Crimson Carnage / Багровая резня

Прохладный ветерок ласкает кожу Канаты сквозь тонкую куртку-бомбер, успокаивая его нервы. Он стоит у самого края на крыше здания и смотрит вниз — на людей, прогуливающихся по тротуарам. Солнце давно село, и ночные жители начинают медленно расходиться по домам — скоро улицы совсем опустеют, и тогда он сможет как следует поискать цель, которую дал ему Чисей. Эта ночь призвана для охоты. Каната закрывает глаза и глубоко вздыхает, позволяя свежему ночному воздуху проникнуть в легкие и охладить его изнутри. Под кожей покалывает возбуждение и волнение; ему не терпится начать действовать и побыстрее закончить миссию, чтобы доказать отцу, что он больше не нуждается в постельном режиме. Прошло слишком много времени с тех пор, как Канате позволяли покинуть дом и делать то, что он умеет делать лучше всего. Из-за взрыва и того факта, что он нарушил обещание оставаться в постели до тех пор, пока ему не принесут еду, Канату поместили под домашний арест. Как только рана на щеке окончательно зажила, Чисей разрешил ему присоединиться к охоте. Однако Каната все еще ничего не ел, и с каждым днем его голод становится сильнее. В отличие от своей семьи, Каната не питается так же, как остальные вампиры. Нужная ему кровь не может быть какой угодно — только определенного типа, иначе его стошнит. Кто знал, что вампиры могут быть привередливыми в еде? Большинство — нет, но Каната — особый случай, способный переварить только один тип крови. Это почти как если бы у него была аллергия, и единственный тип крови, усваиваемый организмом, — это AB. Для Канаты группа крови AB на вкус как рай. Вкус, который никогда не надоест — сладкий и пикантный, он вызывает у него ощущение чего-то домашнего. Есть только одна незначительная проблемка. AB — самая редкая группа крови в Японии, поэтому достать пакеты с ней непросто, отчего Каната неделями может обходиться без еды. Обычно это перед Харуоми стоит задача достать пакеты с кровью, добытой с соблюдением этических норм. По сравнению с ними, Каната и его семья стараются не привлекать внимание общественности, и находят другие способы обеспечить себя пропитанием. Поскольку в последнее время Харуоми сложнее найти еду, Каната живет на искусственных добавках. Это не очень сытно, но помогает сохранить ясность ума и не наброситься на любое живое существо. Если его инстинкты охотника и голода достаточно сильны, то Каната может и смириться с другими типами крови, но никому бы не хотелось, чтобы он достиг такого дикого состояния. Каната открывает глаза и роется в кармане куртки в поисках контейнера с таблетками искусственных добавок. Капсула гладкая на ощупь, окрашена в темно-красный цвет, — похожий на окисленную кровь, — и имеет тот же металлический/медный запах, присущий большинству крови. Вкус ужасный. Это искусственная кровь AB, — приготовленная из компонентов крови крупного рогатого скота для имитации белков и клеток, содержащихся в настоящей крови, но Йохею не удалось повторить вкус. Каната морщит нос и засовывает капсулу в рот, гримасничая и заставляя себя не выплевывать ее обратно. Она горькая, с привкусом ржавчины; во рту у него полностью пересыхает. Такое ощущение, будто его десна сморщиваются и приподнимаются, а клыки в знак протеста еще глубже втягиваются в свои полости. Канату передергивает от отвращения, пока он продолжает молча ждать на крыше здания. — Это отстой… — бормочет он себе под нос, заскучавший от размышлений. Взгляд скользит дальше по улице, когда он осматривает район в поисках парня, с которым Чисей велел ему разобраться. Единственная полученная информация, перед тем, как они расстались: — Ты поймешь, когда увидишь его. Что бы это, черт возьми, ни значило. Проходят минуты, и Каната начинает думать, что это испытание его терпения. Вспышка красно-бордового