UNDERASH

Альтермедиа: Гастер

      Темно. Темнее. Ещё темнее. Темнота разрастается. Тени проходят всё глубже. Лишь изредка в этой тьме мелькают размытые силуэты, напоминающие о прошлом. О прошлом ли? Разве у меня оно есть? Кто я вообще такой? Чем являюсь? Где нахожусь прямо сейчас?

…Гастер…

      Этот голос. Он звучит знакомо. Не могу понять, откуда идёт звук. Всё вокруг во мраке. Не чувствую абсолютно ничего.

Гастер!

      Меня кто-то зовёт? Но кто? Точно ли обращаются ко мне? Я не помню своего имени. — Доктор Гастер, что с вами? Очнитесь!       Тьма вокруг медленно рассеивается. Я вижу монстра перед собой. Её зелёные глаза наполнились слезами, в зрачках отражался страх. Ящерица очень сильно побледнела, пока трясла меня за плечи, пытаясь привести в чувства. Чувствую, как дрожат её лапки. — О, звёзды, вы целы? Вы меня слышите? Что произошло? Что это за жуткий звук был?       В моей голове начали очень быстро мелькать различные картинки. Похоже, это мои воспоминания. Эта девушка, которая ещё крохой пряталась при нашей первой встрече за своим высоким и сильным отцом, который, похоже, был мне другом. Затем она же, но уже чуть постарше со слезами и счастливой улыбкой прыгала от восторга, показывая мне только что полученный диплом и сертификат о стажировке, а потом момент, где ящерка с гордым видом и предвкушением жмёт мою руку, подписывая трудовой договор.       Голова была тяжёлой. Её голос всё ещё эхом отзывался в моей черепной коробке. Когда зрение сфокусировалось, я медленно приподнялся на локтях, потирая лоб. — Аль…фис? — наконец-то мне удалось вспомнить её имя. — Где я? — внезапно моё тело пронзило ужасной болью, а в памяти огромным быстрым потоком начали всплывать воспоминания.       Я не смог сдержать крика от невыносимой боли, хватаясь за голову. Это было ужасное чувство. Всё тело словно горело изнутри. Меня как будто разрывало на маленькие кусочки. Больно, как же это больно. Я чувствовал, что задыхаюсь. Это так ярко напомнило мне о том моменте в моей жизни, когда ещё ребёнком я оказался на грани смерти в той одиночной камере. Вот только в этот раз всё было немного по-другому. Меня не настигла смерть. Она просто фантомно напомнила мне о том, что я через неё прошел.       Воспоминания, яркие и важные для моей души, были похожи на страшный приступ эпилепсии. Моя жизнь, монстры вокруг меня, люди, моя семья и друзья, — всё было похоже на бегущую киноленту. Мне удалось вспомнить и будущее, которого больше нет. Осознание произошедшего было похоже на приступ асфиксии, когда тебя топят. Точно, я был мёртв. Меня убили, если так, конечно, можно сказать про то, через что мне пришлось пройти. Ощущения похожи вполне себе на смерть, на грань между жизнью и ней. Как это произошло? Ах, да.       Лицо. Это довольное и безумное выражение на нём. Эта отвратительная улыбка и огонь в глазах. Фриск столкнул меня в источник ядра. В последний момент появился и нанёс удар в спину. Что было потом? Без понятия.       Альфис, напуганная моими конвульсиями, подскочила и собиралась выбежать из кабинета. Она хотела позвать кого-нибудь, но мне удалось схватить её за руку прежде, чем ей удалось уйти. Из моего рта начала течь странная чёрная субстанция. Мой рассудок почему-то снова начал туманиться, словно я вновь очутился в том странном месте. — Не надо! Всё хорошо. Я в порядке, — сквозь кашель мне было тяжело говорить. — Прошу, не смей никого звать. Альфис, успокойся, — я закрыл рот рукой, пытаясь сдержать поток субстанции и собственный кашель. — В порядке? Доктор, вам нужна помощь! У вас приступ! — Ты можешь мне помочь сама, — я схватил её за плечо, пачкая чистый халат. — Помоги мне встать.       Альфис решила не спорить, чему я был искренне рад в тот момент, учитывая то, что у меня не было даже шанса сейчас просто остановиться и немного подумать. Она помогла мне дойти до процедурной комнаты, где была раковина. Там мне удалось выпустить остатки этой странной массы, умыться, после чего Альфис вколола мне препарат, замедляющий поток магии. Пульсация души пришла в норму. Она хотела проверить мои параметры, но я не позволил и попросил выйти за дверь.       Я знал, что этот приступ не был обычным, с чем это может быть связано. Когда моя душа появилась предо мной, её вид заставил мои кости задрожать. Она была оформленной, полной, но при этом вся покрыта трещинами. Очков здоровья меньше не стало, но строчка давала сбои, а мощность и уровень магии снизились. Панель «Оценить» была искажена. — Доктор, — Альфис всё это время стояла за дверью. Она подбежала ко мне, как только я вышел. — Со мной всё хорошо, — ей не нужно об этом знать. Не хочу больше никого в это втягивать. Никто из них не должен пострадать. — Альфис, у меня к тебе просьба — сохрани это в секрете. — Что? Но, сер, а если приступ повторится? Что, если я не смогу вам помочь? А если меня не будет рядом? А что, если, — я сжал её плечи и посмотрел в глаза. — Я благодарен за то, что ты помогла мне, но это не твоё дело, — она вздрогнула и опустила голову. — Ты сделаешь это для меня? — я погладил её по голове. Альфис лишь тяжело вздохнула. — Конечно, сер. Я никому не расскажу.       Именно так прошло моё возвращение в прошлое. Сразу после приступа и разговора с Альфис мне позвонили Азгор с Ториель, и мне пришлось сразу же бежать на поиски принцессы. Это не могло быть совпадением. Мой внезапный приступ и её паническая атака. Если бы не Чара, я бы мог сойти с ума. Тот факт, что не я один понимаю, что всё произошедшее с нами, — это не ночной кошмар, успокаивал меня, но лишь до тех пор, пока в моей голове не начинали на повторе проигрываться все те ужасы, что мы видели. Мысленно, после того как мы встретились, мне не раз приходилось возвращаться к этому моменту, но лишь по причине того, что не перестаю думать об этих приступах и постоянно проверяю свою панель.       Мне не хотелось, чтобы кто-то узнал, что со мной происходит, но по итогу принцесса обо всём догадалась самым ужасным из всех возможных способом. Моя магия была нестабильной. Я больше не мог ею пользоваться и управлять так, как раньше. Ядро, нахождение в его источнике, повредило и исказило мою душу, навредив магии. Из-за частого её использования или просто применения сложных техник у меня происходил приступ. Я начинал возвращаться к состоянию, когда находился внутри ядра. Та чёрная субстанция, которая начинала вытекать из моих глазниц и рта, была названа скверной. Видимо, из-за вмешательства ядра частицы праха и моя магия превратились в это. Можно сказать, что скверна — это то, как если бы я умирал, но становился бы при этом не кучкой праха, а материей от ядра. Это довольно сложно объяснить. Больше всего в моём состоянии огорчало одно. Я стал совершенно бесполезен и беспомощен.       Никогда прежде более никчёмным мне не приходилось себя ощущать. Целый месяц нахождения в забвении после нашего провала был похож на затянувшийся эпизод депрессии. Смотря в трещины на стене и слушая, как капает конденсат на пол, я не видел вокруг себя эти заброшенные коридоры Руин. Перед моими глазами стоял тронный зал, вместо трещин чудились мгновения, когда Фриск нанёс удар Азгору и Ториель, а звук капель превращался в крик отчаяния и слёзы принца и принцессы. Глядя на свои руки, видел прах тех, кого мы подвергли опасности. У меня не получалось закрыть глаза и спрятаться во сне. Каждый раз мое сознание возвращало меня лишь в два мгновения: в момент моего падения в ядро и в этот злосчастный День независимости. Никогда не думал, что столь любимый и важный для меня праздник омрачится для нас трауром. Первые пару недель я не мог перестать плакать. Стараясь уединиться, падал на колени и обращался не пойми к кому, моля о прощении и глотая горькие слёзы. Это была моя вина. Если бы не моя слабость, ни Картер, ни Кларисса, ни Азгор, ни Ториель не погибли. Если бы я сделал всё сам, мы не потеряли бы больше, чем в прошлый раз! Иногда мне так хотелось, чтобы в каждом моём сне их появляющиеся призраки ненавидели меня и проклинали. Я хотел, чтобы они сказали, что во всём моя вина, но нет. Каждый раз на их лицах появляются добрые и сочувствующие улыбки, а кто-то обязательно должен сказать: «Вы не виноваты. Вы сделали всё, что смогли. Проиграть битву — не проиграть войну. Оставайтесь решительными!» Я не могу, больше не могу оставаться решительным. Простите, простите меня, умоляю. Я вас подвёл. Мне просто хочется немного поспать. Я так устал.       Пока Чара не скрылась за углом, я продолжал смотреть, как медленно отдалялся её силуэт всё дальше, продолжая думать о своём никчёмном положении. Всё, чего мне хотелось в тот момент, — это, чтобы она вернулась и никуда не уходила. После последнего приступа, когда они с Азриелем поругались, у меня не было времени восстановиться. Постоянно на ногах, без возможности нормально поесть и поспать из-за постоянных кошмаров о мгновениях, проведённых в ядре, я был совсем без сил. Кости ужасно ныли. Если бы мог, то пошёл бы с ней, но принцесса иногда слишком упрямая и решительная. Даже если бы мне удалось её уговорить сейчас, потом Чара бы просто выждала момент и сбежала. Мне остаётся только надеяться, что всё пройдёт нормально. — Вам нужно чуть больше доверять моей сестре, доктор Гастер, — голос Азриеля невольно заставил меня дёрнуться. Принц, сидевший напротив меня, лишь притворялся, что спит. Он посмотрел на меня уставшим взглядом и вздохнул. — Может вы забыли, но она всё ещё человек, который гораздо сильнее монстров. Даже если они вступят с ней в битву, всё, за что стоит переживать — это то, что она может проявить к ним излишнее милосердие, — он хмыкнул. — К тому же, разве вы не занимались, сколько? — Азриель повёл плечами. — Ну, наверное, последние пару месяцев, восстановлением её решимости? Сейчас она гораздо защищённее. Волнуетесь за неё, словно она ваш ребёнок, — принц нахмурился. — Перестаньте так на меня смотреть. Мне неловко. — Простите, я просто удивлён, что вы заговорили, Ваше Высочество, — и это была правда. За всё время нашего побега он ни разу с нами не заговорил нормально. Его ответы были односложными или с помощью жестов и мимики. В его глазах пропал привычный яркий блеск. Принц замкнулся в себе, и не скажу, что не могу понять его состояние. — Я думал, что вы всё ещё злитесь на нас и не желаете общаться. — Я не злюсь. Мне незачем держать на вас обиду, — Азриель вздохнул и подтянул к себе колени. — Просто мне стыдно и неловко перед Чарой, а ещё я всё ещё обдумываю произошедшее, — он нахмурился, отводя взгляд. — И что же вы надумали? — Не очень много, но просто знайте, что я доверяю вам с Чарой. Если бы это было не так, то не пошёл бы с вами, — Азриель обнял свои колени и нахмурился. — Хотя куда бы я ещё пошёл? Уж точно не к Фриску. Вы двое — единственные, кому я могу довериться, и не думать о том, что моей жизни может что-то угрожать, — признаться, я был удивлён, слыша это от него. Совсем немного. — Значит, вы изменили своё мнение? — Нет, я всё ещё против того, что вы двое устроили, — он закатил глаза. — Но я могу понять, почему к этому всё пришло. Вероятно, вы уверены, что другого выхода