the utmost limit

***

[ — Я твой саб. Прикажи мне. Сделай что-то.

— Ты не должен доказывать мне

свою преданность подобным образом.

— Я знаю. Но я хочу этого.

Намджуну большего и не нужно.

— Ты готов?

— Да, Господин.

— Хорошо. Тогда начнём.

— С удовольствием, мой Господин. ]

      Намджун очень, очень, зол.      Он подошёл к Чимину и Тэхёну, взгляд его цепко скользнул по обоим, задержавшись на своём сабмиссиве, явно чувствующем себя в полном раздрае. Его глаза вспыхнули чем-то, что сложно было назвать простым недовольством.      — Чимин, со мной.      Он сказал это тихо, не привлекая ненужного внимания, но его голос звучал так, что спорить не хотелось.       Чимин хотел открыть рот, оправдаться, сказать как всё на самом деле было, но, заметив сжавшуюся челюсть Намджуна, быстро кивнул. Он не осмелился оглянуться на Тэхёна, только почувствовал, как рука Намджуна жёстко легла ему на поясницу, сжимая, словно подтверждая — это его право.       Он не устраивает сцену, показывая, что выше этого, что провокации его не задевают, ведь это он хозяин клуба, хозяин положения.       Тэхён — всего лишь гость.       Выгнать гостя без весомой на то причины было бы дурным тоном. Поэтому Намджун лишь смерил его предупреждающим взглядом и увёл Чимина наверх. На этот раз этого, более чем говорящего знака, хватит.       На следующий раз меры уже будут другими.       Они быстро поднялись наверх по широкой лестнице, которая вела в более уединённую часть клуба. Чимин едва успевал за широкими шагами главы. Намджун шёл быстро, напряжённо, его молчание весило на плечах Чимина почти физически. Тяжёлые тонны вины и липкого страха.       Хотелось открыть рот и что-то сказать.       Хотелось... Оправдаться.       Но за что? Не за что ведь.       Чимин это знал, и Намджун знал тоже. Чимин ведь ещё не знает всех правил. Он не может нести ответственность за то, о чём даже не осведомлён.       И наказывать его за что-то глупо. Это Намджун оставил его с Тэхёном. И Тэхён повёл себя как...       Не так, как подобает Доминанту. Не так, как Намджун учил его.       Внизу шум клуба звучал приглушённо, как далёкий гул. Намджун молча, опасаясь сказать что-то лишнее, что-то не для чужих ушей, провёл Чимина в свой кабинет, плотно закрывая за ними дверь.       Дверь закрылась с негромким щелчком, отрезая их от шума. В помещении сразу же стало тихо. Намджун сделал ещё несколько шагов по кабинету, остановился, уперев руки в спинку стула перед своим столом, его плечи до сих пор тяжело вздымались, будто пытаясь удержать себя в руках от поспешных действий.       Он молчал.       Почему он молчал?       Сердце Чимина стучало где-то в глотке. Он не чувствовал себя парнем. Не чувствовал себя равным.       Сейчас он чувствовал себя маленьким и провинившимся. И это чувство ему совсем не нравилось.       — Простите, — начал Чимин осторожно, тоже неловко шагая вперёд, и останавливаясь по центру комнаты, не зная, куда себя деть.       Он не стал ждать реакции главы на свои слова, опуская глаза, и чувствуя, как внутри начинает нарастать беспокойство.       Ему просто нужно было сделать хоть что-нибудь. Хотя бы извиниться. Стоит сказать что-то ещё? Что-то... Сделать?       И пока Чимин мучился сомнениями, мужчина даже не считал его виноватым. Лишь пытался успокоиться.       Намджун выдохнул, его плечи расслабились лишь на мгновение.       — Ты не знал, — перебил его мысли Намджун, так же не поднимая взгляда от эфемерной точки где-то на своём столе.       — Но…       Чимин запнулся, первым поднимая взгляд.       Намджун...       Не выглядел злым. Или слишком хорошо это скрывал?       Молодой человек сделал шаг ближе, внимательно глядя на Намджуна. Мужчина покачал головой, снова начиная говорить.       — Ты не знал, — повторил он, на этот раз с нажимом, уже тоже глядя прямо на Чимина. Его взгляд был тяжёлым, но не обвиняющим.       Чимин лишь судорожно вздохнул.       — Да, я не знал, — согласился он наконец, при этом не теряя недавно обретённой решимости.       Он перестал стоять столбом посреди комнаты, как мученик, вместо этого выбирая осторожно подойти ближе. Мужчина ведь не откажет ему в этом?       В прикосновениях.       В возможности убедиться, что он всё ещё достаточно хорош.       Что его всё ещё достаточно.       — Но я не должен был позволять ему этого. Я должен был понимать это сам.       Что Намджуну не стоило выбрать кого-то получше. Кого-то более воспитанного.       Другого саба.       Намджун резко выпрямился, разворачиваясь к нему всем корпусом и складывая руки на груди.       — Я злюсь не на тебя, Чимин.       Чимин уже обошёл стол и стоял неподалёку, всего в трёх шагах, внимая каждой реакции, и ощущая на себе тяжёлый взгляд мужчины. И хоть окно было закрыто, Чимина била морозная нервная дрожь. Он замер, не понимая, как реагировать.       Он не хотел облажаться. Он пришёл не за этим.       — Тогда на кого?       На Чимина никто не злится. Чимин всё ещё хороший саб.       — Тэхён знает, что нельзя трогать чужих сабмиссивов, — ответил Намджун, сжав кулаки на всё ещё сложенных руках. Рубашка на его бицепсах плотно обтянула выступившие буграми мышцы.       — Он знает правила. Но он сделал это, словно хотел сказать мне, что по тебе не видно, что ты мой.       Как это... не видно?       — Но... — Чимин запнулся, обдумывая слова. — Вы ведь не сказали ему, что я Ваш.       Глава клуба резко вскинул голову, его взгляд снова упал на Чимина, почти пригвоздив его к месту.       Но Чимина это не остановило.       Ему было плевать на Тэхёна.       Ему нужно было убедиться, что он сам всё ещё нужен Намджуну.       Остальное его волновало лишь косвенно, потому что волновало его мужчину. А Чимин очень хотел, чтобы Намджун наконец расслабился.       Чтобы снова всё было так, как всего какой-то час назад там, на балконе.       — Именно. Это он и хотел мне показать. — сказал мужчина, наблюдая за ним.       Будто знал все терзающие его мысли. Читал по выражению лица, по робким движениям, по попыткам оказаться ближе, сократить расстояние между ними.       — Что по тебе не видно, что ты принадлежишь мне. — когда Чимин сделал шаг ближе, его голос стал мягче, но остался напряжённым.       Чимин слегка нахмурился, его пальцы машинально коснулись того места на руке, куда Тэхён оставил свой поцелуй.       Он горел на коже как клеймо.       Которое он не хотел. О котором он не просил. От того, кто Чимина совсем не привлекает. Просто не от того.       — Так это всё сигнал? Для него?       Мужчина разглядывал его так, словно искал ответ. Вот только на какой вопрос? Чимину хотелось бы знать.       — Для всех, кто понимает. Тэхён признаёт мой авторитет, но не боится его подвинуть. — наконец, он расслабился, опуская руки, открываясь Чимину. Какой смысл скрывать, если он сам ратует за доверие? Он выглядел уставшим, таким, что Чимину почти невыносимо сильно хотелось его обнять. — Этот поцелуй был сигналом для меня. Он бросил мне вызов, это его способ сказать: «Докажи, что это твой саб».       Или я его отберу.       — Но зачем? — Чимин едва шептал, но взгляд его был сосредоточен на мужчине, как на личном солнце, которое сейчас немного поблёкло, скрывшись за грозовыми тучами.       Чимину совсем это не нравилось.       — Потому что он учится у меня, чтобы открыть свой собственный клуб. — сказал Намджун, опираясь бедром на ребро стола, в его голосе сквозило раздражение. — Мы не соперники, но он любит... испытывать границы.       — Вы… обучаете конкурента? Разве это не против ваших интересов? — удивился Чимин.       Намджун усмехнулся, но усмешка вышла холодной.       — Клиенты никуда не денутся, без своей доли я не останусь. Меня это не волнует. Но то, что он сделал…       Он протянул ладонь, предлагая Чимину приблизиться так, как тот очевидно всё это время хотел, и Чимин, без всяких сомнений, шагнул ещё ближе, отвечая на предложенное прикосновение.       Намджун осторожно взял руку Чимина, ту самую, куда Тэхён оставил свой поцелуй. Его пальцы нежно провели по тому месту, как будто хотели стереть невидимый след.       Чимин на мгновение замер, затем сделал последний шаг, становясь совсем вплотную, и поглаживая главу по плечу.       — Что я могу сделать для Вас сейчас, чтобы Вам стало легче? — мягко спросил он.       Не хотелось добавлять ему забот. Чимин не хотел быть причиной для стресса. Больше всего он хотел быть для Намджуна безопасным местом.       Таким, каким мужчина был для него.       Намджун смотрел на него, не отрываясь. Он слишком любил на Чимина даже просто смотреть. Он улыбнулся, его взгляд стал мягче, но он покачал головой.       — Ничего. Ты не обязан что-то делать.       Чимин тоже покачал головой, его взгляд остался серьёзным. Он не собирался отступать. Не сейчас.       Только не сейчас.       — Нет, Намджун, — решительно возразил Чимин, решительно глядя на него снизу вверх.       Очаровательное зрелище.       — Я твой саб. Прикажи мне. Сделай что-то. Когда ты на взводе, я тоже переживаю. Если тебе что-то нужно, ты должен это сделать.       Мужчина молчал, его челюсть напряглась. Ему приятна была забота. Тяготил лишь тот факт, что заботиться должен он, а не о нём.       Но Чимин думал иначе.       — Не нужно постоянно волноваться, что я не выдержу этого. Намджун, ты уже рассказал мне всё, что мог о Теме, и я сам узнал не меньше. Я принял решение осознанно. Это не напугает меня.       Намджун вздохнул, его руки чуть ослабли, опустились. Он сам весь будто осел, напряжённая линия плеч расслабилась после почти болезненного напряжения, будто всё его тело, расслабившись, тянулось к Чимину, как к источнику тепла. Источнику внутренней силы.       Он потянулся к Чимину, его лицо оказалось рядом с шеей, и Чимин почувствовал, как его дыхание стало прерывистым, как часто он дышит, будто всё ещё почти в бешенстве.       Мужчина уткнулся щекой в его шею, слегка потёрся лицом, словно пытался успокоиться.       Найти в Чимине то, чего сейчас совсем не чувствует в себе. Насытиться его теплом. Запастись им впрок, чтобы не рассыпаться, как только за Чимином закроется дверь.       — М-м? — тихо выдохнул Чимин, прикасаясь к его плечу, ведя выше по сгорбленной спине к шее, поглаживая теперь коротко остриженный затылок, до сих пор колючий после стрижки.       Намджун молчал, обдумывая. Наконец он выпрямился, лишая себя такой приятной близости.       — Я подарю тебе кое-что позже, — сказал он, собираясь отстраниться окончательно, но Чимин не отступал.       — Нет, Господин. Что Вам нужно сейчас?       Мужчина лишь усмехнулся, покачав головой.       Если бы он знал.       — Ну же, Господин. Засосы — это ведь тоже своеобразная метка принадлежности, да? — спросил он, медленно поворачивая голову, чтобы открыть шею. Соблазняя. — Сделайте для начала это. Все будут видеть его.       Намджун не отводил от него взгляд, его глаза вспыхнули. На мгновение в них мелькнуло что-то опасное. Через секунду он снова оказался близко, его пальцы осторожно легли на шею Чимина, проверяя реакцию, и он наклонился, оставляя горячие поцелуи на нежной коже.       Чимин зажмурился и тихо застонал, чувствуя, как всё внутри заполняется теплом.       Намджун, увлекаясь, сажает его на свой стол. Стол, на котором всего пару минут назад подписывал новый контракт, а теперь целовал на нём своего сабмиссива, упиваясь его покорностью.       Он наклонился ближе, его губы коснулись мягкого края челюсти Чимина и ниже. Поцелуй был жадным, почти грубым, оставляя следы, слишком высоко над воротом рубашки.       Которые невозможно будет скрыть.       Чимин наслаждается вниманием своего мужчины.       Чимин тоже жадный.       — Вот так, Господин, — прошептал он, улыбаясь, голос дрожал от удовольствия. — Не нужно больше сдерживаться. Я Ваш.       Намджун резко отстранился, словно осознавая, что позволил себе слишком много, его взгляд задержался на красных отметинах, которые он оставил.       — Мне не стоило, — сказал он, покачав головой.       Намджун провёл рукой по лицу, стараясь успокоиться.       — Мне нравится, — мягко возразил Чимин, улыбаясь как довольная кошка, его дыхание безнадёжно сбито, руки всё ещё цепляются за пиджак на боках главы. Ещё чуть-чуть, и начнёт болтать ногами, что в его положении даже не доставали сейчас до пола. — Как ещё показывают, что сабмиссив принадлежит Доминанту?       Мужчина выглядел так соблазнительно на грани возбуждения. Жаль, что не позволял себе пересечь черту.       — Ошейник, иногда поводок. Браслеты, другие знаки, — коротко ответил Намджун, проводя рукой по своим волосам, видимо ещё не привыкнув к тому, что там больше нет длинных прядей, которые могли растрепаться, и явно всё ещё сердясь на себя за несдержанность.       — Нам нужно обсудить это, — наконец произнёс Намджун.       Чимин посмотрел на него с интересом, склонив голову к плечу. Видимо понял, что больше от главы ничего не добьётся. Затем спрыгнул со стола, шагнул вперёд и осторожно толкнул его на кресло, заставляя сесть.       — Дайте мне минутку, — сказал он, выпрямляясь и невозмутимо поправляя на себе одежду.       Намджун откинулся в кресле, наблюдая за Чимином с едва скрытой усмешкой.       — И мы обсудим это. — добавил саб, подмигнув, прежде чем уйти в уборную, чтобы успокоиться.       — Ты определённо станешь мне вызовом, — сказал глава тихо, его голос был полон восхищения.       Эта маленькая выходка его почти завела.

