Slave

Юнги открывает глаза за пять минут до будильника и по привычке отключает сигнал на сегодня. Он не сразу может сориентироваться, почему к боку прижимается что-то маленькое и горячее, а потом вспоминает произошедшее вчера. Сейчас, не ослеплённый беспокойством и эмоциями, каким-то глупым страхом доминанта, он может проанализировать случившееся. Правильно ли он поступил? Фактически Юнги переступил черту, не согласовав слишком много моментов, но в то же время — иного варианта не было. Бросить Чимина справляться со страхом и застывшим в мозгу дропом намного хуже, чем потискать его и приказать кончить. Он прокручивает в голове разные способы выхода из сложившейся ситуации и в конечном итоге успокаивается. Да, это было лучшее решение из имеющихся. Не отказывая себе в приятном, Юнги опускает ладонь на пушистую макушку, принимаясь поглаживать и пропускать между пальцами прядки. Он ревностно приглядывается к корням — всё ещё не тёмные. Неужели действительно это натуральный цвет волос? — М-м-м… Чимин ворочается, разворачиваясь, чтобы уткнуться мордашкой в подмышку. Он шумно дышит, моментально нагревая место дыханием. Уютно. Юнги давненько не засыпал и не просыпался с сабмиссивами, поэтому наслаждается каждым мгновением. Компактностью Чимина. Тем, как его маленькие пальчики цепляются за футболку. Спокойствием и гармонией их тел. Нет никакого простреливающего возбуждения, только бесконечная потребность защищать, оберегать и удовлетворять. Юнги достаточно опытный, чтобы понимать: их внутренние личности — доминант и сабмиссив — резонируют. Чимин… не сломлен. Не так, как мог бы, но его желания довольно долго игнорировались, и сейчас его сущность тянется к появившемуся сильному человеку, надеясь восполнить потерю. И в ответ саб не встречает сопротивления, потому что Юнги отвечает взаимностью на чужую тягу. Не отталкивает — протягивает руку помощи. Довольно буквально. Юнги хмыкает собственным мыслям, продолжая играться с пушистыми прядками волос. Чего бы он хотел от их связи? Контракт он будет предлагать не меньше чем на год, но с возможностью разорвать раньше, конечно же. У Чимина должно быть ощущение безопасности и возможность освободиться. Не то чтобы Юнги хочет отпускать от себя такого котёнка, но… он понимает важность этого условия. Что ещё? Так много вариантов. В голове выстраивается ритм их жизни. Чимин жил бы рядом, встречал после работы, а Юнги — полностью закрывал вопрос нехватки внимания. Содержал, умеренно управлял и не давал потеряться в негативных чувствах. Сессии… регулярные? В груди появляется тревожность из-за чувств лежащего рядом сабмиссива. Сессии — по нарастающей. — Юм…нги? — Чимин сонно причмокивает, нехотя открывая глаза. Он откатывается в сторону и потягивается. Свободная футболка задирается, давая возможность полюбоваться пышными бёдрами и краем нижнего белья — шортиками, плотно обхватывающими ляжки. Бугорка возбуждённого члена не видно, но это-то и понятно. Чимин не привык к сексу и не понимает его прелести. Юнги предвкушает обучение наслаждению. — Доброе утро? — Доброе, — Юнги переворачивается на бок и подпирает голову рукой, согнув её в локте, — как ты себя чувствуешь? — Х-хорошо, — Чимин смущённо отдёргивает футболку, покрываясь стыдливым румянцем, — я вчера… мне надо извиняться? — Нет. — Благодарить? — чужие бровки симпатично хмурятся, пока нижнюю губу беспощадно сминают зубы. — Это что-то изменило между нами, да? — Мы всё равно к этому шли, — Юнги хмыкает. Несмотря на неловкость Чимина, дискомфорта тот не испытывает. Ему определённо комфортно и хочется выслужиться. — К нашему контракту. Но прежде чем мы начнём его составлять, я хочу, чтобы ты рассказал, что вчера случилось. Ты сможешь это сделать? Чимин подтягивает к себе одеяло, комкает его в продолговатую сосиску и обхватывает руками, одновременно стискивая между ног. Напуганный котёнок, который импульсивно использует покрывало как щит. Юнги правда старается не ворковать. — Я… та открытая сессия напомнила мне мои, м-м-м, старые, — Чимин не смотрит на Юнги, уставившись взглядом в одну точку где-то в стене комнаты, — и я захотел