Melody of the River Styx/Мелодия реки Стикс

Новый год - невероятный праздник, который Харон обожал всей душой. Когда он был маленьким - матушка готовила огромный стол на всю их не маленькую семью. Любимым блюдом Харона на новый год был суп манестра. Этот простой томатный суп — любимое блюдо у многих семей на Новый год, которое подают во многих домах. Обычно его готовят из свежих помидоров, макарон, лука, оливкового масла, морской соли и чеснока. В его семье никто так не любил оливковое масло, чеснок и лук, как Харон. Харон любит своих родителей, свою Родину, культуру, происхождение... В этом году он хочет провести новый год со своими друзьями. Мать восприняла это с пониманием, ведь Харон был одним из шестнадцати братьев и сестер! Его отсутствие, конечно, грустно, но что уж сделать? Мама уважала мнение Харона в этом вопросе. Так вот. Харону хотелось провести этот новый год с ребятами. Уже сегодня они договорились пойти немного погулять, покататься на коньках, выпить какао... Честно говоря, Харон очень этого ждал. Ему очень нравиться проводить время с Майклом, Аланом и... Норманом. Честно говоря, пропустить ужин с семьей он хотел из-за последнего...

***

Утром в канун Нового года зимний пейзаж был покрыт нетронутым слоем снега, легкий ветерок шептал что-то таинственное сквозь заиндевевшие деревья, а солнце изо всех сил пыталось пробиться сквозь толстое белое полотно над головой. Ясное, голубоватое зимнее небо бесконечно простиралось над головой, обрамленное величественной архитектурой вечнозеленых деревьев, покрытых снежной коркой. Тонкие завитки тумана вяло обвивались вокруг сосновых веток, придавая чарующую таинственность безмятежной лесной поляне, где должно было состояться собрание. Снежинки танцевали в воздухе, как миллион изящных балерин, их ритмичный стук наполнял морозную тишину. Харон, закутанный в толстое шерстяное пальто насыщенного тутового цвета, осторожно продвигался по нетронутому белому покрову, при каждом шаге его ботинки мягко хрустели. Природа вокруг них наслаждалась своим зимним великолепием: высокие деревья, отяжелевшие под тяжестью снега, стояли на страже над пологим, волнистым лугом. Мерцающий солнечный свет просачивался сквозь навес над головой, отбрасывая на нетронутые снежные сугробы пестрые оттенки изумруда. Следы пересекали нетронутое пространство, прослеживая пути тех, кто уже начал свой день, и каждый шаг был выражением цели среди безмятежной красоты замерзшего мира. Закутавшись в теплое шерстяное пальто и держа в руках дымящуюся кружку горячего шоколада, Харон вышел на главную дорожку парка, и хруст утрамбованного снега под ботинками был единственным звуком, нарушавшим тишину. Пока он шагал на место встречи, высокие вечнозеленые деревья возвышались над ними, как часовые, их ветви отяжелели под тяжестью недавнего снегопада, а кончики мерцали в бледном зимнем свете, как миллионы крошечных звездочек. Воздух был свежим и прохладным, наполненным ароматом древесного дыма и легчайшим оттенком сосны, наполнявшим легкие с каждым вдохом. Когда он приблизился к назначенному месту встречи, в поле зрения появилась группа людей – группа тепло одетых людей, сбившихся в кучу, их дыхание окутывало воздух, когда они оживленно болтали. Харон, широко улыбаясь, поспешил к ребятам. Алан, будучи самым разговорчивым, взял роль “активного” друга на себя, оживленно говорил о том, как он любит новый год и что он подарит всем своим родственникам: сестре, маме и папе. Майкл внимательно слушал, кивал и добавлял несколько своих фраз. Норман молчал, укутав лицо в теплом вязанном шарфу, рассматривая снег под ногами, будто и не слушая разговор. — “О, Харо-бро!”— широко улыбается Алан, когда замечает приближающегося Харона. Он долго не думает - подходит и обнимает, похлопав по спине, с громким: “С наступающим!” В ответ кудряш улыбается в ответ, мягко поглаживая Хью по спине, вторя ему. Харон здоровается с Майклом крепким рукопожатием и застывает перед Норманом. Что ему нужно сделать? Пожать руку, обняться, просто покланяться? Харон знает, как Норман реагирует на прикосновение, поэтому сейчас даже не знает, как правильно и тепло его приветствовать. Норман решил все за него, легонько поклонившись и пробормотав смущенное “Привет?” Харон сделал то же самое, неловко улыбаясь. — “Все, теперь на каток?” — говорит Хью, комкая снег в своих руках. — “Да, пора, думаю. Он открывается в двенадцать, так что сейчас уже можно. — соглашается Майкл и осторожно отходит в сторону, уже заподозрив неладное в поведении своего друга. Харон кивает и поворачивается в сторону катка, оглядываясь, будто ожидая, что Норман последует за ним. И Норман пошел за ним, пристроившись справа, где-то под боком. Кудряшик улыбнулся, мгновенно спрятав улыбку в шарфе. Алан и Майкл прошли вперед, сильно швыряясь друг в друга снежками, с веселыми криками и смешками. Хью попал Спиру в лицо, а тот, в ответ, завалил того в снег. Харону нравиться, комфортно. В воздухе стоит запах карамели. — “Деревья сегодня красивые, да?” — попытался начать разговор Харон, поглядывая в сторону Нормана, ожидая ответа. Профиль Нормана... Симпатичный. Хотя, от “симпатичного” в груди не щемит, а голова не кружиться. Невероятный. Нос с горбинкой, на которой держатся миленькие очки, губы, которые многие назвали бы “тонкими и плоскими”, Харон готов был боготворить, как что-то совершенное. Ресницы длиннющие, как у девицы. Это... Очаровательно, в каком-то смысле. — “Красивые. В этом году больше снега, чем в прошлом.” — наконец отвечает Норман, оглядываясь на Харона. Да, боже, Норман невероятно красив. — “Алан, стой, стой, стой! — послышалось где-то в стороне, но отвлекаться не хотелось. Вдали раздавалась веселая, новогодняя музыка, поднимая прекрасное настроение в груди, заставляя улыбаться все шире и шире. Алан и Майкл, наконец-то, успокоились. Хью сунул свою руку в карман В волшебной атмосфере снежного зимнего вечера открытый каток мерцал, как хрусталь, расположенный между высокими зарослями болиголова, отяжелевшими от снежных хлопьев. Деревянные доски, окрашенные в насыщенный деревенский коричневый цвет, блестели в свете гирлянд, развешанных наверху, их теплое сияние смешивалось с мягким блеском свежевыпавшего снега. Мелодичный звон коньков разносился в морозном воздухе, когда гуляки легко скользили по льду, одни поодиночке, другие взявшись за руки, а некоторые даже отважились выйти на каток с крошечными малышами на руках. Сам лед представлял собой бескрайнее пространство безмятежно-белого цвета. Так как у администрации города совсем нет денег на что-то подобное - жители справлялись самостоятельно. Залили и выровняли лед сами, поставили бортики. По краям высились снежные сугробы, их нетронутые вершины были покрыты тонким слоем пыли, и выглядели подозрительно привлекательно для игры в снежки, когда служба не призывала куда-то еще. Украшенные венками фонарные столбы стояли как часовые радости, водя праздничных фигуристов по бесконечным кругам вокруг рукотворной замороженной страны чудес, а первые снежинки продолжали лениво падать вниз, создавая идеальный фон для этой волшебной новогодней сцены. Алан катался невероятно - спокойно стоял на коньках, делал шикарные повороты и прыжки. Майкл тоже катался неплохо. Хуже, чем Алан, но все так же уверено. Норман на льду был, мягко говоря, последним лузером. Харону часто приходилось подхватывать его подмышки, тянуть на себя, держать, вытаскивать, прикрывать... — “Я совсем неумеха... — виновато замечал Да Люз, когда Харон в очередной раз подхватил его под руку. — я ни разу в жизни коньки даже не надевал.” Кудряш успокаивал: “Все в порядке, мотылечек, я буду держать тебя столько, сколько тебе нужно.” И Норман тут же становился увереннее. Вставал на ноги и ехал, с дрожащими коленями скользил по льду. Харону нравится. Чертовски, невероятно нравится. До тех пор, пока они вдвоем не влетают в борт...Голова сильно ударяется о деревянные доски, второкурсник не сдерживается в своих выражениях. Норман издал странный, пугающий звук, будто воздух убежал из его легких, а лицом тот сильно въехал в плечо Харона, громко ахая. Да у кудряша сердце в пятки убежало! Сломал нос? Разбил губу? — “Норман?! Мотылечек, мотылечек?..” — голос Харона - странный, дрожащий. Да Люз несколько раз фыркает, тяжело вдыхает и хрипит: “все нормально...” Харон, сам не понимая прочему, ужасно перепугался. — “ О боже, Норман!” — слышится где-то над головой. Голос Майкла, но кудряшик будто ничего не слышит. Беспокойство и растерянность закружились внутри Харона подобно водовороту, потоки неуверенности угрожали нарушить хрупкое равновесие эмоций. Его мысли обратились к человеку, оказавшемуся в центре всей этой суматохи, черты которого запечатлелись перед вашим мысленным взором - блеск в его глазах, то, как его он дезориентировано моргает. Одна только мысль о том, что Норман каким-то образом мог пострадать из-за его неосторожности вызывала невероятную, непонятную дрожь в теле.

