Crimson Carnage / Багровая резня

Час быстро превращается в четыре, пока Аллен продолжает копаться в каждом — связанным с делом — первоисточнике исходного материала, который только может найти. Слова пролетают по экрану, когда он читает и просматривает тексты, являющимися либо фактическими статьями, либо онлайн-форумами о реальных преступлениях с обсуждением этого дела. Из-за яркости экрана глаза начинает жечь, а на затылке появляются признаки приближающейся головной боли. Аллен знает, что ему пора спать — уже через четыре часа нужно вставать в универ, — но он остается сидеть на компьютерном кресле. Почему он так увлечен делом, о существовании которого даже не знал до сегодняшнего дня? Аллен не уверен, откуда берется чувство необходимости узнать больше. Что-то глубоко внутри него пробуждается, приковывает к креслу и заставляет продолжать художественное путешествие, пока внутренний литературный демон не будет удовлетворен. Аллен никогда не был поклонником настоящих преступлений и не чувствовал потребности изучить старые дела, открытых задолго до его рождения. С каждым словом и предложением, пролетающими мимо его глаз, демон сильнее затягивает кандалы. Желание получить знания намного интенсивнее биологической потребности во сне. И тогда Аллен находит золото. Это статья, опубликованная несколько лет назад, и, — судя по списку источников, указанных внизу, — она является достоверной и основанной на фактах. До сих пор он просматривал тексты, написанные любителями, которые считают свои теории надежными доказательствами. 03:29 показывают цифровые часы на компьютере. Аллен решает прочитать это, а затем пойти спать. «Повелитель Змей из 1824 года. С 1795 до 1824 года этот печально известный похититель и серийный убийца совершил большую часть своих преступлений, но считается, что годы его противозаконной деятельности тянутся еще дальше. Хотя большинство пострадавших были живы, когда их обнаружили, по многим причинам их число резко сократилось после закрытия дела, в результате чего общее количество и без того многочисленных жертв возросло до изнурительных 126. Некоторые следователи, работающие над делом, не уверены, является ли это точной цифрой и предполагают, что она может быть значительно больше. Впервые обнаружив логово, где скрывался ученый, полиция была шокирована, испугана и впечатлена сооружением, которое в дальнейшем описали как «Небольшая подземная деревня». Хотя большинство домов, — если не все — казались ветхими и едва пригодными для жизни, они были построены искусно и, вероятно, раньше выглядели лучше. Это заставляет следователей предположить, что ученый занимался преступной деятельностью гораздо дольше, чем считалось изначально. Подземная деревня была найдена благодаря анонимной наводке — в паре миль от центра Токио, рядом с горой Одакэ. Полиция так и не смогла вычислить неизвестного информатора, но считается, что это был либо сообщник, отвернувшийся от ученого, либо одна из жертв, которой удалось сбежать. В то время гора Одакэ была довольно заброшенной, — тогда как сегодня там построена небольшая деревушка, — поэтому ученому и удалось так долго скрываться от полиции. Подземный город был построен внутри горы и, если вы достаточно терпеливы, можно до сих пор отыскать вход. Полиция никогда не раскрывала, где именно он находится, и многие истинные фанаты криминальных преступлений попытали удачу снова найти его. Некоторые говорят, что проход скрыли, в то время как другие дают волю фантазии, полагая, что Повелитель Змей спрятал вход в свое логово в месте, подвергающим жизнь опасности: например, у бушующей реки или на склоне одной из скал. Местные жители информируют туристов и фанатиков не сходить с тропы в поисках входа. Чтобы продолжить разговор о многочисленных жертвах ученого, важно понимать, что немало информации является спекуляцией, поскольку полиция скрывала значительные фрагменты сведений от широкой общественности, а в результате пожара в 1893 году большая часть данных превратилась в пепел. Большинство жертв были молодыми. Самым юным оказался найденный 12-летний ребенок, но присутствовали и взрослые жертвы, и, похоже, не было различий в том, как ученый относился к каждой возрастной группе. Эксперименты инъекциями и испытаниями различных форм и видов были жестокими, но как именно проводились эти эксперименты остается неизвестным. С помощью испытаний Повелитель Змей хотел создать новую породу существ, которые будут править этим миром. Очистят его. Он играл с жизнями людей, испытывал их пределы — стремился изобрести породу животных, способных противостоять той биологии, какой мы ее знаем. Бессмертие было его целью. Он восхвалял свои идеи вплоть до последнего вздоха. Повелитель Змей был приговорен к смертной казни и обезглавлен, и, как ни странно, его голова исчезла во время пожара. Либо она сгорела дотла вместе со всей