нет. Возможно, если бы я прошёл через то же, что и вы, то у меня было бы меньше вопросов к вашим поступкам. — Я понимаю вашу растерянность, Азриель, — мне было как-то неловко. Здесь должна быть Чара, а не я. Это им двоим нужно поговорить об этом. — Но и вы поймите. Всё, чего мы хотим, — это защитить наше королевство и тех, кто нам дорог. К сожалению, мы попали в ту ситуацию, когда шанса договориться не давали нам изначально. — Я просто не понимаю, — он уткнулся лицом в колени. — Зачем ему это все? Почему? Почему никто из вас не рассказал мне обо всём раньше? Ни Чара, ни Фриск… я бы мог помочь сделать что-то, а сейчас просто не знаю, что делать и, что было мною упущено? Может, дело во мне? Я был для него плохим братом, поэтому он зациклился на этих экспериментах? — Во всём произошедшем нет вашей вины, — его боль так мне знакома. — Очевидно, Фриск принял это решение гораздо раньше, ещё до встречи с нами. Мы не знаем точно, как давно у него есть эта сила, но есть вероятность, что он прошёл и натворил куда больше, чем мы думаем. — И всё это время он был совсем один, — голос Азриеля дрогнул. — Н-не знаю. Вы, может быть, и сделали это так просто, но я так не могу. Не могу просто взять и поверить, что то чудовище, что убило наших родителей и друзей — это мой брат. Я не верю, что Фриск такой. Я знаю другого Фриска. Моего бедного братишку, которого мы нашли в Руинах, напуганного и слабого. Ребёнка, который приходил ко мне в комнату ночью в слезах и просил пустить его поспать рядом, которого я учил драться. Мальчика, который любил учиться и играть с нами, — Азриель начал плакать. Я поднялся и подошёл к нему, садясь рядом. Его плечи дрожали, а уши понуро опустились сильнее, чем они обычно висели. — Я так скучаю по маме, по папе, по мадам Клариссе и мистеру Картеру. Я просто хочу, чтобы все было как раньше, когда мы вместе пили чай с маминым пирогом, когда веселились на тренировках с Андайн и играли вместе, бегая по всему Подземелью. Я не могу просто взять и поверить, что все это была ложь! — я аккуратно обнял принца и почесал его за ушком. Как же сильно он был похож на Азгора. Когда мы были с ним младше, не раз приходилось его вот так успокаивать. Он уткнулся мордочкой в моё плечо и стиснул зубы, продолжая плакать. — Его смех, его улыбка и слёзы, его объятия и слова… это не могло быть ложью. Я не верю в это. Может, с ним случилось что-то настолько ужасное, что ему просто тяжело об этом рассказать? Может быть, ему просто хочется, чтобы его поняли, чтобы спасли, — он хныкнул. — Вы же понимаете, да? Вам ведь сейчас тоже знакомо это чувство?       Слова принца заставили меня вздрогнуть. Конечно, мне было это знакомо. Я проходил через то же, что и он, прямо сейчас. Мой старший сын, моя гордость и самый юморикостный мальчик встал на сторону Фриска. Я не могу сказать, что он нас предал. Он не мог этого сделать. Наверняка, это было связано с чем-то ещё. Может он считает, что это единственный выход? Думает, что так может защитить других? Даже убийство Клариссы и Картера я не могу на него повесить. Этот сделал Фриск, просто не своими руками. Это точно был не мой сын. Он не был самим собой. Этот гадёныш с ним что-то сделал. Хотелось бы мне с ним поговорить.       Каждый раз, когда я думал о своём сыне, мне не удавалось не вспомнить эти ужасные безумные глаза и гадкую улыбку. Моя душа наполнялась жгучей ядовитой ненавистью. Мне хотелось схватить его за горло, замучить и заставить молить о пощаде. Я никогда не был жестоким монстром, но Фриск будил во мне что-то по-настоящему страшное. Убить. Я ужасно хотел его убить. Думая о нём сейчас, представляю, как ещё юным мальчишкой мог бы вырвать эту черствую душонку из его груди, как часами мог бы наблюдать за тем, как он барахтался бы в подвешенной петле, как этот маленький ублюдок кричал, когда мною был бы отрезан каждый палец на его руках. Это ужасно. Мне страшно осознавать, что я мог настолько жестоко мыслить, но ничего не могу с собой поделать. Если бы сейчас мне выдался шанс, я бы вернулся в прошлое и убил его ещё в тот момент, когда дети привели его из Руин. Мне было бы плевать на последствия, даже если бы от меня отвернулись все. Моя свобода и жизнь стоят спасения других от этих мучений. — Вы знаете? — я посмотрел на Азриеля, когла тот окликнул меня. — Знаете, почему Санс так сделал? — Нет, к сожалению, — я погладил принца по голове. — После падения в источник мои воспоминания обрываются. Когда я очнулся, то даже не был уверен в том, кем являюсь и где нахожусь. Источник деформировал эту часть моего сознания. Чара говорит, что видела меня после того, как меня толкнули в ядро. Сказала, что я выбрался, но другим. Даже в её словах у меня всё ещё нет уверенности. — Но если она помнит всё, разве Чара не рассказывала вам, что произошло? — Да, но после сброса её память тоже пострадала, ведь она по сути вернулась из мёртвых. Чара помнит, что Санс бился с ним, но не момент, когда произошёл его слом. Исходя из её рассказа, могу предположить, что Фриск просто сломал моего мальчика. Я жалею, что меня не было рядом, что мне не удалось его защитить. По сути, сам виноват в произошедшем, ведь рассказал ему правду перед смертью, — Азриель вдруг хихикнул, вытирая слёзы. — Это так похоже на взрослых, винить себя в том, что произошло, хоть вы и не смогли бы это проконтролировать. Вы действительно их очень сильно любите, — принц вздохнул. — Я скучаю по родителям, но рядом есть вы, поэтому мне немного легче, — он вздохнул, а потом ухмыльнулся. — Вы беспокоитесь о нас с Чарой, как будто мы ваши собственные дети. — Вы все для меня как родные, — на душе было приятное чувство умиротворения. — Азриель, буду честен, ты очень милосерден, но иногда, правда, с перебором. Я не согласен с тем, что сказала тебе Чара, но и ты не совсем прав. — Всё хорошо. Я понимаю, что она не хотела меня обидеть, — он отвёл взгляд. — Но я все равно не поддерживаю ваш выбор. Я люблю Чару, но и Фриска так же сильно, как и её. Я не стану вам мешать, но и не перестану пытаться помочь ему своими методами. — А с Чарой помириться не хотите? Мне больно смотреть на то, как вы морозитесь друг от друга. — Я жду подходящего момента, — он отвёл взгляд, но затем вздрогнул, отстранившись и посмотрев в коридор. — Гастер, слышишь? — Да, — не сразу, но мы услышали шаги. Кто-то шёл, и не один. — Черт, — мы подскочили, готовясь к тому, что на нас могут напасть. — Подождите, — Азриель вышел вперёд, прислушиваясь. — Это точно Чара… и с ней идёт кто-то, — он нахмурился, а я напрягся. Неужели Чару поймали? Мы ожидали худшего, но не того, кто выглянул из-за угла, когда принцесса появилась вперёд нами с широкой улыбкой. — Ребят, у нас тут особые кости, — она хихикнула. — О, звёзды, за что ты так со мной? — взвыл Папирус, закрывая лицо руками и выходя к нам.       Сначала я не поверил глазам, но затем сам бросился к сыну и крепко обнял его. Папирус стиснул меня в крепких объятиях, поднимая над землёй. Душа заколотилась под рёбрами, и невольно на глазницах выступили слёзы. Какое-то приятное теплое чувство появилось в груди впервые за столько времени. Азриель подлетел к нам и тоже обнял. — Папирус, боже, я так рад, что с тобой всё в порядке! — Я рад, что вы живы, папа, — Папирус улыбнулся. — Я и не надеялся увидеть тебя вновь.       Когда я внезапно начал плакать, целуя сына в череп, они все удивились, а мне стало ужасно неловко лишь через мгновение. Эти слёзы были от радости, потому что мне наконец-то удалось увидеть моего сына и убедиться в том, что с ним всё в порядке. Не только Санс вызывал у меня тревогу. Я боялся, что Фриск мог навредить и Папирусу, чтобы попытаться выкурить нас из укрытия. У меня не было сомнений в силе моего сына и в его способоности защитить самого себя, но, учитывая то, как мы трое дорожили им, ему действительно грозила опасность. Фриску плевать, какими методами манипулировать своим врагом. Будь то любимая жена, драгоценный ребёнок или близкий друг — неважно. Каждый в его руках — это игральная карта и потенциальное пушечное мясо. Разумеется, зная это, я засомневался. Не в Папирусе, моя вера в него не на пустом месте, ведь этот мальчик даже под страхом смерти сделает только правильный выбор. У меня появились подозрения, что в этой ситуации может быть замешан Санс. Неужели он заключил с Фриском соглашение о неприкосновенности, как минимум Папируса? Что в головах у этих двоих творится прямо сейчас? — Папа, успокойся. Со мной всё хорошо, — он улыбнулся, вытирая мои слёзы своим шарфом. — Прости, сын. Я внезапно расчувствовался, — я вздохнул, начиная в спешке вытирать лицо руками. — Мы рады видеть тебя, друг, но, пожалуйста, скажи, что за вами не было хвоста, — Азриель посмотрел за их спины. — Не переживай. Вам ничего не угрожает. — Мы встретились с Папирусом у старого дома. Он помог мне спрятаться от патрульных, — эти слова заставили меня напрячься, но Чара поспешила меня успокоить, выставив руки вперёд. — Всё хорошо, не волнуйся! Меня никто не заметил. — Они шли за мной, потому что увидели, как я зашёл в Руины. Чара здесь не при чём, — Папирус погладил её по спине, посмотрев на неё с нежностью. — Вы выглядите просто ужасно, — внезапно сказал он, окинув нас взглядом. — Вы совсем не спите? — Дело тут не только в этом, но это сейчас второстепенно, — Азриель отвёл взгляд. — Папирус, пожалуйста, расскажи, что происходит сейчас в Подземелье? Что задумал Фриск?       То, что рассказал нам Папирус, заставило Азриеля ужаснуться, а меня немного так закипать от гнева. Фриск добился того, чего хотел. Всё шло по его плану. Я уверен, что прямо сейчас лабораторию и госпиталь переделывают для его желанных опытов. Он собирается проводить опыты над душами. Я уверен, те солдаты с поверхности так и не вышли из Подземелья и стали материалом для его будущих экспериментов. Скорее всего, их исчезновение Фриск обосновал перед людьми тем, что они вступили в бой с монстрами и погибли. Может ему и вовсе не пришлось этим заниматься. Есть вероятность, что то были люди, которые работали исключительно на Адама. Обычные наёмники. За их смерть отчитываться не нужно, но что насчёт тех, кто присутствовал на балу? Мог ли Фриск отпустить их, чтобы избежать конфликтов, но при этом шантажировать, чтобы они не поднимали шум? Фриск убил Адама — лидера Мирового суда. Это не получится просто взять и замять. Только если они не сделали его козлом отпущения. Жаль, что у нас нет возможности узнать, что происходит сейчас в мире. Единственное, что радует, — это то, что, видимо, Подземелью пока ничего не угрожает. Как же много от тебя проблем, глупый мальчишка.       Мерзкое и тошнотворное чувство окутало мою душу. Пока мы торчим здесь, этот гад уничтожает остатки нашего мира, который мы строили не одно столетие. Он извращал сам корень того, ради чего всё было создано. Ради своих нездоровых амбиций, Фриск готов пренебречь миром для народа монстров, моралью и законами совести. Монстры всегда казались людям опасными и жуткими, но никто из них и представить себе не мог, какое чудовище может извергнуть из себя человечество.       