Чернила

Сетт так быстро начинает краснеть от настолько прямолинейного вопроса, что Афелию приходится приложить усилие, чтобы сдержать улыбку-оскал. Высоко стоящие уши очаровательно подрагивают. — Думаю, ты и сам согласишься с тем, что тебя легко прочитать, - палец гладит холодный край металлической коробки с чаем. — Но в этой ситуации я не понимаю, давай скажем это так, чего ты от меня хочешь. Он делает паузу, не моргая, смотрит в глаза Сетта. Мужчина выглядит взволнованным. — Я вижу, как иногда твоё дыхание углубляется, а глаза темнеют. Как ты касаешься меня дольше, чем нужно - в рукопожатии, в чём угодно. И я не забыл, как ты рассматривал меня тогда. — Как? - тихо говорит Сетт. — Сначала - будто хотел прикоснуться, потом - раздеть. Мне тогда показалось, что ты сожрёшь меня целиком. Сетт почему-то выглядит виноватым. Афелий чувствует, как ухмылка проявляется на лице. — И тогда я подумал, что был бы не против. Он наконец поднимает глаза. В них плещется что-то знакомое, но Афелий не может разобрать; он медленно подходит к нему, ставит коробку чая на столик. — Ну что? Афелий ожидал, что Сетт либо будет молчать, либо смущаться, но он, подумав о чём-то, серьёзно говорит: — Да. Ты меня привлекаешь. — Я пойду поставлю чайник. Руки чуть дрожат, когда он ретируется, наливает воду в старый чайник. Афелий судорожно выдыхает - волнение запоздало накатило на него волной. Прямой ответ повлиял на него больше, чем он того ожидал, хоть он и услышал то, что хотел услышать. Пришлось провести спичкой по коробку раз пять, прежде чем она зажглась. Он подносит её к газу, тушит, крутит вентиль конфорки, ослабляя огонь. Дрожь унялась. Можно снова заняться решением жизненных проблем. Когда чайник с закрытой крышкой оказывается на плите, он возвращается в гостиную - Сетт на том же месте, где его оставили, пристально - как сторожевая собака - следит за тем, как Афелий медлительно обходит столик и садится на диван на некотором расстоянии от него. Они молчат. — На чём мы остановились? - Сетт не отводит взгляд; его щёки всё ещё имеют розоватый оттенок, но он и Афелий будто поменялись местами - от мнимой уверенности остались силы только на то, чтобы контролировать дрожь. Его большая загорелая ладонь упирается в диван между ними. Интенсивный тактильный голод и интрузивные мысли Афелия понуждают взять её, снова ощутить то, какая она тёплая; хочется положить её на себя, почувствовать тяжесть. Сетт, очевидно, замечает его взгляд. Он не позволяет себе многого - просто ведёт рукой вверх от запястья Афелия к плечу, и тот чувствует чужое тепло даже через толстовку. Глупое вечно мёрзнущее тело дрожит. Медленно поднимая глаза от дивана к животу Сетта - его майка слегка задралась, открывая вид на тонкую полоску кожи, - к его шее, а потом и к лицу, Афелий придвигается ближе. Маленькие электрические разряды бегут по коже, когда Сетт наконец склоняет голову - их лица близко-близко, - и закрывает глаза, приникая губами к губам. Афелий несдержанно сжимает пальцы на его плечах и толкает мужчину вниз, спиной на диван. Сетт охает ему в губы - Афелий пользуется случаем и гладит его язык своим. Шершавый. Горячий. Они скрещивают взгляды и снова ныряют в поцелуй. Тяжёлые руки ложатся на лопатки, успокаивающе поглаживают, греют - Афелий выгибает спину и что-то мычит. Диван под пальцами кажется таким грубым, что больно, но дотронуться до Сетта страшно. Он так давно никого не трогал. Афелий отодвигается, вздымаются плечи. Слюна непристойно соединяет их губы, но быстро лопается. Он позволяет себе запустить руки в мягкие красные волосы. — Ты говорил же, что у тебя есть другие тату, да? Сетт пытается отдышаться; его взгляд голодный и жаждущий. Крупные ладони уже лежат на талии Афелия и слегка сжимаются, и тот кивает. — Я собираюсь их найти. Афелия бросило в жар. Он знает, что его глаза подёрнуло дымкой похоти, прямо как глаза напротив. — Попробуй, - тон вышел низким и хриплым. Они снова кинулись в поцелуй; большие клыки Сетта больно царапнули губу. Афелий глухо простонал в его рот, сильнее сжимая его волосы, чтобы даже не думал останавливаться. Он уже успел позабыть, как приятно чувствовать чей-то упругий, горячий язык под своим собственным. Когда руки скользнули на ягодицы и сжали, оглушительно засвистел закипевший чайник. Они вздрогнули от неожиданности, Сетт глупо запутался клыком в его пирсинге, заставляя Афелия искренне рассмеяться, и он отодвинулся сам. Он бережно пригладил волосы Сетта, которые сам же и разворошил. Загорелые руки вернулись на талию. Афелий, глянув на них через плечо, запоздало подумал, что, наверное, мужчина почти смог бы коснуться так пальцами одной своей руки пальцев другой, если бы обхватил. — Кажется, мне всё-таки придётся рассказать тебе обещанное. Сетт улыбнулся, когда он повернул голову. — Да. Я хочу тебя послушать. — Ты и без чая смог бы меня послушать, - говорит Афелий слегка задумчиво, слезая с него, — я иногда бываю громким в постели. — Я- Самодовольная ухмылка сама наползает на лицо, когда он видит, как Сетт в считанные секунды краснеет, будто это не он только что лапал его за задницу, и пытается придумать, что сказать, поправляя майку. — А, пофиг. Идём, - Афелий поднялся с дивана и отодвинул опасно наклонившуюся лампу рядом. — Ты пьёшь чай с сахаром или без?