информацией, либо ее забрали. Прозвище Повелителя Змей возникло из-за того, что ученый и его сообщники носили кулоны в виде змей. Также способствовало обнаружение у всех жертв колотых ран на шее, словно их укусила змея. Это было еще до эпохи вампиров — настоящие преступники и фанатики сверхъестественного используют это дело, как доказательство того, что вампиры существуют, хотя ни одна из жертв или сообщников ученого не жаждали крови…» Экран компьютера гаснет, и комната погружается в темноту. Аллен моргает — каждое движение век обжигает глазные яблоки, пока он смотрит на собственное отражение на черном экране. Требуется всего мгновение, чтобы осознать, что компьютер вырубился из-за того, что он забыл подключить зарядное устройство. Разочарование переполняет его, и Аллен ругается себя за то, что не подключил зарядку раньше. Он мог бы сделать это сейчас, но у него не вызывает интереса вставать и искать что-то в темноте. Аллен стонет, потирая глаза, прежде чем откидывается на спинку кресла и смотрит в стену перед собой. В голове всплывает информация из этого дела, и он медленно переваривает все, что прочитал до сих пор. Серийный убийца из 1800-х годов, одержимый бессмертием и змеями, возможно, вампир. Аллен не знает, что и думать. Вся эта история с существованием вампиров не кажется реальной. Это признаки того, что он теряет рассудок из-за недостатка сна? Аллен бросает взгляд на кровать; кандалы, держащие его привязанным к стулу, ломаются, и он медленно поднимается. Колени громко хрустят и, — поскольку ноги перестают работать, — он с воплем заваливается лицом вниз на матрас. Погруженный глубоко в свои мысли, он остается в таком положении несколько долгих секунд, вдыхая увядающий запах стирального порошка. «Спроси Канату» — проносится в разуме Аллена, заставляя его застонать. Он переворачивается на спину, уставившись в потолок. Ни за что, черт возьми, он не пойдет добровольно искать этого надоедливого ублюдка с нулевыми социальными навыками. Аллен думал, что это он ужасен в общении с людьми, но, похоже, нашелся достойный противник, способный победить его в этой категории. Как кто-то такого размера может быть наполнен стольким количеством мелочного гнева? И почему этот гнев направлен на Аллена? — Я его знаю?.. Невозможно. Аллен запомнил бы, если бы встречал кого-то с таким лицом. Любопытство продолжает грызть его изнутри. Аллен смотрел «Баффи — истребительница вампиров», что заставляет задуматься, не скрываются ли в тени другие сверхъестественные существа, а также имеет ли Каната с ними дело. Мысль о демонах, разгуливающих среди людей, заставляет волосы на руках Аллена вставать дыбом, и он быстро прячется под одеялом. Все знают, что демоны не могут добраться до тебя, когда ты под одеялом! Аллен закрывает глаза. На сегодня он уже достаточно думал, и следующее на повестке дня — это попытаться заснуть. Однако, когда глаза уже полностью закрыты, в голове воспроизводится фильм, снятый специально для Аллена. Измененные изображения гибрида и то, как Каната вонзил кинжал глубоко в его грудь, пугают Аллена. Широкая улыбка простирается по лицу Канаты; взгляд безумен, а по рукам стекает кровь, окрашивая их в красный цвет. Глаза гибрида ярко светятся, пока он с мольбой смотрит на Аллена — с губ проливается кровь, прежде чем существо взрывается на миллиарды пыльных частиц. В его голове Каната оборачивается, все еще с ухмылкой, когда зубы начинают превращаться в такие же острые иглы, как у гибрида. Он делает шаг вперед, — глаза опасно сверкают, — с тонких пальцев выскальзывают кинжалы, и Каната нападает.

________________

Через пару часов беспокойного сна, наполненного образами того, как Аллена используют в качестве жевательной игрушки, он забредает на кухню, выглядя скорее мертвым, чем живым. Аллен даже хотел бы быть мертвым, потому что все его мышцы ноют, а голова раскалывается от боли хуже, чем от любого похмелья, которое у него когда-либо было. Он не знает, сколько сейчас времени, но внутренние часы говорят, что пора вставать и сиять, поэтому Аллен так и делает. Для него необычно просыпаться раньше, чем Анн врывается в комнату и сдергивает с него одеяло, вызывая шок от холодного воздуха, атакующего кожу. На кухне Хаджун в полную силу занимается утренними делами. Он одет в обычную спортивную одежду, что Аллен находит немного странным. Обычно, когда он встает, Хаджун уже успевает переодеться в повседневную одежду. Возможно, он меняет стиль или начинает новый тренд моды. Образцовый принц их университета — какие выдающиеся тенденции он начнет? Сколько сердец будет разбито? — Дерьмово выглядишь, — очень любезный способ Хаджуна поприветствовать его с добрым утром. Если бы только фанатки знали об этой его стороне. Хаджун поднимает взгляд от салата, который моет в раковине, и пощипывает переносицу; пурпурные глаза задерживаются на шее Аллена. — Что, черт