Увы, но пока что наше положение самое не завидное. Многие монстры искренне верят Фриску и находятся на его стороне. Это удручает, но скорее всего, он не один день занимался промывкой их мозгов. Интересно, каким образом, ему это удалось. Это было бы полезно узнать. По словам Папируса, на нашей стороне остались ещё монстры из Сноудина, но от этого мне не сильно легче. У меня было ощущение, что земля вот-вот уйдёт из-под ног. Я был вымотан, очень устал, а первые за весь этот месяц новости ничуть не вселяли в меня надежду. — Папирус, скажи мне, — был ещё один вопрос, который я не мог не задать. Мой взгляд был обращён на сына с надеждой. — Санс, что с ним? Он хотя бы жив? — Не волнуйся, он жив, — Папирус немного стушевался и отвёл взгляд. Чара взяла его за руку. — Но с того самого дня мы с ним ни разу не пересеклись. Санс не вернулся домой. Он не говорит со мной, ни с кем из монстров. Единственные разы, когда мне удаётся его увидеть, — это во время патрулей Королевской гвардии. Не думаю, что он ранен или не здоров, но с ним явно что-то не так. Санс выглядит отчаянным, — моя душа немного сжалась, но я постарался выдохнуть и успокоиться. Мой мальчик жив, а значит, что не всё ещё потеряно. Мы сможем ему помочь. — Нам нужно вернуться, — голос Чары, твёрдый и уверенный, вернул меня в реальность. Её глаза горели, а пальцы сжимались в кулаки. Принцесса зарычала, сдерживая подавленные слёзы и злость. — Мне плевать, даже если там не будет ни одного монстра на нашей стороне. Я устала сидеть и ничего не делать. Пока мы здесь отсиживаемся, Фриск подвергает опасности весь наш народ! — Для нас это может быть опасно. Мы можем выйти и сразу же умереть, — Азриель отвёл взгляд. — Я согласен с вами, принцесса, — принц удивился, посмотрев на меня. Уверенность в моём голосе поражала и меня самого. — Всё это произошло по моей вине. Я устала сидеть и думать о том, что из-за моих ошибок страдают невинные, мои друзья и наша семья, — Чара нахмурилась. — Чара, ты не, — Папирус положил руку на её плечо, собираясь возразить, но она его прервала. — Сейчас нет смысла доказывать, кто и в чём виноват. Важно то, что мы должны сделать. Продолжать скрываться — бесполезно. Мы с вами не можем даже спокойно поспать здесь. Этот месяц был просто ужасным. Я сомневаюсь, что мы вообще сможем выжить здесь, не то чтобы продолжать прятаться. Пока находимся здесь, он в Столице устраивает пир на прахе и крови. Я отказываюсь признавать то, что он победил. Он выиграл битву, но не войну, — Папирус в этот момент посмотрел на неё и улыбнулся. Да, они, правда, друг другу идеально подходят. Глядя на то, как эти двое друг друга поддерживают и вместе идут вперёд, во мне теплится надежда, что лучшее будущее для нас всё еще существует. — Вот теперь я узнаю свою ученицу, — на моём лице появилась улыбка. — Если ты хочешь вернуться, я пойду за тобой. Если ты борешься, я буду драться вместе с тобой. — Если вы идёте вперёд, я буду вас прикрывать, — Папирус обнял нас. — Ничто не остановит истинную справедливость. — Азриель, — принцесса посмотрела на брата. — Пожалуйста, пойдём с нами, — она протянула ему руку, смотря в его глаза с надеждой. Принц, что вёл себя тихо всё это время, посмотрел на нас. Я всё ещё видел сомнения в его глазах, но в них в то же время горел и огонёк надежды. Неуверенно, но он кивнул, пусть и не взял сестру за руку. — У меня нет выбора. Я всё равно пошёл бы с вами, — я увидел тень грусти, проскользнувшие на лице Чары, но тот факт, что он всё же принял решение идти за ней, всё равно немного, но порадовало её.       Помню, как в прошлой жизни на меня снизошло озарение, почему принцесса из всех людей не казалась мне никогда человеком. Кажется, это произошло именно в тот момент, когда мы все её потеряли. «Сильнее всего ты начинаешь ценить того, кого уже потерял», — мне никогда не нравилась эта фраза. Я старался убедить себя в том, что каждого дорого мне монстра ценю достаточно сильно, чтобы не иметь сожалений, если потеряю кого-то из них.       Принцесса смогла мне показать, каким наивным скелетом я был всегда. Она будила во мне мои отцовские чувства. Словно я вернулся в те мгновения, когда в моей жизни появился мой первенец — Санс, а затем и Папирус. Моменты, когда впервые мне удалось взять их на руки, когда они делали свои первые шаги. Моя ненависть к людям никуда не делась. Она со временем трансформировалась в более сложные и всё ещё не до конца понятные мне чувства. Никогда не думал, что проживу столько лет, и, в конечном счёте, лёд на моей душе разобьёт эта непредсказуемая для меня девочка. Глядя на неё сейчас, я вновь понимаю, почему так сильно дорожу ею. Чара помогала мне даже в самых тяжёлых ситуациях вновь хвататься за свет надежды. — Пойдём, — я взял её за руку.       Следуя за Папирусом, мы вышли на верхние уровни Руин. Прежде, чем мы прошли к старому дому, я остановился на поляне с золотым цветами. Мне вспомнились Азгор с Ториель и их сад, где росли такие же цветы. Я посмотрел наверх. Вниз падал тусклый столб света, от которого отражались парящие пылинки. Грустная ностальгия накрыла меня на мгновение. Я бы очень хотел увидеть вновь, как, заходя в сад, меня встречает крепкими объятиями мой названный брат и приглашает к столу, как Ториель с нежной улыбкой предлагает пирог и с интересом слушает мои истории о том, что мы изучали сегодня в лаборатории, даже несмотря на то, что часть из этого точно понимала не до конца. — Папа? — Папирус посмотрел на меня обеспокоенно. — Всё хорошо? — Просто немного задумался, — я вздохнул и надел капюшон мантии. Сейчас не время думать об этом. Прости, дорогой брат, что не смог развеять ваш прах как полагается и за то, что собираюсь сделать. Если вы можете это видеть, надеюсь, что поймёте, что это ради блага вашего народа и ваших детей. — Каков наш план? Просто выйдем в Сноудин и пройдём по городу? Звучит не очень надёжно. — Это звучит не ненадёжно, а глупо. Если гвардия ходит даже по Руинам, пытаясь найти вас, то в Сноудине они тем более патрулируют, — он вздохнул. — Я кое-что смог узнать насчёт изменений в лаборатории. Насколько помню, рядом с ядром был ведь расположен главный смотровой пункт, верно? Сейчас все камеры в Подземелье отключены, так как они тоже закрыли его. Небольшое, но это преимущество. — Теперь понятно, почему количество патрульных увеличилось, — Чара хмыкнула. — Фриск не может следить за Подземельем через камеры и выбрал другой способ, сделав стражу своими глазами и ушами. Даже если нам удастся попасть в Сноудин, что нам делать дальше? — Нам нужно понять, есть ли там те, кто согласится нам помочь, — я поправил капюшон. — И есть только одно место в городе, где могут собраться абсолютно все. — Если я правильно тебя поняла, то это звучит, как хорошая идея. Но как мы сейчас туда дойдём? Что, если нам попадутся патрульные солдаты? — Чара подняла брови. — Об этом, не беспокойтесь, — Папирус ухмыльнулся и подошёл к стене. Он надавил немного и небольшая часть в стене отодвинулась. — Я знаю пару коротких путей.       Оказалось, что Папирусу удалось найти в Руинах несколько старых секретных ходов, которые вели нас прямо к одной из запечатанных дверей, ведущих в Сноудин. Они располагались в стенах, и многие из них уже были разрушенными. Я помню, где находилась эта дверь, к которой нас вёл Папирус. Это недалеко от самого города. Мы надавили на неё, но она не поддалась, зато нам удалось почувствовать, как поддувает из щелей холодный воздух. — Она иногда заедает, — Папирус вышел вперёд. — Отойдите, — внезапно в его руке появилась костяная коса. Один взмах, удар, и вот дверь со скрипом распахнулась. Я посмотрел на Чару, стоявшую рядом, и невольно хихикнул. У неё был детский восторг в глазах. — Вот и всё, — коса исчезла. Он выглянул и осмотрелся. — Чисто, идём.       Когда мы вышли наружу, у нас троих заболели глаза, и закружилась голова. Как же давно мы не были на улице. Свежий воздух натурально сбил нас с ног и с толку. — Осторожней, — Папирус поймал Чару, а я вздрогнул, почувствовав, как мы с Азриелем упали на кого-то мягкого и пушистого. — Спасибо, не хочется мне биться головой прямо сейчас, — Азриель посмеялся, но затем мы оба услышали фырчанье и подскочили от испуга. — Пожалуйста, рад помочь, — когда мы оглянулись, то увидели перед собой Гифтрота, который спал на снегу.       Гифтрот — это один из монстров, живущих в этом регионе. Он выглядит как северный олень, но с заметными отличиями. Его рот открывается вбок и содержит множество заострённых зубов. Его рога разветвляются в трёх разных направлениях, два из которых направлены вверх, где у него растут сосны. Кроме того, на его рогах есть нечто, что напоминает глаза. Он поднялся, отряхнулся и посмотрел на нас. — Привет, Гифтрот, — Папирус улыбнулся и подошёл. — Дети снова на тебя повесили эти глупые очки? — он подошёл и снял с его рогов забавные очки с фальшивыми усами. Монстр сразу же как-то повеселел. — Спасибо, Папирус, — он вздохнул. — Если тебе интересно, то стражи сейчас нет в городе. Все жители собрались в баре у Гриллби. — Это как раз то, что нам нужно было, — Папирус глянул на нас. — И да, думаю, ты понимаешь, о чём бы я хотел тебя попросить. — Без понятия, о чём ты. Я здесь сплю в полном одиночестве, и никто здесь не бывает, кроме меня, — он топнул копытом. Чара подошла к нему и погладила по голове. Гифтрот приласкался. — Рад вновь вас видеть, принцесса, — этот монстр хорошо помнит тех, кто вместо того, чтобы издеваться над ним и обвешивать безделушками, помогает ему их снять. Чара была одной из тех, кто помогал в этом Гифтроту. — Мы тоже очень рады, но нам пора, — Азриель натянул капюшон на голову сильнее. — Верно, нам нужно поспешить, — мы оставили Гифтрота и прошли дальше.       Оказавшись в родном городе, я был удивлён тому, каким он стал. Словно из этого места пропала вся жизнь и радость. С дерева на площади и домов сняли все украшения. Стояла звенящая тишина. Даже дети не играли на улице. В моей голове всё ещё свежи воспоминания о том, как мы с семьёй гуляли по улице, как звенели колокольчики, звонко смеялись дети, и со всех прилавков пахло имбирными пряниками и другой выпечкой. — Здесь ведь никогда не было так тихо? — Азриель с тоской смотрел на опустевшую улицу. — После всего произошедшего монстры бояться выпускать детей лишний раз на улицу. Гвардейцы ведут себя очень агрессивно по отношению ко всем. Они даже могут напасть, если им что-то не нравится. Я уже устал разнимать драки между ними и нашими Часовыми, — Папирус нахмурился. — Раньше их склоки были лишь шуточными, но похоже, что после ухода капитанов и официального роспуска отрядов, отношение изменилось, либо стало наконец таким, каким было всегда. Не думал, что когда-нибудь здесь всё вот так изменится. — Никто не ждал, что всё будет вот так, — мне было ужасно грустно смотреть на свой родной регион. Место, источающее всегда атмосферу праздника, превратилось в тихую умирающую долину.       