***

      Когда Чимин вернулся, Намджун уже выглядел гораздо спокойнее.       — Теперь мы можем спокойно обсудить всё, что нас волнует, — сказал Намджун, закрывая за ним дверь.       В кабинете уже стало ощутимо прохладнее и свежее, видимо Намджун открывал окно, пока ждал Чимина.       Чимин сел на диван, нервно теребя пальцы. Намджун присел рядом, выбирая не разделять их, садясь поодаль в своё кресло, как обычно делал с клиентами. Он сел близко, но на безопасном расстоянии, чтобы не давить.       — Итак, Чимин, — начал он, его голос был мягким, им не нужно было говорить громко сейчас, когда музыка и чужие разговоры не мешали им слышать друг друга, — Я хочу, чтобы мы открыто обсудили, чего мы ждём от этих отношений. Ты готов?       Чимин кивнул, вдохнув глубже. Он потёр ещё слегка влажные после воды ладони о штаны.       Вспомнить бы ещё, что он там надумал себе дома.       — Да, — выдохнул он. — Я хочу знать, чего ты ждёшь, и что это будет значить для нас обоих.       Намджун улыбнулся и слегка наклонился вперёд, чтобы подчеркнуть серьёзность своих слов.       — Для меня дом-саб отношения — это не только контроль или власть. Это прежде всего ответственность. Я хочу видеть своего сабмиссива счастливым, удовлетворённым, раскрывающимся в этих рамках. Это процесс, основанный на доверии, взаимопонимании и, конечно, уважении.       Чимин внимательно слушал, стараясь запомнить каждое слово. Намджун подхватил одну из его рук, нежно поглаживая ладонь кончиками пальцев.       — Я не буду отрицать, что у меня есть определённые кинки.       Саб смотрел чётко перед собой, едва ли на что-то конкретное, скорее избегая смотреть на Дома, пока он говорит о таких смущающих вещах. Намджун прекрасно видел его порозовевшие щёки.       — Вощение, шибари, элементы наказаний... Мне нравится наблюдать за тем, как человек отдаётся процессу, как его тело и разум становятся единым. Но это всегда будет зависеть от тебя, твоих границ и того, что тебе комфортно.       Намджун сделал паузу, наблюдая за реакцией Чимина. Его дыхание стало чуть более частым, язык выскользнул изо рта, смачивая пересохшие губы.       Мужчина не собирался останавливаться. Ему было интересно, как ещё Чимин может реагировать на простое обсуждение.       — Что касается ожиданий… Я не ищу временных связей. Я хочу отношений, которые будут значимыми для нас обоих. Если ты решишь, что готов, мы можем подписать договор. Это стандартная практика, чтобы зафиксировать наши границы и ожидания.       Чимин смущённо улыбнулся, чувствуя, как его сердце разрывается между волнением и трепетом. Он повернул голову, наконец выбирая смотреть на мужчину, хоть и опуская взгляд на их соприкасающиеся руки.       — Ты очень серьёзен в этом, — тихо сказал он.       — И должен быть, — ответил Намджун, напоследок погладив его ладонь, будто приободряя. — Если это для тебя важно, то для меня это важно ещё больше.       Намджун отпустил его, наклонился к протянул Чимину папку с несколькими листами.       — Это пример договора. Мы можем пройтись по пунктам вместе, если ты хочешь.       Чимин взял документы и бегло пробежался глазами по строкам.       — А что если… вдруг я не подойду? — вырвалось у него.       Он действительно думал об этом временами. Ведь... Они всё ещё могут не сойтись в ожиданиях или в предпочтениях.       Намджун наклонился ближе, его взгляд стал более проникновенным.       — Для этого я предлагаю пройти тесты. Один — чтобы ты понял, где находишься в спектре динамики, а другой — для проверки совместимости твоих предпочтений с другими доминантами клуба.       Намджун внимательно наблюдал за Чимином, ловя каждый оттенок эмоций на его лице. Когда Чимин закончил просматривать страницы основных пунктов договора, Намджун откинулся назад, его поза стала чуть менее формальной, но голос остался таким же размеренным.       Чимин нахмурился, его губы немного дрогнули, как будто он собирался что-то сказать, но не решался.       — Это правда необходимо? — наконец спросил он.       Намджун постучал кончиками пальцев по подбородку, глядя на саба, его взгляд был прямым, но не давящим.       — Нет, но я считаю это полезным. И, конечно, это только предложение, — добавил Намджун.       Чимин закусил губу, его голос стал чуть тише. Он развернулся к мужчине корпусом, сгибая колено на сиденье и укладывая на него бумаги.       — Я думаю, мне это не нужно. Ты уже знаешь, что я хочу быть твоим сабмиссивом.       Намджун аккуратно погладил его по коленке, успокаивая.       — Это стандартная практика в нашем клубе. Не для того, чтобы поставить под сомнение твои чувства или мой выбор, а чтобы ты был уверен в себе. Я хочу, чтобы ты понимал, что делаешь, и был готов к долгосрочным отношениям, а не спонтанному решению, о котором потом пожалеешь.       Чимин нервно сжал руки, его мысли метались между разумными доводами Намджуна и его собственным желанием избежать подобных проверок.       — Но зачем тест на совместимость с другими? — тихо спросил он. — Ты ведь уже выбрал меня.       Намджун улыбнулся, его голос стал мягче. Он не мог говорить с Чимином, как с клиентом. Только как со своим сабмиссивом.       Только как со своим мальчиком.       И в скором времени они это подтвердят документально.       — Это подстраховка. Если вдруг ты почувствуешь, что я не могу дать тебе того, что тебе нужно, у тебя будет возможность попробовать с кем-то другим. Это не значит, что я хочу отказаться от тебя, Чимин. Наоборот, я хочу быть уверен, что ты получаешь лучшее.       — И Тэхёна? — уколол он.       — Да, и с ним тоже. — терпеливо ответил Намджун, явно сражаясь с собой. Ему и самому это не нравилось. — Я обязан это сделать. Это мои правила, правила моего клуба. Если их не буду соблюдать я, как я смогу требовать их выполнения от других?       Чимин нахмурился, его поза стала чуть напряжённее. Он не хотел спорить, но и соглашаться не видел смысла.       — Я не хочу другого доминанта, Намджун. Мне это не нужно.       Глаза Намджуна блеснули теплом. Это не был пустой каприз. Чимин выражал свою потребность.       Так, как Намджун и пытался аккуратно подвести его к этому.       — Я рад это слышать, но это твой выбор. И я уважаю его.       Он помолчал, давая возможность Чимину взвесить его слова и вдуматься в их смысл.       — Есть ещё один момент, который, как я считаю, важен, прежде чем мы примем окончательное решение. Он также важен для того, чтобы мы могли заполнить договор.       Чимин лишь поднял взгляд, показывая этим, что благодарен и готов слушать дальше.       — Какой?       — Мы с тобой уже обсудили, и пришли к решению начать отношения. Так же, мы оба понимаем, что кроме романтических, нас так же будут связывать и тематические отношения. Однако, чтобы ты чувствовал себя уверенно, я предлагаю провести пробную сессию.       Саб тут же чуть выпрямился, его лицо отразило смесь удивления и интереса.       — Пробную?       Им действительно нужно снова пробовать? Это ведь как будто... До сих пор несерьёзно?       — Да, — подтвердил Намджун, его голос стал ниже, словно он хотел подчеркнуть важность своих слов, донести их смысл до того, как Саба захлестнут сомнения. — Это будет более углублённая сессия, чем та, что у нас уже была. Я хочу показать тебе, как могут выглядеть наши тематические отношения, если ты согласишься. Мы будем исследовать твои границы, но при этом всё останется полностью безопасным и комфортным для тебя.       Чимин замолчал, его взгляд был прикован к Намджуну. Он ощущал лёгкое волнение, смешанное с трепетом от доверия, которое он испытывал к этому человеку.       Он не хотел пробную сессию. Он хотел всего. Но если Намджун так решил, и это важно для него, то Чимин согласен и на это.       — Если после этого ты решишь, что хочешь подписать договор, — продолжил Намджун, — мы подпишем договор и будем двигаться дальше. Если нет — я приму твоё решение и помогу тебе найти то, что подойдёт тебе лучше.       Чимин тихо кивнул, чувствуя, как сердце замирает в груди от волнения, его голос слегка дрожал от эмоций. От желания наконец получить обещанное.       — Я готов попробовать.       Намджун улыбнулся, мягко, но с оттенком скрытого энтузиазма.       Конечно, он хотел этого тоже.       Намджун протянул руку и накрыл ладонью руку Чимина, уже привычно, но каждый раз так трепетно, его прикосновение было нежным, таким успокаивающим. Необходимым.       Оно давало нечто большее, чем просто ощущение человеческого тепла от примитивного физического контакта.       Ощущение причастности. Правильности.       Чимин ощущает себя на своём месте.       Как и Намджун.       — Ты не пожалеешь. Мы сделаем это так, чтобы ты чувствовал себя в полной безопасности. Ты мне доверяешь?       Чимин посмотрел ему в глаза и ответил, как и раньше, не задумываясь:       — Да.       Он уже давно был уверен в этом.       Глаза Намджуна блеснули, он подарил сабу ту самую тёплую улыбку с ямочками, будто в награду.       — Тогда не будем тратить время. Что ещё ты хотел бы обсудить? — голос Намджуна был низким, ровным, и Чимин не мог не почувствовать себя немного взволнованным под его пристальным взглядом.       Чимин подумал мгновение, мысленно вспоминая свой список, а потом поднял на него взгляд.       — Я хочу знать, как это будет работать. И чего ты будешь ждать от меня.       Намджун слегка наклонил голову, его губы дрогнули в лёгкой улыбке.       — Только одного, — сказал он. Его тон был твёрдым, но лишённым давления. — Твоей честности. И твоего согласия. Всё остальное мы будем строить вместе постепенно, и узнавать то, что нам обоим нужно от этого взаимодействия.       Он сделал паузу, внимательно вглядываясь в лицо Чимина, словно давая тому время осмыслить его слова, позволяя им осесть в сознании саба, прежде чем продолжить.       — Это будет уже второй уровень, — снова начал Намджун, обводя взглядом его лицо.       — Регулярные встречи?       — Ты умный мальчик, смотрел мою лекцию, правда? — похвалил он, прежде чем продолжить объяснять.       Чимин кивнул, чувствуя, как с каждым словом его внутреннее напряжение постепенно спадает.       — Это стадия, когда мы переходим от случайных сессий к более глубоким отношениям. Здесь речь идёт не просто об обмене властью, но о нашем обоюдном желании расширить границы и лучше узнать друг друга.       — На этом этапе я не хочу требовать от тебя большего, чем ты готов дать, — продолжил он, его голос звучал почти успокаивающе. — Да, это будут регулярные встречи, но не обязательства, которые могут на тебя давить. Здесь важно твоё желание, твоя инициатива.       Чимин кивнул, его взгляд был сосредоточен, но напряжение, незаметно накопившееся в плечах, начало исчезать.       — Поэтому раньше... до того, как ты предложил нам эти отношения, и до сегодняшнего дня... — Намджун слегка нахмурился, словно подбирая слова. — Я не приказывал тебе за пределами игры. Не давил.       Намджун боится напугать Чимина своей доминантной сущностью.       На самом деле, только подтверждая выводы Чимина о том, что забота о сабе, даже поступаясь собственным удобством и желаниями — была его первостепенной потребностью, частью его сущности Доминанта.       Он выдержал паузу, прежде чем добавить:       — Я удерживал себя от действий, которые могли бы тебя напугать или заставить чувствовать себя обязанным.       Чимин поднял взгляд, в его глазах светилось любопытство, смешанное с растущим пониманием.       — Почему?       Намджун чуть улыбнулся, взгляд его стал теплее. Чимин тут же убрал все бумаги с колен на стоящий рядом столик, перемещаясь под бок своего мужчины.       Ему надоело играть в эту игру в главу клуба и его клиента. Намджун уже был его доминантом. И, к тому же, его парнем. Если Чимин хотел быть ближе, хотел чувствовать его прикосновения, он не обязан себя сдерживать, боясь сделать что-то не то.       Намджун тут же прижал его к себе, позволяя опереться спиной о свой горячий бок и погреться в объятьях, попутно отвечая на вопрос.       — Потому что, несмотря на моё желание быть твоим Доминантом, моя первая потребность — заботиться о тебе. Это часть того, кто я есть. Я не могу требовать больше, чем ты можешь предложить.       Намджун учит его, что если он сабмиссив, он не должен забывать про свое мнение и только исполнять приказы бездумно. Он может направлять и регулировать действия Намджуна со своей стороны тоже и проявлять инициативу.       Намджун ждал, когда Чимин поймёт, что ему тоже это нужно, и попросит о сессии сам.       Не требовать от саба больше, чем он может предложить…       Он глубоко вдохнул, пробираясь в волосы Чимина пальцами, пока тот ласкается, как котёнок, опираясь затылком в его грудь и прикрывая глаза. Намджун аккуратно перебирал его пряди, поощряя лаской и одновременно продолжая:       — Сабмиссивы не созданы для того, чтобы только исполнять приказы. Твоё мнение важно не меньше моего. Ты должен направлять меня, регулировать мои действия, если чувствуешь, что что-то не так. И проявлять инициативу.       Чимин внимательно слушал, его сердце забилось чаще. Глаза всё ещё прикрыты, ему не нужно смотреть на Намджуна, чтобы продолжать разговор. Хочется просто полежать и понежиться ещё немного.       Ещё немного, и Чимин замурчит.       — Ты хочешь сказать, что я должен говорить, если что-то меня не устраивает?       — Именно, — уверенно ответил Намджун. — Динамика отношений работает только тогда, когда обе стороны вкладываются в них. Твоё молчание может быть разрушительным. Ты должен чувствовать, что можешь попросить о чём угодно. Гораздо эффективнее было показать тебе это сразу и наглядно, чем бесконечно повторять одно и тоже словами. Если бы я сейчас сказал тебе попросить чего угодно, что тебе необходимо или просто хочется, ты бы это сделал?       — Я понял. — засмеялся Чимин, распахивая ресницы.       Он ведь, и правда, застеснялся бы просить.       Теперь он знает, что может это сделать. И что Намджуну будет не в тягость сделать для него что угодно.       