tales for introvert

Минги ворочается, лёжа в постели, и никак не может заставить себя встать. Он уже случайно вытащил руку из-под одеяла минут так десять назад, а теперь не горит особым желанием вообще вставать, потому что хозяйка отеля не обманула. Комнату действительно продувает и продувает хорошо. Кровать оказалась жутко неудобной. Своеобразная форма предполагает лежание на ней в обнимку или хотя бы тесно соприкоснувшись, но для двух малознакомых людей, даже если между ними предположительно сквозит сексуальное напряжение, совершенно точно и абсолютно категорично эта штука не подходит. Минги то и дело натыкался на чужие руки и ноги, раскинутые по постели, глухой стук в смежную стену от, вероятно, спинки другой кровати не давал спать, а ещё Юнхо то и дело пытался подобраться под бок к Минги — но здесь он его не винил, потому что холодно было настолько, что он тоже подумывал об этом не один раз. Тем не менее сейчас Минги валяется под тёплым одеялом и слушает звук льющейся воды в ванной комнате, если её вообще можно так назвать. Любопытство съедает его по кусочкам. Вчера Юнхо так и не принял в душ, оставшись довольствоваться умыванием лица и рук от крови, зато теперь. Минги ёрзает и, отсчитав до трёх, всё-таки поднимает голову с подушки. Его сердце пропускает удар, когда взгляд ожидаемо ловит обнажённую фигуру Юнхо за стеклянной стеной. Да, она, конечно, нечёткая, потому что молочный пар поднимается до самого потолка и забивается в каждую щёлочку, но это всё равно не мешает Минги увидеть рельефы чужого тела, изгибы талии и бёдер и оценить длину ног. Взгляд задерживается на удивительно округлой для такого доходяги заднице — покрытая пеной она представляется мягкой, как сахарная вата. Низ живота немного тянет. Минги облизывается, а потом трясёт головой и прячется под одеяло. Он не будет подглядывать, даже если очень хочется. Не будет уподобляться тем самым особям, которые не могут удержать свой член в штанах или которые болтают без умолку о всех оприходованных человеческих отверстиях. Не будет… Он опускает одеяло на нос, открывая лишь глаза — ну какое из него животное? Он посмотрит всего лишь капельку, оценит масштабы трагедии ещё раз и обязательно разберётся с этим чуть позже подручными способами. Посмотрит с удовольствием, только вот чужой задницы он больше не видит — Юнхо повёрнут к нему передом и пялится довольно в ответ, щурясь от стекающей на лицо пены. Минги моментально чувствует, как начинает краснеть, и снова зарывается глубже в одеяло. Стыд-то какой… Нежелание вылезать из тёплой кровати улетучивается. Минги нервно хватает вещи с тумбочки и принимается одеваться. У него тоже была мысль помыться, но сейчас, если честно, это не кажется ему очень хорошей идеей. Минги не очень хорош в межличностных отношениях, но ему почему-то — и действительно, почему же? — кажется, что Юнхо тоже положил на него глаз. И заниматься непотребствами в номере лав-отеля спустя всего сутки после знакомства не совсем в духе Минги, а он уверен, что если сейчас раздеться и начать светить задом в душевой, что-нибудь обязательно случится. Минги такое не любит. Минги любит дом, удобную кровать, сериал на фоне и свечки с ароматом бабл-гама. А если брать в расчёт специфику характера Минги и его привычек, можно с уверенностью сказать, что ещё никогда и никто все его пожелания в полном объёме не исполнял. — И куда ты так торопишься, позволь узнать? — Слышит Минги вопрос за своей спиной. Он и не заметил, что шум воды в ванной прекратился. — У меня встреча, если ты не забыл, — делая вид, что очень увлечён пуговицей на ширинке, бубнит Минги. — А я ещё хотел позавтракать, мне надо принять витамины. — Какой деловой, надо же, — Юнхо появляется в поле зрения — подходит к окну и дёргает за шторы, раскрывая их в разные стороны. Бедное полотенце, обмотанное вокруг его бёдер, готово вот-вот сползти вниз, поэтому Минги отводит взгляд. — А я подумал, хочешь сбежать, пока я в душе. — С чего бы мне сбегать? — У людей есть склонность к необдуманным поступкам, особенно когда они видят объект своей симпатии в компрометирующих ситуациях. Минги спросонья соображает медленно, и да в целом всё его внимание до сих пор привлекает это крошечное полотенце — и как оно только держится? Минги уже не смотрит, но ему всё равно жутко интересно. — Тогда я должен был сбежать ещё вчера, — отвечает он отстранённо, наконец-то разделавшись с пуговицей — чёртова эрекция совсем не помогает в борьбе с этими поганцами. — То есть ты не отрицаешь, что я тебе всё-таки нравлюсь? Минги слышит ухмылку в голосе Юнхо и уже через мгновение ощущает разрастающееся в груди возмущение. — То, что я на тебя смотрел, пока ты принимал душ, не значит, что ты мне нравишься, — говорит он и встаёт с кровати. Босые ступни наступают на мягкий ковёр, но Минги всё равно