Оказавшись на пороге бара, мы не решались зайти. За дверью был слышен гул из голосов монстров, но никто уже не включал музыку. Я боялся представить реакцию своих соседей. От нас не было весточки целый месяц. А что, если Папирус не прав? Что, если нас успели возненавидеть за бездействие? Папирус успокоил нас и открыл дверь, выйдя вперёд. — Прошу внимания! — его голос заставил всех монстров замолчать и посмотреть на него. Я смог увидеть, что за барной стойкой находился Гриллби, который с крайне уставшим и мрачным видом натирал стакан в руках до блеска. — Папирус? Не ожидал твоего визита сегодня, — голубые языки пламени на его голове качнулись. — Что-то случилось? — он поставил стакан. — На самом деле да, — Папирус довольно улыбнулся и отошёл в сторону, давая нам зайти. Дверь за нашими спинами закрылась. — Я здесь, чтобы сделать заказ! — Кого ты, — Гриллби напрягся, но затем все вздрогнули, когда внезапно Чара посмеялась. — Простите, я, — она сняла капюшон и лучезарно улыбнулась, смахивая с глаз, набежавшие слезинки. Мы с Азриелем также сняли капюшоны. — Я просто и мечтать не могла, что смогу вновь к вам заглянуть, мистер Гриллби. — Принцесса Чара! Принц Азриель! Доктор Гастер! — в момент весь бар заполнился криками монстров, которые выскочили из-за столов и окружили нас. И дети, и взрослые, особенно бывшие Часовые. Многие не удержались и начали плакать. Они обнимали нас и засыпали вопросами. — Вы вернулись! Звёзды, где вы пропадали? Мы думали, что больше никогда вас не увидим!       Пока они с восторгом галдели, я почувствовал, как моя душа дрогнула, и что-то приятное и тёплое разлилось по всему телу. Я с удовольствием обнимал Догамия и Догарессу, гладил по голове Догго, щекотал Монстрёнка. Это чувство тепла, уюта и счастья, которого мне так не хватало. Я так был рад их всех видеть, так скучал по ним. При взгляде на Чару и Азриеля, невольно засмеялся. Они плакали, будто дети. С души словно камень был сброшен. Мои опасения были напрасны. — Чара! — внезапно через толпу пробилась заплаканная Маффет и стиснула Чару в крепких объятьях. — О звёзды, я думала, что больше никогда тебя не увижу! Я так переживала за тебя! — Маффет! — Чара обняла её в ответ. — О, звёзды, как я рада, что с тобой всё хорошо! Я так скучала! — Дурочка, перестань плакать, это мне пришлось за вас волноваться! — паучиха начала вытирать лицо Чары от слёз. — Сначала ты перестань, глупышка! — Чара посмеялась, продолжая плакать. Папирус смотрел на нас со стороны с доброй улыбкой. — Так, ну всё, разошлись! — Гриллби начал разгонять всех по местам. — Дайте им пройти. Им нужно хотя бы присесть, — он провёл нас к барной стойке, где нам наконец-то удалось выдохнуть и сесть. Перед нами появились тарелки с едой. — Этот ужин за счёт заведения, — мой друг улыбнулся. Гриллби не привык обниматься и как-то ярко проявлять эмоции, но, тем не менее, имел свои способы выражения их. Он посмотрел на нас и улыбнулся. — С возвращением. Я рад, что вы живы. — Я тоже скучал по тебе, приятель, — я улыбнулся.       Первая нормальная еда, спустя столько времени. Это был так вкусно, что Гриллби в моих глазах начал казаться уже кем-то на уровне божества. Вкус кофе казался таким освежающим сейчас. Я посмотрел на Азриеля и Чару, невольно хихикнув. Они ели так жадно, словно голодные волчата. Мы ели молча, пока монстры вокруг нас терпеливо ждали. Не могу не ценить это. У них было очень много вопросов, но они давали нам возможность выдохнуть и собраться с мыслями, чем мы и занимались сейчас. Нам нужно было многое объяснить и узнать. — Ах, я словно заново родился, — Азриель довольно улыбнулся, блаженно выдыхая, а Чара, прикрыв рот, случайно пустила тихо отрыжку. — Вы ничего не слышали, — она смутилась и вжала голову в плечи, когда мы посмотрели на неё. — Не волнуйтесь, принцесса, вы просто расслабились впервые за долгое время, — Гриллби усмехнулся. — Мне не хотелось бы вас сейчас беспокоить, но, думаю, вы и сами знаете, что мы хотим о многом вас спросить, но перед этим хочу предупредить, — он вздохнул и посмотрел на всех присутствующих в баре. — Монстры в этом баре, каждый из нас, находятся на вашей стороне. Мы доверяем вам и хотим знать, что на самом деле произошло в тот день.       Я оглянулся на присутствующих. Они все закивали, подтверждая слова моего друга. Чара с Азриелем посмотрели на меня. — Это будет довольно трудно объяснить. Не уверен, что вы поверите в то, что я расскажу, но знайте, что всё это правда, через которую мы прошли, — перед тем как начать я сделал глоток кофе из чашки.       Мой рассказ получился довольно длинным, но я старался изъясняться как можно понятнее. Так как я говорил в первую очередь с помощью своего языка, Чара выступала в роли переводчика и корректировала моменты подходящими эпитетами. Все, даже дети, внимательно меня слушали и не смели перебивать, хоть я и видел на их лицах замешательство.       Вот только Азриель смотрел на меня с напряжением. Почему? Потому что наша история была отредактирована. Перед тем как вернуться, задолго до нашего побега, пока мы с принцессой работали над планом и всеми возможными исходами, между нами заключена была договорённость: «Никто больше не должен знать о перезагрузках». Азриель и Папирус тоже не должны были знать, вот только даже я порой недооценивал их проницательность. Даже если бы не через нас, они бы точно узнали, и мне не хочется знать, что могло бы случиться. Для нас с Чарой это также был способ вернуть их доверие к себе, но с остальными монстрами всё совсем по-другому. Им не стоит знать всей правды. Их восприятие может перейти крайности, когда кто-то либо отчается, либо безрассудно решит начать действовать. Поэтому я рассказал им лишь определённую часть про покушение на жизнь Чары, про попытку государственного переворота, сделку с Адамом и про его мотивацию в виде опытов над душами. Я никому не солгал в тот момент. Лишь укрыл некоторые факты, чтобы всех обезопасить. — И это всё? — голоса бывших Часовых заставили меня вздрогнуть. Догамий и Догаресса зарычали. — Этот сопляк убил нашего капитана, нашего друга ради каких-то ботанских штучек? Он убил своих собственных родителей, наших короля и королеву, только из-за этого? — Мы считали его своим другом, а он решил ударить нас ножом в спину? Как это похоже на большинство людей! — Маффет хмыкнула, постукивая пальцами по столу. — Так и знала, что следовало его сожрать, когда он был мелким. — Следовало или нет, сейчас мы ничего не можем с этим сделать, — Гриллби нахмурился. — Нам нужно понять, куда двигаться дальше. Примите мои соболезнования. Эта трагедия больше всех навредила вам двоим, — он посмотрел на Чару и Азриеля. — Но мы рады узнать правду, и то, что вы живы. — Что вы собираетесь теперь делать? — рядом сел Догго и посмотрел на нас. — Мальчишка разыскивает вас, путь на Поверхность отрезан, а на вашей стороне остался только Сноудин. Другие регионы и вся Королевская гвардия ослеплены речами нового короля. — Умеешь ты портить настрой, — Догамий ударил его по голове. Догго заскулил, схватившись за голову. — Но вопрос он задал верный, — Гриллби посмотрел на нас. — Какое бы решение вы ни приняли, я останусь на вашей стороне. — Я тоже. Вы можете на меня положиться, — Маффет улыбнулась. — Часовые, стройся! — Догамий внезапно отдал команду. Все бывшие члены отряда встали вместе и затем опустились на одно колено, склоняя головы перед Чарой и Азриелем. — Как старший и следующий по званию после нашего почившего капитана, я клянусь своей честью служить вам верой и правдой, быть вашим щитом и мечом, принц Азриель и принцесса Чара. Часовые преданы только народу и Королевской семье, истинному королю. Мы никогда не предадим вас и всегда будем на вашей стороне, — он посмотрел на них. — Вы истинные правители нашего народа, наследники нашего короля Азгора. Никого более мы не признаём.       Слова всех этих монстров заставляли мою душу взволнованно трепетать. Я не мог поверить, что всё это было на самом деле. Они были преданны нам, верили нашим словам и говорили такое, несмотря на риски для самих себя. То, насколько сильно они доверяли нам, поражало. Монстры, что положили свою жизнь на защиту нашего народа, настоящие ветераны. Завоевать доверие солдата гораздо сложнее, чем может показаться. Даже после всего пережитого они готовы были склонить свои головы и вновь дать присягу. — Вы представить себе не можете, как много значат ваши слова, — Чара улыбнулась, вставая со своего места. Она протянула руку Догамию, помогая ему подняться. Я увидел, как глаза принцессы загорелись и, словно почувствовал как загорелась решимостью её душа. — Слушайте все! От лица своей семьи и короны, как Посол нашего королевства, я выражаю каждому из вас огромную благодарность. Несмотря на все риски, вы выбрали довериться нам. Я никогда этого не забуду. Пусть наше положение сейчас не лучшее, но я хочу, чтобы каждый из вас знал, что каждый получит по заслугам! — я посмотрел на Азриеля, который был удивлен речи своей сестры, но всё ещё замкнут от напряжения. С замиранием души каждый слушал её в тот момент. — И мы не обязаны страдать, мы не позволим кому-либо угнетать нас! Я не позволю никому вредить моему народу! Фриск был мне братом, но за своё предательство он поплатится сполна! — бар начал заполняться гулом. — Что же вы собираетесь делать, госпожа Посол? — в ответ на этот вопрос она улыбнулась. — Я собираюсь вернуть нам свободу, вернуть престол моего брата и спасти всех! — монстры начали ликовать. — Мы больше не будем прятаться! Я устала бояться и думать, что ничего не могу с этим сделать! Это не так, и я это докажу! Мы заслуживаем свободу! Ни у кого нет права лишать нас возможности говорить! Мой отец, моя семья, боролись за наше право на мир целыми веками! Я не дам их трудам пропасть! Я продолжу их дело! Я буду бороться, и ничто не остановит меня! — Я тоже! Мы идём с тобой! — внезапно подскочили дети. — Мы пойдём за тобой! — оживились их родители и другие взрослые. — За корону! — Часовые подняли вой. — За свободу и наших друзей! — крикнул Папирус. — За справедливость! — неожиданно воинственно крикнули Маффет и Гриллби. — За нашу независимость! — я поднялся, поднимая вверх кулак. На моих глазах блестели слёзы, а на лице до ушей растянулась улыбка. — Да здравствует Посол! Да здравствует король Азриель! Да здравствует независимость! — взяв руку принцессы, я поднял вверх и её кулак. Бар залился восторженными криками заряженной толпы. Жажда справедливости, их вдохновение и надежды чувствовались в голосах, в воздухе.       Во всей этой атмосфере я с горящими глазами смотрел на ликующих монстров. Глядя на их сплочённость и на эту отважную девочку рядом со мной, в моей голове невольно вспылили картинки. Я вспомнил своё детство, и тех, кто когда-то точно так же боролся за справедливость. Мои самые близкие друзья тогда были рядом со мной, и он тоже был рядом. На моих глазах появились слёзы. Точно, вот кого вы двое мне напоминаете. «Ты ведь тоже видишь это сейчас, правда? Ты ведь это видишь, Арес?» — улыбка предыдущего короля вновь появилась перед моими глазами. — «Твои потомки взяли от тебя твою решимость. Ты не зря боролся. Твои труды не прошли даром. Мы вместе сражались не зря. У нас ещё есть шанс всё исправить. Мы спасём наше королевство».       