tales for introvert

— Минги, мы не можем останавливаться каждые полчаса, если, конечно, в твоих планах не значится добраться до Мокпо завтра, потому что ночью по зимней дороге я тебя никуда не повезу, — сердито говорит Юджи, когда Минги просит его в очередной раз свернуть на обочину. — Ты очень быстро едешь! — Минги нервно сжимает шлем в ледяных влажных ладонях и пытается дышать ровно. Ему страшно до усрачки, ещё и укачивает, хотя, быть может, это взаимосвязано. — Я еду шестьдесят километров в час, ты понимаешь, что на высокоскоростной трассе это небезопасно? Тут средняя скорость около ста десяти, — Юджи складывает руки на груди. — У тебя же встреча назначена на конкретное время, такими темпами мы не успеем вовремя. — Я понимаю! — взрывается Минги, когда чувствует, как его начинает потряхивать. — Я понимаю, но не могу ничего сделать с этим, ясно? Это страшно, мотоциклы страшные, — капризно добавляет он и топает ногой. — У тебя что, фобий нет? И вообще хватит ругаться на меня, иначе… Он не договаривает, потому что Юджи резко оборачивается на него, выглядя при этом угрожающе большим. — Иначе что? Минги возмущённо открывает рот, а затем закрывает, потому что в его арсенале есть только аргумент про флэш-карту, который он за сегодня использовал несколько раз. Даже если это самый железный и действительно важный аспект, больше Минги не хочет пользоваться им. — Ничего, — бурчит он и отходит подальше. Садится на какой-то кирпич, придавливающий серую от пыли и грязи траву, и вдыхает морозный, но чуть прогретый солнцем воздух. Аромат свежего снега успокаивает, но совсем немного — пальцы Минги всё ещё нервно дрожат от страха, холода и ощущения скорости, бушующего в венах. Чувство дискомфорта, впрочем, не пропадает. Минги, в силу своих пристрастий, не привык к такому стрессу — не просто так он предпочитает сидеть дома, где его никто (почти) не трогает. Даже когда он учился в академии, самым большим стрессом для него было посещение обязательных лекций в первой половине дня. Просыпаться раньше десяти ради общения с людьми — вот что ужасно. Экзамены по профильным предметам давались ему легко из-за наличия частных уроков, а вот общение с людьми и отсутствие сна… Лучше бы Минги позвонил в полицию и попросил Сонхва отвезти его лично. Тогда и брат был бы спокоен, и Минги получил бы желаемое. И почему только Минги об этом не подумал? Наверное, потому, что Сонхва вечно занят, а Минги уже большой мальчик? — Слушай, принцесса. — Минги вздрагивает, когда до его плеча дотрагиваются. — Давай, ты напишешь своему этому дилеру и перенесёшь встречу на завтра? — Юджи мягко сдавливает предплечье, словно успокаивая. — Мы доедем, не торопясь, чтобы ты не нервничал так сильно. Минги хочет возразить, что нет, он не трус, чтобы что-то там переносить, и что он сможет потерпеть ещё немного, но его взгляд тут же натыкается на байк, стоящий чуть позади Юджи, и сердце Минги падает в пятки — снова. Он судорожно сглатывает. — Это не дилер, — возникает он, хмурясь. — Но с остальным ты согласен? — Я не знаю, что мне сказать ему. Извините, я иду пешком, потому что боюсь ехать на мотоцикле? — Просто попроси об одолжении, принцесса, он же тоже заинтересован, — мягко продолжает Юджи, и Минги наконец встречается с ним взглядом, потому что тот присаживается на корточки. Его глаза всё такие же тёплые и карие, даже если ещё минуту назад в них читалось раздражение. Минги чувствует, что начинает успокаиваться. — А если он не согласится? — его голос дрожит. — Что, если ему тоже пришлось ехать? — Просто спроси, — повторяет Юджи. — Если что, ещё есть вариант доехать на автобусе. Я поеду вперёд и буду ждать тебя на вокзале. — Нет, — Минги резко хватает Юджи за запястье, когда тот пытается встать. — Нет, ты не бросишь меня посреди чёртовой дороги одного, ты обещал довезти меня. Страх бьёт точечно в затылок. Минги скользит взглядом по лицу Юджи, освещённому яркими лучами солнца, — тот щурится одним глазом и смешно морщит нос. — Хорошо, — он, чуть погодя, кивает. — Тогда спроси, и потом мы будем думать. Юджи ждет терпеливо, пока Минги вытащит телефон дрожащими от тревоги пальцами. Ждет, пока Минги не может собраться с мыслями и попасть по нужным буквам. Ждет, пока Минги ощущает вновь нарастающее волнение. — Давай я, — Юджи протягивает ладонь. Кивает на телефон, когда Минги непонимающе таращится на его вытянутую руку. — Напишу, если ты волнуешься. И Минги без всякой задней мысли отдаёт ему собственную вещь, ради которой мог бы, например, Сонхва надавать даже по шее. Юджи легко забирает телефон и, снимая кожаные перчатки, клацает по экрану. Ковыряет одновременно маленькие прыщики на подбородке, а затем переходит на губы — ноготь поддевает сухую кожу на складке снова и снова, пока она не начинает кровить. Юджи слизывает кровь кончиком языка маленьким, коротким движением. — Нравится? Минги, как оказалось, слишком внимательно наблюдающий за Юджи, сначала даже не понимает, что обращаются к нему. Юджи продолжает смотреть в экран смартфона и хмуриться время от времени, но потом поднимает взгляд на Минги — дразнящий и наглый. — Что? — Ты так пристально смотришь, мне показалось, тебе нравится то, что ты видишь, — доходчиво — даже слишком — объясняет Минги Юджи, поигрывая бровями. — Ну, ты прав, от меня действительно сложно отказаться. Минги кривит лицо, слыша эту нелепицу. Безусловно, Юджи очень привлекателен и хорош собой, и Минги мог бы, наверное, чисто гипотетически, им заинтересоваться. Он высокий — что не первостепенно, но всё-таки важно, — он наверняка умный, а ещё, кажется, очень добрый. Минги его совсем не знает, но хочет верить, что не всё, что направлено на него, — напускное. Может, если бы не их ситуация, он