Эффект бабочки

Она частенько думала о том,

как хотела бы улететь

и стать свободной.

Бабочки были тому примером.

      Новое утро для Какаши началось не лучшим образом. Сначала кофе оказался слишком сладким, потом пол очень скользким. В дополнение ко всему кружка с этим самым кофе полетела со стола на тот самый пол. Уборка не входила в планы мужчины, но что уж поделать, если всё складывается против него. Он приводит кухню в порядок и направляется в душ, в надежде окончательно проснуться. Стянув домашние штаны, встаёт под сильный напор воды. Холодные капли щекочут спину, спускаясь всё ниже, и очерчивают бёдра. Волосы намокают, прилипая к лицу. Какаши пустым взглядом мажет по серому кафелю ванной и шумно выдыхает. Уже несколько дней он ходит сам не свой. Всё валится из рук, а внутри разрастается непонятная дыра. То ли смертельно устал, то ли организм наоборот подготавливает к сложностям.       Какаши срочно нужно проветриться: выпить с друзьями или может развлечься с какой-нибудь женщиной. Только вот он не любитель подобного. Когда Генма и Гай силой вытаскивают его на алкогольные марафоны, это не значит, что всё происходит по стопроцентному согласию. А женщины… Раньше он посещал публичные дома, в поисках девушки, с помощью которой смог бы скрасить своё одиночество. Но когда женщины больше не могли латать дыру в груди, а безразличие и отстранённость от процесса снова пускали корни, Какаши понял, что это не его. Если и заниматься сексом, то не за деньги. Если и выстраивать настолько интимные отношения, то с одной и надолго. Привязываться он не умел да и не особо хотел, но и прыгать от одной юбки к другой не собирался. Да и после постоянных миссий, передышка между которыми максимум несколько дней, теперь хочется только выспаться. Поэтому второй вариант сразу отпадал.       Всё-таки остановившись на мысли выпустить пар и выпить ближайшим вечером в компании старых друзей, Хатаке выходит из ванной, закрепив полотенце на бёдрах. Он проходит в спальню и достаёт из шкафа точно такой же набор сменной джоунинской формы, в которой был и вчера. Мужчина успевает надеть только нижнее бельё и штаны, когда тишину прерывает трель дверного звонка. Он удивлённо поднимает брови. В такую рань мало кто будет беспокоить по пустякам. Либо кто-то пришёл с важными вестями, которые нельзя отложить на попозже, либо этот кто-то сумасшедший. Захватив с кровати чёрную безрукавку с вшитой в горловину маской, Какаши неспешно направляется к двери, по пути перебирая в голове варианты личности за дверью. Он натягивает маску и дёргает ручку вниз.       — Вижу, ты уже на ногах, — Генма хлопает друга по плечу и вваливается в квартиру, — Не нужно заморачиваться с твоим пробуждением.       Он проходит в гостиную, не потрудившись снять ботинки, и садится на диван, закинув руки на спинку. Какаши прикрывает правый глаз и трёт переносицу.       — Вообще-то, я просыпаюсь раньше тебя, — подмечает мужчина и опирается плечом о стену рядом с диваном. Он пристально вглядывается в друга, пытаясь распознать причину столь раннего визита.       Генма поворачивает голову в сторону друга и ухмыляется.       — Ну да, особенно после нескольких бутылок саке, — ехидно бросает он, — Но тебе повезло, что вчера мы не пили, и мне не приходится будить твою мучающуюся от похмелья тушу.       — Вряд ли ты пришёл пожелать мне доброго утра, — замечает Какаши, пропуская издёвку друга мимо ушей.       — А ты как никогда проницателен, — отвечает Генма и подбирается, принимая серьёзный вид, — Тебя вызывает к себе Пятая. Судя по её лицу, это серьёзно.       Какаши задаёт немой вопрос, скрещивая руки на груди и поднимая бровь над подаренным глазом.       — Ну лицо у неё было, знаешь, — продолжает Генма и задумчиво трёт подбородок, — Взволнованное, что ли. А вот спина как струна, напряжение сложно было не заметить.       — Хм, — на мгновение Хатаке задумывается, — Интересно.       Он медленно трёт ладонью глаза, собирая оставшуюся усталость в кулак, отталкивается от стены и подходит к окну. Распахивает створки, впускает в комнату утреннюю прохладу. Предчувствие, что мучило его последние несколько дней, накатывает с новой силой, ложась на мужские плечи тяжёлым грузом. Что же, чёрт возьми, происходит?       — А ты с каких пор посыльным подрабатываешь? — ухмылка расплывается на скрытых под чёрной тканью губах. Перевод темы — лучшее, что он мог сейчас сделать.       