Чернила

Он не знает, любит ли или ненавидит такие тихие дни в студии, как сегодня - да, он впадает в своё меланхоличное состояние, идеальное для набросков как для души, так и для клиентов, слушает музыку, отлично проводит время в компании чашки химозного горячего шоколада и пера с тёмными цветными чернилами. Да, такие дни неплохи. Но каждый раз оставаясь наедине с самим собой он, кажется, медленно теряет рассудок. Дверь открывается, впуская шум дождливого города, и Афелий поднимает глаза. Высокий. Крепкий. Пока вошедший мужчина разглядывает работы на стенах и привыкает к обстановке, его рассматривают. Он ведь наверняка хочет что-то крутое, да? Ему подойдут традиционные китайские драконы на весь рукав - или бушующие волны. Такие, чтобы только подчеркивали загорелые мышцы; возможно, стоит оставить кое-где кожу открытой, добавить огонь, дым и солнце... Чёрно-белый, черепа, перья? Нет. Он такой яркий, ему не подойдут любимые Афелием готические мотивы; а ещё мужчина, кажется, вастайя - стоит задуматься о том, не будут ли мешать его собственные перья в процессе. — Эй, привет, - он подошёл, облокотился ладонями на стойку. — Не занят? Афелий качает головой, сгребая в сторону листы с набросками змей. Он откладывает перо в сторону и снова поднимает взгляд, подмечая жёлтый - охристый - цвет глаз напротив. — Это же ты мастер, да? - мужчина посмотрел куда-то вправо, будто ожидая кого-то увидеть в пустом, светлом салоне, а его длинные треугольные уши на мгновение дёрнулись назад. — Ты здесь один, так что я предполагаю. — М-хм, - Афелий кивнул. К нему давно не приходили "новички" без единой татуировки. Впрочем, не-новички тоже давно не приходили без записи - в последнее время все сперва писали ему в Инстаграм для заказа и назначения встречи. — Класс, - яркая, уверенная ухмылка. Пушистое ухо забавно дёрнулось. — Кстати, работы в рамках - нечто. Я мало чего в этом всём понимаю и не особо люблю мрачные мотивы, но всё равно впечатлился. Афелий слегка улыбнулся, подавив смешок. Такой болтливый. Неловко кашлянув в ответной тишине и переступив с ноги на ногу, мужчина продолжил: — Ближе к делу: я хочу портрет моей мамы. На груди, у сердца. — Нет. Они молча смотрели друг другу в глаза; Афелий размышлял о том, что ему пора перестать думать о людях, как о холстах. Фантазии о масштабной цветной работе треснули, как тонкий осенний лёд. О чём бы ни думала эта красноволосая голова, мужчина, хмурясь, с видимым усилием сдержал поток слов: — Почему? Странная реакция, - подумал Афелий. — Так напрягся из-за простого отказа? Что я такого сказал? — Я не делаю портреты. — Но почему?! На тех работах на стене точно есть и люди, и лица. Я не вижу проблему! Глубокий вдох, тяжёлый выдох... Хочется занять чем-то руки. Афелий стал расставлять баночки чернил в форме треугольника, избегая зрительного контакта. — А ты спросил свою маму, не против ли она? - беглый взгляд вверх; кажется, будто можно услышать, как в голове мужчины закрутились шестерёнки. Одно ухо выразительно загнуто назад, складка между бровями ослабла. — И ты думаешь, что твоей девушке - или парню - не будет неловко просыпаться в твоих руках и первым делом видеть лицо твоей матери? Об этом ты не подумал? Тишина. — Всё равно у меня никого нет... - упрямое бормотание. Он помолчал, пару раз постучав носком по полу. — Тогда... что ты предлагаешь? — Можем сделать что-нибудь поинтереснее, - Афелий устроил подбородок на сложённых в замок руках. — Например, композицию такую, что только вы с ней будете знать, что это значит. Или то, что напоминает тебе о ней. Они вместе молчат; мужчина заметно успокоился, задумался, смотря в светлое дерево стойки, будто может найти в нём ответы. — Ну? Как тебе такая идея? — Звучит неплохо. Но мне нужно время... это всё обдумать. — Отлично. Напишешь мне в личку, если решишься. Смятенный мужчина берёт визитку и в спешке покидает салон. Может, работая с ним, Афелий и правда сможет наконец выйти за поставленные им самим рамки стиля, но... Он почти уверен, что никогда больше не увидит этого парня.