Действительно ли они живые?

Шестого августа всё руководство стояло на ушах, готовясь к очередной феерии на вокзале. Такой праздник всегда отмечают с размахом, а тем более - на ЗапСибе. И, на удивление многим другим дорогам, здесь участие в празднике принимали и сами поезда. У Западно-Сибирской дороги даже имелось понятие парадной формы в виде белой рубашки, идентичной тем, что носят работники, и золотого значка железнодорожной "птички". Надевали её поезда строго по праздникам, строго повсеместно. Любовь к помпезным шоу и мероприятиям заставляла жестче относиться к дисциплине.  Ну и, конечно, самые большие почести доставались первому воскресенью августа. На первом пути разворачивали самые настоящие пляски, пели песни, играл оркестр и даже ехал настоящий паровоз!

* * *

Утром все как обычно разъезжались по своим завязкам, либо возвращались с них, либо отдыхали. Но сегодня в холле появился ожидаемый список электропоездов, которые завтра остаются на вокзале в первую половину дня для праздника. Завтра график выходного дня, потому свободных было больше, чем по будням. Обычно ровно половина оставалась в городе, пока другая усиленно за них работала. Но участников торжества старались подпихнуть и в утренние, короткие завязки, либо отправляли в ночь с последующим возвращением утром. Главное, чтоб явились к нужному времени.  Отбор шёл по удобству закреплённых за поездами завязок, но иногда делались исключения в виде ЭД2Т-0053, которая присутствовала на каждом дне железнодорожника по понятным причинам. Но вот парадная форма полагалась всем, даже тем, кто на мероприятии не присутствовал. По пути на работу каждый глядел на приклеенную дежурным по депо бумажку, выискивая наличие или отсутствие своего имени. Даже несмотря на то, что список оглашали ещё за неделю до праздника. Параллельно с этим затеялась стирка всех белых рубашек, ведь очень часто после мероприятий они забрасывались в дальний угол шкафа. — Меня всё ещё поражает тот факт, что нас можно поставить петь песню перед всем вокзалом. — Ну, это ж символично. В день железнодорожника железнодорожную песню поют поезда. — Так примитивно, но так удивительно. 0115 отхлебнул чай из кружки, снова уставившись на 1023. Тот же внимательно наблюдал за уныло плетущейся стеной из цистерн, поскрипывающих на другом конце станции. — А ты завтра остаёшься же? — Я? — Рижанин отвлёкся от окна, — Не, я уеду. На такие гулянки всегда стараются побольше молодняка пристроить, вот меня и не будет. Поеду в Изынский, там и отпраздную. ЭР2 по-доброму хихикнул, а Демих будто бы не понял его настрой. — Наверное, это обидно осознавать.  — Да нет, вовсе нет. Просто время меняется, меняются поезда, а для красивой обёртки всегда нужно то, что для людей будет новинкой. Ну, или до сих является ею. Мы уже почти всю жизнь прожили, так что ваш черёд выступать. — Вроде, это и грустно, но и сделать ничего не сделаешь. Ты прав, что сказать.  На кухню ввалилась ЭР2-1230, в руках которой уже было достаточно белой ткани. — Вопрос по делу, надо кому стирать рубашку? Мы стирку собираем. — О, погоди, сейчас принесу. Рижанин встал из-за стола и поспешно выбежал в коридор, дабы не задерживать. — Мне не надо, у меня она новая. — Всё, поняла, я пойду за 1023. Удачной работы! — Спасибо, и тебе. Опустошив кружку, Сто пятнадцатый вытянулся на стуле, поднялся и неспешно ушагал к канавам. В депо абсолютно точно начинался переполох, преследующий каждый предпраздничный день. Навстречу Демиху