возьми, ты делал прошлой ночью? Ты воняешь, иди прими душ. Аллен не отвечает устно. Он закатывает глаза и посылает Хаджуну угрюмый взгляд, прежде чем шагает в ванную комнату, хлопая дверью с большей силой, чем это необходимо. В ванной тепло и уютно, что заставляет его вздохнуть с усталой радостью, на секунду закрывая глаза — все еще сонный. Аллен моргает. — О, черт… Человек в зеркале смотрит на Аллена, повторяя каждое движение, когда он отступает назад с мини-сердечным приступом. Хаджун прав, он выглядит дерьмово. Темные круги под глазами не привлекают внимание, — даже если они достаточно заметны, чтобы подумать о краже консилера у Анн. Взгляд Аллена приковывает синяк вокруг горла. Под кожей проступает темнеющий красный цвет в форме ладони. Отметина хорошо видна — Аллен почти может различить каждый палец, который вчера вдавливали в его шею. Осторожно он касается ушибленной кожи, удивляясь отсутствию боли, и находит странным, что царапин, выгравированных гибридом, нет. Он точно чувствовал, как когти истязали кожный барьер, но, глядя на шею, обнаруживает там только след от удушья. Аллен гулко сглатывает, вспоминая эти ощущения: жужжание в ушах, как тяжело было дышать, как медленно ускользала реальность. Он чувствует головокружение и пытается прогнать воспоминания. Пока он все глубже погружается в свои мысли, дыхание становится прерывистым — перед ним появляется образ льдисто-синих глаз, наблюдающих, как неторопливо исчезает жизненная сила Аллена. Он плескает в лицо холодной водой — это вырывает из мысленной петли. Аллен дрожит; костяшки пальцев белеют, когда он хватает края раковины и смотрит на белый фарфор. Красная капля падает на белое, и Аллен моргает. Нижняя губа горит от боли, и он понимает, что кусает ее достаточно сильно, чтобы повредить кожу. Аллен тут же перестает это делать, глубоко вдыхает и выдыхает. Необходимость сосредоточить свой разум на чем-то другом становится приоритетом. «Ты воняешь. Иди прими душ.» Аллен почти смеется. Хотя душ, — желательно холодный, — это то, что ему сейчас нужно. Он должен прислушаться к голосу Хаджуна. Десять минут спустя Аллен выходит, — дрожащий и стучащий зубами, — и ковыляет к полотенцу. Хотя он и ощущает себя взбодрившимся, как никогда, а мозг перестает его мучить, Аллен замерз до самых костей и не чувствует ничего, кроме сожаления. Люди, которые моются в ледяной воде и принимают холодный душ, теперь в списке Аллена, с кем лучше не связываться. Быстро вытерев тело, он надевает теплую, удобную одежду, и возвращается на кухню. — Ты не планируешь переодеваться? — спрашивает Аллен, присаживаясь за стол и натягивая водолазку повыше на шею. — Нет, — Хаджун наполняет бутылку водой. — Я собираюсь на пробежку. Не хочешь присоединиться ко мне, раз ты встал так рано? — Что… но… — Аллен проверяет время на духовке и тут же со стоном опускает голову на столешницу. 05:48 показывают часы, а это значит, что у него все еще есть время, которое он мог бы провести, укутавшись в одеяло. Где-то глубоко внутри Аллен знает, что если не присоединится к Хаджуну, все равно не вернется в постель. Может быть… он слегка приподнимает голову и смотрит на дверь своей спальни. Он сдвигается всего на сантиметр, когда Хаджун внезапно касается его спины, заставляя замереть. — Если память мне не изменяет, Аллен, — начинает Хаджун, и Аллен почти слышит ухмылку в его голосе, — это ты сказал мне, что хочешь привести себя в форму. Тебе стоит воспользоваться этой возможностью и присоединиться ко мне. — Я только что помылся, — возражает Аллен, пытаясь вырваться из хватки Хаджуна. — Ты снова можешь принять душ. — У меня болит колено. — Нет, не болит. Перестань врать, Аллен. — Откуда ты знаешь? — хмурится Аллен. — Ты не в моем теле. Ты не можешь чувствовать то, что чувствую я. — Если бы я чувствовал то, что чувствуешь ты, я бы убил себя. Аллен слишком ошеломлен, чтобы говорить, и просто сидит там, моргая с открытым ртом. Какой у него прекрасный друг… Хаджун проходит мимо него в коридор, начиная обуваться. — Ты почувствуешь себя лучше, если присоединишься ко мне. Это звучит как ложь. Аллен всегда не любил бегать. По его скромному мнению, бег — худший вид тренировок. Как Хаджун находит для этого энергию каждое утро, за пределами понимания Аллена. Он наблюдает, как Хаджун завязывает шнурки на кроссовках, взвешивая варианты, и что принесет ему большую пользу. Первый вариант — присоединиться к Хаджуну на его пытки, второй — вернуться в постель. И хотя второй вариант кажется более подходящим и правильным, Аллен поднимается с барного стула и присоединяется к Хаджуну в коридоре. — Хорошо, я пойду с тобой, — говорит Аллен, наклоняясь, чтобы надеть обувь. — Но у меня одно условие: не бери меня на один из своих более продвинутых маршрутов. Сделай что-нибудь легкое, сейчас шесть часов утра, ради всего святого. — Посмотрим. — Хаджун!

