Slave

У Юнги есть комната для сессий, но он редко ей пользовался. В основном потому, что не был заинтересован в совместном проживании с сабмиссивом, как и в том, чтобы разрешать им оставаться на ночь. Теперь у него есть Чимин, а у Чимина — врождённое любопытство и любящий соваться во все щели носик. — Юнги, а зачем тебе свечи? — он как раз с интересом смотрит на целый стенд с разными свечами. Юнги собирал их не один год, сортировал по температурному нагреву, раскраске и формам. И сейчас в маленькой ладошке Чимина находится одна из самых «злых» свечей — она цвета запёкшейся крови и способна оставить на особенно чувствительном теле ожог третьей степени. Он аккуратно вынимает её из рук Чимина. — Для тематической практики, — убирает свечу обратно на полку и, подумав, берёт другую — более светлую и мягкую даже на ощупь, — для тебя, думаю, больше подойдёт что-то такое. — Почему? — Чимин с интересом забирает свечу и сразу же, ну точно кот, нюхает её и даже делает маленький лизь. — Из-за цвета? Я люблю и тёмные, и светлые… любые. — Нет, крошка, — Юнги мягко обхватывает ладонью шею, надавливая подушечкой большого пальца под челюстью, чтобы чувствовать пульс, — просто начинать всегда следует с чего-то более… безопасного. Чимин забавно склоняет голову набок. На нём сейчас нет кошачьих ушек, да и между ног не свисает пушистый хвостик, но повадки послушного пэта плотно въедаются в поведение. Юнги не собирается как-то корректировать это, по крайней мере, до тех пор, пока сабмиссив не вредит сам себе. С тех пор, как они с Намджуном и Чонгуком разобрались с клубом «Момент», он всё своё свободное время уделяет Чимину. Они общаются, сближаются, ходят на свидания и занимаются сексом — самым обычным, иногда с добавлением кошачьих повадок. Юнги не торопит и не предлагает ещё одну интенсивную сессию, давая время переварить предыдущую, но… прошло ведь уже достаточно времени? — Хочешь? — Юнги убирает ладонь с шеи и обхватывает маленькие пальчики Чимина, которые удерживают довольно толстую свечку. — Ваксплей. Я тебя подготовлю, разогрею тело и потом буду покрывать воском. — Это больно? — Чимин мелко вздрагивает, но не отказывается сразу. А внутри него явно закипает интерес. Юнги чувствует каждую случайную порочную мыслишку, которая провоцирует тяжёлое дыхание и судорожные выдохи. — Или как… как в прошлый раз? Он не торопится отвечать. В прошлый раз было достаточно интенсивно, но связывание вместе с сенсорной депривацией совсем не то же самое, что капли воска на обнажённом теле. Да, по уровню воздействия можно сравнить… как минимум из-за области — на всё тело. И по возможности провалиться в сабспейс тоже. Юнги задумчиво прикусывает щеку изнутри, обдумывая, как ответить. — Ваксплей скорее… тактильная и температурная практика, — он говорит медленно, обдумывая каждое слово и подбирая правильные, — и у нас будет длительная подготовка. Я уже знаю твои самые чувствительные зоны, так что этот этап мы пропустим, но сама сессия начнётся с массажа. Ты должен быть действительно горячим, крошка, чтобы воск никак не навредил. — Ох. — Ещё подберём несколько свечей одной температуры плавления и проверим, чтобы у тебя не было аллергии, — Юнги переводит взгляд на полки со свечами, подмечая несколько правильных пастельных цветов, — и мне надо будет убедиться, что у нас есть массажные свечи, масла и аптечка не пустая… Юнги больше говорит для себя, мысленно ставя галочки напротив этапов, в которых уверен. Чимин не перебивает и не вмешивается, послушно слушая и ожидая, когда к нему вернуться с ответом. Ведь того, чего он действительно хочет услышать, так и не прозвучало. Насколько эти сессии схожи? Юнги призывает в памяти все свои практики, но сабмиссивы реагировали настолько по-разному, что единого ответа нет. В конечном итоге он смотрит на Чимина. В его доверчивые глаза, в приоткрытый ротик, в дёргающийся кадык. — Тебе понравится, — в этом он уверен, — но сессии будут