Crimson Carnage / Багровая резня

Согласно суеверию, пятница 13-е — один из самых несчастливых дней в году. Опираясь на личный опыт, Аллен может заключить, что тот, кто сделал утверждение, прав, и всем стоит опасаться этой даты. Начиная с момента пробуждения, весь день был полон неприятностей, и, скорее всего, дальше будет еще хуже, пока он не закроет глаза и не уснет. До конца дня остается пара часов; ему нужно их пережить, а затем, наконец, он сможет насладиться выходными. Однако, судя по всему, вселенная еще не закончила играть с Алленом и его чувствами. Аллен бежит под проливным дождем: капли болезненно жалят обнаженную кожу, пока он спешит к автобусной остановке. Он замечает припаркованный на обочине дороги автобус и паникует, потому что это — последний автобус вечера и, если он не хочет остаться в незнакомом районе, ему необходимо в него сесть. Аллен никогда прежде не был в этой части Токио; единственная причина, почему он знает, что это последний автобус, заключается в том, что так сказал ему парень, передавший посылку для Анн. Мокрая из-за дождя одежда сильно замедляет, и ему приходится вкладывать больше энергии и усилий в свои движения. Мышцы бедер горят, — поскольку в них накапливается молочная кислота, — а легкие изо всех сил пытаются обеспечить тело достаточным количеством кислорода. Аллен жалеет, что не присоединился к Хаджуну на его утренних пробежках. Он не знал, что настолько не в форме… это почти смущает. Но даже с болью в ногах и головокружением, он продолжает бежать вверх по холму. Успеть сесть в автобус — его жизненная миссия, чтобы не застрять в этом теневом районе. Учитывая растущее количество нераскрытых убийств, которые всплывают в последние месяцы, Аллен предпочел бы воздержаться от пребывания на улице в позднее время суток. Автобус уже близко, — всего в нескольких метрах, — он наконец-то выберется из-под дождя и вернется домой. К величайшему ужасу Аллена, он наблюдает, как начинает мигать поворотник, переключаясь с правого на левый, подсказывая, что автобус находится всего в нескольких секундах от отправления. Паника захватывает и контролирует мозг, выпуская адреналин в кровяную систему, и с вновь обретенной энергией Аллен подталкивает себя двигаться быстрее. Он уверен, что прямо сейчас, мчась по тротуару, находится на равных с самыми быстрыми бегунами мира. Ботинок скользит по луже, выбивая его из равновесия, и он спотыкается с позорным криком. Этого недостаточно, чтобы заставить его упасть, но существенной заминки хватает, чтобы замедлить. Автобус начинает движение. — Подождите! Мольбы Аллена остаются без внимания; автобус трогается с места. Он выезжает на главную дорогу как раз в тот момент, когда Аллен добирается до места, где всего несколько мгновений назад были двери. Молча, не считая тяжелого дыхания и барабанных звуков дождя вокруг, он наблюдает, как исчезает его единственное средство передвижения. Автобусу нужно совсем немного времени, прежде чем полностью скрыться из поля зрения, оставляя Аллена смотреть на пустой горизонт. Требуется пара секунд, чтобы осознать реальность, и когда это происходит, Аллену кажется, что его сбил автобус, на который он должен был сесть. С громким стоном он наклоняется вперед, опирается руками на колени и смотрит в землю, мысленно перебирая все известные ему ругательства. Холодная дождевая вода просачивается сквозь одежду, пробирая до самых костей. И, словно в насмешку от вселенной, на небе оживают раскаты грома. Оглушительный шум заставляет его вздрогнуть, и Аллен быстро ищет убежища на автобусной остановке. Теперь, оказавшись в безопасности от натиска дождя, он