Колотые раны до небес

Эда

      По привычке расположившись на стуле справа от Серкана, я обвела всех присутствующих взволнованным взглядом. Француз, сидя вплотную к развеселой Семихе у дальнего конца стола, с энтузиазмом что-то нашептывал ей на ухо, пока она, прикрыв рот рукой, потрясывалась от тихих смешков. Селин ерзала на месте с вымученным лицом, нервно теребя большое серебристое кольцо на указательном пальце, мечась стекляшками глаз по просторному интерьеру переговорной, воздух которой вновь напитывался сладко-приторным привкусом ее парфюма. В данный момент меня беспокоила не столько ее страдальческая рожа, сколько поблескивающие светло-карие глаза Дениза, что с чрезмерным любопытством задерживались на мне дольше, чем следовало бы, но каждый раз сбегали куда-то в сторону, стоило нашим взглядам пересечься. Я пыталась держаться уверенно и непринужденно, но от этих настойчивых непрекращающихся разглядываний, отпечатывающихся ознобом на моей коже, ощущала, как ладони стремительно леденеют, а кислород в легких беспощадно иссякает. Мне до смерти хотелось схватить Серкана за руку и отогреться его родным теплом, укутаться в него с головой, спрятавшись ото всех, но, заметив пристальные взгляды Дениза в мою сторону, любимый чародей снова превратился в каменное изваяние, источавшее бесконечные волны напряжения, которые насквозь пронизывали меня холодом. Может, к черту это все? Может, сбежать, пока я окончательно не превратилась в ледышку и, рухнув на зовущий в свои объятия пол, не разлетелась на кучу осколков от этого повсеместного давления?..       — Итак, дамы и господа, — от души нахохотавшись, довольная бабушка, до которой, видимо, не доставал выдыхаемый Серканом мороз раздраженности, мельком оглядела всех собравшихся, — я очень рада, что все действующие лица наконец в сборе, — она расслабленно откинулась на спинку своего стула. — Для начала скажу пару слов о Клоде и о том, как в итоге мы пришли к этому сотрудничеству. Думаю, для тебя, Серкан, как для человека, привыкшего держать все под контролем, эта информация особенно важна.       — Само собой, госпожа Семиха, — статуя рядом со мной внезапно ожила, искривив уголок губ, — я предпочитаю знать как можно больше о людях, с которыми работаю. Чтобы понимать, чего от них ожидать, — я видела, как его острый взгляд, резанув развалившегося на стуле блондина, вонзился обратно в задумчивое лицо Дениза.       — Что ж, это разумно, — Семиха одобрительно кивнула и, глубоко выдохнув, устремила глаза к потолку. — С бабушкой Клода, которой он обязан хорошим знанием турецкого, мы познакомились, еще будучи студентками. Мы дружим с ней уже не одно десятилетие, поэтому нашего дорогого гостя я знаю с самых пеленок, — бабушка обменялась с французом теплым взглядом. — Клод – очень талантливый, трудолюбивый и целеустремленный человек, который еще в раннем детстве поразил меня своим нестандартным видением этого мира. Я никогда не сомневалась в том, что его погружение в искусство – лишь вопрос времени. В результате сейчас Клод не только прославившийся на весь мир художник, но и глава Ассоциации артистов Франции…       — Пф! — француз скептически закатил глаза и скрестил руки на груди. — Мадам Семиха, я уже не раз вам говорил: вместо всех этих любезностей просто дайте написать ваш портрет!       — Ну уж нет, дружочек, — бабушка отрицательно мотнула головой, издав смешок. — Я уже не в том возрасте, чтобы быть твоей натурщицей.       — Я ведь вам говорил, — блондин приблизился к Семихе, уставившись на нее неморгающими глазами, — женщина прекрасна и достойна поклонения хоть в восемнадцать, хоть в девяносто лет!..       — Все, не заводи опять эту шарманку! — она жестом руки прервала его и устало вздохнула. Заметив мой недоуменный вопросительный взгляд, бабушка чуть подалась вперед и вполголоса пояснила. — Просто Клод у нас пишет обнаженку… В основном.       Я невольно покосилась на него и тут же отвела глаза, увидев, как он, поглаживая острый подбородок, прищурившись, без зазрения совести пялится на меня. Мой взгляд судорожно метнулся к сжавшему кулаки Серкану, лицо которого багровело, пока под кожей перекатывались желваки. Поймав панику в моих глазах, бабушка посмотрела на Клода и положила руку на его плечо, отвлекая француза от этого бесцеремонного зрительного пожирания:       — Клод, дорогой, я ведь предупреждала…       — Вы не понимаете, мадам Семиха… — часто заморгав, он отрывисто взглянул на нее, после чего вперил в меня свои безумные глазищи и заговорил полушепотом. — Я так долго искал ту, что могла бы стать венцом моего нового цикла «Современные нимфы»… Которая бы воплотила в себе то понятие красоты, что видится мне по ночам… Мадемуазель Эда…       Когда Клод с чувственным придыханием выпалил мое имя, меня тут же ошпарило нестерпимым кипятком гнева, выместившим из съежившихся внутренностей царившую ранее тревожность. Я вцепилась в остро заточенный карандаш и что есть силы сжала его в руке, не обращая внимания на пронзительную боль от вдавливаемых в ладонь ногтей, представляя, как через мгновение всажу его в один из вытаращенных серых глаз…       — Клод, хватит, прошу тебя по-хорошему… — бабушка тяжело выдохнула, бегло взглянув на нас Серканом, став серьезной в лице. Видимо, она наконец-то уловила мелькавшие в воздухе взрывоопасные искры напряженности, от которой весь офис рисковал взлететь на воздух.       — Да это же ради искусства, мадам Семиха! — он подскочил на ноги, повысив голос на полтона, заставив бабушку дернуться от неожиданности и хмуро взглянуть на заведенного художника. — Мадемуазель Эда, s'il vous plaît…       Стоило ему повторить мое имя, как в голове что-то лязгнуло, будто с гранаты сорвали чеку, запустить которую в своего оппонента я не могла, как бы ни хотелось, ведь с этим беспардонным французишкой с зашкаливающим самомнением мне еще предстояло подписать контракт. Я натужно сжала зубы, пытаясь не разорваться на бесконечные осколки нецензурных ругательств, которые в конечном счете зацепили бы и репутацию Art Life. Тем временем Клод, приковав ко мне прозрачные одержимые глаза, рвано задышал, подобно выброшенной на берег рыбешке, и выпалил:       — Клянусь Богом, у меня нет грязных намерений на ваш счет…       — Друг, отцепись уже от Эды, — Дениз, скрестив руки на груди, скептически покосился на блондина. Селин тяжело вздохнула, виновато взглянув на меня, словно ей было стыдно за поведение своего дружка.       — Дениз, не лезь! — Клод прошипел в сторону коллеги.       — Месье Лагард! Или как вас там… — не в силах больше молчать, я стервозно откинула карандаш на стол и сцепила пальцы в замок перед собой, не сводя презрительного взгляда с воодушевившегося гостя, которого мне жутко хотелось размазать по полу не только словесно, но и физически. — Вынуждена расстроить, но я не стану позировать вам, каким бы гениальным художником вы ни были… — его радостное лицо разом поникло. — Только один человек в этом мире может видеть меня обнаженной. И это не вы, — я хмыкнула и пожала плечами, внутренне ликуя от помрачневшей французской морды. — Поэтому отвяжитесь от меня и найдите себе другую натурщицу, сильвупле.       — Но… — Клод на секунду потупился в пол, затем, словив озарившую его глаза мысль, вновь уставился на меня. — Что насчет двойного портрета? Я мог бы написать вас вместе с месье Серканом. В образе Аполлона… — его пытливый взгляд метнулся к удивленному нахмуренному лицу моего любимого.       Сердце предательски дернулось и остановилось на мгновение, запустив по всему телу прилив жара, стоило моему воображению нарисовать Серкана в образе античного божества, храм которому и так уже был возведен под моими ребрами. Я слишком отчетливо видела отточенные черты его величественного лица. Слишком явно чувствовала каменную твердость мышц его широкой груди и рельефные контуры железного пресса. Слишком трепетно ощущала прикосновения монументально мускулистых рук. Мне даже не требовался его ослепляющий взгляд, чтоб за мгновение сгореть дотла, – с этим прекрасно справлялось мое собственное неконтролируемое желание, готовое до бесконечности бросать меня в беспощадный костер этих испепеляющих объятий...       — Вынужден вам отказать, господин Лагард. Как уже сказала моя невеста, — Серкан вдруг взял меня за разгоряченную ладонь, отчего я непроизвольно вздрогнула, — отвяжитесь. Пока ваши настойчивые предложения не осложнили наше сотрудничество, которое даже не успело начаться.       Сглотнув, я несмело покосилась на него – с блеском в глазах Серкан надменно взирал на француза, который, приняв поражение, обессиленно рухнул обратно на свой стул, пока Семиха, саркастически глядя на него, еле слышно посмеивалась. Почувствовав на себе мои пристальные глаза, Серкан повернулся ко мне и, тепло улыбнувшись, отпустил мою руку.       — Ну что, отхватил? А ведь я тебя предупреждала, — бабушка сочувственно похлопала Клода по плечу.       — Мы можем вернуться к делу? — Серкан поочередно обвел глазами гостей. — Все-таки нам с вами послезавтра подписывать контракт в Париже.       