Самое шрамированное тело

      Мика еще на подходе узнал, что в лагере есть дети и женщины. Он ничего не сказал вслух, но зато у него было очень многоговорящее лицо, и Датч даже вроде попытался как-то оправдаться, будто сам не до конца понимал, как так вышло:       — Да, знаю, что ты думаешь… Иногда я сам злюсь. Это лишние рты, которые нужно кормить, к тому же… Не подумай, это не шлюхи. Просто чтобы ты знал.       Мика кивнул. Час от часу не легче.       — Они у вас коллектив украшают? — спросил он вяло. Он думал о банде последние несколько месяцев. Он не думал, что устанет, он вообще не знал, что он умеет так делать — уставать. Но он устал от одиночества, от бесконечного выживания. Нормально спать он перестал еще года два назад, но сейчас это было невозможно. Мика знал прочно: сон — это смерть в его случае. А он не хотел умирать. Теперь не хотел. Раньше? Да, пожалуй. Раньше, будь у него мозгов побольше, он бы сам себя прикончил, но он был ребенком: тупым и трусливым, насколько позволяли обстоятельства. Так что мог ли он слишком нудеть на то, что у него вообще появился шанс стать частью чего-то большего, чем он сам? Ему нравилась эта идея. Даже если там есть, прости Господи, женщины.       — Ну… знаешь, отчасти. Помогают с ранами, с едой, с всякими бытовыми вещами. Есть кому подлатать вещи, палатки и…       — И это стоит того, чтобы их кормить? — у Мики была своя жизнь и свое детство. И он знал: его бы бросили умирать с голода только если он никак не докажет, что он заслужил. А тут… их кормят? Просто так? Бред какой.       Датч замялся.       — Ну, знаешь ли… Наверное суть в том, что они — часть нашей семьи.       Он прервался, когда Мика издал странный звук — будто пытался не заржать. Датч глянул на него.       — Я не держу тебя. Я предлагаю — ты соглашаешься. Или отказываешь.       — Да. Конечно, — он кивнул. Семья. Блять, семья. Куда он ввязался? Может они еще по вечерам песни у костра поют? Он тогда точно с ума сойдет.       Но на месте было что-то, что удивило его еще больше.       Женщина. В брюках, с кобурой, с винтовкой через плечо. Датч словил его взгляд и, вздохнув, потянул поводья. С Микой будут проблемы. Он делает вид, что проявляет манеры — по крайней мере пока — но он все равно не молчит.       — Слушай, все мы примерно одинаково к этому относимся, но, поверь, если женщине-стрелку больше двадцати и она как-то дожила до своих лет, это очень хороший стрелок.       Мика моргнул. Какой пиздец. Куда он ввязался?       — И сколько ей?       — Двадцать пять.       — Ну не сейчас, так через год помрет.       — Как любой из нас, ты это знаешь. Просто… слушай, она член нашей банды, и она хороший член нашей банды. Дальняя стрельба у нее лучше, чем у многих.       — Ладно, черт возьми, ладно, я просто… У меня было другое понятие «банды».       — Я знаю. Мы отличаемся. Ну и что?       Да, в этом вопрос.       Ну и что?       Мике даже возразить нечем, его тут никто не держит и ему надо бы держать хорошую мину при плохой погоде хотя бы пару дней, чтобы его эти же не прибили. Он не обольщался насчет себя и насчет других. Все стараются быть такими бережными, что любая искра у них истерику вызывает — сковырнет их хрупкий внутренний мир, их фальшивое равновесие.       Для них такие, как Мика — как огонь для пороха.       Не потому что они хорошие.       Потому что они из такого же дерьма, что и он, и это их бесит, им это не нравится, они хотят отвернуться, хотят игнорировать это. Сделать вид, что это не по-настоящему, это не о них.       Поэтому Мике так понравился Датч. Он будто посмотрел на него ясными глазами, увидел не свое отражение, он увидел его. И так просто позвал с собой. На самом деле Мика так мощно охуел, что где-то секунд пять переваривал то, что услышал. Редко такое бывает.       И он решил, что вгрызется в Датча зубами и когтями, будет тащиться за ним, сошьет его с собой ржавыми нитками, но не отпустит.       И вот он здесь.       На самом деле он никому не понравился с самого начала так же, как и никто не понравился ему. Не то чтобы все было совсем уж плохо. В драку-то ввязался пару раз, всего-то. Они даже общались, когда Мика напивался — они очень хорошо общались. Они смеялись. Мика ненавидел эти моменты и по утру ходил злой, как черт, желая выскрести из себя воспоминания о чужом смехе, о чужом взгляде на него, когда в глазах не раздражение, когда они больше не пытаются отвернуться от всей той грязи, что видят в нем, от самих себя. Мике было хреново от всех этих моментов человечности.       Когда он пьяный болтал у костра, когда у них был нормальный диалог — ну, он был счастлив.       А утром хотел удавиться. Не помнить. Забыть.       Ему был противен он сам, и ему были противны люди вокруг. Особенно, когда они были с ним добры. Как будто ему нужна эта вшивая доброта. И как будто ему нужны эти всратые жалостливые взгляды. Если бы она была мужиком — он бы уже дал ей в рожу, но все-таки она была женщиной и за такое выступление могут и из лагеря попереть. Он этого не хотел. Мика начал спать хотя бы по два-три часа в день, и в целом… в целом иногда он смеялся. В целом, иногда в нем видели человека. Разве плохо? Но она. И ее всратые взгляды, полные жалости к нему… Блять, он старался это игнорировать, он очень старался это игнорировать, но чем больше он скрывался от нее, тем больше она смотрела.       Мика старался ее игнорировать, старался не замечать, не думать и в целом, он думал, что был близок к победе.       Но иногда он был пьян. И тогда люди тянулись к нему.       В эту ночь было так же. Что он рассказывал? Не помнит. Он становился другим человеком, когда был пьян. Не кардинально, но он смягчался, он много смеялся, он мог пошутить по-дружески — не слишком обидно, скорее на грани, ровно то, чтобы вызвать рокот громкого мужского смеха.       Он ненавидел себя пьяного в такие моменты.       Какое-то издевательство.       Напоминание о том, кем бы он мог быть. Что у него отобрали.       И абсолютное непонимание черты, которые разделяла его.       В чем отличие? Где разница? Почему его ненавидят днем, но улыбаются ночью? Почему он пугает утром, но вызывает улыбки, когда пьян? Или…       Или…       Или разница только в том, что он видел. Что хотел видеть.       Что мог разглядеть.       Она опустилась рядом, скинув шляпу:       — У нас так-то выпивка кончается.       