достает телефон и набирает номер Хаджуна. У Хаджуна должно быть время и силы, чтобы выехать и забрать его, если только не решит быть придурком и позволит Аллену страдать от последствий своих действий. Не то чтобы Аллен мог предсказать, что заблудится, пытаясь найти автобусную остановку. Этот город построен как лабиринт, несмотря на то, что находится посреди глуши. — Давай… возьми трубку, возьми трубку… — бормочет Аллен, прижимая устройство к уху. Гудки звучат дважды, прежде чем линия замолкает. «Он сбросил?» — удивляется Аллен. Ужас скручивает его внутренности, когда он отнимает телефон от уха и видит собственное напряженное отражение на черном экране. Этого не может быть. Аллен нажимает на кнопку питания, но экран остается черным, не подавая никаких признаков, что собирается включаться. Он нажимает на кнопку еще несколько раз, как будто это что-то изменит, прежде чем сдается и с ворчанием засовывает телефон глубоко в карман. Внимание возвращается к небу — Аллен пристально смотрит на каких-то там божеств наверху, которые решили использовать его в качестве своего личного придворного шута. — Что вам от меня надо?! — кричит он, пронзая небо яростным взглядом. Дождь усиливается. Тяжесть всего, что случилось с ним сегодня, внезапно наваливается на него, и ярость по отношению к вселенной перерастает в чувство безнадежности, от которой щиплет глаза; он пытается проглотить образовавшийся в горле ком. День Аллена начался с того, что он проспал к первой лекции, — что не так уж и странно, он делал это много раз раньше, — но это было только начало. Он сжег завтрак до такой степени, что пришлось открыть все окна, а обеспокоенная соседка постучалась в дверь квартиры с огнетушителем в руке. Затем, когда Аллен наконец добрался до третьей лекции, хоть и с десятиминутным опозданием, он умудрился споткнуться, пытаясь подняться по лестнице в поиске свободного места. Спотыкание не было худшей частью; именно тот факт, что он опрокинул бутылку воды какой-то бедной девушки, намочив ее джинсы, заставил Аллена захотеть умереть. На тот момент он был уверен, что хуже уже не будет. Но, конечно, стало еще хуже. Аллен забыл не только свой блокнот, но и ноутбук. Он не мог ничего записывать, поэтому просто сидел там. В полной тишине, пытаясь сосредоточиться. Аллен хотел вернуться домой. Когда лекции, наконец, закончились, он быстро покинул аудиторию и взял курс к жилому комплексу. Однако сообщение Анн, в котором они так любезно умоляли Аллена съездить на другой конец города, чтобы кое-что забрать для них, заставило его развернуться в противоположном от квартиры направлении. Проведя целый час в автобусе, он оказался посреди чертовой глуши. Серьезно, Аллен понятия не имеет, где, черт возьми, находится. Он может видеть деревья, а за ними еще больше деревьев. Этот маленький город с несколькими домами и небольшими апартаментами, розничным магазином и, как ни странно, закусочной, расположен посреди леса рядом с горой. В этом районе нет ничего особенного, и Аллен не может понять, зачем Анн понадобилась посылка именно отсюда. Он открывает рюкзак и видит миниатюрную картонную коробку, которая станет причиной его смерти. Внутри рюкзака все еще сухо, и Аллен никогда бы не подумал, что будет завидовать куску картона. С мокрых волос вниз по спине и лбу стекает холодная дождевая вода. С удрученным видом Аллен падает на скамейку; теперь это его жизнь. Ну, его жизнь, которая продлится недолго, потому что у него нет никаких шансов пережить эту ночь. Дрожь, сотрясающая тело, кажется, усиливается с каждой минутой, пока солнце продолжает садиться, снижая температуру. Промокшая