Репетитор французского

Знакомая дорога растянулась перед Ромой, и чем ближе он подъезжал, тем сильнее нарастало чувство отвращения. Хотя он ездил по этой дороге всего лишь раз – туда и обратно, – теперь она будто запечатлелась в его памяти, вызвав ассоциации, от которых хотелось избавиться. Он даже не мог объяснить себе, что именно так его задело, но всякий раз, как мысли возвращались к тому вечеру, в груди поднималась волна раздражения, которая быстро перерастала в глухую ярость. Он почти впился пальцами в руль, чувствуя, как в голове звучит одно и то же слово, которое крутилось на языке, но говорить его вслух он не осмелился бы. Не потому что стыдно, а потому что... Некорректно. Да и вообще, как будто оно привлекло бы внимание к тому, чего Рома хотел бы всеми силами избежать. Но, чёрт возьми, как ещё назвать? "Гомик" – звучало грубо, почти как плевок, но ничего более мягкого или приемлемого в его сознании не находилось. — Ну а что? - пробормотал он себе под нос, слегка мотнув головой, будто оправдываясь перед собой. — Как ещё можно назвать того, кто такое делает? Воспоминания снова ударили по сознанию. Тот шёпот, запах мяты, чужое дыхание... Рома резко дернулся, будто пытался сбросить с себя это ощущение. Его губы будто снова чувствовали тот еле уловимый контакт, и от этого хотелось то ли выскочить из машины, то ли вымыть лицо холодной водой. Он скользнул взглядом по зеркалу заднего вида и внезапно отвёл глаза, словно там мог появиться кто-то чужой, кто-то нежеланный. Машина замедлила ход, и он увидел здание, которое уже начал ненавидеть всей душой. Это место теперь было символом того, чего он старался избегать всю жизнь. Символом ненормальности. Символом... табу. Рома затормозил и остался сидеть за рулём, не двигаясь. Его пальцы легли на кнопку зажигания, но он не выключил двигатель. Он просто смотрел на входную дверь, пытаясь заставить себя собраться с мыслями, но те упрямо отказывались подчиняться. — Просто зайти. - он проговорил это тихо, но даже от собственного голоса его передёрнуло. Слова прозвучали натянуто, как будто он уговаривал себя сделать что-то совершенно противоестественное. — Просто зайти, отзаниматься и уйти. Всё. Но сколько бы он себя ни уговаривал, тело будто сопротивлялось. Сердце стучало так громко, что казалось, будто этот стук слышен даже за пределами машины. Резкий звонок телефона разорвал напряжённую тишину, заставив Рому вздрогнуть и словно вынырнуть из тяжёлого кокона мыслей. На экране высветилось имя Полины, и он с заметным раздражением, вперемешку с усталостью, поднял трубку. — Да? - коротко бросил он, поднеся телефон к уху. Пальцы тут же нащупали кнопку зажигания, выключая двигатель. Машина мгновенно замолкла, а вместе с ней исчез и фоновый шум, который до этого был своего рода спасением от звенящей тишины в голове. — Роман Алексеевич, звонил Ваш репетитор. Попросил передать, что он теперь принимает в номере 1203. - официальный тон Полины прозвучал, как всегда, чётко и нейтрально, но в её голосе Роме послышался едва уловимый оттенок усталости. Рома выдохнул, медленно склоняясь вперёд, пока его лоб не коснулся холодной поверхности руля. Это движение было совершенно бессознательным, тело будто искало опору или способ укрыться от навалившейся тяжести. Он закрыл глаза, чувствуя, как усталость смешивается с раздражением и неохотой. — Я услышал, спасибо, Полин. - тихо проговорил он, постаравшись не показать в голосе своего внутреннего состояния. Полина тут же отключилась, и линия замолкла, оставив его снова в одиночестве. Он убрал телефон, но не спешил выходить. Казалось, само здание перед ним давило своим видом. «А ведь это последний этаж» – пронеслось у него в голове, и он приподнял голову, снова устремив взгляд на здание. «Самый верхний.» Рома нахмурился. Это было странным. Почему вдруг тот парень решил сменить номер? И почему именно на верхний этаж? Этот вопрос словно