И потянулась к бутылке. Мика уточнил:       — И ты решила ускорить процесс?       — Забрать остатки, — она подмигнула ему и коснулась губами горлышка.       Пока шумела компания, они не особо общались. Он чувствовал тепло ее тела, ее запах, краем глаза видел ее лицо, но на этом — все. Она иногда глядела на него, когда он говорил, и смеялась, смотря на него. Ему это нравилось. Ему это очень нравилось, но ничего большего на тот момент не было. Все пьяные и, по крайней мере, в этот момент, довольные жизни.       Потом все начали расходиться и, когда Хавьер ушел, они остались одни. Она все еще сидела рядом с ним, хотя рядом было много пространства. Сидела, вытянув ноги, и допивая пиво. Он вдруг посмотрел на нее — абсолютно пьяный, настолько пьяный, что весь хитиновый покров, все доспехи, что он носил, ссыпались с него, и он остался такой, каким был. Ему сейчас не от кого было защищаться, да и желания тоже не было. Был только он. Такой, каким когда-то хотел быть, таким, кого презирал трезвым.       И он смотрел на ее лицо, на свет догорающего костра на ее лице.       — Так… Сандра, — начал он в своей манере, и она рассмеялась.       — Умоляю, я узнаю этот тон, — она лукаво посмотрела на него. Да, именно с таким тоном он подходил к женщинам из лагеря и начинал с ними флиртовать. Никто не понимал, чего он добивался и многие шутили, что если ответить флиртом на флирт, то он в ужасе убежит. Об этом говорило хотя бы то, что некоторые женщины, которые в момент располагали ему, получали только едкий комментарий.       — Нет, ты послушай. Так вот, Сандра… Как такая девушка, как ты… Сидит тут? В этих штанах и вот с этим вот, — он щелкнул по ее кобуре.       — Ты о чем? — она приподняла брови, отпив пива. Ей было хорошо сейчас. Здесь, с ним. Тепло от огня и алкоголя, спокойно от его присутствия. Она ведь… давно его заметила. Пусть и не так, как другие женщины. Часть с равнодушием, часть — с весьма ясным желанием (черт возьми, она абсолютно их понимала), часть — с опаской. Но она… это было другое. Некоторые вещи замечаешь сразу — особенно, когда эта часть твоего прошлого.       — Ну, ты… Знаешь, — он повернулся к ней всем телом, оперся ладонью о свое колено. — Ты красотка. Ты могла бы… закадрить какого-нибудь богатого мужика и горя не знать.       Она рассмеялась.       — Так ты считаешь меня красоткой?       — Только слепой не посчитает, хотя… Нет, знаешь, — он сжал ее плечо, крепко, но не больно, она улыбнулась. — Слепой может увидеть идущий от тебя свет и понять, что это ангелы спустились с небес для него.       — Ты не веришь в Бога.       — И в то, что бывает такая красота, как ты, тоже не верил.       Сандра снова рассмеялась, но довольно, пусть и немного смущенного. Черт возьми, он умел очаровывать женщин. Хотя чего еще ждать от человека, которую большую часть времени слонялся по лагерю с одной лишь целью: вывести кого-нибудь из себя, и при этом некоторые женщины все равно посмотрели на него и подумали: да, этот кусок недовольного деда на ножках, я хочу его.       Что-то в нем было.       — Что ж, спасибо, мне приятно. Отвечая на вопрос… — она покачала головой. — Я сложная штучка, Белл.       — Да, Датч что-то говорил, — вспоминал он смутно. Ему мало тогда это было интересно. — Любой мужик простит тебе все за твое личико. Детка, ты бы могла разрушить мою жизнь, а я бы только спросил, зайдешь ли ты ко мне снова?       — Прекрати, — она снова рассмеялась, красная от алкоголя и смущения. Ему нравилось наблюдать за этим. Слышать ее смех, видеть блеск ее глаз, но даже пьяной она не казалось доступной. Ему это нравилось. — Я… Если серьезно, я…       — Ну? — он подтолкнул ее, чувствуя какую-то откровенность, которую можно достать только под литрами алкоголя.       — Некоторые мужчины… Ты можешь быть ангелом и жить только ради него, а он… Уничтожает твою жизнь и тебя.       Мика пьяно моргнул. Ну, плохие романы в прошлом — это классика. Ничего ужасного. Ничего страшного. Он не хотел говорить это вслух, люди не любят, когда их личную драму превращает в статистику, так что он только сказал:       — Что ж, теперь ты не доверяешь мужчинам, так, юная леди?       — Нет, только некоторым. Я верю Датчу, верю ему, как себе и даже больше.       Он кивнул.       — Да, малышка, тут мы с тобой схожи. Страшно говорить, но мне кажется этот мужик — хороший человек, — Мика пьяно кивнул. Он в самом деле любил Датча со всеми его недостатками. Да, ему казалось, что он слишком внушаем, может, местами глуповат и прост, его ЭГО его может быть убьёт, и в целом держит главную позицию он только благодаря Хозии, но, черт возьми, они все его любят, значит, он чего-то стоит. Может, он стоит больше их всех вместе взятых. Он подобрал его, Мику, как дворняжку, знал, что он тут никому не усрался, и все-таки он привел его, дал ему второй шанс — просто потому что смог посмотреть его. Увидеть.       — Да, у него доброе сердце. Он… он немного запутался, но, если честно, если бы он не запутался, то не было бы нас.       — Как мы с твоего дивного личика ушли в это? Мне это не нравится.       — Потому что я — больше, чем милое личико.       — Ну я, может быть, больше, чем просто говнюк, но это не повод этим кичиться. Понимаешь? Личность — это как член. Каждому не покажешь.       Сандра медленно моргнула, посмотрела на него и откровенно заржала, упав лицом в его плечо, чтобы не разбудить никого своим смехом. Он улыбнулся. Ему нравилась близость ее тела. Ему нравилось, как пахли ее волосы. Она была хороша, как сон.       — Мика… Знаешь, мне кажется, что ты куда более охотно покажешь свой член, чем личность.       — А что, хочешь посмотреть? — оживился он.       — Не такой пьяной, — вздохнула она. — В таком состоянии пропущу половину веселья. А еще меня укачает. Меня всегда укачивает, когда я пьяна.       — Жаль, я бы мог устроить тебе по-настоящему хорошую скачку.       — Обещаешь как-нибудь?       — Детка, с радостью.       — Кроме всего прочего… Мне нравится твой конь. Покатаешь как-нибудь?       Он присвистнул и мягко шлепнул ее по бедру.       — Малышка, а ты определенно любишь скакать верхом.       — Вот и узнаешь.       — С радостью прокачу тебя на всем, на чем только пожелаешь. Даже на Бейлоке.       Она довольно на него посмотрела и, допив пиво, выдохнула:       — Ну, я все…       Он кивнул ей и она, неловко оперевшись о его плечо, пошатываясь, встала. Он провел ее взглядом и вернулся к своей бутылке.

