Crimson Carnage / Багровая резня

«Количество тел продолжает расти, и полиция, работающая над этим делом, находится в смятении, пытаясь установить связь между всеми жертвами. Схема убийств изменилась, методы стали более жестокими. Следователи предполагают, что по ночам работают несколько убийц. Только на этой неделе число жертв возросло с девяти до семнадцати, и теперь полиция призывает граждан не покидать дома после полуночи — кажется, именно в это время происходят большинство преступлений. Пользователи в социальных сетях продолжают строить теории о вампирах и других сверхъестественных существах…» Аллен выключает телефон, прерывая выступление ведущего новостей, и смотрит на свое обеспокоенное отражение на черном экране. Внутренности скручивает пузырь тревоги. Значительный рост количества трупов вызывает мурашки, пробегающие по всему телу, и он пытается отогнать параноидальные мысли, затуманивающие разум. Большинство убийств произошло в районе, в котором он живет, что только усиливает беспокойство. Аллен переводит взгляд на окно и видит темное небо. Солнце уже давно село — на его месте сияет луна, омывая город серебряным светом. Полночь приближается, а Аллен все еще не в постели. Вместо этого он сидит в библиотеке, терзает зубами нижнюю губу, сдирая омертвевшую кожу, и думает о путешествии, которое предстоит совершить, чтобы вернуться домой. Анн и Хаджун ушли пару часов назад, предлагая и Аллену пойти с ними, но из-за того, что он был слишком сосредоточен на выполнении задания, когда к нему обратились, Аллен отказался и продолжил работать. Они спросили снова, — Анн даже почти попытались силой вытащить его из-за стола, — но он лишь отмахнулся с обещанием: «Я буду осторожен». Друзья неохотно уехали и забрали машину. Это означает, что Аллену предстоит идти пешком. С тихим стоном он закрывает лицо руками и мысленно ругает себя за совершенную глупость. Аллен знает правду, знает, кто эти убийцы, и все равно из-за собственной тупости попадает в идиотские ситуации, подобно этой. Одна только мысль о том, что придется в одиночку идти домой, заставляет клубок тревоги внутри него разрастаться, пока Аллену не начнет казаться, что он поглощает его целиком. Он ничего не может с собой поделать, думая о наихудшем сценарии, где оказывается холодным и бездыханным в пустующем переулке: из ран на шее сочится кровь, пока Аллен лежит там, ожидая, когда его обнаружит случайный прохожий. Картина, возникающая в голове, наводит ужас, и он еще глубже утыкается лицом в ладони. Если бы он только мог обратить время вспять или создать машину времени, чтобы вбить хоть немного здравого смысла в себя из прошлого! Затем его поражает идея. Ночью в библиотеке никого нет, и Аллен слышал истории о людях, которые ночевали там и не попадались. Так что, вместо того, чтобы рисковать жизнью, он может попытаться укрыться в библиотеке. Аллен поднимает голову, оглядываясь в поисках персонала, но вокруг совершенно никого. Ухмылка растет на его губах, когда он замечает несколько книжных полок в углу — в более пустынной части этажа, на котором он сейчас находится. Место хорошо скрыто, и даже если здесь есть камеры видеонаблюдения, невозможно заметить, что кто-то притаился в углу. Аллен уже собирается встать и направиться к тому месту, когда чувствует легкое похлопывание по спине. Жест такой мягкий, словно призрак пытается привлечь его внимание. Душа Аллена чуть не выпрыгивает из груди; тело вздрагивает от страха, и он спешно снимает наушники, которые с громким стуком падают на стол. С бешено колотящимся сердцем, Аллен резко оборачивается, почти ожидая увидеть электрические голубые глаза своего мучителя. Глаза, которые смотрят на него, голубые, но голубые, подобно океанским водам, и широко распахнуты от страха, что соответствует собственному страху Аллена. Это парень, — скорее всего, даже младше Аллена, — и он, кажется, находится в трех секундах от того, чтобы описаться от тревоги. Это заставляет Аллена почувствовать себя немного лучше из-за своей чрезмерно драматичной реакции, но он также ощущает вину за то, что, возможно, довел парня до пожизненного сердечного приступа. Аллен прочищает горло, откидываясь назад в попытке выглядеть невозмутимым, — словно вовсе не он только что едва не встретился со своим создателем. — Могу я чем-то помочь? — спрашивает он. Парень моргает, слегка замявшись, прежде чем говорит так тихо, что Аллен вынужден наклониться ближе, чтобы услышать: — Ах… Извини, что беспокою, но библиотека закрылась пять минут назад, и мне нужно идти домой. Прошу прощения за причиненные неудобства, — бормочет он, склоняя голову в качестве извинения. Аллен смотрит на парня немного сбитый с толку, а затем его измученный бессонницей мозг начинает работать. Чувак работает здесь. Он должен был догадаться, поскольку на парне форма, как у других библиотекарей, и даже есть бейджик с именем. Шики Андо Аллену кажется немного странным, что университет позволяет парню, который выглядит не старше семнадцати, работать в библиотеке в ночную смену. Разве ему с утра не надо идти в школу? Этот парень, Шики, наверняка будет страдать от сильного недосыпания, если будет работать в ночную смену и посещать школу в обычное время. Шики продолжает смотреть на него извиняющимся