очень холодно. — Да что ты? И что же это, по-твоему, значит, — Юнхо подходит ближе к нему, а у Минги от вида его обнажённой кожи и бисеринок воды, стекающих по животу, по спине пробегают ледяные мурашки — в комнате невероятный холод, и как он только терпит? Судя по напряжённым соскам — из последних сил. — Это значит, что в нашем чёртовом номере чёртова стеклянная стена в ванной, — Минги тычет ему в нос указательным пальцем. — Оденься уже, пожалуйста, смотрю на тебя, и в дрожь бросает. Юнхо поджимает уголки губ в улыбке — его лицо отёкшее из-за вчерашней драки, губа разбита, в брови и на лбу глубокие порезы. Небольшой синяк на рёбрах справа не вызывает подозрений, что не может не радовать — на самом деле Минги спал плохо ещё и потому, что волновался за Юнхо и прислушивался в каждому его всхрапу. — Уже и в дрожь бросает, — Юнхо наклоняет голову вбок. — Принцесса такая чувствительная. Минги отпихивает его со своего пути, на что тут же получает порцию громкого хохота, и начинает собирать вещи в рюкзак. — Смотри, чтобы полотенце не упало, а то, боюсь, холод не пойдёт на пользу первому впечатлению о принце. Юнхо перестаёт смеяться сразу же, и Минги облегчённо выдыхает. Надо же, удалось заткнуть, и так быстро. Он отходит в ванную, чтобы умыться и дать Юнхо пространство, чтобы переодеться, но поглядывает на него в отражение большого зеркала — оно местами запотевшее, но иногда Минги удаётся увидеть голую спину или лохматую макушку. Юнхо одевается, как оказывается, в кучу слоёв — футболка, водолазка, потом ещё какая-то кофта, и всё, вплоть до трусов, чёрное без единой цветной ниточки. Пунктик что ли какой? Минги только хмыкает этим мыслям, но уже отвлекается на другие — об ароматном завтраке, о горячем кофе и цели своей поездки сюда. Уже сегодня у него на руках будет такой желанный автограф. Предвкушение растекается по жилкам. Они приводят номер в порядок практически в полном молчании, и лишь когда идут бесшумно по коридору, Юнхо тихо прокашливается. — Вообще-то ты знаешь, принцесса, не думаю, что холод мог бы стать проблемой. Вернее, я уверен, что это не стало бы проблемой, — он гаденько улыбается, когда Минги оборачивается на него. — Когда-нибудь убедишься. — И как тебя только земля носит, — ворчит Минги, слыша этот грязный, примитивный подкат с намёками на секс. — Легко и с песней. Минги ничего не отвечает. Он сдаёт ключ и позволяет вести себя до ближайшего свободного кафе, в котором они с Юнхо могли бы позавтракать. В его голове приятно пусто, вчерашняя потасовка кажется не более, чем сном, Юнхо снова что-то рассказывает и совсем не требует, чтобы Минги его внимательно слушал. Это кажется приятным, но Юнхо как будто бы достаточно того, что Минги кивает время от времени и задаёт какие-то абсолютно бессмысленные вопросы по типу «о, правда?» или «неужели?». Минги слушает краем уха про ночные поездки на мотоцикле, про дорогой ремонт и про первую встречу с Уёном, которая произошла ещё десять лет назад — тогда, когда Уён сел за соседнюю с ним парту в выпускном классе старшей школы. У Минги постепенно вырисовывается цельный образ Юнхо — громкого и задиристого, но справедливого, готового отстаивать честь, хитрого и ловкого, открытого и немного хвастливого. Его шутки веселят, а истории завораживают, даже если по началу Минги кажется, что он его совсем не слушает — нет, он понимает, что полностью вовлечён, потому что у историй вдруг появляются начало и конец, они становятся связанными, и итоги порой кажутся такими уморительными, что Минги смеётся потом ещё громко и долго. Юнхо делится с ним последним кусочком лимонного пирога и вылавливает кусочки груши и айвы из своего фруктового чая, пока Минги кое-как рассказывает глупую историю из детства о том, как однажды Сонхва запер его в комнате на целый день, а Минги, чтобы не описаться от литра выпитой газировки прямо на пушистый коврик, вылез в окно. И вместо того, чтобы нажаловаться взрослым или хотя бы просто освободиться от своеобразного плена, он вернулся обратно в комнату через то же окно. Сонхва узнал об этом случае относительно недавно, уже после смерти родителей, когда они втроём с Хонджуном напились вина, и Минги позволил утянуть себя в какую-то глупую игру на желания. Юнхо хихикает над ним и называет милым, хотя Минги во всём этом не видит ничего милого — лишь детскую наивность и глупость. Но Минги находит Юнхо милым в ответ, и это вроде как немного уравнивает их положение. Сегодня поездка на байке приносит столько же волнения, как и вчера, с той лишь разницей, что прижиматься к Юнхо теперь более приятно, а ещё Минги осмеливается залезть руками в чужие карманы и нагло греть их там. Эти маленькие допущения немного стирают границы, и Минги совсем не чувствует себя плохо из-за этого. — Я подожду тебя здесь, — говорит Юнхо, когда они