      *

      Он ненавидел себя утром. Боги, он ненавидел вообще весь мир, но себя — больше всего. В ужасе он вспоминал вчерашний вечер. Определенно, ничего страшного. Ну, так бы он подумал, если бы только был кем-то другим, не Микой Беллом. Но он Мика Белл и он был добр с какой-то драной кошкой, которая все время кидала в его сторону жалостливые взгляды. Он был добр, флиртовал с ней и уверял, как она красива. Да, она красива — он же не слепой — но знать ей об этом было вовсе не обязательно. Ему хотелось смыть с себя эти воспоминания, не думать, забыть. Его бесила собственная доброта к ней, его бесила, как она смотрела на него и как говорила, будто бы была весьма не против в самом деле уединиться с ним. На самом деле, у Мики никогда не было проблем с женщинами. Он даже не пользовался шлюхами — ну, не потому что это было выше его достоинства, а после того, как кто-то за костром рассказал, как что-то подцепил после такой ночки и больше в эту кроличью нору соваться не был готов. Не то чтобы Мика сильно волновало его здоровья, но он любил секс и мысль, что он мог бы этого лишиться, если только ему не повезет… Ну уж нет. Но он и без шлюх чудесно справлялся.       Но одно дело всякие милые леди в городе или деревни, другой — девушки из лагеря. Они не должны его хотеть и он не должен им нравиться. Он приложил достаточно усилий для этого.       И тут это.       Это создание, которое улыбалось ему, которое смеялось в его плечо и в целом… В целом что?       Он тряхнул головой.       Ничего. Это просто глупости. Мелочи, которые его злили.

*

      У Сандры было чудесное утро, а еще живот, полный бабочек. О, как она была воодушевлена! Раньше она и не думала подходить к Мике или флиртовать с ним. Во-первых, она достаточно наблюдала, как он обращался с теми дамами, которые располагали к нему, во-вторых… если честно, то он даже шутки ради не флиртовал с ней, как и с Сэди. Но про Сэди она прекрасно понимала, почему — знакомство у них, конечно… Впрочем, Сэди на него злилась, она как-то сказала Сандре, точа нож:       — Знаешь, тогда, в момент, я испугалась до усрачки. Я была уверена, что он хочет меня изнасиловать. Но потом… знаешь, что я поняла?       — Что? — спросил она в легком напряжении. Ну, черт возьми, Мика определенно выглядел как человек, который мог изнасиловать. Только эта мысль отвратила ее от него. На целые две секунды, потому что Сэди продолжила говорить.       — Скорее его можно изнасиловать, чем он изнасилует кого-то. Понимаешь, ему важна реакция. Он просто хотел напугать меня, показать, что он главный и что он сильнее и, получая это, он теряет интерес. Ты заметила же, да? Он флиртует с каждым деревом, но, стоит даме ответить на этот флирт, как он шипит, говорит ей неприятные вещи и уходит. Он боится.       — Боится чего? — моргнула она. Пожалуй, такие факты о нем она слышала впервые, но она доверяла Сэди. Она была умной женщиной. Слишком умной, чтобы оставаться с ними, но, может быть, она любила их. И вся эта информация… она определенно состыковывалась со всеми теми мыслями, что были в голове Сандры о Мике. Те вещи, которые она узнавала в нем, потому что когда-то они были частью ее.       — Не знаю. Взаимности. Мягкости. Боится доброты, любви.       — Но Датча же он не боится.       — Ну да, а Датч-то его любит больше жизни, — рассмеялась она. — Датч — это не о взаимности. Это о благодарности. Ну, черт возьми, у этого сукины сына полно собачий верности, это уж я знаю. Но любовь… О, детка, любая дикая псина боится любви и всегда будет кусать руку, которая ее гладит.       Тогда для Сандры полностью сложился паззл. Да, теперь она видела Мику так ясно, как это было возможно. И со всеми этими знаниями она смотрела на него, чувствуя, как ее сердце наполняется состраданием. Он просто боится. Так же, как когда-то боялась она — но Датч отогрел ее, и другие члены лагеря тоже были к ней добры, они приняли ее. Но лишь потому, что она не скалила зубы, потому что поставила все на этот рисковый шаг. Довериться им.       Но Мика не смог.       И, видел Бог, она не могла его в этом винить.       Но вчера… Она довольно улыбнулась. Вчера они определенно разделили что-то. И он считал ее красивой! Она ведь была уверена, что не симпатична ему, раз он никогда… не подходил к ней. Но она определенно была ему симпатична.       Это утро было невероятно. Солнце казалось ярче, ветер еще более ласковым, все в лагере казались ей ближе и роднее. Она махнула Артуру, попросила о чашке кофе, он как раз готовил себе.       — А ты светишься, — он приподнял брови, находя ее куда более довольной, чем обычно.       — О, ну конечно, — Ленни зевнул, — кажется, она нашла себе героя-любовника.       Сандра пнула его в бедро.       — Кого же это? — Артур как-то неловко осмотрелся, будто намеревался узнать этого героя любовника по какой-то внешней метке, и Сандра рассмеялась.       — Ну, ты как раз еще не завтракал. Это Мика. Ты бы видел, как они миловались у костра, я и не думал, что Мика умеет смотреть этим, знаешь… ну, влюбленным взглядом.       — Мне кажется я слушаю что-то запрещенное, — пробормотал Артур, сконфуженно.       — А ты подсматривать вздумал? — Сандра недовольно нахмурилась.       — Отходил отлить, — фыркнул Ленни. — Кто тебя так головой приложил?       — Ты о чем?       — Иначе нельзя было положить глаз на Мику.       — Боже, — она закатила глаза и, приняв кофе, кивком поблагодарила Артура. — Не одной он мне симпатичен, и вы это знаете.       — Ну да, но бедняжкам повезло больше, он отшил их тут же, — согласился Артур. — Осторожнее, Мика не бывает добр просто так.       — С Датчем же он добр? И… с некоторыми из вас. С тобой, Артур.       — То что мы с ним еще не подрались не значит, что он добр со мной, — дернул он плечами. — Просто будь осторожней, лады?       — Вы надумываете лишнего. Мика… никому зла не делал, если так подумать, — сказала она, уже видя их возмущенные виды, но, как резко они появились, так же быстро сменились на растерянные. Ну, у них в самом деле не было ни одного аргумента. Мика никому не делал зла как-нибудь слишком уж прямо и не подводил их. Наводки у него всегда были отличные, на мелочь он не растрачивался, еще был хорошим стрелком. Черт возьми, да Мика был незаменим и все это прекрасно знали.       — Знаешь, прекрасно, что он никому не насрал в палатку, но ты понимаешь, — Артур нахмурился, — он держится особняком и все делает для того, чтобы мы его не слишком любили. Только если он не пьян. Я думаю, он хороший мужик, да просто… Ну, честное слово, ты ведь сама все понимаешь.       Она вздохнула и кивнула. Да, понимала, а еще понимала, что они сами не до конца понимали своих чувств к Мике. Они не могли сказать, что он плохой, неприятный — да, но ведь… Не просто так. Она подняла взгляд и увидела его у дерева, он стоял, стачивая дерево, и даже не смотрел в их сторону, но от одного его вида в ней что-то повернулось и сладко заныло. Артур проследил за траекторией ее взгляда и усмехнулся:       — Ну, я хочу на это посмотреть.       — На что? — Сандра моргнула.       — Как бы он был мил с тобой. Редкое зрелище.       Она чуть подумала и, не устояв от соблазна, кивнула, и пошла к нему. Артур и Ленни повернули в ее сторону головы, наблюдая и следя за ней. Артур до последнего не мог поверить, что Мика в самом деле был к ней добр. То есть… Да, Сандра — красивая и яркая женщина, с ладной фигурой, благодаря бесконечной езде и бегу, фигурой, которую она отлично подчеркивала брюками, облегающими ее бедра, но, ради Бога, это же Мика…       Ленни с Артуром удивленно приподняли брови, когда она, постояв с ним, кажется, секунд тридцать, пошла к ним. На лице у нее была улыбка и выглядела она в целом так, будто он, может быть, позвал ее в город, или уединиться, или…       — Он послал меня на хуй. Я пошутила, что к нему — с радостью, а он сказал мне отъебаться, и все это с таким лицом, будто я виновата во всех его бедах, — сказала она с все такой же милой улыбкой.       Артур вздохнул.       — Ожидаемо, — он похлопал по месту рядом, и Сандра, выдохнув, присела, забрав свою чашку с кофе.       — Не ожидаемо! — возмутился Ленни. — Я своими глазами видел и слышал.       — Я тоже видела и слышала, — фыркнула Сандра. — Видимо, это все алкоголь.       Ленни поджал губы и потрепал ее по плечу.       — Не расстраивайся, ладно? Ты же его знаешь.       — И найди кого… получше, — поморщился Артур. — Да лучше с девушкой, чем с ним!       — Артур, тебе разумеется лучше с девушкой, чем с ним, — цокнула она и рассмеялась, увидев, как сморщилась его лицо.       В общем, не то чтобы Сандра как-то активно страдала или что-то в этом роде. Она всегда знала, что он относится к ней так же, как к другим, а то, что было в тот вечер… Ну, это просто совпадение. Он был пьян и, кажется, не особо в себе, так что она не сильно расстроилась. Просто ничего не поменялось. Все оставалось так же, как и прежде. Он не смотрел на нее, не обращал внимания, как будто ее никогда не было в его жизни. На самом деле, так и было. Ее в самом деле не было в его жизни.