взглядом, но больше ничего не говорит. Голубые глаза мечутся между Алленом и настенными часами, и Аллен, наконец, понимает намек, что ему пора собираться. Бедняга, вероятно, хочет вернуться домой, а Аллен задерживает его, медля и проявляя трусость. Он должен быть мужиком! Если он позволит страхам поглотить его, то в момент опасной ситуации застынет и ничего не сделает, позволяя своим демонам победить — просто потому, что был трусом. — Ох, верно! — восклицает Аллен, вскакивая с места и наугад запихивая вещи в рюкзак. — Ты, наверное, хочешь, чтобы я ушел, да? — Это было бы прекрасно… — соглашается Шики и быстро добавляет: — Но тебе не нужно спешить или что-то в этом роде. У меня есть время. Если хочешь, можешь закончить свою работу. — Чепуха! — Аллен поворачивается к Шики. — Ночью опасно, а я стою здесь и мешаю тебе благополучно добраться до дома. Я уйду как можно скорее и не буду тебя беспокоить, чтобы ты смог закрыть это место. Шики благодарно улыбается. — Если тебя не затруднит. — Ну, тогда я знаю, где выход, — улыбается Аллен в ответ, закидывая рюкзак на плечо. Он уже собирается покинуть этот уровень библиотеки, когда парень хватает его за руку. — Подожди… прежде чем ты уйдешь, — начинает Шики; его меньшая по размеру рука, облаченная в перчатку, сжимает запястье Аллена. — Знаю, прозвучит странно, но возьми это. Он роется в кармане и достает оттуда что-то маленькое, протягивая Аллену. Небольшой флакон цилиндрической формы, прикрепленный к серебряной цепочке, болтается между ними, пока Аллен с любопытством его рассматривает. Внутри флакона плещется темная жидкость, смешиваясь с серебристыми оттенками. Серебристые оттенки создают крохотные формы, когда жидкость двигается. Шики настойчивее протягивает руку, побуждая взять флакон, но Аллен отступает, избегая предмета как чумы. — Зачем? — спрашивает он, не отрывая взгляда от гипнотизирующих движений внутри флакона. — Я имею в виду, это красиво и все такое, но я не понимаю, зачем… Шики перебивает: — У меня предчувствие, что это может тебе понадобиться, так что, пожалуйста, просто возьми, — он пытается вложить флакон в руки Аллена, но случайно роняет его в процессе. Кулон падает прямо перед Алленом; он наклоняется, намереваясь подобрать его и вернуть Шики обратно. Ему не нравится принимать подарки от незнакомцев — слышал истории о том, как культисты используют этот прием, чтобы заставить людей присоединиться к ним. Не то чтобы Аллен думает, что Шики состоит в какой-то секте, но никогда нельзя быть уверенным наверняка. Когда он обхватывает флакон пальцами, по руке и груди пробегает теплый разряд тока, заставляя его вздрогнуть и выронить кулон. С широко распахнутыми глазами Аллен наблюдает, как красноватое свечение вновь превращается в холодный серебристый цвет. Переведя взгляд на руку, он не видит каких-либо повреждений или следов от удара током. Было не совсем больно, но это поразило Аллена. Под кожей, в том месте, где его коснулась цепь, причудливо зудит. Странно… Аллен снова прикасается к кулону, ощущая на своей коже лишь холодный металл — на этот раз цепочка остается серебристой. Однако он замечает, что жидкость внутри флакона меняет цвет. Черный превращается в насыщенный красный с золотыми вкраплениями, что буквально напоминает его имя. Аллен поднимает кулон и изучает его в ладони. Во флаконе с жидкостью нет ничего примечательного, но на пробке изображен маленький готический крест. Жидкость густеет и начинает двигаться, словно живая. Это завораживающие зрелище, и Аллену сложно оторвать взгляд, когда он наблюдает, как желеобразная субстанция прилипает к стенкам флакона, постепенно принимая узнаваемые очертания. Аллен понимает, что это буквы, медленно формирующие предложение, — жидкость изгибается, управляя своим телом для создания различных форм. С У З А К У 7 3 После завершения числа 3, вязкая жидкость превращается в водянистую, где золотые вихри становятся просто мерцанием внутри красного. «Сузаку 73» ни о чем не говорит Аллену. Это слово, которое он никогда прежде не слышал, и Аллен не понимает связь с числом 73. Он поднимает взгляд, желая спросить у Шики, есть ли у него хоть малейшее представление о том, что все это может означать, но только смотрит на пустое пространство, где ранее стоял парень. Молодой библиотекарь растворился в воздухе, оставив Аллена наедине с флаконом и кучей вопросов. Он не уверен, смеяться ему или плакать из-за всей это ситуации. Странный флакон вибрирует в ладони, и Аллена словно магнитом к нему тянет. Он стоит, растерянный и обеспокоенный. Растерянный из-за неизвестного флакона. Обеспокоенный за безопасность Шики, надеясь, что парень благополучно доберется до дома. Аллен снова переводит взгляд на огромные окна, содрогаясь от мысли, что ему предстоит вернуться в квартиру в полном одиночестве. Он надевает цепочку через голову, позволяя флакону прислониться к груди, а затем направляется к выходу. Библиотека полностью пуста, когда Аллен выбегает из здания, а это означает, что он единственный, кто задерживает персонал от закрытия. Он чувствует себя немного виноватым, и едва выскакивает из главного входа, свет за ним выключается, погружая все здание в темноту, за исключением того этажа, где только что был Аллен. Свет горит недолго, прежде