Поникший художник хранил молчание, отрешенно глядя в сторону. Дениз, отстукивая пальцами по столешнице, какое-то время сверлил его глазами, но в итоге усмехнулся и решил прервать тишину сам:       — Как ранее упомянула госпожа Семиха, в настоящее время Клод возглавляет Ассоциацию артистов Франции, целью которой являются развитие и популяризация разных видов искусства в стране. Для этого мы и затеяли проект парижской галереи, — Дениз, погрузившись в размышления, окинул взглядом француза. — Клод как непосредственный автор этой идеи смог получить грант у мэрии Парижа, чтобы нам выделили хотя бы частичный бюджет на строительство. Конечно, нам потребуются дополнительные финансы, чтобы реализовать проект до конца, поэтому… — Дениз неловко покосился на Селин, которая отрывисто улыбнулась ему в ответ. — Поиском меценатов и возможных инвесторов займется Селин, она же будет освещать создание галереи в прессе на всех этапах, продвигать наши идеи в широкие массы…       Дениз замешкался. Судя по его потупившимся в стол глазам, он явно не ожидал, что вести предварительные переговоры придется ему, а не его назойливому товарищу, который, собственно, и заварил всю кашу с этой галереей.       — Ну а вы, господин Дениз, — Серкан испытующе уставился на собеседника, — какую роль будете играть в проекте?       — Я? — гость удивленно захлопал карими глазами. — Я просто подручный Клода… Вообще занимаюсь реставрацией. Картин, скульптур, мебели…       — Дениз способен привести в порядок все, что угодно, кроме своего разбитого сердца, — француз внезапно подключился к разговору и едко усмехнулся.       — Клод, заткнись, — мой старый знакомый процедил сквозь зубы.       Я невольно хмыкнула, внутренне злорадствуя от вида омрачившегося лица, которое никогда не знало печали в принципе. Разбитое сердце, значит? Что ж, месье Дениз, карма все-таки настигла вас?..       — На самом деле он скромничает, — блондин, явно повеселев, хитро посмотрел на товарища. — Дениз – моя правая рука. Советник, если хотите. Концепцию проекта придумали мы вместе еще на первом курсе университета. И вам, месье Серкан, будет занятно о ней узнать.       Клод поднялся на ноги и принялся неторопливо расхаживать по переговорной, сцепив руки за спиной.       — Галерея, которую вам предстоит возвести, станет не просто очередным музеем, где можно будет поглазеть на какие-то предметы искусства, созданные уже признанными гениями. Конечно, у нас будут представлены работы условных Софи Калле или Филиппа Фаро… — он выдержал недолгую паузу, застыв на месте, после чего снова продолжил блуждание по залу. — Но мы также планируем на регулярной основе проводить выставки живописи, графики, скульптур, фотографий еще никому не известных людей. Мы хотим дать возможность прославиться каждому, в ком горит искра искусства…       Клод вновь остановился и резко развернулся, считывая горящими глазами реакцию Серкана, у которого удивленно изогнулась бровь.       — То есть… — он с подозрением уставился на француза. — Вы хотите собирать под крышей своей галереи работы всех желающих, чтоб они могли получить какую-никакую известность, не требуя при этом ничего взамен?       — Не совсем, — гость, поджав и без того узкие губы, снова принялся мерить переговорную шагами. — Если ты, к примеру, какой-нибудь доморощенный Огюст Ренуар двадцать первого века, который заявится к нам со своей картиной, — будь готов, что твое творение продадут на ближайшем аукционе. Причем не за миллионы евро, а по самой скромной цене…       Я беззвучно усмехнулась. За всеми этими рассуждениями об искусстве и высокой благой цели скрывался обычный делец, явно любящий запах денег.       — Клод, — бабушка тяжело вздохнула, — я говорила тебе, что это не вариант. Ну сам подумай: как можно насильно забирать у человека его творение и обесценивать его таким циничным образом?       — А я говорил вам, мадам Семиха, — француз резко рванул к своему стулу и уселся на него, уставившись на нахмурившееся лицо моей родственницы, — что это единственный шанс для многих талантливых творцов не сдохнуть с голоду и обрести известность еще при жизни.       — Я надеюсь, ты найдешь правильный выход. Все-таки время еще есть, — Семиха доброжелательно похлопала Клода по плечу.       На какое-то время в переговорной повисла неловкая тишина, пока все присутствующие бегло посматривали друг на друга. Только Серкан не сводил бездвижных глаз с Дениза.       — Что ж, я в целом получил представление о вашей задумке, — мой каменный маг, скрестив руки на груди, опустился на спинку стула. — Позвольте уточнить, месье Лагард. После подписания контракта мы с Эдой сразу сможем вернуться в Стамбул?       — Боюсь, что нет, Серкан, — вместо француза ответила Селин, робко взглянув на моего вздохнувшего жениха. — На следующий день после заключения сделки парижская мэрия устраивает благотворительный ужин в рамках некоторых своих социальных инициатив, наш проект будет в их числе. Ваше участие в этом мероприятии крайне желательно… — она несмело покосилась на меня, но тут же отвела глаза, увидев мой напряженный вид. — Поэтому вам необходимо будет остаться в Париже на эти два дня.       — Вашей свадьбе ничего не угрожает, мои дорогие, — Семиха просияла, поочередно взглянув на нас с Серканом, который отрывисто ей кивнул, выдавив полуулыбку в ответ.       В этот момент неприятное озарение снизошло на мою голову, захламленную только что полученной информацией о галерее, колкостями в адрес Дениза и его дружка, скепсисом по отношению к Селин и возбуждающими картинками с древнегреческим Серканом. Как раз послезавтра мы с девочками планировали устроить пижамный шабаш (или недодевичник), знаменующий превращение Эды Йылдыз в Эду Болат. А на следующий день наша ведьминская четверка должна была провести тайный ритуал в свадебном салоне, чтобы некая сверхсила помогла мне выбрать «то самое платье» – последний ингредиент, которого на данный момент недоставало для заклинания «Идеальная свадьба». От осознания, что все планы накрылись медным тазом, что-то внутри меня надломилось, отравляя и без того тревожное состояние обидной горечью. Глупо, но меня расстраивало вовсе не то, что я рисковала остаться без свадебного наряда в день Икс. Мне просто был важен и дорог сам факт нашей совместной вылазки в магазин, потому что мы всегда старались все значимые (и даже поворотные) моменты разделять друг с другом...       Потупившись в стол, я переключилась с внешнего мира на мелькавшие в мыслях кадры счастливых домашних посиделок и веселых поисков платья, которым не суждено было осуществиться, пока голоса в переговорной превращались в неразличимый гул. Через какое-то время до моей руки дотронулось привычное тепло, выдернувшее меня на поверхность реальности.       — Эда, милая, ты согласна? — Серкан поглаживал меня по ладони, внимательно изучая мое застывшее лицо.       — А? — застигнутая врасплох, я часто заморгала, оглядывая гостей. — Что? Извините, прослушала…       — Мадемуазель Эда, — Клод, приторно лыбясь, развалился на стуле, — я только что позвал вас и вашего будущего мужа к себе в гости сегодня. Я арендовал на сутки виллу за пределами Стамбула, чтоб немного расслабиться перед заключением контракта, пригласил товарищей по Ассоциации… Так что буду рад видеть вас на своей скромной вечеринке! — он хрипло рассмеялся, но, не встретив энтузиазма ни со стороны Серкана, ни с моей, прочистил горло и продолжил. — Там будет еще наша местная пресса, которой не терпится познакомить парижан с турецкими архитекторами, которые уже успели наделать шуму в узких французских кругах, — Клод деловито закинул одну ногу на колено. — Кроме того, на вечеринку приедут мои приятели-инвесторы, которые, хоть и наслышаны о вас, месье Серкан, но хотели бы познакомиться лично. Поэтому, s'il vous plaît, прошу оказать мне сегодня честь своим присутствием. Что скажете?       Серкан настороженно посмотрел на меня, видимо, почуяв перемены в моем настроении. Равнодушно глядя на француза, я пожала плечами и отрывисто кивнула, отдавая себе отчет в том, что так безответственно в бизнесе дела не делаются, что каждое согласие на какое бы то ни было предложение должно быть обдумано вдоль и поперек, но мне сейчас действительно было все равно. Мой жених тяжело вздохнул и потер переносицу кончиками пальцев.       — Хорошо, господин Лагард, как только мы с Эдой закончим все дела здесь, непременно заскочим на вашу вечеринку… — он выдержал короткую паузу, бегло пробежав глазами по лицам напротив. — Тогда на этом пока все?       Француз поочередно взглянул на Дениза и Селин, которые коротко кивнули ему, и растекся в улыбке.       — Что ж, chers collègues, на этом мы с вами прощаемся. До вечера, конечно же, — Клод с довольным видом поднялся, поправляя торчащий из-под брюк смятый подол рубашки.       Все собравшиеся также встали со своих мест и направились в сторону выхода в опен-спейс, который к этому времени уже успел оживиться будничной болтовней пришедших на работу сотрудников. Поднявшись на ноги, я тут же вытащила телефон из кармана брюк и, сжираемая чувством глубокого огорчения, открыла в мессенджере чат с подругами.