выбежала 454, чуть не врезавшись в него. Рижанка лишь смущённо извинилась, бросив что-то про рубашку, которую нужно успеть закинуть в общую кучу, пока стирку ещё не запустили. Казался таким странным тот факт, что даже она на панике от завтрашнего дня, хотя в городе её в жизни больше не оставят с таким количеством шрамов на видных местах. А сам 0115, остающийся завтра на всей церемонии, вообще не переживал. Текст песни он давно заучил, да и какой-либо важной роли электропоезда на празднике всё равно не играют. И опять грустные мысли о старших собратьях — 1023 отправляют далеко за город, а 454 вообще никуда не берут после крушения. И никто из них не выглядел расстроенным! Это же так странно — осознавать, что ты перестаёшь быть нужным для своего депо и даже не по своей воле. Почему они такие радостные и вовсе не печалятся? Или они просто научились воспринимать это как неизбежное?  На улице приятно дул прохладный ветер, солнце ещё не успело прогреть щебёнку и полотно. На мосту толпились люди — следствие субботнего утра. Кто на дачу, кто домой, кто просто за город или на рыбалку, кто на море — у каждого своя цель. И что самое неприятное — вечером они будут уже не так сердечны, ведь подавляющее большинство с таких выходных возвращались не трезвыми. Чего только стоили воспоминания о поножовщинах в тамбурах товарищей, драках до крови на платформах, а иногда и вовсе аморальных случаев, как недавний из вагона ЭР2-1002.  Студент возвращался домой на последней Ояшинской электричке, ездил проведать мать. Там к нему успешно пристали пятеро пьянчуг, которые, недолго думая, стали вымогать деньги под угрозой насилия. Те поглумились над ним, раздели, а затем и вовсе умудрились разбить окно, угрожая зарезать беднягу осколком. А через пару секунд одному из маргиналов пришла в голову мысль вырвать и уплотнитель для окна, чтобы сделать удавку. Парня пытались душить, тот сумел перегрызть резину и выпрыгнул из разбитого окна. Ему повезло, ведь поезд сбавлял ход перед Мошково, опору контактной сети он также успешно миновал. Даже смог самостоятельно дойти до поста охраны станции. Или случай у новенькой Сто четырнадцатой на последнем Курундусе. Четверо друзей встретились в городе, выпили, а затем сели в электричку — собрались в гости к бабушке одного из компании.  Но водка ударила в голову ещё в городе, потому прилично ехать мужикам быстро наскучило. Нашли двух хлипеньких парней, насильно споили, а затем избили в тамбуре, предварительно стянув верхнюю одежду и сколько-то там тысяч рублей. На этом не остановились — избили кого-то третьего, тот и обратился за помощью к машинисту. Вооружённые ВОХРовцы мигом нашли в составе зачинщиков, высадили их в Буготаке и закрыли в здании вокзала. Оказалось, зря — пьяницы разнесли всё, что было внутри: выломали двери, окна и разбили плафоны. Тогда рядом живущие железнодорожники подоспели на помощь охране, совместными усилиями всю дружную группу затолкали в контейнер-пятитонник. На утро горе-бандитов увезли в отдел. Истории эти вызывали и чувство полного абсурда, и беспокойство. Кому хотелось, чтобы в его вагоне случилось вот такое пьяное побоище? Да и помощники с машинистами иногда попадали под горячую руку, тоже не из приятных.  Конечно, волков бояться — в лес не ходить, такие случаи были чем-то единичным, гораздо чаще всё проходило спокойно и рутинно.  Опыт сородичей просто заставлял лишний раз напрягаться, когда на платформе показывались шатающиеся людские силуэты. 