чем вспыхивает зеленым и синим, и тогда на этаже становится темно. Странно. Но у Аллена нет на это времени — он размышляет о наилучшем маршруте, который быстрее приведет его домой. Осмотрев улицу по сторонам, он удивляется возникшей темноте, и проверяет телефон. Батарея заряжена на 30%, а значит он не может пользоваться фонариком, полностью не разрядив при этом смартфон. Аллен вздыхает, делая дыхательные упражнения, избавляющие от тревоги, и начинает идти. Он выбирает дорогу слева, решая, что это должен быть наиболее короткий путь домой. Аллен идет быстро; взгляд направлен строго перед собой, чтобы не смотреть в темные переулки — не дать воображению сыграть с ним злую шутку. — Все в порядке, — говорит себе Аллен, принуждая разум подумать о чем-то другом, кроме как об острых, словно бритва, зубах и пронзительных голубых глазах, но когда его нога внезапно натыкается на пустую банку, — отбрасывая ее через дорогу, — он чуть ли не кричит, разрывая голосовые связки. Тяжело дыша, он прижимает ладонь к сердцу и смотрит на пустую банку из-под газировки так, словно она лично оскорбила его бабушку. Фонарь над ним мерцает, и, больше не задерживаясь, Аллен продолжает идти — в этот раз быстрее, чем раньше. Он пытается насладиться осенним воздухом, позволяя раннему октябрьскому ветру ласкать его кожу, но это мало помогает избавиться от беспокойства. Если бы только у Аллена был кто-то, кто мог составить ему компанию. О звонке Хаджуну и Анн не может быть и речи, поскольку оба его друга ставят режим «Не беспокоить», когда ложатся спать, так что они даже не услышат. В эту ночь здесь лишь Аллен, луна и голоса в его голове. И, может быть, эти надоедливые маленькие гибриды… Мысль о них пробуждает другую — Аллен начинает задаваться вопросом, что делает Каната в этот час. Возможно, спит, как любой другой нормальный человек. Затем Аллен вспоминает, что Каната не похож на любого другого человека; этот парень — охотник, но не на животных, а на сверхъестественных существ. Ночью он охотится на тварей, которые Аллен видел только в ужастиках (и он хотел бы, чтобы так и оставалось), а днем присматривает за закусочной. Какие две совершенно разные работы. Каната получает деньги за охоту, или это хобби, которое он выбрал ради удовольствия? Охота на сверхъестественных существ ради удовольствия звучит зловеще, но Аллен не может представить, чтобы кто-то за это получал ежемесячную плату. Есть много вещей, которые он хотел бы знать о Канате. Но Каната — пазл, который Аллен не может собрать — в нем не хватает слишком многих деталей, потому что Каната продолжает их съедать. Образ Канаты, запихивающего в рот детальки пазла, заставляет Аллена хихикать. Ожоги зажили почти сразу же после того, как он натер их мазью, которую дал ему Каната. Это было подобно волшебству, и даже лечащий врач Аллена выразила восторг, когда увидела, как он стремительно идет на поправку. Теперь на коже остались только шрамы. Может быть, ведьмы тоже существуют, и Каната скорее ведьма, чем охотник. Он приготовил в своем котле волшебную мазь, чтобы исцелить странные ожоги Аллена. Аллен вздыхает, потирая руки от холода. Он не может дождаться, когда вернется в квартиру и завернется в одеяло, где тепло и уютно, где нет никаких тревог. Из-за холодного ветра его начинает клонить в сон, и он зевает. Если сейчас Аллен начнет идти еще быстрее, ему придется перейти на бег. Он готовится к этому, застегивая все карманы и собирая достаточно энергии в бедра, чтобы броситься в спринт. Но Аллен не успевает далеко уйти — внезапно его дергают за руку. Он почти падает лицом вперед, если бы не сила человека, который его удерживает. — Чт… — чья-то рука закрывает ему рот, заглушая испуганный крик, срывающийся с губ, и Аллен чувствует давление другого тела, которое прижимается к его собственному. Он растерянно моргает; лишенный сна мозг старается понять и проанализировать ситуацию. Его грабят? — Тс-с. Аллен вздрагивает, когда чьи-то волосы касаются его уха, и он пытается рассмотреть, кто держит его в плену. Волосы — белые, словно снег, с фиолетовыми и бирюзовыми оттенками, сливающимися со светлыми прядями, — собраны в небрежный боковой пучок. Знакомые двухцветные глаза встречаются с взглядом Аллена, и он чувствует, как замирает от их близости. Стоя так близко к Канате, Аллен может тщательнее рассмотреть его черты, подсвеченные мягким светом уличных фонарей, окутывающие его теплым желтым оттенком. Порез на щеке выглядит зажившим — он больше не скрыт повязкой, оставаясь на коже лишь шрамом. Это новое дополнение к другим многочисленным зажившим историям, которые у него есть. Аллен ощущает пробуждающееся в нем любопытство, желая узнать больше о Канате и о том, как он получил некоторые из этих травм. Однако задавать такие вопросы считается невежливым, поэтому он прикусывает язык и молчит. Каната все еще держит ладонь на рту Аллена; в глазах предупреждение. — Не кричи, — говорит он тихим голосом, на мгновение отводя взгляд, чтобы выглянуть из переулка. Это помогает Аллену вырваться из того транса, в который он пал. Слова Канаты звучат так, как сказал бы убийца своей жертве, прежде чем убить ее. Не то чтобы Аллен переживает, что Каната убьет его или что-то в этом роде. Если бы Каната хотел убить