отличаться, крошка. — Тогда я хочу, — Чимин отрывисто кивает, тут же порывисто прижимаясь и обхватывая Юнги за торс, — только можно не тут? А у нас в спальне. — Мы всё подготовим. Проводить сессии в спальне, особенно с воском и открытым огнём, может быть опасно для новичков или доминантов, которые практикуют подобное впервые, но Юнги более чем готов. Он покупает специальное покрывало с резинками по краям, чтобы оно не соскочило в самый неожиданный момент. Готовит керамическую посуду для свечей и несколько зажигалок — как-никак фитиль желательно постоянно тушить перед тем, как лить воск на тело. Ставит кувшин с водой — просто на всякий случай — и собирает стопочку полотенец. Неподалёку на одной из тумбочек оставляет открытую аптечку с базовым набором: болеутоляющие, противоаллергенные и декспатенол с хлоргексидином. Простые спиртовые салфетки тоже есть. Юнги отправляет Чимина на лазерную эпиляцию всего тела. Снимать воск после окончания сессии и, пусть даже нечаянно, вырывать крошечные волоски — малоприятное удовольствие. Поэтому, чтобы не причинять ненужную боль, следует максимально снизить риски. Они проверили около пяти свечей, и только на одну была не самая нормальная реакция с покраснением и раздражением на пару часов. В составе был барбарис, делающий парафин чуть-чуть розоватым, но на ромашку, мяту и другие травы кожа никак не отреагировала. Значит, рисовать на бронзовой коже они будут светлыми тонами. Юнги уверен, что это будет выглядеть фантастически. В день, когда всё должно произойти, Чимин выходит из душа несколько взволнованным. В нём нет страха, но и предвкушение скорее… напряжённое? Он не особо знает, чего ожидать и как именно воск будет ощущаться на разогретом теле. Юнги всё это прекрасно понимает и старается сгладить как можно больше острых углов опасения. — Крошка, — он подходит ближе и проводит ладонью от шеи по плечу, проверяя, насколько насухо Чимин вытерся. Не до конца — влага оседает на коже, что не совсем хорошо для игры с воском. — Ты в любой момент можешь попросить остановиться, но даже если ты не попросишь, то я почувствую, когда надо сделать паузу или прекратить. Ты же знаешь. — Я знаю, — Чимин доверчиво льнёт и тянется за объятьями. Настолько ласковый и бархатистый, что в груди зарождается рык, побуждающий делать грязные вещи. Как хорошо, что именно этим они сейчас и займутся. Юнги вновь только в брюках с кожаным поясом, чтобы подчеркнуть разницу их положений и раздеться, когда наступит соответствующий момент. Он мягко целует плюшевые губы, втягивая проворный язычок в свой рот и посасывая его. Неторопливо, передавая по их чуткой связи тот покой, который Юнги испытывает сам. Он транслирует: «Всё будет хорошо». Оглаживает и мысленно шепчет: «Ты будешь в восторге». Ни на мгновение не сомневается в том, что сессия завершится очередным сабспейсом и полноценным удовлетворением их обоих. Юнги знает, что Чимину нужно, и будет давать это столько, сколько потребуется. — Я оботру тебя ещё раз, крошка, — он ведёт Чимина к постели, но не разрешает сесть. Берёт полотенце и тщательно протирает каждый сантиметр кожи. Сверху вниз. Просушивает кончики волос, растирает шею, плечи, грудную клетку. Скользит по торсу, бёдрам, паху. Вжимается кончиком носа в шелковистый лобок и трётся щекой — никакого дискомфорта, значит, и воск будет ложиться идеально мягко. — Сядь на кровать. Чимин садится, а Юнги поднимает сначала одну ножку, вытирая между пальчиками, а потом вторую, повторяя процедуру. Он убеждается, что не осталось ни единой капельки воды, и командует переползти на центр. Прорезиненная подстилка мягко скрипит, но ни один из них не обращает внимания на лишние звуки. Их взгляды пересечены. Глаза в глаза. Сердце в сердце. Доминант чувствует своего сабмиссива и готовится не только брать, но и давать. — Откинься назад, Чимини, — Юнги берёт специальное масло, прежде чем приступить к массажным свечам. Те он пока что просто поджигает, чтобы