останавливаются у нужного им адреса. Неброская вывеска старенькой кофейни кажется совсем уж непримечательной, но Минги всё равно заинтересованно оглядывается по сторонам. — Не пойдёшь со мной? — спрашивает он с надеждой, ощущая вдруг тот самый пресловутый дискомфорт — понимает, что ему совсем не хочется идти на встречу к незнакомцу, который так настойчиво просил встретиться лично. Но и просить Юнхо ещё раз тоже не хочется, хотя тот, наверное, ему многим обязан. — Мне надо почистить байк, — Юнхо спрыгивает в грязный снег. — Ты, наверное, освободишься быстрее, чем я закончу, но если что, не волнуйся, я зайду. Минги, глядя на его тёплую улыбку, всё-таки согласно кивает и заходит внутрь кофейни — маленькой и обшарпанной. Колокольчик над дверью тихо звякает, кассир за стойкой встаёт со своего стула и приветливо кланяется. Единственный посетитель машет Минги, словно тот мог ошибиться, к кому именно он пришёл. Миловидный молодой мужчина с круглыми щеками поправляет очки и приподнимается, когда Минги подходит ближе. — Здравствуйте, — незнакомец протягивает руку, наклоняясь. — Вы долго добирались. — Прошу прощения, — Минги здоровается в ответ. — Транспорт немного подвёл. — Всё в порядке, — мужчина улыбается. — Дороги сейчас загружены. Что ж, вот то, ради чего мы тут собрались, — он усаживается обратно и протягивает Минги большой бумажный конверт. — Подписи и несколько ранних работ Ли Хён Ука. Я бы не назвал это автографом, но подпись имеется на каждом рисунке. Трясущимися от волнения пальцами Минги вскрывает конверт и достаёт чуть пожелтевшие от времени бумаги — два рисунка в сепии, один набросок карандашом и акварельная композиция. Каждый рисунок датирован и подписан, и Минги чувствует, как у него начинают слезиться глаза — он порывисто подносит заполненную краской бумагу к лицу и вдыхает запах. Знакомый, привычный и любимый. — Ва-а-а, это и правда оно! — внутренности трепещут. Минги прижимает рисунки к груди и улыбается широко, в полной мере ощущая щенячий восторг в сердце. — Не могу поверить! Так и откуда он у вас? Вы так настаивали на личной встрече. — Наши курьерские службы несколько раз теряли мои посылки с таким же содержимым, и теперь я не доверяю почте, — мужчина сочувствующе поджимает губы. — Даже если покупатели готовы идти на риск, я нет, всё-таки, это довольно ценные вещи. Для некоторых. И они имеют свойство заканчиваться. Минги отнимает свою драгоценную посылку от груди и таращится на рисунки снова. — Потрясно. Я теперь счастливчик, — всё ещё неверящим голосом шепчет он. — Я так долго хотел их, спасибо огромное. И за то, что согласились подождать, тоже, мне так неловко, что вам пришлось менять планы из-за меня. — Без проблем, — мужчина пожимает плечами. — Господин Пак сказал соглашаться на любые ваши условия, лишь бы вы приехали. Минги, смотря на один из рисунков, чувствует, как улыбка на его собственных губах начинает дрожать. Он поднимает взгляд на сидящего напротив мужчину. — В каком смысле? — Ваш брат, господин Пак, тоже был довольно настойчив и просил любой ценой заставить вас приехать сюда, поэтому я прошу прощения, что вам всё-таки пришлось тащиться в такую глушь. «Не хочешь проветриться, Минги-я?» Минги слышит фантомный вопрос Сонхва в своей голове, который тот задал ему вчера утром, и по кирпичикам складывает в разуме картинку — и настойчивость продавца, и его готовность пойти на уступки, и отсутствие тревоги брата по поводу отключенной сигнализации. В замызганном окошке Минги видит Юнхо — тот чистит крылья мотоцикла специальной щёткой и что-то бормочет себе под нос, хмурясь. Простой и глупый план для глупого братца. — Спасибо, — тихо произносит Минги и убирает рисунки в рюкзак. Отдаёт в ответ конверт с деньгами, но продолжает прикидывать, что ещё из того, что произошло с ним за последний день — искусно придуманная ложь? — У меня есть ещё несколько, если что, обращайтесь, — мужчина, явно довольный выручкой, улыбается чуть шире. Минги кивает. От трепета и восторга не остаётся ни капли, в голове снова белый шум, только на этот раз он вызывает тошноту — он настолько осточертел Сонхва, что тот, зная, как плохо Минги справляется с подобными мероприятиями, собственноручно отправил его на другой конец страны? Отдал его в руки каким-то отморозкам, которые так потрясающе сыграли головорезов, что оставили своего же дружка с шишкой от биты? А была ли бита вообще задействована? Разыграть такой спектакль и ради чего? Чтобы заставить Минги выйти из дома? Минги чувствует разочарование и злость. На Сонхва, разумеется, но в первую очередь на себя, что позволил себе быть таким простаком. И на человека, которому доверился, тоже. Когда он выходит из кофейни, то замечает рядом припаркованный автомобиль — отполированный до блеска, знакомый, потому что периодически Минги пользовался им, да и