был бы даже не против продолжить общение. — Глупо отрицать очевидные вещи. Ты что, в зеркало никогда не смотрел? — Минги смущённо опускает взгляд и выдёргивает пару пожухлых травинок около подошвы ботинок. — Прости? Нехотя возвращая взор вверх, к лицу Юджи, Минги неожиданно наблюдает розовый румянец на его щеках, расползающийся неровными пятнами. И это совсем не тот румянец, который появляется от мороза. Родинки на коже становятся более заметными, и Минги ловит себя на мысли, что ему бы очень хотелось как-нибудь их запечатлеть на бумаге. — Ты что, краснеешь? — Минги приближается к Юджи, щурясь. — Серьёзно, стесняешься комплиментов? — Я не стесняюсь! — Юджи рывком поднимается на ноги, но Минги с удовольствием смотрит на его ярко-красные, торчащие из-под волос уши. — Тебе сказали, что ты можешь не торопиться. Дилер живёт в этом городе. — Он не дилер, — механически поправляет Минги, а уже после осознаёт и остальное. — О, он согласился? Дай посмотреть, — он встаёт на колени и тянется к Юджи, который наоборот отходит всё дальше. — Эй, отдай телефон! — А что, что? Там есть что-то интересное? — Юджи демонстративно подносит смартфон Минги к глазам, словно увидел там что-то невообразимое. И хотя Минги знает, что там не может быть ничего из ряда вон выходящего, ему всё равно становится некомфортно. Потому что вдруг… Вдруг, думает он, чисто случайно Юджи наткнётся на фото, которое Минги сделал не так давно забавы ради. Минги редко фотографируется, но в тот вечер он был не совсем трезв и на удивление весел — Рождество прошло хорошо, немногочисленные приглашённые друзья Сонхва и Хонджуна были милыми и совсем не вызывали у Минги привычное чувство раздражения. Он вообще практически всё время провёл в своей комнате, попивая какой-то модный ягодный пунш, рецепт которого Хонджун утащил у одного из своих знакомых с последней модной выставки в Париже, и пробуя набор новых кистей в программе для рисования. Поэтому к тому моменту, как Минги увидел себя в зеркале — раскрасневшегося от алкоголя и взъерошенного, он уже был порядком пьян. Кажется, он сделал не меньше двух десятков фото и оставил как минимум пять почти одинаковых, потому что так и не смог выбрать, какое нравится ему больше. — Верни мне телефон, Юджи, — его голос подрагивает от пронизывающего ветра. — И поехали уже, холодно жуть. — Погоди, теперь мне очень интересно, — глаза Юджи слегка слезятся — скорее всего, из-за ветра тоже. — Галерея, да? Ну-ка, посмотрим. — Отдай, — Минги просит ещё раз и, понимаясь на ноги окончательно, быстро сокращает расстояние между ним и Юджи. — Там нет ничего особенного и вообще ничего, что тебе можно было бы посмотреть. — Да ну, — рука с телефоном поднимается вверх, когда Минги тянется к устройству. — Хамелеон прикольный. Твой питомец? — Ага, и он проглотит твою флэшку, если ты прямо сейчас не отдашь мне телефон обратно. — Да погоди-погоди, — Юджи вдруг отбегает и снова заглядывает в экран. — А вот это… Он смешно замирает и снова наклоняет голову вбок, как уже делал это раньше, на кухне особняка. Минги, начиная злиться, подлетает к нему и со всей силы вырывает телефон из ладони — Юджи, однако, даже и не сопротивляется. Его щёки снова затапливает какой-то другой румянец, происхождение которого Минги, на удивление для себя, уже может определить. — Нравится? Он запихивает телефон поглубже в нагрудный карман куртки. Отходит к мотоциклу и, усаживаясь, с остервенением напяливает шлем на голову. Ну, да, у Минги, даже если он нелюдим, тоже есть фотографии более откровенного содержания, чем приемлет общество. Совсем чуть-чуть. Расстёгнутая рубашка и оголённое плечо ещё ведь никому плохо не сделали? Да и отсутствие нижнего белья под этой самой рубашкой — не верх чего-то запредельного, верно? По крайней мере, Минги хочет на это надеяться. Юджи возвращается молча и так же молча возобновляет движение. Минги без вопросов обхватывает его поперёк живота и сдавливает так крепко, как только может, но и теперь Юджи продолжает хранить молчание, даже если руками Минги чувствует, как напрягаются мышцы его пресса в попытке сдержать натиск. Минги ощущает волнение. Не от страха скорости или неизвестности, но от того, что ему, на самом деле, очень даже интересно, что Юджи может сказать по поводу его фотографий. Ему действительно понравилось? Или его реакция — не более, чем стандартный вариант развития событий, когда люди видят интимные вещи других людей? Потому что Минги не испытывает злости к Юджи за то, что тот увидел лишнее, даже если тот буквально влез в чужое нарочно. Минги хмыкает под нос и прижимается шлемом к широкой спине, обещая себе не струсить и спросить этого вопиюще наглого засранца, что он думает. И, быть может, он услышит что-то интересное? — Ну, хоть что-нибудь есть? — с отчаянием спрашивает Минги, глядя на женщину по ту сторону регистрационной стойки. — Это уже четвертый… — он запинается и чувствует, как начинает краснеть. Юджи, стоящий рядом с ним, совсем не помогает, потому что только тупо хихикает под руку. — Хостел. Пожалуйста, аджумма. Я любые деньги заплачу. Женщина смотрит на него поверх очков, а затем тяжело вздыхает. — Надеюсь, вы понимаете, куда пришли, молодой человек, — говорит она, поднимаясь с места. — Контингент у нас очень разный, если не планируете ничем таким заниматься, советую купить беруши. Минги после шестичасовой езды на мотоцикле, если честно, уже на всё согласен. Его попа болит от неудобного сиденья, желудок сводит от голода, и вообще он очень устал, потому что не привык к таким нагрузкам. Из-за наплыва народу во время праздников не нашлось ни одного отеля и даже мотеля, в котором можно было бы переночевать, поэтому то место, куда они с Юджи пришли сейчас