Поглощение

– А это точно нужно для этого твоего... Осмотра? – В пустоту спросил Скаут, замечая, что Медик излишне настойчиво ощупывал его бедра, будто бы с жадностью впиваясь пальцами в его бока. Он сжимал его кожу, очерчивал кости, заставляя кровь кипеть. Это не совсем походило на привычный медосмотр. Но возразить было не о чем. Он в кабинете врача и тот... Должен его касаться. Где посчитает нужным. Можно сказать, здесь Скаут не распоряжался самим собой вовсе. Хотя... Нет, всё же ему показалось. Скаут моментально пожалел о сказанном. Ставить профессионализм Медика под сомнение, в его же кабинете, где тот спасал ему жизнь... С удивлением, он одернул себя, пытаясь вызволить мысли из омута сомнений. С каких это пор совесть так мерзко стала подбираться к нему сзади, похуже любого Шпиона на поле боя? Заискивающий, липкий взгляд был и без того достаточно красноречивым ответом на глупый вопрос. Эта наивность заставляла Медика снисходительно умиляться раз за разом, когда он имел возможность воспользоваться неуверенным в происходящем Скауте. О, да, он злоупотреблял его доверием. Злоупотреблял осознанно и голодно всей этой отдачей, которую Скаут добровольно ему преподносил. У него не было привычки избегать, если что-то непонятное происходило. Медик знал, что Скаут вернётся снова. Только вот было интересно... А насколько далеко он может зайти? Это можно было проверить его любимым путём – исследовательским. Медик слащаво улыбнулся, внимательно смотря на озадаченного уже самим собой пациента. Он продолжал касаться его тела, грубовато надавливая под ребрами одной рукой, и второй, притягивая ближе – на позвонки, ведя пальцами вверх. Он смотрел, как меняется выражение лица Скаута, как его брови сдвинулись к переносице, как он не знает, куда смотреть и что делать. Как он сбито и загнанно дышит, как неуверенно посматривает на Медика, в ожидании ответа. – А почему ты спрашиваешь? – Обезоружен. Ответ вопросом на вопрос... Какая подлость! Что за игрища он, блять, ведёт? Скаут чувствовал себя неловко, здесь он терял себя каждый раз. Это как идти на войну без пушки, это как лезть в пасть к хищнику. Ни шанса на выживание. И больно и заманчиво, и сладко и горько было от ощущения тепла чужого тела, находящегося почти вплотную. И убежать не хотелось, хотелось только исчезнуть и быть раздавленным, превратиться в кровавую лужу, которую обойдут стороной, даже не подумав лишний раз втягивать в какие-то игры разума. – Просто... Просто так – Скаут давал заднюю. Не хотелось ему вести диалог, не имея на то и повода. А что он должен был сказать? – ...Ты же знаешь, что можешь спросить у меня что угодно – С этими словами, Медик, повернул его лицо, заставил смотреть себе в глаза, заставил перестать прятаться. Хотелось умереть. – Знаю – Скаут сглотнул, заёрзал, надеясь, что Медик отпустит его лицо, разрешив продолжить пялиться в пол. Это положение походило на унизительное. Почему он ждет разрешения? Медик постепенно оказывался ещё ближе, оплетая руками, словно паутиной, будто он паук, собирающийся поглотить свою обездвиженную добычу. И он въедчиво зыркнул на Скаута, когда тот двинулся, давая ему понять, что опцию побега ему никто не предоставлял. Тень смиренности, которую он ожидал в чужом взгляде была своеобразным призывом к действию. Медик притягивает Скаута за подбородок к себе, чтобы с жаждой впиться в его губы, чтобы подчинить себе. Скаут крупно вздрогнул, слыша в голове треск сомнений: нет, и нихуя ему не показалось. Медик его лапал, он хищнически и ненасытно целовал его, вылизывая его рот изнутри, будто норовя содрать языком всю его плоть, желая его проглотить. И, блять, этот поцелуй был таким жутким актом доминации, таким разбивающим гордость вдребезги, что было сложно пошевелиться. Скаут зажмурился, сжимаясь и дрожа в чужих руках, в касаниях которых больше не было и намека на трепет. Это были даже не объятия, нет подходящего слова для такого положения. Медик довольно слушал, как Скаут постанывает в интенсивный поцелуй, слушал как тот быстро дышит. Это было почти симфонично. Так красиво он трепетал в его хватке, так забавляюще дергался, будто надеясь вырваться. Но нет... Скаут хватался за чужую спину, будто пытаясь вжаться ближе. Парадоксально это было... он ведь не хотел этого. Медик украдёт его дыхание в прямом смысле. Вплетётся в его плоть, заразит собой, поселится в его голове и наведёт там свои порядки. Целовал он Скаута долго, мучая, пытая этим. Скользко и мокро, запоминая его зубы, насильственно оплетая его язык своим, высасывая