***

— “Со мной все было в порядке, не переживай так сильно.” — хрипит Норман в трубку телефона, потягивая горячее какао, которое ему приготовил Харон, прежде чем уйти. — “Я просто... переживал.” — мурлычет Харон, неловко улыбаясь, потряхивая ногой, свисавшей с кресла. — “Я не такой хрупкий.” — “Нет, нет, мотылечек, не подумай. Просто... Из-за меня. Я беспокоился, что испорчу твое симпатичное личико...” Долгое молчание в трубку, нарушаемое только тихим дыханием. — “Симпатичным... Личиком?.. Ты выпил? Харон, что ты имеешь ввиду?” Харон хмыкает в трубку, немного молчит, прежде чем проговорить: “ Норман, ты - самый милый и невероятный человек которого я встречал в этом месте. Ты очень красивый, умный и... Я не представляю этот год без тебя. И следующий тоже. И следующий, и следующий... С новым годом, Мотылечек. Если я не вспомню, что я тебе сказал, когда протрезвею - не напоминай. Я хочу признаваться тебе в этом снова и снова. Я бросил гранат в стену своего дома и он показал мне, что весь год я буду очень удачен. Так что я верю, что мне предоставится ещё такая возможность - влюбиться в тебя заново.” Харон бросил трубку. Да, он был невероятно пьян. Просто до ужаса.