в последней надежде, представляется ему манной небесной. Даже если это лав-отель где-то на отшибе и без того маленького городка. — В этом номере окно продувает, поэтому я его только летом сдаю, — женщина, идущая впереди, бренчит ключами на каждый шаг. — Дам вам одеяло потолще, — она оборачивается через плечо и, окидывая Юджи взглядом, добавляет, — хотя оно вряд ли вам понадобится. Минги, пропуская двусмысленные ухмылки мимо ушей, думает лишь о горячем душе и вкусном сытном ужине. Уже ничего не сможет испортить этот день больше, чем его решение поехать в чёртов Мокпо за этим чёртовым автографом. Минги обязательно спросит потом, в чём вообще была причина исключительно личной встречи, когда он, как покупатель, был готов идти на риски. — Располагайтесь, молодые люди, — открыв пошарпанную дверь, женщина протягивает Минги ключ-карту от номера. — И про беруши не забудьте. Как по заказу откуда-то из глубины отеля раздаётся высокий и долгий стон. Минги пересекается взглядами с Юджи — всего одна секунда для того, чтобы лицо начало гореть, будто его ошпарили кипятком. Юджи, запрокинув голову, начинает смеяться в голос, когда смущённый Минги ударяет его в грудь и проходит в номер. На первый взгляд ничего совсем уж вычурного — ну, стены ярко-красные, цепи какие-то вдоль окон и кровать в форме огромного сердца, что, впрочем, было довольно ожидаемо для этого места. Лишь когда Минги идёт ещё дальше и замечает стеклянную стену, обозревающую всю ванную комнату, как на духу, он в ступоре останавливается. Начищенное до блеска и подсвеченное мягкими жёлтыми огоньками стекло находится аккурат напротив кровати. Словно экран в извращённом кинотеатре или… аквариум. — Блять..? — несдержанно ругается Минги, понимая, что плакали его мечты о горячем душе. Юджи позади него громко присвистывает. — Ого! Жесть, я думал, такое только в фильмах бывает, — он заваливается на кровать и щупает многочисленные атласные подушки около себя. — Атмосферненько тут, конечно. А что, очень располагает, да, принцесса? — Юджи глупо играет бровями вверх и вниз, на что Минги чувствует лишь ещё большее раздражение. — Ужасно, — коротко резюмирует он. — Это ужасно. Что, если мне нужно личное пространство? — он кидает рюкзак в Юджи, предпринимая попытку заткнуть его гиений смех. — Встань с кровати, ты в грязной одежде. — Людям, которые ходят в такие места, не нужно личное пространство, крошка, — Юджи перекатывается со спины на живот, игнорируя, однако, просьбу встать. — Смотри, прошла всего минута в этом чудном месте, а ты уже просишь меня раздеться. — Я попросил тебя встать с кровати, а не раздеться, почисть уши, — ворчит Минги, заглядывая в тумбочку около кровати. Несколько бутылок со смазкой, три целых пачки презервативов, всякие-разные пульты… Минги захлопывает дверцу, но открывает бельевой шкаф и распахивает холодильник. Картина не удручающая, и Минги облегчённо выдыхает — пара махровых халатов, тапочки, полотенца, вода и шоколад. Даже если этот номер не сдаётся в такое время года, он, видимо, всё равно целиком и полностью готов для возможных посетителей, что не может не радовать, конечно. Хотя, думает Минги, даже если бы ничего этого не было, он бы всё равно никуда не ушёл, потому что задница ноет неимоверно. — Нет, ну, допустим. Вот я, — больше рассуждая сам с собой, чем разговаривая с Юджи, продолжает Минги, — эскортница. Мне нужно место, чтобы подготовиться к встрече с клиентом. А тут вот, — он рассеянно машет рукой куда-то в пространство. — Как-то не по приколу. — Интересно, — задумчиво тянет Юджи. — А как связана эскортница с таким местом? — В каком смысле? — спрашивает Минги, оборачиваясь на всё ещё валяющегося посреди кровати парня. — В прямом. Эскортница тут я — красивый, умный, начитанный и милый, сопровождаю тебя на мероприятие и развлекаю, как могу, но мне не нужна ванная, чтобы готовиться. А ты тот самый богатенький дядя, которому нужна моя помощь. Минги, почёсывая подбородок, распрямляет спину. — И что, будешь под богатенького дядю с грязной жопой укладываться? — не понимая, к чему эти комментарии, Минги складывает руки на груди. Юджи опять заходится в хохоте, вызывая у Минги желание ударить его по голове хорошенько — снова. — Во-первых, эскортница не оказывает интим-услуги, если уж на то пошло. Она же не проститутка, это распространённое, но неправильное мнение, — с умным видом разъясняет Юджи. — А во-вторых, спасибо за приглашение. Ещё несколько секунд Минги молча смотрит на краснеющие от смеха чужие щёки, а затем подхватывает подушку и замахивается со всей силы, чтобы всё-таки ударить этого невыносимого заносчивого засранца. — Хорошо, что тут окно продувает, не надо форточку открывать, — Минги бьёт ещё раз, на этот раз по спине, потому что Юджи сворачивается в клубок и отползает подальше. — Не обязательно было выпендриваться, ты же понял, о чём я. — Я понял, — сбитым от смеха голосом отвечает Юджи. — Но на правах эскортницы я имею право отбелить честь своей профессии. — Тупица, — фыркает Минги. — Кто бы говорил. — Так и всё равно. Ладно, допустим, я проститутка, — Минги ощущает жар на лице. — И мне нужно личное пространство. Мало ли что. Может, я хочу сделать сюрприз клиенту. Или там, не знаю, клизму поставить… Гогот, возникший в небольшой комнате, кажется, оглушает. Минги морщится, внутренне соглашаясь с владелицей отеля и напоминая себе всё же забежать в аптеку, чтобы не мучаться ночью от чьего-нибудь… храпа. — Да ну тебя, — Минги, насупившись, дёргает за покрывало на кровати, мечтая, чтобы его сил хватило для того, чтобы Юджи свалился на пол. — Пойдёшь за ужином, пока я буду откисать в ванне. И греться. Я жутко замёрз. — Ага, прям вот так и пошёл, — Юджи к большому сожалению