*

      — Эй, Сандра! Иди сюда!       Она отвлекалась от чистки оружия и посмотрела в сторону Артура, махавшего из палатки Датча. Кивнув, она засунул револьвер в кобуру и, вздохнув, встала. В палатке мерно горела керосиновая лампа. Сандра приподняла брови:       — Какая-то работа наклевывается?       — Да, — Датч кивнул. — Хотел, знаешь, послать Артура и тебя, вы хорошо ладите… Хотя, на самом деле, идеально было бы Мику и Артура, и все бы ничего, если бы они каждый раз не пытались выкосить весь город…       — Это только по вине Мики, — недовольно брякнул Артур, хоть и догадывался, что это было что-то странное в их дуэте. Артур рядом с ним как тормоза терял. Ну, это было приятно и, в конце концов, все можно спихнуть на Мику.       — Но вот я подумал… Может тебя и Мику?       Сандра моргнула. Они никогда не работали вместе, разве что в команде, среди других, но это ничего не значило. Вдвоем они никогда не работали, и Сандра была уверена, что не сможет его ни удержать, ни как-то с ним скооперироваться.       — Почему нас? Я не уверена, что мы сможем поладить в этом смысле, — пробормотала она, а после, посмотрев на Артура, вдруг все поняла. — Ах, ты все рассказал!       Он рассмеялся, подняв руки, показывая, что сдается.       Датч сказал:       — Ну, план-то мой! Послушай, Мика хороший человек с добрым сердцем и, черт возьми, я думаю женщина поможет ему раскрыться!       У Сандры дернулся глаз.       — Раскроется, как женоубийца? Так он уже.       — Ты не понимаешь! — Датч встал, приобняв ее по-отечески за плечи, и она глянула на него из-под лба. — Я желаю и тебе, и ему всего хорошего и просто хочу, чтобы он присмотрелся к тебе, чтобы вы сблизились.       — Мне почему-то страшно, — пробормотала она. — Может все-таки Артура?..       — Нет, они всех переубивают, Артуру рядом с Микой крышу сносит.       — Это все из-за него, — прошипел Артур.       — Да, конечно, — вяло согласился Датч. — Ну, Сандра, ты в деле?       Она обреченно вздохнула.       — Только ты сам ему об этом скажешь.       — По рукам, — он широко улыбнулся. — Ты мне вообще-то благодарна должна быть!       Она ничего не ответила, только посмотрела мрачным взглядом, а после вышла из палатки. После, со своего места, она напряженно глядела в сторону его палатки. Вот Мика зашел — она закусила губу, зажав в руке револьвер. Хотела ли она пойти с ним на задание? С одной стороны — да. С другой она боялась облажаться перед ним и тогда ей точно ничего не светит. Но раз помогать взялся Датч… да, отказаться от его помощи было никак нельзя.       Мика вышел, мрачный, хмурый, и Сандра дернулась, вскинув голову, посмотрев в его сторону. Он почувствовал ее взгляд, остановился и вдруг направился к ней. Она дернулась.       — Скажу сразу: будешь мешаться под ногами — сам застрелю.       Она вскинула голову, глянула на него недовольно и резко встала.       — Не много на себя берешь? Я такой же член банды, что и ты, и я тут не за красивые глазки. Я не хуже Артура или кого угодно еще. Не смей со мной так обращаться.       Он приподнял брови.       — Мне просто не нравится это совпадение, вот и все, — он чуть смягчился, но в целом настроен был враждебно.       — Это только идея Датча и, если тебе интересно, то я пыталась отказаться. Иди, попробуй ты, может тебя он послушает?       Мика посмотрел на нее и, не удостоив ответа, ушел. Сандра устало выдохнул. Что за невыносимый человек? Вот об этом она и говорила Артуру, что к нему он относится очень даже неплохо. Почему? Она не знала. Но знала, что с ней он даже не попытается наладить отношения в отличии от Артура. Ну да, это же Артур… Он всем нравится. Даже такому человеку, как Мике. Даже если он в этом никогда не признается.       Она глянула на свои часы и кивнула. Пора выдвигаться. Она положила на место револьверы, хлебнула виски для смелости и встала. Волосы она наспех собрала в хвост и подошла к своей лошади. Мика подошел чуть позже, не слишком довольный и мало заинтересованный и так же молчаливо дернул поводья. Бейлок побежал вперед. Сандра вздохнула. Да уж, с таким подходом работка у них определенно не заладится… Ей казалось, что даже к Ленни он был более расположен! Хотя, учитывая его взгляды… Ну, кто знает, может у него женщина вообще не человек?       Ехали они молча, и Сандра даже не пыталась начать диалога. Она не дура.       — Стой, — он резко натянул поводья, и Сандра вторила ему. Он куда-то вгляделся, кивнул. — Пойду схожу на разведку.       — А я?       — Дорогая, тебе известно, что значит «разведка»? Позови еще всех из лагеря, чтобы мы все вместе туда пошли. Разрешаю поискать яблочек и накормить Бэйлока, — хохотнул он, спрыгнув и с нежностью приласкав его гриву. Насвистывая, он ушел, а вскоре исчез во мраке.       Сандра раздраженно фыркнула. И возразить же нечего! Она слезла со своей лошади и, оглядевшись и поняв, что дел у нее нет, принялась завязывать косички из ее гривы. И думала, конечно. О Мике. О его наглой роже. О его повадках. О том, что творится за его душой.       После она огляделась и, хихикнув, ласково подошла к Бэйлоку. Успокоила его, приласкала и, достав из сумки пару морковок, скормила их и, закусив губу, принялась заплетать ему косы. Мика, наверное, ей всыпит за это, ну и пусть. Нечего ее одну оставлять!       Его все не было… Сдавшись, она решила натаскать хвороста, на случай, если придется делать привал. Сделав и это, она подумала, что, может быть, поохотиться… Услышав шорох, она вздрогнула, повернулась, положив руку на оружие, но, увидев знакомый силуэт, облегченно вздохнула.       — Пуганная ты, — хмыкнул он. — Правильно. Там, оказывается, не одни мы приехали по наживу, но я разобрался. Плохая новость: нам надо ждать до утра, они проезжают где-то после рассвета. Так что… это что, коса?..       — Ему идет, — хмыкнула она. — Я натаскала хвороста, сейчас пойду на охоту. Зайчатину ешь?       — Хозяюшка, — он фыркнул и полез в сумки. — Ем, что дают.       Она кивнула и, взяв ружье, ушла в глубину леса. К счастью, еще было не совсем темно, и она могла что-то еще разглядеть. Мику она посчитала странным — вернулся он тихим, и все как-то полубоком к ней, она все не могла его рассмотреть, но внимания на это она мало обратила. А вот то, что им вечер и ночь бок о бок… Ладно, переживут. А ночь под открытом небом ей не впервой проводить. Она вскинула голову, рассматривая небо, и глубоко вздохнула.       Странный Мика. И забавный до одури.       Охота долго не продлилась, к счастью, ей удалось быстро справиться, и она надеялась, что разделку мяса проведет Мика… Не то чтобы ей было противно смотреть на кровь или кишки, но просто… Лучше бы ей это спихнуть на другого человека.       — Словила двоих, — вздохнула она, вернувшись к их небольшому лагерю. — Твоя оче… Черт, что у тебя с лицом?!       — Я же сказал, что разобрался с конкурентами. Небольшая… поножовщина. Ты еды-то принесла? О, нормально, хоть на что-то годна.       Сандра замерла, глядя на него и моргая. Кровь он вытер как смог, но порез все еще кровоточил — по всей правой щеке, засыхая в бороде, и все это… Ну, она не могла на это смотреть.       — Погоди, давай я помогу тебе с раной.       — Не дури мне голову, девочка, дай лучше поесть.       — У нас куча времени! Кролики от тебя уж точно не убегут! Погоди, у меня есть с собой…       — Слушай, я тебе не девчонка, чтобы…       — О, вот, ну все! Надеюсь, шить не придется… Ты присядь!       Он смотрел на нее странным взглядом и не понимал, чего она вообще от него хочет. Но, если честно, рана в самом деле ему мешала, он вытирал кровь, но только пачкался и размазывал ее по лицу, бороде и одежде, и этот запах портил ему аппетит. Самому разобраться без зеркала не вышло, и он плюнул на это. И тут она… Она, которая всегда смотрела на него странно, но больше ему просто не на кого положиться.       Он раздраженно выдохнул.       — Ладно, твою мать, ладно.       — Вот и славно. Иди сюда, присядь… Нет, лучше ляг.       — Может мне тебе еще и отлизать? — зарычал он.       — Если захочешь, то я не против. Не рычи, а ложись, — она схватила его за плечо, дернула на себя, и он, фыркая и хмуря брови, подался назад. Дернулся, осознав, что лежит головой на ее бедрах, но встать она уже не дала.       Ладно, блять, ладно.       Он потерпит.       Она была теплой. Он сонно моргнул. Теплая и мягкая, от нее приятно пахло. Он никогда не имел близости с женщиной, только если это не подразумевало секс. Он не обнимался просто так и не целовался просто так. Это слишком интимно. Слишком лично. Он никогда никого не обнимал. Никогда. Секс — раком, в безличной позе. Схватить за волосы, уткнуть в подушку. Лишить личности. Человечности. Просто тело для него.       И тут…       Ее тепло, ее запах, ее касания. Мягкие бедра. Он поерзал, удобнее устраиваясь, и закрыл глаза. Зашипел от спирта на ране, и она нежно подула на рану.       Ему почему-то захотелось плакать.       Что-то потревожилось в нем, забытое и старое, что-то, чего в нем уже не должно было быть, уничтоженное временем — оно тихо зашевелилось в ответ на этот жест, и ему вдруг стало еще теплее.       Хорошо…       Сандра стала тихо что-то напевать себе под нос, что-то, что успокаивало его и тревожило его разум еще сильнее. Открывало что-то давно забытое, что-то очень теплое, уютное и защищенное. Открывало в нем воспоминания момента, когда он мог расслабиться и успокоиться, когда он мог крепко заснуть. Его тревожили разные кусочки, но оно не складывалось в целую картину. Тепло, запах, покой… Разные кусочки, такие мягкие и нежные с его разумом, они убаюкивали его, пока Сандра напевала себе под нос, убирая кровь и разбираясь с раной.       Вдруг ему стало совсем спокойно и еще — никак.       Он даже не понял, как заснул.

*

      Во всю стрекотали кузнечики. Он проснулся ночью, но поспав явно больше двух часов. Он нахмурился и резко подскочил. Черт возьми, как он вообще мог заснуть? На открытой местности! Мика огляделся — костер потух, а Сандра сидела чуть поодаль, смотрела на небо. Она медленно повернула голову.       — О, ты проснулся? Значит, моя очередь, — она зевнула и потянула к нему, схватив с него накидку. Он дернулся. О Боги. Она укрыла его своей накидкой. Ему захотелось сдохнуть. — Ну, сладких снов?       И, не дождавшись ответа от Мики, который выглядел сбитым с толку и растерянным, словно ребенок, отрубилась. Как же она хотела спать! Но еще сильнее она насладилась тем моментом, несколькими часами ранее. Смотреть, как свет от огня плясал на его коже, как он доверчиво закрывал глаза и как выравнивалось его дыхание. Она улыбнулась, когда Мика совсем заснул на ее коленях и, даже закончив с раной, она сидела еще долгие полчаса, нежно перебирая его волосы и обводя черты его лица, хихикая, когда он морщился сквозь сон от щекотки. Во сне он был таким нежным и беззащитным… Она вздохнула. Жаль, что наблюдать его таким — роскошь, но она была рада, что она все равно смогла увидеть его таким, что они разделили этот момент его беззащитности.       Она засыпала с мыслями об этом, и была самой счастливой, хоть и знала, что это всего лишь момент, которым она не была вправе обладать.       Мика, сконфуженный, просто смотрел, как она засыпала.       Пиздец. Он сейчас с ума сойдет и назад никогда не вернется.       