Slave

Юнги с раздражением сжимает в ладони контракт Пак Чимина с клубом. Намджун позволил этому нестабильному сабмиссиву остаться ни на одну ночь, ни на две. Да хоть бы на три — до конца недели. Нет. Этот самоуверенный баран решил, что может разбрасываться обещаниями на месяц. И вот что они будут делать потом? И главное — кто? Легко представить, что обжившийся и привыкший к комфорту саб с трудом будет готов к переезду. Более того, раз ему вообще нужно жильё, значит — у него нет дома? А есть ли работа? Место учёбы? Допустим, сейчас конец лета и ему нет необходимости ходить на занятия, а Юнги уже получил информацию, что Пак Чимину девятнадцать лет и он поступил на первый курс ветеринарии. Но потом — что? — О, Юнги, — шум открывающейся двери привлекает не меньше внимания, чем повеселевший голос Намджуна и ластящийся к нему саб, — уже прочитал контракт? Что скажешь? — Месяц, Джун? — Юнги старается не использовать дом-голос и контролирует своё близкое к гневу состояние, но получается из рук вон плохо. — И чем ты думал? Находящийся рядом с Намджуном Хосок явно чувствует вмиг появившееся напряжение, потому что крепче цепляется в крепкую руку своего дома. И не уходит. В другой бы ситуации, когда обсуждение касается клуба, его бы уже и след простыл, но сейчас он упрямо остаётся. Наивно надеется, что сможет справиться с двумя доминантами? Вступающие в отношения сабы всегда глупеют? Юнги хочет верить, что нет. — Ты сам сказал, что тебе нужен Пак Чимин, — Намджун, совершенно не обращая внимания на нависшую над ним опасность, двигается в середину кабинета и падает на диванчик, утягивая за собой Хосока, — держать его как можно ближе будет намного удобней, чем вылавливать по сомнительным местам города. Разве нет? И резон был бы в словах Намджуна, если бы не одно большое «но». Или даже много маленьких «но». Юнги собирался обхаживать Чимина аккуратно, чтобы дать почувствовать безопасность рядом с собой, когда в других местах её просто нет или она недостаточно яркая. Теперь же у него точно есть место, в которое никто не проникнет без разрешения. И уж Юнги за этим проследит отдельно. Он знает, как много не проверенных домов любит считать, что любые комнаты в клубе — это приватные места для сессий. Теперь же так не получится. — Как ты собираешься его выселять? — Юнги отшвыривает контракт на стол и падает в кресло напротив Намджуна. Он сверяет Кима резким, обжигающим взглядом, из-за которого тот подбирается. — За месяц он привыкнет к комнате и будет считать её своей. — Не все сабы такие, — Намджун поджимает губы, — Хосок, например, постоянно оставался в клубе на недели, и… — Он бывал на сессиях, — Юнги перебивает, — активно общался с другими сабами, и возвращался домой, потому что у него есть дом. У Пак Чимина, судя по тому, что мне нашли — нет прописки. Даже в общежитии института. Никакой информации о том, где он живёт и как. — Тогда тем более ему надо предоставить безопасное место, — Намджун подбирается. Отстраняется от Хосока и садится ровнее. Они оба не повышают тон, но их голоса звенят от сдерживаемого раздражения. — В «Индиго» никогда никого не выгонят без весомых оснований. И ты знаешь это лучше многих, потому что сам создавал правила. Так почему сабу, который явно имеет проблемы в жизни и нуждается в помощи, ты хочешь отказать? — Не отказать, — Юнги стискивает зубы, — не перевирай мои слова, Ким Намджун. Я лишь прочитал контракт и увидел в нём два пункта, заставивших меня усомниться в твоём здравомыслии: проживание на месяц и отказ от участия в сессиях. Любых. И открытых, и закрытых. — От сессий он отказался на неделю, чтобы освоиться, — Намджун небрежно отмахивается от слов Юнги, словно это обычное дело. Это не обычное. Мало кому позволяют быть настолько откровенными нахлебниками на попечении клуба. — Учитывая, какие пункты он указывал в стоп-листе… — Вы заполняли стоп-лист? — Юнги удивлённо выгибает бровь. Стоп-лист — это более чем серьёзно. И сабмиссивы, и доминанты указывают там те практики, которые они не готовы использовать в сессиях. Сам Юнги довольно открытый в подобных вопросах и не соглашается только на откровенную чернуху. А по тому, на что не согласны сабы можно понять не только их предпочтения, но и нанесённые другими домами травмы. — Обсуждали, — поправляет Намджун, — предварительно. Мне надо было сделать оценку его состояния и