которым он был знаком, с которым иногда обедал, встреча с которым пара недель назад так и не состоялась. Чонгук стоит и не может отвести глаз. А ещё он до сих пор боится Намджуна как огня, даже если знал уже, что не убьёт его и вору трупов не отдаст. Наверное.       Но они в тёмном переулке: вокруг нет людей. Коробки с тетрадями и вещами Тэхёна стоят рядом, а Намджун стальной хваткой держал Чанеля за шею. Тот не двигался, вцепился руками в железные пальцы на своей шее и лишь носками касался земли. Тэхён сидит на одной из коробок, и копается в сумке несчастного. Достает какие-то письма, перебирает, а потом закидывает в одну из коробок. — Что они знают? Тэхён кидает его сумку на землю и смотрит, и не как обычно в подобных ситуациях, как привык видеть Чонгук, по-другому. Сейчас он не играл и не потешался, был предельно серьёзен, без возможности на извилистые ответы или долгие дискуссии. Чанель продолжал молчать, Тэхён поднимается, в его руках сверкнул скальпель. — Я так понимаю, язык тебе не нужен? Когда Тэхён подходит вплотную, Чанель, за потянувшейся к нему рукой, решил ответить: — Ким Чонин пытается узнать, кто помогает Пак Чимину. — Я это знаю и без тебя. Очевидные вещи мне не скармливай, у меня больше нет терпения. — Опасается, что это кто-то из Южного королевства. Мы на пороге войны. — Почему именно Южного? — Я обычный работник канцелярии — знаю не так много. — Ты ведь не первый раз здесь, — Ким одной рукой сжимает его челюсти и приставляет лезвие к уголкам губ. — Говори же, кто тебя послал. — Тэхён, пожалуйста. — Чонгук впервые подает голос. — Он не виноват, это мы- — Тэхён? — У Чанеля в мгновенье сужаются зрачки и он внимательно всматривается в лицо перед ним, будто пытался запомнить. — Ким Тэхён? Тэхён раздраженно прикрывает глаза, отходит и кивает Намджуну. Становится к ним спиной и смотрит на Чонгука. Намджун сдавливает чужую шею так, что в следующую секунду Чонгук слышит хруст. — Он мог остаться в живых, Гуки, если бы ты молчал. Тэхён соврал — он обнаружил в сумке Чанеля свои письма, что тот, судя по всему, перехватил. Его подставила не Сыльги — он сам подставился, тем, что не обратил внимание на этого «старого знакомого со столицы» Чимина.

* * *

      Яркий огонь освещает всё вокруг и несколько метров за видимым обзором. Отбрасывая длинные тени. Чонгук и Тэхён кормят его вещами из многочисленных коробок. Ким кидает вещи по одной, будто прощался, и за ними тут же отправляет свои записи, которые разлетаются и сгорают, не успевая коснуться земли. Отходя на шаг от огня и возвращаясь к нему снова, он радуется и смеётся, словно в первый раз.

Для Чонгука радостный Тэхён и был в первый раз.

Бандана Чонгука лежит рядом с легкой курткой у оставшихся коробок. Он держит в руках свой сюртук и никак не решается его бросить — давно пора бы, но это последнее, что у него осталось. Не считая Чимина, конечно. — Мне понадобилось так много времени на то, чтобы принять то, что он мне не нужен и даже мешает. Тэхён поворачивает голову в его сторону: — А то, что тебя чуть не убили за него несколько раз — тебе ни о чем не говорило? — Мне не нужен ни сюртук, ни высокое звание, ни столица. Я просто, просто хочу, чтобы Чимин был счастлив. — И именно поэтому ты пол года плакался всем о том, как не хочешь здесь находиться. — Я сам всё выбрал. — И года не прошло, — Тэхён усмехается. — Только пользы от тебя всё ещё нет. В огонь летят тетради, Ким продолжает улыбаться. — Ты прав, но это делает меня счастливым. — Доставлять нам хлопот? — Быть рядом с вами. Тэхён тянется за следующими листками в коробке, в которой, кроме фотографии, уже ничего нет. Он берет в руки и замирает, смотря на неё. Чонгук закидывает очередную коробку полностью и подходит ближе к Тэхёну. Заметил, что тот уже несколько минут стоит на месте. — Ты выглядишь подавлено, — Чонгук взглядом цепляет фотографию, разглядывает и удивляется. Намджун и Тэхён. — Ты не хочешь? — Это всего лишь бумажка, цепляться за такую мелочь — смешно. — Вот как. Великий Ким Тэхён оказался сентиментальным. Тэхён хочет бросить её в огонь, но Чонгук останавливает его руку и забирает снимок. Смотрит и неосознанно копирует улыбку Намджуна с фотографии. Тэхён выглядит на ней счастливо, а Намджун не так устрашающе, как сейчас. — Думаю, — говорит Тэхён, — это будет ещё одним секретом от Пака, согласен? Чонгук кивает и кладет эту фотографию Тэхёну в карман его пальто. Ким делает вид, что не заметил этого, а Чонгук, что забыл о её существовании. — Хён, — Тэхён вздрагивает, поворачивает голову к Чонгуку, что на него не смотрит, и продолжает придавать огню листы и тетради. — Ты удивительный. — Ай-й, сейчас мой запланированный вечерний траур по тебе превратится в суточный. Чонгук смотрит, как горит огонь и Тэхён кажется ему чертовски родным и близким. Хочется растянуть эти мгновения надолго. Запечатлеть как-нибудь и пересматривать, чтобы возвращаться, когда их пути разойдутся. Чонгук сегодня решает забыть о том, что времени у него осталось не так много. — Надеюсь, я окажусь второй удачной попыткой и увижу твою революцию своими глазами. И это наш третий от Чимина секрет, хён.