Минги остаётся на месте и качает головой. — Я, по-твоему, не замёрз? — Ну, одновременно мы там всё равно не поместимся. Юджи поджимает губы, очевидно сдерживая новый приступ смеха. — Заметь, ты меня уже второй раз приглашаешь, я же так и согласиться могу. — Никто тебя не приглашает! — громко возмущается Минги. — Просто к слову пришлось! — Ага, да, к слову пришлось, — Юджи наконец встаёт с кровати, уворачиваясь от очередной подушки. — Пойдём уже, поищем, где можно перекусить. Минги, подумав пару секунд, всё же кивает. Да, будет лучше пойти куда-то и поесть на месте — что-то горячее, вкусное, плотное, а не сухомятка, после которой у Минги с большой долей вероятности проснётся ещё больший аппетит. Как только они выходят с узкого проулка, в котором располагается их с Юджи отель, то сразу попадают на какую-то очень людную, шумную и празднично украшенную улицу. Многочисленные палатки с уличной едой, от запаха которой моментально сводит желудок, разноцветные огни и разодетый в яркое народ даже кажутся Минги на какое-то время милыми. В груди странно теплеет, когда его взгляд натыкается на всякие рождественские и новогодние украшения то тут, то там, а Юджи покупает ему булочку с фасолевой начинкой. Она тёплая, и пар, поднимающийся от теста вперемешку со сладковатым ароматом, заставляет Минги улыбнуться. Юджи румяный, его глаза блестят, когда он разламывает свою булочку и дует на начинку, остужая. Его щёки надуваются с каждым новым вздохом, а губы смешно вытягиваются в трубочку. Минги думает, что в этом есть что-то очаровательное. — Теперь мы сможем отстоять очередь в кафе и не умереть от голода, — откусывая кусочек, говорит Юджи. — Божественно. — Спасибо, — с набитым ртом бубнит Минги. — Может, в этом дне будет хоть что-то хорошее. — Разве встреча со мной не достаточно хороша? — широко улыбаясь, Юджи пихает Минги локтём в бок. Крупные снежинки, оседающие в волосах Юджи, ещё больше делают его похожим на большого плюшевого щенка, и то, как его лицо приобретает какую-то детскую непосредственность, пока он пытается выковырять что-то из булочки, всё больше завораживает Минги. Образ Юджи совсем не клеится с тем, в каких обстоятельствах они познакомились, и Минги вдруг задаётся вопросом, что теперь будет делать Юджи, если у него не получилось наживиться на драгоценностях Сонхва и избавиться от своих долгов. В мыслях возникает наивное желание предложить помощь, но Минги запихивает его подальше. — Пожалуй, — кивает он. — Быть может, ты не такой уж плохой. — Что значит — быть может, принцесса? — блестящие огоньками глаза Юджи округляются. — Да я само совершенство. — А, нет, показалось. Они тихонько смеются, когда Минги закатывает глаза, но всё же позволяет веселью одолеть свой разум. Удивительно, но сейчас, стоя посреди толпы, Минги не ощущает привычного чувства дискомфорта. Может, это магия Рождества и приближающегося Нового года, может, вера в лучшее, а может та самая редко возникающая тяга к спонтанности, которая обычно Минги лишь напрягает. Они переговариваются о совсем незначительных мелочах, пока идут до более-менее свободного ресторана, и Минги исподтишка наблюдает за Юджи, впитывая в память тонкости его поведения и внешности. То, как забавно он размахивает руками, когда говорит, или как щёлкает пальцами. Они на самом деле вообще заслуживают отдельного внимания — Минги жалеет, что у него нет с собой планшета ну или хотя бы ручки и бумаги. Изгиб большого пальца, изящное запястье, ровные, но совсем немного проступающие под кожей косточки. В академии за такие референсы все до единого студенты перегрызли бы друг другу глотки, и Минги впервые за долгое время радуется чему-то вот такому простому, но понятному не каждому. Красивые руки, длинные пальцы, обхватывающие корешок меню, и кончик ногтя, ковыряющий какую-то неровность. Наверное, это тоже привычка. Еда, которую они заказывают, оказывается очень вкусной, Минги с упоением сёрбает обжигающий бульон и вылавливает из супа кусочки водорослей, пока Юджи продолжает рассказывать что-то о своей поездке на Чеджу и жарит мясо. Почему-то всё это напоминает Минги те немногочисленные походы в подобные места с Сонхва и родителями, ещё когда Минги учился в школе, но после их смерти скатившиеся на нет. По началу Сонхва настаивал, а Минги отказывался, но после появления в их теперь уже маленькой семье Хонджуна предложения от старшего брата стали поступать всё реже, и по правде говоря, только сейчас Минги задумывается о том, когда же они вообще прекратились. Может быть, ему всё же стоит проводить с братом чуть больше времени, и тогда он не будет так сильно опекать его? — Так что ты будешь делать теперь? — спрашивает Минги, выныривая из размышлений. Юджи выглядит удивлённым — вероятно, Минги перебил его и даже не заметил. — В плане? — С твоим долгом. Ты не смог украсть то, что хотел, значит, и долг отдать не сможешь? Юджи подвисает на мгновение, его лицо становится заметно хмурым, хотя, как кажется Минги, он пытается это скрыть. — Не знаю, — пожимает плечами. — Это была крайняя мера. У меня и долг-то не особо большой, но найти срочно в короткие сроки такую сумму я не смогу, — Юджи перекладывает в тарелке остатки кимчи с одного края на другой. — Может, продам байк, но я бы не хотел. Он слишком много для меня значит. — А то, что ты влез в чужой дом, значит не достаточно много? — не сдерживается Минги, но тут же прикусывает язык, потому что Юджи поникает ещё больше. — Всё должно было пройти гладко. И я хотел всё вернуть потом. — Каким это образом, позволь узнать? — Я хотел всё заложить, а потом постепенно выкупать, — Юджи карябает отколотый краешек тарелки. — Я же ведь не злодей какой, да и проблемы мне не нужны. У меня есть иногда