вот, что я скажу тебе, Юнги, оно ужасное. Если ты действительно хочешь, чтобы он начал тебе доверять, то приготовься к долгой работе. Этот саб… мне кажется, что он до сих пор находится в сабдропе. Юнги и до этого пребывал не в самом стабильном состоянии, но услышав подтверждение собственным опасениям едва не звереет. У него нет привычки с первого знакомства привязываться к молоденьким малоопытным сабам, но есть в Пак Чимине нечто такое, что не позволяет отвести взгляда, что провоцирует беспокоиться и искать встречи. Такое, от чего доминантная натура, всегда относящаяся ко всем одинаково, прямо сейчас выходит из-под контроля. Недовольный низкий рык затапливает пространство кабинета Намджуна. И если второму дому глубоко плевать — чужая злость не направлена на него и никак не способна задеть, то вот саб дрожит. Юнги краем глаза отмечает суетливую попытку Хосока сползти на пол, чтобы упасть на колени, и прикрывает глаза. Ему следует успокоиться и взять себя под контроль. Получается дерьмово. — Мастер, — глубокий саб-голос пробивается через толщину раздражения Юнги, пытаясь помочь успокоиться. Доминант, применяя дом-голос вынуждает беспрекословно подчиняться приказам, а сабмиссив — подталкивает к восстановлению самоконтроля. — Мастер Мин. Как бы звучал голос Чимина? Юнги не отказался бы однажды услышать. И именно эта мысль больше помогает взять себя в руки, чем потуги Хосока воздействовать саб-голосом. Он не так и плох, но из-за связи с двумя другими доминантами — попытка помочь кому-то другому практически бесполезна. — Достаточно, — Юнги делает глубокий вдох и такой же выдох, прежде, чем открыть глаза. Намджун, пусть и кажется внешне совершенно спокойным, по ощущениям напряжён не меньше. Не боится, но опасается. — Не делай его анкету открытой, он будет моим. — Как скажешь, — Намджун не выглядит удивлённым, скорее наоборот — словно именно такой просьбы, граничащей с приказом, и ждал, — я могу даже зарезервировать для тебя сразу два билета на бал. Что скажешь? — До него еще три месяца. — Как раз успеешь сблизиться, — Намджун криво улыбается, мягко поглаживая бок Хосока, — снять бронь можно в любой момент, а вот получить место… ну же, Юнги, порадуй всех своим шоу. Бал — ежегодное мероприятие, которое проводится в последний день октября. С чёрно-оранжевой атмосферой, мрачными костюмами и шутками под стать. Сабы и домы открыто развлекаются, празднуя Хэллоуин. Юнги редко приходит, как гость и никогда не присутствовал, как участник. Дважды планировал, но один раз не получилось из-за работы, а второй — из-за саба. Стоит ли рассчитывать на то, что третий будет успешный? К тому же с Пак Чимином, который знает лишь его имя. — Бронируй, — Юнги цокает, готовый к худшему исходу, — всё равно ничего не получится. Намджун в ответ бархатно посмеивается, не вступая в спор. И правильно. Сегодня они и так перевыполнили лимит общения. Юнги бросает взгляд в сторону стола, где лежит помятый контракт Пак Чимина с клубом и, не говоря больше ни слова, уходит. Ему может не нравиться решение, но оспаривать его он не имеет права.

***

Юнги опасался, что Чимин запрется в своей новой комнате и не будет выходить. Это кажется естественной реакцией со стороны травмированного сабмиссива, который просто хочет покоя. Но ошибся. Видя, как робко и неуверенно, пусть только в зоне для сабов, Чимин стоит в самом тёмном и дальнем углу, Юнги постепенно отпускает застывшее в теле напряжение. Неторопливое сближение, оценка обстановки, проверка почвы — подобное больше подходит для доминанта. Странно видеть, как Чимин, без ошейника, без браслета, с одной только неизменной бутылкой воды в руке, наблюдает за чужим общением. Доминантам нельзя входить в зону для сабов — это их безопасная зона, где они могут делиться опытом, обмениваться советами. Да и просто отдыхать между сессиями. Даже у Юнги, со всеми его привилегиями, нет права входить в эту зону. Но есть право наблюдать. Над залом установлен небольшой балкон, скрытый в темноте, — доступ только для персонала и таких наглых доминантов как Мин Юнги. Намджун на это закрывает глаза и просит быть осторожным. Словно возможно иначе. Именно так проходят оставшиеся дни до конца недели. Юнги фиксирует для себя расписание Пак Чимина: встаёт после двенадцати, ест в своей комнате, ближе к двум — выходит наружу и сразу в зал для сабов. Мало с