Crimson Carnage / Багровая резня

Каната кашляет, хоть и слабо, что заставляет Аллена остановиться. Он немного отодвигается, чтобы лучше рассмотреть его, а затем отшатывается, когда более сильный кашель сотрясает тело Канаты, переворачивая его на бок. Несколько приступов мокрого и агрессивного кряхтения побуждают выплюнуть пару глотков воды, и Аллен нажимает на место между лопаток Канаты, чтобы помочь ему избавиться от остатков. Немедленное облегчение охватывает Аллена — тяжесть сваливается с плеч, и он снова может дышать полной грудью. В конце концов, Каната перестает кашлять, но остается лежать на боку, слегка запыхавшись и дрожа. — Ты в порядке? — спрашивает Аллен, одной рукой неосознанно потирая спину Канаты маленькими кругами. Агрессивная дрожь Канаты проходит по ладони Аллена, и он оглядывается в поисках места, где можно обсохнуть. С одного взгляда становится понятно, что они находятся на случайном каменистом пляже, вероятно, в районе порта Токио; вокруг — только закрытые металлические контейнеры. Аллен с разочарованием замечает, что нигде нет мест, которые защитили бы их от холодного ветра, и это снова вызывает беспокойство. Каната дрожит гораздо сильнее, чем он сам, и Аллен боится, что такими темпами у парня будет переохлаждение, если что-то не предпринять. Он прикусывает нижнюю губу, глубоко и усердно раздумывая о том, как лучше всего согреть Канату. Каната слабо пытается подняться, но с проклятием падает обратно. Звук вырывает Аллена из размышлений: — Осторожно, — мягко говорит он, кладя ладонь на плечо Канаты и помогая ему принять сидячее положение. — Не думаю, что тебе следует делать резкие движения. — Я в п-порядке, — возражает Каната, стуча зубами от холода и пытаясь оттолкнуть руки Аллена, из-за чуть не падает снова. Упрямый, как всегда; Аллен не может удержаться и раздраженно цокает языком. Прежде чем Каната успевает возразить, он хватает его за талию и притягивает ближе, надежно усаживая к себе на колени. — Ч-что ты делаешь? Отпусти меня! — рявкает Каната, извиваясь в объятиях Аллена и продолжая дрожать, как разъяренная чихуахуа. — Если ты меня не отпустишь, я укушу тебя! Угроза не оказывает на Аллена никакого эффекта. Он усиливает объятие, прижимая Канату к груди на случай, если тот попытается сбежать. Поделиться теплом тела поможет действенно предотвратить гипотермию, а именно в этом Каната сейчас нуждается, чтобы не погрузиться в вечный сон. Аллен, к удивлению, не так сильно дрожит. Когда он только вынырнул на поверхность, вода пробирала до самых костей, но теперь, оказавшись на суше, Аллен постепенно согревается. — Кусай меня сколько хочешь, — заявляет он, — но я не отпущу тебя. Ты замерзаешь, Каната. — Я не умру, так что отпусти меня! — Я отказываюсь. Каната замирает, и Аллен думает, что выиграл этот бой. Он начинает успокаиваться, слегка ослабляя хватку. В ночной тишине, под мягкое покачивание волн, омывающих камни, Аллен ловит себя на мысли, что наслаждается весом Канаты на своих коленях и груди. Каната идеально вписывается в его объятия. От этого Аллен чувствует себя странно. Словно в его груди разгорается нежное пламя, помогающее согреться и забыть о мокрой одежде, прилипающей к телу, как вторая кожа. — Я отклоняю твой отказ, — вдруг говорит Каната, возвращая Аллена в реальность. Внезапно тяжесть на его коленях исчезает, и Аллена атакует холодный октябрьский ветер. Он моргает, наблюдая за тем, как Каната пытается сбежать. Аллен реагирует быстро: хватает Канату за запястье, прежде чем тот успевает полностью вырваться, и тянет назад. Каната вскрикивает от неожиданности; его лодыжка подворачивается, когда он теряет равновесие и падает обратно на колени Аллена. Удар вызывает болезненный хрип, — Каната бьет его локтем в живот, — но он не ослабляет хватку. На этот раз он держит Канату крепче, чем раньше. Не позволяет выбраться из ловушки. Каната фыркает. Он все еще дрожит, как лист во время урагана. — Я отпущу, когда ты перестанешь трястись. Просто позволь мне обнимать тебя до тех пор. Я беспокоюсь за тебя, — признается Аллен, чувствуя, как Каната напрягается в его руках. — Почему? Аллен хмурится. — Мне нужна причина для беспокойства? — Да. Мы не друзья. Почему ты беспокоишься о незнакомце? — Каната, я думаю мы уже давно перестали быть незнакомцами, — говорит Аллен. — Хоть ты и не считаешь меня другом, я считаю… даже если поначалу ты меня раздражал. Ты использовал меня как приманку, хранил свои секреты и каждый раз, когда был рядом, моя жизнь, казалось, подвергалось опасности. Сначала я хотел от тебя только объяснений — просто чего-нибудь, что успокоило бы меня, прежде чем я вернусь к повседневной жизни. Но что-то во мне не желало возвращаться к обычной рутине, и вместо этого хотело сохранить тебя как часть моей новой нормальности. Я рад, что вселенная продолжает бросать меня в эти опасные ситуации, ведь это означает, что ты будешь где-то рядом. Каната остается таким тихим и неподвижным, что вызывает опасение, не потерял ли он сознание. Аллен немного сдвигается, чтобы взглянуть на его лицо, и видит, что Каната очень даже в сознании — глаза широко распахнуты, выражая глубокое изумление. У Аллена вырывается смешок, что заставляет взгляд Канаты метнуться к нему. Он моргает, молча глядя на Аллена, губы которого изгибаются, а в уголках глаз появляются морщинки. Каната выглядит смущенным, отталкивая лицо Аллена, что вызывает более сильный смех. — Ты такой странный, — бормочет Каната и скрещивает руки на груди, полностью опираясь на Аллена. — Почему ты намеренно подвергаешь себя опасности, просто, чтобы быть моим другом? Тебе следовало вернуться к обычной жизни, без присутствия в ней меня, когда еще был такой шанс. — Но это скучно. Ты приносишь волнение в мою жизнь. Не каждый день за мной гоняется охранник, а потом я падаю с моста, чтобы искупаться в полночь, — с ноткой юмора произносит Аллен. А затем его осеняет. Он помнит, что нырнул вытащить Канату, а тот был вялым и неподвижным в воде, просто плавая в полумраке. — Каната, ты не умеешь плавать? Тишина тяжелая, и Каната пытается отстраниться, медленно выскальзывая из объятий Аллена, который с легкостью тянет его обратно. — Значит, так оно и есть, — уголки губ Аллена приподнимаются, образуя дразнящую ухмылку на его лице. — Ты так и не научился плавать. — Ну и что, если я не научился плавать? — защищается Каната. — В жизни есть нечто большее, чем обучение плаванию. У меня есть другие, более важные вещи, на которых я должен сосредоточиться. — Но если ты утонешь, то не сможешь заниматься другими важными вещами. — Ну… — Каната пытается возразить, его дрожь проходит, а предложение остается незаконченным, что делает Аллена победителем в этом споре. Каната откидывается назад, признавая поражение. Прежде чем Аллен успевает озвучить о своей победе, Каната резко садится и настойчиво хлопает себя по карманам. — Каната, что случилось? — спрашивает Аллен. Каната не отвечает. Он засовывает руки в карманы, выворачивает ткань наизнанку и отчаянно что-то ищет. В конце концов, он останавливается с чередой проклятий, срывающихся с губ, и поворачивается на коленях у Аллена. — Я потерял телефон. — Ты шутишь? — с широко распахнутыми глазами выпаливает Аллен. — А что насчет флешки? При мысли о том, что устройство навсегда утеряно в океанских течениях, его охватывает ужас. Это чувство длится недолго, поскольку Каната достает флешку. Где-то во время погони он успел засунуть ее обратно в капсулу, которая защитила от воды. Записи с камер видеонаблюдения все еще у них, чтобы проанализировать позже. Если им, конечно, удастся найти способ покинуть это место и пойти куда-нибудь еще, то они смогут изучить их. Каната стонет. — Без телефона я не смогу связаться с Наютой, — он потирает виски с явным раздражением, написанном на лице. — Что означает, я застрял в этом богом забытом городе, если только… Аллен склоняет голову, когда Каната смотрит на него. — Если только что? — Твой телефон. Где он? — требует Каната. Аллен похлопывает себя по карманам, но обнаруживает, что они пусты. Он замирает. Без телефона он никак не сможет попасть в квартиру, потому что в их дурацком комплексе Bluetooth-замки, и ему необходим телефон, чтобы открыть дверь. А затем он вспоминает, как небрежно бросил смартфон в рюкзак, в спешке собираясь в библиотеке, и тянется, чтобы снять его со спины. — Не говори мне, что ты тоже его потерял? — Каната звучит удрученно. — Если память мне не изменяет, он должен быть здесь, — Аллен роется в рюкзаке, который внутри все еще сухой. — Разве он не должен быть сломан? — О, вообще-то рюкзак водонепроницаемый, — говорит Аллен, мысленно благодаря Хаджуна за то, что заставил его купить самый дорогой рюкзак в магазине. С ухмылкой он достает смартфон из глубин сумки и разблокирует его, передавая Канате. — Ну, разве это неудобно… — бормочет Каната, забирая телефон из рук Аллена и постукивая по экрану. Аллен лишь ухмыляется. Между ними повисает тишина, пока Каната подносит смартфон к уху и, затаив дыхание, ждет, когда Наюта возьмет трубку. Аллен тоже не может справиться с нервозностью, пробирающей