его, сделал бы это давным-давно, так что Аллен считает, что ему повезло: охотник на вампиров не убивает людей, а он, — насколько мог судить, — был таким же человеком, как и все остальные. Аллен использует свободную руку, отцепляя ладонь Канаты от рта, чтобы иметь возможность говорить. Но прежде чем он успевает произнести хоть слово, Каната отступает и начинает тащить его по переулку. Из-за сильной хватки Аллен спотыкается, вынужденный поспевать за быстрым шагом Канаты. Растерянность занимает его разум, но он не вырывает руку, вместо этого позволяя Канате тащить его по лабиринту улиц. Это продолжается несколько минут; Каната ничего не говорит. — Каната? — начинает Аллен, которому наконец надоедает, что его тянут, словно тряпичную куклу. Каната что-то вопросительно мычит, но не останавливается. — Не хочу показаться грубым или что-то в этом роде, но ты можешь объяснить, куда ты меня тащишь, потому что прямо сейчас складывается такое впечатление, будто ты планируешь меня убить и избавиться от тела. Каната резко тормозит — Аллен быстро реагирует, отскакивая в сторону, чтобы не врезаться в него, — и смотрит на Аллена, слегка прикусывая нижнюю губу и теребя ключ, висящий на шее. Кулон, должно быть, новый, потому что Аллен прежде не видел его, и он восхищается мастерством, с которым тот был изготовлен. Такой сложный дизайн. Но кулан ускользает от его внимания, когда он замечает исходящую от Канаты нехарактерную нервозность, что разжигает любопытство Аллена. — Мне нужна твоя помощь кое с чем, — говорит Каната, переминаясь с ноги на ногу. Аллен наклоняет голову в замешательстве, ожидая продолжения и больше информации. Каната фыркает и скрещивает руки на груди. — С чем? — спрашивает Аллен, внезапно кое-что осознавая. — Подожди, откуда ты узнал, что я буду здесь? — Совпадение, — заявляет Каната, и его тон подсказывает, что Аллену не стоит вдаваться в подробности. — Ты не можешь просто следовать за мной, не задавая вопросов? Ты поймешь, когда увидишь. В теории, Аллен мог бы это сделать, но он хочет мысленно подготовиться к тому, чего следует ожидать. Судя по красным пятнам на лице Канаты, Аллен опасается, что его заманивают на место преступления, частью которого он скорее предпочел бы не быть, не желая помогать Канате пытать какого-то случайного человека, пока всю информацию не выплюнут вместе с просьбами о пощаде. Он все еще помнит о той девушке из аркадного зала; о том, как Каната и глазом не моргнул, вытягивая из нее информацию. Аллен чувствует тошноту и пытается сосредоточить мысли на чем-то другом. — Я бы предпочел, чтобы ты сказал мне хоть что-нибудь, прежде чем я соглашусь на что-то зловещее, — упрямится Аллен и касается своей щеки, указывая на определенное место. — У тебя здесь что-то есть. — Что? — Каната дотрагивается до лица, но едва ли вытирает красное пятнышко в уголке губ. — Нет… Чуть правее. Он снова промахивается на целый дюйм. Аллен отчаянно пытается указать на точное место, но Каната каждый раз промахивается, и его охватывает отчаяние. Он слишком уставший, чтобы иметь с этим дело прямо сейчас. — Позволь мне, — Аллен врывается в личное пространство Канаты, прежде чем тот успевает отказаться. Большим пальцем он стирает пятно. От прикосновения глаза Канаты широко распахиваются, и он превращается в статую, не шевелясь ни единым мускулом, пока Аллен тщательно чистит его лицо. — У тебя на лице было немного крови. — О. Аллен вытирает большой палец о брюки. — Я так понимаю, ты охотился? — любопытствует он. — Да… — Каната медленно моргает и качает головой; выражение лица возвращается к обычной раздраженной гримасе. Он снова хватает Аллена за запястье и пытается потащить за собой, но, словно неподвижная гора, Аллен остается стоять на месте, и Каната стонет. — Перестань сопротивляться, просто следуй за мной! Ты поймешь, когда увидишь. Я не могу объяснить это здесь. — Ладно, хорошо, — Аллен вздыхает, заканчивая сопротивляться. — Но тебе лучше не планировать снова использовать меня в качестве приманки… — Это было давным-давно. Оставь прошлое в прошлом. — Я не могу оставить прошлое в прошлом, когда ты все еще должен мне десять тысяч иен, — возражает Аллен. Каната замолкает и тянет Аллена дальше, пока они не выходят из переулка, возвращаясь на главную улицу. Кроме них, вокруг никого нет, и в ночной тишине царит странное умиротворение. Только звуки далекой пробки и их шаги нарушают тишину. — Итак, — начинает Аллен, прерывая молчание. — Твой брат тоже охотник? — Ага. Аллен хмыкает. — А твой отец? — слова слетают с губ прежде, чем он успевает их остановить. — Почему тебя так интересует моя личная жизнь? — спрашивает Каната, подозрительно глядя на Аллена. — Очевидно, что мой отец — охотник, раз я один из них. Используй свой мозг по назначению, а не выставляй его в качестве украшения. Аллен поднимает руки в знак капитуляции. — Мне просто любопытно узнать о тебе, вот и все… — он замолкает с неловким смешком, не зная, как объяснить, почему из всего возможного выбрал именно тему семьи Канаты. Затем он снова говорит: — Что заставило тебя стать охотником? Он знает, что однажды уже пытался спросить об этом Канату, и тогда его незамедлительно заткнули, но теперь результаты могут быть другими. — Аллен, — Каната останавливается, сердито