      Вы, 08:42

Девочки, плохие новости! 😭😭😭

      — А, mon Dieu! — внезапный возглас застывшего на пороге Клода заставил меня оторваться от экрана телефона. Французский гость театрально хлопнул себя по лбу и повернулся к Серкану, виновато улыбаясь. — Как же я мог забыть!..       — Клод, мальчик мой, что случилось? — Семиха, стоя у входной двери, обеспокоенно разглядывала обескураженное лицо иностранца, которого только что осенило чем-то важным.       — Месье Серкан, мадемуазель Эда… — Клод тяжело вздохнул и резко сделался серьезным. — Раз вы отказали мне в личной просьбе как художнику, то… Поможете мне как человеку?       Дениз с Селин озадаченно переглянулись. Серкан нахмурился, бегло посмотрев на меня, застрявшую с то и дело вибрирующим телефоном, и деловито убрал руки в карманы, поинтересовавшись:       — Что вы имеете в виду, господин Лагард?       — Я приобрел земельный участок недалеко от Парижа, — француз задумчиво уставился за окно на залитые слепящим утренним солнцем очертания бизнес-квартала, — и хотел бы возвести на нем виноградник. И небольшую винодельню… — он прочистил горло. — Чтоб в итоге подарить это все своей бабушке…       — Ох, Клод, какой ты душка! — Семиха, подлетев к нему, от души потрепала удивленного француза по щекам. — Нурай будет так счастлива!..       — Вы поможете мне? — блондин, перебив мою родственницу, принялся лихорадочно метаться глазами между мной и Серканом. — Я видел, как вы преобразили заброшенное поместье с оранжереей, которое выкупил один мой знакомый. Поэтому был бы крайне рад, если подарком для бабушки займется именно ваша компания.       Слегка опешив, я уставилась на Серкана, на непроницаемом лице которого читался интенсивный мыслительный процесс. Вот так привалило… У нас уже был ряд исполняемых в данный момент контрактов, к ним присоединился и проект парижской галереи. Впереди еще маячили несколько крупных сочных сделок, к которым смело можно было приплюсовать проект отеля Монтэра Дарвиша и сад для его жены (ведь я не сомневалась, что арабский бизнесмен выберет подрядчиком именно Art Life). Теперь еще участок этого Клода… Мы точно все потянем?       — Ну, винодельнями с виноградниками мы еще не занимались, конечно… — Серкан наконец-то прервал напряженное молчание в переговорной и, хитро улыбнувшись, взглянул на меня. — Что думаешь, Эда?       — Э? — мои брови непроизвольно дернулись. — Почему ты спрашиваешь меня?       — Потому что теперь ты мой партнер. Участком господина Лагарда нам придется заниматься параллельно с проектом галереи, поэтому мне важно знать твое мнение.       Я сглотнула, ощущая давящий со всех сторон груз ответственности. Мои глаза судорожно метнулись к Клоду, будто он, взволнованно ждущий вердикта, мог подсказать мне правильный ответ. Конечно, после всех его мерзких жестов и навязчивого предложения попозировать ему голой первой моей мыслью было послать этого развязного чудилу куда подальше с его виноградником, но… Сердце подло сжалось, видя в его прояснившихся серых глазах мольбу. Я чувствовала непомерное желание Клода обрадовать близкого человека, ощущала, что его просьба – нечто большее, чем рядовой частный заказ на строительство очередной многомиллионной виллы. Похожие эмоции я испытывала и после истории Монтэра Дарвиша о его жене, поэтому сомнения, подстегиваемые скверным первым впечатлением от француза, улетучивались с каждой проведенной в размышлениях секундой. Сделав глубокий вздох под прицелом пяти пар глаз, устремленных ко мне, я выпалила:       — Думаю, мне нужно будет освежить свои знания о сортах винограда… — я часто захлопала ресницами, бегая взглядом по лицам напротив, и, пытаясь скрыть волнение, показушно выпрямилась, надевая на лицо маску самоуверенности. — Но в целом мы без труда смогли бы справиться с этим заказом. Если ты не против, милый, — ехидно улыбнувшись, я отфутболила окончательное решение обратно Серкану.       — Что ж, господин Лагард, — мой хитрый партнер одобрительно кивнул французу, по лицу которого расплывалось тотальное удовлетворение, будто он в мгновение опьянел. — Мы постараемся исполнить вашу просьбу наилучшим образом.       — C'est magnifique! — Клод резко схватил Серкана за руку и, лихорадочно тряся ее, хрипло затараторил, вперив обезумевшие от воодушевления глаза в моего жениха. — Огромное вам мерси, месье Серкан! Просто гран мерси! Не передать как я рад! Я счастлив! Это один из лучших день в моей жизни!..       Семиха звучно рассмеялась и похлопала блаженного от радости француза по спине. Пока они обменивались любезностями, контактами и прощаниями, я снова решила уткнуться в телефон, где меня ждала просто уймища входящих сообщений.       Джерен🌹, 08:42       Что случилось?       Мело☀️, 08:42       Подруга в чем дело?       Фифи♠️, 08:43       Эда, прием!       Мело☀️, 08:43       ЭДААААААААА       Мело☀️, 08:43       ДААААААААААДАААААААААА       Мело☀️, 08:43       АААААААААА       Фифи♠️, 08:43       Мело, будешь флудить – отправлю в бан       Мело☀️, 08:43       Но Эда молчит! Вдруг ее похитили?!😬       Джерен🌹, 08:44       Эда, ну где ты?😟       Джерен🌹, 08:44       Девочки, я волнуюсь!😨       Фифи♠️, 08:44       Так, если Эда не ответит в ближайшие 5 минут – я выезжаю       Мело☀️, 08:44       Куда?🤔🤔🤔       Фифи♠️, 08:44       В офис, она там сейчас       Мело☀️, 08:44       А ты откуда знаешь?🤔🤔🤔       Фифи♠️, 08:45       От верблюда, Мело. И что ты еще дома торчишь – тоже знаю       Мело☀️, 08:45       Ты следишь за мной, брюнеточка?!😱