Он абсолютно ничего не понимал. Последние года у него были серьезные проблемы со сном, он не мог заснуть, не мог проспать всю ночь, ему всегда было тревожно. И тут… то, что он вообще заснул. Под открытым небом! В руках малознакомой ему женщины! Последнее особенно пугало. Да, конечно, они из одной банды и все такое, но мало ли. Убила бы его, скинула в канаву и все. Мика тряхнул головой. Какая хрень в голову лезет, с ума сойти… Заснул и заснул. Ладно. Бывает.       И все время до рассвета он мучился этими мыслями. Пытался как-то все состыковать и понять. Может, устал? А тут тепло, приятно…       Тепло…       Он медленно моргнул.       Что-то в нем ворочалось, какие-то старые воспоминания, далекие, но кажущиеся такими безопасными. Он не мог вспомнить, что именно, но чувствовал комфорт даже от шлейфа этих моментов. То, как она напевала… Ему хотелось разбудить ее и потребовать сделать это снова.       Чтобы он почувствовал себя так, будто его никогда ничего не тревожило.       Будто бы он в безопасности.       Все время он провел во мраке ночи и собственных мыслей.       Когда начало светать, он растолкал Сандру:       — Проснись и пой, пташка, работа не ждет.       Она поморщилась, посмотрела на него заспанными глазами и нехотя встала. Рядом все еще недалеко лежали две туши. Да, голодные, не выспавшиеся и замерзшие — приятного мало, но такова жизнь, никто не жаловался. Она только выпила немного воды, плеснула ей в лицо и кивнула, забравшись на лошадь. Сандра не кидала в его сторону никаких взглядов и усмешек, хоть он и пытался словить хоть одну. Ей же должно быть смешно, что он…       Мика моргнул.       Он что? Заснул? Ну да, большое прегрешение, что тут скажешь.       Он пришпорил лошадь и та, с ржанием, сорвалась вниз, Сандра — за ним. Работа была не пыльная, уже переделанная сотню раз, выученная. Перестрелять, не дать подстрелить себя, забрать деньги. Сандра работала хорошо и быстро, не хуже любого другого члена банды, нареканий у него не было, да и во время перестрелки быть не могло, а все, что было — адреналин, шипящий в его венах, шалая улыбка и блеск в глазах.       Сандра вполне ясно поняла, о чем говорил Артур.       Этому сложно не поддаться. Огню в его глазах, странному заряду в его голосе — заражаешься этим, как чумой, хочется больше, дольше и…       — Так, посмотрим, что тут у нас… Ну вот, две штуки! Черт возьми, для такой работенки это слишком хорошо. Держи.       Он хлопнул часть денег в ее ладонь, а остальное — оставил себе. Часть чтобы отдать банде, часть для себя. Она пересчитала свою долю, улыбнулась. Да, это очень хорошо. И это стоило ночи под открытом небом.       — Ну, дорогуша, как насчет отпраздновать в салуне? Хочется кофе, пожрать, а потом — бутылку хорошего виски.       — Я не пью с утра виски, но остальное меня устраивает.       Мика кивнул. В компании он особо не нуждался, но и уезжать одному в этот раз не хотелось. Тем более он хотел ее отблагодарить за то, что впервые смог нормально заснуть. К его стыду, он и сейчас вспоминал моменты до забытья с завистью к самому себе. Хорошо было, спокойно и тепло. Тысячу лет такого не испытывал. Как бы Сандра не злила его всем этим, он все равно был ей благодарен.       К моменту, как они добрались до города, салун уже был открыт, хоть и был непривычно тих, не считая нескольких… завсегдатаев.              — Ну, я угощаю.       — С чего бы это? — она удивленно моргнула, но Мика, конечно, не ответил. Вообще он был сам себе на уме, будто бы в один момент решал, что отвечать или пояснять что-то вовсе не обязательно. Мог просто уйти посреди диалога. Она вздохнула. Что ж, ладно, это хотя бы было приятно. Вон какой джентльмен, даму угощает!       В целом, она была всем довольна. Работа вышла хорошей, она заработала денег, Мика был к ней по-странному добр и еще она могла поесть с утра, чего выдавалось не так часто, как хотелось. Правда уже через полчаса Мика сказал, что хочет узнать, нет ли рядом где еще поживиться и, допив пиво, оставил ее одну. Ну да, а чего она могла ждать? У них хотя бы была светская беседа, в которой Мика вспоминал свои недавние похождения, и в целом казался бодрым и довольным жизнью.       Мике на месте особо никогда не сидится. Особенно, когда можно что-нибудь узнать, просто постояв рядом, покуривая сигарету, этим он и занялся, вглядываясь в лица людей, ловя отрывки диалогов. Мика в целом за одну такую ходку узнавала достаточно, но вниманием он уделял далеко не всякую информацию. Историю с заработком на двадцать баксов его вообще не интересовали. Это Артур подобным мог заниматься, ему-то на жопе уж точно никогда не сидится, надо помочь всем нищим и обездоленным… Праведник хренов. Что только у них забыл? В этот раз, к несчастью, ничего интересного он не узнал, но иного он не ждал. Золотая жила на дороге не валяется, деньги любят терпеливых. Терпеливо их зарабатывающих или терпеливо их крадущих.       Осознав, что работы теперь уж точно не предвидется, он закурил, глядя на небо, позволив себе расслабиться, насколько это было возможно. Мыслями он был у костра, на ее бёдрах, слышал ее тихое пение. И эта тоже… Что у них забыла? Мика от своих слова не отказывался. Ей бы найти богатого мужика, который бы ей жопу целовал, он таких достаточно видели. Да, стреляет она хорошо, но, по правде, в ней нет ничего, что сделало бы из нее хорошего вора или преступника. Сэди… Сэди — да, она этим живет, она из этого состоит, казалось, родилась только с этой целью. Но Сандра… он покачал головой. Она скорее жена или мать, учительница или медсестра. Она создана для созидания. Не для уничтожения. Так же, как и Артур, но тому в навыках не откажешь, он на голову выше многих, но Сандра…       Он выдохнул дым и вздрогнул, услышав полное отчаяние и ужаса:       — Мика!       