Melody of the River Styx/Мелодия реки Стикс

Хэллоуин был католическим праздником, который Назар отказывался как либо принимать. Для Назара не существует другой веры, кроме христианства, а значит, этого не было и для Нормана. До определенного возраста Да Люз младший даже не знал о том, что такое «мусульмане» и почему его одноклассница носит в школе какой-то странный платок, и почему Отец запрещает ему общаться с этой, как он говорил, «мерзостью»? Откуда же ему знать что такое Хэллоуин? Узнал он лишь спустя очень, очень много времени, когда ему исполнилось лет тринадцать. И вот, спустя много лет, когда Назар не давит его, не контролирует, Норман вынужден праздновать Хэллоуин ради своих друзей. Больше всех горел этой идеей именно Харон, разве имеет право он игнорировать то, как кудряшик с умоляющем видом просил Нормана поучаствовать. — «Мы просто оденемся в костюмы и посмотрим фильмы у тебя дома! — расписался второкурсник, активно жестикулируя, — клянусь, ничего, ничегошеньки плохого в этом не будет! Даже будет весело! Ну пожа-а-а-алуйста!» Норман не мог отказаться, когда на него смотрели эти большие, умоляющие глаза. Тридцать первое октября прошло в череде подготовок к их небольшой вечеринке. Норман, мягко говоря, вылизал все до чиста, купил какой-то дешевенький декор в стиле соответствующего мероприятия и даже постарался как-то наладить место, где они будут вместе проводить место. Конечно, Да Люз знал, что Алан найдет к чему докопаться, но что с него взять? Это Алан. Постельное белье сменилось на чёрное, шторы Норман тоже пытался подобрать максимально темные, ведь именно в комнате они проведут большую часть времени. В уголке устроилась свеча в форме тыковки с запахом имбиря, на стене несколько бумажных приведений. Если бы Назар увидел – убил бы. Над костюмом Норман долго не думал – его наряжали Майкл и Алан. Выбрали просто до ужаса короткие шорты, которые постоянно задирались, так ещё и повесили миллион цепочек на его бедра, которые завязывались вместе где-то в районе паха. Цепочки звенят при каждом шаге, бьются о ляжки. Слишком открытый костюм…На счёт верха тоже не сильно парились – нацепили достаточно широкую майку-топ с завязочками и затянули ее где-то у пупка, да так, что оставался участок голой кожи между шортами и этой самой майкой. На плечах узенький кусочек ткани, к которой прикреплена темная вуаль. Алан аргументировал этот костюм тем, что он «падший ангел», но Норман склонялся к версии, что он проститутка. Но, что поделать, Майкл сказал, что такие ноги, как у него, грех скрывать от глаз, по этому советовал оставить костюм. Стук в дверь. Норман перевел свой взгляд на настенные часы. Было уже семь вечера, а значит, ребята как раз вовремя. Цепочки тихо звенят, ударяясь о ляжки, когда Норман выходит из комнаты в коридор и следует к двери, он осторожно приоткрыл, чтобы посмотреть, действительно ли там его друзья. Да, правда, Алан, Харон и Майкл. Но у Нормана тут же защемило в сердце, будто его только-только прокатили на американских горках. Алан, стоял на пороге, одетый в какой-то странную одежду в черно-красных тонах. Норман не знал точное название этой одежд, но предположил, что это традиционное китайское одеяние ханьфу, ведь родина Хью, он же Лан Цзыньсун, Китай. Волосы Алана не длинные, но тот умудрился как-то заплести их в приличный хвост, что копна его волос цвета глубокого кармина весело подрагивала на ветру. Свои солнцезащитные очки, которые стали повседневным аксессуаром, Хью снял, открывая миру свои миндалевидные глаза. Ханьфу слегка волновалось на ветру, оно сочетало в себе глубокий черный и насыщенный красный цвета, низ украшен изящными, замысловатыми изображениями лотосов, белоснежно-чистых. Норман задал себе вопрос – «Как он мог пройти по всей этой слякоти и грязи, совсем не запачкав их?..». Широкие рукава одеяния плавно опадали, обрамляя его руки, запястья скрыты под темными перчатками. На спине располагался красный пояс, который подчеркнул талию, делая общий силуэт более притягательным и гармоничным. Вверху его ханьфу игриво развевались кленовые листья, кажется, каждый стежок ниток был разного оттенка. На ногах красуются красивые, черные ботинки из блестящей кожи. У Нормана просто челюсть отвисла. Алан всегда был одет очень хорошо, даже слишком, но сейчас, смотря на его роскошный костюм, Да Люз понимает, насколько должно быть Хью старался для этого дня. Майкл не далеко ушел от азиата – он тоже был одет в костюм, соответствующий его родине – Греции. На нем был так называемый