они растаяли. — Мы не будем торопиться. — Хорошо. Чимин с шумным вздохом опускает голову и прикрывает глаза, пытаясь расслабиться. Он не в панике, но всё ещё недоумевает. Они обсудили каждый этап сессии заранее, чтобы знать, к чему быть готовым, но, как Юнги заметил, его крошка-саб должен всё прочувствовать на себе, прежде чем понять отношение. Он наливает немного масла на вздрогнувший от неожиданности живот, смазывает свои ладони и решительно приступает к массажным поглаживаниям. Раздвигает Чимину бёдра, чтобы получить близкий контакт, и устраивается между согнутыми в коленях ногах. Юнги не торопится. Неторопливо гладит под пупком, соскальзывая на бока, и внимательно следит за реакцией. Ему подойдёт любая. Будь то полустон-полувыдох или импульсивная попытка свести ноги, но Чимин выгибается. Прогибается в пояснице, а его до этого вялый член дёргается, шлёпая о низ живота. Юнги знал, что котёнку нравятся поглаживания, но не думал, что из-за масла и около романтичной ситуации они возымеют больший эффект. Вся их спальня уставлена свечами. Не только тематическими, но и обычными, просто чтобы создать приятный полумрак. Юнги даже расставил вазы с розочками, чьи красные лепестки симпатично бликуют от тёплого огня. Он чувствует, что самая нежная, самая ранимая часть сабмиссива растворяется в том комфорте, что Юнги создал для них. — Крошка, поговори со мной, — Юнги водит ладонями по бёдрам, втирая и размазывая масло, интенсивно воздействуя на кожу. Она становится немного теплее, но ещё недостаточно, чтобы переходить к свечам. — Расскажи, что ты чувствуешь. — Тепло, — Чимин выгибается, подставляясь под касания. Он со стоном откидывает голову назад, прокатывает её из стороны в сторону и невольно поднимает руки вверх, цепляясь за изголовье кровати. Кому-то определённо понравилось быть связанным. — Уютно. Н-нежно… Юнги довольно мычит, наливая ещё немного масла и растирая грудную клетку. Стимулирует вставшие соски, зная, насколько же они чувствительные у Чимина, массирует мышцы груди и легко надавливает под ключицами. Он мягко понукает перевернуться, чтобы помассировать и спинку, и решает, что свечи можно использовать отсюда. Лопатки не самая эрогенная зона даже у Чимина, но зато можно будет плавно спуститься между ними, чтобы проверить первую реакцию. Юнги без спешки сминает бока, надавливает на поясницу и завершает путь на ягодицах, раздвигая плюшевые половинки в стороны. Взгляд алчно примагничивается к пульсирующей розовенькой дырочке, но они вернутся к ней чуть позже. Сейчас же хватит и лёгкого контакта, без дополнительной стимуляции. Массируя, сжимая и разминая плюшевые ляжки, Юнги получает особенное удовольствие от вида тянущегося за касаниями Чимина. Поплывший сабмиссив откровенно теряется в новых ощущениях, не до конца понимая, почему это настолько приятно и почему это сессия, а не их обычный секс. Чувствуя готовность разогревшегося тела, Юнги тянется за поплывшей свечой, ещё не игровой, а лишь массажной, и аккуратно даёт первым каплям упасть. — М-м-м… — Чимин вздрагивает, но не пытается избежать резкого воздействия. — Это… это уже? — Всё ещё разогрев, крошка, — Юнги продолжает удерживать одной ладонью свечу, а второй растирает парафиновое масло. Оно имеет особенный состав и от соприкосновения с тёплым телом плавится ещё сильнее, помогая достичь верной температуры. — Но тебе нравится. — Д-да… — тонкая спинка прогибается в пояснице, а из распахнутого хорошенького рта вылетают сладкие протяжные стоны. Чимин не скрываясь ластится и сам переворачивается на спину в правильный момент. Теперь Юнги льёт маслянистый воск на грудную клетку. Выливает всё до последней капли, поджигает следующую и, пока та нагревается, использует обе руки, чтобы растереть кожу до жаркого состояния. Судя по тому, как тяжело и возбуждённо Чимин дышит, у них всё получается более чем отлично. Вытягиваясь, ёрзая и поскуливая, Чимин подталкивает Юнги ускорить игру, но он