зацепился за что-то в его сознании, но он тут же отмахнулся от него. Какая разница? Ему всё равно не хочется задавать какие-либо вопросы. Чем меньше общения – тем лучше. Однако желание избежать этого визита никак не хотело уступать здравому смыслу. Ему не хотелось выходить из машины. Не хотелось входить в здание. Не хотелось снова видеть этого человека, чьи зелёные глаза и озорная улыбка теперь преследовали его даже в мыслях. Но всё равно он знал: не пойти он не может. В глубине души шевелилось осознание того, что два месяца занятий уже оплачены, и бросить их сейчас значило не просто признать поражение, но и дать понять тому парню... нет, тому гомику, что он смог задеть Рому. А Рома никогда не позволял себе показывать слабость. С тяжёлым вздохом он положил ладони на руль, сжал его, словно собирая силы, а затем нехотя потянулся к дверной ручке. И не заметил, как уже зашёл. Коридор был ярко освещён, но Рома всё равно ощущал его будто туннелем, узким и замкнутым, ведущим его прямо к номеру 1203. Пол тянулся мягким ковровым покрытием, заглушая звук шагов, а воздух казался каким-то тяжёлым. То ли от недостатка вентиляции, то ли от собственных мыслей, которые кружили в голове, как стая назойливых мух, никак не давая покоя. Он шагал уверенно, но внутри всё бушевало. Он думал о том, как встретиться с Антоном. Как построить разговор так, чтобы не показать никаких эмоций. Как не допустить повторения того абсурда, который произошёл в прошлый раз. Гордость подсказывала одно: нельзя показать слабость. Никакой уязвимости. Равнодушие – вот что должно быть. Полное, абсолютное, чтобы Антон понял, что его выходки не производят ровно никакого эффекта. Но с другой стороны, был страх. Не открытый, панический, а такой, который прячется где-то внутри и давит изнутри. Страх потерять контроль, оказаться неподготовленным. Ведь то, что сделал Антон в прошлый раз, застало его врасплох. Неожиданно. Непонятно. И он не знал, как реагировать. Рома думал, что надо бы сказать об этом Полине. Или лучше Кире, если, конечно, получится встретиться. Кира всё-таки должна понимать, с кем она занималась. Но как объяснить это так, чтобы звучало спокойно? Не обидно, не эмоционально? Просто донести суть: методы этого парня ему не подходят. Они переходят границы. Он даже не заметил, как оказался перед дверью с номером 1203. На золотой табличке выгравированы ровные цифры, которые словно насмешливо блестели в ярком свете коридора. Рома замер, глядя на них. На мгновение показалось, что вся дорога сюда была просто какой-то бесконечно длинной петлёй, и теперь он стоит перед выбором: войти или развернуться и уйти. Мысли снова вернулись к Антону. Почему всё-таки он решил подняться на другой этаж? Да ещё и на последний? Это было странно. Наверное, удобнее? Или причина в другом? Но Рома решил, что не будет спрашивать. Он слишком хорошо понимал, что любой интерес или любопытство могут быть использованы против него. Дверь резко приоткрылась, вырывая Рому из размышлений. Он машинально отступил на шаг назад, уступая дорогу. — Спасибо тебе, Антош. Никак не могли с женой найти на него управу хоть чем-то заниматься! - послышался громкий голос мужчины из-за двери. Дверь замерла, оставшись приоткрытой ровно настолько, чтобы пропускать звук, но не давать полного обзора. Рома, по-прежнему стоя чуть поодаль, заметил лёгкий запах кофе, доносившийся из-за двери. Он машинально выпрямился, пытаясь выглядеть равнодушным. — Да не за что, Сергей Александрович, ваш Пашка молодец на самом деле. - ответил Антон, и этот голос тут же прошёлся ледяной волной по всему телу Ромы. Мгновенный откат. Неприятная дрожь пробежала по позвоночнику. Антон. Конечно, Антон. Голос звучал с той самой лёгкой, почти насмешливой интонацией, которую Рома уже начал ненавидеть. Эта лёгкость, этот самоуверенный тон... Это всё снова вывело его из равновесия. И хоть он знал, что тот просто разговаривает, ничего