личный помощник брата улыбается ему кончиками губ вежливо, но тепло. — Ну, и как всё прошло? — громко спрашивает Юнхо, когда Минги подходит к нему ближе. — Удачно? Всё настоящее? — Тебе ли не знать, — Минги сжимает руки в кулаки. — Тебе ли, блять, не знать. Искрящаяся улыбка Юнхо пропадает с его лица, едва он слышит тон Минги. Хмурится сосредоточенно и, откладывая щётку, вытирает руки о тряпку. — В каком это смысле? — Не строй из себя дурака, ладно? Ты вообще мог бы не заморачиваться так сильно, чтобы придумать какую-то историю для такого тупицы, как я, — зло проговаривает Минги. — Слушай, а хоть что-нибудь настоящее было? Не знаю там, Юджи ты, или Юнхо, или вообще Ханёль какой-нибудь? Да и брата у тебя, вероятно, тоже нет, я прав? — он чувствует обиду. Чувствует, что не справляется, хотя по большому счёту никто не виноват в том, что Минги позволил себе так сильно привязаться к незнакомцу. И Сонхва, наверное, тоже такой исход совсем не предполагал. — Серьёзно, не нужно заходить так далеко ради наживы, чувак. Минги ощущает, как челюсть неприятно сводит, поэтому разворачивается на пятках, отчего мешанина из снега летит в разные стороны. — Эй, я не понял, что случилось? — Юнхо хватает его за локоть, не давая уйти. — О чём ты говоришь? — А кровь тоже была настоящей? — Минги вперивается взглядом в лоб Юнхо, когда тот обходит его спереди. — Твои дружки, видимо, немного не рассчитали силу? Ну, ладно, думаю, что полученных денег хватит, чтобы ты почувствовал себя лучше, — он яростно вырывает руку из чужой хватки. — Каков актёр. Сонхва, стало быть, выбрал самого лучшего, стоишь каждой воны, что я за тебя отвалил. — Какого чёрта, Минги? — уже выглядя встревоженным ни на шутку, спрашивает Юнхо и снова цепляется за куртку Минги. — Что там такое произошло? — Я попрошу вас отойти от него. Минги, слыша за спиной голос помощника Сонхва, чувствует облегчение, потому что он пока не знает, к чему он ближе — к слезливой истерике или расквашиванию чужого лица. — Это ещё кто такой? — Никто, — Минги выдёргивает руку из ладони Юнхо и быстро отходит к машине. — Отправлю тебе твои сраные шмотки по почте, понял? — Подожди, Минги, объясни мне! — растерянное выражение лица Юнхо, если честно, выглядит очень естественно, но Минги не позволяет снова отвлечь себя и садится в машину. — Катись к чёрту, принц недоделанный. Салон автомобиля сильно приглушает возгласы Юнхо и его удары по багажнику — он пытается догнать машину, когда она срывается с места, но не пытается использовать мотоцикл для этих целей. Ещё какое-то время Минги видит лицо Юнхо в зеркало дальнего вида — абсолютно непонимающее и хмурое, такое, от которого сердце начинает биться в груди неспокойно. — Добрый день, Минги-щи, — здороваются с ним тихим голосом. Минги, зыркнув на помощника, закатывает глаза. — Давно не виделись, Ёсан-хён. — Да уж неделю, пожалуй, — кивают в ответ. — Плохой день? — Ой, блять, только ты ещё не начинай. Минги трясёт головой. Ему не хочется разговаривать о произошедшем. Ему не хочется осознавать и принимать, что всё это — не более, чем игра. В кои-то веки ему показалось, что он действительно способен взять от жизни немного больше, чем хочется обычно. Что им действительно могут заинтересоваться, хотя он, по его мнению, не представляет из себя совсем ничего интересного. Минги ощущает себя брошенным, пусть и понимает, что никто ему ничем не обязан. Кто вообще привязывается к незнакомцам и ложится с ними в одну кровать, даже если это не подразумевает ничего интимного? Юнхо — или как зовут того человека, с которым Минги провёл последние сутки — так быстро смог завладеть его вниманием и так мастерски управлялся с ним, что, наверное, это действительно должно было насторожить. Жаль, что Минги глуповат и часто принимает всякую нелепицу за чистую монету. Ну, правда, какой ещё идиот поверил бы в такую сказку? Только Минги, взращенный, как цветок в теплице. Как принцесса, запертая в башне, и думающая, что хамелеон — это прикольный питомец. Может, так и есть, только на душе становится всё мрачнее и мрачнее. — Не обижайтесь на брата, Минги-щи, он ведь как лучше хотел. Думал, вы развеетесь, отдохнёте. Знакомых вот, кажется, новых завели. Минги шмыгает носом и не отвечает. Завёл он, ага, как же. Один вчера оставил его без десяти миллионов, а второй пытался — ну, или по крайней мере делал вид — залезть в трусы. Третий бы, наверное, мог реально огреть его битой по голове, если бы Минги был менее сговорчивым. С Сонхва будет особый разговор — нет, Минги, конечно же, всё понимает. Он бывает невыносимым, упрямым и капризным, но он никогда не бывает неудобным настолько, чтобы избавляться от него подобным образом. В конце концов они друг для друга — единственная существующая семья. Вообще-то, у Сонхва есть Хонджун, напоминает ему сознание, это