Генма щёлкает сенбоном о зубы и с лёгким прищуром смотрит на друга, подпирающего бёдрами подоконник. Он раздражённо выдыхает:       — С тех, когда решил пробежаться с утра пораньше. Впервые за несколько месяцев, представляешь? А на входе в деревню столкнулся с ней, — он вскакивает с дивана, намереваясь не только рассказать, но и показать, как всё на самом деле происходило, — Идёт темнее тучи, взглядом молнии метает. Я как заметил, сразу заднюю дал, но не успел, как видишь. Она как крикнет… Я уже мысленно со всеми попрощался. В итоге почти вежливо приказала оповестить некоторых джоунинов, что будет ждать их в своём кабинете. Так вот, тебя там тоже ждут, если ты ещё не догадался, — он обнажает верхний ряд зубов, изображая подобие улыбки.       Какаши сверлит стену пустым взглядом. Если прислушаться, то с лёгкостью можно уловить, как, неприятно поскрипывая, крутятся у него в голове шестерёнки. Генма видит задумчивость друга и продолжает:       — Видимо, те девчонки действительно важны. Иначе Пятая не смылась бы с собрания Пяти Каге. Плевать, что вопросы, которые они обсуждали, по сути, не требовали такого повышенного внимания, и их можно было бы решить в переписке, но…       — О ком ты? — перебивает Какаши и пристально вглядывается в друга, пропуская последнюю фразу мимо ушей.       Уловив замешательство, уточняет:       — О каких девчонках речь? — он выделяет слово интонацией, передразнивая Генму его же тоном.       — Ты не знаешь? — мужчина растерянно чешет затылок, задумываясь о чём-то на несколько секунд, — Ну точно, я же сам случайно всё это увидел. Вчера выходил с допроса, жутко, кстати, было, а там АНБУ тащат кого-то. Смотрю, на руках у них два тела, в плащах и масках, по уши в грязи. Нюх у меня не такой тонкий, как у тебя, но различить запах крови я в состоянии. Никаких сомнений — они были ранены. Из-под капюшонов волосы длинные торчат и черты женские прослеживаются, хоть под балахонами и не видно всего самого интересного. Сразу понял — девчонки, — Генма загадочно улыбается, но от холодного взгляда Какаши тушуется и продолжает с напускным безразличием, — Их в камеры определили и оставили. Раз к ним никого дополнительно не приставили, значит, дела их совсем плохи. АНБУ какие-то указания дали охране и ушли. Что-то о том, что надо Хокаге уведомить о новых заключённых. А шиноби, видать, новички, решили не беспокоить её по таким пустякам, — он жестом ставит в воздухе кавычки, — Так и сказали, прикинь. Идиоты. Думаю, Цунаде примчалась бы ещё раньше, если бы ей вовремя доложили. Похоже, это всё действительно важно.       Последняя фраза звучит слишком серьёзно из уст беспечного Генмы. Какаши удивлённо поглядывает на друга, но тот не обращает внимания, увлёкшись своей речью:       — Меня тоже припахала, — раздражённо фыркает джоунин, поправляя протектор на затылке, — Отправила в подземелья и попросила… приказала, — исправился мужчина, — Проверить их состояние и привести к себе. Странно, что она не переживает о безопасности. Они же могут выкинуть что угодно.       — Думаю, она знает, с кем имеет дело, — спустя несколько минут нарушает молчание Какаши, — Тем более ты сам знаешь, какой Пятая может быть в гневе. Поэтому можешь не переживать за её сохранность.       — Кто сказал, что я переживаю за её сохранность? — выделяет Генма, облокачиваясь на широкий подоконник рядом с другом, — Я как никогда переживаю за свою жизнь, дружище, потому что действительно знаю, какая она в гневе, — повторяет слова Какаши брюнет и потягивается, разминая спину.       Порыв ветра врывается в помещение, принося с собой сквозняк. Волосы Хатаке путаются ещё сильнее, а по голым плечам бегут мурашки. Генма же заправляет непослушную прядь за ухо и прикрывает глаза.       — Вот и закончилась наша спокойная жизнь, — хмыкает последний, будто подводя черту под всем вышесказанным и делая неутешительный вывод.       Сказать, что жизнь до этого была спокойной, было вполне возможно, если не брать в расчёт некоторые изматывающие как морально, так и физически миссии. Но согласиться с утверждением, что сейчас всё должно резко измениться, Какаши не мог. То скользкое чувство где-то внутри шептало, что ничего страшного не случится. И он наивно шёл у него на поводу, старательно игнорируя гадкие едва уловимые во внутреннем голосе нотки неизвестности и опасности. В сказки о том, что всё в конце обязательно будет хорошо, мужчина перестал верить ещё в далёком детстве, когда все дорогие люди переставали дышать практически у него на руках. Поэтому сегодня, искренне желая отпустить страхи, Какаши хотел надеяться на чудо. Хотя бы раз в жизни ему должно повезти.