хитон – основной элемент одежды Древней Греции. Это, насколько помнил из книжек Да Люз, прямоугольный кусок ткани, который драпировался вокруг тела и закреплялся на одном плече с помощью металлических застежек. Одеяние Майкла струилось по его телу до самых лодыжек, открывая большую часть его груди и какую-то часть пресса на всеобщее обозрение. На кудрявой голове – венок из лавровых листьев, что обычно носили правители и люди высшего общества. Майкл, черт его возьми, выглядит как настоящий греческий бог! На ногах у него простые кожаные сандалии, плотно прилегающие к стопе и закрепленные тонкими ремешками, которые обвивают лодыжки. Обувь удобная и легкая, идеально подходящие для прогулок по улицам города. Самое «вкусненькое» для Да Люза сейчас – Харон в странном, облегающем костюме с эмблемой паука на груди. Основной цвет костюма – глубокий черный, на нем много замысловатых линий в форме паутины, а на груди красуется паук с «рваными» лапками, будто это были неосторожные мазки кисти. Этот белый паук резко выделяется на черном фоне, придавая костюму зловещий и одновременно стильный вид. Этот самый костюм облегает все – начиная с торса, заканчивая ступнями и это вызывает у Нормана странные, противоречивые эмоции. Темная ткань облегает грудь и Да Люз может поклясться, что у него запотели ладошки. Он видит контур тела настолько четко, что желудок в узел завязывается, а посмотреть ниже груди даже храбрости не хватает, кажется, упадешь в обморок. — «Так вы…» — наконец выдавливает Норман, с силой отрывая взгляд от Харона. — «Я Дионис!» — тут же улыбается Майкл и приподнимает корзинку с виноградом в своих руках, входя в дом. Далее Да Люз вопросительно смотрит на Хью. — «А по мне не видно? — получив вопросительный взгляд ещё раз, парень закатил глаза, — Я китаец. Ладно, не смотри на меня так. Я Хули-цзин. Типо лис-оборотень.» Норман одобрительно кивает и пропускает Алана в дом. Теперь нужно спросить последнего. Но от одного вида желудок в узел завязывается, а сердце крутиться кульбитом. — « Я Человек паук.» Норман вздрагивает, вылетая из своих мыслей, прежде чем буркнуть: «А? Чего?». Он поднимает взгляд на Харона и тот тоже неловко переминается, не смотря в глаза. — «Человек паук. Ну… супергерой. По крайней мере, Алан мне так сказал.» За спиной Да Люза раздается тихий, сдавленный смех, но оборачиваться не хочется. Норман не знал, кто такой Человек паук, но смотря на Харона в костюме этого персонажа он лишь мысленно сделал пометку, что он, наверное, до чёртиков интересный герой… — «Проходи» — наконец кивает парень и пропускает Харона. Он идёт следом, плотно закрывая дверь. Все четверо через пару секунд уже оказываются в комнате – Алан пытается соорудить что-то из книг и стула хоть что-то похожее на подставку для планшета у кровати, в то время как Да Люз и кудряшик возятся на кухне. Заранее парни купили целую кучу снеков и разной воды, а работа Нормана было разложить все по тарелкам и предоставить посуду. Очкарик с громким шуршание открывал каждую пачку чипсов и высыпал в большую миску, в которой обычно Назар ставил главные блюда. Он пытался со всех сил не смотреть на Харона, что сидел на против и делал ту же работу, что и Норман. Оба не смотрели, оба , кажется, взволнованны. — «Ох, эм.. Как твое настроение?» — улыбается неловко Харон, но взгляда не поднимает. — « П-прекрасное. А твое?» Диалог выглядит максимально глупым. Начинается «как твое настроение» и заканчивается «какой твой любимый цвет?». Оба не смотрели. Харон смотрел намного ниже стола, а Норман просто тупо уставился в тарелку с чипсами. Глупо, но, кажется, обоих устраивает. И вот, наконец, когда все готово, Алан зовёт их смотреть фильм, а Норман только сильнее нервничает. Кровать хоть и большая, но узкая, а ютиться на ней нужно вчетвером. Это, по многим причинам, напрягало. Харон устроился прямо под боком, справа, а Майкл с другой стороны, рядом с ним сидит Алан, удобно уложив голову на голую часть груди и приобняв. Когда на экране планшета начали сверкать картинки – Да Люз даже не обращал внимание. Рядом сидит, мать его, Харон в слишком, слишком облегающем костюме, от которого у Нормана просто сносит крышу. Слишком, слишком красивый, слишком милый, слишком… — «Псс, Норман…» Тихий, мягкий шепот раздается у самого уха и у Да Люза по коже ползут мурашки. Он переводит взгляд чуть в право и врезается в немного нервное, красивое, блядь, очень красивое лицо. Одна сторона скрыта тенью, другая – освещена голубоватым светом от экрана. — «Что