крупные заказы и всякие поручения, но закон это никогда не нарушает. Просто так… вышло, — он улыбается как-то уныло. — Связался не с теми людьми. — И что, сколько ты должен? — Минги откладывает вилку в сторону. — Может, взять кредит или типа такого? — Я работаю не совсем официально и плачу меньше налогов, чем следует, поэтому и в банк обращаться смысла нет, да и какая разница? Придумаю что-нибудь, — Юджи поднимает руку, чтобы помахать официанту. — Будет мне уроком, что надо все свои проблемы вовремя решать. Атмосфера праздника, которую Минги почувствовал на улице, окончательно рассеивается, потому что Юджи перестаёт говорить, уходя с головой в собственные размышления. Без его перманентной болтовни пропадает ощущение чего-то обволакивающего и защищающего. Минги, даже сытый, всё равно мёрзнет. Он зябко ёжится и оглядывается по сторонам, только сейчас в полной мере оценивая место, в которое они пришли — уютное, тоже украшенное звёздочками и гирляндами, с кухни слышатся шум, звон посуды и смех, прямо над ухом бормочет новогодние песни старая колонка. За соседним столиком, за спиной Юджи, сидят двое парней, и когда Минги рассеянно скользит по ним взглядом, они смотрят на него в ответ. Странно и жутковато. Один из парней натягивает чёрную бейсболку на самые глаза, что определённо привлекает внимание Минги — и головной убор не по погоде, и в целом сидеть в тусклом помещении в кепке, козырёк которой перекрывает весь обзор..? Второй парень — широченный, в кожаной куртке со светлой опушкой, сжимает кулаки, и даже со своего места Минги слышит похрустывание суставов. Минги пододвигается ближе к Юджи, чувствуя себя не в своей тарелке. Такие люди, как их соседи, всегда его пугали, а сейчас, когда тревога, кажется, снова начинает разрастаться в груди, это ощущение усиливается в разы. — Ты чего? — спрашивает Юджи, и Минги, прижимаясь к нему, понимает вдруг, что держится за его локоть. Сидит близко-близко, чуть ли носом к носу, но — удивительно — это нисколько не смущает. — Эти ребята, — Минги двигает головой еле заметно, — странно смотрят на нас, — он шепчет, наблюдая, как Юджи медленно оборачивается, а затем возвращается в прежнее положение. Его зрачки немного расширяются. — Ты просто устал, — Юджи улыбается уголками губ и кладёт ладонь на руку Минги, всё ещё сжимающую его локоть. — Будем собираться. Он не торопится, но Минги, обычно не очень хорошо считывающий людей, всё равно чувствует себя странно. Чувствует это, пока они расплачиваются, чувствует, когда они сворачивают не на ту улицу, с которой пришли, чувствует, потому что Юджи оглядывается по сторонам больше обычного, а ещё поддерживает Минги за поясницу, хотя в этом нет необходимости. — Ты знаешь, как добраться до отеля, принцесса? — голос Юджи тихий, еле разбираемый за их шагами. — Сможешь дойти один? Тут совсем недалеко. — Что? — у Минги от одного только этого вопроса волосы дыбом встают, а сердце подскакивает до горла. — Почему один? А ты? — Будь хорошим мальчиком и не задавай лишних вопросов, хорошо? — Юджи сдавливает ладонь Минги в своих пальцах и смотрит прямо в глаза. — Просто доверься мне и иди домой, пожалуйста, я приду чуть позже. — Да, просто будь хорошим мальчиком и не мешай, — раздаётся сбоку, и Минги весь сжимается, кажется, до размера атома, когда Юджи встаёт перед ним, словно загораживая от бестелесного, но определённо враждебного голоса. — Он здесь ни при чём, дайте ему уйти, — Юджи делает шаг спиной назад, наступая Минги на носки ботинок и побуждая тем самым отступать вместе с ним. — Как вы меня вообще нашли, — проговаривает он уже тише, и Минги слышит в его голосе отчётливую злость. — Да вы плелись, как черепахи. Надо было вас ещё по дороге пристрелить, да всё было жалко байк бросать. Ноги не слушаются от ужаса. Минги хватается одеревеневшими пальцами за куртку Юджи и наконец выглядывает из-за его плеча — видит в белом круге фонарного света тех самых парней, что сидели рядом с ними в ресторане. На этот раз козырёк на кепке повернут назад, лицо — запоминающееся, с квадратной челюстью — расслаблено, хотя Минги всё равно чувствует угрозу в ухмылке этого парня. Второй держится чуть поодаль — немного выше по сравнению с первым и ещё шире, чем показался изначально, и бита, закинутая на его плечо, вообще не вызывает у Минги доверия. Только благоговейный страх, сковывающий дыхание и мышцы. — И сколько ты будешь ещё бегать от нас, а, Юджи? — громко спрашивает парень в кепке и засовывает руки в карманы. — Мы ведь тебе достаточно времени дали, а ты, балда, не понимаешь по-хорошему. — Никто не бегал, Уён-а. Пришлось отлучиться на денёк, а ты уже успел соскучиться? — Юджи останавливается. — Смотри-ка, и шавка твоя с тобой, ты всё без неё никуда, да? — Слышь, ты рот там закрой, — парень в кожаной куртке перекидывает биту с одного плеча на другое. — Зубы лишние, что ли? — И я рад видеть тебя, Сан-а. Всё думал, когда же мы увидимся вновь? Парень с битой смешно закатывает глаза из-за узкого разреза, но желваки на его челюсти отнюдь не забавные. Минги, слушая этот обмен любезностями, начинает дрожать от испуга и судорожно прикидывать, в какую сторону бежать в случае нападения, которое, как ему кажется, всенепременно случится. — И всё же дайте мальчишке уйти, он совсем глупый и ничего вам не сделает, — говорит Юджи чуть громче. — Ага, и наши имена ты просто так назвал, — тот парень, что пониже, начинает подходить. — Прекращай дурить и возвращай долг. Разойдёмся тихо-мирно, и твоя шлюшка не пострадает. — Я не шлюшка, — возмущается Минги, но Юджи толкает его локтём под рёбра — больно и резко. — О, какой прелестный голосок, — скалится незнакомец в кепке. — Интересно, таким же сладким он будет, если огреть