Намджун слегка наклонился над ним, чтобы встретиться с его взглядом.       Чимин съехал ниже и их лица теперь были так близко. Намджун возвышался над ним огромной горой. Но Чимину это до безумия нравилось.       — Я ждал, когда ты сам попросишь об этом. Когда поймёшь, что это нужно не только мне, но и тебе.       Он нахмурился, внимательно изучая выражение лица Чимина.       — Сабмиссив желает подчиняться, а Доминант — владеть. — повторил он уже хорошо знакомую Чимину фразу. — Это два естественных стремления, которые дополняют друг друга. Я хочу этого так же сильно, как жаждешь ты.       Чимин чувствовал, как его дыхание сбилось от тяжести этих слов. Его губы чуть приоткрылись, но он не смог сразу ответить. Намджун же, заметив его замешательство, лишь мягко добавил:       — Но это должно быть твоё решение, Чимин. Мы не торопимся. Всё будет идти так, как нужно тебе.       — Регулярные встречи? Это как... расписание? — уточнил он, на его лице отразилась смесь любопытства и лёгкой неуверенности.       Намджун усмехнулся, и его взгляд смягчился. Чимин выглядел так мило, дуя губы, практически полностью лёжа на нём и смотря снизу вверх.       — Не обязательно расписание, но структура, — ответил он, обводя пальцами мягкий овал лица саба. — Взаимоотношения, в которых мы будем чётко понимать границы и желания друг друга. Это второй уровень, Чимин. Здесь речь идёт о взаимном обмене властью, но только в тех рамках, которые мы оба согласуем.       Чимин наклонил голову, задумавшись.       — И что это включает?       — Это включает то, что мы будем постепенно узнавать друг друга глубже. Я могу давать тебе задания. Не только во время игры, но и в обычной жизни тоже. — Намджун остановился, глядя в глаза Чимина. — Но только те, которые приносят удовольствие. Если что-то выходит за пределы, которые мы установим, ты скажешь мне об этом, и я сразу остановлюсь.       Чимин ощутил тепло от этих слов.       — И... наказания? — нерешительно уточнил он, чувствуя, как его голос слегка дрогнул.       Намджун чуть улыбнулся, заметив его реакцию.       — Только если это часть того, что ты хочешь. И только в рамках наших договорённостей.       Он потянулся рукой, начиная разминать шею и плечи Чимина, просто чтобы продолжать прикасаться к нему,       — Никакого насилия или чего-то, что может ранить тебя эмоционально или физически. Это всегда будет частью игры, а не реальной жизни.       Чимин провёл кончиком языка по губам, его плечи чуть напряглись под пальцами Намджуна, но тут же расслабились от массажа.       — То есть, всё должно быть... обговорено заранее?       — Именно так, — подтвердил Намджун. — Мы оба будем знать границы, но оставим место для гибкости. Если возникнет что-то новое, ты сразу скажешь мне. Я уважаю твоё право на «стоп» слово и на корректировку наших правил, даже во время наказания, это важно.       Чимин почувствовал, как его сердце забилось быстрее, но не от страха, а от предвкушения.       — Это звучит... правильно, — прошептал он, его голос дрогнул, но в глазах светилась уверенность.       Намджун кивнул, улыбнувшись ему.       — Мы начнём с малого. Это не просто мои приказы или прихоть, Чимин. Это наше пространство, которое мы будем строить вместе. Постепенно мы будем добавлять новые пункты в договор и составим свой список правил. До тех пор, это будет испытательным сроком для нас обоих.       Намджун внимательно смотрел в глаза Чимину, пытаясь уловить его реакцию.       — Я люблю, когда мой партнер полностью доверяет мне и отдается моменту. Это может быть очень освобождающим опытом. Я хочу, чтобы мы нашли общий язык и понимали границы друг друга. Конечно, это не значит, что ты должен сразу соглашаться на всё. Главное — это открытость и честность.       Чимин внимательно слушал, переваривая каждое слово Намджуна и сверяя его в мыслях с тем, что уже спросил из своего списка, и с тем, что ещё хотел узнать.       — Но есть ли у тебя какие-то конкретные вещи, которые ты хотел бы попробовать? — он очаровательно хлопает ресничками, зная, что Намджун смотрит, и ему это понравится.       И Намджун, конечно же, отвечает незамедлительно.       — Ну, например, я мог бы предложить тебе попробовать сцены с завязыванием глаз или игры с ограничением подвижности. Это создает совершенно иное восприятие ощущений.       Чимин тяжело сглотнул, прикрывая глаза, чтобы лучше вспомнить те ощущения. Он помнит себя в такой ситуации на прошлой сессии и, хотя немного нервничает, ему это очень интересно.       — Помни, что это не соревнование и не обязанность. Важно, чтобы у тебя было желание и комфорт. Мы можем начать с простых вещей. Это может открыть новый уровень доверия.       Чимин молчит, обдумывая это.       — Хорошо, я готов попробовать, но... мне нужно знать, что если я испугаюсь или не почувствую себя комфортно, как я смогу остановить это в любой момент?       — Мы установим «безопасное слово». Если ты скажешь его, игра останавливается мгновенно.       Чимин кивает, ощущая волну спокойствия. Он понимал, что с Намджуном ему всегда комфортно обсуждать свои страхи и желания.       — А что насчёт твоих границ? Есть ли что-то, что ты не будешь делать?       Намджун смотрит перед собой, всё ещё бездумно поглаживая Чимина, обдумывая.       — Вообще, я весьма гибкий, но мне некомфортно с идеей чрезмерного физического насилия. Я говорил тебе, что я не садист. Я также не люблю смешивать это с алкоголем или наркотиками.       — Безалкогольные напитки в баре, я помню. — пошутил Чимин, и они оба засмеялись.       — А теперь я думаю, что имею право потребовать обещанную экскурсию в твою личную комнату... — продолжил он игриво, поднявшись с мужчины и наклонившись к его лицу, чтобы выпросить поцелуй, вытягивая губки.       — Я всегда выполняю свои обещания. —ответил глава, не отказывая ему в лёгком невинном соприкосновении губ.       Чимин чувствует такую поддержку и готовность Намджуна, и это заставляет его еще больше открываться.       Наконец, Намджун поднимается, Чимин, сползает с него, и пока мужчина приводит бумаги в порядок, собирая все папки и возвращая их в шкаф, Чимин пытается собрать себя из разнеженного состояния во что-то более приличное.       — Ничего, если перед этим я приму душ? — спросил Намджун, когда они оба уже были готовы выйти из кабинета. — Я целый день провёл здесь. Мне стоит освежиться. Это не займёт больше получаса.       Чимин лишь кивнул, ему не составит труда немного подождать.       — Конечно.       Намджун улыбнулся.       — Тогда вот что. Я попрошу кого-нибудь проводить тебя в мою комнату для практик. У тебя будет время осмотреться, освоиться и подготовиться. И... ты ведь обещал мне танец, правда?       Лицо Чимина немного порозовело, но он не отвёл взгляда.       — Всё ещё хотите его?       — Разве я могу отказаться? — ответил Намджун, чуть поддразнивая. — Или ты хочешь отложить?       — Нет, я не хочу откладывать, — пробормотал Чимин, ощущая нарастающее волнение.       — Отлично. Тогда расслабься и подумай, как сделаешь это красиво.