личного, он всё равно чувствовал, будто этот голос снова направлен на него. Казалось, что даже в случайных словах скрыт намёк, что всё это продолжение какой-то игры, которую он никак не мог понять. Рома резко отвёл взгляд от приоткрытой двери, решив не смотреть внутрь. Он всё ещё старался держать равнодушный вид, но внутри всё сжалось в комок. Почему этот человек так действует на него? Почему одна только мысль о встрече вызывает такой шквал эмоций? Ему нужно взять себя в руки. Нужно просто войти, закончить занятие и уйти. Без лишних слов, без лишних взглядов. Но пока он стоял, будто прикованный к полу, пытаясь уговорить себя сделать первый шаг. Дверь открылась шире, и из неё вышел высокий мужчина, крепко держащий за руку мальчика лет семи-восьми. Мальчишка был в яркой курточке и с аккуратно подстриженными светлыми волосами, а в другой руке сжимал рюкзачок с изображением динозавров. Рома окинул их взглядом, и в голове тут же вспыхнула мысль: Антон обучает детей? Да кто вообще может допустить такое? Эта мысль задела что-то неприятное внутри, смешалась с целым водоворотом ассоциаций, догадок и предположений. Антон... с детьми? Картина казалась неправдоподобной, противоестественной. Рома даже поймал себя на том, что думает не о самом факте обучения, а о том, кто вообще решил доверить своих детей такому человеку. Наверняка у этого мужчины и мысли не возникло, что... Рома почувствовал, как у него внутри закипает раздражение. Подобные мысли – гадкие, гомофобные, как он сам бы мог их охарактеризовать, – одна за другой накатывали волной. Но ничего не мог с этим поделать. Его воспитание, его мировоззрение, его укоренившееся отношение к таким людям – всё это давило на него. — Всё, до свидания, Антон. - проговорил мужчина, глядя на Антона с лёгкой благодарностью. Рома невольно напрягся, ожидая увидеть на лице репетитора ту самую надменную усмешку, но вместо этого... Антон просто улыбнулся. Обычная, вежливая улыбка, без намёка на издёвку или сарказм. Мальчик тоже повернулся к Антону и, махнув рукой, сказал весёлым голосом: — Пока, Антон! Но на лице Антона ничего не изменилось, и его взгляд вдруг стал тяжёлым, почти выжидающим. Мальчик, замявшись на секунду, быстро поправился: — Au revoir, Anton! — Au revoir. - коротко ответил Антон, и его лицо вдруг смягчилось. Он слегка махнул рукой мальчику, будто прощался с ним на каком-то своём, особенном уровне. Когда мужчина и мальчик скрылись за закрывающимися дверями лифта, Рома только тогда позволил себе перевести дыхание. Весь этот короткий обмен заставил его почувствовать себя ещё более неуютно, чем раньше. Он никак не мог выбросить из головы образ Антона, смотрящего на ребёнка с такой... странной смесью строгости и чего-то ещё, неуловимого. Но его мысли тут же прервал взгляд Антона, который наконец обратил своё внимание на него. — Вы уже здесь, Роман Алексеевич? - голос Антона прозвучал ровно, но с оттенком легкого удивления. Было ли оно искренним или показным – не понять. — Добрый вечер. Антон сделал шаг в сторону, оставляя проход свободным, приглашая Рому войти. Тот чуть замялся, но всё же шагнул внутрь, чувствуя, как его тело буквально сковано напряжением. Его осанка была настолько выпрямлена, что любая поза, отличная от этой, показалась бы неестественной. — Добрый вечер. - бросил Рома на автомате, не удосужившись даже посмотреть на Антона. Его взгляд метнулся к интерьеру, к чему угодно, только бы не ловить этот внимательный, почти пронзительный взгляд. Тем временем Антон аккуратно закрыл за ним дверь, и звук защёлки в тишине прозвучал слишком громко. Рома снова почувствовал этот странный эффект – будто под его кожей ходят мурашки, но не от страха, а от напряжённого ожидания. Он пытался взять себя в руки, но почему-то казалось, что от взгляда Антона ничего нельзя утаить. Этот парень словно видел больше, чем должен. Словно знал что-то, что могло выбить Рому