________________

Хаджун должен умереть. Все болит, и Аллен желает быть мертвым — похороненным на глубине шести футов, где он сможет вечность отдыхать, не беспокоясь о том, чтобы отправиться на пробежку. Он должен был знать, что это плохая идея, что Хаджун нанесет удар в спину и заставит бежать по маршруту, не предназначенным для новичков. Каждый сделанный шаг ощущается так, будто Аллен бежит по булавкам и иголкам, находясь под водой. Его легкие не созданы для этого. Пот стекает по спине и лицу, и он практически задыхается, мысленно проклиная Хаджуна. Сукин сын даже не кажется обеспокоенным всем этим. Он держит устойчивый темп — на приличном расстоянии впереди Аллена, — не потея и выглядя слишком спокойным для человека на тренировке. Аллен хочет столкнуть его в пруд, мимо которого они пробегают трусцой. — Хочешь перерыв? — спрашивает Хаджун. Он ухмыляется, когда говорит, и Аллен не может сдержать закипающее в нем раздражение. Аллен немного ускоряется (или, возможно, Хаджун замедляется), так что теперь они бегут бок о бок. Он смотрит на друга и набирает достаточно кислорода в легкие, чтобы сказать в перерывах между одышкой: — Нет. Я в порядке. — Ты в этом уверен? — дразнит Хаджун, наклоняясь ближе. — Ты выглядишь так, словно через секунду грохнешься в обморок. Аллен еще больше увеличивает дистанцию между ними. — Не упаду. Я в порядке и не нуждаюсь в перерыве. Он отчаянно нуждается в перерыве. Ему нужно сесть, выпить бутылочку воды и постараться не выплюнуть все обратно. Аллен не скажет об этом вслух. Хаджун напевает и снова смотрит вперед. Что-то в его тоне вызывает тревожные сигналы в голове Аллена, и он подозрительно наблюдает за другом. Аллен нутром чувствует, что Хаджун что-то замышляет, и ему это совсем не нравится. Что бы это ни было, это будет за счет Аллена, и он будет страдать. Пусть боги покарают его прямо сейчас, чтобы он мог избежать этого ада. Хаджун оборачивается с озорным блеском в глазах. — Раз уж ты так хорошо себя чувствуешь, — начинает он, раздражающе не звуча так запыхавшись как Аллен. — Давай наперегонки до мусорного бака вон там, — заканчивает он, указывая на что-то впереди. Аллен едва тратит две секунды, чтобы зафиксировать, на какой мусорный бак показывает Хаджун, прежде чем тот срывается в полный спринт, оставляя Аллена в облаке пыли. От шока ему требуется несколько мгновений, чтобы осознать произошедшее, а когда понимает — Хаджун уже на полпути к их цели. — Чт… Эй! Это обман, я был не готов! Догнать Хаджуна практически невозможно, но Аллен не хочет проигрывать, не вложив при этом все силы ради победы. Он тоже ускоряется, переходя от легкого бега до полноценного спринта, и слышит, как Хаджун, бегущий впереди, тихо посмеивается над его жалкой попыткой не отставать. Аллен улыбается, когда несется наперегонки с Хаджуном — как когда-то делал в детстве с соседскими детьми, которые хотели с ним играть. Это было редкое событие, но он очень ценил такие моменты. Будучи единственным ребенком в семье, Аллен чувствовал себя одиноко, и из-за строгих родителей всегда мечтал обрести настоящего друга. Его настоящий друг появляется в четырнадцать лет в лице Хаджуна, во время одного из тех скучных гала-вечеров, которые родители Аллена заставляли посещать и играть на скрипке. Когда последняя нота эхом разносится по изысканно оформленному бальному залу, Аллен, снимая с плеча скрипку, тихо вздыхает, принимая аплодисменты чопорным поклоном. Знакомое чувство скуки завладевает им: ни одной унции счастья или радости, пока он слушает аплодисменты гостей данного торжества. Для него это звучит фальшиво. Их похвала — пустые слова, а чрезмерно элегантный и практичный способ хлопать руками, не вызывает у него чувство гордости. Аллен выпрямляется после поклона и, прикрываясь фальшивой улыбкой, покидает сцену. Выражение лица превращается в нейтральное, когда он возвращается к холодным объятиям родителей. Скрипка отягощает руки; к горлу подкатывает комок, чем ближе он подходит к столу. Аллен ненавидит это. — Ты испортил несколько тактов. Он даже не успевает сесть, когда отец указывает на его ошибки. Аллен никогда не будет достаточно хорош для него. Хоть раз он желает услышать похвалу — Аллен хочет знать, что хорошо справился! — Мне жаль. В следующий раз я буду лучше, — произносит он, не встречаясь взглядом с отцом, когда садится. «Не плачь, не плачь, Аллен, что бы ты ни делал, ты не плачешь» — поет он про себя. — Тебе следует. Аллен безмолвно кивает, кусая внутреннюю часть щеки, чтобы держать эмоции под контролем. Его мать сидит молча, но глаза выражают все ее мысли. Ни одна из них не содержит похвалы. Это больно. Почему он должен сидеть здесь и терпеть все это дерьмо? Аллен глубоко вдыхает и быстро моргает, чтобы избавиться от растущей влажности в глазах. Плач никогда не приносит пользы от этих бессердечных монстров, которые