проносится по улицам, и он замирает, устремляя на нее взгляд, пока его желудок сжимается непривычным образом. Мысли в голове рассыпаются, и всего на секунду он задается вопросом, не Аллен ли это бежит. Он почти ощущает волнение, однако обоняние быстро убивает это чувство, стоит Канате уловить запах, доносящийся ветром. Вместо соблазнительного аромата медной корицы, — который он не может выбросить из головы, — воздух наполнен острым запахом гниющей плоти. Может ли это быть?.. Он смотрит еще немного, и тогда замечает что-то странное в том, как парень на бегу оглядывается по сторонам. Каната ухмыляется, подбрасывая в руках биту. — Бинго. Затем он прыгает на крышу здания с другой стороны улицы, начиная преследовать парня. Судя по всему, он отправляется в контейнерный порт, и Каната незамедлительно строит мысленный маршрут. Он снова прыгает; ветер свистит в ушах и играет с его волосами, на лице появляется широкая ухмылка. О, как же сильно Каната скучал по ощущению свободы. Одной рукой он хватается за металлический кронштейн уличного фонаря и раскачивается телом, набирая достаточный импульс, чтобы взмыть в воздух и попасть на следующее здание. Как только ноги касаются крыши, Каната перебегает через нее, направляясь к переулку, в котором он планирует загнать парня в угол. В груди разбухает гордость от понимания, что он превосходно рассчитал тайминг. Парень забегает в переулок как раз в тот момент, когда Каната спрыгивает с крыши, приземляясь перед ним в идеальной позе. Совершенно пораженный, незнакомец неуклюже замирает, и рюкзак, который он нес, вылетает из его рук, падает на землю, катится и останавливается перед Канатой, позволяя увидеть часть содержимого. Стеклянные пробирки, наполненные кровью, звенят друг о друга; Каната замечает пару пакетиков с подозрительной на вид мясистой субстанцией. Он поднимает взгляд от рюкзака и смотрит на парня в темно-бордовом, выглядящим таким же бледным как призрак. Его грудь быстро вздымается, а взгляд — с испуганным блеском в нем — прикован к Канате. Судя по тому, как глаза этого парня тускло светятся в темноте, он вампир. Слава богу, сегодня Канате не придется иметь дело с гибридом. — Я-я просто доставщик, — парень заикается, медленно отступая на шаг, готовясь удрать прежде, чем Каната успеет что-либо предпринять. Каната не позволяет ему сбежать. Бесшумным движением он бросает биту в сторону парня, и оружие врезается в колено с отвратительным хрустом — коленная чашечка разлетается на кусочки. Бита с грохотом падает на землю, когда парень с криком опускается на здоровую ногу. Он сжимает раздробленное колено и воет — слезы текут по его щекам, а глаза умоляюще смотрят на Канату. — Все они так говорят, — усмехается Каната, медленно вставая и направляясь к парню. При этом он поднимает биту, игнорируя просьбы о пощаде. — Твоя мать никогда не учила тебя хорошим манерам за столом? Жестким, безжалостным движением Каната хватает парня за подбородок, заставляя посмотреть в разноцветные глаза. Его взгляд опускается к подбородку вампира, следуя за темнеющей струйкой крови, стекающей по шее и исчезающей в свитере. — Невежливо ходить с едой вокруг рта. Говоря это, Каната еще крепче сжимает руку, впиваясь ногтями в щеку и проливая кровь. Парень кричит, пытается вырваться, но Каната ему не позволяет. Пристально глядя в глаза незнакомца, он достает кинжал, слегка морщась, когда понимает, что опять забыл надеть перчатки — металл обжигает кожу. Каната подавляет боль, не давай ей отразиться на лице и показать, что она беспокоит его, и медленно поднимает кинжал. Взгляд парня перемещается на холодное лезвие — зрачки расширяются от паники, а сам он становится бледнее. — Что в рюкзаке? Отказываясь смотреть в глаза Канате, парень не отрывает взгляда от кинжала. Рот остается плотно сжатым, и он тяжело