до костей. Приглушенные гудки, раздающиеся в ожидании ответа Наюты, с каждым звуком усиливают их тревогу. — Если ты продавец, нет, мне не нужно твое дерьмо в два часа ночи… Лицо Канаты расслабляется от облегчения. — Наюта, это я, — говорит он. — Хорошо? Кто ты? — Черт возьми, Наюта, у меня нет на это времени! — рявкает Каната, и Аллен вынужден подавить смех, когда ему посылают раздраженный взгляд. — Мне нужно, чтобы ты забрал меня. На другом конце провода Наюта стонет. — Каната, два часа ночи. Ты не можешь просто переночевать у кого-нибудь? Или позвони отцу, если уж на то пошло… Я устал… — Во-первых, ты даже не спал, ты играл… — Аллен улавливает, как Наюта пытается отрицать это утверждение, но Каната прерывает его и продолжает: — Во-вторых, я не помню номера отца, и вроде как не хочу, чтобы он знал, чем я занимаюсь. Речь об этом. — О… Я скоро буду. Каната улыбается, в уголках глаз появляются морщинки. — Спаси-и-ибо. Я люблю тебя. На другом конце линии молчат, что заставляет Канату отнять телефон от уха и проверить, не повесил ли Наюта трубку. Звонок все еще продолжается. — Скажи это в ответ. — Да, да, тоже тебя люблю. А затем звонок прекращается. Каната возвращает телефон. Улыбка, которая была на его губах при разговоре с Наютой, исчезает, — к большому разочарованию Аллена, — и выражение лица становится нейтральным. На этот раз он не хмурится, что Аллен воспринимает как знак того, что Каната теряет бдительность. — Вы с Наютой близнецы, да? — спрашивает Аллен, не желая сидеть в тишине в ожидании прибытия Наюты. — Ага. — Кто старший? — Я. На целых две минуты, и я стараюсь напоминать ему об этом как можно чаще, — отвечает Каната. Его плечи, кажется, опускаются, а выражение лица становится непринужденным, когда он говорит о брате. — Вы двое, похоже, близки. — Да. Долгое время мы могли положиться только друг на друга, — объясняет Каната, глядя на накатывающие волны. — До того, как Харуоми нас нашел, наше положение было ужасным. Наюта был единственным человеком, о котором я заботился, и в котором нуждался, поэтому я оберегал его. Даже если это было ценой моей собственной безопасности. Сердце Аллена сжимается от печали Канаты. — Я не буду любопытствовать и спрашивать, что произошло, но если хочешь, можешь рассказать об этом, — мягко предлагает он. Каната прерывисто вздыхает, отказываясь снова смотреть на Аллена, когда качает головой. — Это произошло давным-давно, и я бы предпочел не говорить об этом. Просто знай, — он поворачивается к Аллену, — однажды я чуть не потерял Наюту. И это была моя вина… — Не знаю, что случилось, но уверен, это была не твоя вина. — Как ты можешь быть уверен, если я не даже рассказал, что произошло? — спрашивает Каната. Аллен пожимает плечами: — Это всего лишь догадка. Я только один раз видел ваше с Наютой взаимодействие, но если бы он обвинял тебя за что-то случившееся в прошлом, не думаю, что он остался бы рядом с тобой. У Канаты перехватывает дыхание, и он смотрит на Аллена со слегка расширенными глазами, которые кажутся более блестящими, чем обычно. — Мучая себя за случившееся в прошлом, ты не изменишь того, что произошло, — произносит Аллен с нежной улыбкой, и медленно поднимает руку к лицу Канаты, давая возможность отстраниться, прежде чем пальцы коснутся его щеки. Кожа под ладонью Аллена холодная, но мягкая. — Ты чуть не потерял Наюту, но он все еще с тобой. И, судя по всему, он не оставит тебя ни на минуту. Я призываю тебя не двигаться дальше и забыть о том, что произошло, а скорее принять это. Признай, что это случилось и является частью твоего прошлого. Живя прошлым, ты только мешаешь себе двигаться в будущее. Другой рукой Аллен заправляет мокрую прядь волос Канаты за ухо. Каната не моргает, его лиловые глаза наполнены непролитыми и сдерживаемыми эмоциями, и он наклоняется к теплу, исходящему от руки Аллена. Он сглатывает; рот открывается и закрывается, но ни слова не срывается с дрожащих губ. Гудок разбивает их маленький эмоциональный пузырь; Каната быстро выпутывается из объятий Аллена и уходит прежде, чем Аллен успевает что-то сказать. Еще мгновение он просто сидит, все еще ощущая призрачный вес Канаты на своих коленях, и понимает, что скучает по нему. Мысль врезается в него, подобно грузовому автомобилю, и Аллен пытается отмахнуться от странного трепета, возникающего в груди. Он поднимается на ноги, хватает рюкзак и следует за Канатой, надеясь, что все происходящее в его голове, вызвано недостатком сна. Разум Аллена шокирован тем, что Каната был близок к слезам. Выражение лица наполнено