***

      Намджун ушёл, оставив Чимина наедине с его мыслями. Несколько минут спустя, стоя под струями горячей воды, он пытался сосредоточиться на предстоящей сессии.       Вода струилась по его телу, смывая дневную усталость и оставляя только ясность мысли. Душ всегда был для Намджуна чем-то вроде ритуала — моментом, когда он мог сосредоточиться, оставляя всё лишнее за пределами пространства своего сознания.       Первая сессия с Чимином...       Эта мысль снова и снова возвращалась к нему, заставляя тело реагировать быстрее, чем разум мог его остановить.       Тёплая вода текла по плечам, скатывалась по груди, смешиваясь с теплом, которое уже разливалось по всему телу. Намджун наклонил голову, позволяя воде стекать по лицу, и закрыл глаза. Перед внутренним взором сразу вспыхнули образы: Чимин, его покорная улыбка, лёгкий румянец на щеках и то, как он смотрел на него, когда обещал станцевать.       Мысли принимали всё более чувственный оборот. Намджун представлял, как это будет: Чимин в тонкой, едва скрывающей его фигуру ткани, его движения плавные, как у воды, и всё это для него одного. В животе потянуло сладкой истомой. Возбуждение накатывало волнами, обостряя каждый нерв.       Он провёл рукой по шее, по груди, чувствуя, как кожа становится горячее под его собственными прикосновениями.       Доминирование всегда было для него чем-то большим, чем просто актом власти. Это было искусством — создание атмосферы, ощущений, которые полностью захватывают партнёра. Чтобы быть достойным этого момента, ему самому нужно было быть собранным, готовым, полностью сосредоточенным на том, что он собирается дать Чимину.       Физическое возбуждение мешалось с ментальным. Тяжёлое, приятное тепло скапливалось внизу живота, а мысли уносили его в будущее. Он почти видел, как Чимин будет реагировать: небольшие, едва уловимые глазом движения, лёгкая дрожь, то, как он бы сжимал губы, чтобы не выдать слишком громкого стона. Видеть, как кто-то полностью отдаётся моменту, всегда заводило его, но с Чимином это было чем-то большим.       Это было желание не просто контролировать, а направлять, раскрывать, вести.       То, что он всегда искал в сабмиссивах.       Намджун опёрся руками о прохладную стену душевой кабины, пытаясь выровнять дыхание. Ему нужно было успокоиться, взять себя в руки. Доминант всегда должен быть собранным. Но именно в этом моменте — под горячими струями воды, с пульсом, гулко отдающимся в ушах, — он позволял себе почувствовать всё.       Физический аспект возбуждения был неизбежным, особенно перед первой сессией.       Доминанты не были лишены эмоций или желаний, наоборот, их роль требовала абсолютной осознанности в том, что они делают. Намджун использовал этот момент, чтобы настроиться: позволить себе пережить волну желания, а затем взять его под контроль.       Это было как медитация — разогреть тело, очистить мысли и подготовиться к тому, чтобы отдать всего себя процессу.       Он знал, что настраиваться на сессию — это не только о физике. Это о психологии, об уверенности, которую он должен передать Чимину. Но прямо сейчас, под обжигающими струями воды, он позволял себе насладиться этим сладким ожиданием, представляя, каково это будет — держать Чимина в своих руках, слышать его дыхание, видеть, как он полностью отдаётся этому моменту.       Когда Намджун выключил воду, он чувствовал себя не только расслабленным, но и собранным заново. Его тело отзывалось лёгким напряжением, а в голове царила сосредоточенность.       Это был момент перехода — из состояния обычного человека в состояние Доминанта, который скоро возьмёт на себя ответственность за своего партнёра, его эмоции и тело.       Сессию можно было считать начатой ещё до того, как они встретились в комнате.       Мысли закономерно возвращались к Чимину: его застенчивым, но смелым попыткам дразнить, к тому, как он заботился о нём после их первой сессии, спрашивая, нуждается ли он в афтеркере или сегодня, после его вспышки раздражения из-за Тэхёна.       Первая полноценная сессия всегда была для Намджуна особенным моментом. Это не просто новый этап в отношениях — это возможность открыть дверь в новый мир для саба, установить динамику, которая будет направлять их обоих. Каждый раз эта грань между неизвестностью и ожиданием будоражила его.       Намджун надеялся, что это будет его последний раз — последний сабмиссив, с которым он пройдёт через эти первые шаги, и тот, с кем он в конце-концов останется.       "Он постепенно начинает понимать, как всё устроено," — думал Намджун, протягивая руку за полотенцем.       Чимин уже начал проявлять себя: его поведение стало увереннее, а действия — осознаннее.       Было очевидно, что Чимин учится.       После их первой сессии он не только понял, как важно заботиться о себе, но и начал задумываться о потребностях Намджуна. Его вопрос о том, нужен ли доминантам афтеркер, показал, что Чимин готов отдавать, а не только принимать. И это говорило о его потенциале: в нём был скрыт не просто сабмиссив, а равный партнёр, готовый расти и развиваться рядом с Намджуном.       Чимин понял урок и не боится заботиться о Намджуне тоже, а не только принимать. Так же как тогда, после первой сессии он не забыл поинтересоваться, нужен ли доминантам афтеркер, и нужна ли Намджуну от него забота после сессии.       В Чимине был потенциал быть не просто сабмиссивом, но и равным партнером. И Намджун в силах помочь ему вырасти для этого.       Намджун вспоминал моменты, которые привлекли его внимание.       Намджун чувствовал себя заинтригованным.       Он уже чувствовал тёплую волну возбуждения, прокатывающуюся по телу, когда мысли возвращались к предстоящему.       Чимин.       Его изящное тело, тонкая талия, будто созданная для того, чтобы быть обхваченной его руками.       Намджун уже почти видел это тело танцующим перед ним — гибкое, покорное, но всё ещё дерзкое. Обещание этого танца, которое Чимин дал ему, будто дразня его, было сладкой провокацией.       Несмотря на всю мягкость Чимина, в нём чувствовалась искра — потенциальный брэт, который изредка проглядывал в его поведении. Намджуну нравилось это. Он не мог удержаться от улыбки, когда Чимин позволял себе маленькие дерзости: легкие поддразнивания, хитрые взгляды, как будто проверяющие его границы.       В БДСМ-лайфстайле этот термин обычно применяется к сабмиссиву, который временами капризничает или нарочно доставляет доминанту мелкие неудобства, чтобы привлечь внимание или разжечь в нём желание проявить свои лидерские качества.       Обычно подобное поведение осуждается, поскольку его могут воспринимать как управление снизу, попытку перехватить контроль. Но с Чимином всё было иначе.       Как тогда, когда он спросил про танец по телефону. Или когда почти игриво уточнил, что ему лучше надеть. А ещё та сцена после произошедшего с Тэхёном... Она тоже оставила свой отпечаток, заставив его задуматься о том, как глубоко Чимин может раскрыться под его руководством.       Намджун понимал, что его задача как доминанта — помочь этому росту. Его стиль был основан на нескольких ключевых принципах. В первую очередь — доверие. Без него любые отношения, тем более такие сложные, были бы невозможны.       Раньше у него не было такого кинка, но с Чимином начал появляться к нему интерес.       Намджун никогда не думал, что получит удовольствие от укрощения брэта. Ему всегда нравилось воспитание, а не перевоспитание — процесс, где партнёр добровольно отдаёт себя в руки доминанта, следуя его правилам. И всё же Чимин...       Чимин вызывал у него что-то новое. Раньше у него не было такого кинка, но теперь Намджун замечал, как эта игривая провокация пробуждает в нём желание ответить, научить, направить.       Его это заводит.       Он понимал, что динамика между брэтом и укротителем подразумевает восстановление контроля. Низы в таких отношениях ставят власть и силу верха под вопрос, их провокация игрива, а не психологически опасна. Такие игры основываются не на сопротивлении как таковом, а на взаимной договорённости, что лёгкие провокации — лишь часть их взаимодействия.       Доминантный партнер может муштровать или просто наказывать излишне игривого или непокорного сабмиссива. Это способ вернуть доминанту власть над сабмиссивом, если он не ведёт себя соответствующе.       Намджун никогда не путал строгость с жестокостью. Все правила и ограничения, которые он устанавливал, были направлены на безопасность саба, а не на причинение боли для собственного удовольствия. Боль, если она присутствовала, была инструментом для достижения определённого эффекта, но не целью.       Намджун сталкивался с этим раньше: когда принуждение использовалось для снятия внутренних барьеров сабмиссива, для освобождения от чувства вины или стыда, и прочих внутренних барьеров, препятствующих осуществлению фантазий сабмиссива, мешающих полностью отдаться сценарию.       Но для него самым ценным всегда оставалось добровольное подчинение, ему нравится доводить взаимодействие до того, чтобы получить власть добровольно.       Даже если это требует больше времени и внимания, и иногда даже хитрости.       И всё же, наблюдая за Чимином, он думал, что, возможно, такая игра могла бы стать не только интересным опытом, но и способом помочь ему раскрыться. Позволить ему исследовать разные стороны своей личности, понять, что быть сабмиссивом — это не обязательно означает излучать абсолютную покорность.       Это может быть даже полезно для Чимина, чтобы понять, что он может вести себя по-разному, и это всё приветствуется. Чимин мог бы позволить себе больше свободы в проявлениях, и это только обогатило бы их взаимодействие.       Наверное, когда-нибудь в будущем, если это будет уместно, они могли бы попробовать подобную динамику. Не из необходимости, а из желания. И, размышляя об этом, Намджун чувствовал, как внутри разгорается тихое предвкушение: этот огонёк дерзости, что искрился в Чимине, мог стать началом чего-то нового для них обоих.       Он представлял, как Чимин войдёт в комнату для практик. Намджун уже заранее продумал всё до мелочей: тусклый, приглушённый свет, подчёркивающий интимность пространства, мягкие текстуры, которые обволакивают комфортом и кое-что, что станет для Чимина сюрпризом.       В своём воображении он видел, как Чимин, немного нервный, но всё же решительный, встанет перед ним. Его глаза будут искать подтверждения, что он делает всё правильно, а его руки — слегка дрожать от ожидания.       Предвкушение становилось почти осязаемым.       Намджун знал, что это момент, когда его контроль проявится в полной мере. Это не будет грубым захватом власти, нет. Это будет плавный процесс передачи, где Чимин шаг за шагом отдаст себя, как будто подчиняясь невидимой мелодии, которую Намджун уже напевал ему мысленно.       Но самым волнующим для Намджуна было то, что он не знал, как именно Чимин отреагирует. Динамика с каждым новым партнёром всегда разная, и в этом была своя магия.       Намджун представлял, как он возьмёт контроль: прикосновение к Чимину, лёгкий шёпот у его уха, похвала за каждое движение, которое заставит его краснеть. Он знал, что Чимин будет нервничать, но также знал, что в этой нервозности будет скрываться искра, которую он сможет разжечь.       Предвкушение становилось невыносимым. Ему хотелось увидеть, почувствовать, насладиться каждой секундой, когда Чимин начнёт открываться перед ним, постепенно избавляясь от своих страхов. А потом, когда танец закончится, и они перейдут к основной части сессии, он был готов стать для Чимина тем, кто направит его, поддержит и покажет, каким удивительным может быть этот опыт для них. Особенно теперь, когда они приняли решение строить и романтические отношения тоже.       Это было не просто желание обладать, а жажда соединения, глубины, понимания.       И когда мысли о Чимине, его танце и предстоящей ночи становились слишком яркими, Намджун чувствовал, как возбуждение захлёстывает его, напоминая, почему он ждал этого момента с таким нетерпением.       С этого момента Намджун понимал, что должен чётко обозначить границы их динамики и показать Чимину, как будут развиваться их отношения. Это не было чем-то, что можно навязать — такие вещи требуют времени, доверия и осторожного подхода.       Покровительство, защита и обучение — всё это было неотъемлемой частью его подхода. Намджун не ожидал, что Чимин будет знать всё. Ему нравилось быть тем, кто раскрывает перед своим партнёром новые грани удовольствия и понимания самого себя.       Эти отношения были не просто набором правил или ролей.       Для Намджуна это было выражением его сути, его потребности вести, заботиться и получать удовольствие от власти, основанной на доверии и согласии. И с Чимином он чувствовал, что может реализовать это во всей полноте.       Намджун знал, что пора показать Чимину, как будут выглядеть их отношения. Каждый шаг, каждое действие должно было быть осознанным и продуманным.