дышит, не давая ни единому слову сорваться с губ. Канате это надоедает; терпение иссякает из-за жгучей боли в ладони. Кончик кинжала мягко прижимается к щеке парня. Каната едва надавливает, но кожа сразу же рассекается под серебряным наконечником; красная кровь стекает по чистому лезвию на руку Канаты, смешиваясь с его собственной. От шипящей раны поднимается пар. И хотя лицо парня искажается болью, он не издает никаких звуков, кроме приглушенного хныканья. Каната щелкает языком и давит сильнее. — Что в гребаном рюкзаке? Несколько секунд боли — вот, что нужно, чтобы парень наконец раскололся. Он задыхается, уклоняясь от лезвия, которое оставляет глубокую рану на его коже. Из пореза льется кровь. Каната убирает кинжал обратно в ножны. — Это кровь! — выдыхает парень. — Все это… это кровь! — Чья кровь? — спрашивает Каната. — Я не знаю… Клянусь, я не знаю! — кричит парень. — Мне только было поручено забрать эти вещи. Они никогда не говорили мне, что это такое или для чего. Пожалуйста, поверь мне! — Я верю тебе, — парень смотрит с облегчением, вероятно, думая, что Каната с ним закончил. — Вот, что бы я сказал, если бы ты говорил правду. Иначе зачем еще тебе пробовать драгоценный груз, который ты доставляешь? Ужас отражается на лице парня, и он разевает рот как рыба, вытащенная на сушу. — На какой мёрдер вы нацелились? За последние несколько дней количество смертей в городе возросло, и Каната знает, что не все жертвы были полностью человечны. Альтер Триггер усовершенствовали свои методы убийства, переходя от людей к другим вампирам — особенно к членам некоторых крупнейших мёрдер в городе. Каната не в курсе подробностей, поскольку все, что знает, собиралось из подслушанных им поздних разговоров Чисея и Харуоми. Иногда по ночам он слышит множество голосов: его отцы и другие тихим шепотом обсуждают, что им следует делать. — Бурайкан. По позвоночнику Канаты пробегает холод. Страх, текущий по его венам, замораживает кровь, и на мгновение он чувствует себя парализованным. В голове гудит, когда тревожные мысли проносятся по его разуму, притупляя чувства и затуманивая концентрацию, — чем парень и незамедлительно пользуется, вырываясь из рук Канаты: он пошатывается и поднимается на ноги, хватаясь за раненую сторону лица с несколькими красочными ругательствами. Мозг Канаты заменяют ватные шарики, лишая способности мыслить здраво, и он не замечает, что парень медленно ускользает прочь. Если Альтер Триггер удалось обнаружить членов Бурайкан, остается только вопрос времени, когда они копнут глубже и найдут его семью. В голове вспыхивают воспоминания о неподвижном теле Наюты. И, словно внутри разрывается рана, эмоции, которые он чувствовал в ту ночь, просачиваются через трещины, наполняя его парализующим чувством страха. Охваченный паникой, разум создает новые образы, появляющиеся перед глазами, — Каната безуспешно пытается избавиться от них. Три окровавленных тела. Безжизненные взгляды направлены на него, в то время как из зияющих ран пульсирует кровь. Свет в их глазах тускнеет. Каната чувствует тошноту. Он хватается за голову, пытаясь отогнать наплыв боли, от которой сводит желудок. У него нет на это времени. Он должен закончить допрос для Чисея и собрать достаточно информации, чтобы выяснить мотивы Альтер Триггер и быть на шаг впереди. Таким образом, Каната сможет защитить свою семью. Мысль отрезвляет, и зрение проясняется как раз вовремя, чтобы увидеть, как вампир исчезает за углом. Каната хватает биту и следует за ним. Не требуется много времени, чтобы догнать беглеца. Он отводит руку назад, — призывая достаточно силы в свои мышцы, — и кидает биту, пронзая спину парня насквозь. Из горла вампира вырывается крик, но Каната прыгает на него и закрывает рот ладонью, заглушая шум. Другой рукой он медленно вытаскивает биту из