Поглощение

За стенами базы красных была глубокая ночь. Скаут возвращался после произошедшего в медпункте, абсолютно опустошенный и измученный. Был бы завтра выходной, он бы пролежал весь день в постели, пытаясь вынудить себя провалиться в вечный сон. Не хотелось быть в сознании больше ни минуты, но... Нужно было помыться, пока это ощущение произошедшего не сойдет с его тела. Скаут был готов поклясться, что всё ещё ощущает присутствие Медика рядом с собой, что он физически чувствует его взгляд на своей коже, что он слышит его приглушенный смех над ухом. О Господи. Это буквально возвращало его во времени обратно, на полчаса ранее. Скаут даже не сразу заметил, что просто стоит посреди коридора, всё ещё не дойдя до просторной душевой. Надо скорее туда. Быстрее, пока вся эта грязь не просочилась под кожу, крупицами влезая в его кровоток, чтобы разнестись по всему организму не только снаружи, но и изнутри. По истине нечто паразитическое сделали с ним, не оставалось даже проговариваемых мыслей в голове, лишь пустота и глубоко засевшее отвращение к самому себе. Открывая дверь в помещение, Скаут с облегчением обнаруживает, что там никого нет и что ему не придётся показываться в таком ужасном виде. Да и поздно уже слишком, хоть что-то. Сняв толстовку, парень замечает пару заметно выделяющихся на фоне светло-красной ткани багровых пятен. Кровь...? Ох. Даже это отправляло куда-то назад в недавние события, которые посылали болевой сигнал к внезапно начавшему саднить уголку губы. И болело как-то особенно остро. Скаут нехотя подошел к мутноватому зеркалу, чтобы осмотреть масштабы проблемы и... Его одолел рвотный позыв. Сначала стало мерзко при взгляде на себя самого в новом искаженном восприятии своей раздавленной самости, а потом стало тошнотворно, когда взгляд опустился к шее, где красовалась далеко не одна отметина. И горло и плечи были усеяны засосами и, блять, следами от зубов. Ранка на губе оказалась довольно глубокой, Медик действительно откусил часть его кожи. Это что-то абсолютно дикое и неадекватное. Шея начинала болеть при повторном взгляде в зеркало. Скаут прикрыл рукой рот, не изъявляя особого желания ещё и проблеваться здесь для полноты картины. Ну его нахуй. Стягивать с себя брюки было странно, особенно из-за того, как хорошо отпечатался в памяти тот самый момент, где, блять, так стыдно, но у него вставал из-за действий Медика. Даже сейчас это вызывало противоречивые чувства. В моменте происходящего Скаут не то чтобы не чувствовал боли, но видимо просто не осознавал, что Медик обходился с ним излишне грубо. В моменте было действительно приятно, но... Нужно было избежать этого происшествия. Не нужно было оставаться на этом ебучем осмотре до ночи. Он мог бы предотвратить это. Господи, как можно быть таким тупым? Скаут вновь одергивает себя, пытаясь вернуться в реальность и избежать самообвечивающие мысли. Но чувство вины застряло где-то поперёк горла, вызывая дрожь и тошноту. Вода стекала по его коже, не давая нужного эффекта. Мыло и мочалка тут будто просто для галочки проезжались по уставшему телу, так и не очищая его от этой грязи, от этой пакостной мерзости, которая с каждым движением становилась еще больше похожей на гниение заживо. Скаут почти что яростно тер шею мочалкой, но безрезультатно. Это приносило только ещё большее раздражение и расширение сосудов на и так поврежденных участках кожи. Горячая вода тоже не была ему в плюс, он даже не заметил, что уже минут двадцать обливается кипятком подозрительно долго не ощущая от этого боли. Теперь было больно, кожу жгло адски, будто к ней действительно приложили раскаленное клеймо, результатом втискивания которого и были все эти следы на теле. В зеркало смотреть Скаут не решался в этот раз. И так тошнит. По выходу из душа он чувствовал себя даже хуже прежнего и жалел, что не упал лицом в кровать, отрубившись до следующего утра.