      Вы, 08:45

Никто меня не похитил!😠Я была на совещании

      Фифи♠️, 08:45       Так что стряслось?       Мело☀️, 08:45       Эда, я чуть не померла!😵😵😵       Джерен🌹, 08:45       Я тоже!😵       Вот ведь дурынды! Как и всегда, напридумывали себе всякого… Я украдкой улыбнулась, представляя себе их обеспокоенные на пустом месте лица, но тут же поникла, стоило моим пальцам начать тыкать по буквам, складывающимся в обидную правду.

Вы, 08:46

Девочки, хорошие мои!😟Посиделки послезавтра отменяются... Как и поход по магазинам на следующий день(((

      Мело☀️, 08:46       НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ😭😭😭       Фифи♠️, 08:46       Почему?       Мело☀️, 08:46       ЗА ЧТООООООООО😭😭😭😭😭😭😭😭😭       Джерен🌹, 08:46       Как же так, Эда?😢       Фифи♠️, 08:46       МЕЛО! ЗАБАНЮ НАХЕР!🤬       Мело☀️, 08:46       😭 😭 😭

Вы, 08:47

Послезавтра я должна подписать контракт в Париже. Мы с Серканом застрянем там на два дня. Вот такие дела…

      Джерен🌹, 08:47       Так может соберемся после твоего возвращения?🤔       Фифи♠️, 08:47       Только меня не будет в Стамбуле. Приеду обратно прямо к свадьбе Эды

      Вы, 08:47

      Я не знаю((( Я уже ни в чем не уверена…

      Вы, 08:47

      Там и времени останется мало😭

      Мело☀️, 08:48       А почему бы не собраться сегодня?🤔За платьем пойдем завтра, я как раз выходная       Внезапно появившаяся перспектива осуществить все задуманное до нашего отъезда тут же приободрила меня. Вот только… Как к этому отнесется Серкан? Особенно теперь, когда у нас прибавилось работы. Я тяжело вздохнула, прикусив губу.

Вы, 08:48

Ну…

      Фифи♠️, 08:48       Я – за. У меня нет на завтра планов       Мело☀️, 08:48       УРА!🤩🤩🤩       Мело☀️, 08:49       Осталась блондиночка, но она сама себе хозяйка

      Вы, 08:49

      Мело, не решай за других!😠

      Мело☀️, 08:49       Я же ради тебя стараюсь!☹️☹️☹️       Джерен🌹, 08:49       Все ок!👍Я могу перенести завтрашние дела на потом       Фифи♠️, 08:50       Так че? Сегодня вечером тусим, завтра – за платьем?       — ЭДА!..       Я чуть не матюкнулась от испуга, дернувшись всем телом, едва не выронив телефон из руки. Серьезный Серкан стоял в шаге от меня, испытующе разглядывая мое дезориентированное лицо. Семихи, Клода, Дениза и Селин уже не было в переговорной – слабые отзвуки их голосов раздавались где-то в опен-спейсе.       — Твою мать, Серкан! — часто дыша от грохота ужаленного адреналином сердца, я машинально вцепилась в телефон обеими руками и прижала его к груди. — Ты меня так заикой сделаешь!..       — Эда, я три раза тебя позвал – ты не реагировала, — он с подозрением уставился на сдавленный в моих пальцах гаджет. — Что там у тебя?       Пронзительный взгляд его карамельных глаз рентгеновскими лучами проникал сквозь мой телефон, сотрясающийся от вибрации входящих сообщений, грудную клетку, ходившую ходуном от отголосков испуга вперемешку с волнением, вызванного предстоящим разговором, доставая до самой души, которая тут же параноидально заметалась, стоило мне остаться с Серканом наедине. От затянувшейся с моей стороны тишины его лицо сделалось напряженным, украсившись глубокой морщинкой между сведенных бровей. Мой недовольный волшебник тяжело вздохнул и деланно скрестил на груди свои крепкие руки, каждый мускул которых оказался так маняще обтянут тканью белоснежной рубашки. Я невольно сглотнула. Черт бы тебя побрал, Серкан Болат! Ну как можно быть таким возбуждающим в своей суровости?!       Я отрывисто тряхнула головой, выбрасывая из нее рождающиеся со скоростью света непристойные фантазии о Серкане и его руках, и, приосанившись, будто какая-то важная птица, заговорила будничным тоном:       — Я как раз хотела поговорить с тобой об этом… — Серкан ухмыльнулся, с дерзостью взглянув на меня. Я тут же растерялась, но постаралась не подать виду. Неужели он разгадал причину моего очередного ступора? Я слишком откровенно сейчас пялилась на его бицепсы? Без паники, Эда. Продолжай, будто ничего не случилось… — Ты помнишь, мы на днях собирались устроить с девочками ночевку? И выбрать мне свадебное платье.       — Помню, — он дополнил свой ответ утвердительным кивком.       — В общем… — я потупилась в пол, не рискуя пересекаться с Серканом взглядом. — Как оказалось, в это время нам с тобой надо быть в Париже. Так что наши с девочками планы пошли по одному месту...       Молчание. Секунду. Две. Три. Не выдерживая этой нескончаемой паузы, обремененной моим громким дыханием, я робко подняла на Серкана глаза – нахмурившись, он пытливо смотрел на меня и тут же поник всеми чертами, будто смог считать с моего лица какой-то разочаровывающий ответ.       — И… — он тяжело выдохнул. — Ты хочешь сказать, что никуда со мной не поедешь? Что останешься в Стамбуле с подругами?       От его слов внутри меня что-то замкнуло и вспыхнуло, будто я словила короткое замыкание:       — Серкан, я не настолько отбитая, чтоб так пренебрегать нашими с тобой делами! — мои слова оглушительно и неудержимо вырывались изо рта и пикировали в недоуменную гримасу напротив. — Особенно сейчас, когда я стала твоим доверенным лицом!..       — Тише, не кипятись, милая, — его ладонь в успокаивающем жесте проскользила по моему оголенному плечу, позволяя обжигающему жару моего собственного влечения обуглить кожу под этим безобидным прикосновением. Как же я желала, чтобы он дотронулся до меня еще… Везде… Больше… Сильнее… Я была совсем не против сгореть сейчас дотла и превратиться в горстку золы, рассыпающейся между этими нежными пальцами… — Я просто всегда предпочитаю готовиться к худшему… Эда?.. Эда!..       ДА ТВОЮ НАЛЕВО! ВОЗЬМИ СЕБЯ В РУКИ, ЭДА ЙЫЛДЫЗ!       Но не успела я что-то выпалить, как пальцы Серкана коснулись моего лба.       — Милая, ты хорошо себя чувствуешь? — его глаза обеспокоенно заметались по моему лицу. — Ты какая-то подозрительно румяная…       — Сегодня просто душно! — я незамедлительно выдала первую попавшуюся на ум отмазку и, торопясь избавить себя от этих губительных, но невозможно притягательных касаний, шарахнулась от Серкана, после чего на негнущихся ногах прошла к открытому входу на террасу, где демонстративно и с излишним усердием задышала. Мысленно досчитав до десяти, через силу концентрируя все мысли на планах с подругами, я развернулась к моему обольстительному мучителю и протараторила:       — Короче, как ты смотришь на то, если мы с девочками устроим ночевку сегодня вечером?       — Сегодня? — брови Серкана вопросительно изогнулись. Глядя себе под ноги, он убрал руки в карманы и неспешно зашагал в мою сторону. — Но Клод позвал нас к себе на вечеринку…       — Я знаю. Но мы же не собираемся задерживаться у него на всю ночь? После визита к нему ты мог бы отвезти меня к тете домой… — я почувствовала, как наспех возведенная линия моральной обороны загудела и затрещала, едва лишь Серкан оказался на расстоянии вытянутой руки. Я отвернулась от него и, судорожно дыша, глядя куда-то вдаль сквозь силуэты проходящих людей, проезжающих машин и очертания зданий, продолжила тихим голосом, будто пребывая в трансе. — А после ночевки мы с девочками могли бы пойти в салон за платьем… И тогда я бы успела все, что запланировала… Но мне нужен будет отгул на завтра... Ты не против?       Поглубже вдохнув теплый утренний воздух, собрав остатки самоконтроля в кулак, я взглянула на Серкана, который несколько секунд заинтересованно что-то рассматривал вдалеке, после чего ответил:       — Не против. Я и так должен тебе дополнительную неделю отпуска за вчерашний выход на работу. Вот только…       Он замолк и, ухмыльнувшись, покосился на меня с легким прищуром ехидных глаз.       — Что? — я часто захлопала ресницами, ощущая накат взволнованности.       — Ты правда собираешься бросить меня почти на сутки? — он расплылся в улыбке, от которой так и сквозило коварством.       — Серкан, что за странные вопросы?! — я уставилась на него с нескрываемым возмущением во взгляде и голосе. — Перестань!       — Почему? — он чуть задрал подбородок, самоуверенно взирая на меня сверху вниз. Опять захотел поиграть с огнем, Серкан Болат?..       — По кочану, — я попыталась передразнить его наглую физиономию, вызвав у жениха пару несдержанных смешков, из-за чего заулыбалась сама. — Мы и так сейчас постоянно вместе… — выдержав паузу, я окинула его дерзким взглядом, чувствуя, как дух соперничества помогает расправить плечи. — Поскучаешь по мне. Тебе это пойдет на пользу.       — А тебе? — перейдя на гипнотизирующий шепот, он неожиданно сократил дистанцию между нами, не оставив мне и свободного миллиметра, чтобы дышать. Чувствуя своего владельца совсем рядом, сердце моментально раздулось до контуров грудной клетки, чуть ли не выламывая мне ребра истерическим желанием сию секунду упасть в объятия любимого мужчины. Мои глаза принялись в панике носиться по его опасно близкому лицу с застывшей на губах ухмылкой, тепло которого беспощадно прорывалось сквозь последние рубежи моей сдержанности. — Неужели ты выдержишь целую ночь, утро и день без этого? — крепкие руки, накрыв мою талию, развязно притянули к своему невероятному обладателю, чувственно вдавливая меня в широкую грудь. — Или этого… — согревающая ладонь легла на мою обожженную лаской щеку и убийственно медленно проскользила по ней. — И этого… — ловкие пальцы, убрав прядь волос за мое полыхающее от еле сдерживаемой страсти ухо, неспешно прошлись по его очертаниям, после чего мягкие губы дотронулись до моей мочки и, раскрывшись, оставили на ней влажный ожог горячего языка. Я прикрыла глаза, слыша, как таймер моей внутренней бомбы отсчитывает последние секунды до взрыва, который ни за что не оставит нас с Серканом в живых…       — Господин Серкан! Вы просили заказать самолет на послезавтра, но…       Влетевшая в переговорную Лейла застыла на полуфразе недалеко от порога, пока ее глаза непонимающе моргали за стеклами толстых очков, мечась между нашими с Серканом фигурами, вжавшимися друг в друга. Мой разозленный искуситель неслышно выругался, прожигая помощницу непрощающим взглядом. Я же, осознав, что Лейла в последний момент неосознанно перерезала нужный проводок, обезвредив тем самым смертоносную бомбу моей безнадежной одержимости Серканом, резко отстранилась от него и со скоростью метеора полетела прочь из переговорной. Аллах, храни эту прекрасную девушку!..       — Эда, ты куда?! Мы не договорили! — в громком голосе, раздавшемся за моей спиной, слышалось нескрываемое недовольство.       — Мне надо припудрить носик! — я ответила, не оборачиваясь и не останавливаясь, моля одеревеневшие ноги быстрее донести меня до выхода в опен-спейс, а оттуда – до туалета, где меня ждал катастрофически необходимый ледяной душ у раковины.       — Через пять минут у нас собрание! Не задерживайся!..       Звучные слова Серкана, как по щелчку пальцев переключившегося в режим робота-начальника, потяжелели от дребезжащих нот и затерялись в гуле опен-спейса, стоило мне покинуть переговорную, ставшую местом очередного побоища с собственным влечением, где я была готова уже второй раз за день поднять белый флаг. Нет, я не могу так просто принять поражение. Если я не в силах выйти из этой сердцерубки со щитом, а на щите вернуться отказываюсь, то… К черту щит. Я голыми руками вцеплюсь в своего безжалостно желанного противника. До крови под ногтями. До боли в зубах. До отказа всех внутренних органов. Насмерть. Во что бы то ни стало я утащу нас обоих в эту райскую преисподнюю, где мы до конца мира будем сгорать в неистовом пламени друг друга…       Подгоняемая сердечным барабаном под цокающий аккомпанемент своих каблуков, уткнувшись в экран телефона, на котором буквы и символы нечитаемо растекались перед глазами, я бежала прочь мимо мелькающих лиц озадаченных коллег, вновь мечтая о ванне, которая на этот раз была наполнена льдом.