понимает, что это очень обманчивое чувство. В его сабмиссиве копится потребность в провокации, но пока он не умеет использовать её правильно и действует так, как научился. Через податливость, покорность и показательную мольбу. — Думаешь, самый хитрый? — Юнги хмыкает и неожиданно шлёпает по вставшему соску, отчего Чимина подкидывает на постели. — Не спеши там, где у нас уже есть запланированный темп. Чимин плаксиво хнычет, кидая взгляд, полный досады, из-под ресниц, и наигранно отворачивается. Крошка дуется? Значит, действительно пора. Юнги отходит от разведённых ног, тут же чувствуя, как на него растерянно смотрят, но никак не реагирует, неторопливо вытягивая ремень и позволяя брюкам упасть. Он уже возбуждён, поэтому массивный член покачивается при каждом шаге, когда он двигается к свечам. Зажигает одну и стоит, смотрит на капризно извивающегося Чимина. Сабмиссив не наигранно возбуждён и распалён. Ему хочется больше, и он в полной мере готов попробовать ваксплей. С чего бы начать? Традиционно сначала капают на стопы, кисти рук, сгибы локтей и колен. И плавно, мало-помалу переходят к эрогенным, самым чувствительным зонам. Сегодня Юнги не будет создавать восковой слепок чиминовго члена, оставит на следующий раз, но разукрасит лобок, низ живота и соски. Проведя кончиком языка от уголка губ к уголку, он решает, что всё же первыми будут стопы. Между маленьких и аккуратных пальчиков бело-жёлтый воск потечёт особенно красиво. — Готов? — Юнги тушит фитиль двумя пальцами и, подхватив свечу, опускается вместе с ней на кровать. — Дай ножку. — Ножку? — Чимин дуется, но послушно протягивает ногу, мелко подрагивая, а потом вскрикивает от неожиданности, позволяя перетечь звуку в протяжный стон. Белые капли воска попадают в ямку между большим и указательным пальцем, стекая по стопе к голеностопу. — Боги, ах! Юнги капает ещё раз, любуясь тем, насколько красиво на бронзовой коже выглядит практически снежный цвет. Под стать волосам. Он не размазывает, не давит, никак не воздействует на воск, а просто позволяет каплям хаотично течь. И смотрит, как на головке багрового члена Чимина собирается предэякулят — густо выплёскивается прямо на низ живота не хуже парафина. — И это только ножка, Чимини, — Юнги продолжает капать, создавая рисунок на стопе, — что же будет дальше? Когда я доберусь до твоего животика или создам рисунок на груди. Покрою всего тебя воском, создам слепок фигурки и потом отолью себе статуэтку. Будет у меня два Пак Чимина, два самых идеальных сабмиссива. Чимин отчаянно пытается зацепиться пальцами хоть за что-то, не в силах дать внятный ответ, но ладони соскальзывают с резиновой подстилки. Юнги же поднимается выше. Берёт следующую свечу — с зеленоватым оттенком — и оставляет россыпь капель на коленке, не допуская, чтобы хоть какая-то часть попала на внутреннюю сторону бёдер. Это рано. Это чуть позже. Двигается дальше, на рёбра, и даёт несколько мгновений, чтобы Чимин смог прийти в себя от неожиданности. Его прогибает чуть ли не до хруста, а член влажно шлёпает о низ живота, пока яички импульсивно дёргаются от желания излиться. Только от воска. Юнги ещё никогда так не был настолько собой доволен. Он капает опасно близко рядом с сосками, не задевая ареолы, и массирует торчащие бусинки. — Так красиво извиваешься и скулишь, — Юнги методично покрывает грудь россыпью разноцветных потёкших капель, меняя вторую свечу на третью, — хочешь получить больше, да? Чувствую, как с каждой каплей тебе становится недостаточно. Ты очень быстро привыкаешь к воздействию, крошка. В следующий раз возьмём более злые свечи. Юнги отрешённо думает, дойдут ли они до свечей из пчелиного воска? Они самые болезненные, потому что греются на довольно высоких температурах. И судя по тому, как Чимин кончает от капель, попавших на соски — дойдут. Хныкнув и зло ударив маленькими кулаками по постели, Чимин содрогается от неожиданного оргазма, недовольно ворча на то, что он хочет