таким количеством страданий, что Аллен чувствует, как его сердце болезненно сжимается. Он не лжет, когда говорит, что ему любопытно, что случилось с Наютой, но он не станет выпытывать ответы. Эта тема, несомненно, не для слабонервных. Когда Аллен поднимается на небольшой холм, замечает черный автомобиль довольно старой модели, не похожей на современные машины, которые ездят по городу. Он не очень хорошо разбирается в авто, но, — насколько ему известно, — Аллен делает смелое предположение, что это «Импала». Наюта высовывается из окна со стороны водителя, разговаривая с Канатой. Двигатель все еще включен и глухо гудит. Глаза Наюты выглядят обеспокоенными, пока он общается с братом, — слишком тихим голосом, чтобы Аллен мог что-то уловить, — но когда замечает Аллена, на его губах появляется легкая улыбка. — Йоу, — Наюта поднимает руку в знак приветствия, как только Аллен оказывается достаточно близко, и заканчивает разговор с Канатой, который отворачивается, вытирая лицо. — Как ты довел моего близнеца до слез? Теперь я вхожу в режим брата-защитника и избиваю тебя? — Ты плачешь? — спрашивает Аллен. — Я не плачу! — рявкает Каната, и Аллен бросает на него обеспокоенный взгляд, на который отвечают глазами полными слез. — Ничего не случилось. Давай вернемся в закусочную, потому что мне нужно тебе кое-что показать. И он пойдет с нами. Судя по всему, от Аллена не зависит, пойдет он с ними или нет; мысленно он готовится к предстоящей бессонной ночи. Слава Богу, у него нет занятий в субботу. Каната открывает пассажирскую дверь и готовится залезть в машину, когда Наюта закидывает ногу на сиденье и пару раз недовольно цокает. — Ты не сядешь мокрым в мою машину, — предупреждает он. — Я только что почистил ее и не хочу, чтобы грязная портовая вода повредила сиденье. Каната закатывает глаза, захлопывает дверь и обходит машину, направляясь к багажнику. — Иногда кажется, что он любит свою машину больше, чем меня, — бормочет он достаточно тихо, чтобы только Аллен мог его услышать. Аллен тихо посмеивается, вставая рядом с Канатой, когда тот открывает багажник. Один взгляд вниз, и его челюсть практически отвисает при виде многочисленных орудий — пистолетов, ножей, кнутов и других предметов, которым Аллен не может дать названия. Это зрелище из боевиков, которое он никогда не ожидал увидеть, и Аллен задается вопросом, не галлюцинирует ли он. Влияет ли переохлаждение на мозг? Аллен понятия не имеет, но что знает наверняка — он никогда не будет переходить дорогу кому-либо из близнецов, если только не хочет, чтобы его превратили в шампур с мясом. Неудивительно, что Каната остается безучастным к этому виду, беззаботно роясь в спортивной сумке в поиске сухой одежды. Он даже случайно ловит нож, прежде чем лезвие успевает вонзиться в его руку, и небрежно отбрасывает его куда-то в сторону. — В сумке должна быть какая-то одежда, которая ему подойдет! — кричит Наюта. — Ты должен здесь прибраться! — кричит в ответ Каната, захлопывая багажник, как только хватает найденную одежду, и бросает рубашку Аллену. Футболка бьет по лицу; ноздри наполняет запах масла и металла. Аллен снимает ее с головы, чтобы рассмотреть. Простая черная футболка, ничего особенного. Секундой позже в него прилетают спортивные штаны, и Аллен испуганно вскрикивает. — Они могут быть немного коротковаты тебе, — предупреждает Каната. Каким-то образом — всего за минуту — он уже успел полностью изменить свой наряд. Его мокрые волосы, собранные в пучок, теперь распущены — кончики свисают чуть ниже ключиц. — Это, наверное, не проблема, — Аллен убирает брюки и сухую рубашку в багажник, и начинает снимать одежду с верхней части своего тела. Куртка, все еще тяжелая от воды, плавно спадает с плеч, приземляясь на гравий с мокрым шлепком. Когда Аллен пытается стянуть футболку, он сталкивается с трудностями. Ткань практически прилипает к его коже, и он дрожит от холодных порывов ветра. Медленно стягивая футболку, он прилагает для этого куда больше усилий, чем требуется обычно. По обнаженной коже бегут мурашки, и Аллен чувствует, как его пробирает холод. Он дрожит, снимая футболку через голову; ветер обдувает голое тело, заставляя мышцы напрячься. Аллен хватает сухую футболку, намереваясь ее надеть, когда ощущение, что на него пялятся, заставляет его остановиться. Каната, словно приклеенный к месту напротив Аллена, не сводит с него глаз. Но взгляд не сосредоточен на лице, это точно. Его взгляд скользит вверх и вниз по торсу Аллена, впитывая детали изгибов и подтянутых мышц. Несмотря на то, что