из равновесия ещё больше. Проходя за Антоном, Рома невольно скользнул взглядом по его фигуре. Сегодня на парне была белоснежная водолазка, которая подчёркивала стройность и в какой-то степени даже хрупкость его фигуры, а поверх, как и в прошлый раз, та самая трикотажная кофта, небрежно перекинутая через плечи и висящая на локтях. Рома снова поймал себя на мысли: «Ему удобно вообще?» Но этот вопрос утонул в потоке других впечатлений, когда он начал осматривать помещение. Что-то в этом интерьере зацепило его с первого взгляда. Были какие-то детали, которые словно напоминали сцену из старого французского фильма, название которого крутилось на краю сознания, но никак не всплывало. Может быть, дело было в цветах стен, светло-оливковых с еле заметным патинированным эффектом, или в аккуратных светильниках в форме свечей, будто снятых с декораций исторической картины. Рома не знал, был ли он когда-либо во Франции, но сейчас ощущал себя именно там. Комната, в которую он вошёл, будто воплощала дух Парижа: легкость, изящество и какую-то притягательную утончённость. На полу лежал тёплый деревянный паркет. В углу стоял небольшой круглый столик, накрытый кружевной скатертью, на котором возвышалась ваза с сухоцветами. Из неё торчали нежные ветки лаванды, добавляя лёгкий аромат в общую атмосферу. У окна, за которым медленно сгущались сумерки, стоял резной диванчик с изогнутыми ножками, обитый светлым бархатом. Подушки, разложенные на нём, были украшены вышивкой в виде тонких узоров – растительных, как те, что часто можно увидеть на старинных гобеленах. Тонкие белоснежные шторы спадали с потолка до самого пола, а за ними, как на фоне, играл мягкий свет вечернего города. На стенах висели картины в простых, но изысканных деревянных рамах. Рома даже остановился на секунду перед одной из них: акварельный вид на какой-то европейский город с мостами и узкими улочками. Может, это и был Париж? Или Антон просто подбирал картины, чтобы создать такую иллюзию? Под потолком висела массивная люстра из кованого металла и стеклянных подвесок, которая придавала комнате чуть больше торжественности, чем ей, возможно, требовалось. Но она гармонично вписывалась в общий ансамбль. Рома чувствовал себя неуютно. Эта атмосфера, этот стиль, эта... изысканность будто подчеркивали его чужеродность. Он чувствовал, что его не самое сложное, практичное восприятие мира здесь не уместно. Словно он вторгся в чужой маленький Париж, который кто-то создал для себя. И этот кто-то сейчас шёл впереди него, мягко ступая и не оглядываясь. Антон мягко кивнул в сторону, приглашая пройти в другую комнату. Рома, чувствуя, как его шаги звучат слишком громко на паркетном полу, молча последовал за ним. И когда они пересекли порог, перед глазами открылась ещё одна картина из совершенно другого мира, которая, казалось, только усилила его внутреннее ощущение чужеродности. Эта комната была... богаче. Это чувствовалось даже без особого разбора в мебели. В первую очередь внимание привлекал массивный овальный стол, стоящий чуть левее центра. Его тёмное полированное дерево отливало глубоким коричневым блеском в свете зажжённого камина. По краям стола были расставлены два кресла с мягкой обивкой из бархата, украшенной изящным узором. Их ножки и подлокотники казались словно вырезанными вручную и покрытыми золотистой патиной. Чуть дальше от стола, ближе к стене, стоял диван, который выглядел так, будто его место должно быть где-нибудь в гостиной французского шато. Он был обит светлым жаккардом с едва заметным орнаментом, и рядом с ним лежал небольшой плед, небрежно сложенный, но явно дорогой. Рома ничего не знал о тканях, но даже ему стало ясно, что это не что-то массовое. Камин горел. Пламя трепетало, отбрасывая тёплый свет на мраморную облицовку. На полке над камином стояли тонкие бокалы, а рядом с ними – пара небольших ваз, возможно, антикварных. Всё здесь говорило о