* * *

— Блин…они и правда меня оставили в списке? И что мне делать?! — Ну да, кто ж за день будет всё менять. А что не так? — Ты издеваешься? Пятьдесят восьмая приподняла одну бровь в недоумении, глядя на старшую.  — Нет, ну, ты, конечно, не самый социальный электропоезд, которого я знаю, но раньше ты так не возмущалась. — Наверное, потому что раньше у меня и шрама во всё горло не было? — Господи, ты всё об этом. И что такого? Он никому в глаза не бросается, кроме тебя. А если бы бросался, тебя бы в городе не оставили.  — Его видно! Ты сама это прекрасно понимаешь! Просто опять пытаешься меня не обидеть. — Мне это ни к чему. Говорю как есть.  Демиха закинула ноги на стол, поправляя длинную чёлку  — Если бы он бросался в глаза, то тебя бы не оставили на мероприятие. Повторила бы судьбу 454. Но тебя оставили. Вывод? — Это в любом случае странно, хоть с 454, хоть без. Не походит на нашу политику. — Зато отдыхаешь в городе, практически ничего толком не делаешь. Лафа же, чё переживать. — Мне просто не нравятся эти показушные шоу и концерты. Выглядит слишком искусственно и вылизано, слишком поддельно. Неужели тебе так не кажется? — Пф, обычный праздник. Новый год же тебе поддельным не кажется? А тут ещё и паровоз поедет, чем тебе не интересно? — Ты просто не понимаешь, о чём я говорю. — Что поделать.  0058 лениво переключала канал за каналом и сверлила взглядом экран телевизора. Шестнадцатая, казалось, совсем не была заинтересована в ящике. Её больше смущало собственное положение на завтрашнем празднике.  Облокотившись о спинку дивана, 0016 тупо лупила в потолок, пока на фоне сменялись разные звуки. Либо Пятьдесят восьмая раздражённо цокала и вздыхала, когда летящий по путям транзит заглушал своим рёвом все звуки в помещении. Приходилось ждать, пока весь состав скроется из поля слышимости, закрывать окно заведомо проигрышный вариант. Въевшийся в голову стук колёс прервался. — Девки, вы же отдыхаете? Помощь нужна. Демихи сразу повернули головы на звук. — А чё надо? — Да рубашки эти развесить, их же там море. Поможете? Хоть кто-то один. — Ну пойдём. 0058 ушла из холла вместе с 1030. Шестнадцатая облегчённо выдохнула — наконец-то тишина. Только она прикрыла глаза, как снова её выдернули в реальность.  — Привет. А ты чего тут сидишь? Пришлось открыть глаза и поднять голову на собеседника — Триста четвёртая.  — Сил вообще нет. Ещё и суматоха эта вся. — Не проще пойти спать? — Надо бы. Но 1001 снова приедет и захочет что-нибудь рассказать, ты же знаешь его. Конечно, он не обидится, если я усну, но…как-то неудобно с моей стороны, думаю, ты понимаешь. — Твоё право. Однако, если ты закроешь глаза здесь, то точно также уснёшь. — Стараюсь не спать. Но и вставать так не охота.  — Даже если уснёшь, 1001 не даст тебе спать дальше здесь, разбудит. — Главное, чтоб я проснулась…Надо ещё форму на завтра всю приготовить. — Рубашки высохнут только за ночь, так что и собираться будешь завтра. — Думаешь? — Естественно. Их же только пошли развешивать. — Капец, ещё и все разом полетят в гладилку с этими рубашками…Хорошо хоть, что мне завтра утром никуда не надо. Не знаю, как другие смогут съездить в рейс, а потом вернуться на праздник. — Всяко лучше, чем работать в двойном объёме, когда половина поездов на вокзале. — Наверное. Не знаю, что бы я выбрала, будь у меня такое право. — Думаю, каждый предпочтёт остаться на вокзале. — Я не знаю…мне стыдно выступать с такой побитой внешностью. Все без царапинки, а у меня такой шрам на шее. — Сомневаюсь, что за воротником его будет так хорошо видно. Вообще бы не переживала на твоём месте. — Да что ни надень, его всегда видно!  — У тебя ещё не так все плохо, справедливости ради. Пообщайся с 454, она сумела побороть в себе этот комплекс. Со шрамами на половину тела. — Боюсь, что у меня так не выйдет. Машинисты продолжат звать меня несчастливой и проклятой.  — На это ты уже повлиять, увы, не способна.