видят в нем только игрушку. Аллен чувствует, будто его душат. Он хочет убежать, бросить все позади и оставить в пыли. Он ненавидит музыку. Аллен ощущает, как медленно формируются трещины в построенных вокруг эмоций стенах, которые он возвел, чтобы держать все под контролем, — чтобы никогда не дать им вырваться наружу. — Могу я воспользоваться туалетом? — спрашивает он, с осторожностью встречая взгляд отца. Кивок. Аллен поспешно встает и уходит прочь, маневрируя между дворецкими и столами настолько проворно, насколько это возможно, пока влага застилает глаза. Он выбирается из главного зала и бежит по длинному коридору, ища дверь, способную привести его в сад. Рыдание, которое он пытается подавить, вырывается из горла, и по щекам начинают течь слезы. Почему его не любят таким, какой он есть? Аллен их сын — такой же человек, как и они сами, но его всегда ругают за незначительные мелочи. Почему он должен был родиться у людей, одержимых музыкой? Аллен хочет быть нормальным ребенком. Из-за родителей ни один из соседских детей не хочет с ним играть. Аллену едва ли разрешают выходить на улицу. Водопад слез не прекращается, пока он пересекает коридор. Если он продолжит бежать, то однажды сможет вырваться из этого ада. Однажды он покажет им, чего стоит. Аллен заворачивает за угол и врезается во что-то твердое, но не такое прочное как стена. От силы удара он валится на пол: ягодицы ударяются о мраморный пол — копчик получает большую часть повреждений. Аллен стонет. Прилив боли вызывает новую волну эмоций, пробивающихся через трещины в стене, — по щекам продолжают течь слезы. — Смотри, куда идешь. Услышав иностранный язык, Аллен вскидывает голову и обнаруживает двух светловолосых мальчиков, смотрящих на него. Тот, кто выглядит старше, тоже лежит на полу, — вероятно, именно с ним Аллен столкнулся, — а младший свирепо наблюдает за Алленом с презрительной усмешкой на губах. — Он не хотел, — со вздохом говорит старший, вставая и отряхиваясь от пыли, прежде чем поворачивается к младшему брату (?). — Возвращайся к матери и отцу. Я поговорю с этим парнем. Младший раздраженно фыркает на слова старшего брата, разворачивается на каблуках и уходит, оставляя Аллена в неловкой тишине с незнакомцем. Он не перестает плакать, понимает Аллен со смущением, разливающимся по щекам и покрывающим их красными пятнами. Он спешит вытереть слезы. — Ты тот парень со скрипкой, — замечает мальчик. На вид он ровесник Аллена. При упоминании выступления слезы возвращаются в полную силу, и на лице незнакомца появляется выражение паники. — Я… — Не упоминай об этом, — выплевывает Аллен сквозь слезы, которые пытается стереть. В поле зрения появляется носовой платок, и Аллен поднимает взгляд. Мальчик пытается улыбнуться, но вместо этого получается гримаса. — Я просто хотел сказать, что ты выдающийся. Аллен замирает с горьким смешком, крутящимся на кончике языка, когда осознает искренний тон в голосе незнакомца. — Ты… ты серьезно? — спрашивает Аллен, шмыгая носом. Голос надламывается, и румянец на щеках становится ярче. Аллен чувствует себя жалким. — Ага. Это было замечательное выступление. Кажется, ты знаешь, что делаешь. Ему хочется смеяться. Незнакомец хвалит его больше, чем родители, которые заставили жить таким образом. — Спасибо… — Могу я спросить, почему ты плачешь? У мальчика акцент: когда он говорит, его слова кажутся немного неуклюжими и слишком официальными. — О… я в порядке, — снова шмыгает носом Аллен, поднимаясь на ноги. — Ты не кажешься в порядке, — пурпурные глаза мальчика выглядят печально. Почему его вообще это волнует? Он не знает Аллена. — Я сказал, что со мной все в порядке. Тишина между ними неловкая, и Аллен хочет вернуться в зал, даже если это означает сидеть рядом с родителями, которые превращают его жизнь в кошмарный ад. — Могу я тебе показать кое-что? У Аллена нет возможности согласиться или отказаться, поскольку незнакомец хватает его за запястье и начинает тащить в случайном направлении. — Эй?! — Аллен пытается высвободить руку, но мальчик, на удивление, держит крепко. Вот так, в молчании, Аллен позволяет этому парню утащить себя. Через пару минут они выходят в сад. Прохладный воздух успокаивает кожу Аллена; в голове мгновенно проясняется. На небе нет облаков, которые могли бы скрыть светящуюся полную луну и мерцающие звезды. Это прекрасное зрелище. Аллен чувствует себя лучше. — Мне нравится приходить сюда, когда взрослые начинают раздражать, — объясняет мальчик, уставившись на луну. Аллен с любопытством смотрит на него. — Как ты нашел это место? Сад слишком маленький, чтобы быть основным — тем, который Аллен видел по пути в особняк. Здесь есть небольшой фонтан и кусты всевозможных растений. — Это мой дом. Аллену нужно мгновение, чтобы осознать, что это означает, и он тут же задыхается и низко кланяется. Это поместье Ён, а