Волнения внутри бара стихли не скоро. Жители устроили свой маленький праздник и отпустили нас, только когда уже Гриллби начал повышать голос и требовать порядка. Папирус вывел нас из бара и привёл домой. Я огляделся, и на моём лице появилась улыбка. Всё было точно так же, как и в последний мой визит в родной дом, но лишь с небольшими изменениями. — Пока вас не было, я закончил с ремонтом прачечной, — сын посмотрел на нас и потянулся. — Поэтому марш стираться! На вас смотреть страшно. А тебе, принцесса, — он взял Чару за щёки и начал их тянуть. — Обязательно принять ванную. — Ай, знаю, пусти! — она зажмурилась.       Новая комната вызывала у меня любопытство. В нашем доме всегда была прачечная, но не так уж давно мы организовали ремонт, чтобы сделать там ванный уголок, потому что Чара и Фриск стали чаще появляться в нашем доме, особенно последний, который нуждался в химчистке после каждой их с Сансом прогулки. — Папирус, ты уверен, что нам стоит остаться здесь? Что, если стража придёт сюда? — Азриель посмотрел на него. — Не переживайте, всё под контролем, — он махнул рукой. — Сейчас вам нужно просто отдохнуть. В этом доме вам ничего не грозит. — У тебя есть какие-то идеи? — я внимательно посмотрел на сына, в чьём черепе сейчас как будто бы мог услышать, как крутятся шестерёнки. — Конечно, но вы об этом узнаете после того, как поспите, — он хитро ухмыльнулся.       Спорить с ним было бесполезно, да и не особо хотелось. Пока принц и принцесса занимали по очереди прачечную-ванную комнату, я решил потратить время на то, чтобы заглянуть в комнату, ручка двери которой покрылась пылью. Замок был не хитрый, я спокойно зашёл в темное пространство и не сразу решился включить свет. Когда дверь за моей спиной закрылась, выключатель щёлкнул.       Комната моего старшего сына. Это место было всегда небольшим хаосом, который очень раздражал Папируса, но точно устраивал моего ленивого Санса. Старая кровать под окном с удобным матрацем, на котором было в один большой ком смято постельное бельё; одинокая тумбочка с запылившейся лампой и будильником, слева письменный стол, в полке которого лежала куча манги, одолженной у Альфис; напротив окна шкаф с одеждой, на котором лежал мой подарок со Дня независимости — новый телескоп, ещё не распакованный. Даже после ухода со стажировки мой сын любил наблюдать за звездами, вёл записи, поэтому было решено подарить ему именно это. На потолке, окрашенном в тёмно-синий, было наклеено множество искусственных светящихся звезд. По комнате было видно, что ей давно не пользовались. Помещение было покрыто приличным слоем пыли.       Я прошёл и сел на кровать, но тут же встал, услышав знакомый хруст бумаги. Под матрацем меня ждали потаённые сокровища: полупустая пачка сигарет со старой зажигалкой, манга с рейтингом повыше и человеческой девушкой с пышными формами на обложке, старый нож для писем, а также личный дневник. Читать чужие секреты не хорошо, но я не в той ситуации, когда это имеет значение. Как только я открыл книжку в чёрной обложке с пожелтевшими страницами, из нее выпал листок. Когда я поднял его, то не поверил сначала своим глазам. Это было то самое письмо, написанное мною в прошлой временной линии для Санса. Но как? Если того будущего больше не существует, значит и этого тоже не должно быть. Санс смог его как-то перенести?       Письмо в моей руке немного смялось прежде, чем успело раскрыться. Да, это точно было оно. Увидев на бумаге высохшие следы слёз, мою душу больно кольнуло. Думая о своём поступке сейчас, я жалею, что написал это. Да, может не объяснить совсем ничего перед своей смертью было бы просто ужасно, но тогда, возможно, мне бы удалось уберечь хотя бы Санса. Из-за меня мой сын оказался во всей этой ситуации. Письмо было отложено, ведь дневник вызывал больше интереса.       Пожелтевшие со временем страницы зашелестели в моих руках. Первые записи датируются периодом, когда моему мальчику было ещё только девять. Он записывал все самые яркие моменты своей жизни: первые успехи в магии, любовь к науке и звёздам, встреча с Королевской семьёй, появление Чары и Фриска, тренировки с Андайн, даже первая влюбленность — звёзды, всё словно было только вчера. Чем дальше я листал, тем сильнее дрожали мои пальцы. Мне стал известен диалог, который произошёл между ним и Фриском до Дня Независимости. Мальчишка пытался убедить Санса в необходимости экспериментов, как забавно. Сразу после этой записи пошли фрагменты, которые заставили меня сесть и затаить дыхание. Вот оно. Все то, что терзало моего мальчика. Воспоминания из прошлой временной линии. Все было изложено на этих страницах. С каждой страницей меня всё сильнее сковывало отвратительное чувство тревоги. Душу болезненно сводило, пальцы боялись перевернуть страницу, а в глазницах скапливались неудержимые слёзы. Когда появились страницы о моменте после моего исчезновения, что-то рухнуло внутри меня. Санс писал о том, что Фриск сделал, когда тот пытался его остановить. Страницы были пропитаны болью и отчаянием, чернила смазались немного от слёз ещё в момент написания. Санс, мой мальчик, винил себя во всём. В сделке, в том, что произошло со всеми нами. Он надеялся, что умрёт в том коридоре, что всё это закончится хотя бы для него.       «Я не знаю, узнает ли кто-нибудь о том, что здесь написано, но, если кто-то читает, просто знайте», — гласила последняя сделанная запись. — «Мне жаль. Я сожалею. Я слабак и трус. Выбрать путь наименьшего сопротивления было ошибкой, но это был и единственный выход. Мне не победить его, у меня не получилось остановить это. Я больше не могу бороться. Знаю, это эгоистично, но этот выбор был лучшим для меня. Простите, умоляю простите меня, но я больше не могу. Я так устал. Всё, чего я хочу, — это просто спокойно поспать. Я устал от кошмаров».       Я прижал книжку к своей груди и стиснул челюсть, сдерживая рвущийся из души болезненный крик. Санс, мой бедный мальчик, моё юморикостное солнышко, прости меня. Это всё из-за меня. Я помогу тебе, неважно как, но обязательно вытащу из этого кошмара. Прости, что ты прошёл через это из-за меня.       Когда я наконец-то вышел из комнаты, мои глазницы ужасно болели от слёз. Слишком много их было в последнее время. На первом этаже находились принц и принцесса. Я услышал, как Чара и Азриель говорили друг с другом, что удивило меня. Они не заметили моего присутствия, поэтому у меня появилась возможность подслушать. — Азриель, послушай, — Чара вытирала волосы полотенцем, стоя перед мрачным Азриелем. — Я знаю, что ты не хочешь со мной сейчас говорить, но хотя бы просто выслушай. Мне жаль, что я наговорила тебе в тот день. — Я знаю, — Азриель внезапно её перебил. — Тебе не нужно за это извиняться. В тот день мы оба наговорили друг другу лишнего. Как и ты, я не считаю так, как высказался тогда. Отчасти. — Азриель, я понимаю, что ты всё ещё не можешь в это поверить, но тебе придётся. Фриск никогда не был нам ни братом, ни другом. Это факт. — Я лишь хочу понять, — Азриель посмотрел на неё, усмехнувшись. — После твоей пламенной речи, что ты будешь делать дальше? Поднимешь восстание и просто убьёшь его? Если ваши истории про перезагрузку правдивы, то огорчу, твой план разлетелся в щепки еще до того, как вы начали его разрабатывать. — Я знаю о риске провала, Азриель. Я помню, чем все обернулось в прошлый раз. Моя цель — защитить наш народ и не допустить больших потерь. Я сдержу своё слово, даже если ты встанешь против меня. — Вы даже не предупредили их о риске. Чего вы добиваетесь, рассказывая им лишь часть правды? — А чего бы мы добились, рассказав им об этом? Как и воспрянуть духом, они так же легко могут впасть в отчаяние. Азриель, даже Гастер был готов опустить руки, когда понял, с чем мы столкнулись, а они простые монстры, которые понятия не имеют об ужасах, что мы пережили. — А ты не думала, что Фриск может этим воспользоваться? Признай уже, твои попытки в восстание обречены были изначально. В любой момент он может просто сбросить и вернуться, чтобы уничтожить всех, кто пошёл против него. Не допустить больших потерь? Мы уже потеряли больше, чем в прошлый раз. Мы потеряли родителей, Чара. — Я это прекрасно осознаю! Я жалею о том, что произошло даже побольше тебя! Мне не все равно! — внезапно прикрикнула она, стиснув зубы. — Я не могу перестать об этом думать. Каждый раз, закрывая глаза, я не могу перестать видеть их! — она вдохнула, пытаясь сдержать набежавшие слёзы. — Ты, может, и сдался, но я не собираюсь. Если есть риск, что кто-то пострадает, я возьму весь урон на себя. Никто из монстров, что согласились нам помочь не пострадает. Даже если Фриск сбросит тысячу раз и разрушит каждый мой план, я придумаю тысячу и один способ, как его остановить. Я не позволю ему в наглую играться с судьбами нашего народа. Он может ненавидеть меня, может мучить, но больше я не допущу, чтобы Фриск хоть пальцем тронул кого-либо из наших граждан! — А что, если ты не справишься? Даже Санс сломался, — Азриель нахмурился, вспомнив о друге. — Если потребуется, я пройду через тысячу временных линий. Даже если это лишит меня рассудка, если сломает тело, он не уничтожит мою решимость! Я разрушу его карточный дом, даже если поплачусь собственной жизнью вновь, — она сжала пальцы в кулаки. Ее глаза ярко загорелись, а я почувствовал, как энергия её души бешено заколотилась. Пусть мы и восстановили ее запасы решимости, но прежде мною не чувствовалось того потока магии, что сейчас она источала. Это было странно, но интересно. Закончив свою гневную тираду, принцесса вздохнула. — Даже если ты в меня не веришь, если возненавидишь и будешь против меня, я не остановлюсь. Я собираюсь спасти всех, включая тебя, брат. Нравится тебе это или нет, — Чара нахмурилась. — И всё, о чём я тебя прошу, пожалуйста, живи и оставайся невредим, — принц поднял на неё удивлённый взгляд. Он вглядывался в её лицо, рассчитывая увидеть что-то ещё или, что она скажет что-нибудь, кроме всего, но Чара молчала, смотря на него глазами, полными решимости и надежды. В тот момент, впервые за долгое время Азриель поднялся и обнял сестру. — Обещаю, сестра.       Факт того, что лёд недопонимания между ними начал раскалываться, меня успокоил. Иногда ссоры в семье могут быть и на пользу, если после них узы становятся крепче, а барьеры непонимания рушатся.       Нам был необходим отдых. Когда я вышел из прачечной, Папирус сообщил, что пора ложиться спать. В ту ночь впервые мне удалось закрыть глаза и наконец-то спокойно заснуть. Кошмар меня не потревожил. Это был, на удивление, приятный сон. Счастливые воспоминания из той поры, когда Санс и Папирус были ещё детскими косточками, наши посиделки вечером, чтение сказок. Чудесное время.       После нашего возвращения в Сноудин мой родной регион заново расцвёл. Монстры прошли через ужасное потрясение, но наше присутствие здесь словно наполняло их надеждой и решимостью.       