***

      [ — У меня есть несколько новых идей, — сказал он с лёгким намёком на игру в голосе. — Думаю, тебе это понравится. Я подготовлю для нас особое место, чтобы мы могли быть наедине.       Чимин сжал телефон сильнее, чувствуя, как его сердце начало биться быстрее.       — Ты правда покажешь мне свою комнату в клубе?]       Сотрудник клуба, проводивший его, оставил его перед дверью, убедившись, что Чимину больше ничего не нужно. Чимин попросил оставить его, чтобы не испортить себе впечатление присутствием чужого человека. На самом деле, он не знал, можно ли кому-то постороннему заходить в комнату главы. Это ведь личное, да?       По правде, была и другая причина.       Чимин — сабмиссив главы клуба. Он так же теперь его партнёр в отношениях.       Даёт ли это ему возможность диктовать свои условия? Чимин не знал. Но ему не хотелось чтобы кто-то заходил в такое личное место без разрешения.       Чимин шагнул внутрь, затаив дыхание. Его сердце колотилось так сильно, что казалось, ещё немного — и оно прорвётся наружу. Он был благодарен за возможность сначала приспособиться к новому месту, освоиться без лишнего наблюдения.       Комната Намджуна была именно такой, какой он представлял её — особенной. Пространство не казалось вульгарным и пошлым как в порно — Чимин смотрел. Ради исследовательского интереса!       Но оно и не казалось излишне подавляющим. Пространство не подавляло своей атмосферой, но при этом сразу давало понять, что здесь каждый предмет имеет значение. Интерьер был строгим, но функциональным: мягкий свет, деревянные панели, широкая кровать — такая же жесткая, как и в комнате шибари.       Так же было несколько полок с инструментами, аккуратно разложенные верёвки и аксессуары. Каждая деталь будто бы рассказывала свою историю, подчинённую одной цели — контролю и удовольствию.       Строгие деревянные панели на стенах придавали комнате тёплый, но немного властный вид.       Свет был приглушённым, явно регулировался для создания нужного настроения, словно приглашающим раствориться в происходящем, позволить себе забыть обо всём лишнем.       В центре комнаты находилась массивная кушетка с тёмной кожаной обивкой — идеальная и немного пугающая, видимо, как раз для него. Справа стоял небольшой столик для инструментов. Пока пустой — чтобы Чимин не знал, что его ждёт, раньше времени.       Намджун, конечно, всё это предусмотрел.       В углу комнаты, рядом с кушеткой, находилось небольшое зеркало в полный рост. Оно притягивало взгляд. Возможно, Намджун использовал его для наблюдений за своим партнёром во время сессии. Само осознание этого заставило сердце Чимина пропустить удар — настолько интимной казалась идея видеть себя под контролем доминанта.       Он на секунду прикрыл глаза, представляя, как это будет выглядеть. Он в верёвках или, возможно, в кожаных ремнях, которые Намджун так аккуратно сложил на одной из полок. Может быть, его руки будут крепко зафиксированы, а сам он — беспомощный, отданный только этому пространству и человеку, который держит в своих руках контроль.       [ — Если ты весь вечер будешь послушным цыплёнком, малыш. — Намджун был рад, что Чимин так открыт к этому опыту. — Я подготовлю для нас свою комнату, где мы сможем насладиться временем только вдвоём. И, конечно, я постараюсь облегчить твою нервозность.]       — Хорошие цыплята получают награду, — шепнул он себе, улыбаясь воспоминанию о словах Намджуна.       Он пошёл в ванную комнату, чтобы подготовиться, не теряя времени. Важно было не перестараться, но при этом достичь ровно того эффекта, который он искал: Намджун должен увидеть его таким, каким он хотел, чтобы тот его запомнил.       Дома, после разговора с Намджуном, он решил надеть что-то простое, но при этом притягательное. Одежда была продумана до мелочей.       Тёмные облегающие брюки подчёркивали изгибы его тела, делая их почти непристойно притягательными — самое то для танца. Белая рубашка, слегка расстёгнутая на шее, намекала на скрытую под ней кожу, обещая ровно столько, чтобы разжечь воображение. На верх — тёплое пальто, чтобы не замёрзнуть по пути в клуб, но его он снял ещё при входе.       Но самое интересное скрывалось под одеждой. Самое интересное он приберёг для Намджуна. То, что скрывалось под одеждой, было его маленьким секретом. То, что Чимин надеялся, Намджуну понравится. Особенно после его эмоций после глупой провокации Тэхёна. Чимину нужно было показать своему Дому, что бояться нечего.       Что Чимин действительно принадлежит ему.       Для этого дома он долго готовился в душе — скраб, маска, бритье — чтобы быть идеальным во всём.       Затем он занялся уходом за кожей, уделяя внимание каждой мелочи, от увлажнения до лёгкого макияжа, чтобы подчеркнуть свои черты. Сейчас ему нужно было лишь подправить макияж, надеть то, что он принёс с собой, чтобы не испортить сюрприз, и настроиться на танец.       Когда всё было готово, он взглянул на своё отражение и улыбнулся.       — Думаю, это сработает, — тихо произнёс он, вернувшись в комнату, и рассматривая своё отражение в том самом зеркале, уголки губ приподнялись в лёгкой, почти мальчишеской улыбке.       Чимин присел на край кровати, его пальцы нервно сжались на мягкой ткани покрывала. Оставалось только дождаться Намджуна.       Сердце стучало так быстро, что казалось, оно готово выпрыгнуть из груди. И самостоятельно побежать Намджуну навстречу.       Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить себя, но вместо этого представил, как дверь открывается и в комнату входит Намджун — уверенный, собранный, властный. Этот образ лишь усилил дрожь в его пальцах.       Он опустил взгляд на свои руки, сложенные на коленях, в таком положении он даже не знал, куда их деть. Должен ли он был сидеть так? Или стоило бы принять более покорную позу?       Он вспомнил, как раньше видел похожие сцены: сабмиссивы, ожидающие своего доминанта, спокойно и с достоинством опускавшиеся на колени, предлагая себя не словами, а своим положением. Это было символом преданности, покорности, даже признания власти другого.       Чимин прикусил губу, глядя на свои колени. Стоило ли ему опуститься на них?       Ему хотелось.       Идея казалась притягательной. На коленях он мог бы выразить своё желание быть правильным, послушным, полностью отданным Намджуну. Ему хотелось показать это — без слов, только позой. Он облизнул губы, вдруг осознав, как сухо стало во рту.       Чимин медленно выпрямился, но пока оставался на кровати. Его взгляд скользнул по комнате, затем снова упал на пол.       "Стоило ли?"       Мысль пронзила его, вызывая новый укол желания. Он представлял, как это выглядело бы со стороны: он, покорно сидящий на коленях у края кровати, взглядом встречая своего Дома. Показывая этим жестом свою готовность, своё полное доверие.       Его руки чуть дрогнули, когда он задумался. Может, так он бы выглядел слишком нетерпеливым? Или наоборот, это бы доказало его искренность? Решение казалось одновременно простым и сложным, словно от этого зависело что-то большее, чем просто расположение тела.       И всё же ему хотелось.       Это ощущение не было ни навязанным, ни чужим. Оно исходило изнутри, как естественный порыв, как желание быть услышанным без слов. Чимин глубоко вдохнул и медленно соскользнул с края кровати, опускаясь на мягкий ковёр.       Он выпрямил спину, убрал волосы с лица и сложил руки на бёдрах. Его взгляд был направлен на пол, но он знал, что как только услышит шаги Намджуна, поднимет глаза.       Он знал, что такое положение не требовалось от него, но что-то внутри настаивало, что именно так он должен встретить Намджуна. И тогда тот увидит всё: и преданность, и ожидание, и то, как сильно Чимин хочет принадлежать ему здесь и сейчас.       Грудь тяжело вздымалась от эмоций, но внутри росло удивительное спокойствие. Он был там, где должен был быть.       Тишина в комнате казалась почти ощутимой, и каждый его вдох звучал громче, чем обычно.       Его взгляд скользнул по стенам. Он ещё не всё успел рассмотреть, опасаясь, что не успеет подготовиться, если промедлит с рассматриванием интерьера.       