* * *

Будильники по всём депо звенели практически в одно время, рано-рано утром. Всем было необходимо собраться, одеться, привести себя в порядок, либо вообще поработать.  Все пытались как можно быстрее прошмыгнуть в прачку, чтоб забрать свою рубашку, а потом точно также быстро перейти в гладилку, пока там не выросла очередь. Как бы кто не старался, одурить этот процесс так и не получилось.  — Рад всех видеть в любимом месте, кто последний?  ЭР2-1052 оглядел всех присутствующих, прикинув примерное время ожидания. Все нерасчёсанные, растрёпанные и сонные, но уже в очереди к утюгу. — А тебе во сколько ехать? — Да не скоро, подожду. — Ну тогда за мной будешь. 1012 помялась, снова перебирая три рубашки на согнутой руке. Впереди неё в полусне стоял Четыреста шестьдесят восьмой, зевающий чуть ли не каждую минуту. Облокотившиеся о стену Пятьдесят восьмая и Шестьсот третья вели незамысловатый диалог, к которому иногда подключались остальные. — А вы со всего депо рубашек насобирали что ли? — Ну у меня помимо своей ещё Пятьдесят третьей и Сорок первой. Одна собирается, вторая проснуться не может. — Что за приступ благородности? — Да эта проснётся и опять пойдет всё депо на уши ставить, если рубашка мятой окажется. 0053 меня просто в коридоре случайно выловила. ЭР2К-603 вмешалась в диалог. — У них с Двадцатым это одинаковое, он в ночь вчера свалил, вот минут через тридцать-сорок заявится. Умолял вчера всё ему погладить утром, он ж не успеет. — А кто из выступающих ещё в рейс собирается до праздника? 0058 подняла руку, натянув саркастично-довольное лицо. — Из здесь присутствующих только ты что ли? А в принципе, кто ещё? — 0053 как раз собирается, Тысяча вторая…хмм, 0115 ещё…больше никого не помню. — Ну, удачи. 1052 хихикнул, злорадствуя. — Спасибо преогромное. И тебе удачно поработать за двоих.  Из маленького помещения выскочил ЭР2-1001, стараясь не задерживать всех остальных.  Спустя двадцать минут подоспела ЭД2Т, выискивая взглядом 1012.  — Двенадцатая, ты здесь? — Здесь, твою уже погладила. — Спасибо большое! Должна тебе буду. — Не за что. Демиха быстрым шагом ушла в комнату одеваться. По пути в коридоре встречались такие же мечущиеся, что пытались успеть всё и сразу. Некоторые уже уходили к канавам при полном параде.  Второй проблемой была причёска у девочек. На праздники требовали собирать волосы в косы, а если те слишком короткие — просто красиво заколоть. Почему-то общепринятыми стали именно колоски, которые заплетать умели далеко не все. Так и получалось, что в некоторых комнатах также появлялась очередь, либо наоборот, все бегали друг к другу за помощью. Одалживали друг у друга резинки, заплетали в две руки одного не без помощи рукастых мальчиков, иногда даже успевали меняться одеждой. Так и Пятьдесят третья перед своим выходом из депо успела заплести как себя, так и 0016 вместе с 958, а одну из своих юбок отдала Девяносто второй. Потому на путь приходилось в прямом смысле выбегать, чтобы точно успеть к подаче под посадку. Суматоха прошла, добрая половина депо разъехалась кто куда. Кто-то наоборот вернулся, а то и вовсе только открыл глаза, но собирался уже в более спокойной обстановке. На таких лежала помощь в подготовке к празднику. И казалось бы, всё идет по плану, все всё успели, если бы не вызов от машиниста, разогнавший относительную тишину на Сеятеле. На подходе к Обскому морю на пути вылетела косуля. График быстро вернули в строй, морду электрички наспех оттёрли от не самой приятной жидкости на конечной. Оборот по Бердску был быстрым, спустя полчаса электропоезд летел обратно в Новосибирск. И даже прибыл на две минуты раньше положенного! Пассажиры, как назло, тянулись медленно, выходили долго и тягостно.  