волю и силы. Истинно по-вампирски, Медик забрал всю его энергию. Так легко для себя и так сокрушающе, больно и обидно для Скаута. Заставил его сомневаться в самом себе и своей же адекватности, а потом буквально съел его. Скаут устало обмяк в руках Медика. Отдышка заставила его легкие гореть вместе с его щеками. Ноги подкашивались от невозможности двинуться. С удивлением, он обнаруживает себя вжатым в стол. Медик держал одну руку на его талии, вторую на шее, придавливая к себе ближе, не отстраняясь. Пьянея, Скаут неуверенно отвечал на поцелуй, слабо и обессиленно. И он дрожал, ощущая, как ошпаривает прикосновение чужой руки к спине, как насильственный поцелуй заставляет его растекаться лужей по кабинету. Медик отстранился, переводя дыхание. Он сыто смотрел на Скаута, считывая в нем все оттенки крайней степени отчаянности и обессиленности. Щеки красные, рот слегка приоткрыт а глаза затуманенным взором смотрят в ответ. Загнанный в угол... Пойманный не тем человеком. На какой-то момент, Скаут подумал, что всё прекратилось. Он загнанно вздохнул, рукой протер глаза. Бортик стола очень некомфортно давил на поясницу, но если он сейчас двинется – прижмется к Медику ещё ближе. Во время матчей Скаут и не замечал того факта, что Медик значительно сильнее его. Наедине и тем более в такой обстановке это вызывало... Беспокойство. Он чувствовал себя в ловушке и это бездействие уже начинало действовать на и без того ставшие хрупкими нервы. И кофта его душила, и жарко было. Будто каждый фактор его существования был создан с целью причинить ещё больше дискомфорта. Медик с любопытством смотрел, как Скаут взволнованно мнется под ним, в поисках спасения. Он его «запятнал», заключил в тиски, вынудил мириться с этим еще поблагодарить заставит. Стоило Медику потянуться рукой к чужому лицу, Скаут испуганно дернулся. Случайно, конечно, но подсознательно ожидая чего-то ужасного. – Ну-ну, не бойся – Тихо и с такой издевательской нежностью он произнес. Медик не пытался его успокоить, но напросившийся всхлип и кивок на его слова создавали иллюзию безопасности – Я не причиню тебе вреда, ты же знаешь... – Вожделенный подтон в голосе не вызывал доверия, но Скаут не мог заставить себя оступиться. Он не понимал почему. Это его «ты же знаешь» повторяющееся из раза в раз. Оно будто давало надежду на какую-то крупицу контроля, а на самом деле оборачивалось виной, злостно шепчущей Скауту «ты знал на что шёл, так что не смей сбегать». Это была одна из немногих вещей, которые его словно пригвоздили к этому столу. В число этих вещей входили и властные руки Медика. Он даже касался его так присваивающие, так грубо, а слова изрекал таким убаюкивающим тоном, что хотелось остаться. Все эти «потерпи» и «ты справишься» ласкали слух, вдохновляя, засаживая мысль о том, что он не должен подводить Медика и уже неважно, чего тот от него хотел. Скаут поджал губы, опустил взор вниз, где чужая ладонь ощутимо гладила его плоский живот, ведя от задранной толстовки к брюкам. Плотоядные взгляды и прикосновения Медика заставляли кровь стынуть в жилах, дрожать и бояться, рассыпаться на части под этим давлением, под этим ужасающе тягучим гипнозом. Скаут догадываться даже не мог, сколько самообладания Медик вкладывал в эту медлительность, в каждое выверенное действие и касание. Он любовался этой картиной под собой, и любовался со вкусом. Скаут в ступоре не может сопротивиться его ловким пальцам, расстегнувшим его штаны, просто смиренно и испуганно пялится. Честно говоря, он ощущал это не как что-то сексуальное, а будто бы Медик натурально выпотрошил его и теперь лезет в его опустевшее брюхо рукой, чтобы насытить свою жажду крови посредством поедания его внутренностей. Пока Скаут созерцал, как чужие пальцы оплетают его постепенно наливающийся кровью член, Медик выцеловывал его чувствительную шею, вынуждая Скаута всхлипывать и щуриться, таки отрывая взор от иррационально возбуждающей его картины внизу. Рука Медика двигалась ритмично, в таком эквиваленте скорости, который был чрезвычайно далёк от оргазма, но очень близок к забвению. Он пока не был груб, но терял терпение, уже кусая Скаута в изгиб шеи. Он так желал откусить часть его кожи, урвать зубами так провакативно перекатывающийся под кожей кадык. На каком-то из особо болючих укусов Скаут услышал едкий, восторженный смешок у себя под ухом. Его глаза стали покалывать наворачивающиеся слёзы бессилия, отчаяния и униженности. Быть присвоенным и «ублаженным» в такой ситуации... Сдержаться было трудно. Дрожь отвращения к себе