у Минги больше никого нет. Может, Сонхва вообще подумывает о каких-нибудь детях, и совсем не о тех, которым уже больше двадцати, а заботы они требуют ничуть не меньше. И всё-таки есть в этом что-то жестокое — нанять преследователей. Вынудить выйти из дома. Заставить верить незнакомцам. И зачем вообще в этом случае сдавать себя, что всё это — его рук дело? Разве после такого Минги наоборот не захочет сидеть дома ещё больше? Глупость какая-то. От лимонного пирога у Минги теперь тяжесть в желудке. Он не особо любит сладкое и больше предпочитает полезные снеки, но Юджи, Юнхо тот парень ел так вкусно, что Минги не мог устоять. Как и в целом не смог устоять перед очарованием и харизмой этого актёришки. Повёлся на симпатичное личико и сладкие речи — что для Минги совсем не свойственно. Он настолько плох в общении с людьми, что не смог отличить голимую ложь от правды и пошёл на поводу у каких-то своих внутренних голосов. И денег отвалил столько, что теперь-то Минги точно начнёт душить жаба. И почему только Сонхва им сам не заплатил? А что, если этого не было в изначальном плане, и вчерашняя потасовка была добавлена лишь для того, чтобы вытрясти с Минги больше денег? Голова пухнет. — Сонхва дома? — спрашивает Минги тихо. Лезет в карман за телефоном, чтобы написать брату и спросить, какого чёрта произошло, но обида берёт верх, и Минги просто оставляет телефон заблокированным. — Господин Пак и Хонджун-ним прибудут только завтра, Минги-щи. Канун Нового года, они хотят встретить его с вами. Минги закатывает глаза. Вот это благородство. И какого лешего только? У него совсем не осталось положительных эмоций от этой поездки, хотя ещё полчаса назад всё было более, чем здорово. Минги бы предпочёл быть в неведении от затеи Сонхва, потому что несмотря на вчерашнюю драку всё остальное было довольно… занятным. Юджи Юнхо казался очень милым и забавным, украшенный к праздниками Мокпо оставил после себя тёплые воспоминания, и та булочка с фасолевой начинкой была одной из самых вкусных подобных булочек, которые Минги когда-либо ел. Даже если всё это было ложью, Минги предпочёл бы этого не знать. Может, это тоже глупо и инфантильно, но держит сердце в безопасности. И Юнхо… или как там его зовут. Его живость и яркий характер зацепили Минги, растормошили и показали, что иногда он тоже может быть спонтанным и устремлённым. Минги хотел бы быть похожим на него хоть чуть-чуть, но не хочет быть лживым подонком. Он всё-таки снимает блокировку с телефона. Одно из последних сделанных фото — изображение Юнхо без сознания с красным от удара пятном на лбу. Красивое, почти безупречное и невинное. Минги с силой сдавливает телефон. Обидно вдвойне, ведь Юнхо так сильно ему понравился. Так сильно, что если бы Юнхо просто признался в том, что его наняли, скорее всего, для того, чтобы следить за Минги — что кажется сомнительным, но возможным, — Минги бы простил его и попросил встречаться время от времени. Как друзья, за ужином, или просмотром фильма, или походом в компьютерный клуб. Быть может, Юнхо бы не отказал ему, потому что его игра была слишком хороша. Минги приглянулся ему на самом деле. Но Юнхо предпочёл выполнять свою работу до самого конца, что разбило надежды Минги в пух и прах. Около получаса он собирается с мыслями и пытается набрать сообщение для Сонхва с просьбой дать ему почту Юнхо. Номер телефона-то у него есть, но вот сам телефон спрятан в сейфе и вряд ли поможет связаться с его хозяином. А почта у Сонхва есть практически стопроцентно — Минги знает, что брат предпочитает вести официальные переписки, а не звонить. В конце концов сообщение уходит не с первого и даже не с третьего раза — связь по дороге пропадает, что растягивает намерения Минги ещё на лишние десять минут. Да и отвечает Сонхва далеко не сразу — лишь спустя почти час он перезванивает, что заставляет Минги напрячься. — Да, — рявкает он в трубку, чувствуя злость на брата. — Мне некогда, просто пришли сообщение. — Погоди, я просто не понял, что ты от меня хочешь, — голос Сонхва немного прерывается. — Почту Чонхо? Разве у тебя её нет? — Какого Чонхо? — переспрашивает Минги, слыша неверное имя. — Ах, ну одноклассник твоего этого художника, к которому ты ездил, — терпеливо объясняет Сонхва, и Минги вообще перестаёт понимать что-либо. — Это он сказал тебе, что я попросил тебя приехать лично, да? Мне показалось, что это хорошая возможность для тебя — выбраться из дома, и в конце концов ты согласился на это, чему я очень рад. Голос Сонхва весел, доволен и бодр, и он совсем не звучит так, как должен звучать человек, которого только что уличили во вранье. Минги не понимает. — Что? Нет, я про вора, которого ты нанял. Или кто он, я не знаю, актёр? Мне надо отдать ему кое-какие вещи. В трубке повисает тишина. Минги смотрит на проносящиеся за окном автомобиля