***

      Тяжёлые капли с навязчивым всплеском разбиваются о каменный пол. Холодные стены давят, а потолок, кажется, нависает всё ниже и ниже. Из соседних камер доносятся жалобные всхлипы заключённых, дожидающихся своего звёздного часа на допросе. Кандалы, свисающие откуда-то сверху, тихо позвякивают, ударяясь друг о друга. Хитоми с лёгким раздражением наблюдает за раскачивающимися из стороны в сторону цепями и мысленно благодарит, что не закована в них прямо сейчас. В камере нет даже койки, видимо в этих стенах держат тех, кто не останется тут надолго. Она сидит в дальнем углу, скрытом тенями, и гладит по волосам Нацуки. Та, устроив голову на коленях сестры, рвано дышит и иногда вздрагивает во сне. Хитоми благодарит хотя бы за это.       Когда она очнулась в сырой камере, младшей рядом не было. До неё доносились лишь слабые стоны вперемешку с хрипами. Как только глаза привыкли к кромешной темноте, разбавленной лишь парочкой слабо горящих факелов, Хитоми разглядела русую макушку Нацуки в той самой камере напротив. Она кинулась к прутьям решётки, надеясь преодолеть эту преграду и дотянуться до сестры, но дёрнулась назад. Её тело пронзил слишком сильный заряд тока. Ну конечно, кто будет держать потенциальных преступников в простой камере без дополнительной защиты. Придя в себя после небольшой шоковой терапии, девушка снова придвинулась к прутьям, но не коснулась. Хитоми прочистила горло и позвала стоящих на посту шиноби. Как и ожидалось, никакой реакции не последовало. Неприятные мысли о состоянии сестры затянули тугой узел где-то в районе солнечного сплетения. Она начала звать охранников с новой силой и мольбой в голосе. Слова сами слетали с языка, поэтому понять смысл сказанного даже для самой девушки было слишком сложно. Но, видимо, её сбившиеся речи начали утомлять всех присутствующих, поэтому шум в ушах разрезал гулкий звук замочной скважины и скрип заржавевших петель. Когда рядом уложили бессознательное тело, Хитоми вынырнула из оцепенения и бросилась к сестре.       Немой вопрос, почему же именно к ней проявили снисхождение, повис в воздухе. Такое вряд ли поощрялось. Может это только вышедшие на службу шиноби, которым стало жалко убитую горем сестру? Или может они не видели попыток сопротивления и просто намеревались остановить завывания, действующие им на нервы?       А может они побоялись гнева Хокаге? Если окажется, что эти незнакомки действительно как-то с ней связаны, то за ненадлежащее обращение с ними можно получить пару неслабых ударов лично от Пятой. А желающих испытать её гнев на себе находилось ничтожно мало. Примерно ни одного.       Нацуки снова дёргается, заставляя Хитоми вернуться из своих размышлений в реальность. Согнутые в коленях ноги затекли, спина ныла, а голова раскалывалась. Она находится уже несколько часов в одном положении, стараясь не тормошить сестру, изредка перенося вес с одной ноги на другую. Её состояние оставляет желать лучшего. Жар пульсирует по всему телу, пот заливает закрытые глаза, скапливаясь меж густых ресниц, а пальцы бьёт мелкая дрожь. Хитоми вливает крошечные запасы чакры, которые смогла восстановить, в рану Нацуки каждый раз, когда её начинает трясти ещё сильнее. Это ненадолго, но притупляет действие отравы, выгоняя ту из пореза на бедре густым гноем. По-хорошему, ей сейчас нужен ирьёнин со знаниями о ядах, но, судя по всему, выпускать их из сырого подземелья никто не планирует. По крайней мере, пока что.       Состояние Хитоми тоже сдаёт позиции. Если рана на кисти практически затянулась, чему девушка не придала значения, то плечо до сих пор болезненно пульсирует. Если она сейчас попробует залечить себя, то Нацуки может не дотянуть до госпиталя, во что не хотелось верить. Остаётся только стиснуть зубы и терпеть. Хитоми прикрывает глаза и ждёт. Сама не знает чего, но ждёт.       В голове всплывают образы из прошлого. Вот они с Нацуки сидят у речки и хихикают. Младшая кидает мелкие камушки в воду и хлопает руками, когда на поверхность вырывается куча брызг. Старшая сестра плетёт венок из жёлтых одуванчиков, ловко перебирая стебельки между пальцев. Она изредка примеряет его к голове Нацуки, чтобы не промахнуться с размером. Девочке только-только исполнилось шесть, а оказалась она уже не по годам смышлёным ребёнком. Постоянные вопросы обо всём подряд немного утомляли Хитоми, но она с улыбкой отвечала и ненароком вспоминала себя в этом же возрасте. Сейчас Нацуки разглядывает бабочку, приземлившуюся на высокий камыш. Её тонкие крылья просвечиваются в лучах закатного солнца. Девочка тянется маленьким пальчиком к непонятному существу, но не успевает прикоснуться, когда насекомое поднимается в воздух и улетает прочь. Расстроено поджав губы, Нацуки поворачивается к сестре и спрашивает:       — Хими, кто это?       Хитоми поворачивается и улыбается. Когда сестра только училась говорить, имя старшей было слишком длинным и сложным. Поэтому Нацуки, сама того не ведая, придумала своё личное сокращение. Сейчас, когда она уже может свободно выговаривать полное имя сестры, это милое обращение осталось, вызывая у Хитоми тёплые чувства внутри. Только вот Нацуки — единственная, кто может так к ней обращаться. Такое родное «Хими», будто невидимая нить, тянется между сёстрами сквозь года, образуя прочную связь.       Хитоми переводит взгляд на упорхнувшую бабочку.       — Это бабочка-монарх. Красивая, правда?       — Да, красивая, — шепелявит Нацуки из-за недавно выпавшего зуба, не сводя глаз с удаляющегося насекомого.       — А знаешь, что означает её появление?       