Сразу на следующий день после прибытия мы погрузились в работу. Не успел я выпить кофе, как мой друг напугал меня, тронув языками пламени затылок. Мне захотелось вылить на него содержимое своего стакана за такие шутки. — Спокойно, гангстер, — Гриллби хихикнул, выставив руки вперёд. — Расслабься, я пришёл с миром. — Не смей. Меня. Пугать. — Прости, ты просто так сильно напряжён, — Гриллби ухмыльнулся. — И не зови меня «гангстер». Сколько раз я тебе про это говорил? — да, до сих пор помню, как меня раздражало это прозвище, которое Гриллби придумал в первую нашу встречу. — Да ладно, оно тебе нравится, — он хихикнул. — Но давай не об этом, хорошо? Мы должны обсудить ваши грандиозные планы.       Поняв, что спокойно мне никто не даст насладиться горячим кофе, я вздохнул и проследовал за Гриллби. Азриель, Маффет, Папирус и Догамий во главе с Чарой уже собрались в гостиной. Они ждали только нас. — Что ж, раз уж все в сборе, — Чара откашлялась в кулак, прочищая горло. — Спасибо, что пришли сегодня на наше первое собрание. Прежде, чем мы обсудим идеи, думаю, необходимо обозначить, какие первостепенные проблемы и задачи стоят перед нами, — она взяла ручку и лист бумаги, щёлкнув кнопкой пишущего инструмента. — Если мы хотим победить в этой войне, нам нужно помнить о всех возможных рисках и препятствиях, поэтому спрошу в последний раз, готовы ли вы пойти на это? — Чара окинула взглядом всем присутствующих, которые в ответ лишь молча кивнули. Дверь в дом была заперта, окна завешены. Перед тем, как собрать этот совет, мы позаботились о том, чтобы убедиться, что никто об этом не узнает, даже проверили весь дом на наличие скрытых камер или прослушивающих устройств. Была вероятность, что Фриск мог бы разместить их в этом доме, учитывая то, что Папирус не встал на его сторону и был для нас одним из самых близких монстров. — Что ж, в первую очередь, какая проблема может помешать нам? — Королевская гвардия, — зарычал Догамий. — Верно, — Чара отметила это на листе бумаги. — Патрулирующая стража на стороне нашего врага и камеры наблюдения в Сноудине. Это то, что в первую очередь несёт для нас угрозу, учитывая наш статус разыскиваемых.       По словам Часовых, стража стала не редким гостем в Сноудине, учитывая тот факт, что именно здесь собралась большая часть монстров, что не особо поверила Фриску и его сказкам о предательстве. Столкнуться с ними — значит провалить план. Узнает один — узнают все, даже если мы попытаемся убрать одного из них. — Вступать с ними в конфликт не имеет смысла, как и пытаться поймать хотя бы одного. Всё, что мы можем сейчас сделать — это скрываться от солдат. Для этого предлагаю сделать так, — Чара начала чертить схему. — Чтобы не попасться солдатам в городе, мы будем менять место нашего пребывания. Используем для этого три точки, не самые очевидные и такие, между которыми нам будет легко перемещаться.       Было принято решение выбрать следующие три зоны: старый дом в Руинах, городская библиотека и бар «У Гриллби». Последние две локации стража проверяет редко и в основном, когда делает общий обход. С первой точкой всё намного интересней. Да, стража проходит через неё почти каждый день, но плюс в том, что из дома идут несколько секретных ходов, ведущих в город, о которых никому не было известно, кроме нас. Стража проходит через коридор у главного выхода, но, тем не менее, они не проверяют старые заколоченные спальни, уверенные в том, что туда нельзя попасть. — Не стоит также отметать вариант поиска союзников среди стражи, — Папирус аккуратно включился в разговор. — Большой и Малый пёс пусть и примкнули к страже, всё ещё на вашей стороне. Я могу позаботиться о том, чтобы поговорить с ними. Они мне всё ещё доверяют. — Папирус прав, — Маффет вздохнула. — Эти ребята постоянно говорят о том, что не уверены в правильности своего решения. Возможно, нам удастся склонить их на свою сторону. Как минимум, они бы смогли нам сообщать, кто и в какое время делает обход по Руинам и Сноудину. — Верно, — Чара отметила это на бумаге. — Следующий момент — это видеокамеры. Из-за отсутствия доступа к главному смотровому посту у нас нет возможности узнать, в каком они состоянии сейчас, но могу лишь предположить, что пока что они не работают. — Если мы сможем уточнить эту информацию, было бы замечательно, но лучше перестраховаться, — учитывая то, что мы всё ещё на свободе, скорее всего, камеры не работают из-за ремонтных работ в лаборатории, потому что в ином случае Фриск уже направил бы по наши души солдат гвардии. — Я помню расположение всех камер, поэтому ваша задача, — я посмотрел на Догамия, — найти каждую и уничтожить. Это выиграет для нас немного времени. — Так точно, сер, — за его спиной забавно начал вилять кончик хвоста. — Но что вы будете делать, когда доступ к камерам появится? — Азриель хмыкнул. — Сомневаюсь, что Фриск просто закроет глаза на то, что камеры в целом регионе вдруг перестали работать. — Поэтому мы подвинем срок подключения камер, — Чара ухмыльнулась. — Фриск любитель устраивать диверсии. Что ж, мы тоже организуем для него сюрприз.       Обсуждение дальнейшего плана действий продолжалось ещё несколько часов, после чего было принято решение действовать оперативно. В первую очередь мы позаботились о камерах.       Часовым за практически за сутки удалось найти все возможные камеры, спрятанные по территории региона, и уничтожить их. Пока охранный пост с камерами в лаборатории находился на ремонтных работах, никто не заметит этого.       Папирусу удалось уговорить Большого и Малого псов в тот же день, когда мы обсуждали наш план. Он встретил их в лесу, после чего они «мирно», по его словам, побеседовали. Они предпочли нашу сторону и регулярно начали предупреждать нас, если кто-то, кроме них, ходил по маршруту города. Они также рассказали нам, что охранный пост в лаборатории на данный момент не работает, а значит и камеры тоже.       Нам также удалось договориться с библиотекарем и немного обустроить для нас троих места убежища в выбранных для укрытия локациях. Монстры делали всё, чтобы защитить меня и Чару с Азриелем. Последнее, чего им хотелось — это нашего ареста и смерти. В очередной раз я лишь убедился в том, насколько монстры в Сноудине другие, преданные, и я всегда буду им за это благодарен.       Благодаря нашим друзьям, нам удалось почти полностью восстановиться за ближайшие два месяца, а скрываться уже целых четыре, если брать в расчёт тот первый, что мы провели на нижних уровнях в Руинах. Но у нас не было ни минуты, чтобы сидеть и ничего не делать. Нам нужно было думать над тем, как вернуть наше королевство, а также сделать всё, чтобы защитить Сноудин. Когда Фриск узнает, а он точно узнает, о том, что целый регион скрывал от него «предателей», то никого не пощадит.       Мы искали место, куда можно будет эвакуировать монстров в случае нападения королевской гвардии во главе с Фриском. Вместе с Маффет и Гриллби редактировали запросы на закупку продукции и медикаментов для монстров, чтобы сделать экстренный запас на случай, если Сноудину отрежут доступ к необходимой продукции. Кроме того, день и ночь я вместе с Гриллби занимался тем, что строил под баром запасной энергетический генератор, который позволил бы нам подавать отопление в дома и поддерживать водоснабжение. Как и во всех регионах, здесь был главный генератор — на мельнице, который был связан с Ядром, но отключить его не составит никакого труда, если появится желание. Фриск может сделать всё, что угодно, с его свободным доступом к нему. Я хотел максимально минимизировать риски. Эти монстры рисковали своими жизнями, покрывая нас. Я сделаю всё, чтобы их защитить.       Что же насчёт диверсии? О, мы смогли разобраться с этим в первый же месяц после нашего возвращения. Планирование заняло чуть больше времени, чем предполагала Чара, но оно того стоило. С помощью наших шпионов в лице Большого и Малого, мы выяснили, на каком этаже сейчас находятся работы в лаборатории, кто и когда охраняет, какое оборудование ввозят и прочие необходимые данные. Цель Чары была проста — заставить Фриска усилить охрану в Хотленде и сократить количество патрулирующих солдат в Сноудине, а также увеличить срок проведения ремонтных работ. Помимо этого, нам были необходимы некоторые материалы, что были предназначены для новой лаборатории, чтобы заняться следующим этапом нашего плана, а также постройкой генератора.       Диверсия была совершена днём, пока проводились ремонтные работы. С помощью яда Маффет, который мы добавили в еду строителей, нам удалось обезвредить стражу и рабочих, которые сделали всю работу за нас. Под действием токсинов строители выбросили весомую часть материалов в кипящую лаву, а члены гвардии, пока пытались их остановить, не заметили нас, что в форме гвардейцев вынесли небольшую часть материалов и повредили смотровой пост, выведя из рабочего состояния главный компьютер. Могу только представить, в какой ярости был Фриск.       Для чего ещё нам нужны были украденные детали? Мне и самому было интересно, когда Чара во время нашего собрания затронула тему того, что нам нужно знать, что происходит сейчас на Поверхности. — У нас, возможно, есть союзник, — Чара задумалась. — В тот день на балу я встретилась с одним из Послов человеческого государства. Шарлоттой Парр, — когда она произнесла это имя, то сразу уловила недоумение на моём лице. — Она предлагала мне заключить союз, который касается документов, что решают судьбу нашего народа. — Я могу предположить, о чём была ваша беседа, но боюсь, что не могу согласиться с тем, что вы собираетесь предложить, — как бы сильно я ни верил в Чару, но довериться кому-то с поверхности для меня было почти невозможным. — Принцесса, эта женщина ищет выгоду в первую очередь для себя. Не думаю, что вам стоит ей доверять. — Я и не собираюсь с ней дружить, — Чара усмехнулась. — Просто хочу использовать в рамках наших интересов. Нам нужно знать, что там происходит, и если единственная возможность — это связаться с ней, я выжму из неё всё, до последней капли, — Чара посмотрела на меня. — И вы мне с этим поможете.       У меня не было другого выбора, кроме как согласиться. Моя задача была относительно проста в своём понимании — собрать устройство, которое сможет ловить сигналы с поверхности. Именно для этого и были украдены материалы из лаборатории. К сожалению, занимало это по времени намного больше, чем хотелось, но я продолжал работать, не покладая рук.       Помимо этого, Чара и Азриель каждый день посвящали себя тренировкам с Часовыми во главе с Папирусом. Из него получился строгий учитель и даже слишком, но только он мог продемонстрировать необходимый уровень угрозы в бою против монстров с магией. Из-за невозможности часто использовать магию, и уж точно не для боя, мне пришлось присоединиться к этим урокам. Я слишком стар для таких нагрузок.       Однако нагрузки — это не то, о чём стоило волноваться. Мы проводили тренировки в лесу, на полянах, отдалённых от города, но у нас всё ещё был риск столкнуться с патрульными, а пока мы скрывались, то не раз заставали то, что начали они себе позволять под началом Фриска.       Для королевской гвардии словно были стёрты границы. Они грабили владельцев лавок, нападали даже на детей, что «посмели» случайно упасть им под ноги, сломали украшения, которые делали жители для города. Им нравилось издеваться над теми, кто ничего не мог сделать им, ведь при сопротивлении тебя могут просто взять под стражу. обвинив в предательстве, после чего ты никогда не вернёшься. Так произошло с нашим мэром.       