смотря на него. То, как его имя слетает с языка Канаты, заставляет что-то внутри него шевельнуться, словно тлеющий уголек снова возгорается, возвращаясь к жизни. Слабо и почти незаметно. Однако огонь в глазах Канаты вынуждает Аллена сглотнуть и осознать, что он вступил на территорию, на которой ему не стоит находиться. Причина, почему Каната решил назвать его по имени, явно заключается в щекотливой теме. Больше между ними не происходит вербального общения. Каната говорит через яростный взгляд и оборонительную позицию, что является молчаливым предупреждением Аллену и его любопытству прекратить искать ответы там, где не следует. В сочетании с предостерегающим тоном, которым Каната называет его имя, — добавляя угрозу в каждый произнесенный слог, — Аллен понимает намек и отступает. Про себя он отмечает, больше никогда не спрашивать об этом снова, если только не хочет, чтобы его ударили. Мысль о том, что его ударят, заставляет Аллена побледнеть. Хотя Каната меньше, он обладает неоспоримой грубой силой, превышающей силу Аллена. Бой с Канатой — это, несомненно, билет в один конец в страну стыда и разбитого эго, в которой Аллен предпочел бы не находиться. — Я прекращу спрашивать, — уверяет он, предлагая улыбку в качестве перемирия, за что Каната награждает его недовольным взглядом. Аллен смущенно потирает шею: — Тебе, наверное, кажется, будто я допрашиваю тебя, но мне просто любопытно. Ты — загадка, которую я не могу разгадать. Каната закатывает глаза. — Кто сказал, что я хочу быть разгаданным? — спрашивает он, продолжая идти и вести Аллена к этому секретному месту, о котором не говорит. — Тебе полезно иметь немного любопытства в своей жизни; для этого я останусь твоей неразгаданной тайной. И, может быть, однажды я подкину тебе подсказки, — на его губах появляется легкая ухмылка, когда он говорит это Аллену. Перспектива того, что Каната наконец откроется и позволит заглянуть в свой разум, заставляет Аллена почти вибрировать от возбуждения. — Правда? — его глаза практически сверкают, когда он улыбается Канате. — Нет. Жизнь жестока, и Аллен хочет умереть. Он не подписывался на это. Волна разочарования накатывает на него, смывая в море каждую унцию возбуждения и радости, которые он когда-либо испытывал. Почему Каната должен так играть с его чувствами? — Каната… — Аллен ноет и дуется как ребенок, которому отказали в сладостях. Каната громко и искренне смеется над подавленным выражением его лица. Мелодия намного красивее любой классической пьесы, которые Аллен играл в детстве, и он хочет услышать ее снова. — Ты так груб со мной, — несмотря на слова, Аллен улыбается. Ему нравится, как Каната усмехается, даже если это происходит за его счет. Возможно, Аллену стоит принять роль придворного шута, которую дала ему вселенная. — Привыкай к этому, — говорит Каната с самодовольным выражением лица. Через несколько секунд ходьбы он останавливается. — Мы на месте. Они находятся перед небольшим магазинчиком. Решетки на витринах опущены, что указывает на то, что магазин уже закрылся на ночь, и Аллен смотрит на внешний фасад с легким недоумением. Зачем Каната привел его сюда? Аллен оглядывает улицу, замечая, что все вокруг закрыто. Может быть, Каната действительно планирует убить его и извлечь органы?! Аллен должен был знать, что внешность красивого парня — всего лишь способ заманить его. Как сирена завлекает невинных моряков на верную гибель, так и Аллен поддался чарам Канаты, и теперь ему придется за это расплачиваться. Решетки на магазине внезапно поднимаются. Резкий шум почти пугает Аллена до полусмерти. Широко открытыми глазами он смотрит на Канату, отряхивающего руки. — Что ты делаешь? — шипит он, быстро оглядываясь, чтобы проверить, не услышал ли кто-нибудь. — Ты умеешь вскрывать замки? Небрежный вопрос Канаты еще больше сбивает с толку. — Да… но это не имеет никакого отношения к делу; ты не ответил на мой вопрос. Каната выглядит удивленным. — Вообще-то я шутил… Откуда ты знаешь, как вскрывать замки? В более бунтарские годы Аллен развил навык взлома замков, чтобы сбежать из своей комнаты, когда родители считали нужным запереть его там по самым глупым причинам, известным человечеству. Независимо от того, сколько раз родители меняли замок, Аллен мог найти идеальный инструмент, использовать его и отпереть дверь за секунды. В какой-то момент это стало игрой. Сколько замков Аллен мог взломать за неделю? А затем эти ублюдки установили на двери электронный замок, для которого требовался код. Это была одна из многих причин, почему Аллен сбежал и искал убежища у Хаджуна. Вскоре после этого появилась Анн. Это было решение, о котором он никогда не пожалеет. — Строгие родители. А теперь перестань избегать вопроса, — Аллен скрещивает руки на груди, ожидая объяснений, какого хрена они здесь делают. — Мне… надо кое-что забрать, — нерешительно говорит Каната, выглядя одновременно смущенным и раздраженным. — Какой-то бесячий ублюдок спрятал это здесь. Аллен хмурит брови. Он смотрит на вывеску на витрине, и его левый глаз слегка дергается. — Ты издеваешься надо мной? — Аллен таращится на Канату. — Это зал гачапонов. Уже за полночь и он устал. Каната притащил его сюда, чтобы поиграть в гачапон-зале и забрать то, что кто-то, предположительно, здесь