***

      По пути к туалету мои трясущиеся пальцы успели открыть чат, в очередной раз разорвавшийся от сообщений потерявших меня подруг, и набрать «все ок, собираемся сегодня», на что девочки отреагировали новым потоком эмоциональных реплик. Больше всего радовалась Мело, но ее несдерживаемый фонтан восклицаний и смайликов резко истощился, стоило ей вдруг вспомнить об одном важном нюансе – проводить ночевку нам придется в компании Айфер, ведь просто выпроводить ее из дома мы не могли, а сама она уходила ночевать к подруге-кулинару по строго определенным дням. Пока Мело сокрушалась в чате, что вечеринку заранее можно считать незадавшейся, я достигла спасительной раковины и в шустром темпе принялась обтирать руки и лицо холодной водой, изворачиваясь так, чтобы не промочить ни единого шелкового клочка своей блузки. За это время вектор настроения в общей переписке вновь сменился: Джерен вспомнила, что Ферит сегодня собирался уехать в Бурсу на день рождения университетского друга, поэтому ее просторный дом вполне мог стать пристанищем для нашей компашки на грядущую ночь. Насухо вытерев себя бумажным полотенцем, я отправила в чат большой палец вверх, которым мы все подписались в безоговорочном участии в сегодняшних посиделках, и, подстегиваемая радостью и предвкушением вечера, помчалась обратно.       Вернувшись в переговорную, потихоньку заполнявшуюся рассеянными сотрудниками, которые шепотом гадали, что за новости ожидают их уже второй день подряд, я обнаружила сидящего за столом Серкана с хмурым выражением лица, отрешенно отстукивающего кончиками пальцев по крышке закрытого ноутбука, пока рядом стоящая Лейла с папкой в руках суетливо что-то объясняла ему, нервно подергивая черным кудряшками волос.       — Все хорошо? — подойдя к ним, я приземлилась на ближайший стул и уставилась на каменное лицо любимого, который по какой-то причине решил остаться безмолвным. Мой вопросительный взгляд метнулся к Лейле.       — Дело в том, что… — она неуверенно прочистила горло и потупилась в пол, теребя в руках уголок папки. — Авиакомпания, услугами которой регулярно пользуется господин Серкан, несколько минут назад сообщила, что на ближайшие дни свободных самолетов нет: пара бортов на техобслуживании, остальные расписаны по другим заказам...       — Так в чем проблема? — я удивленно посмотрела на Серкана, продолжавшего барабанить пальцами по ноутбуку. — Разве мы не можем вылететь регулярным рейсом?       Спустя пару секунд тишины Лейла осторожно покосилась на немого начальника и робко ответила:       — Подписание контракта по галерее запланировано на полдень. Господин Серкан хотел прилететь в Париж послезавтра с утра, но с этим тоже проблемы…       — Эда, — он наконец-то ожил и, глубоко вздохнув, тяжело посмотрел на меня, — единственный подходящий для нас рейс вылетает завтра в 19:45.       — Ну… — я задумалась ровно на секунду. — Тогда полетим на нем. В чем сложности-то?       — Ты же хотела завтра с подругами пойти искать свадебное платье… — он осекся и виновато отвел глаза, подбирая дальнейшие слова, но я была первее:       — И хочу, — я нахмурилась, чувствуя, как от непонимания меня начало жалить возмущение, добавившее в голос силы. — Серкан, ты можешь объяснить наконец, в чем проблема?       — Ты… — снова гнетущий взгляд поблекших глаз. — Уверена, что вам хватит времени? Если мне не изменяет память, после ваших ночевок ты отсыпаешься как минимум до обеда…       — Значит, встанем с девочками пораньше. Или вообще не будем ложиться, делов-то, — я пожала плечами и усмехнулась. И вот из-за этой надуманной мелочи он умудрился испортить себе настроение? Вы в своем репертуаре, Серкан Болат. — До скольки нам нужно закончить?       — До шести вечера. Могу забрать тебя прямо из магазина…       — Окей, не вопрос, — я хмыкнула и, заметив оттенки скепсиса в посветлевших глазах Серкана, деловито скрестила руки на груди, придавая лицу самоуверенный вид. — Все? Проблема решена?       — Наверное, — задумавшись на несколько секунд, Серкан покосился на свою помощницу. — Лейла, забронируй, пожалуйста, места в бизнес-классе на нас с Эдой на этот вечерний рейс.       — Как скажете, господин Серкан, — она уже сделала шаг прочь, но моментально застыла и развернулась. — Забронировать номер в вашем любимом отеле?       — Нет, — он расслабленно опустился на спинку стула и многозначительно покосился на меня, улыбнувшись лишь половинкой рта. — Я сам подберу нам отель.       Под нервный стук каблуков Лейлы я недоуменно уставилась на Серкана, пытаясь понять, что же задумал этот хитрый чародей на этот раз, но появившаяся в переговорной Семиха отвлекла на себя всеобщее внимание. Мое в том числе.       Как было несложно догадаться, повесткой сегодняшнего собрания стал новый проект галереи современного искусства, который свалился на нашу голову вполне закономерно. Бабушка воодушевленно рассказывала, что решилась залезть в эту авантюру только после того, как оценила профессиональный и финансовый потенциал Art Life за недолгое время своего пребывания в статусе акционера холдинга. Дабы исключить подозрения в своем сговоре с французской стороной, она подчеркнула, что на общих основаниях предоставила конкурсной комиссии портфолио с исполненными договорами, бухгалтерскую отчетность, данные о материально-технических и кадровых ресурсах, отзывы заказчиков, словом, всю подноготную компании, и, получив одобрительный ответ, начала вести предметный диалог с Клодом. Как я поняла, само заключение контракта, запланированное на послезавтра, было только первым этапом в нашей дальнейшей работе, определяющим сроки исполнения, размер аванса и степень взаимной ответственности сторон. Разработка самого проекта, который Семиха физически не могла осуществить в одиночку, должна была начаться как раз спустя месяц, однако Серкан заявил, что хотел бы успеть подготовить концепцию и предварительные чертежи до нашей свадьбы. Видя привычный блеск в его глазах, когда он воодушевленно призывал всех присутствующих выложиться на полную, продемонстрировав зарубежным гостям профессионализм, креативность и скорость работы, я глубоко вздохнула, понимая, что все свободные дни до торжества придется провести в мозговых штурмах и эскизах… Но ведь ради полноценного медового месяца можно было и потерпеть, правильно? В этой ситуации радовало то, что к свадьбе у нас было готово, по сути, все. Кроме моего платья, которое обязано было найтись во время завтрашнего похода.       Когда совещание было окончено, Серкан поручил всем сотрудникам составить отчеты по степени исполнения текущих задач, чтобы понимать, у кого на данный момент какая загруженность. Меня же он попросил «пофантазировать» и по полученным от Клода схемам и планам участка сделать первые наброски ландшафта так, как я сама это представляю. Что ж, фантазий у меня было хоть отбавляй, но явно не о ландшафтном дизайне галереи… Поэтому даже спустя пару часов, проведенных в прострации над девственно чистыми листами бумаги, я не смогла изобразить ровным счетом ничего, что можно было бы считать набросками эскиза. Серкан, видя мое понурое состояние, с пониманием предложил отложить это дело до того момента, пока мы не увидим объект воочию (ведь я всегда ловила вдохновение, стоило мне своими ногами пройтись по участку, запланированному под строительство), и поизучать матчасть по виноградникам. Поэтому весь остаток рабочего дня я провела в статьях про методы анализа терруара (иными словами, почвы и климата), подбора сортов винограда, агротехническое планирование участка – короче говоря, в этом новом для себя профессиональном мире, от которого в итоге у меня неиронично распухла голова.       Как только стрелки часов перебрались за шесть часов вечера, я расслабленно потянулась и, решив, что на сегодня работы хватит, захлопнула блокнот с заметками и закрыла сохраненные на компьютере статьи. Мои глаза переместились к Серкану – сидя за столом, он чересчур сосредоточенно рассматривал что-то на своем ноутбуке, никак не реагируя ни на мой пристальный взгляд, ни на махания руками, ни на свое имя, которое я несколько раз раздраженно процедила сквозь зубы. Я нетерпеливо подорвалась с места и мгновенно переместилась на порог переговорной – ноль реакции. Смерив Серкана возмущенными глазами, какое-то время я тупо стояла у входной двери, недовольно скрестив руки на груди, ожидая, когда же достопочтенный господин начальник удостоит меня своим вниманием… Тихо прорычав себе под нос, я на цыпочках прокралась к сконцентрированному жениху и уже хотела крикнуть «бу!» над его ухом, но мой взгляд случайно зацепился за экран ноутбука, на котором я высмотрела фигуры обнаженных женщин.       — И чем вы тут занимаетесь, Серкан Болат?! — резкий укол недоумения сделал мой голос оглушающе визгливым. Серкан от внезапности чуть не подпрыгнул на стуле.       — О, Аллах… — быстро заморгав, он хмуро покосился на меня и тяжело выдохнул, потерев веки пальцами. — Эда, что ты делаешь?       — Я?! — ощетинившись, я вытаращилась на Серкана как полоумная и уперлась руками в бока, желая одним только взглядом спалить все микросхемы в процессоре этого бессовестного робота. — Я уже не знаю, как привлечь ваше внимание! Ну куда уж мне, когда у вас тут голые сиськи да жопы на весь экран!       Отвернувшись, я повыше задрала подбородок и поджала губы, изображая вселенскую обиду, отсчитывая секунды до того, как Серкан начнет оправдываться. Но вместо этого он несдержанно рассмеялся.       — И ты еще ржешь надо мной?! — за один шаг я сократила расстояние между нами, сдавливая кулаки, готовые открутить голову этому самонадеянному нахалу, который вместо того, чтобы угомониться, захохотал сильнее. Каблук любимых туфель звучно врезался в напольное покрытие, чуть не сломавшись. — Серкан, чтоб тебя, хватит!..       — Эда… — отдышавшись, он наконец-то успокоился, но ухмыляться не перестал. — Вообще-то тебе тоже не помешало бы ознакомиться с работами Клода. Хотя бы ради интереса.       — Чего?! — я нахмурилась и метнулась к ноутбуку, на экране которого были открыты слайды презентации с портретами обнаженных женщин. Прощелкав несколько из них, я глубоко выдохнула и недовольно покосилась на Серкана, сияющее лицо которого было в нескольких сантиметрах от моего. Нотки морского запаха сразу сковали меня своей невидимой дымкой. — Это не отменяет того факта, что ты пялился…       — Милая, — он придвинулся вплотную, шепотом выдыхая прямо мне в губы, которые тут же предательски приоткрылись в надежде ухватить хотя бы один мимолетный поцелуй, — я не пялился, а изучал.       — Что ты там изучал? — я заговорила вполголоса, не сводя глаз с таких близких и таких притягательных губ, лаская их своим замедленным дыханием. — Забыл, как выглядит голая женская грудь?       Серкан издал смешок и будто бы нарочно облизнулся, заставив мышцы моего горла машинально сократиться и зазудеть от нестерпимой жажды выпить этого соблазнительного волшебника до дна.       — Эда, просто я никогда раньше не интересовался жанром ню, — он подался вперед и будто случайно задел губами линию моей нижней челюсти. Я застыла и незаметно вцепилась одной рукой в край стола. — А тут Клод подкинул одну весьма занятную идею, для которой мне стоит углубиться в основные принципы изображения этого искусства…       — К-какую идею? — я практически не слышала своего голоса, который превратился в шумные выдохи. Пытаясь спастись от подчиняющего гипноза губ Серкана, я подняла задурманенный взгляд, тут же попавший в капкан переливающихся золотистых глаз, в обманчивом сиянии которых отражались мои собственные порочные намерения. Только бы выдержать и не поддаться…       — Нарисовать тебя, — кончик его носа невесомо прошелся по коже моего подбородка, потуже затягивая бедра щекочущей петлей возбуждения. — Обнаженную…       Колени разом подкосило. Сглотнув, я часто заморгала, слыша, как просторная переговорная заполняется раскатистым стуком моего невыдерживающего сердца.       — Ты же всю жизнь только технические чертежи делал… — мои веки прикрылись. — А тут говоришь про портрет… — дыхание панически сбилось. — Да еще и в таком жанре… — вторая рука со скрежетом вцепилась в край стола.       — Я знаю, — колючая щетина проскользила по моей щеке, вырубая в сознании свет разрядом распаляющего тока. — Но никогда не поздно попробовать что-то новое.       Точно. Например, секс на столе в переговорной… Например, сейчас…       В этот момент телефон в кармане моих брюк затрясся и пронзительно загудел, разрывая невидимые силки влечения, расставленные расчетливым охотником, в которые я в очередной раз старательно угодила. Я отпрянула от Серкана на безопасное расстояние (сразу к выходу в опен-спейс), слыша его удрученный вздох за спиной, и достала из кармана спасший меня в нужную секунду телефон. Звонила Мело. Я невольно улыбнулась ее имени на экране, но тут же помрачнела. Сколько это будет продолжаться? Как долго еще Аллах в лице Лейлы, Мело и различных случайностей будет отводить меня от падения в бездну? Я осознавала, что это неизбежно, но… Когда часы пробьют, когда полнолуние моей неуемной страсти превратит меня в кровожадного дьявола… Как отреагирует Серкан? Спасите меня, кто-нибудь!..       — Да, Мело, слушаю, — мой голос был бесцветным, когда я переступила порог переговорной и наконец-то вдохнула поглубже.       — Подруга, хорошие новости! — Мело на том конце провода чуть ли не пищала от радости. — Я уболтала брюнеточку взять с собой на ночевку карты таро, так что готовься! Будем гадать!       — Здорово, — я выдавила улыбку, представляя восторженное лицо подруги.       — И пижаму не забудь! Ночка обещает быть долгой! И насыщенной!       Слыша в телефоне гудки, я думала только о том, что до ночи с подругами мне нужно еще каким-то образом пережить целый вечер в компании Серкана и не слететь с катушек окончательно.