мальчик перед ним — один из сыновей. — Прошу прощения за мое грубое поведение! Если родители Аллена узнают о его действиях по отношению к одному из сыновей Ён, он может попрощаться со свободой. Не то чтобы ее было много. Руки хватают его за плечи, заставляя быстро подняться. — Нет, нет! Все в порядке. Не нужно извиняться. Я не обижен. — Все еще… — Эй, — улыбается мальчик, — останься и поболтай со мной какое-то время, и я прощу твое грубое поведение. Аллен тоже улыбается. — Конечно! Хаджун сделал посещение гала-вечеров более терпимым. — Я выиграл. — Отвали, ты обманул, — обвиняет Аллен сквозь одышку. Опираясь на колени, он сгибается, пытаясь восстановить дыхание. Хаджун выглядит таким же спокойным, как всегда, только дышит чуть тяжелее, чем обычно. — Не будь жалким неудачником, Аллен, — похлопывает Хаджун его по спине. В этом жесте нет намека на утешение — движение лишь для того, чтобы насыпать соль на рану. — Если продолжишь ходить со мной на утренние пробежки, я уверен, ты сможешь победить даже ребенка. Аллен выпрямляется. — Абсолютно нет. Ты сумасшедший, и я бы предпочел использовать эти несколько лишних часов в постели, спящим. — В любом случае, почему ты встал так рано? Бессонница? Аллен думает обо всем, что произошло за последние 24 часа, начиная с гибрида и появления Канаты, до преступления, которым был одержим. Он раздумывает, сказать Хаджуну правду или нет. — Что-то вроде того, — отвечает Аллен, воздерживаясь от подробностей. — Занимался исследованиями. — О? — Хаджун выглядит любопытным. — Это из-за задания, о котором ты так беспокоился? Это как если бы на него вылили ведро холодной воды при упоминании о задании. Он был так поглощен мыслями и поиском информации о вампирах, что забыл о крайнем сроке, который был вчера. Аллен облажался. Профессор Саймон — хороший человек и, как правило, снисходительный, пока дело не касается проектов и своевременной их сдачи. Обычно Аллен в этом пунктуален. Он никогда не пропускал крайний срок сдачи заданий, поэтому просьба о продлении заставляет его нервничать. Должен ли он написать Профессору Саймону электронное письмо или будет достаточно обычного сообщения? Скорее всего, отправка письма с птицей может помочь. Почему вселенной нравится видеть, как он страдает?! Аллен, должно быть, убил короля в прошлой жизни или что-то в этом роде, потому что его неудача точно не из этого мира. Хаджун, конечно, замечает его внезапное, странное молчание, и, вероятно, панику, написанную на лице. — Похоже, кто-то забыл, — указывает он на очевидное, что не помогает Аллену успокоиться. — Честно, именно поэтому я напоминаю тебе прекратить откладывать все до последней минуты. У тебя было три месяца, чтобы закончить. — Я знаю! — стонет Аллен, откидывая волосы назад и дергая их в разочаровании от своей глупости. — Это просто вылетело из головы… — Что может быть важнее задания, которое влияет на половину итоговой оценки? — На четверть, — поправляет Аллен. — И в этом не было ничего интересного… Я просто увлекся исследованием кое-чего из-за собственного любопытства. Хаджун жестикулирует, прося продолжить объяснение. Аллен быстренько оглядывает территорию. В это время никого нет, — они одни в парке, — но у Аллена такое странное чувство, будто за ним наблюдают. Это чувство не покидало его с тех пор, как они перестали бежать и остановились отдохнуть. Он понятия не имеет, играет ли паранойя с его восприятием реальности, но что бы это ни было, его это тревожит. Аллен наклоняется ближе к Хаджуну и шепчет: — Ты веришь в вампиров? Это заставляет Хаджуна нахмурить брови и выглядеть растерянно. — Откуда это взялось? Аллен, отсутствие сна привело тебя к невменяемости. — Нет, послушай, — настаивает Аллен, подходя ближе к Хаджуну. Практически стоя с ним грудь к груди, он понижает голос: — Как думаешь, есть вероятность, что они существуют? Он внимательно наблюдает за Хаджуном. Хаджун хмурится и делает шаг назад. — Их не существует. Они вымышленные, Аллен. Тебе нужно перестать смотреть так много фильмов и больше спать. Тебе двадцать один и ты спрашиваешь, существуют ли вампиры, словно какой-то подросток-фанат «Сумерек». Что бы ты ни увидел, это, вероятно, было просто плодом твоего воображения. — Что? Аллен никогда не рассказывал Хаджуну о том, что видел что-то странное. — Ты спрашиваешь меня, существуют ли вампиры; это значит, что ты что-то видел, верно? Ощущение, что за ним наблюдают, усиливается, и волоски на шее Аллена встают дыбом. Он оглядывает парк в поисках хоть кого-нибудь, но они с Хаджуном единственные, кто достаточно безумны, чтобы быть на улице в это время. — Ни слова о том, что ты видел. Предупреждение Канаты звучит громко и ясно в голове Аллена, и он пытается заглушить свою паранойю и тревогу. Его внимание вновь возвращается к Хаджуну. — Может быть, ты прав. Может быть, это просто мое воображение.

