Чернила

На злополучном чайнике нарисованы гуси. У Сетта всё ещё слегка кружится голова, а мысли крутятся хаотично. Пока Афелий наливает им чай, он откровенно пялится на чужую спину, закрытую толстовкой; наверное, поцелуи быстро вызывают привыкание. Хотелось ещё. Много чего хотелось ещё, и это немного смущало. С тихим звоном перед ним оказывается зелёная кружка. Афелий садится напротив, и его задумчивый вид быстро прочищает Сетту голову - вся его интуиция вопит о том, что надвигается шторм. Афелий смотрит в чашку. Он осторожно, не задев стенки, помешал чай ложкой; его чёрные волосы подсвечиваются золотистым светом из окна за его спиной. Сетт слышит звук, с которым раскрылись губы Афелия, и готовится слушать. — У меня была сестра-близнец. Уши Сетта резко упали. Голос Афелия не дрожал, не был слишком тихим или высоким - он был... Безэмоциональным. — Мы всегда были рядом, всегда готовы поддержать друг друга. Мы часто смотрели на звёзды из окна нашей комнаты глубокой ночью и обсуждали, чем будем заниматься, когда вырастем. Мы тогда просто фантазировали - например, думали о карьере в космонавтике или об открытии какого-нибудь кошачьего кафе. Можно сказать, примеряли профессии на себя. Я однажды сказал, что хотел бы рисовать чернилами на коже, и она меня поддержала, как это всегда бывало, и сказала, что хотела бы что-нибудь милое у себя на предплечье. Помнишь тот эскиз с оладьями? Сетт коротко кивнул. Конечно, это ведь был тот эскиз, который он выбрал из сотен других. — Я нарисовал это для неё. Сердце провалилось в пятки. Сетту захотелось немедленно встать и обнять Афелия, потому что не знал, как ещё его поддержать. — Мы договорились, что переедем вместе, как только сможем, и наконец исполним наши мечты. Она бы покрасила свои красивые длинные волосы в платиновый блонд, я бы нарисовал на ней эти оладьи... Афелий моргнул пару раз, отпил остывающий чай. — Как ты уже мог понять, этот момент не наступил. Сетт не выдерживает. Он придвигает стул к Афелию и кладёт руку на его плечи, поддерживая, и получает слабую, недолгую улыбку в ответ. — Тогда наше расписание начало всё больше разделяться - она могла прийти домой на три часа раньше меня, например, и наоборот. Нагрузка только увеличивалась с каждой прожитой неделей, мы не могли утешать друг друга, как делали это раньше, потому что начали проводить гораздо меньше времени вместе. Сетт в ужасе от того, что Афелий собирается сказать. Он уже знает, куда приведёт история - он уверен. — Я всегда был тихим из нас двоих. Она же, в свою очередь, боролась за каждый кусочек свободы, какой могла найти, могла громко спорить с родителями, или ещё что угодно. Его палец постукивает по ложке. — В один день я, как всегда, пришёл домой очень поздно, позднее неё. Был очень уставший, - вздох. — Увидел, что её нет в комнате, и спросил родителей. Они были раздражены и сказали, что она убежала - она так делала пару раз раньше от бессилия, но я знал, что что-то отличалось в этот раз. Сетт медленно втягивает его в объятие, пока щека Афелия не касается его груди; тот поднимает руку и цепляется за его бицепс - будто чтобы не упасть. — Ты же знаешь, - его голос стал напряжённым. Он сглатывает комок в горле. — У близнецов всегда особая связь. Я знал, что что-то случилось. Я думал, что сойду с ума. Мне хотелось кричать, я ходил кругами по комнате, а потом наконец смог заставить родителей позвонить в полицию. Я не знаю, может, они тоже начали волноваться к тому времени, мне наплевать. Он судорожно вдохнул, а Сетт зажмурил глаза, будто это поможет. Он крепче сжал Афелия в руках. — Они нашли её. Уже было поздно. Она ушла сама. Они посидели в тишине, и в ней показалось оглушительным то, как Сетт шмыгнул носом. — Мне очень, очень жаль. - тихо, надломано. Он чувствует, что расплачется, если не будет себя сдерживать. Афелий мягко отодвинулся, стал медленно закатывать рукава толстовки. Его чёрные глаза казались ещё чернее обычного из-за влаги. — Потом я стал делать с собой это. Он выставил свои дрожащие запястья внутренней стороной вверх. Отсюда Сетт отлично видел на них грубые, старые шрамы, перекрытые чернилами. Сетт придерживает его руку, будто спрашивая касанием, можно ли их потрогать; не встретив сопротивления, его большой палец невесомо гладит бугристую кожу. — Об этой привычке ты говорил тогда? — Да, - тихо. Сетт пригладил плечо Афелия, на котором всё ещё лежала его рука. Он чувствует себя человеком, которому доверили тайное знание о том, как уничтожить вселенную. — Потом я стал бояться забыть её лицо. Афелий рвано вздыхает, кладёт уставшую голову