уйти. Юнги кивает, давая понять, что слушает и ждёт продолжения. — А потом… потом я… мне стало страшно и этот страх никуда не уходил? — Чимин грустно вздыхает, неуютно ёжась. — Но потом ты… начал что-то делать, что помогло успокоиться. — Что именно? — Юнги делает голос очень мягким, располагающим к откровенности. — Я понимаю, что тебе может быть неловко, но нам необходимо обсуждать такие вещи. — Почему? — Чимин переводит взгляд, пересекаясь с его. — Я никогда раньше не обсуждал такое. — Чтобы в будущем я знал, что для тебя приятно, а что — нет, — Юнги протягивает руку, ласково зарываясь пальцами в волосы, и мягко почёсывает за ушком, — это то, что должно быть и будет между нами. Иногда сразу, если ты чувствуешь готовность, иногда на следующий день, но я спрошу о твоём послевкусии от сессии или другой близости, расскажу о своём, а ты, в свою очередь, поделишься со мной. Так мы сможем наладить контакт. — Ох, — Чимин ластится. Он подаётся вперёд, подныривая под ладонь и откровенно выпрашивая заботу. Юнги нравится эта покладистость. Конечно, в будущем, он надеется, что его саб будет уметь и дерзить, но это уже не первостепенное желание. Разговор обрывается. Юнги видит, что Чимин не пытается сбежать, но он растерян и ошеломлён, немного боится и хочет избавиться от прорастающего страха в груди. Учитывая вчерашний вечер, ему кажется правильным напроситься на прикосновения. Возможно, поцелуи. Всего этого у Юнги в достатке, так что он охотно заботится. Приближается сам, соскальзывая ладонью на загривок, надавливая на чувствительное местечко, и двигается дальше. К шее — подныривает под ошейник, растирая кожу. Ключицам — пропадает подушечкой большого пальца во впадинке. Груди — массирует и стимулирует соски, но поверх ткани. Ему хочется услышать чуть больше, чем тяжёлое сорванное дыхание, но Чимин тянется за поцелуем. Их губы сталкиваются в уверенном танце, как и языки, но даже так — стона нет. Ни хныканья, ни слабого писка, ни скулежа. Юнги мало отзывчивости в действиях, поэтому он позволяет себе огладить ладонью бок, сдавить талию и надавить на поясницу. Поколебавшись, спускается на ягодицы, сочно сминая их. Тишина. Чимин трепещет, стискивает бёдрами одеяло и покусывает в поцелуе, но упрямо глотает стоны. Отчего-то Юнги уверен, что он умышленно сдерживается. — Чимини, — Юнги нехотя отстраняется, убирая ладонь с ягодицы и обхватывая щёку, — почему ты молчишь? — Я… — Чимин осоловело моргает, пытаясь совладать с чувствами. — Это… неловко. Быть шумным. — Мне понравилось бы, — Юнги сощуривается, — поэтому, если ты захочешь побыть немного шумным, я буду только рад. — О, это… вот такое обсуждение? — Чимин зарывается мордашкой в одеяло, бубня что-то неразборчивое. Он отчаянно краснеет, импульсивно двигая бёдрами — из-за смущения или возбуждения? Юнги не против обоих вариантов. Крупно вздрогнув, саб шумно выдыхает и поднимает голову, чтобы, пытаясь сохранить уверенность, начать говорить: — Тогда… вчера мне понравилось то, что ты говорил. Ласковые слова. И как не… не полез под одежду. — А то, что я трогал твой член? — Я… это… — Чимин заламывает брови, судорожно пытаясь разобраться в себе. В итоге он выдыхает: — Это было приятно. Немного непривычно, но мне понравилось. — А что не понравилось? — Юнги протягивает руку, чтобы схватить Чимина за ладошку и переплести с ним пальцы. Через тактильный контакт пока что не получится успокоить распереживавшегося сабмиссива, но они к этому придут. Нужно просто чуть больше времени и сессий. — Было что-то не так? — Я… мне… это не совсем, то есть, не то чтобы не так, но, — Чимин зажмуривается, прежде чем выпалить: — Когда ты оставил меня одного, то мне показалось, что ты не вернёшься. Стоит отдать должное: он не сливает все слова в один невнятный звук. — Ты хочешь после близости видеть меня, верно? — Юнги делает голос мягким, не допуская и капли осуждения в тоне. Такая привязанность — нормально. Даже то, что она проявилась сразу же после первого полуинтимного контакта, более чем естественно. — Я не против, если ты, скажем, будешь находиться со мной в ванной комнате и смотреть, как я