деревья и постройки — интересно, как скоро они доедут до города? По внутренним ощущениям, сейчас они едут раза в четыре быстрее, чем вчера на мотоцикле. — Какого вора, Минги-я? — спрашивает наконец Сонхва, и в его голосе явно слышится недоумение. Минги ударяет себя в лоб. — Я хотел сказать — Юджи, — поясняет он. Вероятно, в этом Юнхо — если это его имя — его не обманул, и он действительно представляется всем, как Юджи. — Минги, ты в порядке? — уже с беспокойством уточняет Сонхва. — Какой вор, какой Юджи? — Ха, да не беси меня, я не знаю, каким именем он мог тебе представиться, — взрывается Минги. — Тот чувак, которого ты нанял для моего сопровождения, мне нужна его почта, я знаю, у тебя есть. Впрочем, растерянность в голосе брата всё же напрягает. Сонхва, в отличие от Юнхо, не такой уж хороший актёр, как он о себе думает. — Но я не нанимал никого, Минги. Лишь попросил, чтобы Чонхо настоял на личной встрече, и всё. Подожди, кто-то пытался тебя ограбить? — Сонхва становится громче. — Ёсан с тобой? Ты в порядке? Ты вызвал полицию? — Подожди, я в порядке, — прерывает его Минги. — И хён со мной, конечно, — уже медленнее добавляет он. И не понимает. — Минги, что, чёрт возьми, происходит? Чонхо был не один? Мы сейчас же вернёмся домой, Минги-я, передай Ёсану, чтобы вызвал домработницу, — тараторит Сонхва в трубку, и только сейчас до Минги доходит, что брат, кажется, тоже совсем не понимает, о чём Минги говорит ему. — Нет, у меня всё хорошо. Отдыхайте. Я перепутал, да, Чонхо, у меня есть только номер, — на ходу придумывая отмазки, Минги надеется, что Сонхва ему поверит. — Я просто устал. Прости, хён, поговорим завтра, ладно? — Я позвоню Ёсану. — Погоди, стой! — Минги даже не успевает закончить, когда Сонхва уже бросает трубку. Практически сразу статичная поза Ёсана меняется. Он отнимает одну руку от руля и дотрагивается до левого уха — вероятно, принимает входящий звонок на гарнитуру. — Господин Пак, — даже сейчас, когда Сонхва нет, Ёсан немного наклоняется вперёд в приветствии. Эта забавная привычка очень нравится Минги — похожая есть у многих, но у Ёсана она распространяется только на Сонхва. Именно она выдаёт в личном помощнике человеческую натуру, потому что в обычное время Ёсан больше походит на мастерски собранного андроида. — Забрал, как и договаривались, я же отправил Вам сообщение, — Ёсан смотрит на Минги в зеркало заднего вида. — Нет, не один, — между бровей появляется тонкая, едва заметная складка. Минги приподнимает брови в удивлении — интересно, что это значит? Что Ёсан в ужасе? — Нет, не Чонхо, — теперь к складке на лбу добавляется яркий цвет его родимого пятна около глаза, отражение которого Минги тоже видит в зеркале. — Минги повздорил с каким-то парнем перед тем, как покинуть место встречи. — Я всё ещё тут, и я не ребёнок, передай этому засранцу! — громко вопит он и закатывает глаза. Минги не понимает. — Это был Юджи? — спрашивает Ёсан, уже обращаясь к самому Минги, на что тот раздосадованно кивает. — Нет, господин Пак, объект неизвестный. Объект неизвестный. Если и Сонхва не в курсе, кто такой Юджи, то кто он, мать его, такой? Объект неизвестный. Может ли быть так, что Юнхо ему на самом деле не врал? Может ли быть так, что Юнхо на самом деле влез к нему домой, и всё, что случилось дальше, не больше, чем совпадение? Минги трясёт головой, пытаясь собрать мысли в кучу. Объект неизвестный. Но таких совпадений просто не бывает. Не может быть такого, чтобы всё так замечательно сошлось — и задумка Сонхва, и план Юнхо ограбить его дом. А с другой стороны, почему нет? Юнхо, по его словам, следил за Сонхва и Хонджуном около двух месяцев и, вероятно, специально ждал удобного случая, чтобы забраться к ним. Скорее всего, их отъезд тоже был спланирован, и Юнхо просто воспользовался этой возможностью? Минги ещё больше чувствует себя дураком. Получается, что он сорвался на Юнхо без причины? Бросил его одного там, в чужом городе, совсем без связи? Или у Юнхо есть с собой его личный телефон, который Минги просто-напросто не увидел? — Хён, — зовёт он Ёсана, полностью увлечённого дорогой. — А мы можем… В горле застревает просьба вернуться, но Минги, снова вернувшись из размышлений, замечает за окном более оживлённую трассу и вывески, оповещающие о скором прибытии в Сеул. Он так погрузился в себя, что совсем не заметил, как они вернулись домой. А вчера эта дорога заняла чёртовых шесть часов, хотя даже с болящей задницей и страхом неминуемой гибели она как будто бы была чуть приятнее. И как ему теперь искать Юнхо? От такого эмоционального всплеска Минги ощущает себя разваренной рисовой кашей. Ему уже не нужны никакие автографы — только побыстрее добраться до дома и оказаться в стенах родной комнаты. Добраться до чужого телефона и проверить контакты — возможно, в рабочем телефоне Юнхо