________________

Аллен подавляет зевок. Он не спал всю ночь, пытаясь закончить задание. Профессор Саймон любезно дал ему отсрочку, и это действительно начинает сказываться на нем. Работа и минимальное количество сна — не лучшее сочетание, и Аллен чувствует, как тяжелеют его веки, пока он прогуливается по аркадному залу в поисках кого-то, кто нуждается в помощи. Лунатизм и работа — не лучшая комбинация. Он пробовал это однажды, и в итоге поскользнулся в луже и получил сильное сотрясение. К счастью, зал сейчас довольно пуст. Слишком рано, и большинство клиентов в эти часы еще в школе. Для Аллена это означает, что ему не нужно беспокоиться о том, что его навыки общения с людьми будут катастрофическими. Аллен подпевает веселой и радостной песне, играющей из акустической системы. Сегодня он слышит ее уже в пятый раз, и начинает раздражаться на своего коллегу, который так часто ставит песню в очередь. Вот что бывает, когда подростку позволяют управлять музыкой. И хотя это помогает Аллену не уснуть, происходит это за счет его здравомыслия. Каждый раз, когда играет припев, Аллен чувствует, что на один такт ближе к тому, чтобы побиться головой об одну из кран-машин. — Рео, когда я доберусь до тебя… — Ух, опять ты… — произносит слишком знакомый голос, заставляя Аллена резко остановиться и почти споткнуться о собственные ноги. Из всех людей, с которыми он мог столкнуться в проходе кран-машин, это просто Каната с его дерьмовым поведением. Аллен слишком сонный, чтобы иметь дело с этим злым котенком. Каната стоит перед игровым автоматом, держа в руке маленький плюшевый брелок в виде кота, и смотрит на Аллена со своим обычным незаинтересованным взглядом, но с намеком на раздражение, добавленной в качестве приправы. Аллен отвечает с той же энергией — хмурым и острым взглядом. Он не забыл, что случилось в прошлую их встречу, отчасти потому, что это произошло два дня назад, но также потому, что ему до сих пор горько из-за потери десяти тысяч иен. О, и все эти вампиры и гибриды. У Аллена так много вопросов, на которые хочется получить ответ от Канаты, но у парня, видимо, аллергия на сотрудничество и нормальную беседу. Аллен виделся с ним всего трижды. — Ты меня преследуешь или что? — спрашивает Каната, скептически глядя на Аллена. Он тянет руку в карман, и Аллен почти ожидает, что сейчас вытащат серебряный кинжал. — Я здесь работаю, — Аллен многозначительно указывает на свою униформу. — Срочная новость, Каната: мир не вращается вокруг тебя. Каната не выглядит впечатленным ответом Аллена. — Как угодно. Щелкая языком, он уходит, но не раньше, чем бросает на Аллена неприязненный взгляд. Его поведение еще более враждебное, чем в прошлый раз, а ведь тогда Каната душил Аллена. Он прикасается к шее, где два дня назад была рука Канаты. Синяк почти полностью прошел и заживает на удивление быстро. Каната исчезает за углом и пропадает из поля зрения. Аллен вздыхает и возвращается к работе, что означает продолжать бродить по игровому залу в поисках любого, кто готов рискнуть деньгами ради небольшого приза. Пока он ходит вокруг, Аллен не может не удивляться тому, что Каната хочет проводить время в таком месте. Он не похож на того, кто любит собирать маленькие милые вещицы, вроде того кошачьего брелка, который был у него в руке. Аллен представляет, как Каната проводит свободное время, вонзая свой кинжал в манекены, поверх которых наклеены фотографии его врагов. Свернув за угол, Аллен замечает молодую девушку, борющуюся с кран-машиной. Коготь снова роняет игрушку, и она отскакивает все дальше от призовой лунки. Девушка тихо стонет. Аллен вмиг натягивает на себя вид обслуживания клиентов и подходит к ней. — Тебе нужна помощь? Девушка пугается. — Ах! Ее глаза широко распахиваются при виде Аллена, — капюшон слегка спадает с головы, когда ей приходиться вытянуть шею, чтобы посмотреть на него. Девушка быстро ловит край ткани, прежде чем тот успевает полностью соскользнуть. На ее левом глазу белая медицинская повязка. — Эм… да, я думаю, мне нужна помощь. У меня осталось всего несколько монет, и я очень хочу это… — указывает она на плюшевую змейку. Внутри машины несколько змей. В общей сложности пять, и синяя, с которой она борется, чтобы достать, далеко от лунки. Тип механизма этого автомата относительно простой, но довольно трудоемкий. Коготь слаб и быстро роняет плюшевую игрушку. Аллен знает, куда положить змею, чтобы помочь девушке получить ее, не теряя при этом много денег. — Это не проблема! — Аллен подходит к ней, вытаскивая ключи из кармана. Открывая игровой автомат, он говорит: — Я просто переставлю ее для тебя, чтобы при следующей попытке было легче достать. Пока он объясняет, девушка делает шаг ближе. — Вот! — отступая назад, Аллен натыкается на девушку и случайно выбивает из ее рук чашку с монетами; та падает на пол, и все монеты высыпаются наружу. Аллен стремительно наклоняется, начиная собирать их. — Мне так жаль! Я соберу их для тебя. — В-все в порядке! — заикается девушка, стоя на месте несколько секунд, лишь затем присоединяясь