его по рёбрам? — Уён. Минги вздрагивает, едва его слуха достигает тон, с которым Юджи произносит чужое имя. Даже далёкий от тесных людских взаимоотношений Минги разбирает в нём предупреждение. — Что — Уён? Может, так у тебя появится мотивация шевелить мозгами и булками? — Да я его вообще не знаю, мы друг с другом не знакомы толком, — Юджи вновь делает шаг назад, и Минги следует за ним. — Поэтому этот цветочек прячется за тобой, ага, мы почти поверили, — Уён достаёт руки из карманов, и в свете фонаря Минги различает блеск кастета. Юджи шумно выдыхает. — Блять, просто отпустите его, и всё, — просит он ещё раз. — Разбирайтесь со мной, как и хотели. Сан? Сан снова закатывает глаза, но через мгновение снимает биту с плеча и тычет ей в спину впереди стоящего Уёна. — Нахер тебе этот пацан, Ён-а, давай закончим быстрее. — Ты! — Уён оборачивается, наставляя на своего напарника указательный палец. — Мягкотелый ублюдок. — Я есть хочу и помыться, а нам ещё на другой конец города драпать, резче давай, — Сан замахивается на него битой. Минги мог бы, наверное, даже удивиться их препираниям, но Юджи нетерпеливо отталкивает его ладонями подальше от себя, не давая времени на раздумья. — Я вернусь так быстро, как смогу, а сейчас иди. Давай, принцесса, не заставляй меня повторять дважды. Минги хочет спросить, что вообще ему делать и как поступить, но видит подступающих к ним с Юджи парней и совсем не может пошевелить языком. Любой его вопрос будет до абсурдности глупым сейчас, когда Юджи, кажется, на самом деле угрожает опасность. — Быстрее, ну! Минги делает два глубоких вдоха, пока ищет в глазах Юджи хоть что-то, что могло бы переубедить его, а потом просто разворачивается и ускоряется так быстро, как только может. За спиной моментально раздаются глухие удары и вскрики, и на самом деле Минги не понимает, какие вообще у Юджи шансы унести ноги живым от этих двоих. Целым — стопроцентно не получится, но хотя бы живым? С учётом габаритов Сана, наличия биты и кастета, думается, что немного. И что же, Минги совсем ничем не может помочь? Вероятно, что да, потому что Минги долговяз, нерасторопен и неуклюж, но он же может вызвать полицию? Забежав за ближайший угол, он останавливается и переводит дыхание, потому что в боку начинает колоть. Минги не слышит звуков погони позади себя, но его всего трясёт от страха и адреналина. Да, полиция. Трясущийся палец замирает над кнопкой вызова — ну и что он скажет сейчас? Что, если у Юджи из-за этого появится ещё больше проблем, чем количество уже имеющихся? Что, если кому-то всё-таки станет известно, что он влез в их дом? Что, если его тоже закроют в участке? Минги останется один? Он заглядывает за угол. Ему слышны возня и ругань, и тени, то и дело исчезающие за пределами светового круга от фонарного столба, со зрением Минги совсем неразборчивы. Но вот взмах биты Минги видит слишком отчётливо, так, что даже пугает — как и то, что Минги неосознанно делает шаг обратно по направлению к драке. Его сердце бешено колотится, пока ноги несут вперёд, а картина перед глазами становится хоть и более чёткой, но всё менее приятной. Юджи, стоящий на коленях в мешанине из снега и соли, опирается на руки, и Минги видит, как с его носа стекает тоненькой струйкой кровь. Уён пинает его под правую руку, опрокидывая навзничь, и бьёт ещё раз — мыском тяжёлого ботинка прямо в живот. Сан со скучающим видом стоит рядом всё в той же позе, в которой и оставался, только на бите виднеются комья снега. — Эй. Минги свой голос не узнаёт. Слышит как из-под толщи воды и чувствует, как сильно дрожат его руки, когда он подходит совсем близко. Юджи что-то хрипит, но Минги не уверен, обращается он к нему или просто пытается сделать вдох. Как некстати вспоминается их собственная утренняя потасовка, в которой Минги ударил Юджи сковородой по голове. И хватило же ума потом сесть к нему на мотоцикл? Минги только сейчас думает о том, что это было максимально рискованно и неоправданно. — Ну, ты долго молчать будешь, нет? — Уён вытирает кастет о брюки — демонстративно, на что Сан морщит лицо. — Чё хотел-то? Присоединиться? — Сколько он… — Минги прочищает горло. — Сколько он должен? Юджи приподнимается на локте, но ткань куртки скользит по мокрому снегу, не давая ему надёжную точку опоры. Минги жалостливо смотрит на растекающуюся под его лицом лужицу мерзкой ярко-алой жижи и собирается с духом окончательно. Страх всё ещё сковывает его тело, но теперь отступать уже поздно, если он не хочет закончить точно так же. — У меня есть деньги, — его голос дрожит. — Сколько? Уён заинтересованно щурится. Переступает через Юджи и подходит впритык. Минги скашивает на него взгляд — на самом деле маленького и довольно хрупкого, но на его щеках расползаются капельки крови, и это выглядит просто кошмарно. — Так уж вы и не знакомы? Готов за него мешок бабла отвалить? — его чёрные глаза скользят по лицу Минги, которое тот старается не кривить всеми силами. — Не знакомы, — отнекивается Минги. — Так сколько? У меня нет налички, но я могу перевести на счёт. — Да десятка лимонов всего, а разнылся, как будто заставляем целую сотню выплачивать, — Сан, вероятно, не отличающийся в каких-то моментах особой терпимостью, торопливо подходит ближе. — Серьёзно, давай быстрее, я ссать хочу, Ён-а. Минги поджимает губы, когда Уён закатывает глаза, а затем шумно выдыхает. — Так иди и поссы, блять, какой же ты… — он тянет руку в карман и достаёт телефон. — Всего десять миллионов и отпустим твоего дружка. И не стыдно тебе, Юджи, твоя шлюха зарабатывает больше тебя, — с издёвкой говорит он, повышая голос. — Эй, я не шлюха, — Минги сначала хватает Уёна за запястье, а потом испуганно отдёргивает руку. — Простите. Я не