Нацуки качает головой из стороны в сторону, давая отрицательный ответ. Хитоми кладёт ладонь на макушку сестры, поглаживая русые волосы, и продолжает.       — Эта бабочка символ свободы и перемен. Представляешь, раньше она была маленькой медленной гусеницей, могла только ползать и прятаться от опасных хищников, а теперь превратилась в прекрасное создание с крыльями, — Хитоми мечтательно разглядывает удаляющийся силуэт насекомого, поворачивается к девочке и практически шепчет, — А теперь может улететь, куда только пожелает, и посмотреть на красоту мира.       Нацуки широко открывает рот, в удивлении уставившись на сестру.       — Я тоже хочу стать бабочкой и полететь смотреть мир.       Она вскакивает с места и начинает кружиться вокруг себя, расставив руки в стороны будто крылья. Хитоми смеётся, притягивает сестру в крепкие объятия и целует в лоб. Нацуки трёт место поцелуя ладошкой и улыбается, обнажая молочные зубы.       — Чтобы увидеть красоту новых мест, не обязательно быть бабочкой, — заговорщицки шепчет старшая. Она закрепляет только что доплетённый венок на голове Нацуки и щёлкает ту по носу, — Я покажу тебе мир. Только нужно немножко подрасти, договорились?       Девочка надувает губы, но всё-таки кивает в знак согласия.       Кто бы мог подумать, что всё действительно изменится. Виновата в этом бабочка или просто так сложилось? Это уже давно не имеет смысла. Горькая правда, что обещание показать мир выполнено, оседает где-то внутри. Только вот всё происходит не так, как они обе этого желали.       Хитоми чувствует влажную дорожку на щеке и соль на губах. Вторая слеза скатывается по подбородку и падает на маску, которую она так и не надела. Эмоции накатываются волнами. Девушка судорожно выдыхает и прикусывает губу. Не время и не место быть слабой. Слишком многое она вытерпела, чтобы сейчас так просто расклеиться. Когда сбитое дыхание кое-как восстанавливается, до ушей доносится лязг метала. В камеру заходят двое. Хитоми натягивает маску на лицо, стирая следы от слёз, и напрягается. По спине пробегается табун мурашек, а пальцы сжимаются в кулаки. Она притягивает сестру ближе, пытаясь закрыть от потенциальной опасности. Нацуки снова дрожит и что-то бормочет во сне, неосознанно прижимаясь к Хитоми.       Один из мужчин присаживается на корточки и поочерёдно вглядывается в незнакомые лица. Из-за темноты сложно распознать какие-либо женские черты, но жгучий взгляд зелёных глаз притягивает к себе всё внимание. Брюнетка, чьё лицо практически полностью скрыто маской, смотрит исподлобья, гипнотизируя, а на губах, можно догадаться, играет животный оскал, как у хищника перед прыжком. Шиноби наклоняет голову и поднимает руки в капитулирующем жесте.       — Мы от Хокаге, — голос разносится по камере, — Она приказала немедленно освободить вас и оказать помощь, если это потребуется.       Напряжение спадает, словно по щелчку. Плечи Хитоми опускаются, а мышцы лица расслабляются, на губах мелькает измученная улыбка. Она шумно выдыхает и поднимает голову.       — Ей нужен ирьёнин, — переводит взгляд на сестру и приподнимает её голову с колен, — В неё попали отравленным кунаем где-то… — девушка на секунду задумывается, — Сколько мы здесь?       — Не больше семнадцати часов, — отвечает второй шиноби. Он виновато чешет затылок. Или просто помутнённый рассудок Хитоми играет злую шутку и выдаёт желаемое за действительное, приписывая этому мужчине чувство вины. Она узнаёт в нём одного их тех охранников, что перенесли её сестру из другой камеры.       — Значит где-то около суток назад, — хмуро заканчивает девушка.       Незнакомец, сидящий рядом с ней, подхватывает Нацуки под колени, аккуратно прижимая к себе, и поднимает на руки, но не выпрямляется, всё ещё опираясь одним коленом в землю. В таком положении девушка может его разглядеть. Каштановые волосы падают вдоль лица и заканчиваются в районе подбородка, затылок прикрывает бандана, а изо рта торчит что-то острое и металлическое, напоминающее толстую длинную иглу. Коснувшись лба сестры своим, Хитоми приближается к лицу мужчины.       — Если с ней что-то случится — убью, — она шепчет, но слова полны стали и нескрываемой угрозы.       — Ещё одна Пятая, — фыркает шиноби и перекатывает остриё в другой уголок рта, — С ней всё будет в порядке. Лучше о себе подумай.       Он кивает в сторону раненого плеча и поднимается. Второй мужчина незаметно подходит и мягко поддерживает девушку под локоть, помогая подняться. Ноги не слушаются после неудобного положения, а голова кружится. Всё-таки встав на ноги, Хитоми почти повисает в руках мужчины и натягивает капюшон.       — Не трогай. Я сама, — раздражённо шепчет девушка, неловко отталкивая чужие ладони. Но тело отказывается самостоятельно двигаться и функционировать. Неприятные прикосновения пальцев обжигают кожу, пуская по руке колючие ощущения.       Приходится смириться, когда руки того же шиноби уже увереннее подхватывают её под локоть, а дрожащий голос практически умоляюще просит опереться на него. Похоже, этот молодой парень только вступил на службу и ещё не знает, что делать в подобных ситуациях, поэтому жалобно смотрит и едва заметно дрожит под тяжёлым взглядом. Стиснув зубы, Хитоми всё-таки принимает помощь, борясь с противоречивыми чувствами внутри.       Волосы, давно выбившиеся из незамысловатой причёски, свисают грязными прядями и закрывают зелёные глаза от посторонних лиц. Сейчас не помешал бы горячий душ и свежая одежда. Запах крови и пота уже впитался в кожу настолько, что девушка не уверенна в возможности когда-нибудь смыть его с тела. Но сейчас главное дойти — ну или доползти, это уже как получится — до кабинета Хокаге.       А всё остальное потом.