насквозь одежда не помогает поддерживать тепло, и Аллен опасается, что погибнет от переохлаждения. Или от дикого животного… и если ему действительно не повезет, он может стать следующей жертвой этого таинственного серийного убийцы. Аллен бледнеет от одной только мысли об этом, прижимая рюкзак к груди. Он слишком молод, чтобы умирать! Аллен вздыхает и закрывает глаза, прислоняясь головой к стене. В худшем случае он может постучать в чью-нибудь дверь и надеяться, что люди будут достаточно добры, чтобы приютить незнакомца. Шансы на это невелики. Никто в здравом уме не пустит чужака в дом, и уж точно не позволит остаться на ночь. Это просто абсурдно. Аллен посмотрел достаточно криминальных документалок, чтобы понимать, что незнакомцам доверять нельзя. Незнакомец опасен! Если опасен не он, то люди в этих домах представляют угрозу. Аллен знает, что не является серийным убийцей, но что насчет их? Он не должен рисковать. Аллен снова вздыхает. Должно же быть что-то, что он может сделать… Аллен резко вскакивает, вспоминая закусочную. Единственное здание в этом районе, сразу привлекающее внимание, сияет — как святой Грааль — неоновыми огнями и красочным фасадом. Здание продолжает сиять, даже когда солнце садится, погружая мир во тьму. Аллен выбирается с автобусной остановки и благодарит небеса за то, насколько близко находится закусочная. Словно чем-то одержимый, он быстро перебегает дорогу, ни черта не проверяя наличие проезжающих машин. Он получает парочку злобных сигналов, но игнорирует их, добираясь до входа. Тепло, которое сразу же встречает его, когда он входит в закусочную, почти заставляет заплакать от восторга, и Аллен принимает его с распростертыми объятиями. Неловко обхватив себя руками, он пытается согреть как можно большую часть своего тела. Должно быть, именно так ощущается рай — теплое одеяло, избавляющее от всех забот. — Что, черт возьми, ты делаешь? — монотонный, но мелодичный голос напоминает, что он находится на публике. И, вероятнее всего, сейчас выглядит как сумасшедший. Смущенный румянец стремительно заливает щеки, пока он опускает руки и открывает глаза. Извинения, готовые сорваться с кончика языка, исчезают, и Аллен чувствует, что его разум отключается, когда видит сиреневые оттенки с вкраплениями бирюзового — цвет глаз настолько уникальный, что он не смог бы забыть о нем, даже если бы у него случилась амнезия. Кожа светлая, граничащая с мертвенной, и у него глубокие темные круги под глазами — контраст резкий, но парень как-то заставляет это работать. Он красив, как луна, одиночно сияющая в темноте полуночного неба, возможно, потому, что его кожа практически светится под флуоресцентными лампами. Однако на его щеках проступает румянец, который Аллен находит довольно милым. Он чувствует сухость во рту, когда окидывает парня взглядом. Разноцветные волосы собраны в небрежный боковой пучок, а выбившиеся пряди обрамляют лицо так, что подчеркивают его черты — Аллен задается вопросом, являются ли фиолетовые и бирюзовые оттенки в белых волосах натуральными или он их красит. Он осознает, что пялится слишком долго, когда взгляд парня становится острым, и Аллен поспешно отворачивается, чтобы сосредоточить внимание на чем-то другом. Таким образом, у него появляется возможность осмотреть закусочную. Она декорирована и обставлена как американская забегаловка 50-х годов: полы в черно-белую клетку, интерьер — смесь между аквамариновым, мягко-розовым и пастельно-фиолетовым. Честно говоря, Аллену на секунду кажется, что его забросили в фильм «Бриолин». Стены украшены плакатами и дорожными знаками, а песни звучат из старомодного