дальше. Хочет больше. Хочет член. Юнги готов удовлетворить каждую из хотелок, но для начала приводит в порядок перепачканный живот. Стирает белёсую сперму, не позволяя даже такой влаге остаться на теле. Чимин горячий. Он пылает, совершенно не чувствуя дискомфорта от склеивающего кожу воска, и охотно раскрывается под пальцы, требуя быть растянутым. Юнги использует смазку на масляной основе, чтобы не смешивать субстанции, и, продолжая поддерживать ленивый темп, неглубоко толкается двумя. Привыкшему к его размеру Чимину этого откровенно мало, но он позволяет себе только упрямо свести бровки и сжать мышцами пальцы. — Капризулька, — Юнги тепло посмеивается, добавляя третий. Он двигает ими внутри, оглаживая гладенькие стеночки, но не стимулирует простату. Пока что рано, пока что его сладкая крошка не восстановилась и это может быть болезненно. Но подготовить мышцы? Это они могут. — Нежный, узнавший сегодня чуть больше котёночек, — он низко хрипит, раздвигая пальцы внутри и добавляя четвёртый, — готовый дойти до конца. О, тебе так мало, правда? Чимини привык кончать не один раз. — Д-да… Юнги его беззастенчиво балует, кайфуя от того, что удовольствие сабмиссива полностью зависит от его рук. И не только рук. Видя, как аккуратный член Чимина подаёт признаки жизни, он вытаскивает пальцы, пристраивая ко входу головку. Не толкается сразу, но дразняще водит вдоль щели, провоцируя возбуждение. Надавливает ладонью на внутренние стороны бёдер, раздвигая их как можно шире, и нагло любуется. Прежде чем толкнуться в не менее горячую, чем тело, дырку, Юнги хватает одну из свечей. Он следит за тем, какой у Чимина поплывший взгляд, и чувствует, насколько сабу хорошо. Пока что они не дошли до границы сабспейса, но на это есть все шансы. Очередное падение вглубь себя грозится продолжиться ещё одним долгим ожиданием следующей сессии, но Юнги не против. Ему нравится, как Чимин переваривает происходящее, возвращаясь к самым чувствительным моментам. Понимая, что момент настал, Юнги толкается, одновременно с этим позволяя паре капель упасть на внутреннюю сторону бедра. Чимин молниеносно реагирует: вскрикивает, сжимает член кольцом мышц, дёргает ногами в попытке свести бёдра и прогибается, часто стуча кулаками по постели. Звук не оглушает и мог бы напугать, но Юнги не только видит реакцию, но и ощущает её изнутри. Их д/с связь настолько крепка и прочна, что его практически сносит волной эйфории. Настолько сногсшибательной, что на пару секунд в ушах стоит звон. — Крошка, — Юнги не пытается дозваться, но всё равно выдыхает ласковое обращение, прежде чем капнуть воском ещё пару раз и неторопливо толкнуться. Вторая реакция не менее оглушающая, чем первая. Чимин протяжно стонет, красиво распахивая рот и неосознанно высовывая кончик языка. Он весь пульсирует, горит, стискивает член Юнги и хочет чего-то… это ощущается внутри сабмиссивной натуры, но чувство настолько размазано по телу, что не сразу удаётся нащупать ответ. А когда Юнги понимает, он ухмыляется. Властно стискивает не покрытое воском бедро, фиксируя в одном положении, и принимается ритмично толкаться, капая на второе. Капля за каплей он поднимается всё выше, добираясь до тонкого сгиба ноги и лобка. Самое чувствительное местечко. Такое нежное и плюшевое. Такое…чистое. Юнги безжалостно вбивается, замирая внутри, и порционно льёт сначала на низ пупка, всё ближе приближаясь к паховой области. И, когда первая капля соприкасается с особенно чувствительным местом, Чимина подкидывает так же сильно, как в самую первую каплю воска. —Ох! Боги! Юнги! Я! — Чимин крупно дрожит, поскуливая, и старается сдерживаться. Юнги никогда не был садистом и не понимал потребности издеваться над сабмиссивами, но сейчас он с интересом смотрит на то, как маленький член сопротивляется оргазму. — Ты что, крошка? — он капает ещё, создавая аппликацию воском на желанном теле, и плавно выскальзывает до самой головки, чтобы резко вбиться