продуманности и каком-то изящном вкусе, которым Рома никогда особо не интересовался, но который сейчас почему-то начинал давить своей очевидностью. Однако главным в этой комнате были вовсе не её стены, мебель или даже камин. Главным был балкон. Широкие стеклянные двери вели туда, открывая захватывающий вид на вечерний город. Двери были украшены витиеватыми зелёными растениями – аккуратные вьющиеся побеги оплетали раму, создавая впечатление, будто это живое украшение растёт прямо здесь. Свет последних лучей заходящего солнца проникал сквозь стекло, окрашивая комнату в мягкие золотистые тона. Рома замер. Его взгляд автоматически притянуло к тому самому балкону и к открытому городу за ним. Здесь, с такой высоты, он видел, как весь город окутывается тонким налётом сумерек. Где-то вдали вспыхивали огни, словно город медленно пробуждался к ночной жизни. Это было... красиво. Даже слишком красиво, чтобы он смог отвести взгляд. Рома на секунду забыл о том, кто стоял с ним в одной комнате. Забыл о том, зачем он здесь. Забыл о своём раздражении. В этой тишине, разрываемой лишь треском дров в камине, ему показалось, что он оказался где-то вне времени и пространства. Где-то, где нет его привычных забот, где никто не сможет осудить его, где нет ничего, кроме тихого света, уносящегося вдаль вечернего горизонта. — Вижу, вам нравится. - сказал Антон с таким тоном, будто не сомневался в ответе. Рома вздрогнул, словно пойманный на месте преступления. Ему даже пришлось моргнуть пару раз, чтобы переключиться с вида за балконом на лицо Антона, который наблюдал за ним с лёгкой, но заметно самодовольной улыбкой. Эта улыбка читалась совершенно очевидно, словно Антон сейчас наслаждался не только ситуацией, но и реакцией Ромы, которая, судя по всему, оказалась предсказуемой. Рома машинально нахмурился, переводя взгляд на стол, куда Антон жестом указал. — Присаживайтесь пока, угощайтесь. - продолжил тот, чуть кивая в сторону одного из кресел. Рома только сейчас заметил, что стол, за которым он должен был, видимо, сидеть, оказался частично занят чем-то, что на первый взгляд он даже не успел толком рассмотреть. Посреди бумаг, нескольких книг с тёмными обложками и канцелярских принадлежностей стояла небольшая тарелка с десертом, который Рома никогда прежде не видел. Этот десерт выглядел одновременно просто и элегантно. На белоснежной тарелке лежала округлая порция чего-то, напоминающего по консистенции нежное суфле или крем. Гладкая поверхность слегка подрагивала, словно готовая раствориться от прикосновения ложки. Сверху всё было украшено тонкими полосками карамели, которые переплетались в замысловатый узор. Около основания блюда виднелись капли чего-то красного, возможно, ягодного соуса, которые растекались, словно случайно нанесённые, но в то же время аккуратно ограниченные по краям тарелки. Рядом с тарелкой стояла чашка с кофе. Его запах сразу ударил в нос, как только Рома сосредоточил внимание на этом наборе. Кофе был крепким, с густой пенкой наверху. Из чашки шёл пар, который поднимался вверх ленивыми спиралями, будто только что его налили. «Кофе? Ребёнку же нельзя...» – мелькнула у Ромы мысль, но тут же отозвалась другая, более насмешливая: «Или это не для ребёнка, а для его отца? Может, он сам здесь уже обустроился?» Рома отогнал эту мысль, почувствовав, как она начинает вызывать раздражение. Нет, конечно, это просто совпадение. Ему предложили кофе, десерт, да, но неужели специально? Он снова взглянул на тарелку, а потом на Антона, который продолжал стоять, скрестив руки на груди, явно наслаждаясь неловкостью своего гостя. «Меня ждали? Да брось, это просто... гостеприимство. Обычное гостеприимство, больше ничего» – мысленно убеждал себя Рома, но чувство странности, непривычности происходящего всё равно не отпускало. — Думаю, что алфавит я спрашивать не буду у Вас. - лениво проговорил Антон, садясь во второе кресло. Он открыл книгу, лежавшую на подлокотнике.