Аллен не совсем качок, у него все же есть что продемонстрировать. Каната, кажется, не замечает, что Аллен перестал двигаться — слишком погряз в собственном мире, — и просто, чтобы прощупать почву, Аллен напрягает одну из своих грудных мышц, заставляя ее подпрыгнуть. Взгляд Канаты тут же устремляется вверх; язык высовывается изо рта, смачивая губы. По телу Аллена разливается жар, достигая лица и заставляя забыть о холоде, пока интенсивный взгляд Канаты продолжает прожигать в нем дыры. На щеках вспыхивает румянец, и он быстро натягивает футболку через голову, вырывая Канату из оцепенения. Секунду они смотрят друг на друга. Бледные скулы Канаты приобретают розоватый оттенок; Аллен подмигивает. Каната ощетинивается. — Завали ебало! — кричит он, прежде чем броситься прочь и сесть на пассажирское сиденье. — Я даже ничего не сказал… — бормочет Аллен, растягивая губы в улыбке. Он стягивает мокрые штаны и надевает сухие, которые дал ему Каната. Они ему малы, но свою функцию выполняют. Вскоре после этого он присоединяется к близнецам в машине — садится на заднее сиденье, пока двое других, склоняясь близко друг к другу, о чем-то шепчутся. Аллен пытается вникнуть в смысл сказанного, но понимает, что это неважно, поскольку Наюта первый, кто отстраняется. — Как водичка? — спрашивает он, заводя машину и выезжая с пляжа. — Рекомендуете плавать в это время года? Обогреватели в машине включены на полную мощность, постепенно согревая Аллена и избавляя его от последней дрожи. Каната, сидящий на пассажирском сиденье, все еще дрожит, плотно закутанный в куртку. Аллен тихо смеется. — Если ты фанат ледяных ванн, то сейчас идеальное время окунуться. Но я бы посоветовал для начала научиться плавать: течение здесь сильное, не хотелось бы, чтобы тебя унесло в море. Он смотрит в окно, наблюдая за проносящимися мимо городскими пейзажами, пока Наюта вывозит их из центра Токио. Вокруг тихо, движения почти нет, что позволяет быстро и легко выехать из города. — Жаль, что Каната не умеет плавать, — говорит Наюта, одаривая брата дразнящей улыбкой. — Ты тоже не умеешь. Аллен хмурит брови. — Что случилось с тем, что никто из вас не умеет плавать? — Никогда не было возможности научиться, — сообщает Наюта, глядя на Аллена через зеркало заднего вида. — Там, где мы жили, не было глубоких водоемов или мест, где можно было бы научиться плавать. А теперь, когда мы стали старше… — … Не видим в этом смысла. Мы прожили девятнадцать лет без этого навыка, так зачем учиться сейчас? — заканчивает Каната. Большая часть информации попадает Аллену в одно ухо и вылетает из другого, потому что он может сосредоточиться только на той части, где Каната сказал, что ему девятнадцать. Наконец-то у него есть возраст, который можно прилепить к личности Канаты. — Ты моложе меня, — уголок его губ приподнимается. — Ну, вообще-то… Каната быстро перебивает: — И что? — Аллен видит, как Каната отрицательно качает головой в сторону Наюты. Он отмахивается от этого взаимодействия и откидывается на спинку сиденья. — Тебе следует научиться уважать старших. — Ха? — Каната оборачивается на своем месте, хмуро глядя на Аллена. — Ты определенно не ведешь себя так, будто старше и заслуживаешь моего уважения. — Ты ранишь меня, Каната… — Аллен драматично хватается за грудь, слегка шмыгая носом. — Хреново быть тобой.

________________

Около часа спустя трио ютится в небольшом кабинете закусочной. Каната сидит в офисном кресле, просматривая файлы на USB-накопителе, и ищет видео, содержащее нужные кадры. Аллен переминается с ноги на ногу, наблюдая за работой Канаты. Он пытается игнорировать веки, готовые сомкнуться в любой момент, и мозг, умоляющий вернуться домой и лечь спать, и, — прилагая максимум усилий, — ему удается сосредоточиться и не отвлекаться. Наюта стоит рядом с ним. Он уже некоторое время молчит, а его взгляд прикован к Аллену. Напряженность в его глазах заставляет Аллена неловко ерзать и не отрывать взгляд от экрана. — Где ты это взял? — спрашивает Наюта, не сводя глаз с чего-то на его груди. Аллен озадаченно смотрит на Наюту, понятия не имея, о чем идет речь. Затем до него доходит, что он носит кулон. Флакон с разумной бурлящей жидкостью все еще излучает нежное тепло. Как ни странно, Аллен забыл о кулоне, — поскольку тот почти ничего не весит, — и вспомнил о нем, только потому что Наюта упомянул об этом. Вопрос Наюты побуждает Канату обернуться в их сторону. — Где он взял что? — любопытствует он. Аллен хватает флакон и поднимает его, показывая Наюте. — Ты говоришь об этом, да? — Угу. Где