живота парня, — покрытую кишками и кровью, которые кажутся отвратительно теплыми на пальцах Канаты. Он с презрением гримасничает. — Я не закончил с тобой разговаривать. У меня все еще есть вопросы. Парень стонет и скулит; слезы текут по его щекам, пока он с ужасом в глазах пялится на Канату. Каната смотрит в ответ холодным, невозмутимым взглядом. — Для чего Альтер Триггер использует кровь? — спрашивает он, надавливая битой на рану. На мгновение Каната убирает руку, позволяя парню говорить сквозь болезненные вздохи. — Я не зн… — Каната не дает ему закончить; снова давит битой, получая в ответ болезненный крик. Парень задыхается, с губ проливается кровь. — Гибриды! Каната демонстрирует милосердие, прекращая своеобразную пытку. — И это все? — он чувствует разочарование, поскольку знает, что Альтер Триггер использует кровь для создания гибридов. — Должно быть что-то еще, для чего они ее используют. Что с пластиковыми пакетами, наполненными органами? Парень теряет сознание от потери крови. Каната ругается и встает на ноги, глядя на тело. Теперь он бесполезен, и больше нет нужды держать его живым. Мгновенно Каната отрубает парню голову, создавая чистый срез на его шее. Голова ударяется о стену и скатывается на землю рядом с мусорным баком. Из шеи хлещет кровь; запах далеко не аппетитный. Перед тем как уйти, он обыскивает многочисленные карманы этого парня. Роясь во внутреннем отделении, кончики пальцев натыкаются на теплый металл, и Каната обхватывает его тонкими пальцами, вытаскивая, чтобы осмотреть. Это антикварный ключ. Элегантно сделанный из бронзы, он определенно навевает ощущение чего-то старого, благодаря многочисленным окислившимся пятнам. Дужка ключа изогнута и скручена множеством красивых завитков, создавая образ огненной птицы, обвивающей своими крыльями стержень. Каната изучает его, вертя в руках и размышляя, где он может быть использован. Роясь глубже в карманах мертвого парня, он отчаянно ищет другие подсказки, но ничего не находит. Каната снова смотрит на ключ. К нему прикреплен кожаный шнурок, и он надевает его через голову, пряча под рубашкой. Ключ ощущается теплым на его коже. Затем он убегает с места преступления. Чисей наверняка поручит одному из низших по званию членов мёрдер убрать за Канатой, поэтому он не беспокоится о том, чтобы забрать оставленный рюкзак. Используя стены и пожарную лестницу, Каната запрыгивает на крышу. Судя по всему, парень направлялся на склад — следовательно, там должно быть еще больше подсказок. Когда Каната возвращается на крышу, первым делом он чувствует запах моря и принюхивается, чтобы уловить скрытые за этим запахи. Чем ближе он подходит, тем отчетливее проявляется более тонкий аромат. Он медленно останавливается. Крепче сжимая биту в руке, его взгляд ожесточается, смотря на старый склад, где горит свет. Это гнездо. У Альтер Триггер множество баз по всему Токио, однако, Каната все еще сомневается, что этот склад является одной из них. Хотя он имеет тот же запах, что и гнездо Альтер Триггер, — на которое Каната натыкался в прошлом, — все же есть несколько различий, неподдающихся полной расшифровке. По его скромному мнению, их гнезда пахнут смертью и агонией, как еда, оставленная на долгое время. У этого же склада присутствует острый оттенок, но вместо ощущения жара, пряность охлаждает мягкие ткани в носу. — Ты не торопился. Внезапный голос пугает Канату, но его инстинкт борьбы срабатывает быстрее. Грубо сжимая биту, он разворачивается и бросается в тень — к фигуре с капюшоном. Запах незнакомый, но по резким ноткам становится понятно, что это вампир. Каната еще больше настораживается. Незнакомец уворачивается от наконечника биты, нацеленного ему в голову, и отступает — Каната следует за ним попятам, отчего чуть не падает с крыши. Они продолжают бороться на выступе