— Вообще мы с Вами просто так урок потеряли... - он нахмурился на мгновение, но почти сразу вернул прежнее, расслабленное выражение лица, лишь губы тронула легкая усмешка. — Алфавит Вы и так знали. Рома молчал, не зная, как реагировать. Он медленно прошёл к указанному креслу и сел. Кофе всё ещё дымился в чашке, сладкий аромат пробивался сквозь общий запах комнаты – лёгкий налёт дерева, перемешанный с чем-то травяным, неуловимым. Он скользнул взглядом к тарелке с десертом. Хотелось попробовать, но с каждой секундой накатывало всё большее ощущение неловкости. Рома заметил, как Антон глянул на него из-за страниц книгихх. Этот взгляд. Рома готов был поклясться, что чувствует его физически. Хитрый прищур, чуть приподнятые брови, уголок губ, который вот-вот снова дрогнет в едва заметной усмешке. — Вы же заметили? - Антон, словно прочитав его мысли, приподнял голову и заговорил снова. Рома напрягся, осознавая, что нужно отвечать. Его пальцы скользнули по подлокотнику кресла, словно проверяя, насколько он твёрд. — Заметил что? - голос прозвучал ровно, и как бы Рома не хотел, но взгляд всё равно был прикован к Антону, потому что он так просил. А повторять тот инцидент не хочется. Антон молчал. Он опустил взгляд на книгу, но что-то в его позе выдавало лёгкое удовлетворение, будто он знал, что именно этим вопросом сбил Рому с толку. В этот момент пространство наполнилось звуком. Едва уловимая, но отчётливая мелодия: лёгкий перебор аккордеона, сопровождаемый слабым шёпотом голосов. Музыка. Но не громкая, не навязчивая – она была словно отголоском улиц Парижа, далёким эхом, которое случайно проникло в эту комнату. Рома отвёл взгляд, пытаясь не выдать удивления. Эта мелодия, сама по себе приятная, вызывала странное ощущение – как будто кто-то специально создаёт здесь эту атмосферу, чтобы усилить контраст между ним и Антоном. Странное ощущение. — Ах, музыка... - Антон проговорил лениво, словно извиняясь. — Это не помешает, надеюсь? Рома не ответил, вместо этого снова скользнул глазами по комнате. Удерживать взгляд на Антоне было слишком сложно. — Я спрашивал про алфавит. Французский алфавит полностью идентичен английскому. Вы правда не заметили? - Антон опустил книгу, склонив голову набок, внимательно наблюдая за Ромой. Английский... Конечно, Рома заметил. Что за бред, ха-ха... Нет. Он действительно не заметил, потому что алфавита английского толком не помнит. Эта мысль неприятно царапнула внутри, но признаваться в этом Рома точно не собирался. — Какой Вы неразговорчивый. - выдохнул Антон, как будто разочарованно, но интонация прозвучала слегка игриво. Он откинулся на спинку кресла и вздохнул, небрежно уронив книгу на подлокотник. — Но десерт попробуйте, правда. Это творожное бланманже, не отравитесь. Рома вздрогнул. Вот об этом он даже не думал, но теперь в голову закралась неприятная мысль. Антон говорил это легко, словно шутя, но что-то в его тоне вызвало лёгкое сомнение. Рома перевёл взгляд на десерт, который выглядел достаточно невинно. Несколько секунд он колебался, прежде чем всё-таки взял ложку. Его движения были медленными, будто он всё ещё решал, стоит ли доверять словам Антона. Наконец, маленький кусочек оказался на ложке. Первое, что он почувствовал, – это нежная, почти невесомая текстура. Бланманже буквально таяло на языке, оставляя мягкий, чуть сладковатый вкус с лёгким творожным оттенком. Следом пришла кислинка соуса, яркая, насыщенная, которая удивительно гармонично дополнила сладость. Это сочетание оказалось настолько неожиданно приятным, что Рома сам не заметил, как ещё одна ложка оказалась у его губ. — Неплохо, да? - вдруг прозвучал голос Антона, заставляя Рому поднять взгляд. Тот снова смотрел на него, в глазах играла едва заметная насмешка, но не злая – скорее удовлетворённая. Как будто он знал, что Рома не устоит перед этим десертом. Рома проглотил второй кусочек и