ты взял его? — Какой-то парень из университетской библиотеки дал мне его, — объясняет Аллен, глядя вниз на флакон. — Содержимое внутри переливается при освещении, — он снова смотрит на Наюту. — А что? Ты знаешь, что это такое? — Разве это не Обитус или что-то в этом… Хлоп! Наюта хлопает ладонью по рту Канаты, эффектно затыкая его и оставляя ошеломленным: Каната по-совиному моргает, а затем бросает на брата сердитый взгляд, нахмурив брови. В маленькой кабинете царит тяжелая тишина, пока близнецы говорят глазами, исключая из обсуждения Аллена, который просто стоит там воплощением вопросительного знака. Он неловко переминается с ноги на ногу, когда братья время от времени бросают на него взгляды. В конце концов, Наюта убирает руку ото рта Канаты, при этом одаривая близнеца предупреждающим взглядом — точно таким же, каким обычно смотрит сам Каната. Каната дуется, возвращаясь к просмотру запись с камер видеонаблюдения, оставляя Наюту разбираться с вопросами Аллена. Младший близнец выглядит неуверенно; кусая ноготь большого пальца, он пялится на флакон, висящий на шее Аллена. Аллену не нравится атмосфера в офисе прямо сейчас; тишина кажется удушающей. Эти двое скрывают от него что-то, связанное с флаконом — какую-то важную информацию. — Ты собираешься рассказать мне или ждешь, когда я разовью экстрасенсорные способности и прочитаю твои мысли? Выходит куда грубее, чем он планировал. Наюта моргает, а затем слегка улыбается. — Это не так важно. Не думай об этом слишком много. Мне просто было любопытно, где ты его взял. Каждое слово, покидающее рот Наюты, покрыто толстым слоем лжи — даже Аллен это понимает. Его подозрения подтверждаются, когда Каната бросает на близнеца странный взгляд, прежде чем возвращает внимание к компьютеру, чтобы продолжить искать видео. Перед тем, как Аллен начнет жаловаться, что его кормят ложью, Каната издает победоносный звук, находя то, что так долго искал. Двое других сразу же окружают его, пока Каната перематывает и запускает видео. Они смотрят в тишине; камера направлена на вход в аркадный зал. Поначалу ничего подозрительного не происходит, а затем Аллен замечает уже знакомую молодую девушку, появляющуюся в кадре. Она без сопровождения, расхаживает туда и обратно перед входом, каждые пару минут проверяя телефон. Каната перематывает вперед, пока девушка не поднимает взгляд от телефона. На ее лице появляется что-то похожее на улыбку, но это трудно разглядеть из-за нечеткости изображения. Девушка к кому-то подбегает, и несколько долгих, мучительных минут они не могут увидеть, с кем она разговаривает. Каната ругается, снова переключаясь на быструю перемотку. В кадре появляется второй человек. Каната быстро нажимает на паузу и увеличивает изображение. Картинка нечеткая, но Аллен различает длинные черные волосы. К сожалению, мужчина стоит спиной к камере, поэтому его лица не видно. Внезапно Каната очень резко вскакивает с офисного кресла, отчего оно катится по полу и врезается в стену. Аллен и Наюта, — успевшие увернуться от стула прежде, чем он их задевает, — издают испуганные звуки, смотря на Канату одинаково озадаченными взглядами. — Каната? — Наюта прикасается рукой к спине брата, что немедленно заставляет Канату пошатнуться от шока. — Блядь, — шипит он. Но Каната не может подробнее объяснить причину своих действий, так как внезапно офис погружается в темноту. Все трое молчат. Аллен уверен, что никто из них не двигается, задерживая дыхание. В закусочной тихо, как на кладбище ночью, и лишь ветер, завывающий снаружи, нарушает тишину. Проходят секунды, а может, и минуты, и ни один из них не шевелит ни единым мускулом. Ничего не происходит. Так продолжается до тех пор, пока где-то в здании со скрипом не открывается дверь, отчего сердцебиение Аллена ускоряется. Он чувствует, что рядом с ним кто-то стоит, и молится всем богам, чтобы это был Каната. Аллен тянется взять его за руку, желая почувствовать хоть какое-то утешение в этой темноте. Рука на ощупь холодная, липкая и довольно костлявая, а еще имеет острые ногти, которые впиваются в его запястье, — в то место, где находится артерия. Внезапно в темноте появляются две пары фиолетовых глаз, но с другой стороны комнаты, не там, где стоит Аллен. Его желудок мгновенно скручивается от страха, когда он вспоминает, как глаза Канаты светились в зале гачапон. Итак, если Каната на другой стороне комнаты, чью руку держит Аллен? Напряжение усиливается. Аллен медленно поворачивает голову в сторону, вглядываясь в красноватое свечение глаз незнакомого лица. Красный