***

      Когда за Генмой с громким стуком захлопывается входная дверь, Какаши выдыхает. Он плетётся к кухонной стойке, намереваясь выпить ещё кружку крепкого кофе, чтобы не заснуть по дороге в резиденцию. Желание вернуться в кровать и провалиться в сон ещё на пару часов укутывает мужчину большим пуховым одеялом с головы до ног. Но приходится взять себя в руки и, дабы не навлечь гнев Хокаге ещё сильнее, торопливо закончить все дела. Пока ароматный напиток самостоятельно готовится и наливается в кружку, пуская клубы горячего пара, Какаши успевает окончательно одеться. Он неторопливым шагом возвращается на кухню, попутно завязывая на голове хитай-ате, и усаживается на диван напротив окна.       Сегодня погода радует. Солнце уже давно поднялось из-за горизонта и теперь играет солнечными зайчиками по потолку. Облаков практически нет, значит спрятаться от ярких лучей в их тени сегодня не выйдет. Какаши спокойно относится к такой погоде. Не хорошо и не плохо. Просто нормально. Его стихия — гроза. Раскаты грома шевелили что-то внутри, а рассекающая небосвод молния отражалась блеском в тёмно-серых глазах. Дождь отрезвлял, прячась в волосах и скатываясь прохладными каплями по лицу. Он приносил с собой свободу и запах озона — всё, что было необходимо для спокойствия.       Попивая кофе, Какаши не теряет время зря и листает любимый роман, зачитанный до дыр. Когда кружка пустеет, он дочитывает страницу и захлопывает книгу, убирая в карман. Ополаскивает посуду и, запрыгнув в ботинки, выходит из дома.       До резиденции Хокаге он добирается на автомате, перепрыгивая с одной крыши на другую. Никаких мыслей в голове, ноль эмоций на лице, как и всегда, и даже практически не опаздывает, учитывая, что конкретное время посещения не было обозначено. Какаши не спеша проходит по пустым длинным коридорам, спрятав руки в карманах. Сотрудники прячутся по кабинетам в нетерпеливом ожидании обеденного перерыва, делая видимость занятости. Сам же Хатаке едва ли мог представить себя в роли офисного работника. Сидеть часами над горами пыльных бумаг, изредка выходя за стаканчиком кофе из автомата на первом этаже, слушать утомительные сплетни секретарш в непростительно коротких юбках, всем видом показывающих, что они до сих пор в поисках своего спутника жизни, а потом возвращаться домой с болью в спине и плавящимися мозгами. А в некоторых случаях ещё получать нагоняй от самой Пятой. И так изо дня в день. Вид деятельности и должность Какаши подходят ему никак кстати. Тренировать подрастающее поколение приятно, тем более, когда в команде настолько талантливые — в тоже время проблемные — ученики. Даже если он никогда не говорит об этом вслух, гордость за Седьмую команду всегда отзывается где-то внутри. Трое чунинов кардинально отличаются друг от друга характерами, в то же время дополняя друг друга. Они все усердно тренируются, пытаясь прыгнуть выше головы, и бывает это доходит до абсурда. И всё-таки такое важное качество как целеустремлённость и умение работать в команде есть у каждого из них. К сожалению, с последним иногда бывают трудности, но их сенсей старается сгладить острые углы своим многолетним опытом. Особенно, когда самый проблемный ученик так похож на него самого в те же годы. Раньше он задумывался о возвращении в АНБУ, мол, почему бы не вернуть старые добрые времена и снова посвятить себя службе на благо Конохи за её пределами. Спрятаться ото всех за белой маской зверя и однажды погибнуть, защищая родную деревню. Только вот забавные перепалки учеников, переходящие в заливистый смех, и посиделки в раменной за тихими разговорами откидывали эту затею до тех пор, пока она полностью не ушла из мыслей.       Четвёрка АНБУ выходит из кабинета Цунаде и буквально испаряется, стоит только двери закрыться. Похоже, Какаши будет не первым, кто испробует на себе ярость первой. Уже радует.       — Доброе утро, Какаши-сама, — с места секретаря Хокаге доносится бодрый голос Шизуне, — Вы вовремя. Ещё пара минут, и от её кабинета ничего бы не осталось.       Она нервно хихикает и прикрывает глаза. На её коленях весело хрюкает Тон-Тон, разбавляя гнетущую атмосферу.       — Доброе, — в привычном приветственном жесте поднимает руку Какаши и бессовестно врёт, — Торопился, как мог.       Уважительно стучится и, не дожидаясь одобрительного ответа, заходит в кабинет. Удивительно, но все вещи, включая предметы мебели, находятся на своих привычных местах, а Цунаде спокойно сидит в кресле Хокаге и сверлит дыру в картине на стене. Если бы этим взглядом можно было убить, то полотно уже лежало бы горсткой пепла на полу. Казалось бы, женщина не заметила чужое появление, но сжавшиеся кулаки и поджатые губы твердят об обратном. Холодный голос с ощутимыми нотками недовольства нарушает тишину.       — Ты опоздал, — она медленно переводит взгляд на посетителя, стараясь совладать с эмоциями. Это выходит из рук вот плохо, судя по хмурому выражению лица и дрожащему от злости подбородку. Какаши хоть и считался одним из самых бесстрашных ниндзя во всей Конохе, но сейчас до дрожи в коленях хотелось убежать куда подальше. Зря он не придал особого значения словам Генмы в их утреннем разговоре.       — Задержался, — поправляет он Цунаде, но видя, как чужие глаза расширяются от гнева ещё сильнее, сглатывает и добавляет, — Прошу простить меня, Хокаге-сама.       — Уже лучше, — раздражённо кивает Пятая, опирается локтями о стол и кладёт острый подбородок на сложенные в замок пальцы, — В любом случае, ты появился раньше всех остальных, что удивительно. Я даже могла бы похвалить тебя за это. Но не дождёшься.       Лёгкая ухмылка трогает губы женщины. Какаши чешет затылок и подходит ближе к столу. На нём в хаотичном порядке разбросаны кипы бумаг. Глаз цепляется за толстую пыльную книгу в потёртой обложке. Такое ощущение, что ей уже тысячи лет: корешок сломан как минимум в десяти местах, обложка напоминает половую тряпку, а страницы имеют цвет желтеющих осенью листьев. Название практически стёрлось, оставив содержание книги в секрете. Единственное, что можно разглядеть — рисунок, находящийся прямо посередине у нижнего края обложки. Тонкие белые линии сплетаются в одно целое, собираясь в очертание цветка. Мужчина щурится, приглядываясь к изображению. В изящных чертах он различает лилию на тонком стебельке. Линии переливаются перламутровым оттенком, когда по ним пробегается луч солнца. Неожиданно Цунаде хлопает ладонью по столу, и Какаши приходится перевести всё внимание на неё.       — Не будем терять время. Думаю, ты догадываешься, почему сейчас стоишь здесь, — женский голос уже не сквозит яростью, чувствуется смесь усталости и волнения, — Если, конечно, твой дорогой друг поделился с тобой последними новостями.       Какаши медленно кивает, ожидая более подробные объяснения.       — Я не знаю, чего можно от них ожидать, поэтому вы все будете здесь для подстраховки, — признаётся Пятая, растирая виски большими пальцами, — Надеюсь, она действительно та, за которую себя выдаёт.       Последние слова звучат как-то слишком тихо, будто вовсе не предназначены для чужих ушей. Наступает молчание, но, к счастью, длится оно недолго. В кабинет настойчиво стучат. Хокаге кричит «входите» и дверь распахивается.

***

      Коридоры в резиденции слишком длинные и петляющие. От каждого поворота кружится голова, а по ступенькам приходится подниматься чуть ли не ползком. А может это только последствия яда, гуляющего по венам. Удивительно, что лифт не работает именно сегодня. Хитоми старается стойко перенести все испытания. Когда она в первый раз запнулась о свою же ногу и едва не протаранила носом землю, её сопровождающий предложил перенести поход к Пятой и сперва показаться врачу. Но девушка была непреклонна. Бежать сюда столько времени и упустить шанс, хоть и ненадолго, она не планировала. Поэтому, собрав остатки пошатнувшегося разума воедино, она выпрямляет спину и входит в кабинет.       В помещении прохладно, несмотря на достаточно тёплую погоду. Гуляет небольшой сквозняк, точно такой же, как в подземных коридорах, по которым её сюда привели. Край капюшона, свисающий практически до кончика носа, закрывает бо́льшую часть обзора, но Хитоми примечает некоторые предметы интерьера. Справа от неё стоит небольшой кожаный диван, усыпанный непонятными бумагами, рядом стеллаж с книгами и свитками. У противоположной стены разместился какой-то высокий цветок с широкими листьями, а над ним повисли полки, набитые бесполезным хламом. Девушка фокусирует взгляд на длинном письменном столе прямо перед ней. За ним сидит фигура, сложив руки под грудью. О да, этот бюст она узнает из тысячи. Лёгкая улыбка облегчения прячется под маской. Очередной приступ судороги в плече вызывает приглушённое шипение и заставляет дёрнуться. Молодой шиноби, расценив это неловкое движение за попытку нанесения вреда Хокаге, делает подсечку. Девушка не успевает сориентироваться и падает на колени, больно ударяясь о пол. Она стискивает зубы и упирается ладонями в половицы, ища равновесие. Цунаде вскакивает с места и злобным взглядом таранит парня.       — Почему один? Слишком умный? А если бы она что-то сделала, думаешь, справился бы? — она закидывает растерянного шиноби вопросами, пока тот неловко переминается с ноги на ногу.       — Генма сказал...       — Генма сказал, — передразнивает Цунаде, из-за чего мужчина начинает нервничать ещё сильнее, — Я ему ещё устрою. Свободен.       На трясущихся ногах он спешно покидает кабинет, у входа сталкиваясь с двумя джоунинами. Асума и Гай непонимающе смотрят в спину удаляющемуся шиноби и переглядываются.       — Вот они, явились, — снова гаркает Цунаде, — Почему так долго?       — Ну, мы встретили Генму в госпитале, собирались уходить после планового осмотра. Там он нам и сообщил, что Вы ожидаете нас у себя, — отчитывается Асума, пока Гай с интересом разглядывает сидящего на полу человека.       Какаши переводит взгляд с друзей на Пятую и старается сдержать приступ смеха. Генма уже дважды облажался и рискует получить нехилых тумаков. Сегодня точно не его день. Цунаде стремительно краснеет, прикидывая в голове варианты расправы над джоунином.       — Что с девушкой? — женщина придерживает свой гнев и задаёт вопрос. Видя непонимание в глазах мужчин, продолжает: — Та, что с ним?       Хитоми осторожно поворачивает голову через левое плечо, в надежде услышать новости о сестре. Понимает, что ничего нового не узнает, и расстроено опускает голову, прижимая подбородок к груди.       — Понятно, — продолжает Цунаде, так и не дождавшись ответа на вопрос, — Значит так. Следите за этой, чтобы не выдала никаких сюрпризов, пока мы культурно поговорим.       Она указывает на девушку и встаёт с кресла. Асума кивает, и они с Гаем подходят к Какаши, кивая тому в знак приветствия. Хатаке отвечает тем же и возвращает взгляд к скрытой под плащом девушке. Она не вызывает никакого чувства опасности, только лёгкая настороженность витает в воздухе. Её тело бьёт мелкая дрожь, но Какаши без труда замечает слабые подрагивания. Он морщит нос, улавливая запах грязи и пота. Вдыхает сильнее, чувствует кровь, ту самую, что почуял вчера утром на полигоне. Плечи мужчины напрягаются, а лицо принимает хмурое выражение. Какаши уверен, что ему не показалось. Он медленно оглядывает женский силуэт и натыкается на окровавленные ладони, по-прежнему упирающиеся в пол. Хитоми чувствует прожигающий взгляд, блуждающий по всему телу, и слегка поворачивает голову в сторону наблюдателя, но может разглядеть только высокие чёрные ботинки. Цоканье каблуков разрезает тишину, и девушка оборачивается на звук. Цунаде уверенно подходит ближе и останавливается в метре от Хитоми.       - Кто ты? Учти, одно твоё резкое движение, и никто здесь церемониться не будет, - женщина холодно чеканит фразу, пытаясь разглядеть черты под плащом.       Хитоми усмехается и выпрямляет спину, по-прежнему оставаясь на коленях.       - Как же плохо Вы обо мне думаете, Госпожа, - девушка поднимает голову и осторожно выглядывает из-под капюшона. Пробегает взглядом по фигуре и встречается с карими глазами. Цунаде дёргается и опускает руки, всё это время сложенные под грудью. Она в мгновение оказывается рядом с Хитоми и рывком стягивает мешающую ткань с головы. Джоунины напрягаются, готовясь к худшему. Но незнакомка продолжает сидеть на том же месте, слегка покачнувшись от чудовищной силы, с которой Пятая стянула с неё капюшон. Она откидывает голову назад. Теперь ничто не мешает разглядеть обстановку вокруг, но девушка продолжает смотреть в глаза напротив.       - Эти глаза… - Цунаде запинается, а брови подпрыгивают вверх в нескрываемом удивлении. Какаши внимательно наблюдает за сложившейся картиной, бегает взглядом от одной женщине к другой, улавливая волнение и немое удивление на лице Пятой и уверенность в позе брюнетки. Та, почувствовав острый изучающий взгляд на щеке, поворачивает голову влево и, настороженно прищурившись, всматривается в наблюдателя. Какаши встречается с ядовито-зелёными радужками и мысленно давится воздухом. Подобного цвета он раньше не встречал, хотя видел он много чего необычного. Яркость будто выкрутили на максимум. На контрасте с чёрной маской казалось, что они вообще светятся. Цунаде подбирается и громко приказывает, - Сними маску. Сейчас же.       - Могли бы просто попросить, - обиженно бурчит Хитоми, возвращая взгляд к женщине, и стягивает ткань на шею. На губах расплывается вымученная улыбка, - Не узнаёте?       Цунаде ошарашено прикрывает рот ладонью, опускается перед девушкой на колени и тихо шепчет.       - Это действительно ты, Хитоми, - с облегчением выдыхает.       - А Вы хотели увидеть кого-то другого? – ехидно замечает девушка, жмурясь от солнца. Она видит задумчивое выражение на лице напротив и продолжает: - Но сейчас не об этом. Я бы не потревожила Вас, если бы был другой выход.       - О чём ты говоришь? Ты же знаешь, что тебе я всегда… - Цунаде раздражённо начинает фразу, но не договаривает, прерываемая чужой поднятой рукой.       - Знаю, - улыбается Хитоми, - Поэтому и не искала встреч. Вы же должны понимать, что это было опасно. А теперь… Я не знаю. Мне больше некуда идти.       Девушка сжимает ладони, лежащие на бёдрах, в кулаки, впиваясь сломанными ногтями в тонкую кожу. Эмоции, которые она так долго и тщательно скрывала от посторонних глаз, так и норовят выйти наружу. Она чертовски устала, все силы, с которыми она гордо входила в кабинет, куда-то пропали, оставляя после себя только горькое желание убежать и спрятаться ото всех в лесной глуши. Притихшая боль отдаётся в плече с новой силой, от чего Хитоми глухо стонет, вцепившись пальцами в правое плечо, и падает в руки Пятой, не удержавшись на коленях. Та подхватывает её, не давая свалиться на пол, и устраивает её голову на своих ногах. Джоунины, всё это время с интересом наблюдавшие за происходящим, переглядываются с явным непониманием на лице, но спросить не осмеливаются.       - Это всё так унизительно, - продолжает девушка, кривя губы, - Так упасть перед той, кто учила быть сильной. Во всех смыслах.       - Замолчи, дура, - кричит Цунаде, параллельно разглядывая рану,  - Ишь чего придумала. Ввалилась в прямом смысле в мой кабинет и ноет. Я тебе такое устрою. На ноги поставлю, а потом устрою. Услышала меня?       Хитоми улыбается и едва заметно кивает. Переводит взгляд куда-то вглубь помещения и снова встречается с глазами цвета грозового неба. Мужчина задумчиво разглядывает её в ответ. На нос натянута такая же маска, скрывающая нижнюю часть лица, как и у неё несколько минут назад. Девушка хмыкает каким-то своим мыслям и прикрывает глаза.       - Тебе нужно придти в себя, - говорит Цунаде, сосредоточенно о чём-то размышляя, - Отоспишься, а потом поговорим. Только без глупостей, поняла?       Хитоми слишком резко поднимает голову, из-за чего перед глазами проходится волна, переходящая в головокружение. Видимо, яд уже успел разбежаться по всему организму, поэтому тело не слушается. Девушку ведёт в сторону, но крепкая рука женщины подхватывает её за спину. Хитоми лихорадочно машет головой.       - Нет, нам нужно поговорить сейчас, это ва…       Договорить она не успевает. Волна усыпляющей чакры расходится по позвоночнику, отзываясь в каждой клеточке. Глаза закрываются, а голову наполняет блаженная пустота. Хитоми проваливается в сон.       - Настырная девчонка. Никогда не слушает и делает по-своему, - цокает Цунаде, погружая девушку в глубокую дрёму.       Дверь без стука распахивается и впускает Генму. Он вопросительно смотрит на друзей, притаившихся у стены, и только потом замечает две фигуры у рабочего стола. Мужчина удивлённо распахивает рот, чуть не роняя сенбон.       - Похоже, я что-то пропустил.       - Нет, ты как раз вовремя, - испепеляет его взглядом Цунаде, - Как раз не хватало одной пары рук.       Она кладёт голову Хитоми себе на колени и проводит ладонью с чакрой по спящему телу в поисках других повреждений.       - Отнесёшь её в штаб-квартиру к той другой девушке. Я направлю туда Шизуне. Лишняя огласка в госпитале пока не нужна, зная, сколько слухов может поползти, - Пятая недовольно кривит губы, мысленно ругая слишком любопытных ирьёнинов, не умеющих держать язык за зубами, - Я сообщу вам, когда понадобитесь. Но будьте наготове и не покидайте деревню. Она может оклематься в любой момент, а зная её характер, приползёт сюда, даже если откажут ноги. А теперь можете идти.       Уголок губы под маской ползёт вверх, и Какаши неосознанно сравнивает себя с девушкой. Он ещё раз пробегается не скрытым под протектором глазом по незнакомому лицу, частично скрывающемуся под волосами. Поворачивается к Гаю и Асуме, кивает головой в сторону выхода. Сейчас лучше просто покинуть помещение и не тревожить и так растерянную Хокаге. Но Генма всё-таки закатывает глаза и бурчит что-то себе под нос, руша и так хрупкую идиллию.       - Повтори-ка, - шипит Цунаде, когда Генма подходит ближе.       Но он ловко подхватывает Хитоми на руки и почти бегом покидает кабинет. В захлопнувшуюся за ним дверь врезается что-то тяжёлое, внешне напоминающее настольную лампу. Тишина повисает, давя на головы. Джоунины опасливо переглядываются, пятясь к выходу. Какаши берёт на себя ответственность и произносит:       - Просим простить, Хокаге-сама. Мы уже уходим.       Он удивляется, когда в спину ничего не прилетает, и тихо зарывает дверь. Генмы уже и след простыл. Да, сегодня точно не его день.