радио. Парень прочищает горло, вновь привлекая внимание. Судя по все еще пристальному взгляду, выглядит он раздраженным, как будто Аллен лично оскорбил всю его родословную. — Ты собираешься простоять там весь вечер, заливая водой наш пол, или закажешь что-нибудь? — грубо спрашивает он, скрещивая руки на груди. Поначалу Аллен сбит с толку. Он снова чувствует себя немного неловко, когда замечает образовавшуюся под ногами лужу, а затем внезапно осознает, что парень перед ним — один из официантов этой закусочной. Он носит пастельно-фиолетовый костюм, состоящий из рубашки с короткими рукавами и шорт, длиной до середины бедра. По низу рукавов и шорт проходят бело-синие полосы. В голове на секунду происходит короткое замыкание при виде униформы, и Аллен быстро переводит взгляд на лицо парня. — Я-я бы хотел что-нибудь заказать, пожалуйста. — Хорошо. Иначе пришлось бы тебя выгнать. Парень разворачивается и уезжает. Аллен ошеломленно моргает, на мгновение задумываясь, не страдает ли он гипертонией и галлюцинациями. Но, опустив взгляд, замечает, что официант носит пастельного оттенка ролики. Конечно, это не обычная закусочная; это та, где персонал передвигается на роликах. В молчаливом изумлении от того, как легко парень скользит по полу, Аллен следует за ним. Мокрые ботинки скрипят при ходьбе, и его щеки горят, когда один из посетителей хихикает. Официант ведет Аллена к одинокой кабинке в углу: место довольно изолированно от других гостей, но имеет хороший обзор на кухню, где седовласый мужчина усердно работает у плиты. В сочетании шипящих звуков чего-то готовящегося и божественного запаха еды у Аллена, садящегося в кабинку, текут слюни. Официант, на бейджике которого написано «Каната», практически швыряет меню перед Алленом. Обслуживание клиентов не было самым важным пунктом этого парня. Тем не менее Аллен берет меню, слегка застигнутый врасплох таким поведением. Он чувствует глаза Канаты, прожигающие дыры в его голове, и ерзает на стуле, ощущая себя неуютно как из-за пристального взгляда, так и собственной мокрой одежды. — Когда будешь готов сделать заказ, просто крикни или что-то в этом роде. — Ладно… — Аллен отвечает, а Каната разворачивается и откатывается с привычной легкостью, следуя к посетителям за другим столиком. На мгновение взгляд Аллена задерживается, наблюдая, как Каната беседует с остальными гостями с меньшей враждебностью, чем с той, которую проявил к Аллену. И хотя Каната не улыбается — выражение его лица становится нейтральным. Аллен не хочет пялиться, но он не может смириться с тем, насколько бледен этот парень. Либо у Канаты серьезная проблема с дефицитом железа, либо аллергия на солнце, и он никогда не выходил на улицу, чтобы получить здоровую дозу витамина D. Словно чувствуя чужой взгляд, Каната оборачивается, и Аллен тут же хватает меню и прячется за ним. Щеки покалывает от смущения. Через несколько секунд он снова выглядывает, замечая, что Каната исчез. Часть его чувствует разочарование, пока другая испытывает облегчение от того, что он больше не сможет выставлять себя дураком. Аллен медленно выдыхает и в случайном порядке просматривает меню. Хотя блюда кажутся аппетитными, к собственному удивлению, он не так уж и голоден, несмотря на то, что к этому моменту не ел со вчерашнего вечера. Меню состоит из типичных закусок: бургеров и картофеля фри, сэндвичей, нескольких других американских блюд и таких десертов, как мороженое, пироги и молочные коктейли. Аллен хочет чего-то горячего. Мокрая одежда, прилипшая к коже, продолжает высасывать тепло из тела, и его трясет. Аллен пытается подавить дрожь, но терпит неудачу. Он