цвет подчеркивает зловещую улыбку на лице женщины; острые клыки сияют на свету. Аллен вырывает свою руку, что запускает ряд событий. Фиолетовое свечение Канаты и Наюты перемещается, когда они нападают на незваного гостя, в то время как Аллен, спотыкаясь в темноте, пробирается к выходу из офиса. В коридоре немного светлее, и он движется к главному залу. Аллен замирает, когда видит трех человек, стоящих посреди закусочной. Все они женщины, и та, что в центре, улыбается, как только замечает его. — И что это у нас здесь? — спрашивает она, подходя к Аллену с угрожающим видом. Ее каблуки цокают по полу, заглушая шум в офисе. — Каната, наконец, перестал полагаться на пакеты с кровью, чтобы прокормиться? Что? Аллен в замешательстве хмурит брови от ее слов. Вздрагивая, когда один из ее ногтей царапает его щеку, он поспешно отступает. — Я не причиню тебе вреда, — уверяет она; ее глаза мерцают от лжи и пустых обещаний. — По крайней мере, пока. Мне просто нужно на некоторое время забрать твоего маленького друга. Словно по сигналу, из окна офиса вылетает Каната, врезаясь в стену. С глухим стуком он приземляется на пол, но остается лежать недолго. Через несколько секунд он снова поднимается на ноги, намереваясь бежать обратно в кабинет, чтобы помочь Наюте, когда замечает новоприбывшую троицу. — Кто вы, черт возьми, такие? — шипит Каната; в его руке, облаченной в перчатку, появляется серебряный кинжал. Он подходит к трем женщинам. — Вы из Альтер Триггер? Передайте им, что я не заинтересован участвовать в их маленьком научном проекте. Женщина, — вероятно, главарь, — хихикает. — Это не вопрос выбора. Ты нам нужен, снова нужен ему. Знаешь же, что рядом с ним ты стоишь больше, чем рядом с Кузурю. Ты был почти совершенным. — Слушай сюда, карга, — выплевывает Каната. — Не знаю, какой ложью тебя пичкают в этой адской дыре, но я не вернусь для того, чтобы стать вашим маленьким экспериментом. Вермиллионы давно мертвы, и он не сможет вернуть их через меня. Женщина бросает на него сердитый взгляд. В ее глазах пылает ярость. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! Взять его! — кричит она, побуждая подчиненных начать действовать и кинуться к Канате. Аллен отпрыгивает в сторону как раз в тот момент, когда одна из женщин целится в голову Канаты. Ее серебряные накладки для ногтей вытягиваются в смертоносной атаке. Каната легко уклоняется, поднимая и опуская ногу на спину женщины, отшвыривая ее на пол. Затем он уворачивается от другой женщины, чей рот широко открыт, а клыки нацелены на его руку. — Их здесь больше?! — раздраженно кричит Наюта, выбегая из офиса. Он несется к барной стойке, ласточкой перепрыгивая через нее. Вампир из офиса тоже появляется — с рукой, покрытой кровью, — и как только замечает Аллена, бежит к нему. Ее рот широко открыт, и Аллен шаркает прочь. — Ложись! Аллен даже не задает вопросов, быстро бросаясь на пол, — подальше от тянущихся к нему рук вампира, — когда звук трех шумных выстрелов разносится по закусочной, за которыми следует сильный грохот падающего тела, приземляющегося рядом с ним. Выстрелы были настолько громкими, что у него болезненно зазвенело в ушах; Аллен перестает прикрывать голову руками и открывает глаза, сразу же сожалея об этом. На кончике языка вертится крик, когда он смотрит в безжизненные глаза вампира. Посередине ее лба круглая рана, из которой вытекает кровь, оставляя след на коже и окрашивая пастельный пол красный цветом. Из раны поднимается дым. Аллен карабкается на ноги, замечая Наюту, стоящего на стойке с пистолетом в каждой руке. Он крутит оружие вокруг пальцев и сдувает с дула дым. Чья-то рука цепляется за его за плечо, и на этот раз Аллен кричит. Инстинктивно он хватает человека за запястье, и как в дзюдо перекидывает через плечо. С громким стуком вампир падает на спину, но Аллен зажмуривается, боясь взглянуть в жуткие красные глаза. Человек кашляет, издавая болезненный, задыхающийся звук. — Какого хрена, Аллен… — хрипит глубокий, знакомый голос, и Аллен открывает глаза, чтобы увидеть выражение предательства, отражающееся на лице Канаты. — О, боже мой… Мне так жаль! — Аллен быстро хватает холодную руку Канаты и рывком поднимает его. — Я серьезно подумал, что ты один из них. Каната пожимает плечами, надувая губы. — Я думал, мы друзья, Аллен. Чистый восторг и радость переполняют Аллена; широкая улыбка практически разрывает его лицо, когда он смотрит на Канату. Уши обманывают его, или Каната признал, что они друзья? — Перестань так на меня смотреть! — рявкает Каната, но язык