спрятал. Это, должно быть, шутка. — Я знаю, что это зал гачапонов, — ворчит Каната. — Ублюдок сделал это, чтобы позлить меня, и я должен забрать это сейчас, пока не стало слишком поздно. — И ты хочешь, чтобы я вскрыл этот магазин ради тебя? — спрашивает Аллен, ощущая знакомую пульсацию подступающей головной боли в начальной стадии. — Ты не можешь подождать до утра, прежде чем удовлетворять свою зависимость от азартных игр? Он помнит, как Каната пришел в аркадный зал и попытал счастья на тех игровых автоматах. — У меня нет зависимости от азартных игр, — шипит Каната. — Конечно, как скажешь, Каната, — соглашается Аллен. — Приходи утром, как нормальный человек, а не вламывайся, словно преступник. Он уже собирается уйти и вернуться домой, когда Каната хватает его за руку. — Пожалуйста. Аллен так быстро оборачивается, что ему кажется, будто он получает хлыстовую травму от этого движения. Он таращится с отвисшей челюстью, не веря своим ушам; сердце начинает биться быстрее от выражения лица Канаты. Это все равно что смотреть на брошенного щенка, оставленного под дождем. Аллен почти слышит душераздирающее скуление. Он вздыхает, и на лице Канаты появляется торжествующее выражение. — Ладно. Но ты будешь мне должен. Аллен проходит мимо Канаты и встает возле двери, доставая шпильку из кармана (он всегда носит с собой одну на всякий случай) и приступает к работе. Приседая перед дверью, он вставляет шпильку. Каната зависает над плечом Аллена, наблюдая за его манипуляциями. Требуется несколько уговоров, прежде чем замок щелкает, и Аллен открывает дверь, пропуская Канату вперед. Зал гачапонов больше, чем он ожидает; Аллен достает телефон, чтобы включить фонарик. Каната уже ищет среди автоматов то, что кто-то ему здесь оставил. — Это было довольно впечатляюще, — говорит Каната, оглядываясь по сторонам. Он бросает взгляд на Аллена, и Аллен ошеломлен тем, как его лиловые глаза откровенно светятся. Фиолетовый блеск радужек освещает лицо Канаты таким образом, что он выглядит потусторонним, — окутанным мистическим светом, существом из другого мира, где магия — это что-то реальное. Каната кажется совершенно неземным, стоя там, и Аллен почти пропускает комплимент мимо ушей. Затем это устремляется к его щекам; Аллен надеется, что здесь достаточно темно, и Каната не увидит, как он краснеет. — С-спасибо, — Аллен заикается и прочищает горло, следуя за Канатой, пока они глубже проникают в помещение. Поскольку он не знает, как выглядит то, что ищет Каната, Аллен воздерживается от поисков и вместо этого помогает, освещая местность. Он светит фонариком на переднюю часть каждого игрового автомата, чтобы рассмотреть внутренние капсулы. Затем Каната останавливается перед машиной со змеиной тематикой и раздраженно цокает языком, прежде чем засовывает руку в карман. — Нашел? — спрашивает Аллен, подойдя ближе, чтобы получше рассмотреть. В автомате нет ничего необычного. Капсулы внутри однотонные и не просвечивают, поэтому Аллен не видит призы и не понимает, откуда Каната знает, что это та самая машина. Но затем он замечает среди всей кучи странное пятно — прозрачную капсулу, содержащую что-то, что не соответствует бренду, написанному на лицевой стороне автомата, помещенного наверху стопки. Аллен впечатлен решимостью этого человека выбесить Канату, потому что как, ради всего святого, ему удалось это туда засунуть? — Я собираюсь убить его, — говорит Каната, присаживаясь и забрасывая в прорезь пару монет, поворачивая ручку. — Аллен, я собираюсь убить его, а ты это заснимешь. — Хорошо? Из автомата выкатываются несколько капсул, но ни одна из них не является прозрачной — той, что нужна Канате. Он хватает шарики и сует их в руки Аллена, который чуть не роняет свой телефон. Каната повторяет это снова и снова; Аллен изо всех сил пытается удержать каждую капсулу, пока Каната продолжает кипеть от раздражения. Еще один неудачный раунд, и Аллен опасается, что Каната может взорваться в любую секунду. Каната засовывает руку в карман и останавливается. Затаив дыхание, Аллен ждет его следующего шага. Капсула, которую ему еще не успели всучить, внезапно оказывается брошенной в стену, разлетаясь на миллион пластиковых кусочков. — Блядь! — стонет Каната, закрывая лицо руками и раскачиваясь взад-вперед. — Не хватает де… — А ты, черт возьми, как думаешь? — Аллен вздрагивает от интенсивного взгляда чистой ярости, которым его награждает Каната. — Ладно, не вымещай свой гнев на мне, — говорит он, слегка смещаясь, чтобы найти более удобное положение в своей согнутой позе. — Кажется, у меня есть немного мелочи в кошельке… Можешь использовать ее. Каната перестает кипеть. — Правда? — он выглядит воодушевленным. — Да, конечно. Я все равно не пользуюсь мелочью, — кивает Аллен. — Но тебе придется взять бумажник самому, потому что мои руки сейчас немного заняты, — указывает он на капсулы, грозящие скатиться с его колен. — Хорошо. Какой карман? И тут Аллен осознает свой маленький проеб. Бумажник уютненько лежит в переднем кармане. Смущенный румянец поднимается к его щекам, и он слегка ерзает. — Аллен, в каком кармане бумажник? У нас нет всей ночи, — голос Канаты звучит раздраженно, и он говорит правду: у них нет времени на всю ночь. Аллен прочищает горло, пытаясь