обратно. Выбить крик. — Хочешь кончить? — Д-да! — Чимин хнычет, разлепляя влажные ресницы и поплывшим взглядом пытаясь поймать его. — Можно? Можно-можно-можно? — Так я не запрещаю тебе кончать, сладость, — Юнги пропускает низкий смешок, меняя область для воска и капает с другой стороны, одновременно с этим толкаясь в попку, — ты можешь кончить, но мы остановимся. Наша игра прекратится. Чимин недовольно качает головой из стороны в сторону, отчаянно не желая кончать. И в то же время нуждаясь в разрядке. Это впервые, когда он сам сдерживает свой оргазм — на одной силе воли, даже не касаясь члена. И от этого выглядит ещё более нуждающимся, чем обычно. Свеча плавно подходит к концу, а отвлекаться, чтобы сменить её на другую, Юнги не хочет. Значит, они неожиданно подошли к финалу, но не стоит спешить. Будут двигаться в темпе сессии. Покачивая бёдрами и ритмично наполняя Чимина до сочных шлепков, Юнги прокручивает свечку между пальцев, заставляя таять её до самого основания. Это не совсем по правилам безопасности, потому что фитиль должен быть погашен, но он в себе уверен. Как и в том, что ничего сегодня не сгорит. Если не считать самого Чимина. Скулящий и выгибающийся, он плавится не хуже воска, растекаясь по кровати сладкой лужицей. Весь его вид пробуждает в Юнги хорошо сдерживаемую от сессии до сессии потребность разрушать. Не ломать, но скручивать, ограничивать и подавлять. Прогибать под себя и для себя. Рыча, Юнги капает последнюю каплю, тушит фитиль и убирает маленький остаток от свечи в сторону. А сам погружает пальцы в то разноцветное месиво из парафина, что постепенно застывает на коже. Воск мягкий и чертовски тёплый — такой можно растирать по телу, создавая невероятно симпатичные узоры. В другой раз они обязательно попробуют технику рисования, а сейчас… Не отвлекаясь больше ни на мгновение, Юнги жадно вбивается в распластанного на постели Чимина. Скользит толстым членом до шлепков, наполняет до основания и чувствует, как горячая пульсация возбуждения отдаётся в ушах. Они оба скоро кончат, дойдут до пика — в который раз вместе — и застынут на мгновение без желания разъединяться. — Так что ты решил, крошка? — Юнги скользит ладонями по бокам, задевая капли воска, но не сдирая его. — Кончишь от моего члена? Перепачкаешься в нашей сперме? Потеряешь связь с реальностью? Вопросы, на которые Чимин никогда не сможет ответить, но которые так любит слышать. Юнги сдавливает талию и буквально натягивает на себя узкую дырку. Доводит их до одновременного оргазма и не останавливается, пока последняя капля не сорвётся с маленького члена. Он не погружается в заманчивый домспейс, наблюдая за тем, как Чимин проваливается в сабспейс. Точно так же охотно и с облегчением, как в первый раз. Юнги знает, что это до крайности соблазнительное ощущение, и никак не мешает получать все грани удовольствия. Всё же выводить Чимина из этого состояния совсем несложно. Он плавно выскальзывает из обмякшего тела, оглаживая мелко подрагивающие бёдра, и спускается с кровати. Чимину необходимо время, чтобы прийти в себя, и Юнги потратит его с пользой. Безусловно, можно любоваться красиво лежащим сабмиссивом, наслаждаться последствиями своего влияния, а можно заняться делом. Тело гудит от полученной энергии и удовольствия. Сначала потушить все свечи и включить нижний свет, чтобы оставить полумрак. Потом собрать влажными салфетками вытекающую между ягодиц Чимина сперму. И в самом конце начать снимать воск, пока он совсем не застыл. Юнги действует аккуратно, без ненужной спешки. Пальцами поддевает разноцветные парафиновые кусочки и, не отрывая, отлепляет их от кожи, сразу же протирая место маслом. Методично, отслеживая реакции Чимина на процесс, очищает обнажённое тело. Это вводит его в подобие медитативного транса. Капли собираются в заранее подготовленную ёмкость. Их можно было бы переплавить, но правильней выбросить, потому что теперь на воске есть следы масла. Добираясь до