Когда мы вернулись, ещё в баре я был удивлён, что не увидел этого здоровяка. Позже монстры мне рассказали, что случилось. Стража напала на Гифтрота и попыталась спилить его рога. Наш мэр, большой бурый мишка, не стал стоять в стороне. Он попытался защитить его, но, как монстр без магии и не способный драться с солдатами, проиграл. Его взяли под арест и забрали в Столицу, а также жестоко избили и порезали оружием на глазах других жителей, чтобы те знали, что их ждёт за попытки геройствовать. Если им что-то не нравилось, они прибегали к насилию.       На защиту мирных жителей всегда выходили Часовые, что часто перетекало в драку, пока не вмешивался Папирус. Почему-то именно его они никогда не трогали. Сын разнимал вступивших в бой и, внезапно, стража отступала, пусть и скрепя зубами от раздражения. Когда жители поняли, что Папируса никто из них не трогает, они стали обращаться к нему за помощью, когда стража вновь начинала творить беспредел. Увы, в день, когда забрали мэра, Папирус не оказался рядом. Он до сих пор сожалеет, что не смог помочь всем.       Каждый раз, наблюдая за этим, я скрипел костями от раздражения. Мы ничем не могли помочь, ведь своим появлением сделали бы только хуже. И даже если бы я вмешался, то, что сделал бы? Без магии мне было тяжело. Я не мог защитить даже себя, что уж тут говорить о дорогих мне монстрах? Поддержка моей семьи помогала мне мириться с моим нынешним положением. Я настолько привык пользоваться магией, что совсем забыл, каково это — обходиться без неё. Ужас. Интересно, мой ленивый сынишка чувствовал бы себя так же на моём месте?       Воспоминания о нём заставили меня посмеяться, что привлекло внимание Гриллби, пока мы продолжали возиться с генератором. Было раннее утро, но мой друг, даже несмотря на собственную усталость, продолжал мне помогать. Когда я рассказал ему про генератор, то не думал даже, что он согласится и, тем более, позволит организовать это мероприятие в подполе его заведения. — Что такое? — он посмотрел на гаечный ключ в моих руках, подумав, что я смеюсь над чем-то конкретным в процессе. — Да так, вспомнил одну историю, — на душе стало как-то тепло, когда я заговорил. — Когда Санс был ещё детскими косточками, его любопытству не было предела, ты же помнишь? Он постоянно спрашивал меня обо всем на свете и, если хотел что-то узнать, то лез с особым упрямством даже туда, куда я запрещал ему, — элементаль усмехнулся, кивнув. — Когда я учил его пользоваться телепортацией, что он забавно называл «делать пуф», — Гриллби хихикнул, — он захотел сразу же проверить, сможет ли он телепортировать куда-то далеко и не сказал об этом мне. Представь моё удивление, когда посреди урока мой сын исчез, а потом мне позвонил Догамий и спросил, что ребёнок забыл у чёрного входа в Руины? Санс расплакался и поклялся больше никогда так не делать, но затем все равно продолжил это делать. — У маленького Санса всегда было шило в тазовых косточках, — Гриллби усмехнулся. — Но не скажу, что это у него не от тебя. — На что это ты намекаешь? — я посмотрел на него с подозрением, а потом за нашими спинами скрипнула дверь в подвал. — А вот и обед, — пропела Маффет, спускаясь к нам по лестнице. Я сразу учуял запах кофе и её фирменной выпечки. — Кофе, — вот теперь я чувствовал прилив сил. Когда чашка оказалась в моих руках, даже душа чувствовала себя, как новая. — Спасибо, паучок, — Гриллби улыбнулся, беря у неё чашку. — Ты наша героиня. — Сладкими речами и комплиментами ты меня не задобришь, огонёчек. Скидку я тебе все равно не дам. Я делаю это для вас бесплатно только из-за бедняжки Гастера, — она хитро ухмыльнулась, садясь на ящик рядом с нами. — О, вот как? Значит меня тебе мало? — он подмигнул ей. — Уйми свою ревность. Твоего пылкого нрава мне хватает по самые хвостики, — Маффет поцеловала его в щеку, а я почувствовал, как у меня изо рта посыпались крошки от пончика, потому что тот раскрылся в изумлении. — Какого? — друзья оглянулись на меня, а я нахмурился. — Так, и что ещё я пропустил? — они удивлённо похлопали глазами. — Ой, Гастер, ты не в курсе? Мы думали, что тебе уже всё рассказали. Это не то чтобы какая-то свежая новость, — Гриллби посмеялся. — И как давно вы двое? — я все ещё негодовал. — Мы начали ещё за месяц до Дня независимости. Этот мужчина замучил меня своими ухаживаниями, — Маффет провела ладонью по его языкам пламени на голове. — Да ладно, не видел, чтобы тебя что-то не устраивало, — он усмехнулся, а я почувствовал себя ужасно недалёким сейчас. — Я-я даже не замечал. Я был уверен, что вы двое просто прикалываетесь! — Боже, Гастер, ты прямо как ребёнок, — Гриллби усмехнулся. — Огонёчек, не забывай, что он до последнего был уверен, что Папирус и Чара просто друзья, — Маффет хихикнула и вздохнула. — Но как я рада за них сейчас. Они такая чудесная пара, — она вздохнула, широко и по-доброму улыбнувшись. — Что, прости? — что с моей жизнью не так? Почему я чувствую себя сейчас таким глупым? — В смысле пара? — О, звезды, Гастер, ты же не серьёзно? — она тут же нахмурилась, скрестив ручки на груди. — Ты не знал, что твой мальчик наконец-то сделал шаг вперёд? Они же по Сноудину когда гуляют, то можно лампочки выключать.       Я посмотрел на свои руки и опустил голову. Чувствовать себя настолько слепым и глупым мне ещё не приходилось. Они наконец-то признались друг другу? Безмерно рад за них, но почему я ничего не заметил? Это произошло, когда они встретились в тот день? — Да, Гастер, романтика это не твой профиль, — Гриллби вздохнул. — Я был уверен, что Санс с Азриелем просто их подкалывают. — Мне даже интересно, какая женщина такого невинного тебя смогла совратить и понести от тебя, — за такие слова он получил подзатыльник от Маффет, а вот меня эти слова заставили себя чувствовать некомфортно. — Это не очень-то вежливо, Гриллби, — паучиха хмыкнула, но потом вздохнула и посмотрела на меня. — Но, если серьёзно, меня правда кое-что интересует, — о, нет. — Гастер, ты никогда не рассказывал нам о том, как появились твои сыновья, — она нахмурилась. — Я понимаю, что это для тебя деликатная тема, но ни Санс, ни Папирус, никто из них ни разу не говорили ничего о своей матери, а тебя мы не видели ни с одной женщиной. — Меня это тоже беспокоило, — Гриллби посмотрел на меня впритык, а я почувствовал, что чашка в моих руках вот-вот разлетится на кусочки от напряжения. — Я знаю тебя очень давно, приятель. Твоих мальчиков видел ещё совсем крохами. Не буду лукавить, но пару раз я пытался проверить состояние их душ, — эти слова заставили меня вздрогнуть, что не ускользнуло от их глаз. Они оба вздохнули. — Но мне что-то постоянно мешало. Ты ничего не хочешь нам рассказать? — Гастер, мы не пытаемся тебя в чём-либо обвинить сейчас или ещё что-то, — Маффет отвела взгляд, сложив пальцы в замок. — Мы все сейчас находимся в той ситуации, когда наши жизни под угрозой из-за того, что человек, которого каждый из нас считал своим другом, решил нарушить, по сути, единственное табу, которое ты хранишь больше всех нас. Тебе, как никому другому, известно то, что может произойти, если пытаться докопаться до сути души. — И мне не нужно об этом напоминать, — мне не хотелось прозвучать резко, но этот разговор и то, к чему он шёл, не вызывали у меня ничего, кроме напряжения. — Я никогда не предам ни свои убеждения, ни это табу. Мною было потрачено слишком много времени и сил, чтобы в какой-то момент наплевать на всё. Слишком много монстров и даже людей, как сильно бы я их не призирал, — я отставил чашку и опустил голову, сжав ладони и сплетя пальцы в замок, — пострадало от этого, и мне не хочется, чтобы кто-то ещё через это прошёл. — Мы и не сомневаемся в твоих убеждениях, — Гриллби нахмурился. — Просто скажи нам правду, Гастер. Как появились твои сыновья?       Я надеялся, что этот разговор никогда и ни с кем не произойдёт, потратил достаточно времени, чтобы убедиться, что никто не станет интересоваться правдой, даже мои мальчики, но всё вновь летит в Тартар. И всё вновь из-за тебя. Если бы ты, мелкий подонок, не появился в нашей жизни, мне бы не пришлось вновь об этом думать. Меня бы не грызли сомнения, с которыми я был уверен, что поборолся уже очень давно. Не передать словами, как сильно я тебя ненавижу. Лучше бы вместо доверия в первый день после нашей встречи я выкрал тебя у Дриммуров и вернул в человеческую деревню. Моя душа начинала колотиться, больно ударяясь о грудную клетку. Успокойся, всё хорошо. Этот разговор не стоит очередного приступа. — Знаете, последние, о ком я мог подумать, что буду об этом говорить с кем-то, это вы двое, — слова с трудом шли. Об этом в любой ситуации было бы сложно говорить. — Но, видимо, у меня нет выбора. Что конкретно вы хотите знать? — я посмотрел на них. — Это правда, у мальчиков нет матери. Ни с одной из женщин во всём мире я не был близок. Даже после того, как прошло достаточно много лет, чтобы у меня была возможность восстановиться и начать доверять окружающим, мне было невозможно даже думать о подобной близости. Мне никогда это не было нужно. — Ты просто никогда не влюблялся, друг. Это нормально, — Гриллби вздохнул. — Но если матери нет, не могли же они у тебя из воздуха появиться? — Разумеется, монстры не могу появиться из воздуха. Годы эволюции этому поспособствовали, — я усмехнулся и посмотрел на свои руки. — Как вы думаете, как можно создать монстра? — Я знаю только про естественный путь рождения, но, — Маффет задумалась, — кажется, могу вспомнить, что вы с принцессой как-то обсуждали искусственное создание у людей. Не помню, о чём вы конкретно говорили, но точно слышала про донорство, суррогатное материнство и, — я немного опередил её мысль. — Клонов. Технологию по выведению особей из ДНК человека путём взращивания её в специально оборудованной среде. Люди пытались заниматься подобным, но все их эксперименты были едва ли успешны. Они занимались этим, экспериментируя над животными, так и не дойдя до особей своего вида. Им не хватало существенных доработок, — я усмехнулся. — Это, конечно, очень любопытно, но мы не об этом говорим, — Гриллби вздохнул, помассировав глаза, но потом замер и посмотрел на меня с изумлением. — Погоди, ты же не хочешь сказать, — я кивнул. — Это именно то, что я хочу сказать. Мои мальчики родились благодаря мне и моей работе. — Но как? — Маффет даже побледнела, не веря тому, что слышит. — Гастер, ты же не хочешь сказать, что Герсон позволил тебе исследовать этот метод? Как много это времени заняло? Что именно ты делал? — Нет, старик Герсон здесь не при чём, — я покачал головой. — Этот эксперимент был проведён исключительно на мои собственные средства и втайне от всех. — Но как тебе удалось? — Я использовал наработки людей по этому эксперименту, которые нам удалось найти ещё в тот поствоенный период. Внеся несколько корректировок, я использовал свои ДНК-материалы в качестве основы. Этот опыт был интересен только мне, и меньше всего хотелось втягивать в это посторонних монстров, — я отвёл взгляд, вновь отпив кофе. — Это заняло много времени, но оно того стоило, — на моём лице появилась улыбка. — Что именно ты сделал? — За основу были взяты мои рёбра. Я выломал сразу два на случай, если один из объектов не сможет развиться и погибнет на стадии формирования. Хоть оба объекта развивались одновременно, получилось так, что рождение Папируса произошло лишь спустя несколько лет. Первые месяцы после рождения каждого из них, мы проводили в лаборатории. Я проводил много диагностик, чтобы убедиться, что они смогут адаптироваться к внешнему миру и не погибнут. Меня преследовал страх, что одно моё неверное движение, одна ошибка, и мои мальчики покинут меня, — пальцы дрогнули.       