у самого края. Когда незнакомец уклоняется от очередной атаки, его капюшон немного сползает, открывая электрически фиолетовое сияние и белокурые локоны. Каната затормаживается, и мужчина использует это, как возможность дать отпор. Внезапно Каната обнаруживает себя в крепком захвате рук — что-то неровное и твердое потирает его голову. Фигура в капюшоне смеется; звук слишком хорошо знаком ушам Канаты. Он начинает метаться в хватке Чисея, когда мужчина дает ему довольно болезненный щелбан. — Прекрати! — жалуется Каната, хватая Чисея за бицепс. — Это больно! Чисей смеется. — Не стоило терять бдительность! — в конце концов он перестает терроризировать Канату, но руку оставляет на голове. — Вижу, ты был занят. Весь в крови и кишках; всегда создаешь такой беспорядок по сравнению со своим братом. — Он раздражал… — бормочет Каната слегка оборонительным тоном. — Ты всегда так говоришь, — указывает Чисей. — Итак, ты узнал от него что-нибудь полезное? Каната качает головой. — Неа. Все то, что и так известно: Альтер Триггер используют кровь для гибридов, — он вспоминает пакеты с подозрительным мясом. — Хотя парень, думаю, нес органы. — Органы? — Он умер прежде, чем я успел расспросить его об этом, — раздраженно поясняет Каната. — Пусть кто-нибудь из твоих лакеев подберет сумку, — я оставил ее в переулке, — и ты сможешь поручить своей маленькой группе криминалистов выяснить, что это такое. Понятия не имею, вампирское это мясо или человеческое. — Парень умер или ты его убил? Каната поджимает губы и слегка отворачивается, чтобы Чисей не заметил виноватое выражение на его лице. Мужчине необязательно его видеть, чтобы узнать ответ, и единственное предупреждение, которое дают Канате, прежде чем он получает подзатыльник — это усталый вздох. Удар причиняет боль, и он шипит, потирая затылок. — Он был нам нужен, Каната. — Это вышло случайно! — защищается Каната, все еще потирая затылок и беспокоясь, не повредил ли ему Чисей оставшиеся мозговые клетки. — Не обязательно было бить меня так сильно. — Как можно случайно кого-то убить? — Чисей скрещивает руки на груди, хмуро глядя на Канату. — Непредумышленное убийство. Каната с визгом уклоняется от очередной оплеухи. — За каждым твоим движением стоит злоба, — укоряет Чисей. Он вздыхает, потирая ладонью лицо; Каната замечает у него темные круги под глазами и чувствует укол вины. — Что мне с тобой делать? В последнее время ты все больше неуправляем; словно почти вернулся к тому состоянию, когда я только обратил тебя. Хотя прошло уже много времени с тех пор, как Каната лишился человечности, он все еще помнит первые несколько лет. Чисею практически постоянно приходилось держать его в поле зрения, чтобы удержать Канату от осушения каждого встречного человека. Как новообращенный вампир, он обладал невероятной силой, и пару раз даже Харуоми с трудом справлялся с его диким состоянием. Та же сила медленно возвращается, и Канате становится сложнее ее контролировать. Он хочет извиниться, но Чисей его опережает: — Поговорим об этом позже. Что ты думаешь о складе? Теперь, когда разговор переключается на склад, Каната чувствует некоторое облегчение, что внимание больше не сосредоточено на нем и его косяках. На том, какой он дерьмовый сын. — Склад под руководством Альтер Триггер, это точно, — начинает Каната, размышляя о постороннем запахе, скрывающимся под зловонием. — Но, думаю, они объединились с другой компанией. Судя по набору ингредиентов, которые нес курьер, они, скорее всего, проводят здесь новые эксперименты. — Новая компания? — с любопытством повторяет Чисей. — Вампиры или люди? — Ни то, ни другое. Каната не уверен, откуда знает, что новая компания не состоит из людей или вампиров. Просто в запахе есть что-то знакомое, и в то же время незнакомое, что заставляет тревожные звоночки ожить и