smear the king

— Сонхва, я просил тебя купить костюм к сегодняшнему вечеру. Сонхва лежит на диване в гостиной Хонджуна — так зовут того, кто его купил. Диван, между прочим, красивый, с дорогой обивкой, он стоит как три месяца работы Сонхва. Дурацкая привычка подсчитывать деньги собой. — Помню, просили, — кивает Сонхва в надежде, что новый покровитель от него отстанет. Ага, как же. — Ну и где деньги? — Потратил, — пожимает плечами парень. — На что? — На еду. Чеки показать? — на ходу придумывает Сонхва. Глупая отмазка, но съеденное хотя бы нельзя предъявить как доказательство. Зато он успел забежать в банк и послать деньги семье. Без костюма прожить можно, а без газа и электричества — нет. — Не надо. Не знаю, что можно съесть на такую сумму, но, надеюсь, тебе было вкусно. — Очень, — кривая улыбка в ответ. — Но одежда тебе все равно нужна. Сонхва закатывает глаза. Зачем все это? Чтобы вывести в свет? Похвастаться собственной добродетелью? Спасти шлюху и теперь наряжать, как куклу? — Мы сейчас поедем и подберём тебе что-нибудь, — продолжает господин Ким. — Вместе? — Ну да. Чтобы ты опять все не съел. Чёрт. Надо было быть умнее. Не отправлять всю сумму сразу, а купить себе что-то недорогое, а основную часть — родным. Так бы новый хозяин ничего не заподозрил. Сонхва злится на себя, но срывается, разумеется, на Хонджуне. — Хотите как в дурацкой мелодраме? Такая типичная сцена: один герой меряет разные наряды, а другой сидит напротив примерочной и отклоняет все варианты, а потом первый выходит в красивом платье, и второй смотрит на его преображение и приходит в восторг. Как в фильме «Красотка», да? Хотите увидеть меня в платье? Хонджун отвечает не сразу: он окидывает взглядом фигуру Сонхва, будто прикидывая, хорошо ли тот будет смотреться в платье. Сонхва знает, что хорошо. Но вслух господин Ким говорит другое: — Зачем сразу платье? Просто костюм. В меру строгий, в меру элегантный. — Трофей должен быть в достойной упаковке, да? — Ты не трофей. Господин Ким начинает злиться: это видно по поджатым губам и нахмуренным бровям. Воздух между ними наэлектризован; Сонхва слышит хруст суставов, когда Хонджун слишком сильно сжимает кулаки. Он все-таки вывел своего покровителя из себя: сомнительная победа, которая не сулит ничего хорошего, но Сонхва уже не остановить, он провоцирует снова. — Ну, давайте, ударьте меня. Это будет стоить ещё 100000 вон. Вместо этого под подбородок Сонхва упирается что-то холодное и тяжёлое: это что-то давит на шею, заставляя задрать голову. Набалдашник трости. — Зачем ты все время меня злишь? Хороший вопрос. Ответа на него нет: никакой, даже самой извращенной логикой не объяснить эту неприязнь, которая рождается где-то в глубине души и которая сильнее доводов разума. — А почему нет? Хонджун тяжело вздыхает, однако трость не убирает. Дышать становится все тяжелее. Сонхва мысленно просчитывает варианты: вырвать чертову палку из его рук, ударить в ответ. В любом случае исход безрадостный. — Ты и вправду похож на лошадь. Только дикую. Свободолюбивый, с норовом. Мне это нравится. — А мне — нет. И вы, к слову, отвратительный жокей, — звенящим от злости голосом отвечает Сонхва. Неудобно оскорблять того, на кого не можешь толком посмотреть. Хонджун смеётся. — Ничего, совершенствоваться никогда не поздно. Я тебе не враг, Сонхва. Просто хочу, чтобы ты составил мне компанию на очень тоскливом вечере. Можешь закатить там скандал, если хочешь. — Других развлечений нет, что ли? — сквозь зубы шипит Сонхва. — Угадал. Хонджун опускает трость, и Сонхва принимается демонстративно растирать шею. Он ничего не понимает. Когда его заказывают, чтобы похвастаться его происхождением или внешностью — это мерзко, но хотя бы логично. Но вот так, от скуки… Или господин Ким берет его на слабо в расчете, что, напуганный вседозволенностью, он будет вести себя примерно? — Я буду бить посуду. Напьюсь. Опозорю вас перед всеми, — угрожает Сонхва, но его угрозы имеют обратный эффект: господин Ким только шире улыбается и кивает, поощряя. — Возможно, начну танцевать на столе, я умею. — О, вот на это с удовольствием посмотрю. Фантазия у Сонхва заканчивается. — И вылью на вас бокал вина. Красного. Чтобы не отстиралось, — из последних сил предлагает он, понимая, насколько глупо звучат его угрозы. Собственная беспомощность ранит сильнее чужого безразличия. Хонджун в предвкушении потирает руки. — А можно не на меня, а на господина Чхве? Он мой конкурент. Я покажу, как он выглядит. Сонхва сдается. Ким Хонджун непробиваем, непредсказуем, нелогичен, одно сплошное «не». Всё, кроме обычного. — Вы ненормальный. — Нормальность — это скучно, — Хонджун даже не отрицает. — Ладно, пора ехать, придумаешь ещё что-нибудь интересное по дороге. — Если вам плевать на скандалы, зачем тогда наряжать меня в костюм? — вдруг спрашивает Сонхва. Короткий смешок. — Ну, чтобы устроить сцену, надо хотя бы пройти фейс-контроль.