Полки с инструментами располагались с пугающей аккуратностью: кожаные плётки, флоггеры, невесомо выглядящие перья для щекотки, зажимы. Небольшой стенд с идеально сложенными верёвками в разных цветах — от бежевого до глубокого бордового. Верёвки…       Чимин смотрел на них чуть дольше, чем стоило бы.       Навевало воспоминания...       Он представлял, как они обвивают его тело — мягкие, но непреклонные, двигающиеся под руками Намджуна с такой же уверенностью, как и его голос.       Он перевёл взгляд на большой шкаф в углу. Он был закрыт, но Чимин почему-то знал — там ещё много всего интересного, о чём он пока даже не догадывался.       При мысли об этом его дыхание стало чуть глубже, и Чимин едва заметно облизнул пересохшие губы.       Комната была олицетворением самого Намджуна — строгая, утончённая, но в то же время полная тепла и продуманного комфорта. Здесь не было ничего лишнего, только то, что действительно имеет значение для них двоих. Чимину это нравилось.       Ему нравилось, что Намджун пригласил его сюда — в такое личное и интимное пространство.       Это был не просто знак доверия; это было признание.       [ — Я хочу, чтобы ты представил наше место, где только мы вдвоём. Ничего больше, только ты и я.       Он упивался Чимином.       — Я поделюсь с тобой тем, как сейчас представляю тебя. — его слова звучали как снисхождение, будто Чимин ещё их не заслужил, но получил благодаря великодушию своего доминанта. — Я ещё не показывал тебе свою тематическую комнату для сессий в клубе. Ты бы смотрелся так идеально там. Как последняя недостающая деталь пазла.]       Намджун уже видел его здесь.       В своём воображении во время того разговора. Это Чимин не знал, что представить — он до этого он видел лишь внутреннее убранство комнаты шибари.       Он не знал, что представлял Намджун.       Но теперь, когда Намджун отправил его сюда одного, он буквально без слов дал ему разрешение ощутить себя в его фантазии, понять, как видел его Намджун в тот момент, в какой обстановке.       Представлял ли он его на этой кровати? На кушетке? На полу?       И теперь, находясь здесь наяву, Чимин чувствовал, как всё внутри него отзывается на эту мысль. Ему хотелось быть тем, кого Намджун рисовал в своём воображении. Ему хотелось испытать всё, что эта комната могла предложить.       Да, он постарается быть послушным сегодня. Но что-то подсказывало ему, что и искра, что время от времени вспыхивает в нём, тоже понравится Намджуну. Он ощутил лёгкую дрожь в руках, но быстро успокоил себя:       — Намджун знает, что делает. Всё будет хорошо.       Когда дверь открылась, и в комнату вошёл Намджун, Чимин почувствовал, как его дыхание слегка замедлилось. Он вошёл в комнату для практик, где Чимин уже ждал его, и остановился у двери, на секунду просто глядя на него.       Намджун стоял на пороге, его взгляд, проникающий в самую душу, спокойный, подавляющий, встретился с Чимином, который сидел в напряжённой тишине. Он мог бы не сказать ни слова, просто шагнуть вперёд, но что-то в этой тишине заставляло его замереть на месте.       Он был не просто лидером в этой динамике — в его глазах читалась тихая гордость и уважение к выбору Чимина.       Его взгляд скользил по фигуре Чимина, принимающего позу, которую тот выбрал для встречи. Он не ожидал этого, но он ощущал, как что-то внутри него отзывалось на жест Чимина. Быстрая смена эмоций — удивление, восхищение и, возможно, лёгкое напряжение — пронеслась через его сердце.       Это был не просто акт покорности, это было послание, полное искренности и желания.       И Намджун его принимал.       Доминант в нём расправил плечи и вдохнул поглубже, восхищаясь презентованным ему подарком.       Чимин был в идеальной позе, как будто бы сам воздух вокруг него стал напряжённым, ожидающим.       Намджун чувствовал, как его сердце бьётся быстрее, а вместе с этим — лёгкая дрожь по коже.       Он подошёл к нему, шаги плавные, уверенные, и остановился перед Чимином. Всё было как в замедленной съёмке: взгляд Намджуна не отрывался от Чимина, а тот, в свою очередь, не мог бы отвести его. В том взгляде было всё — и сила, и понимание, и непередаваемая связь между ними.       Он заметил, как Чимин, несмотря на своё спокойствие, едва заметно дрожит. Это был момент, который мог бы сразить любого, кто знал, как читать такие знаки.       Намджун не спешил. Он хотел, чтобы Чимин знал: его решение, его выбор — не незаметны для него.       Он сделал шаг вперёд, взгляд всё ещё сосредоточенный на Чимине. Немного задержав дыхание, Намджун не мог удержаться от лёгкой улыбки. Он ощущал в воздухе что-то интенсивное, почти электрическое.       Он не мог не почувствовать, что Чимин не просто ждал его прихода — он был готов, что бы ни произошло дальше.       Намджун склонил голову, давая понять, что он замечает каждую деталь, каждое движение. Он мягко поднял руку, коснувшись подбородка Чимина, чтобы тот поднял глаза. В этот момент всё было понятно без слов: он видел его преданность и желание, а ещё — стойкость, которая, по-своему пленила.       — Ты всегда знаешь, как удивить меня, — сказал Намджун тихо, но уверенно. Его голос был полон уважения и чего-то более глубинного. Чимин почувствовал, как его грудь слегка сжалась, и, не отпуская взгляда Намджуна, наклонил голову в знак признания.       — Ты знаешь, что не нужно было этого, — сказал Намджун, но в его голосе звучала не строгость, а скорее подтверждение того, что Чимин оказался прав.       Он сделал ещё один шаг ближе и, остановившись, стал внимательнее смотреть на Чимина.       Его пальцы почувствовали лёгкую дрожь в теле партнёра, но в этом был не страх — это было нечто большее.       Намджун слишком хорошо знает эти знаки — покалывание кожи, переходящее в мурашки или озноб, сопровождающееся расширением зрачков.       Намджун не раз видел это в сабмиссивах, добровольно встающих на колени.       Некоторые называют это "кожный оргазм". Оргазм, который не имеет ничего общего с сексом.       Череда приятных волн дрожи, бесконтрольно пронизывающих тело. А затем вызывающих приятное послевкусие — напряжение или, наоборот, расслабление мышц.       От одного лишь предвкушения.       От звука голоса.       От ощущения движения воздуха из-за приближающихся шагов.       Ещё до каких-либо касаний.       Чимин, глядя чётко ему в глаза, выпрямляет и так идеальную позу. Но это его не напрягает. Он расслабляется.       Ни разу ещё Намджун не откликался на это так сильно.       Нет большего комплимента для Доминанта, чем видеть, как добровольное подчинение вызывает в сабмиссиве чувство релаксации — ощущение безопасности.       Чимин ощущает себя на своем месте с ним.       Намджун знал, что в этот момент они оба были на грани почти экстатического душевного возбуждения — ещё не физического.       — Ты не должен доказывать мне свою преданность таким образом, — сказал он, но в голосе его звучало обратное.       В нём была и покровительственная нежность, и обещание власти, и благодарность за оказанное доверие.       Так много чувств.       Так много желаний.       И Чимин подтверждает все его мысли лишь двумя короткими фразами:       — Я знаю. Но я хочу этого.       Намджуну большего и не нужно.       — Ты готов? — спросил он, наблюдая за тем, как Чимин немного вздрогнул, услышав его голос.       Чимин кивнул, его сердце билось быстрее.       — Да.       Его взгляд стал серьёзнее, властнее.       — Да?       — Да, Господин, — ответил Чимин, исправляясь.       — Отлично. — Намджун шагнул ещё ближе, остановился всего в нескольких сантиметрах от лица Чимина на уровне своих бёдер и хищно улыбнулся:       — Мы отложим твой танец для одного особенного момента, мой хороший, иначе боюсь, что я не сдержусь и сделаю что-нибудь лишнее, слишком уж соблазнительно ты выглядишь, играясь с моим сердцем подобным образом. Ты согласен перейти сразу к сессии?       — С удовольствием, мой Господин.       Намджун улыбнулся, чуть склонив голову.       — Хорошо. Тогда начнём.