отвёл взгляд, пытаясь сохранить спокойствие. Но внутри уже мелькала мысль: а ведь действительно вкусно. — Так как прошлый урок был потрачен впустую... По моей вине, конечно же, простите. - снова заговорил Антон, внезапно изменив интонацию. Голос звучал более мягко, даже слегка устало, но при этом без доли привычной насмешки. Он прикрыл глаза, как будто собрался с мыслями, и продолжил: — Но он ушёл в пустую – этого не изменить. Потом этот пропущенный урок нужно будет... Восстановить, что ли, как ещё сказать. Рома смотрел на него, пытаясь разобраться в происходящем. Антон будто сник. Его прежняя дерзкая уверенность и хитрая улыбка испарились, уступив место чему-то другому. Легкости больше не было, как не было и той наглости, которой он, казалось, питался. Сейчас он напоминал уставшего студента, перегоревшего за учебниками. Но... почему? Антон медленно встал, небрежно накинул кофту на плечи, которая не скрыла его напряжённую осанку, и прошёл мимо Ромы, даже не посмотрев в его сторону. На секунду он задержался у края стола, затем снова глубоко вздохнул и, не оборачиваясь, бросил: — Дайте мне буквально пять-десять минут, можете пока кофе наслаждаться. С этими словами он вышел из комнаты, а через мгновение Рома услышал тихий звук захлопнувшейся двери где-то в глубине квартиры. «Что это с ним?» – вопрос повис в голове Ромы, как незваный гость, отказывающийся уходить. Он пытался проанализировать, что только что произошло, но не находил логического объяснения. Секунду назад перед ним был уверенный, дерзкий и, без сомнения, раздражающий парень, а сейчас – совсем другой человек. Тот, кто явно что-то скрывает. Рома машинально обхватил чашку кофе ладонями, чувствуя, как тепло проникает в пальцы. Взгляд его задержался на той самой двери, за которой исчез Антон. Неужели это только игра? Или он действительно так устал?

***

Антон вернулся ровно через десять минут, как и обещал. Его движения были размеренными, но какими-то вялыми. Посильнее укутавшись в кофту, он прошёл в комнату, не глядя на Рому, будто специально избегал зрительного контакта. Рома заметил, как Антон провёл ладонью по лицу, словно пытаясь согнать с себя усталость. Но это не помогло – тяжёлый, уставший взгляд выдавал его с головой. Куда делась та лёгкость, с которой Антон говорил раньше? Исчезли и фирменные насмешки, и ухмылки. Остался только вымотанный, молчаливый парень, который, казалось, едва держится на ногах. — Давайте продолжим. - сказал он ровным, почти безразличным тоном. Антон сел в кресло напротив, слегка облокотившись на его спинку. Кофта скользнула с плеч, но он даже не потрудился поправить её. Перед ним на столе лежали книги, тетради, какие-то заметки, но он, судя по всему, смотрел сквозь них. Рома медлил, всё ещё сидя в кресле и невольно разглядывая Антона. Тот не смотрел в его сторону, вообще старался не поднимать глаза, а его голос, когда он начал говорить, звучал отстранённо. Было ощущение, будто он повторяет материал на автомате, словно давно выученный текст, который не требует усилий. Его слова звучали словно сквозь какой-то туман. Рома попытался сосредоточиться на объяснении, но мысли всё равно уплывали. Он никак не мог отделаться от чувства, что с Антоном что-то не так. Обычно – если за одну встречу он узнал, какой Антон "обычно" – он был уверенным в себе, немного нахальным, с той самой насмешливой улыбкой, от которой хотелось либо уйти, либо… отвесить пощечину. Но сейчас он был совсем другим. Его плечи были сутулыми, движения вялыми, а голос – слишком тихим и бесцветным. Рома пытался сосредоточиться на материале, но вместо этого всё больше замечал детали. Вот Антон откинулся на спинку кресла, продолжая говорить. В какой-то момент его веки опустились, и глаза задержались закрытыми дольше, чем следовало. Это длилось всего несколько секунд, но даже этого хватило, чтобы заметить: он явно борется со сном. И всё это наталкивало Рому