избавиться от смущения. — В левом переднем кармане. — Отлично, — Каната кивает и приближается к Аллену, готовый взять бумажник. Аллен старается вывернуться так, чтобы Канате было легче засунуть руку в карман. Каната ошибается с карманом, а Аллен замирает, практически задерживая дыхание, прежде чем чувствует аромат шампуня Канаты, который еще больше перегревает его разум. Ощущение руки Канаты, скользящей в кармане, где тонкая ткань — бесполезный барьер между ладонью и кожей, и то, как он практически ощупывает бедро Аллена, заставляет его мозг работать с перегрузкой. — Мой левый, не твой, — выдыхает Аллен; его левый глаз дергается, когда он пытается контролировать себя, умоляя мозг продолжить циркуляцию крови, как обычно, не меняя направление. — О, — Каната передвигается к другому карману и быстро находит бумажник без дальнейших заминок. Он отстраняется, позволяя, наконец, Аллену спокойно дышать, не чувствуя при этом, что собирается задохнуться. Жар на щеках медленно угасает, а кровь, к счастью, не приливает на юг. Каната, не теряя времени, опускает пару монет в автомат и крутит ручку, заставляя капсулы двигаться. Оба они, затаив дыхание, ждут удачи со стороны богов гачи в их последнем раунде. Пластиковые шарики выкатываются из автомата. К их разочарованию, это еще один однотонный шарик. — Используй оставшиеся мон… Каната передвигает первую капсулу, открывая обзор на вторую — прозрачную. Сердце Аллена возбужденно трепещет; он улыбается, и Каната улыбается ему в ответ, хватая капсулу и вскрывая ее. Внутри флешка. — Флешка? — удивляется Аллен, смотря на устройство, которое Каната вертит в пальцах. — Это то, что ты искал? — Это запись с камер видеонаблюдения из аркадного зала, — поясняет Каната, убирая USB-накопитель в карман. — Я попросил Сацуки дать мне видеозапись того дня, когда произошел взрыв. При упоминании имени Сацуки, — а это коллега Аллена, — его мозг приходит в норму, тело охлаждается до приемлемой температуры. — Подожди, ты знаешь Сацуки? Сацуки Ито? — Ага. Его босс — друг моего отца, так что, к сожалению, я с ним знаком, — раздраженно говорит Каната. — Это он, тот ублюдок, который спрятал флешку. Из-за засранца я чуть не пропустил ее. Он сказал мне, когда я уже был на пути домой, — Каната прищелкивает языком. — О-о, — напевает Аллен, а затем переключает внимание на флешку. — Зачем тебе эта запись? Мы уже видели, что преступница покончила с собой. — Я в курсе, но есть что-то, что мы могли упустить. Гибриды никогда не работают в одиночку, и я имел дело с одним из них, когда оставил тебя медикам, но более разумные гибриды обычно всегда ходят парами. Мне нужно знать, был ли там еще один. — Они как вьючные животные, — комментирует Аллен. — Да, по сути, — Каната смотрит на флешку. — Я должен… Он резко замолкает. Аллен даже не успевает открыть рот, как Каната прижимает пальцы к его губам, заставляя молчать. Он смотрит в ту сторону, откуда они пришли, и Аллен следует его примеру, не понимая, что выглядывает Каната. — Да черт возьми, — шипит Каната. Аллен собирается спросить, что происходит, когда из-за угла, — недалеко от того места, где они сидят на корточках, — мелькает свет фонарика, и он чувствует, как его сердце на мгновение замирает, а желудок сжимается от страха. Конечно, система безопасности заметила изменения в датчике движения или что-то в этом роде, и послала охранника проверить, в чем может быть причина. Аллен бросает на Канату взгляд «что-нам-блядь-делать», но Каната занят тем, что пялится на приближающийся свет. Он смотрит на Аллена, затем снова на свет. — Беги, черт возьми, — слишком тихо шепчет он, но прежде чем Аллен успевает попросить повторить, Каната вскакивает на ноги и бросается прочь, оставляя Аллена в воображаемом облаке пыли. Ошеломленный и преданный, Аллен не успевает среагировать, когда его внезапно ослепляют. Шаги охранника прекращаются, что означает, что он увидел Аллена. Аллен прикрывает глаза рукой, защищаясь от яркого света фонаря, и замечает мужчину в опасной близости от себя. Его сердце замирает, а во рту пересыхает, когда он смотрит на этого человека. — Какого хера ты здесь делаешь, сопляк?! — рычит мужчина. — Эм… — Аллен путается в словах; мозг не слушается. Он буквально обливается потом, когда думает о жизни за решеткой — черно-белые полосы совсем ему ни к лицу. — Я заблудился… Глупыйглупыйглупыйглупый Аллен не может поверить самому себе. — Ты заблудился? — повторяет охранник, смотря на него, как на самого тупого человека на земле… что на самом деле может быть правдой. — Что ты, черт возьми, делаешь? — шипит Каната, появляясь из ниоткуда позади него, чтобы спасти Аллена от гибели. Он рывком поднимает его на ноги. Все капсулы падают на пол, но у Аллена нет времени думать об этом: Каната когда начинает бежать и тянуть его за собой. Они несутся по темным коридорам, держась за руки, и слышат громкие крики охранника, преследующего их. Вены Аллена кипят от адреналина, находя всю эту погоню захватывающей. Они приближаются к концу коридора; индикатор выхода светится ярко-зеленым, и Каната пинает металлическую дверь, открывая ее. Дверь врезается в кирпичную стену с громким стуком; Каната выбирает случайное направление, и они бегут. Аллену трудно дышать, но он не сбавляет темп. Каким-то