***

      BMW Z4 размеренно уносила нас от офиса в сторону дома. Серкан хотел сразу же поехать к Клоду, чтобы как можно быстрее отстреляться и покинуть незапланированную вечеринку, но я сказала, что хочу заехать сперва в нашу квартиру, чтоб быстренько переодеться и собрать необходимые вещи для дальнейшей ночевки с девочками. Вечерняя погода выдалась прямо идеальной – освежающей, с невесомыми отголосками дневной жары и привкусом солоноватого ветра со стороны пролива… Но как бы глубоко я ни вдыхала прохладный воздух, отвлечься от сегодняшних поражений-позоров, картинки которых с наслаждением обсасывал мой стыд, не получалось. Я молча смотрела на мелькающие вокруг отсветы и силуэты вечерней жизни Стамбула, пока Серкан, не удостоив мое колено тяжестью своей теплой ладони, сам хранил тишину с того момента, как мы покинули офис. Что-то во мне тревожно екнуло. Неужели он все понял? Я неуверенно покосилась на него и, обнаружив его непроницаемо задумчивым, вжалась в свое сиденье. Серкан заметил мой взгляд и, шумно выдохнув, прервал невыносимое молчание:       — Что ж, Эда Йылдыз… Поговорим?       Я гулко сглотнула клубок нервов, который провалился на дно желудка и вдавился сквозь нутро в позвоночник, чувствуя, как конечности молниеносно леденеют. Деваться было некуда, поэтому через пару секунд я тихо выпалила:       — Угу…       — Расскажешь мне все-таки, что тебя связывает с этим загадочным Денизом?       Я непонимающе уставилась округлившимися глазами на Серкана. Ну конечно, как же я могла забыть про эту неловкую встречу с призраком прошлого… Получается, из-за этого мой любимый волшебник был таким отрешенным? А я все о своем, развратном, грешном… С губ слетело ироничное «хм». Серкан хмуро покосился на меня:       — Или это слишком личное?       Я легко улыбнулась и, взяв его за правую руку, разместила его ладонь на законном месте чуть выше моей коленки.       — Обещай, что не будешь психовать, — я потупилась на костяшки его пальцев, которые машинально сжались. — И что мой рассказ никак не отобразится на нашей дальнейшей работе с Денизом.       Левая рука любимого с еле слышным скрипом стиснула руль. Серкан тяжело процедил сквозь зубы:       — Неужели все настолько серьезно? Точнее, плохо… — он прочистил охрипшее горло. — Для меня.       — Серкан! — я судорожно обхватила его напряженную ладонь обеими своими. — Просто пообещай!       Через мгновение его пальцы расслабились и трепетно переплелись с моими.       — Хорошо. Обещаю. Я буду держать себя в руках.       Я поудобнее устроилась на сиденье и, лаская своего фокусника по очертаниям кисти, начала свою историю, глядя на проплывающие снаружи городские виды:       — Когда родителей не стало, тетя, пытаясь спрятаться от Семихи, сменила мне фамилию и забрала меня с собой в Стамбул. На новом месте она первым делом подсуетилась с ближайшей школой, чтобы у меня не получилось длительного перерыва в учебе. Айфер вообще всегда в первую очередь думала обо мне… — блеснувший в мыслях теплый образ тети заставил меня улыбнуться. — Я поступила в новую школу в самый разгар учебного года. Начиналось все вроде бы хорошо: новые одноклассники приняли меня радушно, я тоже пыталась наладить с ними контакт, но… — улыбка исчезла с моего лица, сменившись тяжелым выдохом. — После утраты родителей я была слишком замкнута. Я никак не хотела смиряться с реальностью, в которой их не было, поэтому постоянно – на уроках, переменах или дома – рисовала. Мама как-то выдала фразу, которую я, маленькая глупая девочка, запомнила на всю жизнь: «Эда, у тебя настоящий талант к рисованию. А знаешь, почему? Потому что твои рисунки лечат то, что внутри. Если мне грустно, одиноко, если совершенно нет настроения, я могу просто взглянуть на них, и сразу как-то легче становится. Что бы ни случилось, продолжай рисовать. Ведь однажды твои рисунки могут спасти чью-то душу…»       Сердце съежилось от этого воспоминания, которое я видела чересчур отчетливо, будто его отпечаток в моей памяти был свежим, вчерашним, а не иссохшим и растрескавшимся с течением многих лет. Серкан, почувствовав неладное, принялся поглаживать мою ладонь большим пальцем. Я потупилась на наши руки, благодарно улыбнулась и продолжила:       — Возможно, я пыталась спасти саму себя, проводя столько времени с карандашами и альбомом. Или наивно надеялась, что родители, нарисованные моими руками, возьмут и оживут, сказав, что мне просто приснился плохой сон, в котором я осталась без них. Но в итоге мои одноклассники, не понимая, почему я проводила столько времени за рисованием, решили, что я просто сумасшедшая, и перестали проявлять какое-либо дружелюбие. Я терпела тихие насмешки, терпела издевательские взгляды, но, когда услышала краем уха, как один из одноклассников выдал: «Да по этой больной и ее уродским калякам психушка плачет!»… — от небольшой паузы Серкан заметно напрягся. — То не выдержала и слетела с катушек. Кончилось все сломанным носом одноклассника, красным лицом Айфер на ковре у директора и моим почетным званием «изгой года», — я невольно издала смешок, покосившись на Серкана, мрачного, как туча, не сводившего глаз с дороги. — Но мне было как-то плевать на все и всех, пока я и дальше могла прятаться в своих рисунках. Я прекрасно осознавала, что школа не станет для меня приятным воспоминанием в будущем, однако… Все изменилось в тот день, когда ко мне за парту подсел странноватый кудрявый мальчик, которого я не замечала раньше в нашем классе, и сказал, что я красиво рисую. Этим мальчиком был Дениз.       По скуле Серкана прокатился желвак. Я посильнее стиснула похолодевшие пальцы в моих руках и принялась их растирать в попытке согреть.       — Он стал постоянно подсаживаться ко мне на уроках, пытался разговорить на переменах, ходил за мной до тетиного дома после школы – я не воспринимала его вообще. Будто он был плодом моего воображения. Но все-таки Дениз был настоящим... Даже чересчур настоящим для той маленькой меня, отгородившейся от всего мира, — я тяжело вздохнула. — Из-за его упрямых попыток сблизиться со мной мне стало казаться, что на самом деле его подослали заводилы нашего класса, чтобы в очередной раз поиздеваться надо мной. Поэтому в один прекрасный день я в довольно грубой форме попросила его не лезть ко мне. Иными словами, послала куда подальше.       Усмехнувшись, я посмотрела на Серкана, лицо которого на мгновение сделалось довольным.       — В тот же день, когда я выходила из школы после дополнительных занятий, услышала мальчишеские вопли со стороны внутреннего двора. Инстинкт самосохранения подсказывал, что это не мое дело, но ноги сами понесли к месту разборок. Когда прибежала к источнику криков, не поверила своим глазам: пятеро моих замечательных одноклассников героически колошматили одного несчастного Дениза, который бездвижно лежал на асфальте, прикрыв голову руками, и покорно принимал удар за ударом. Я застопорилась, не понимая, надо ли мне окрикнуть их или лучше сперва сбегать за каким-нибудь учителем в школу… Пока не услышала, за что именно эти подонки избивали Дениза.       По коже пронесся колючий озноб, стоило мне воскресить в мыслях кадры дня, который навсегда изменил мою жизнь.       — Они решили проучить его за то, что он, вопреки «закону класса», вздумал общаться с «этой психопаткой». То есть со мной, — я скривила губы в недоулыбке и машинально сжала теплую ладонь Серкана. — Никогда не забуду лица этих отморозков, когда я заорала во все горло и со всей дури налетела на одного из них. Тем вечером мне самой пришлось провожать Дениза до дома, хорошо, что он жил недалеко, всего в тридцати минутах ходьбы от моего. Тем вечером я впервые впустила в свою жизнь кого-то, помимо тети…       Я перевела взгляд за окно машины, наблюдая, как размытые всполохи и контуры окружающей действительности превращаются в неказистое лицо мальчика с сияющими глазами.       — С тех пор мы были неразлучны. Что на уроках и переменах в школе, что после занятий, когда по очереди ходили друг к другу в гости. Айфер была вне себя от счастья, когда я впервые привела Дениза к нам домой. Его мама тоже добродушно приняла меня в их небольшую семью. Те пацаны больше не лезли ни ко мне, ни к Денизу, опасаясь за целостность своих костей. И тут я их очень понимаю, ведь за своего единственного друга я готова была надрать задницу кому угодно, не опасаясь последствий для себя.       Издав смешок, я взглянула на Серкана, который в этот момент сам смотрел на меня с пониманием и теплом.       — Годы шли. Одноклассники менялись. Учителя менялись. Город вокруг нас менялся. Но наша дружба с Денизом была неизменна. Вернее… — я кашлянула, слыша, как голос становится хриплым. — Она становилась только крепче. Я не могла представить свою жизнь без него, будто он был в ней всегда. Быть вместе ним было так же естественно, как дышать.        Я робко покосилась на Серкана, лицо которого прямо на глазах становилось угрюмым, тяжелея в каждой свой черте. Но ничего не поделаешь, ведь это прошлое, отжитое, перегнившее сделало меня той, какая я есть сейчас.       — Дениз был моим ангелом-хранителем. Следил, чтобы в школе я хорошо питалась, а дома – старательно делала домашку. Когда болела, заботливо переписывал конспекты уроков в мои тетрадки, после чего летел на всех парусах ко мне домой и просто сидел рядом, пока я отсыпалась после приема лекарств. Всегда чувствовал перепады моего настроения и знал, как исправить его к лучшему. Искренне поддерживал мою мечту стать ландшафтным дизайнером и даже предложил поступить в один вуз. С пониманием каждый раз относился к моим скоротечным влюбленностям в популярных на тот момент актеров или вокалистов, а в старших классах – в парней из параллели, — с горечью улыбнувшись, я тяжело потупилась на сжимаемую в своих руках ладонь Серкана. — Однажды он даже помог мне подстроить свидание с одним из моих школьных объектов воздыхания, закончившееся, увы, тем, что я получила от ворот поворот, а потом еще пару дней из-за этого рыдала на плече у Дениза, который пытался утешить меня, повторяя, что однажды я обязательно встречу свою настоящую любовь и узнаю, на какие чудеса она способна. Я его спрашивала: «Как ты можешь быть таким уверенным, если сам до сих пор не встретил свою вторую половинку?» А он постоянно отшучивался, отвечая, что некогда ему искать пассию, когда под боком такая ходячая катастрофа, как я. Я тогда совсем не задумывалась, почему вся жизнь Дениза сводилась ко мне. Пока не наступила пора выпускного.       Где-то вдалеке в унисон закричали кружившие над проливом чайки.       — Как сейчас помню: за день до выпускного шел такой проливной дождина, что торжественный вечер был под угрозой срыва. Но я была этому даже рада. Мне вообще хотелось, чтобы весь Стамбул смыло водой к чертям собачьим, ведь я чувствовала себя самым несчастным созданием на планете и желала, чтобы это ощутил вообще весь мир. А знаешь, почему? — едко усмехнувшись, я уставилась на окаменевшего Серкана. — Потому что я предложила пойти на выпускной однокласснику, который перевелся к нам в последний год обучения, а он ответил, что уже встречается с другой девочкой из параллельного класса. Ты бы видел его! — я потрясла Серкана за руку и, коротко рассмеявшись, саркастически закатила глаза. — Он был таким красивым, высоким, немного отрешенным… По нему сохла добрая половина школы. Ну и я, естественно, не могла не попасть под его чары… — я пожала плечами, заметив, как Серкан неодобрительно фыркнул. — Дениз позвонил вечером, будто почуяв неладное. Я ему грубо сказала, что вообще в рот шатала этот выпускной, этого красавчика, и бросила трубку, погрузившись дальше в замкнутый круг самоедства. Через двадцать минут в дверь кто-то забарабанил. Я открыла – на пороге стоял Дениз, — я шумно сглотнула и заговорила тише, ярко представляя в сознании этот момент. — Вымокший до последней нитки, запыхавшийся, будто мчался на всех парах, боясь не успеть. Он предложил мне пойти на выпускной с ним. Я посмотрела тогда на него как на сумасшедшего и ответила отказом, потому что на выпускной с друзьями ходят только неудачники, а я таковой себя никак не хотела признавать. А он сказал: «Ты не понимаешь, Эда. Я зову тебя не как друг…»       Рука Серкана осторожно вцепились в мое колено. Вздохнув, я ласково отняла ее и подушечками пальцев принялась бродить по линиям на внутренней стороне его ладони.       — Во мне что-то перемкнуло в то мгновение. Мне казалось, что я действительно чего-то не понимала. Ведь я могла воспринимать Дениза только как друга, иные представления о наших отношениях вообще не затрагивали мои мысли... Но он вдруг так нежно посмотрел на меня, — мои пальцы замерли на коже теплой ладони. — И признался во всем. Он сказал, что полюбил меня с самого первого дня, когда решился подсесть ко мне. С самого первого рисунка, который увидел. Он стоял на пороге тетиного дома и говорил столько красивых слов, а я не могла поверить, что все они действительно предназначались мне…       В этот момент перекрученные временем чувства, которые я переживала сейчас вместе с оживающими в голове мгновениями прошлого, ударили меня под дых и повалили на лопатки, из-за чего я машинально вздрогнула и, зажмурившись, закрыла лицо ладонями. Серкан бережно коснулся моего запястья, обхватив его, отнял мою руку и, сжав ее в своей, опустил на мои колени.       — Милая, все хорошо, слышишь? — один только его бархатистый голос рядом, согревая своим тембром, любое «плохо» автоматически превращал в «хорошо». Я кивнула, раскрыв глаза, и, взглянув на Серкана с саднящей нежностью, посильнее ухватилась за его кисть обеими руками. Выждав пару секунд, я продолжила:       — Когда Дениз замолк, глядя мне в самую душу, казалось, что ливень все-таки исполнил мое желание, но смыл не город, а меня саму, всю мою уверенность в нашей нерушимой дружбе, на которой я годами выстраивала свою жизнь. Я испугалась его чувств, к которым не была готова. Это было так странно, ведь я столько времени мечтала испытать, каково это – когда тебя любят. И вот она, ожившая мечта – стоит на моем пороге, буквально протянув мне свое живое сердце, а я… — тяжелый выдох сквозь сжатые зубы. — Просто захлопнула перед ним дверь.       Пытаясь держать под контролем кипучие эмоции, я мысленно отсчитала до десяти.       — Он не стал стучать, чтобы что-то мне объяснить. Не стал звонить. Просто взял и ушел, исчезнув за плотной стеной дождя. Я влетела в свою комнату, чувствуя, что меня сейчас накроет так, что всю ночь придется умываться слезами, схватила альбом с рисунками, желая найти в нем то облегчение, о котором говорила мама, но видела в них только мазню душевнобольной, — кривая ухмылка, от которой мне самой стало не по себе. — Я уже готова была выкинуть альбом за окно, пока не наткнулась на нарисованный мною портрет Дениза и… — я поглубже вдохнула. — Мне показалось, что я увидела его впервые – заботливого, чуткого, понимающего, преданного... Я наконец-то посмотрела на него по-настоящему, не глазами, а сердцем, которое в тот момент так громко стукнулось о ребра и до боли заныло. Я не разбирала, что за волна непонятных чувств накрывала меня с головой, но осознавала только одно: Дениз был катастрофически нужен мне. Я не могла без него жить. Я разучилась дышать без него. Я не видела будущего, в котором его нет. В итоге взяла телефон и написала ему, чтобы завтра зашел за мной пораньше, потому что на каблуках я буду передвигаться медленнее… Через минуту Дениз ответил лишь короткое «ок». Через десять минут кончился ливень. Еще через полчаса прояснилось небо. Как и эмоциональный хаос внутри меня.       Под заведенное сердце кислород в легких иссякал быстрее обычного. Я глубже дышала, ощущая, как голова начинает кружиться.       — На следующий день он зашел за мной – в костюме, с прилизанными волосами, молчаливый и задумчивый. Всю дорогу до школы мы не издали ни звука. Я тащилась за ним на выпускной, не понимая, что теперь должна говорить, как должна на него реагировать, но стоило Денизу взять меня за руку и притянуть к себе во время медленного танца, как все вдруг встало на свои места… — я откашлялась, боясь увидеть лицо Серкана в этот момент, пальцы которого будто наливались свинцом в моих руках. — Я сжимала его ладонь, не решаясь посмотреть на него, пока сознание принимало новую истину моего существования, которая долгое время поджидала меня где-то за углом: мне больше незачем закрывать перед Денизом дверь, пытаясь спрятаться от его чувств, ведь он уже давно поселился в моем сердце, бережно заштопав на нем все порезы прошлого своими нелепыми шутками и историями, остановив его кровотечение своим постоянным присутствием рядом, заставив его биться не по инерции, а с жаждой впитывать эту жизнь с каждым стуком… Я застыла на месте во время танца, взглянула в глаза Дениза и сказала, что люблю его сильнее, чем могла представить. Он в ответ довольно улыбнулся и подарил первый в моей жизни поцелуй.       Я затихла, пытаясь сконцентрироваться на неразборчивом шуме улиц вокруг себя, пока роившиеся в голове картинки увлекали меня с собой в свободное падение на самое дно пережитого отчаяния. Через пару секунд машина внезапно завернула на ближайшую парковку и остановилась. Кожу моей щеки накрыло родным теплом, вернувшим меня к реальности, где Серкан, купая мой взгляд в блеске своих переливчатых глаз, гладил меня, повторяя «все хорошо». Я робко улыбнулась и, нежась в его трепетных прикосновениях, дотронулась губами до центра его ладони. Переплетя наши пальцы, я расслабленно выдохнула, как вдруг начала непонимающе озираться по сторонам:       — Почему мы остановились?       — Не смог удержаться от желания обнять тебя, — Серкан отстегнул ремень безопасности и наклонился ко мне, улыбаясь. — Можем пройтись, если хочешь.       Я отрицательно мотнула головой и растеклась в улыбке, блаженствуя от нахлынувшего чувства умиротворяющей нежности, наколдованную при помощи магии волшебника напротив. Заботливо отстегнув мой ремень, он взял меня за запястье и, притянув к себе, аккуратно уложил меня на свою грудь, приобняв рукой за плечо. Уткнувшись носом в шею Серкана, я поглубже вдохнула опьяняющий запах моря его кожи и, поудобнее устроившись на нем, вернулась к своей истории.       — После выпускного я чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете. Вместе с Денизом мы попрощались с закатом на школьном крыльце, всю ночь шатались вдвоем по городу, встретили рассвет на набережной Босфора, бесконечно долго целовались на пороге тетиного дома, не зная, как теперь отпустить друг друга хотя бы на несколько часов. Он даже подарил мне парный кулон в виде сердца с замочной скважиной, ключик от которой был слишком корявым, чтобы попасть в нее, но Дениз все равно оставил его себе, — я усмехнулась, вспоминая его тщетные попытки запихать подвеску-ключ в отверстие моего кулона. — Всю ту сказочную ночь я поглощала так жадно, буквально по секундам, сохраняя каждое мгновение внутри себя с абсолютной уверенностью в том, что этот праздник любви теперь надолго останется в моей жизни. Навечно. Но я даже представить не могла, каким краткосрочным может оказаться это «навечно»…       Ощущая скребущие по ребрам когти тревоги, я почувствовала, как тело пробила мелкая дрожь. Серкан покрепче сгреб меня в охапку и прижался губами к моей макушке.       — На следующий день я отсыпалась чуть ли не до вечера. Как проснулась, сразу написала Денизу, поинтересовалась, как он себя чувствует, не хочет ли прогуляться. Он не ответил. Я решила, что он, должно быть, еще спит – мы все-таки не привыкли бродить по Стамбулу всю ночь напролет. Утром я написала ему еще раз – тишина. Прождала до обеда, написала повторно – никакой реакции. Позвонила – телефон был выключен. Я не на шутку перепугалась, что с Денизом что-то могло случиться, поэтому сорвалась и помчалась к нему домой. Я звонила в дверь, тарабанила по ней кулаками, выкрикивала имя Дениза, бросала камешки в окна – все без толку. Его дом не подавал никаких признаков жизни, будто он всегда был таким пустым. И это доводило меня до панического сумасшествия...       Выдержав паузу, которая позволила мне не распасться тут же на ноющие ошметки, я посильнее закусила губу, пытаясь отвлечь себя физической болью.       — На мои крики из соседнего дома выползла соседка, начав возмущаться, что от меня много шума. Когда я сказала, что ищу Дениза, который живет здесь, она смерила меня удивленным взглядом и ответила: «О, вы не знаете? Они вчера в спешке собрали чемоданы и уехали». Куда уехали, эта женщина, конечно, не знала, она только видела, как Дениз помогал своей матери загружать багаж в такси. Я немного успокоилась, понимая, что Дениза не похитили, что он не был при смерти или вроде того. Может, он решил съездить с матерью к родственникам? Ведь он рассказывал как-то, что в Газиантепе живет его дядя с семьей, который давно хотел повидаться с племянником… В общем, я ушла домой, убеждая себя, что Дениз скоро вернется или хотя бы выйдет на связь…       Меня неиронично начинало колотить. Желая поскорее проскочить самую печальную часть своего рассказа, я вцепилась рукой в серый жилет Серкана и нервозно затараторила, глядя в никуда:       — Прошла еще неделя. Все это время я продолжала заваливать его сообщениями и звонками, но в ответ была либо тишина, либо безликое «телефон абонента выключен». Каждый день я ходила к его дому, садилась на скамейку и сидела так до вечера, боясь упустить момент, когда он вернется. Я так живо представляла, как устрою Денизу настоящую взбучку за то, что он, не предупредив, так внезапно оставил меня на произвол судьбы, как он будет оправдываться самыми абсурдными причинами, которые в итоге окажутся правдой… Но он не возвращался. Время шло своим чередом. Дни становились холоднее и короче. Паломничества к его дому плотно вошли в мою привычку, как и два сообщения в день – с утра и вечером. Я и не заметила, как лето почти подошло к концу. В последних числах августа, когда я по традиции сторожила дом Дениза, сидя на скамейке, подъехала грузовая машина, из которой вышли двое мужчин и, открыв дверь в дом, принялись резво выносить оттуда какие-то коробки, затем мебель, бытовую технику… — я осеклась и, набрав побольше воздуха в грудь, продолжила, не обращая внимания на то, как перед глазами все начало расплываться. — Я внимательно следила за ними, пока не осознала, что они уже вынесли все содержимое дома подчистую. Тогда я подбежала к одному из них и спросила, не знает ли он, когда вернется семья, которая здесь проживала… А незнакомец ответил, что этот дом продан. И что люди, которые жили здесь раньше, переехали в Париж.       Проморгавшись, я ненадолго затихла. Серкан невесомо поглаживал мое плечо, терпеливо выжидая образовавшуюся в моем откровении паузу.       — Машина с вещами семьи Дениза скрылась из виду, а я стояла, как парализованная, боясь пошевелиться или вздохнуть, пока все живое во мне распадалось на части, умирало и превращалось в пустоту, которая уже пару месяцев пристально наблюдала за мной из окон осиротевшего дома. Я даже схватила камень потяжелее в полной решимости выбить все стекла в этом жилище, испоганить каждый сантиметр стен самыми обидными ругательствами и в итоге спалить его дотла, чтоб потом танцевать до потери сознания на безжизненном пепелище, но… — я горько усмехнулась. — Как бы больно мне ни было, я не могла так поступить. Ни с домом Дениза, ни со своими растоптанными преданными чувствами. Я ощущала себя безвольной псиной с перебитыми лапами, выброшенной на обочину жизни из машины на полной скорости… Псиной, которая вместо того, чтобы принять новые законы бессердечной реальности, покорно волочилась к своей развалившейся конуре, помня тепло рук и ласковый голос своего хозяина…       Когда глаза окончательно заволокло мутной пеленой, из-за которой потяжелели ресницы, я ощутила, как щеки засаднило от влажных следов. В этот момент к моему лбу прикоснулись согревающие любимые губы.       — Эда… — пальцы Серкана, ласкающего мое лицо своим размеренным дыханием, мягко прошлись по дорожкам слез, стирая их, напитывая кожу под своими касаниями спасительной теплотой. — Если тебе тяжело, давай не будем…       — Нет, — я перебила его, вцепившись в его руку, и с усердием расцеловала каждый палец, вызывая у него смешок. — Все правда хорошо. Ведь ты рядом.       Чувствуя себя убаюканной запахом безмятежного моря, который источал любимый мужчина, и его всеобъемлющей нежностью, я вновь приступила к рассказу:       — Я проревела до ночи, сидя на крыльце выпотрошенного дома, до крови сдавливая в ладони подаренный кулон в форме сердца. Когда тетя стала названивать каждую секунду, в мозгу щелкнуло – если буду продолжать в том же духе, то она сойдет с ума и поставит на уши весь Стамбул. Сорвав кулон с шеи, я закинула его в почтовый ящик и, почти не разбирая дороги сквозь слезы, побрела домой, обещая себе никогда больше не возвращаться к этому месту. К слову, это обещание я сдержала…       Поглубже вздохнув, я прикрыла глаза, обласканная такими осторожными касаниями Серкана к моему плечу, предплечью, запястью, ладони, пальцам, словно я была сделана из треснутого хрусталя, готового рассыпаться на крошки в любую секунду.       — Айфер я, естественно, все рассказала, хотя выворачивать себя перед ней, вспоминая то, что я пережила, было невыносимо. Мы вместе поплакали, отпоили друг друга водой с лимоном, а потом… Будто бы кто-то поставил жизнь на паузу. Ощущение было, словно все то живое, что еще совсем недавно расцветало во мне от настигшего счастья, теперь погрузилось в кому, лишь бы не испытывать режущей боли предательства и пробирающего до костей одиночества. Я спала до обеда, не понимая, зачем мне просыпаться раньше. Зачем мне вообще просыпаться… — я услышала, как от участившегося сердцебиения Серкан шумно сглотнул. — Я целыми сутками торчала дома, не выходя на улицу, перелистывала свой альбом с рисунками, отупело пялилась на них, пытаясь найти хотя бы крошечную подсказку, что мне делать дальше. Но ответа не было. Портрет Дениза, тот самый, из-за которого я осознала свои чувства к нему, превратился в множество мелких обрывков и чуть позже развеялся над водами Босфора… Все то время, что я упивалась горьким послевкусием незадавшейся любви, Айфер рвала на себе волосы от бессилия, не понимая, как и чем мне можно было помочь. Когда однажды ночью я услышала, как она во сне плачет и зовет меня по имени, то поняла, что надо что-то делать. Надо брать себя в руки и жить дальше, если не ради себя, то хотя бы ради тети. Поэтому под страхом очередных мучений Айфер я запретила себе вспоминать Дениза, похоронив все свои чувства на кладбище памяти рядом с могилами наиболее болезненных воспоминаний.       Серкан взволнованно провел пальцами по моей щеке. Я подняла на него обеспокоенный взгляд и увидела в его печальных глазах отражение пережитой годы назад боли, что сейчас заново пыталась изгрызть все мои внутренности своими безжалостными зубами. Он чуть наклонился ко мне и подарил моим губам трепетный поцелуй, заставляя их уголки поползти наверх. Наблюдая, как Серкан просиял в ответ, я игриво коснулась его носа кончиком своего и прильнула обратно к крепкой груди, наслаждаясь ровными стуками любимого сердца.       — Через некоторое время я уже была студенткой университета. Как сейчас помню: в первый день занятий, когда я выходила из учебного корпуса, обнаружила записку, прилепленную на скотч к входной двери, на которой ручкой было криво написано: «Сниму комнату в обмен на пожизненный запас мяса, яиц, молока, овощей и всего самого вкусного! Звонить в любое время, но желательно сейчас. Мелек», — мы с Серканом единодушно рассмеялись. — Как оказалось, в общежитии для Мело не хватило места, а ездить каждый день из родной деревни в университет и обратно она не могла чисто физически из-за большого расстояния. Тетя подумала и решила, что места в нашем доме вполне хватит для еще одной развеселой девочки-студентки. Так Мело переехала жить к нам. Она же познакомила меня с Фифи и Джерен, которые учились в том же вузе на других факультетах. Я думала, что после предательства Дениза снова окуклюсь и не смогу открыться новым людям, но… С девочками мы были будто на одной волне. Вроде разные, с разными мечтами, принципами и идеалами, но связанные общим разочарованием с разрушенными сердцами, которые неожиданно обернулись прочным фундаментом нашей дружбы. С тех пор мы стали делить радость и печаль каждой из нас на четверых. Мы стоим друг за друга горой, особенно если дело касается отношений.       Я ощутила, как в грудной клетке раздалось тепло, когда перед глазами начали мелькать образы подруг в самых нелепых и комичных ситуациях, которые почему-то случались с нами особенно часто.       — Прошло примерно полгода: я вовсю концентрировалась на учебе, чтобы в итоге получить заветную стипендию на обучение в Италии, коротала свободное время с подругами, которые могли только позавидовать моему упорству в стремлении к поставленной цели, и ни на секунду не позволяла себе поддаться ностальгии по прошлому и уж тем более сердцестраданиям. Я держала саму себя в ежовых рукавицах, пока в один непримечательный день мне на телефон не пришло уведомление о входящем сообщении. Я открыла соцсеть и напрочь ошалела, почувствовав, как земля уходит из-под ног. Это был Дениз… И его идиотское «здарова, Эда!»       Серкан усмехнулся, а я тем временем подскочила, как ужаленная, возмущенно уставившись на него:       — Ты вообще можешь себе представить?! — мои руки активно жестикулировали в воздухе. — Человек признался мне в чувствах, получил от меня ответное признание, потом исчез, не сказав ни слова, а через полгода объявился со своим дебильным «здарова, Эда!» Понимаешь? «ЗДАРОВА, ЭДА!» — я попыталась спародировать ломающийся голос Дениза. — Обосраться и не жить!       Хлопнув себя по колену с чувством полнейшей досады, я опустилась обратно на широкую грудь Серкана, трясущуюся от смешков, вызванных моим внезапным перфомансом.       — Разве это нормально? Адекватно? Вот и я думала, что нет… Но при этом не могла избавиться от ощущения, что за спиной вновь появляются крылья… — я тяжело выдохнула. — Что внутри все сжимается, замирает и жалобно скулит, стоило мне только увидеть его имя и фотографию на экране моего телефона... Я ответила ему не раздумывая. Тогда он писал, что ему очень жаль, что так вышло. Что на самом деле в день нашего выпускного, пока мы с Денизом наслаждались чувствами друг друга, его мать получила долгожданное предложение руки и сердца от француза, с которым она уже длительное время поддерживала отношения на расстоянии, а вдобавок к этому и два билета на рейс Стамбул – Париж. Для нее и Дениза. Он не хотел омрачать ее счастье своим желанием остаться со мной в Турции, поэтому уехал с ней, тем более она обещала ему, что Дениз обязательно сможет вскоре вернуться, что они непременно решат вопрос с его дальнейшей учебой в Стамбуле, но… — я скептически хмыкнула. — Что-то пошло не так. Дениз застрял в Париже, а мне взять и написать не решался. Потому что ему было очень стыдно.       Я закусила нижнюю губу, посильнее зарывшись лицом в белоснежную рубашку.       — Понимаешь, Серкан, какой наивной идиоткой я была тогда, если спустя столько времени, после всех этих слез, разочарований, боли, читала его сообщения и ждала… Ждала, что вот сейчас он скажет мне что-то вроде: «Не прошло ни дня, чтобы я не думал о тебе…» Или хотя бы: «Все это время я так скучал по тебе, Эда…» Я ждала любого сигнала от него, любого нежного слова в полной готовности броситься под поезд собственных чувств, которые все эти месяцы терпеливо молчали, прикинувшись мертвыми, а теперь снова до ора надрывались во мне, напоминая, что они живы так, как никогда раньше… Что я живая… Я ждала какого-то чуда, но его так и не случилось. Дениз просто спросил, как у меня дела, как учеба, как Айфер поживает и… Все. Я подумала тогда, что ему нужно время. Ведь самое важное, что он написал мне, что рассказал всю правду, которая столько времени не давала мне спокойно спать по ночам. Я нашла для себя надежду и день ото дня подогревала ее, по кускам выкапывая из прошлого воспоминания о том Денизе, который раньше всегда был рядом со мной.       Потерев глаза, я поднялась с груди Серкана, нежно чмокнув его в щеку, и, потянувшись, откинулась на спинку сиденья, взяв любимого чародея за руку.       — Мы стали переписываться практически каждый день, но наше общение сводилось к обыденному «приветкакделачтоделаешь». И больше ничего. При этом я не могла избавиться от привычки перечитывать его сообщения по десять раз, пытаясь найти в них намеки, недосказанность, но ничего… Не было ничего. Я до последнего шла за меркнущим светлячком своей надежды, пока однажды не обнаружила, что Дениз выложил фотографии, на которых он был в обнимку с другой девушкой. В комментариях они не жалели сердечек и слов, чтобы даже особо тупые и надеющиеся увидели и поняли, какого рода между ними отношения… — я горестно усмехнулась и посмотрела вдаль, где виднелась проплывающая яхта. — От очередного падения в яму боли меня тогда спасли девочки и их безграничная поддержка с решимостью достать Дениза хоть из-под земли.       Вздохнув, я потупилась на свою руку, которую Серкан старательно изучал кончиками пальцев.       — Несмотря ни на что, я держала себя в руках и даже изредка отвечала Денизу на сообщения, которые сократились до одного в неделю, а вскоре и вовсе кончились. Он болтался в списке моих друзей, регулярно выкладывал фотографии своей беззаботной студенческой жизни в Париже, на которых его обнимала уже другая девушка… В итоге я пришла к выводу, что прошлое должно остаться в прошлом, поэтому удалила Дениза из своей соцсети. А через некоторое время познакомилась с Дженком, поэтому мысли о первой неудачной любви перестали меня тревожить, даже не напоминая о себе в моих снах. Вот и вся история…       Я осторожно подняла на Серкана взгляд – он смотрел на меня с такой невыразимой благодарностью вперемешку с тревожностью, что я неосознанно кинулась к нему на шею, вжимаясь в его грудь изо всех сил. Он начал покрывать мой лоб, висок и щеку поцелуями, бережно поглаживая меня по спине.       — Спасибо, что все рассказала, Эда, — его шепот щекотал мне кожу возле уха, вынуждая меня непринужденно рассмеяться. — Я люблю тебя. Я разделю с тобой любую боль и сделаю все невозможное, чтобы превратить ее в этот мелодичный смех, который я хочу слушать до скончания веков…       — А я тебя сильнее, Серкан Болат…       Серкан замер, заблудившись нежным взглядом в моих глазах. Разрываясь от чувств на секстиллионы звезд, судорожно хлопая ресницами от подкативших слез счастья, я положила ладони на покрытые щетиной щеки и притянула к своим губам самого исключительного мужчину во всей Вселенной, мысленно моля Аллаха не дать мне очнуться, если все происходящее было лишь самым идеальным сном.