тела выдает его смущение. — Ничего не могу с собой поделать, — говорит Аллен с растущей улыбкой. В животе и сердце порхают бабочки. — Ты наконец-то сказал, что мы друзья. — И я сожалею об этом. Еще два выстрела раздается в закусочной, заставляя их заткнуть уши и переключить внимание на Наюту, который смотрит на них гневным взглядом. — Не могли бы вы двое воздержаться от флирта на поле боя и помочь мне?! — кричит он, тут же начиная кашлять. Наюта держится рукой за горло, пытаясь увернуться от атаки одной из женщин-вампиров. Остается еще трое. Хотя последняя куда-то пропала. — Мы не… — Каната стонет, не заканчивая предложение и снова бросаясь в бой. Он отталкивает вампира, наблюдая, как она врезается в стену, прежде чем бросает кинжал в ее грудь. Затем Каната бежит за кинжалом, — поворачиваясь спиной и ослабляя бдительность, — и не замечает подкрадывающейся к нему вампира, пока не становится слишком поздно. Она прыгает Канате на спину, применяя удушающий захват. Аллен паникует и хватает ближайший к нему предмет, бросая его в сторону Канаты, на которого нападает кровопийца. Стул взлетает в воздух, попадая прямо в затылок мгновенно потрясенной женщины. Аллен молча ликует, что удар попадает точно в цель, но радость длится недолго, потому что внезапно его отбрасывает назад, в объятия главаря, о которой он совершенно забыл. Она, на удивление, сильная для человека ее размера. Крепко обхватывая Аллена руками, ее длинные ногти скользят по его груди, лаская кожу сквозь ткань и заставляя содрогаться от неприятных мурашек. Его шею обдувает горячее дыхание. Одна из ее рук держит его плечо, другая — на груди, и Аллен сглатывает от страха. Она ничего не делает: просто держит его, уткнувшись подбородком в область между шеей и плечом Аллена, и наблюдает, как Каната сбрасывает с себя последнего вампира. Это напоминает Аллену о том случае на парковке; тело замирает от страха. Голос отказывается работать, когда он умоляет разум позволить ему позвать на помощь. Аллен открывает рот, но женщина быстро закрывает его рукой, заставляя молчать. Каната все еще слишком занят тем, что пытается защитить свои глазные яблоки от выкалывания серебряными накладками, а Наюты нигде не видно. Аллен пытается высвободиться самостоятельно: кусает руку женщины, но она не реагирует. — Ты дерзкая тип, — мурлычет она ему на ухо. Что-то влажное и теплое касается кожи Аллена, когда он наклоняет голову набок. Чтозахернячтозахернячертвозьмиэтоееязык… И тогда он чувствует это. Болезненный укус пронзает позвоночник от самой шеи, заставляя его застонать, но ее рука заглушает звук. Странное давление нарастает в его шее, как будто вся кровь всасывается в одном направлении — в том месте, где женщина глубоко вонзает клыки в его мягкие ткани. Шум вокруг него, кажется, исчезает, и Аллен слышит только чавканье. Этот звук эхом отдается в ушах, наполняя его страхом сильнее, чем чувством боли. Аллен пытается вырваться, но нечеловеческая сила вампира удерживает его на месте, и он оглядывается в поисках Канаты. Сердце бьется быстрее, чем когда-либо — Аллен опасается, что оно может пробить грудную клетку и вырваться наружу. Наконец, его взгляд находит Канату, как раз в тот момент, когда тот вонзает серебряный кинжал в незнакомку. Ее тело безвольно падает с его спины, и Каната выпрямляется, оглядывая закусочную в поисках оставшегося вампира. Взгляд останавливается на Аллене и его затруднительном положении. Аллен наблюдает, как Каната застывает на месте, а на его лице отражается ужас. Боль становится сильнее. Аллен чувствует слабость. «Пожалуйста», — умоляет он глазами, надеясь, что Каната пошевелится. Но он этого не делает. Каната остается неподвижным, только смотрит на Аллена с нечитаемым выражением лица. Раздается выстрел, и женщина, наконец, отпускает его. Аллен освобождается с болезненным стоном и падает на колени, тяжело дыша. У него кружится голова. Мир вокруг него вращается, но Аллену удается взглянуть на женщину. Кровь — его кровь — сочится из уголков ее губ, когда она смотрит на него с ухмылкой. — Что ты? — хрипит она, прежде чем погрузиться в вечный покой. Несколько секунд спустя Аллен чувствует рядом с собой другое тело — это пугает его, отчего он резко поворачивает голову в сторону. Плохая идея, потому что от этого его головокружение усиливается. Наюта сидит рядом с ним с обеспокоенным выражением лица. Аллен видит, как шевелятся его губы, но не слышит ни звука. Как будто весь мир переключается в беззвучный режим. — Я… в порядке… — говорит он. Все вокруг становится черным.