принимаю душ. — Спасибо, — Чимин облегчённо выдыхает и тянется за ещё одним поцелуем. Судя по его реакции и тотальном нежелании расставаться, он более чем готов перейти к следующему этапу их отношений. — Это тоже надо будет всё прописать? Ну, в договоре. — Контракте, — автоматически поправляет Юнги, — мы можем прописать всё, что оба захотим. Вплоть до того, какой цвет белья кто должен носить, если это действительно важно. Это наш инструмент, чтобы не причинять друг другу дискомфорт, Чимини. В дальнейшем, конечно, большинство пар, которые общаются не только в рамках сессии и контракта, но и начинают настоящие отношения, отходят от прописанных условий. Многое запоминается и становится естественным, что-то перестаёт быть триггерным. Сейчас Юнги настаивает на контракте, потому что они оба состоят в клубе и потому что это даст Чимину ощущение безопасности. В «Индиго» Намджун ведёт дела жёстко: у сабмиссива больше прав — он может просить защиты даже без доказательств вины доминанта, а вот дом… Ему необходимы убедительные аргументы, чтобы обелить себя. Конечно, если выяснится, что саб просто манипулировал ради выгоды, то его выгонят из клуба и примут социальные меры. Пока что такого никогда не было, так что Юнги даже не знает, что именно Намджун стал бы делать. И надеется, что не узнает.

***

— Вот бланки, — Намджун опускает на стол два стандартных контракта, где прописаны условия: что будет за несоблюдение условий, какие меры наказания для обеих сторон возможны и множество других пунктов, которые нацелены на защиту. — И вот шаблоны для стоп-листов и кинк-листов. На всякий случай оставлю вам несколько копий, если надо будет что-то переписать. — Спасибо, Джун, — Юнги хватает со стола ручку и принимается прокручивать её между пальцев, — я позову тебя, как мы закончим. Намджун кивает и немедля уходит. Для личного обсуждения он не обязан присутствовать. К тому же, Юнги кажется, что так Чимину будет менее неловко. — А есть какой-то общий список?.. — Чимин смотрит на пустой бланк и неуверенно тянется за ручкой. — Я… без понятия, что вообще существует. — Есть общий список, и я его тебе покажу, там всё расписано и описано, но прежде хочу предложить тебе один вариант, — Юнги подтягивает находящуюся в отдалении, предварительно приготовленную ими с Намджуном папку, — это что-то типа дополнения к контракту. Об обучении. — Обучении? — Чимин поднимает на него свои лучистые светящиеся глаза. Он выглядит и ведёт себя спокойно, не показывает никаких признаков паники или желания уйти и прекратить их обсуждение контракта. — Да, — Юнги постукивает пальцами по папке, — я так понимаю, что прошлый опыт у тебя был не очень положительный, из-за чего многое тебе не нравится. Я не собираюсь принуждать к чему-либо, Чимини, — спокойно добавляет Юнги, видя приоткрывшийся в желании перебить ротик, — то, что ты запишешь в стоп-лист, не будет нами использоваться. Но возможно, какие-то элементы игры в прошлом были использованы неправильно. Чимин захлопывает рот, сжимая губы в тонкую линию. Он стискивает ладони в маленькие кулачки и, помедлив, кивает. — Ты проживаешь в клубе, общаешься с сабами, и они делятся с тобой тем, что любят сами, — продолжает Юнги, — я не исключаю того, что в какой-то момент ты захочешь попробовать что-то новое или проверить, насколько же «старое» было не для тебя. Для такого и существует дополнение «Обучение» к контракту. Сюда можно вписывать то, что ты готов изучить, даже если это есть в стоп-листе полностью или частично, но с условиями о прекращении. — Н-например, — Чимин гулко сглатывает, подавляя дрожь в теле, — я хочу написать в стоп-лист шибари, но… но если я не против частичного связывания? Чтобы понять, каково это, то можно в это дополнение вписать? — Именно, крошка. Глаза Чимина проясняются от понимания. Он жуёт нижнюю губу, нерешительно принимая в свои маленькие лапки папку с дополнением к контракту. Они не ограничены во времени, так что Юнги позволяет сабу читать столько, сколько нужно, дополнительно отвечая на вопросы и проясняя непонятные моменты. Он сам уже знает все детали, поэтому не тратит время на