шлюха, я эскортница. Уён приподнимает одну бровь, пересечённую по диагонали старым шрамом. — Чё? — Ой да, блять, заканчивайте уже, — Сан снова пихает Уёна битой. — Для души, говорит, не для тела, ты, тупица! Переводи давай, неважно, шлюха, эскортница да хоть Мать Тереза. Минги вбивает чужой счёт для перевода, и его пальцы на удивление для него самого даже не трясутся, когда все внутренности словно пронизаны каким-то зудом. Он не чувствует сожаления о том, что практически всего его накопленные за последний год деньги улетучиваются прямо сейчас, он не чувствует вообще ничего, кроме растущего беспокойства за Юджи. Ему требуется медицинская помощь? Минги ещё больше радуется тому факту, что живёт там, где ему не нужно платить за аренду и еду, иначе у него тоже были бы огромные проблемы. — Ну, надо же, реально перевёл, — Уён пялится в экран своего телефона, а потом радостно тычет им в лицо Сана, который тут же бьёт его наотмашь по руке. — Смотри, придурок, чё у меня есть! Пошли-и-и-и, я угощу тебя говядиной, а? Он вмиг меняется, превращаясь в большого и подвижного ребёнка. Сан же просто берёт его за шкирку и тащит за собой, пока тот спотыкается о комья грязи и продолжает попискивать от получения наживы. Минги наблюдает за ними, прижавшись к стене, до тех пор, пока они не пропадают из поля зрения, а до ушей не перестают доноситься счастливые вопли, а потом всё-таки перемещает всё своё внимание на Юджи — тот уже сидит на корточках, пошатываясь и сплёвывая то и дело кровавую пену изо рта. — Эй-эй, ты как? — Минги присаживается рядом, но его ладонь останавливается в нескольких сантиметрах от спины Юджи. А вдруг, он ранен сильнее, чем кажется? Юджи держится за левый бок и жмурится крепко, когда пытается разогнуться. — Ха, Минги, не надо было, — шепчет он, приоткрывая глаза. — Я теперь и тебе должен. — Тш-ш-ш, пустяки, — Минги всё-таки обхватывает его за плечи и тянет вверх. — Ничего не сломано? Сильно болит? — Я… не знаю, — Юджи трясёт головой. — Вроде. Не знаю. — В больницу? — Не-не-не, давай домой. Посмотрим там. Больше он ничего не говорит, вероятно, сохраняя силы на передвижение. Когда Минги закидывает его руку себе на плечо, он с удивлением осознаёт, насколько Юджи мало весит. У Минги без проблем получается довести его до отеля, даже не выдохшись, и когда они всё-таки оказываются в номере, он аккуратно укладывает Юджи на кровать — теперь уже без разницы, в одежде или нет. Его лицо залито кровью с одной стороны, но Минги не может оценить масштаб его травмы, да и что вообще повреждено, в принципе, он тоже оценить не может. Юджи по какой-то причине выглядит немного лучше — может, боль утихла, пока они возвращались, а может, лежать проще. Минги помогает ему раздеться по пояс и достаёт из рюкзака аптечку — скудную, конечно, для таких мероприятий, но это лучше, чем ничего. — Я не уверен насчёт обезболивающего, — он хмурится, вертя в пальцах блистер с таблетками. — Чтобы не смазать картину, потерпишь пока? Надо убедиться, что перелома нет, — Минги дотрагивается кончиками пальцев до бледных рёбер Юджи и мягко надавливает. — По рёбрам били? — Разок? — Юджи подтягивается на локтях чуть выше на подушку. — Да и по лицу ударили всего пару раз, кастет, вероятно, просто рассек сильно, поэтому и кровищи столько, — он тянется рукой вверх и, притронувшись в голове, морщит лицо. — Сан приложил битой. Ещё и ты с утра. Но вроде не тошнит. — Прости, — Минги, чувствуя вину, гладит его по голому плечу — кожа мягкая и тёплая под подушечками пальцев. — Если вот так надавлю, — он помещает ладони на грудную клетку с обеих сторон по бокам и осторожно давит, — нигде не болит? — М, не, — Юджи, словно ожидая сильной боли, но не получая её, громко выдыхает. — А ты чего, врач, что ли? — Я только курсы самообороны посещал и выслушивал от старшего брата, как важно уметь защищать себя, — Минги хмыкает, радуясь, что, кажется, никаких переломов у Юджи нет. По крайней мере таких, от которых он мог бы окочуриться за ночь. — Там основы первой помощи показывают. — И что, доктор, я буду жить? — слабо улыбнувшись, Юджи тут же хмурится, потому что кровоподтёк на его нижней губе лопается. — Только если сотрясение, думаю, но тут я тебе уже никак не помогу, всё-таки надо будет в больницу сгонять, — Минги всё-таки протягивает Юджи блистер с обезболивающим. — Но если что, я твой труп обратно не повезу. Юджи ничего не отвечает, но принимает стакан с водой и выпивает таблетку, пока Минги отходит в ванную смочить полотенца в тёплой воде. Когда он видит своё отражение в зеркало — чуть бледноватое, но в целом спокойное, это придаёт ему сил. Вероятно, истерика накроет его многим позже, когда он окажется дома, под защитой родных стен, но пока он готов помочь Юджи ещё немного. Он не знает, связано ли это с боязнью остаться одному в незнакомом городе, или всё-таки во всём, что с ним происходит, есть что-то другое. Его неожиданный приступ храбрости, его желание защитить и возможность сделать это по какой-то причине приносят чувство удовлетворения. Минги понимает вдруг, что за последние двенадцать часов сделал столько вещей, совсем ему не свойственных, что в пору на стену лезть от собственной глупости. Или пересмотреть свой образ жизни и понять, что он не такой уж бесполезный для общества и окружающих, а вечно сидеть дома — не предел его мечтаний? И это всё только потому, что рядом оказался кто-то достаточно безбашенный и готовый растормошить его? Минги оборачивается, глядя на Юджи через прозрачную стену. Тот кривит губы в улыбке и перебирает пальцами, словно помахивая. Да, наверное, Минги и правда достаточно глупый, раз думает, что был бы рад, если бы этот человек остался в его жизни подольше. — Если ты думаешь, что