есть его личный. Это лучше, чем ничего, и как будто даже тянет на план. Какой же Минги глупый. Ему стыдно за то, что он накричал на Юнхо. А ещё ему стыдно за самого себя, потому что он даже не дал Юнхо объясниться. Что ему теперь сказать? Минги перебирает в голове слова извинений и оправданий, надеется, что он всё-таки правда понравился Юнхо, и это хоть немного, но поможет ему. А вдруг, если Юнхо, например, поцеловать, он вообще растает ещё быстрее? Совесть давит на сердце, а стыд затапливает щёки — Минги такой невероятно глупый. Ему нельзя выходить в общество во избежание вот таких вот курьёзных ситуаций, кому расскажи — не поверят же. Минги лениво провожает взглядом яркие новогодние украшения огромных торговых центров, но совсем не чувствует того же, что чувствовал вчера, когда гулял с Юнхо по Мокпо. Сеул большой, серый и грязный, его вывески вычурные и броские, его люди невероятно хмурые, а булочки совершенно невкусные. За ночь его завалило снегом, уборочная техника не справляется, и Минги вспоминает про крупные снежинки в чужих взъерошенных волосах в надежде, что когда-нибудь ещё сможет пробежаться по ним пальцами. Он глупый, но надеется, что Юнхо поймёт его, если им удастся встретиться. — Минги-щи. — М? — Минги, словно выныривая из полудрёмы, моргает несколько раз. Заснеженная дорога за окном автомобиля — подъезд к их особняку, но машина по какой-то причине стоит на месте. — Мне вызвать охрану? — спрашивает Ёсан, и Минги смотрит в отражение карих глаз в зеркале заднего вида. — Зачем? — Тот парень, — Ёсан кивает, — около дома. Сонливость мгновенно пропадает. Минги сдвигается в центр по сиденью, открывая себе обзор в лобовом окне, и видит около ворот дома припаркованный байк. Тут тоже почти не чищено, но Юнхо — очевидно, это он — каким-то образом удалось подъехать практически вплотную к дому. Минги замечает его тёмную фигуру совсем рядом — тот сидит на корточках около одного из колёс и смотрит, щурясь, на слепящие его фары. Снег, продолжающий тихонько идти, оседает в его волосах шапкой. Сердце мгновенно ускоряет свой ритм. Минги съезжает по сидению обратно и рывком открывает дверь, практически вываливаясь в сугроб. — Минги-щи! — Возглас Ёсана останавливает на секунду, и Минги заглядывает в салон автомобиля. — Не говори Сонхва, понятно? И никакой охраны. Впрочем, это лишь формальности. Минги прекрасно знает, что уже через пару минут Сонхва будет в курсе происходящего. И как только он мог подумать, что его брат способен на то, что придумало больное воображение Минги? Снег попадает в ботинки, едва Минги наступает в сугроб, что всё равно не останавливает. Юнхо, уже поднявшись, ждёт, стоя со сложенными на груди руками. Его губы сжаты в тонкую линию, и раны на лице выглядят намного хуже, чем Минги мог помнить. Возможно, это потому, что Юнхо сейчас бледнее, чем был, и его кожа на лице отдаёт синевой. — Юнхо, — Минги, перепрыгивая через комья снега, практически бежит. Сейчас он извинится. Обязательно попросит прощения, даже если Юнхо не захочет его слушать. — Принцесса. Минги, слыша это прозвище, готов позорно всхлипнуть. Он останавливается в нескольких сантиметрах от Юнхо и жадно всматривается в черты лица — удивительно мягкие для подобной ситуации. Припухшее от удара в бровь веко нависает ещё сильнее и делает взгляд… разбитым? — Что ты тут делаешь? — вместо извинений выпаливает Минги. — Так быстро… — Ну, вчера я ценный груз вёз и не торопился, а сегодня только себя, поэтому добраться сюда быстрее тебя трудностей не составило, — Юнхо поворачивается к мотоциклу. — Это действительно монстр. К тому же, я так и не понял, что произошло, а мне всё ещё нужны мои документы. Минги хочется разочарованно простонать. Конечно, флэш-карта. Не послушать же тупые оправдания Юнхо так торопился, правда? — Да, я… — Минги подтирает нос рукой и кивает. — Я принесу, если ты подождёшь? — глаза слезятся от холода и падающего на ресницы снега. Он проглатывает глупые, никому не нужные извинения и отворачивается. Одеревеневшие пальцы сначала кое-как находят ключ в кармане куртки, а затем пытаются вставить его в замочную скважину, но затуманенное слезами зрение подводит. Минги вдыхает шумно и смаргивает излишнюю влагу. Он очень-очень глупый. — Эй, а ты ничего не хочешь сказать мне? — окликает его Юнхо, и Минги осоловело оглядывается через плечо. — Брата, может, у меня действительно нет, но насчёт остального я ни черта не понял, — Юнхо снова нагоняет его. — Я что, зря так спешил? — Разве тебе не нужна флэшка? — подрагивающим голосом спрашивает Минги и ёжится от ветра. — Нужна, конечно, но я так-то решаю более насущную проблему со своей принцессой, которая совсем не хочет идти на контакт со мной, — Юнхо чуть присаживается, чтобы его глаза и глаза Минги были на одном уровне. — Ты объяснишь, что за обвинения ты