Вспоминать о том времени достаточно тяжело. Меня съедала паранойя. Я боялся, что меня осудят, что моих сыновей у меня отнимут, что им будет грозить опасность. Мне было страшно думать о том, что всегда есть вероятность их потерять. Папирус и Санс стали моим лучом света. Они помогли мне открыть глаза на новый мир. Работать с Герсоном в тот период было напряжённо, ведь я скрывал от своего наставника что-то столь невообразимое и, что он точно от меня не мог ожидать. Но стоило мне вернуться в наше тайное убежище, где меня ждали эти малыши, я чувствовал, что мог бы отдать всё, что у меня есть, лишь бы вечность наблюдать за тем, как они с улыбками встречают меня, растут и развиваются. Мы были втроём в нашем крохотном мире, и это было для нас самым настоящим счастьем. — Но, оглядываясь сейчас на всё то, через что мы прошли, я ни о чём не жалею. У меня двое чудесных сыновей, и я люблю их всей своей душой, — я посмотрел на Гриллби и Маффет, которые смотрели на меня очень задумчиво. — Знаю, это тяжело понять, почему именно этот путь я избрал, но прошу вас быть снисходительными. Монстрам-скелетам, вроде нас, очень тяжело создать потомство. Наши души мало с кем могут быть совместимы, даже из монстров. После той ужасной человеческой войны мой вид практически вымер. Если кто-то оставался в живых, они погибали через пару лет из-за полученных на души травм. Может быть, из-за страха остаться одним таким, но я просто почувствовал, что мне нужна семья, — я вздохнул. — И если естественным путём мне это было недоступно, то стоило попытаться сделать это другим способом. — Мы не осуждаем тебя, Гастер, — Маффет посмотрела на меня и улыбнулась. — Ты, наверное, ужасно настрадался тогда, я права? Не только из-за эксперимента, а скорее просто от факта того, что ты в одиночку должен был поставить на ноги сразу двух малышей. Я не знаю, как реагировать на эту правду. Это не может не шокировать, но это не значит, что моё отношение к мальчикам или тебе изменится. — Спасибо, Маффет, — я улыбнулся, чувствуя облегчение. — Я придерживаюсь того же мнения, но в этой истории кое-что не даёт мне покоя, — Гриллби вздохнул. — Ты сказал, что внёс в наработки людей кое-какие изменения. Что ты сделал, Гастер?       Но, прежде чем мне удалось ответить на этот вопрос, случилось то, чего мы ждали, но надеялись, что не дождёмся. Сверху из подвала мы услышали, как кто-то вбежал в бар. Через мгновение дверь в подвал распахнулась, и к нам вниз по лестнице влетел Догго, запыхавшийся и встревоженный. Мы подскочили. Гриллби подбежал к нему и помог подняться. — Гвардия, — Догго закашлялся. — Королевская гвардия прибыла в Сноудин вместе с мальчишкой. Они собирают монстров на главной площади, — мы все переглянулись. — Они пришли за вами, — Маффет зарычала.       Я понял, что у нас сейчас нет шанса куда-либо уйти. Обычно нам сообщали заранее, когда стража приближалась к региону, и у нас была возможность скрыться, но в этот раз ничего. Значит, нас всё-таки нашли.       Маффет и Гриллби пытались настоять на том, чтобы я не выходил на улицу, но в этом не было смылся. Я уверен, что Чара и Азриель сейчас со всеми на площади. Если они там, значит, и я буду. Накинув плащ и капюшон на голову, я вышел вместе с друзьями из бара и направился к толпе. Жители Сноудина стояли перед стражами, опустив свои головы. Они были напуганы, а я не мог среди них увидеть Дриммуров. Стоял гул, который стих, как только на сцене появился он.       Фриск оглядел всех вокруг холодным презрительным взглядом. Выглядел он ужасно, такой же измученный бессонными ночами, как и мы. На его лице я заметил свежие раны, похожие на расчёсы, под глазами впали яркие синяки, кожа побледнела, губы сгрызены, а в длинных волосах появились седые волосы. Надо же, Ваше Величество, вы так сильно нервничали, потому что не могли найти нас? Как же мне вас жалко. — Дорогие жители Сноудина, — он широко улыбнулся, — я безмерно рад вновь увидеть каждого из вас. Прошло столько времени с тех пор, как мы бывали здесь, не правда ли, приятель? Ты ведь скучал по своему родному городу? — когда он это произнёс, я поднял голову, и моя душа дрогнула. Санс стоял рядом с ним, опустив голову. Мне не удалось прочесть эмоции на его лице, но внутри меня словно немного слез камень с души. Мой сын жив. Это единственное, что радовало меня во всей этой ситуации. — Ах, каким скромным ты стал всего за год, — Фриск посмеялся, похлопав его по спине. — Знаешь, я ведь тоже соскучился. Столько сил и времени уходит на то, чтобы сделать жизнь монстров лучше, а навещать любимые моей душе места приходится по таким ужасным поводам, — я прямо слышу, как скрипят его зубы. — Скажите мне честно, я что, где-то просчитался? Я был недостаточно щедр? Отнял у вас что-то? Почему вы решили, что можете меня разочаровать? За что? — все монстры молчали. Дети прятались за своими родителями, а те сжимали крепко их руки в своих ладонях. — Скажите, уважаемый Догамий, — внезапно обратился он к Часовым, что стояли впереди. — Как вы думаете, для чего в нашем Подземелье расставлены камеры? — Камеры служат средством наблюдения за Подземельем, — они держали руки за спинами, сжимая ручки своего оружия. Они еле сдерживались, чтобы не броситься на Фриска. — Молодец, а зачем же мы следим за всем? Может, твоя жена знает? — Чтобы вовремя находить и избавляться от возможных опасностей, — Догаресса зарычала. — Умница, тогда может, вы все соизволите мне сказать, — Фриск подошёл к страже, которая раскрыла загадочный мешок. Фриск достал оттуда всё, что осталось от уничтоженных камер Сноудина. — Какого, — он начал бросать разломанные и расплавленные детали в Часовых, что терпеливо ждали, когда это унижение закончится. — Чёрта, — с каждым броском и словом его глаза загорались всё безумнее, а голос срывался на крик. — Ни одна из этих проклятых камер больше не работает?! — он тяжело дышал, сжимая пальцы в кулаки. Все чувствовали то, какой гнев он испытывал, но я слышал кое-что ещё в этом голосе. Отчаяние. — Только солдатам было известно, где могут располагаться камеры, а положение многих из них вообще никому не должно было быть известно! Объясните мне, почему только в вашем регионе больше нет ни одной камеры? Зачем вы сняли их и уничтожили? Зачем добрались даже до тех, о которых могли знать только королевские учёные? — но они молчали, продолжая твёрдо стоять на ногах. — Вот значит как? Молчите? Хорошо, я сам отвечу на свой вопрос, — он щёлкнул пальцами.       Внезапно стражи из гвардии оживились и подошли к толпе. Они начали расталкивать монстров и вытащили оттуда ребёнка. — Что вы делаете?! — сразу поднялся гул. Часовые всполошились. — Отпустите! Пустите меня! — бедный маленький Монстрёнок пытался вырваться. Он дрыгал ногами в надежде пнуть стража, что тянул его за голову на сцену. У него не было рук и даже шанса хоть как-то защититься. — Отпустите его! Что вы собираетесь сделать?! — его родители были напуганы. Они попытались остановить их, но были лишь грубо отброшены стражей. — Отпустите ребёнка! Что вы задумали?! — Догамий сделал шаг вперёд, но тут же Часовые оказались окружены лезвиями оружий королевской гвардии. — Мы могли обойтись и без этого, но вы не оставляете мне выбора. Не хотите отвечать на вопросы, не желаете слушаться, значит мне придётся вас заставить, — Фриск безумно улыбнулся. — Я знаю, кто помог вам найти камеры, знаю, кто подсказал даже местонахождение тех, о которых вы не знали. Когда вы сняли их, у вас могла быть только одна причина так сделать. Вам нужно было что-то от меня скрыть. Точнее, кого-то, — Монстрёнка вытащили на сцену и ткнули с глухим ударом лицом в пол. — Монстрёнок! — Часовые посмотрели на Фриска и зарычали. — Мы без понятия, о чём вы! Ребёнок, тем более, здесь не при чём! Оставьте его в покое! — Не будьте идиотами, если только причинение вреда ему заставило вас зашевелиться, то последнее, что я сделаю, так это отпущу его, — Фриск посмеялся. — Давайте лучше поговорим о том, что вы так отчаянно пытаетесь от меня скрыть, рискуя даже жизнью этого ребёнка, — в момент, когда он это сказал, я почувствовал ярость. Гриллби и Маффет держали меня, не давая вырваться и попытаться убить на месте этого больного ублюдка. Они говорили, что он этого не сделает, но не знали того, что было известно нам. Он никого не пощадит. Ему плевать, кого мучить. — К вашему сожалению, вы крупно облажались, не найдя всего лишь одну камеру. Жаль, а ведь у вас почти получилось оставить меня в дураках. Поверьте, я и сам не ожидал, что он может настолько налажать, забыв про камеру, спрятанную у другого выхода из Руин, — как я мог допустить такую ошибку? Там не должно было быть камеры! Я же точно помню это. Только если Фриск не поставил её туда сам. Ублюдок! — Давайте не будем разводить этот спектакль, — он подошёл к Монстрёнку, и все замерли, услышав щелчок, а я почувствовал, как душа ушла в пятки, когда в руках Фриска блеснуло дуло пистолета, направленное на малыша. — Спрошу лишь раз, — улыбка на его лице заставляла душу сжаться от страха. — Где сейчас Гастер, Чара и мой драгоценный братец? — Мы не знаем! Прошу вас, отпустите его! — кричали родители малыша. — Ты никогда их не найдёшь! Ты трус! Ты не наш король! — сквозь слёзы яростно кричал малыш. — Фриск, не смей! — Часовые зарычали. — Неверный ответ, — он усмехнулся.       В следующее мгновение всё произошло быстро. Звук выстрела, и следом болезненный крик. Монстрёнок вырвался из хватки стражника, укусив его за руку, и спрыгнул со сцены, вернувшись к родителям. Фриск отошёл на несколько шагов, держась за руку. Он зарычал и затем начал кричать, но не от боли, а от ярости. — Вот дрянь! — он поднял голову и оскалился. — Чёртова стерва!       Королевская гвардия и Часовые обнажили свои оружия, когда я, Азриель и Чара, вставшая впереди нас, держа окровавленное мачете в руке и наступив на отрубленную им кисть руки, появились на сцене. Глаза принца и принцессы ярко горели, как и мои. Наши души были полны решимости, когда мы смотрели на нашего врага, залившегося безумным смехом. Фриск выпрямился и развёл руки в стороны. Санс за его спиной сжал пальцы в кулаки, посмотрев на нас. — Какая встреча! А я думал, что вы трое не соизволите всё же показаться! — он безумно оскалился. — Я успел по тебе соскучиться, Чара! — Давно не виделись, Фриск.       С того момента начался отсчёт до нашего разгрома.