я позволю тебе лечь в таком виде под одеяло, то ты очень сильно заблуждаешься, — Минги, слегка расчувствовавшийся, принимается обтирать лицо Юджи мокрым полотенцем. — Если не умираешь, пойдёшь в душ. Тот слабо пожимает плечами, кивая. — Ладно. Так и скажи, что хочешь попялиться на меня, — он тихо смеётся, и Минги тыкает ему пальцем в щёку. — Ты заплатил за меня десять миллионов вон, ты не можешь отрицать, что я тебе уже нравлюсь. — Тебе показалось, — Минги накрывает его лицо полотенцем целиком и прижимает ладони сверху. — Помолчи, пока я не передумал и всё-таки не вызвал полицию. Юджи приглушённо хохочет. Минги обтирает от грязи сначала щёку, а затем и лоб, на котором прямо под кромкой волос тянется длинная рваная рана. Так вот, откуда натекло столько крови, отстранённо думает Минги, прикидывая, а не нужны ли тут швы. — Чёрт, глубокая, — он проходит по краям спиртовой салфеткой и тут же дует, потому что Юджи начинает скулить и дёргаться. — Ауч. — Потерпи, немного осталось. Но я не уверен, что зашивать не надо, выглядит сомнительно как-то. Юджи, хоть и шипит, конечно, но терпит и стойко выдерживает все экзекуции, которые Минги для него приготовил, и взгляда при этом не отрывает совсем, следя за каждым, даже самым маленьким движением. Его лицо красиво даже сейчас, чумазое и отёкшее местами, и Минги, пока обрабатывает его лопнувшую губу, позволяет себе немного вольности. Он приближается и дует на местную ранку тоже, дожидаясь, пока спирт от салфетки выветрится. В голову возвращаются утренние мысли о вазелине на чужих обветренных губах, но сейчас Минги не отказывает себе в удовольствии и щедро смазывает их своим бальзамом — лечебным и заживляющим, потому что его собственные губы на морозе всегда превращаются в кровавые ошмётки без должного ухода. — Минги, — тихо зовёт его Юджи. Минги заторможенно ведёт взглядом от губ по носу с горбинкой и останавливается на глазах — тёмных, один до сих пор частично залит кровью от ранки в брови. — Юнхо, — добавляет Юджи и весь напрягается. — Это моё имя, — он расправляет плечи. — Настоящее. Полотенце, зажатое в руке, замирает совсем рядом с очередным потёком крови. Минги хмурится. — Я никому не говорю его. Проще притворяться кем-то другим, когда никто вокруг не знает тебя настоящего, — он всё-таки отводит взгляд, потому что Минги, вероятно, смотрит слишком пристально. — Я подумал, что так будет правильно. После того, что ты сделал для меня. Расстояние между их лицами не больше пяти сантиметров, потому что Минги всё ещё нависает над… Юнхо в попытке закончить обработку ран. В голове белый шум, и всё вроде бы логично — и почему Минги вообще решил, что имя, которое ему назвали утром, может не быть фальшивым? Парни из кафе тоже называли его Юджи — вероятно, что-то всё-таки в чужих словах было правдой. — Спасибо, — добавляет Юнхо совсем тихо и поднимается на одном локте. — Что заплатил. И спас, пожалуй? Поцелуй, оставленный на щеке, обжигает не только кожу лица, но и внутренности. Минги трогает подушечками пальцев пульсирующее горячей кровью место, продолжая смотреть Юнхо в глаза — от смены имени совсем не изменившиеся, оставшиеся прежне тёмными и влажными. — Юн-хо, — по слогам проговаривает Минги, примеряясь. — Юнхо. — Именно, принцесса, — Юджи Юнхо улыбается широко. — Никакая я не принцесса, сколько можно, — Минги, уже не соображающий и уставший, закатывает глаза. Ему надо всё разложить по полочкам и хорошенько обдумать, потому что сейчас он, кажется, готов согласиться с любым, что этот Юнхо скажет или предложит. — Она самая, — словно осмелев, Юнхо берёт Минги за руку и гладит костяшки — почти невесомо и ласково. Минги по собственным ощущениям начинает от такого плавиться. — И какая же? — Хм-м-м, — Юнхо трёт пальцами свободной руки подбородок. — Запертая в тёмной башне и охраняемая драконом… Не знаю, Рапунцель? — Что ты… — Минги не выдерживает и смеётся. — У Рапунцель не было никаких драконов. И вообще у меня стрижка под десяточку, что же из меня за Рапунцель такая? Никаких кос, получается. — Ну, — Юнхо довольно лыбится, не предвещая своей этой улыбочкой ничего хорошего. — Не Фиона же, правильно? Не люблю рыжих. — Минги хохочет уже громче и бьёт Юнхо по груди легонько, на что он охает и перехватывает за запястья, чуть дёргая на себя. — А вот брюнеты… Минги сглатывает, внезапно оказавшись в тесных, жарких объятиях, и опускает взгляд на губы Юнхо, отчего щека на месте недавнего поцелуя снова начинает жечься. — Но Рапунцель была блондинкой, — шепчет он растерянно. — Только для тех, кто не досмотрел до конца. Оставшиеся жалкие крохи свободного пространства между лицами продолжают стремительно таять. Минги только надеется, что на его собственном не заметна паника — Юнхо что, действительно намеревается его поцеловать? Прямо вот так, после ресторана, в котором они оба уминали маринованный чеснок за обе щёки? Прежде, чем Минги успевает рассмеяться от такой тупой мысли, пришедшей в его голову, тишину комнаты нарушает великолепный звук из-за смежной с соседним номером стены. Стон раздаётся так близко и так громко, будто простонал сам Минги — ну или Юнхо на худой конец, — и неожиданно теперь это смущает куда сильнее. — Чёрт, мы забыли купить беруши… Минги в конце концов смеётся Юнхо прямо в лицо и опускается лбом ему на грудь. Голую, на секунду, что ни капли не помогает, но по какой-то причине немного отрезвляет. — У тебя все волосы в крови, иди и помойся, — проговаривает Минги, чувствуя подрагивающую улыбку на губах. — Признаёшься, что хочешь посмотреть на меня? — Юнхо кряхтит, когда поднимается с постели и направляется в ванную. Минги пожимает плечами, укладываясь удобнее на подушки и закидывает руки за голову. — Может быть.