мне предъявлял? — Прости, я, — Минги прикрывает глаза на секунду, — узнал, что это мой брат настоял на моей поездке туда. Хотел, чтобы я вышел из дома, или, я не знаю, умер от тревожности, или ещё что-то, чёрт его знает, — он опускает лицо вниз. — И я подумал, что тебя тоже он нанял. Его голос тихий, а сам ответ совершенно нелепый, и Минги только сейчас понимает, как тупо всё это, должно быть, звучит. Он слышит смешок Юнхо и поднимает на него взгляд — тот берёт Минги за руку, а затем прислоняется лбом к плечу и начинает смеяться. — Боже, блять, я подумал, что случилось что-то серьёзное. — Это очень серьёзно, я думал, что ты обманывал меня, — Минги, чувствуя Юнхо так близко, ощущает странное тепло, хотя снег идёт всё сильнее, а ветер пронизывает до самых костей. — Нет, серьёзное я бы не смог исправить, а это чушь несусветная, — Юнхо обнимает Минги за шею и притягивает ближе к себе, заключая в тесные удушающие объятия. На всю улицу тут же раздаётся сигнал клаксона, и они дружно вздрагивают от громкого звука, моментально отлепляясь друг от друга. Минги не видит выражение лица Ёсана с такого расстояния, но, наверное, там нет ничего хорошего. — И как тебе такое только в голову пришло? Вот уж правда фантазия безгранична, — Юнхо, несмотря на предостережение от Ёсана — и это было наверняка оно, — всё равно держится близко к Минги и обнимает его за талию. — Ты же сам говорил, что брат тебя жесть как опекает. Да и я, ты думаешь, я со всеми подряд заигрываю и прыгаю в койку? — Слушай, мы знакомы буквально сутки, и ты влез в мой дом, чтобы ограбить, я вообще могу думать, что угодно, — Минги жмётся к Юнхо. — Прости, да, я дурак, — чуть приподнимает лицо, чтобы столкнуться носом с чужой холодной щекой. — Надо было выслушать тебя. — Признайся, ты просто хотел устроить красивую сцену посреди улицы, — Юнхо тихо хихикает. — Нет, ну правда, Минги. Ты подумал, что Уён вчера меня отмудохал по доброте душевной? — Я же не видел драку! — восклицает Минги. — Не видел, пришёл, ты уже валялся. Может, вы актёры без Оскара, у Сонхва есть возможности и таких достать. Юнхо заходится в смехе, и Минги дует губы возмущённо, хотя слышит сам себя и понимает, что это бред. — Какой же ты… — в уголках глаз Юнхо Минги видит хрусталики слёз. — Правда, я даже не могу на тебя злиться, пусть и хотелось накостылять тебе ещё полчаса назад. — Ах, прости, пожалуйста, — жалостливо просит Минги и, поднимая руки, аккуратно сдавливает лицо Юнхо в своих ладонях. Клаксон снова подаёт признаки жизни, только в этот раз Минги его игнорирует. — Ты не можешь на меня злиться, я заплатил за тебя выкуп. Взгляд Юнхо сразу же опускается. Минги и сам смотрит далеко не в глаза, поэтому не может осуждать Юнхо за интерес к его губам — хотя на холоде целоваться Минги бы не хотел. Комната и свечи, да? — Как думаешь, как быстро я получу пулю, если поцелую тебя сейчас? — шепчет Юнхо сквозь улыбку. — Он сожрёт меня с потрохами, да, этот твой водитель? — Вероятно, нас обоих, и даже моему брату ничего не достанется, — так же шёпотом отвечает Минги. — Погоди, — он отводит одну руку от лица Юнхо и, не глядя, кладёт её на ключ, чтобы быстро довернуть до щелчка. — Будет двадцать секунд, прежде чем Ёсан добежит и откроет дверь, — Минги толкает тяжёлую калитку, утягивает Юнхо за собой внутрь двора и тут же захлопывает её. Снаружи сначала раздаётся оглушительный сигнал клаксона, а затем и хлопок автомобильной дверцы, но Минги не думает о том, что будет после. Его губы встречаются с губами Юнхо, когда тот подхватывает его за талию и прижимает к себе со всей силы. Минги держится за шею цепко, не оставляет между их телами и лишнего сантиметра — губы у Юнхо все шершавые и потресканные, но Минги всё равно с упоением целует его крепко и глубоко, так, что кислород в лёгких быстро заканчивается. Они наваливаются на железную дверь изнутри, потому что слышат скрежет ключа в скважине. — Минги-щи, у меня будут неприятности из-за вас. Голос Ёсана заглушается громким смехом, потому что Юнхо несдержанно целует Минги в уголки губ и щёки, вызывая лишь веселье. — Прости, хён! — через хохот кричит Минги. — Я всё оплачу! — У тебя ещё остались деньги? — шёпотом спрашивает Юнхо, снова целуя. — Нет. Но ему знать не обязательно. Они стоят, обнявшись и целуясь, пока Ёсан всё ещё предпринимает тщетные попытки попасть внутрь, и смеются от происходящего абсурда. — Что ж, принцесса, мне всё-таки предстоит сразиться с драконом, да? Минги смотрит Юнхо в глаза пристально, видя там серебристые смешинки. Сердце радостно колотится в груди, а губы пощипывает от холода, и даже грязные ругательства Ёсана ничуть не портят это волшебное чувство, всё сильнее заполоняющее душу. — Так и быть, поставлю тебе лестницу, раз уж кос у меня нет. И возможно, даже глупость может привести к чему-то хорошему.