громко реветь в его голове. В ауре, охватывающей склад, также есть что-то демоническое. Чисей одобрительно хмыкает. — Не знаю, что бы я делал без твоего острого обоняния, — он чертовски сильно сжимает двумя пальцами нос Канаты, заставляя его вскрикнуть от отчаяния. — Ты и твой чудесный нос! — Отпусти! — голос звучит жалобно гнусаво, когда он смотрит на отца. Чисей отпускает, и Каната с кислым видом потирает нос. — Хватит уже причинять мне боль. Я заявлю на тебя за жестокое обращение с детьми. — Ты давно уже не ребенок, — отмахивается Чисей. Затем он роется в сумке, висящей у него на плече, и достает прозрачный пакет, наполненный красной жидкостью. От этого вида у Канаты урчит в животе — прошло слишком много времени с тех пор, когда он в последний раз нормально питался. Во рту скапливается слюна, однако раздражающий блеск в глазах Чисея заставляет его насторожиться и быстро проглотить ее. — Почему ты так смотришь на меня? — спрашивает Чисей, протягивая пакет Канате. — Ты пострадал; рана кровоточила все это время, пока мы разговаривали. Ты голодал достаточно долго, чтобы твое тело отказалось тратить энергию на заживление поверхностных ран. При этом упоминании рана, полученная Канатой от того, что он держал серебряный кинжал, чертовски горит. Он смотрит на руку, замечая, что кровь все еще сочится из маленьких трещин на ладони. Нерешительно Каната забирает пакетик с кровью у Чисея, и делает глоток. Гнилая горечь атакует его вкусовые рецепторы, и он немедленно выплевывает все обратно, кашляя и давясь, пока потирает язык, чтобы избавиться от затянувшегося послевкусия. Желудок скручивается, болезненно сжимаясь с подступающей тошнотой, и Каната готовится, но все, что выходит — желудочная кислота, поскольку его желудок… мучительно пуст. — Что это, блядь, было? — вкус все еще ощущается на языке Канаты, и он переворачивает пакетик с кровью, чтобы проверить срок годности. — Ты пытаешься отравить меня?! В чем твоя проблема сегодня?.. Он знает, что в последнее время доставляет неприятности, но попытка убить его — это уже чересчур. — Кровь AB, — говорит Чисей, указывая на этикетку. — И она свежая. Хару получил ее ранее, она не просрочена. — Хватит заливать мне! — Ну, — начинает Чисей, вздыхая с застенчивым видом. — Это смесь A и B… Каната швыряет пакетик с кровью в Чисея (который с легкостью уворачивается), яростно хмурясь. Будь проклята родительская фигура и сир, Каната собирается его ударить, а затем, возможно, столкнуть с крыши. Как он смеет?! Технически это можно оценивать, как покушение на жизнь Канаты, так как он, в теории, аллергик на другие типы крови, а Чисей скармливает ему аллергены, что означает, что Каната имеет полное право действовать в целях самообороны. — Каната, — серьезно говорит Чисей, полностью игнорируя убийственную ауру сына. — Может, стоит позволить Саймону взглянуть на тебя? Я беспокоюсь, что ты не получаешь достаточно питательных веществ, и это влияет на твое поведение. — Нет. Всего лишь упоминание о посещении этого врача почти вынуждает сердце Канаты вернуться к жизни. Ощущение чистого ужаса скапливается в его желудке, а голова становится туманной. Каната думает о шприцах, боли и об ограничителях, удерживающих на месте, когда руки подталкивали и кололи его. У него кружится голова от нахлынувших воспоминаний. — Каната, он не такой, как они. Каната мотает головой. — Я отказываюсь. Этот доктор и шага не сделает в мою сторону, и ты не можешь заставить меня. Он отходит еще дальше, отстраняясь от протянутой в утешении руки отца. На лице Чисея появляется печальное выражение, и он опускает руку. Оба они замолкают. Сквозь одежду Канаты проносится ночной ветер, охлаждая его кипящую кровь, и он снова расслабляется, понимая, что Чисей не собирается продолжать эту тему. Сколько Каната себя помнит, он отказывался