✥✥✥

Скаут, очевидно, подумывал пропустить следующий медосмотр. Особенно после того, как позорно и неоднократно он срывался во время матча. То, как он раздраженно метнул пустую коробку из-под боеприпасов в сторону Солдата и Дэмо, которые вместо захвата точки задерживали синих у выхода из здания... Было очень глупо и импульсивно. Да и то, как он покрыл их матом тоже. Собственно, сами «пострадавшие» только пальцем у виска и покрутили на этот внезапный всплеск агрессии сокомандника, так как они знали, что к точке уже подходила Пиро. Но и она в полуметре застыла, вперив стеклами бездонных окуляров на разнервничавшегося Скаута. Да и тот случай, когда он зашёл за угол в поисках аптечки, чтобы подлатать в мясо побитую кисть руки (уже не функционирующую как следует). Аптечки там, ясное дело, не было. Звать Медика по очевидным причинам не хотелось, но тот, блять, действительно, словно будучи блядской нечистью – нашел его сам. На запах свежей кровушки прибежал, не иначе. Скаут долго ругался, отпирался, но уйти не смог. Он будто примерз к месту, где стоял. Медик невозмутимо направил на него лечащий луч медигана, сверля Скаута почти что строгим взглядом. Он просто выполнял свои обязанности. Скаут стушевался, перестав язвить. Отвев взгляд на окно, он сложил руки на груди, дожидаясь, пока соединятся раздробленные кости его пальцев. Медик так посмотрел на него, приподняв одну бровь, будто бы забыв, почему Скаут не хочет принимать его помощь и вообще находиться в его поле зрения. Хотя... Во время матча Медика явно мало заботили все эти его сторонние внерабочие забавы, а их последствия и подавно – он не считал себя ответственным за самочувствие Скаута. Действительно. Скаут поёжился, стыдливо кусая губы. Хотелось бы ему понять, почему он так сорвался на по факту не виноватых Дэмо и Солдата. Хотелось бы ему знать почему ему так стыдно перед Медиком за причененные неудобства и за автоматически вырвавшиеся ругательства. Скаут подавился этим чувством стыда, стыда, стыда и ещё раз стыда. Он не хотел чтобы вышло... Так. Из-за того, как агрессивно он лез в ближний бой, он помирал чаще всех. И это не были тактические жертвы вовсе, это было что-то сродне аутоагрессии и надежды на то, что в этот раз респавн может внезапно оказаться выключен. В общем, сражался он сегодня абсурдно и вслепую, абсолютно лишившись всяких тормозов, будто нарочно истощая себя до полного бессилия. И странно это всё было. Прежде Скаут не мог обойтись без компании и извечного нахождения в общей части их базы, а теперь от мысли деления своего пространства с кем-то просто выворачивает, из-за этого чувства удушающей тесноты. И разговоры чужие бесили, а изрекать что-то самостоятельно было ещё мерже чем слушать, будто он может опозориться ещё пуще прежнего. Лучше уж тогда ебало вовсе завалить и хранить молчание как партизан, пока он не замолчит навсегда, пав очередным предметом разложения в могильной земле.