кем контактирует, но иногда перекидывается парой фраз. В общую зону не ходит, но, когда начинаются открытые сессии — смотрит. Они транслируются на большом экране и любой скучающий сабмиссив может понаблюдать за шоу. Чимин не скучает. Чимин изучает. Юнги легко читает по его зажатой фигуре отношение к происходящему: страх, недоверие, сомнения. Хочется подойти и спросить — почему? Почему ты боишься? Кому ты не веришь? В чём сомневаешься? Ответы на эти вопросы помогли бы не только понять состояние самого Чимина, но и подсказать, как дела обстоят в «Моменте». Если там действительно издеваются над сабами, запугивают их и контролируют… но ведь Чимин смог разорвать контракт? Его отпустили, потому что он видел так мало или потому что не боятся, что он может рассказать? Подвешенное состояние и невозможность разрешить ситуацию здесь и сейчас делают Юнги раздражённым. — Ты такой наглый, знаешь? — от созерцания Пак Чимина его отвлекает ленивый голос Сокджина. — Стоишь тут и сталкеришь несчастного мальчика. Думаешь, он тебя не заметил? — Думаю, заметил или заметит очень скоро, — Юнги не ставит под сомнения наблюдательность Чимина. Учитывая, как он постоянно оценивает пространство, куда заходит, было бы странно, не заметь он, стабильно возвращающегося доминанта на балкон. К тому же, не настолько и скрытый от любопытных глаз сабов, балкон. — И ты этого ждёшь? Выманиваешь? — Жду, — нет смысла отрицать очевидного, — но не выманиваю. Мне ничего не стоит отправить ему приглашение встретиться. Он же тут живёт. — Тц, — Джин складывает руки на груди, — я тоже был против, пусть тебе и не интересно. Джуни опирался на Хосока, когда принимал решение, но я знаю не меньше пяти сабов, которые доводили себя до ручки после того, как им пришлось съехать. Такая морока. Юнги согласно мычит и кивает. Конечно, не меньше и обратных примеров, когда у сабмиссива не вырабатывается зависимость от комнаты в клубе. Такие спокойно выселяются по окончанию оговорённого срока, чем повышают свой лимит доверия. Но что-то внутри подсказывает Юнги, что Чимин из тех, кто готов прирасти к одному месту и начать обживаться. — Скажи, ты сейчас заключаешь личные контракты? — Джин стучит пальцами по перилам балкона. — У меня есть одна милая девочка, я с ней проводил личные сессии в течение двух лет, но сейчас, когда мы решили отказаться от свободных отношений… — Нет, — Юнги уже думал об этом. Он перестал соглашаться на личные контракты несколько месяцев назад, время от времени играя одиночные ночи. — Почему ты подумал обо мне? — Она не проблемная и не слишком привязчивая, но ей нужен контролирующий тип дома, который будет управлять не только во время сессии, — Джин поджимает губы, — обычно, я составлял ей расписание на неделю, может две. Проверял ест ли она, занимается спортом. Ну как обычно, в общем. Вся её жизнь была в моих руках, а дважды в месяц мы играли. Я мог бы и дальше контролировать её жизнь, играй она с другим домом, но Розе не хочет. Юнги знает о вариантах, когда сабы или домы предпочитают не смешивать обычную жизнь и сессии, время от времени возвращаясь в клуб, чтобы реализовать потребности натуры. Но не мало и обратного — когда это должна быть полноценная, двадцать четыре на семь, история. — Что насчёт дома из клуба Чонгука? — Юнги хочет, чтобы Ким Тэхён однажды взял на себя управление «Моментом», когда вопрос с господином У будет решён окончательно. И вариант проверить его на таком вот сабе звучит, как отличная идея. — Думаю, он не будет против заключить контракт с обоими клубами. Что скажешь? — Что о нём расскажешь? — Предпочитает контроль, связывание, беспрекословное выполнение приказов, — Юнги видел его анкету мельком, запомнив лишь то, что они в чём-то похожи, — при этом способен проявлять чуткость и мягкость по отношению к сабу. Не любит нарушения условий, но даёт одну попытку на исправление. Невольно проскальзывает мысль, что у Пак Чимина будет больше одной попытки. Не в последнюю очередь из-за его истории. — Скинь мне его контакт, обсужу с Розе, — Джин кивает, а потом, ухмыльнувшись, указывает на Чимина в зале, — а кто-то, кажется, недоволен, что я отнял твоё внимание, а? Юнги тоже смотрит на хорошенькую нахмурившуюся мордашку. Саб покусывает нижнюю губу и мнёт в руках несчастную бутылку. Сомнительно, что тут дело в ревности, но кто знает? Времени проанализировать