стопы, Юнги, неожиданно даже для себя, легко снимает практически слепок. Воск без особых проблем отлипает от ножки, сохраняя форму. Такое даже жаль выбрасывать, поэтому он откладывает получившуюся восковую фигуру на тумбочку, чтобы потом перенести в их сессионную комнату. Вообще, конечно, Юнги не верит, что они там проведут хоть одну игру — от Чимина веет колкой ревностью, пусть её ничто и не подпитывает. В крайнем случае можно вообще снести всё и сделать там зал или галерею игровых итогов. Юнги смотрит на восковую стопу. Она им точно не помешала бы. Закончив с очисткой от воска, он пшикает на кожу хлоргексидином и тут же протирает область салфетками. Только убедившись, что все места обеззаражены, что не осталось ни одного подозрительного и близкого к ожогу места, Юнги подхватывает Чимина на руки и несёт в ванную комнату. Как и в прошлый раз набирает воду, моется сам, ждёт, когда сладкая крошка вернётся из марева сабспейса. — Юнги… — тихий голос трескает тишину пространства, а распахнутый рот получает свой поцелуй. Чимин нежно улыбается, пытаясь сказать, как сильно ему всё понравилось, но Юнги опускает указательный палец на полные губки, не разрешая. — Расслабься, крошка, — он гладит по белым распушившимся волосам, — дай себе время понежиться в послевкусии сессии. Я подожду. Чимин благодарно стонет, прикрывая глаза и возвращаясь вглубь себя. Он чувствует себя достаточно безопасно, чтобы легко восстановить ощущение сабспейса. Благодаря Юнги.

***

После ваксплея Чимин отходит меньше. Молчит всего несколько дней, перекидываясь с Юнги парой предложений лишь по необходимости. Какие-то бытовые мелочи и ставшее правилом приветствие по утрам. Наблюдая такого плывущего по течению котёнка, хочется мурчать от удовольствия. Да и по работе Юнги становится намного спокойней. Это отмечают даже постоянные бизнес-партнёры. От Намджуна по ситуации с «Моментом» никакой информации нет, но Юнги уже становится в целом безразлична судьба клуба. Тот будет принадлежать им, вопрос лишь во времени реализации задуманного. Сейчас куда важнее то, что Чимин выныривает из своего туманного состояния раньше. — Мне понравилось, — они сидят на диване в гостиной. По телевизору идёт какая-то музыкальная передача, а за окном постепенно темнеет. На столе стоит недоеденный ужин и два бокала с вином. — А можно совместить первую и вторую игру? Чимин тесно прижимается к боку, облепив Юнги всеми лапками и положив голову на крепкое плечо. Он такой тёплый и уютный, но совершенно не хочется никуда двигаться. Застыть бы в моменте навсегда. — Связать тебя, лишить зрения и воздействовать воском? — Юнги смакует каждое слово, чувствуя, что они искристо отзываются в груди. Славное сочетание. — Можно. — Спасибо, — маленький поцелуй обжигает щеку. С такой благодарностью он готов провести сессию хоть завтра, но понимает, что рано. Нельзя делать слишком маленькие паузы между интенсивными практиками, потому что будет сенсорный перегруз. А уж у Чимина с его потребностью проваливаться в сабспейс… Юнги не хочет внезапного дропа по максимально нелепой причине. Обдумать мысль со всех сторон ему не даёт поздний телефонный звонок. На экране высвечивается простое «Ким Намджун», а в разговоре звучит не менее приятное, чем ожидание следующей сессии: «Момент наш, купили». И приглашение на открытие. Юнги без колебаний говорит: — В эти выходные будет повторное открытие «Момента», но уже под руководством нашего человека. Сходим? — Сходим, — Чимин покладисто соглашается и чмокает в щёку ещё раз, — может быть, я смогу увидеть папу. Если он не отказался от контракта, конечно… Юнги прищуривается, считывая эмоции сабмиссива, но не находит ни одной отрицательной эмоции. Только ставшее привычным кошачье любопытство и нотки ностальгии. Приятно осознавать: Чимин в нём уверен настолько, что готов вернуться в место, причинившее ему столько дискомфорта. Он постарается и там исправить старые впечатления, подарив новые.