✥✥✥

И он не собирался идти к Медику на запланированное время, которое тот назначил ему лично. Нет, не собирался вовсе и не пойдет. Даже если есть вероятность, что в этот раз он сможет пережить эти все двусмысленные касания правильно. Может, он и смог бы... Предотвратить повторение того инцидента. Скаут опомнился только в моменте, где Медик абсолютно обыденно прикладывал холодную головку стетоскопа к его спине. Почему же он поперся сюда снова? Момент, где он идёт по коридору в направлении медпункта куда-то ускользнул от него. Что за хрень... Медик и не стоял чересчур близко, и не трогал его. Он был в перчатках, в халате. В тот раз, как Скаут помнил, на Медике были только рубашка и галстук... Может, сегодня он ждал кого-то после? «В час ночи?» – Пронеслось в мыслях. Вряд-ли конечно... Но всякое может быть. Медик сложил стетоскоп на поверхность стола и сел заполнять какой-то бланк с показателями. Скаут нервно дышал, нехотя смотря на то, как тонкая резина тянулась с движениями пальцев Медика, очерчивая его костяшки и суставы, пока он небрежно пишет. Ну и почерк у него... Скаут и без того читал с трудом, а тут ещё и манускрипт целый в печатном чек-листе. Там где были печатные буквы, он не нашел никакого пункта, подразумевающую ощупывание его тела во всех особо чувствительных местах. Напряжно. Медик молчит, а его молчание и спокойствие ощущались ещё более угрожающе, чем эта его извечная блаженная взвинченность. Скаут отчаянно хотел спросить, не померещилось ли всё то... Ибо нынешняя обстановка уж слишком существенно отличалась от тогдашней. Скаут так хотел ухватиться хоть за одно доказательство того, что Медик что-то с ним сделал, но всё начинало ещё больше походить на какую-то слишком реалистичную фантазию. Может, он действительно всё это себе придумал? Может, он действительно болен чем-то? Чем и может ли Медик его вылечить? Или же он сам заразил его? – Чего ждём, Герр Скаут? – Со спокойным любопытством и не отрываясь от заполнения бесполезной бумажки, вопросил Медик. Скаут шокировано поморгал. Что? – Ну... Я думал, ты хоть озвучишь мне в порядке ли я. Зачем ты вообще назначил мне осмотр в ночь, когда я мог отсидеть очередь вместе со всеми и пойти спать как нормальный человек? Да, спасибо тебе за ещё один матч, где у меня нихера не будет получаться из-за недосыпа – Выпалил Скаут, в моменте сразу прикусив язык. Бля... Хотел же перестать разговаривать. Ужасно, как же ужасно. – После такого матча мало кто бы захотел отсиживать вместе с тобой долгую очередь. Так что я предпочел позаботиться о сохранности нервов моих пациентов – Медик покрутил ручку, пропуская её между пальцев, абсолютно беззаботно лепеча дальше – О твоих в том числе. Что тебя беспокоит? О, нет. Только не этот располагающий тон и вопросы о самочувствии. То, как фальшиво и мерзко эти слова звучали, абсолютно парадоксально шло рука об руку с желанием, нет, вожделением взорваться словами и выдать всю подноготную. А ведь Медик был, блять, причиной этого беспокойства. Зачем он пудрит Скауту мозги? – Меня? Да... Да ничего. Что я должен... – Не торопись. – Не знаю. Почему ты тогда в прошлый раз... Медик смотрел на Скаута выжидающе, раздавливая его этим своим спокойствием и снисходительностью. Он будто хотел, чтобы тот ему пересказал весь инцидент в подробностях. Но Скаут не мог. Язык не поворачивается, а одна лишь допущенная о разговоре мысль застревала комом в горле, заставляя снова давиться словами и трястись. Трястись вот прям здесь, перед Медиком, начать задыхаться. Легкие опасно вспыхнули, а дыхание сперло. Боже, он действительно начал задыхаться и это моментально вызвало ужас. Скаут ненавидел это чувство удушья и панический страх, который следовал за ним каждый раз. Ему и без того было сложно дышать последнее время из-за ощущения, что Медик находится в каждом уголке пространства, но сейчас это было смертельно. Скаут перестает замечать что вообще происходит и где он находится. Всё стало таким тусклым и бледным, стены медпункта больше не различить. Что-то заставило его содрогнуться в приступе сильного кашля из-за резко ударившего в нос запаха. Нашатырный спирт. Скаут пытался отдышаться, но он замер, затаив дыхание от испуга, когда Медик взял его лицо за щеки, приподняв так, чтобы смотреть прямо в слезящиеся глаза пациента, осевшего на полу. – Дыши, Скаут. Это всего-навсего паническая атака – Его улыбка и тон голоса снова граничили с заботливостью и издёвкой. Блять, будет ли здесь хоть что-то определенное? Эта двоякость натурально терроризировала разум Скаута. И он дышал. Сбивчиво, напугано, но хотелось прильнуть к Медику в надежде на то, что тот его успокоит. В каком мире он находится, если один и тот же человек и вредит ему и спасает его? Какого он мнения должен быть об этом? Это же безумие. Отдышавшись, Скаут снова отворачивается, кусая щеки изнутри, дыша сквозь сомкнутые зубы. Медик так и не сделал с ним ничего, что было в прошлый раз. Он безразлично похлопал его по плечу, прекрасно зная, что Скаут хотел объятий.