Даже если бы он ненавидел ее всем сердцем, презирал и Бог знает, что еще, он бы все равно отозвался на этот крик, полный животного ужаса. Он выкинул сигарету, молнией влетел в салун, положив руку на револьвер, и в этот же миг Сандра врезалась в него, вся бледная, с бешеными глазами, она схватила его за руку и потянула:       — Пошли отсюда, пожалуйста!       Он замер, абсолютно ничего не понимая, в салуне было тихо и он лично убедился, что ни законников, ни кого-то, кого бы они не хотели видеть, здесь нет.       — Это грубо! Ого, да ты и не одна… С джентльменом… Познакомишь?       Мика поднял взгляд на мужчину. Ну… обычный мужик. Одет прилично, разве что лицо у него какое-то… ну видно, что с гнильцой мужик, но как будто они другие. Сандра глядела на него безумными глазами и, по мнению Мики, была явно не в себе. Вся бледная, с бешеными глазами, она намертво сжала его руку, прильнула к нему всем своим телом и, казалось, не дышала.       — Че надо? — спросил Мика. Оружия на нем он не видел, кобуры не было… Странно.       — Ничего. Просто увидел свою давнюю знакомую… М, кошечка?       Мике совсем не понравилась эта «кошечка», и еще больше не понравилось то, как от этого Сандра сильнее сжала его руку и еле слышно прошептала:       — Пожалуйста… пошли…       Сама она к нему как пригорела, показалась вдруг такой неповоротливой, будто бы ей было сложно идти. Казалось, она как в статую превратилась.       Мужик поглядел на них и сделал шаг вперед:       — Да ну тебя, Сандра, предлагаю посидеть вместе по старой дружбе, расскажешь, как дела у Датча…       Он протянул к ней руку, но Мика резко одернул ее, ударив ручкой пистолета по запястью. Мужик зашипел, и Мика сказал:       — Руки от нее убери. По делу есть че сказать? Нет? Ну так съеби отсюда, не мешай людям отдыхать.       Он посмотрел на них странным, холодным взглядом. После снова улыбнулся и промурлыкал:       — Ладно уж, котенок, увидимся позже.       Он обошел их, и провел ладонью по спине. Сандра все дернулась, зажмурилась и — Мика расслышал — тихо завыла, но успела задавить звук, закусив губу и зажмурившись. Мика нихрена не понял. На самом деле, он не понял еще на моменте, где не дал ему по роже, хотя должен был… Причина? Ну, он просто ему не понравился, вот и все.       — Ну и кто это был? — спросил он раздраженно тем, что и конфликта нормального не вышло, и сам ничего не понял. Она молчала. — Ну? — он полез за сигаретой, Сандра все еще сжимала его руку так сильно, что она начала болеть. Не дождавшись ответа, он посмотрел на ее лицо и дернулся. Бледная, словно мертвая, взгляд в никуда и она, блять, не дышала. — Эй! — он резко повернулся к ней, хлопнул по щеке, и Санда дернулась, глубоко вдохнув и тут же подняв руки, защищая голову и сжавшись.       О.       О.       Он понял.              — Эй, это я, Мика! Видишь меня?! — он одернул ее руки, она посмотрела на него безумными глазами, определенно, была не в себе и, ругаясь, он увел ее обратно в салун, где почти силой, под напряженный взгляд бармена, залили в нее виски.       Она попыталась оттолкнуть его, но силы в ней сейчас было едва больше, чем в мыши. Мика заставил ее все выпить и, едва она сглотнула, ее все скрутило и она вскочила со своего места. Мика выругался и пошел за ней. Нагнал ее быстро — ее скрутило за поворотом у салуна, она стояла, согнувшись. Ее рвало.       Мика сглотнул и вернулся в салун. Взял стакан воды и принес ей. Она оперлась спиной о стену и плавно сползла по ней, тяжело дыша. Мика присел рядом, протянул стакан — она приняла его. Сначала прополоскала рот, остальное выпила. Сандра все еще оставалась бледной, на лбу выступил пот, проступал зеленоватый оттенок.       — Легче?       Она кивнула.       — Прости… я просто…       — Все нормально. Поехали отсюда. Потом расскажешь.       Он помог ей встать, шла она с трудом и опираясь о него. Еще и хотела к своей лошади пойти, Мика чуть не заржал:       — Ага, навернешься с неё по пути и сдохнешь, потом Датч мне весь мозг склюет.       Она не понимала, что он говорит, ей плохо, а в ушах звенело, но она не сопротивлялась, когда он удобнее перехватил ее и ловко залез на Бэйлока.       — Ну вот, обещал же прокатить…       Сандра не ответила, подалась всем телом вперед, хоть он и придерживал ее крепко за живот, чтобы она окончательно не свалилсь. Он потянул поводья и засвистел, чтобы лошадь Сандры побежала за ними. Спустя минут десять, Сандра закопошилась и резко выпрямилась — её волосы попали ему в лицо, в рот, и он живописно отплевался от них.       — Женщина, можно поаккуратнее? — он поморщился. — Ну, жива?       — Да, — она кивнула, прикрыв глаза и подставляя лицо ветру. Она чувствовала ладонь Мики на своем животе, которой он придерживал ее, чувствовала близость его тела, и это все утешало ее, убаюкивало. Она вздохнула. — Я могу ехать сама, — сказала она без желания, глядя на свою лошадь справа от них.       — Ага, щас же, — фыркнул Мика и ускорился. Сандра вздохнула и подалась назад, оперевшись на него всем телом. Стало еще теплее. Еще спокойнее. Она закрыла глаза, приходя в себя окончательно.       По приезде в лагерь, Мика просто почти что скинул ее с лошади и на этом все. Ни вопросов, ни разговоров, ничего. Она хмыкнула, чувствуя, сколько недопонимая между ними повисло, какое-то неясное напряжение — его можно было даже потрогать. Мика отдал деньги Датчу, а Сандра сперва умылась, выдохнула и огляделась. Она в безопасности. Все хорошо.