такое?» — улыбается он, пытаясь скрыть свое смущение, но не получается, шепот дрожит. — «Мы можем принять другую позу?.. У меня рука занемела, больно…» Норман быстро кивает, приподнимаясь, чтобы дать Харону расположиться так, как ему нравится, а после уже пристроится самостоятельно. У Харона были другие планы. Немного продвинувшись к краю, тот притягивает Да Люза на прежнее место и подхватил его ноги, немного разворачивая и закидывая на его собственные. Слишком много, слишком много прикосновений к голой коже. Цепочки зазвенели, а у Нормана сердце в пятки убежало. Таким образом выходит, что Очкарик сидит боком, занимая намного меньше места, а Харон может занять чуть больше места, чем раньше. Кудряшик неловко шепчет: — «Положение немного «неправильное», но, по крайней мере, нам обоим удобнее..» — «Главное больше не трогай мои ноги так резко…» — бурчит парень и, наконец, обращает внимание на экран. Какой-то фильм про приведений, что в данный момент совсем не удивительно. Банальный, клишированный сюжет мало чем привлекает, но главный персонаж – просто душка и скорее всего Алан выбрал именно этот фильм из-за него. Не проходит и половины фильма, как Да Люз начинает клевать носом. Сначала он, задремав, начал опускаться назад, но врезавшись в бок Майкла, тут же сел обратно. После он уже начал медленно опускаться в сторону Харона, врезавшись головой в его бок, и чудо, что Харон успел вовремя его схватить, а иначе тот бы давно уже влетел в пол. — «Прости, прости…» — «Все в порядке, — улыбается Варкариз и тянет Нормана ближе, а через секунду, первокурснику кажется, что его бьют прямо в грудь. Кудряшик осторожно притягивает Нормана за шею и кладет его голову на свое плечо. Норман краснеет. Очень сильно и он очень, очень рад что в комнате достаточно темно. Другая рука Харона проскальзывает за спину и осторожненько прижимает, Да Люза поближе. Рядом слышится тихий шепот Майкла, но все чувства Нормана остановились лишь на одной точке – на милом второкурснике с милыми, весёлыми кудряшками и загадочными глазами. Нежные объятия, успокаивающий ритм общего дыхания, обволакивающее тепло двух тел, тесно прижатых друг к другу, в то время как мир снаружи растворяется в глубокой тьме ночи. Это ощущение полной капитуляции, избавления от всех тревог, всех страхов, всех сомнений и простого существования в совершенной гармонии настоящего момента. Норман чувствует, как поднимается и опускается его грудная клетка, как мягко он дышат, когда тоже начинает дремать. Любовь – это теплое, нежное чувство, от которого замирает сердце и по коже пробегают мурашки. Когда ты влюблен, мир кажется немного ярче, солнце – чуть ярче, и даже скучные повседневные вещи кажутся волшебными. Вы словно ходите с неизменной улыбкой на лице и пружинистой походкой. Присутствие вашего любимого наполняет комнату, и вы не можете не притягиваться к нему, как магнитом. Каждая маленькая причуда и привычка очаровательны и располагающи к себе. Вы поймаете себя на том, что хотите проводить с этим человеком каждое мгновение своей жизни, слышать его смех, чувствовать его прикосновения, знать, что он в безопасности и счастлив. От любви у вас порхают бабочки в животе и появляется ощущение, что вместе вы можете покорить весь мир. Это самое сильное, прекрасное и чистое чувство на свете. Когда ты влюблен, ты готов на все ради этого человека, быть для него кем угодно, и ты знаешь, что он сделал бы то же самое для тебя. Такое случается раз в жизни, и это оправдывает все трудности. Любить кого-то – это все равно, что навсегда привязать к нему частичку своего сердца. Ты чувствуешь это всем своим существом, своей душой, телом. И почему-то именно все это Норман чувствовал к Харону. Именно сейчас, когда усыпал у него на руках…

***

Когда тихое сопенье двух парней, наконец, наполняет воздух, Алан и Майкл переглядываются, улыбаясь. — «Это ты нацепил на Харона этот облегающий костюм?» — шепчет Спир в макушку второкурсника под боком. Он лениво перебирал локоны волос цвета глубокого кармина, ожидая ответа. — «Это был мой коварный план, дорогуша, твой дружок весь день на моего бро слюни пускал.— поднимает свой «невинный» взгляд Хью, немного выглядывая изо его плеча, чтобы посмотреть на спящих Харона и Нормана. — «Твой «бро» не лучше, то и дело пытался посмотреть на его ноги, даже не упустил возможности потрогать.» Майкл тянется, разминая суставы, подбирая Алана поближе. — «Рано или поздно до них дойдет. Наше дело этому поспособствовать.» — «Ммм… однозначно, это будет не скоро.»