прошлась по телу. Это не должно было быть приятно. Почему он так возбужден? Эта беззащитность перед Медиком давила бетонной плитой дребезжащей тревоги. Что будет после? Что Медик с ним сделает? Неизвестно. Однако сейчас слух Скаута зацепился за звякнувшую пряжку ремня и глухой звук расстегивающейся ширинки. Узел в животе затянулся туже прежнего, когда Скаут допустил мысль, что Медик сейчас развернет его и выебет ещё более бессовестно, чем в периодически снившихся ему снах. Ну, видимо стоило всё же купить какую-то из этих дурацких книжек о трактовке снов. – Сядь на стол – Шустро ему скомандовал Медик. Скаут заметил, как предвкушающе подрагивал уголок его рта. Медика вело чуть ли не больше... Он возбуждался от этого неизмеримого испуга, который излучал загнанный парень. И чёрт, Скаут почти вёлся на иллюзию того, что он сам всё это начал. Это уже походило на бред. – Я... Эм... – Голос так предательски задрожал. Боже, Скаут был готов поклясться, что не чувствовал себя таким жалким буквально никогда – Что ты будешь делать со мной? – Сядь – Тон голоса Медика потяжелел, хотя звучал по-прежнему ну так, весело, блять. Весело ему, пиздец. – Да... Блин, я просто, ах-ха-ха... Чёрт. Всё, я понял – Удовлетворенная улыбка Медика внезапно успокоила. Было жутко, что из-за того, что Скаут замешкался, тот разозлится. Скаут, как ему и приказали, сел на стол, сдвинув колени вместе. О, абсолютно в каждом жесте Медика было заметно, как он доволен послушанием. Он нагнулся к Скауту вплотную, вовлекая в очередной опустошающий поцелуй. Повезло, что Скаут был достаточно гибким для такой позы. Медик уже давно допускал мысли о том, чтобы повыворачивать его тело как следует... Чтобы узнать предел. Увидеть, где же ему будет особенно больно. Скаут ощущает, как между его бедер протиснулся чужой член, двигаясь ощутимо и скользко. Это ощущалось так, блять, горячо, особенно во время поцелуя, такого же скользкого и распаляющего. Медик никак не переставал терзать рот Скаута, теперь он кусал его язык, в порыве даже прокусывая уголок нижней губы и охотно вылизывая кровь. Между ног было мокро, Скаут трепетал и стонал в поцелуй, ощущая как теряется, когда Медик как-то умудрился извернуться, взяв оба члена в широкую ладонь, грубо двигая рукой. Разгорячающее трение вдоль обоих стволов было уже достаточно сильным и приближающим к оргазму. В этом бесконечном поцелуе, больше похожим на каннибализм, Скаут почти захлебнулся ощутив, что Медик сам еле дышит, он почти что на себе чувствовал, как должно быть душит его ворот рубашки и сомкнувшиеся вокруг его шеи руки. Это просто стало уже неразличимо. Даже когда сильная дрожь прошибла Скаута током, заставляя вжаться в тело мужчины напротив и замереть, он толком не понимал происходящего, лишь зажмурился, не желая отпускать это чувство истомы и завершенности. Поглощенности. Медик тяжело дышал, приходя в сознание после яркого оргазма, от того, как физическое идеально сопряглось с ментальным желанием владеть... Его очки слетели с него в процессе. Он не мог их нащупать. Он довольно смотрел на обессиленно рухнувшего на стол Скаута. Его щёки были мокрыми от слёз, это так очаровало Медика, что он нагнулся к его лицу, чтобы выцеловать солёные дорожки слез с чужой кожи. Это было почти что ритуально. Скаут истощенно хныкнул на это, снова зажмурившись до звёзд перед глазами. – Ох, ты так хорошо справился сегодня... – Медик посмеялся, увидев, что Скаут отвернул лицо в сторону, недовольно поморщившись. Ещё лучше... Ещё больше – Даже не хочется тебя отпускать. – Отпусти. – Волшебное слово? – Блять, отпусти меня уже, мне завтра контракт выполнять – Скаут забрыкался, почувствовав себя ещё более мерзко, чем было до этого. Слёзы злости и обиды вырвались бесконтрольно. – Ты допустил кучу ошибок в слове «пожалуйста» – Медик, играючи, схватил обе сопротивляющиеся руки, смотря на Скаута с довольной лыбой. Да блять. Когда же это закончится... Откуда в нём столько энергии? Скаут уже почти уверовал, что Медик просто какая-то ёбаная нечисть. – Отпусти, пожалуйста – Проглотив остатки гордости, сипло выдает Скаут. Надо уходить, срочно. – М-м... Неубедительно – Скаут мученически простонал, уставившись на Медика, который, как оказалось, опять просто издевался над ним – Шучу! Иди – И отпустил небрежно. Даже это ощущалось как-то обидно и обесценивающе. То, как легко он его отпустил. Словно он теперь поломавшаяся и надоевшая ему игрушка. Вот только Скаут не подозревал, что поломанные игрушки приводили Медика в восторг ничуть не меньше, чем новые.