на плечо Сетта, которое он с радостью предоставляет. — Я рисовал её каждый день, пока не отточил идеальное сходство. Кто-то рассказывал об ужасающем чувстве, когда начинаешь забывать лицо погибшего родственника, но то, что я рисовал её, помогает мне не забывать. Он рассеянно играет пальцами с подвеской - фигуркой птицы - на шее Сетта. — Но я всё ещё боюсь, что это случится. И... Поэтому я не рисую портреты для клиентов. — Как её звали? - Сетт успокаивающе гладит его по плечу. — Алуна. Они ещё помолчали. — Я очень рад, что мы не идентичные близнецы. Я бы сошёл с ума, если бы смотрел в зеркало и видел её лицо. Солнце теперь светит бледно, сквозь тучи. Вся кухня будто потеряла цвет - хочется включить люстру, лишь бы не утопать ещё больше в депрессивной атмосфере, но Сетт боится потревожить Афелия, отдыхающего на его плече. В какой-то момент он сам поднимает голову. Сетт почтительно отодвигается от него - чёрные глаза пропитаны усталостью, кожа вокруг них немного красная. — Прости за это, - его голос слаб, но он прочищает горло, — демпинг травмы это не круто. — Тогда мы квиты. Афелий криво улыбается, глянув на него. Они допивают остывший чай, привычно, но немного скованно болтая о каком-то бреде; Афелий показывает ему папку на планшете со скетчами, и пока Сетт листает, он особо подробно рассказывает о тех картинках, которые были наработками для Сетта. Здесь есть зелёные китайские драконы, обнажившие клыки в улыбчивых оскалах, грациозные тигры, будто ступающие куда-то вверх по скале и даже несколько карикатурных волчьих голов. Пока трудно понять, как Афелий хочет собрать это всё воедино - он отказывается уточнять, говорит, что ему надо подумать ещё и нарисовать больше кусков, - но Сетту уже нравится, как ярко эти картинки выглядят на фоне всех остальных эскизов. — Почему ты не рисуешь всё в цвете? Классно же. Взгляд Афелия блуждает по комнате, пока он размышляет над ответом. Он выглядит так забавно - одновременно удивлён и не понимает, откуда взялся вопрос; волосы взъерошены, их хочется пригладить. — Ну, знаешь, я вообще мало думаю, - Сетт не может удержаться от смешка. — А когда рисую - тем более. Обычно я либо позволяю рукам действовать самостоятельно, либо держу в уме заранее придуманную картинку. В большинстве случаев она чёрно-белая. — М-м. Понял. — Я заметил, что мы чаще говорим о моей работе, чем о твоей. Вернее, практически не говорим о твоей. Это как-то эгоистично с моей стороны. — О, нет, всё в порядке! - Сетт улыбнулся и махнул рукой. — Она не такая уж увлекательная и практически не изменяется спустя время, в отличие от твоей. Не думаю, что тебе было бы интересно знать, какие упражнения я придумываю. Афелий молча смотрит на него, не моргая и чуть склонив голову, будто проверяя, не врёт ли он. — Ну ладно. Если тебя всё устраивает, то и меня тоже. Они ещё поговорили о мелочах - Афелий рассказал, что эту скатерть ему купила Сара, когда они с Эш занимались пьяным онлайн-шоппингом, а чайник достался от владельца квартиры, который с ума сходит по гусям, - пока не прозвенел будильник на телефоне. Он поставил его, чтобы не забыться и успеть дойти на работу. — Кажется, тебе пора. — Ага. Через арку - в короткий коридор; он дважды завязывает кроссовки на бантик и накидывает куртку. Афелий выглядит естественно в своей тёмной квартире, как высокое создание из кошмарных снов, заметное только из-за бледного света из окна. Он подходит бесшумно - даже чуткий слух Сетта едва уловил звук шагов - и медленно, провожая бегунок на молнии взглядом, застёгивает куртку Сетта до горла. Он сглатывает, кадык бьётся о металл замка. Пальцы Афелия всё ещё сжимают замок. Внутри Сетта что-то переворачивается от нервов. — Спасибо, что зашёл. — Я- всегда пожалуйста. Чёрные глаза смотрят на него так, что хочется сдаться им, наклониться, поцеловать, но Сетт слишком нервничает; видя его внутренний конфликт, чётко отражённый на лице, Афелий улыбается и слабо толкает его в плечи к двери. — Тебе пора. — Д-да. Объятие на прощание? Сетт приглашающе протягивает руки; на него смотрят удивлённо, но Афелий быстро шагает ближе и неловко, коротко обхватывает его спину руками в ответ. Дерево двери потёртое, местами исцарапанное ключом. Воздух за пределами квартиры неожиданно холодный - нужно будет прихватить шапку по дороге в зал. — Кстати, - когда Сетт оборачивается на его голос, Афелий смотрит на него наигранно-бесстрастно. — В следующий раз я хочу, чтобы эти клыки оказались в моей шее.

***

Щёки Сетта всё ещё горят, когда он выбегает на улицу, и тем ярче он чувствует упавшую на лицо снежинку.