ситуацию Юнги не дают — Чимин резко поднимается с места и двигается на выход. Уйдёт в комнату? Нет. Иначе на него не кинули бы крайне красноречивый взгляд, почти переступив зону, отделяющую сабов от остальной части клуба. — Какой дерзкий, — Джин присвистывает, — беги за своим сабом, Юнги. — Пока что не мой, — и ещё долго не будет его, но Юнги никуда не торопится. Даже сейчас он не бежит, а спокойно идёт, спускаясь по лестнице для персонала на нижний этаж. Чимин будет ждать в коридоре или в общей зоне? В коридоре. — Здравствуй, Чимин, — милая мордашка уже не столь недовольная, а скорее напряжённая. Жалеет о порывистости? Удивлён своей реакции? Юнги уверен, что «да» на оба вопроса, но заводит разговор нейтрально: — Мне показалось, ты дал понять, что хочешь пообщаться? — Ты следил за мной, — Чимин не обвиняет, но есть в его тоне неестественная агрессия, заставляющая Юнги напрячься, — из-за того, что мне разрешили тут жить? Как и то, что он не поздоровался. Да, в первый раз их общение тоже было лишено этого социального аспекта, но сейчас… Юнги сощуривается и, контролируя голос, чтобы не приказывать, медленно говорит: — Поздоровайся, прежде, чем нападать на меня. — Я не твой раб, чтобы ты мне приказывал! — Чимин ощетинивается, стискивая ладони в кулаки. Раб? Это что-то новенькое. — Ты вообще не раб, — Юнги склоняет голову набок, максимально смягчая голос, — и всё, чего я от тебя жду — вежливости. Чимин выдыхает, моментально сдуваясь, пока Юнги судорожно собирает воедино разношёрстные аспекты их общения. В первый раз на слово, близкое к приказу он отреагировал спокойно. Потому что там это касалось заботы? Сейчас же от него… не потребовали, но указали на невоспитанность — и в ответ агрессия. Если Намджун прав и Чимин находится в перманентном сабдропе, то подсознательно он нуждается во внимании и опеке. Значит всё остальное будет воспринимать, как угрозу? Юнги прикусывает щёку изнутри, прикидывая линию поведения. Сейчас Чимину должно быть стыдно и неуютно. Он начнёт оправдываться, чтобы его простили. — Здравствуй, Юнги, — Чимин поджимает губы, но слова не выплёвывает, а роняет безэмоциональным тоном, — я не хотел… это так вышло, потому что, просто… — Ты можешь не объяснять, — «по крайней мере не сейчас» — мысленно добавляет Юнги. Он был прав, слыша попытки объясниться. Не желая заострять внимание на случившимся, говорит дальше: — Отвечая на твой вопрос: я не следил за тобой, но присматривал. Будучи совсем откровенным, я заинтересован в общении с тобой, Чимин. — И в сессиях? — взгляд Чимина ускользает куда-то в сторону, а всё его тело кричит о нежелании слышать ответ. — В перспективе — да, — Юнги следует быть максимально честным, чтобы завоевать доверие, — но прямо сейчас это не моя конечная цель. Как ты смотришь на то, чтобы пообщаться вне клуба? — Зачем? — Местная обстановка располагает к мысли, что рано или поздно я приглашу тебя на сессию, — Юнги пожимает плечами, убирая ладони в карманы брюк, стараясь казаться не опасным, — или нам помешают, подслушают, отвлекут. Что угодно, на самом деле. Я готов предоставить выбор из трёх мест, отвезти тебя туда, приятно провести время за общением, и привезти обратно. Без ожидания секса или сессии. Чимин дёргается на слово «секс», заливаясь краской по самую макушку. Он неловко переступает с ноги на ногу, кидая на Юнги смущённые и неловкие взгляды. Мнётся не так и долго, прежде, чем отвечает: — И когда? — Послезавтра, — в общениях с сабами, которые зачастую не могут сами принять решение, лучше всего говорить конкретными сроками, — если для тебя это слишком рано, то можем перенести на четверг или пятницу. В другие дни я занят. — Четверг, — Чимин шумно выдыхает, обхватывая себя руками, — и мы могли бы пообщаться в клубе до этого… этой встречи? В общей зоне, например? Юнги приподнимает уголки губ, обозначая улыбку. Это даже лучше, чем он рассчитывал. Поощрительно кивнув, он предлагает не откладывать знакомство, пропуская Чимина двигаться по коридору вперёд в сторону лестницы или лифта. Не дожидаясь попыток подобрать тему, Юнги заводит нейтральный разговор, расспрашивая об прошедших днях. Как комната? Как питание? Как спалось? Столь неопасные вопросы помогают Чимину расслабиться и отвечать без прошлого напряжения. Хотя то и дело в его теле мелькают подозрительные реакции. Но с этим они постепенно разберутся.