к нему на полу, чтобы собрать монеты. — Тебе необязательно это делать! Я-я справлюсь! Почти все монеты уже в чашке, поэтому Аллен игнорирует ее и продолжает собирать последние оставшиеся. Он встает и низко кланяется, еще раз извиняясь. — П-правда, все нормально, — запинается она, прижимая чашку к груди. — Я… — Вообще-то мне уже нужно идти! И девушка убегает. Аллен моргает. Озадаченный и сбитый с толку из-за внезапной перемены настроения, он не бежит за ней и не зовет. Вместо этого он снова поворачивается к игровому автомату, готовясь закрыть его, когда замечает нечто странное. В коллекции появилась еще одна змея. Аллен мог бы поклясться, что, когда добрался до автомата, их было пять, но теперь он насчитал шесть. Как странно… — Я бы тоже сбежал, если бы мне пришлось иметь дело с твоей некомпетентностью. Аллен закатывает глаза и оборачивается к Канате, который прислоняется к одному из игровых автоматов напротив. В одной руке он держит напиток, потягивая его с дразнящей ухмылкой на губах, а второй крутит кошачий брелок на пальце. Где, черт возьми, он вообще взял напиток? В аркадном зале это не продается… — Однако ты стоишь здесь, — указывает Аллен, закрывая и запирая автомат. — Я здесь не из-за тебя, — фыркает Каната, указывая на кран-машину, которую только что закрыл Аллен. — Я здесь для этого. — Ты коллекционируешь плюшевые игрушки? — И что, если да? — Ничего, просто немного удивлен, что кто-то вроде тебя интересуется милыми вещами. Каната хмурится. — Кто-то вроде меня? — раздраженно повторяет он. — И это не для меня. — Тогда для кого? — искренне любопытствует Аллен. Кем бы Каната дорожил настолько, чтобы подарить игрушку? У камня, вероятно, больше эмоций, чем у него. — Не твое дело. Шокирует. Аллен должен был предвидеть это. — Почему с тобой так трудно вести разговор? — Никогда не думал, что, возможно, я просто не хочу с тобой разговаривать? — спрашивает Каната, отталкивая Аллена в сторону, чтобы поиграть на автомате. — Ты ведешь себя так, будто знаешь меня. — Извини, что пытаюсь быть добрым. — Мне не нужна твоя доброта, — Каната не смотрит на него, когда говорит; он сфокусирован на кран-машине, работая над тем, чтобы добраться до цели, к которой стремится. Этот парень серьезно действует Аллену на нервы, и он не понимает, почему тратит время, пытаясь поговорить с ним. Однако ему трудно уйти, как будто невидимая сила тянет оставаться рядом с Канатой. Продолжать пытаться разговорить его, даже если от этого поднимается до небес кровяное давление. В будущем его ждут проблемы с сердцем, если он не прекратит попытки пообщаться с Канатой. — Что у тебя за проблемы со мной? — интересуется Аллен. — Ты относился ко мне враждебно с тех пор, как мы впервые встретились. Я был клиентом. Ты подал мне соленый горячий шоколад! Каната на самом деле смеется. Трудно сказать, искренне это или нет, но звук странно милый. — И ты выпил это. Честно говоря, я впечатлен, что ты выпил все это. Взгляд Канаты не отрывается от змеи, на которую он нацелен — это та самая, волшебным образом появившаяся в будке. Аллен смотрит на нее. С этой змеей что-то не так. Она не похожа на других, находящихся в автомате. Глаза неправильные. — И моя проблема с тобой в том, что ты, черт возьми, не оставляешь меня в покое, — Каната ругается, когда змея выпадает из когтя, и вставляет еще несколько монет. — Я оставлю тебя в покое, когда ты честно ответишь мне, — говорит Аллен, уставившись на Канату в надежде, что тот посмотрит на него. — Чем я тебя обидел, и как мне это исправить? — Просто… отвали! — Не раньше, чем ты ответишь мне честно. — Ты реально меня бесишь. Змея падает снова, и Аллен замечает странное красное свечение, испускаемое из ее глаз, пока она подпрыгивает в машине. Раздается звук щелчка, за которым следует тихое тиканье, похожее на часы. — Ты это слышишь? — Слышу что? Звук, как ты наконец-то захлопнулся? Боже, я надеюсь. От твоего голоса у меня мигр… — Заткнись на секунду, ладно? — прерывает его Аллен, закрывая рукой чужой рот. Он прислушивается к тиканью и пытается выяснить, откуда оно исходит. Аллен даже не замечает, как в глазах Канаты вспыхивает ярость. Каната делает шаг назад, кипя от злости. — В чем твоя гребаная проблема?! — Разве ты не слышишь этот тикающий звук? — напирает Аллен, по сути тряся Канату взад-вперед. Тиктиктиктиктиктик Аллена сводит с ума то, что он не может определить, откуда это исходит. — Ясно, ты действительно сумасшедший. Суйсеки позволяет непонятно кому просто так приходить и работать здесь. — Как ты… — вот когда Аллен слышит сдвиг переключателя, и его внимание снова возвращается к, казалось бы, невинно выглядящей змее. Глаза-бусинки внезапно светятся ярко-красным, а звуковой сигнал постепенно становится громче. В голове Аллена щелкает, когда тело змеи воспламеняется. Это бомба. Аллен смотрит на Канату, который не замечает изменений. Он слишком занят, пронзая взглядом душу Аллена, чтобы обращать внимание на что-то еще, и стоит ближе всего к автомату. Аллен паникует; разум переходит на автопилот. — Осторожно!