от любого вида медицинской помощи. Только у Харуоми и Чисея было разрешение проводить необходимые процедуры, но это никогда не сравнится с тем, что мог бы сделать для Канаты настоящий врач. Каната прекрасно осознает, что его отцы мало что могут сделать в серьезных ситуациях, но одна лишь мысль о том, что к нему прикоснется врач, вызывает воспоминание того, о чем он пытается забыть. И из-за наплыва ночных кошмаров Каната не хочет, чтобы рядом с ним был доктор, даже если это тот, кто спас его брата. Каната меняет тему. — Хватит болтать. Пойдем, — разворачиваясь на пятках, он начинает идти к складу. Чисей хватает его за запястье. — Куда, по-твоему, ты собрался? — В гнездо? — Думаешь, я позволю тебе пойти туда, когда ты уже убил одного из наших потенциальных информаторов? — Чисей оттаскивает его от выступа. — Мы возвращаемся домой на ночь. Я сообщу, если решу, что ты достаточно здоров, чтобы присоединиться к следующей миссии. — Чт… Эй! — протестует Каната. — Почему меня наказывают? Это был несчастный случай! Чисей напевает, продолжая тащить его за собой. — Чтобы избежать новых несчастных случаев, я ставлю тебя в пару с братом и его маленьким другом. — Шики?! — Каната издает несколько плаксивых звуков в знак протеста. — О, перестань. Тебе двести девятнадцать лет, веди себя соответственно возрасту. — Но почему Шики?! Он слабак, — Каната не может удержаться от ворчания. Он был в паре с Шики всего один раз, и это закончилось катастрофой, когда бедный комок беспокойных нервов, заключенный в человеческое тело, стал свидетелем, как Каната безжалостно обезглавил гибрида и вонзил нож в его сердце. — Ты не можешь отправить только меня и Наюту? — Это была просьба Наюты, — Чисей утаскивает Канату за собой к передней стене, и они спускаются по пожарной лестнице. — Если беспокоишься о том, что тебе будет одиноко, можешь взять с собой друга на свой выбор. — Кхм. У Канаты как бы… нет друзей. По сравнению с Наютой, он не очень хорош в формировании социальных связей и, как правило, предпочитает побыть один или держаться рядом с братом во время всяких мероприятий. — Что насчет того красноволосого? — любопытствует Чисей, а Каната пытается сдержать дрожь при упоминании Аллена. Он даже не удосуживается спросить, откуда Чисей знает об Аллене — отец знает почти все, что происходит в жизни Канаты. Или Харуоми мог рассказать ему… Каната отворачивается. — Он человек… и зачем мне вообще приводить его? Мы не друзья. — Вы могли бы стать друзьями. Тебе это позволено, Каната. — Я не хочу, чтобы он был моим другом, — ворчливо отвечает Каната. — Он — заноза в заднице, и я бы не хотел, чтобы он таскался за мной на задании, словно потерявшийся щенок. — Я думаю, он мог бы быть полезен, — рассуждает Чисей, останавливаясь перед Канатой и глядя на него с этим назойливым блеском в глазах. Он что-то планирует, и Каната не уверен, что хочет в этом участвовать. — Он знает о нашем тайном обществе, и, думаю, наличие человека на нашей стороне может принести пользу. Каната молчит. — И, — с растущей ухмылкой продолжает Чисей, наклоняясь и шепча ему на ухо, — у него группа крови AB.

________________

Аллен собирается сделать глоток чая, когда его тело сотрясает мощный чих — жидкость разбрызгивается по лицу и всей одежде. Он не успевает прийти в себя; раздается еще один. Аллен отплевывается и коротко кашляет, сражаясь за свою жизнь из-за чая, попавшего в нос. — Кто-то говорит обо мне чушь… — произносит Аллен сквозь серию кашля. Он пытается приглушить шум, который издает, чтобы не потревожить окружающих людей в библиотеке… — Серьезно, почему здесь так много людей ночью? — Будь здоров… что? — Анн озадаченно смотрит на него, поднимая взгляд от ноутбука. Хаджун молча качает головой, как бы говоря: «Не думай об этом слишком много» и Анн возвращается к своей работе.