снова смотрит в меню, и его внимание привлекают два слова — горячий шоколад. Он поднимает взгляд и оглядывает закусочную в поисках Канаты, замечая, что тот залипает в телефон, опираясь на стойку в другом конце зала… дальше всего от Аллена, практически прижимаясь к стене. Аллен считает это немного причудливым, но кто он такой, чтобы судить? Даже шеф-повар одаривает Канату странным взглядом. Затем золотистые глаза мужчины встречаются с Алленом, заставляя его отшатнуться и спрятаться за меню. — Каната, — низкий голос перекрикивает шипение, эффективно привлекая внимание Канаты, который оборачивается к шеф-повару. — Убери телефон и делай свою работу, — указывает он на Аллена. Откуда он знает, что Аллен готов сделать заказ? Каната закатывает глаза, убирает телефон в шорты, и, нахмурившись, катится к Аллену. — И что же это будет? — Можно мне чашку горячего шоколада, пожалуйста? — Аллен надеется, что дрожь в голосе не будет заметна, поскольку он пытается сдержать ее. Каната небрежно записывает заказ в маленький блокнот. Цвет блокнота совпадает с униформой. — Это все? — Ага, — говорит Аллен и быстро добавляет, прежде чем Каната успевает уйти: — Подожди, у меня есть один вопрос; ты случайно не знаешь, как я могу заказать такси? Мой телефон разрядился… Каната задумчиво хмурится. Между ними проносится минута молчания, пока Аллен, затаив дыхание, ждет ответа. Американская поп-песня, играющая по радио, заполняет то, что могло бы стать неловкой тишиной. — Во-первых, такси сюда в это время не ездит, — начинает Каната. Слова бьют Аллена, словно стрела в грудь. — Лучше дождаться утреннего автобуса… который начинает ходить в пять, — продолжает Каната, разглядывая ногти. — А закрываемся мы через час. — О. Молчание становится неловким, когда Аллен сдувается от разочарования. Единственная надежда попасть домой исчезает, и в голове становится пусто. У него совершенно нет идей, как вернуться, а выживать ночью в дикой природе — не совсем то, для чего он создан. Холодно и идет дождь, темно и, честно говоря, довольно страшно. Каната снова оставляет его и уезжает за стойку, вероятно, чтобы сделать заказ. Остальные гости ушли; Аллен остается единственным посетителем в закусочной, и прямо сейчас только с одним утешением — хип-хоп треком, играющим по радио. Слова Канаты звучат в голове — они скоро закрываются, так что у Аллена есть час тепла и комфорта, прежде чем ему придется сражаться с матерью-природой. Песня подходит к концу, и по новостному каналу играет вступление. Женский голос заполняет закусочную: — Всего через несколько дней после обнаружения тела молодой девушки в Синдзюку, сегодня утром полиция была оповещена об еще одной ужасающей сцене в Кодайро. Соседский бегун совершал обычную утреннюю пробежку, когда наткнулся, по его мнению, на манекен. Он мгновенно понял, что, на самом деле, это человеческое тело. Полиция быстро прибыла на место преступления и должна провести тщательное расследование. «Еще слишком рано говорить, связано ли это дело с первым случаем», — поведал следователь Инукай, — «но выяснилось, что у жертвы есть две колотые раны на шее, как и у других тел. Возможно, это шестая жертва того же убийцы». Возникает вопрос: это работа фанатика-вампира или мы имеем дело со сверхъестественными существами, угрожающими нашей безопасности? Берегите себя, Токио! А сейчас перейдем к погоде… — Что за чушь собачья, — шипит Каната, переключая канал. — Они теперь списывают это на фантастику. С грохотом он ставит чашку перед Алленом, — тот спешит схватить ее, прежде чем что-то прольется, — а затем возвращается в свой уголок. Аллен думает о репортаже