образом ему легко удается соответствовать скорости Канаты, — бежать с ним плечом к плечу, ощущая мягкость маленькой ладони Канаты, находящейся в руке Аллена. Их шаги громыхают по улице, эхом отдаваясь в ночи. Аллен слышит, как снова хлопает металлическая дверь; звук заставляет Канату ускориться. Он тянет Аллена в разные направления, уводя его неизвестно куда — Аллен обнаруживает, что ему все равно. Он позволяет делать Канате все, что заблагорассудится, полагая, что у него есть план, как выбраться из этой ситуации. Они выбегают на главную улицу, — чуть не попадая под машину, — и Каната тащит его через дорогу к мосту. Каната замедляется, пока они полностью не останавливаются. Тяжело дыша, он прислоняется к металлическим перилам. Аллен, тоже задыхаясь, наклоняется — легкие горят от нехватки кислорода. Под кожей у него пульсирует возбуждение; адреналин заставляет голову гудеть, и он выпрямляется, чтобы с ухмылкой взглянуть на Канату. Охотник бросает на него раздраженный взгляд. — Чему ты ухмыляешься? — спрашивает он, тяжело дыша. — Ничему, — с придыханием говорит Аллен, не переставая улыбаться. Он смотрит на их все еще сцепленные руки, удивленный тем, что Каната до сих пор не отпустил его. — Просто подумал, что это было весело. — Весело? — повторяет Каната, слегка приподняв бровь. — Что в этом может быть веселого? Аллен пожимает плечами. — Я чувствую, что мы стали ближе. Воспринимай это как момент сближения. Каната фыркает, пряча улыбку за ладонью. — Ты же несерьезно? — О, еще как. Ты до сих пор держишь меня за руку, — достаточно самодовольно заявляет Аллен, поднимая руку, чтобы показать Канате, что он все еще крепко сжимает ее. Глаза Канаты широко распахиваются, и он пытается высвободить руку, но Аллен ему этого не позволяет. — Нет, пока нет. Мы сближаемся. — Отпусти, идиот. Не важно, как сильно он тянет его за руку, Аллен не ослабляет хватку, наслаждаясь разочарованием, появляющимся на лице Канаты, которое в конце концов сменяется побежденным выражением. Он сдается, — позволяя Аллену продолжать держать его за руку, — но не без своей привычной недовольной гримасы. Улыбка Аллена становится шире, когда он чувствует победу. — Значит ли это, что мы теперь друзья? — любопытствует он. — Черта с два, — холодно отвечает Каната. — Каната, — Аллен старательно вытягивает последний слог в плаксивом тоне. Он встает перед Канатой, отпуская его руку, но только для того, чтобы положить ладони по обе стороны от Канаты, прижимая его к перилам. — Почему нет? Каната не отталкивает его — только скрещивает руки на груди и отворачивает голову в сторону. Аллен немного наклоняется, чтобы оказаться на уровне глаз Канаты. — Я думаю, из нас выходит отличная команда. Прищелкивание языком — единственный ответ, который он получает. Ржавые металлические перила скрипят; прежде чем Аллен успевает опомниться, он падает вперед, а Каната — назад. Нет времени среагировать, и Каната хватает Аллена, который притягивает его к себе, пока ветер свистит у них в ушах. Аллен устанавливает зрительный контакт с пустотой, которой является вода внизу, и готовится, машинально набирая в легкие побольше воздуха, прежде чем они с Канатой провалятся под поверхность. Холодная вода пробирает до костей, и как только Аллен погружается в мутную воду, Каната выскальзывает из его хватки. Легкие и горло горят, когда он заглатывает полный рот воды, охваченный паникой. Брыкаясь руками и ногами, Аллен поднимает голову и стремится к поверхности. Он выныривает со вздохом, задыхаясь и отчаянно озираясь в поисках Канаты. Его нигде не видно; Аллен вытирает с глаз воду. Он игнорирует холод и одежду, давящую на него и утягивающую обратно вниз. Каната все еще не появляется на поверхности. Секунды проходят, и беспокойство Аллена растет — он не видит Канату, и ему приходится снова нырнуть. В таком напряжении, почти невозможно набрать воздух в легкие, но он больше не тратит времени, ныряя обратно. Вода жалит глаза, и Аллен на секунду теряется, случайно хватая воздух и снова набирая полный рот воды. Его охватывает облегчение, когда он замечает недалеко от себя бесцельно плавающего Канату. Аллен быстро подплывает к нему, в то время, как легкие продолжают гореть, умоляя его вернуться на поверхность и вдохнуть кислород. Он обхватывает тонкую талию Канаты, притягивает к себе и плывет вверх. Прежде чем у него потемнеет в глазах, Аллен, задыхаясь, выныривает на поверхность. Прижимая обмякшее тело Канаты к груди, он плывет в сторону берега. Мышцы болят, а кожу пронизывает холод. Вытащить тяжеленное тело Канаты на сушу, в то время как Аллен практически задыхается, оказывается для него непростой задачей, но ему удается перетащить его на берег. Аллен падает на колени рядом с Канатой, опираясь на локти, кашляя и отплевываясь. — Каната? — хрипит он, подползая ближе и замечая, что Каната не реагирует. Аллен резко встряхивает его, с ужасом наблюдая, как голова Канаты безвольно качается вслед движениям. Что ему делать? Аллен прикусывает нижнюю губу, лихорадочно перебирая в уме все, что он знает о методах спасения жизни, но в голове у него все как в тумане. Аллен наклоняется, зажимая нос Канаты одной рукой, а другой приподнимая его голову. Он делает глубокий вдох и прижимается ртом к губам Канаты.