на один и тот же вопрос: сколько у Антона учеников? Рома вспомнил, как в прошлый раз, уходя после урока, он краем глаза заметил, как к Антону пришёл кто-то ещё. Причём сразу, без перерыва. А сам Рома всегда приходил ближе к вечеру, почти на грани окончания рабочего дня. Выходит, у Антона практически нет времени на отдых. Он работает с утра до позднего вечера? Без перерывов? — Вы меня слушаете? - неожиданно раздался голос Антона. Рома вздрогнул и поднял взгляд. Антон смотрел на него, чуть нахмурившись. — Да, конечно. - солгал Рома. Антон ничего не сказал. Только указал на строчку в книге, объясняя очередное правило, и тут же отступил назад, словно опасаясь подойти ближе. Всё это было не похоже на него. Обычный Антон не стал бы держаться на расстоянии, скорее наоборот, воспользовался бы любой возможностью, чтобы вторгнуться в личное пространство. Рома заметил, что Антон снова сел, снова опустил взгляд на книгу, но его глаза предательски закрылись на пару секунд. Он тут же встрепенулся, будто ничего не произошло, но Рома уже всё видел. Сколько он так работает? Неужели каждый день? Ему никто не помогает? Рома сжал подлокотник кресла, пытаясь отогнать ненужные мысли. Ему ведь не должно быть до этого дела. Антон сам выбрал такой режим, сам себя так изматывает. Ему молодость позволяет, да и сил ещё полно, как ни крути. И вообще, Роме стоит радоваться, что Антон наконец перестал вызывать у него раздражение своими насмешками и ухмылками. Но почему-то эта мысль совсем не радовала. — Вы устали. - вдруг вырвалось у Ромы прежде, чем он успел себя остановить. Антон поднял голову, словно не сразу понял, что ему сказали. Его взгляд, обычно цепкий и цепляющий, теперь был тусклым. Несколько секунд он молчал, затем ровно и безразлично сказал: — Пожалуйста, сосредоточьтесь на материале. И снова перевернул страницу, словно ничего не произошло. Занятие шло своим чередом, и Рома больше не вставлял ни слова, если его не спрашивали. Он сидел в кресле, сосредоточенно слушая, делая вид, что максимально поглощён материалом. Хотя мысли всё же ускользали от строгих рамок урока. Иногда он поглядывал на Антона – мельком, чтобы не привлекать внимания. В какой-то момент Антон неожиданно достал из кармана телефон. Чехол у него был белый, абсолютно однотонный, без рисунков и надписей. Простая вещь, но, почему-то, в руках Антона смотрелась элегантно. Рома на мгновение зацепился за эту деталь и мысленно даже подколол сам себя. Что, интересно, за цвет ему так нравится? Чёрный? Определенно. Белый, пожалуй, ему даже идёт. Чисто эстетически. В сочетании с его водолазкой этот телефон смотрелся как элемент какого-то идеально выстроенного образа. Рома внезапно понял, что все его мысли вдруг стали какими-то... мирными. Он уже и забыл, как раздражался на Антона в прошлый раз. Забыл это презрительное "гомик" и странное чувство отвращения, которое тогда поселилось в его голове. Сегодня всё иначе. Его не трогали. Никто не пытался вывести из себя. Никто не пытался играть с ним. Антон взглянул на экран телефона, задержав палец на экране, и вдруг произнёс: — Время занятия вышло, поэтому можете быть свободны. Голос его звучал ровно, нейтрально, но почему-то этот тон давал понять, что лучше уйти побыстрее. Он отложил телефон экраном вверх на стол, рядом с книгой, и откинулся на спинку кресла. Сложив ногу на ногу, он даже не глянул на Рому. — Жду вас завтра. - добавил он, бросив взгляд куда-то в сторону. Рому словно буквально выгоняли. Что-то в манере Антона, в его холодном спокойствии, заставило подняться с кресла без лишних слов. Он, не глядя в его сторону, направился к двери. — Дверь прикройте за собой, до свидания. - прозвучало вслед. Рома остановился на секунду, кивнул, хотя Антон этого, скорее всего, не заметил. — До свидания. - ответил он так же безразлично, выходя из комнаты. Щёлкнувшая за его спиной дверь казалась каким-то окончательным аккордом.