и еще больше беспокоится о том, что ему придется провести ночь на улице. И хоть Кодайра далеко от того, где он находится сейчас, это не помогает его нервам. Он сжимает в ладонях чашку горячего шоколада, позволяя теплу течь по рукам. Не считая матушки-природы, Аллену следует подумать о серийном убийце. Как, черт возьми, он собирается выжить? Он также согласен с гневом Канаты по поводу новостного репортажа. Аллену не нравится, как они разыгрывают это как шутку и предполагают, что за ужасными смертями стоят вымышленные существа. Это снижает степень тяжести ситуации… Он делает глоток из чашки, и вкус сразу же заставляет его съежиться. Соленый. Обычно сладкий напиток довольно соленый, и Аллен бросает обиженный взгляд на Канату, который быстро отворачивается, залипая в телефон. Возможно, он перепутал соль с сахаром; Аллен отнесется к этому с пониманием. Такое случается. Он, однако, продолжает пить, слишком морально истощенный, чтобы раздражаться. Он мог бы взять пару салфеток из закусочной и использовать их, чтобы разжечь огонь, — как будто знает, как это делается. Глубоко задумавшись, время пролетает незаметно, и Каната начинает мыть полы прежде, чем Аллен успевает опомниться. Он все еще в роликовых коньках, пока ходит взад-вперед со шваброй. Из-за явного признака того, что закусочная закроется с минуты на минуту, Аллен чувствует нарастающее беспокойство. Когда Каната проезжает мимо, Аллен хватает его за локоть, за что получает сердитый взгляд. — Ты на сто процентов уверен, что нет другого способа вернуться в город, кроме как на автобусе? Каната шлепает по руке Аллена мокрой тряпкой. — Да. Так что приготовься призвать все свои навыки выживания, чтобы… — Я могу отвезти его, — глубокий голос прерывает Канату, и тот резко оборачивается. — Ты в своем уме?! — кипит он от злости, подъезжая к стойке, по другую сторону которой стоит седовласый шеф-повар. Каната наклоняется над прилавком и шепчет что-то, чего Аллен не слышит, но, — судя по языку тела, — ведет себя не очень любезно. Взрослый мужчина, невозмутимый сердитым шепотом Канаты, переводит взгляд золотистых глаз на Аллена. Это заставляет Аллена выпрямиться, стараясь выглядеть как можно лучше. Тело нагревается от смущения, и он смотрит в сторону, не желая ничего больше, чем выкопать яму и умереть в ней. Каната замечает, что на него больше не обращают внимания, и ударяет кулаком по стойке. Столовые приборы при этом дребезжат. — Эй! — рявкает Каната. — Ты же всерьез не думаешь отвезти его домой? Он пахн… Мужчина движется быстро. Положив руку на рот Канаты, он эффектно затыкает его, от чего Каната выглядит по-королевски раздраженным этим жестом. Его сиреневые глаза горят, когда он смотрит на Аллена. Шеф-повар бросает на него предупреждающий взгляд. — Иди переоденься. Каната еще немного ворчит, прежде чем уезжает из основной части закусочной. Хлопок закрывающейся двери эхом разносится по зданию, заставляя украшения на стенах и полках греметь. Аллен смотрит в ту сторону, где исчез Каната, шокировано приоткрыв рот. Мужчина выглядит так, будто это обычная пятница. Они ничего не говорят. Аллен немного напуган этим шеф-поваром. Хотя тишина неуютная, он не уверен, что сказать. Часть его рада, что мужчина предложил отвезти его домой, но другая желает отказаться. Уже поздно, и Аллен не хочет беспокоить его. Он сможет выжить, так или иначе… — Ты живешь в городе, да? — первым нарушает молчание мужчина. — А-ага, — Аллен избегает золотых глаз. — Вам не нужно меня отвозить. Я что-нибудь придумаю. — С разряженным телефоном? — Как вы… — Удачная догадка, — в глазах мужчины появляется блеск, а уголки губ дергаются в намеке на ухмылку. — В любом случае, у меня есть кое-какие дела в городе, так что подбросить тебя не составит труда. Признательность и благодарность взрываются внутри Аллена, и на мгновение он забывает, что ему холодно и мокро. Он в секунде от того, чтобы встать на колени и поклониться. Дар речи теряется: рот то открывается, то закрывается, — как у рыбы, вытащенной из воды, — пока Аллен изо всех сил пытается произнести хоть слово. — Вы не представляете, как много это значит… Есть ли какой-нибудь способ отплатить вам? Я заплачу за бензин и помою вашу машину… Вам нужен кто-нибудь, чтобы выполнять поручения… Мужчина поднимает руку, заставляя Аллена замолчать, и слегка смеется. — Не беспокойся об этом, малыш. Не думаю, что смог бы уснуть, зная, что ты проведешь ночь в тенистом месте, мокрый и с разряженным телефоном. Этот человек, должно быть, бог. Вселенная испытывает угрызения совести, и дарует Аллену шанс встретиться с самим богом, чтобы извиниться за то, что мучила его весь день! Прежде чем он успевает начать кланяться, дверь, за которой ранее исчез официант, резко распахивается, являя недовольного Канату. Он переоделся из униформы: теперь на нем джинсы и бирюзовая толстовка. Этому парню явно нравится лазурный цвет. Руки засунуты глубоко в передний карман, и Каната сердито смотрит на Аллена и шеф-повара, когда входит в комнату. — Мне все еще это не нравится. Мы его даже не знаем. Что, если он какой-нибудь убийца-психопат? Это обоснованное беспокойство, особенно теперь, когда к нераскрытому делу прибавился еще один труп. Аллен не обижается и не злится. — Ты драматизируешь. Уверяю тебя, он не убийца, — убеждает мужчина. — У него татуировка… — Каната обвиняюще указывает пальцем на шею Аллена. — У нас с твоим отцом множество татуировок. Каната колеблется, щеки заливаются румянцем. — Это… это другое! Мужчина вздыхает. — Просто садись в машину. Если что-то случится, тогда и раскритикуешь меня. — Если что-то случится, мы умрем! — кричит Каната, выбегая из закусочной. — Подростки, да? — Аллен издает неловкий смешок. — Ты можешь просто пойти и присоединиться к нему в машине. Я должен здесь все запереть. — Больше спасибо вам. Еще раз. Вы, на самом деле, действительно спасли меня, — честно говорит он. Мужчина только отмахивается с улыбкой, и Аллен выбирается из кабинки, следуя за Канатой. Когда он выходит на улицу, все еще идет сильный дождь, а ветер усиливается. Аллен вздрагивает, сканируя парковку в поисках нужного автомобиля, и замечает его, поскольку Каната как раз захлопывает багажник и садится на пассажирское сиденье. Он оглядывается через плечо, кидая угрюмый взгляд на Аллена, и закрывает дверь. Секунду поколебавшись, Аллен стремительно пересекает парковку и добирается до машины. Дождь бьет по нему, промокая одежду насквозь, и он быстро открывает дверь, проскакивая на сиденье позади Канаты, ставя рюкзак у своих ног. Каната остается молчаливым, не признавая присутствие Аллена, и продолжает что-то прокручивать в телефоне. Аллен практически ощущает раздражение и гнев, исходящие от него, и чувствует удушье. Частично он задерживает дыхание из-за страха, что простой вздох разозлит Канату еще больше. Это настолько неловко, что Аллен начинает умолять вселенную предоставить ему способность самовоспламеняться и исчезать. Когда мужчина наконец присоединяется к ним в машине и заводит двигатель, он спрашивает адрес Аллена и вводит его в GPS-навигатор. Автомобиль выезжает с парковки, и Аллен не отрывает взгляда от окна, заглушая разговор между Канатой и шеф-поваром, пока наблюдает за проносящимися мимо уличными фонарями. Он устал.