ненужное перечитывание. А свои кинк- и стоп-листы он будет заполнять только после Чимина. — А контракт отличается от того, что был у меня в «Моменте», — удивлённо говорит Чимин, растерянно вспоминая о прошлом, — и клубный, и личный. — Ты уже заключал личный контракт? — Юнги склоняет голову набок, морщась от того, что надо скрывать какую-то информацию. — Я так понимаю, разорвал? — Да, — Чимин застывает, бросая напряжённый взгляд на Юнги, — и одно из условий было о том, что я не буду разглашать информацию о причинах разрыва контракта. Но мне кажется, когда я начну заполнять стоп-лист, ты и так поймёшь… Юнги недовольно встряхивает головой, сдерживая внутреннее недовольство. Он уже понял, что большую часть травм Чимину нанёс именно «Момент», и сейчас, видимо, узнает, с чем это связано. — Тогда заполняй, крошка, — Юнги мягко подвигает листок по стеклянному столику, — сначала ты, потом обсудим мои предпочтения и ожидания. Может быть, твой дополнится чем-то. — Почему? — Возможно, что-то из моих предпочтений тебе не понравится, — Юнги хмыкает, — не подумай, что я садист или типа того, но… у меня тоже есть специфические предпочтения. Но давай по порядку, ладно? Чимин послушно кивает, принимаясь заполнять стоп-лист мелким почерком. Он с чем-то сверяется в общем списке кинков, неуверенно смотрит на дополнение с обучением и в итоге протягивает результат. Юнги внимательно вчитывается в написанное, вздёргивая бровь от удивления. Нет, что-то он определённо ожидал увидеть: несложно предположить некоторые моменты, да и появившиеся «грязные» извращения по типу уро-кинка и подобным ему не вызывают вопросов, но… Стоп-лист сабмиссива Пак Чимина: Dirty talk Шибари Асфиксия Кляп Садизм Отложенный оргазм Запрет на оргазм Унижения и стыд Публичный секс или секс при наблюдателях Использование дом-голоса для принуждения Генитальные пытки… — Чимини… — Это не всё, что я пережил, ты не п-подумай, — Чимин нервно сглатывает, опуская глаза на коленки, — я просто увидел там много того, что звучит больно? И я… я ещё хотел вписать анальный секс, но подумал, что с тобой можно попробовать. То есть, не то чтобы я пробовал, просто это кажется не очень привлекательным? Но мне так хорошо было вчера, что я, что мне… — Эй, тш-ш-ш… — Юнги откладывает лист на стол и приближается к Чимину. Осторожно обнимает, опуская ладонь на талию, и поглаживает бок. — Большинство из этого не было в моём кинк-списке, хоть я и не против грязных словечек. Но мы можем обойтись и без них, не переживай. — Тебе нравится называть кого-то шлюхой? — Мне нравится, м-м-м, — Юнги хмыкает. Против слова «шлюха» он ничего не имеет, но в основном предпочитает другой подход. — Подчёркивать то, что ты и так знаешь, и, если это уместно, ругаться. Если убрать ругань, то будет как вчера. Против такого ты ничего не имеешь? — Нет, — Чимин трепетно жмётся к груди, — мне нравится, как ты называешь меня крошкой. — Вот и славно, — Юнги оставляет поцелуй на пушистой макушке, — давай тогда выберем то, что ты готов попробовать и, может, даже что-то прям хочешь? — Пет-плей, — выпаливает Чимин, краснея, — думаю об этом с того момента, как мы обсуждали. — Значит, наша первая сессия будет именно об этом, — мысленно Юнги уже выбирает, что надо купить, — ты не против игрушек? Скажем, анальная пробка с кошачьим хвостом? — Только я сам её вставлю. — Конечно, — ему как раз попадался милый белый комплект в тон чиминовым волосам, — что-то ещё? Чимин неуёмно ёрзает, неловко сцепляя пальцы в замок, и включается в обсуждение. Если так подумать, то список того, к чему он не готов, не такой уж и большой. Юнги видел куда длиннее. Просто он довольно странный для новичка, а беря во внимание малый опыт Чимина — он именно новичок. Слишком неуверенный в своих желаниях и предпочтениях, но готовый экспериментировать. Они вносят несколько поправок в кинк-лист Юнги, оговаривают условия поведения Чимина-кота, отказываясь от какого-то прозвища для «пэта», и зовут Намджуна для финального этапа заключения контракта. Всё прошло даже лучше, чем он ожидал. А детали сессии они обсудят наедине, чтобы им никто не мог помешать.