________________

Каната с хмурым видом наблюдает, как красноволосый идиот на заднем сидении медленно засыпает. — Ты его отравил? — спрашивает Харуоми. — Хотел бы я, — бормочет Каната, поворачиваясь к мужчине. — Я все еще не понимаю, почему ты предложил подвезти его. От него воняет ими — тем же отвратительным запахом. Харуоми ничего не отвечает, продолжая смотреть на дорогу. Тишина усиливает раздражение Канаты, и он щелкает языком, откидываясь на спинку сиденья, глядя в окно. Он наблюдает, как две капли воды катятся вниз по стеклу, и выбирает одну из них, чтобы подбодрить в этой гонке. — Тебе надо перестать быть таким параноиком. Каната снова оборачивается к Харуоми. — А? — Ты даже не уверен, связан ли он с ними напрямую. Ты просто предполагаешь, — говорит Харуоми, коротко бросая взгляд на Канату. — Прошли месяцы с тех пор, как они в последний раз создавали проблемы. Ты разобрался с гнездом и избавился от всех. — Да, но… — Или ты позволил кому-то выжить? — Черта с два я бы это сделал! — рявкает Каната, не заботясь, что незнакомец проснется от шума. — Тогда почему ты так волнуешься? Каната замолкает. Как всегда, Харуоми находит способ лишить его дара речи. Это то, что он ненавидит в нем, и Каната откидывается назад, скрещивая руки на груди. Вопрос Харуоми эхом повторяется в голове, но он не может ответить, неуверенный, почему так обеспокоен. Он бросает взгляд на незнакомца. Его волосы, — почти такие же красные, как кровь, — прилипают ко лбу, и он слегка дрожит. Хмурость между бровей Каната становится глубже.

________________

— Мы здесь, идиот, — щелчок по лбу вырывает Аллена из сна, и он поражается незнакомой паре глаз, уставившейся на него. На мгновение его охватывает замешательство. Где он, и когда успел заснуть? Аллен оглядывается и замечает знакомый жилой комплекс, чувствуя немедленное облегчение. Он смотрит на шеф-повара, ощущая, что в любой момент из его глаз могут пролиться слезы благодарности. — Я не думаю, что смогу достаточно отблагодарить вас… — Просто убирайся, — отвечает Каната прежде, чем мужчина успевает открыть рот. Его тон холоден, как лед, что соответствует блеску в глазах, когда он смотрит на Аллена через зеркало заднего вида. — Доброй ночи, — прощается Аллен, выбираясь из машины. Как только дверь закрывается, черный автомобиль уезжает, и Аллен разворачивается на каблуках, чтобы войти в здание. Он примет долгий душ и, вероятно, пропустит завтрашние лекции. Все тело болит, и Аллен до сих пор дрожит от холода. Несмотря на то, что одежда почти полностью высохла, она по-прежнему влажная и неудобная. Мысль о том, что он может переодеться в сухие спортивные штаны и толстовку, заставляет его ускориться, быстро шагая по коридору. Когда он входит в квартиру, Аллен не ожидает, что Анн и Хаджун будут бодрствовать и, честно говоря, пугается, поскольку на него с грохотом несется Анн. — Где, черт возьми, ты был?! — Анн бросается к нему со встревоженным выражением на лице, замечая его потрепанный вид. — Тебя не было несколько часов, и ты не ответил ни на один из наших звонков. Я серьезно собирались позвонить в полицию и сообщить о твоем исчезновении. Аллен отмахивается от их рук и сбрасывает ботинки. Он слишком устал, чтобы разговаривать сейчас, и хочет сменить одежду на что-нибудь сухое. — Я заблудился. А потом мой телефон разрядился. — Ты заблудился? — У тебя разрядился телефон? — Ребята, я говорю вам, пятница 13-е — день неудач, и это правда, а не суеверие, — Аллен падает на диван рядом с Хаджуном, который незамедлительно морщит нос от отвращения. — Ты что, купался в пруду или что-то в этом роде? — очень любезно замечает Хаджун. — У меня был долгий день. Дай передохнуть. — Но где же ты был? — спрашивает Анн, садясь рядом и расчесывая пальцами волосы Аллена. Этот жест успокаивает, и он наклоняется навстречу к их прикосновениям. — Я поехал в то место, куда ты отправили меня забрать посылку, — Аллен закрывает глаза, наслаждаясь тем, как акриловые ногти Анн царапают кожу головы. — О! Спасибо! — взволнованно восклицает Анн. — Куда ты положил это? — В мой рюкзак… Аллен вскакивает, когда кое-что понимает. Он оставил рюкзак в машине.