И только-только бригада сошла с поезда, как ЭД2Т мигом обратилась в человеческую форму, оглядела себя и раздражённо взвыла. — В депо беги, пока время есть! Придумаете что-нибудь! Бригада, очевидно, вошла в положение, ведь и им самим нужно присутствовать на празднике.  На первом пути уже начали собираться приглашённые гости и различные коллективы, но обрадовало то, что из сородичей никто в поле зрения не попадал. Значит, все ещё в депо. Лихо перескакивая через шпалы, 0053 добралась до ворот депо и махом распахнула створку. Кажется, такое эффектное появление да ещё и при всей обстановке смогло поразить даже Сорок первую. Та пыталась сдерживать смех. — Боже, с тобой что случилось?  — Косуля под меня прыгнула, — Демиха развела руки в стороны, отшучиваясь и сдерживая желание разнести в пух и прах всё, что встретится на пути. — Офигеть, ты прям с головы до ног в кровяке. И чё делать-то? Рубашка у тебя естественно не высохнет. — Я без понятия, у меня второй нет. Она пробежала мимо смотровых ям в сторону жилого крыла, наспех сняла такие же заляпанные ботинки и ринулась к лестнице. В комнате оказался уже приехавший Двадцатый, что тоже встретил ЭД2Т удивлённым взглядом.  — Ну ты и лихачишь, мать.  — Лихачу-то лихачу, а что делать? У меня рубашка одна, а не пойти я не могу. — Да ладно рубашка, ноги свои видела? — Себя я отмою, а одеться мне во что?! Сколько осталось до начала? — Минут…тридцать, где-то. — Ну супер!  — Ну-ка стой, я скоро вернусь. — В смысле?  — Я всё придумал! Дверь захлопнулась, ЭТ2 в два счёта оказался перед дверью в другую комнату. Выждал пару секунд после стука и открыл дверь.  — Слава Господу, что ты ещё в депо! У тебя нет чистой белой рубашки ещё одной? — Должна быть, а что? — Да 0053 опять вляпалась, ей надо переодеться до начала.  — Серьёзно?  — Я не знаю, как она это делает. ЭР2-1001 вытащил из шкафа плечики с одной из своих белых рубашек, в которых он ходил практически всегда.  — Держи. — Спасибо огромное, я в стирку потом закину твою. Ты уже уходишь?  — Да пойду, наверное, чтоб не бежать потом. — Понял, словимся. Закрыв дверь, 020 также быстро вернулся в свою комнату. Первым делом он протянул Пятьдесят третьей чистую рубашку. — Пожалуйста, все готово. — Это ты с кого снял? — Это я вспомнил, что у Тысяча первого этих рубашек целый шкаф. На, надевай. У тебя боты тоже поди все грязные? — Ну естественно, надеюсь успею помыть. — Я помою, ты себя в порядок приведи. К канавам потом спускайся, я подожду. — Серьёзно что ли? — Ну да. Так-то явно побыстрее процесс пойдёт. — Блин…спасибо огромное. — Всё, минут через десять встретимся. Добежав до подобия ванной, в которой просто стояло пару раковин, Демиха принялась отмывать от следов животного лицо и остальные забрызганные части тела. Пришлось немного запачкать пол, но его чистота сейчас вообще была на последнем плане. ЭД2Т быстро нырнула в другую рубашку, что на ней смотрелась явно большой, даже заправленной в юбку. Выбирать не приходится, это единственный вариант. Крутясь перед зеркалом, она пыталась заметить возможные оставшиеся пятна, но, вроде, всё в порядке. Возникшая в голове золотая брошка-птичка заставила отчаянно вздохнуть и снова вернуться к себе в комнату. Вот теперь точно всё в норме.  Внизу уже поджидал Двадцатый. — Ваши тапочки. Он протянул ей вымытые ботинки, которые тапочками назвать язык не поворачивался. — Спасибо, сервис что надо. 0053 быстро обулась, после чего двое мигом выбежали из депо. — Ты только по сторонам смотри, а то неловко получится. — Мне после сегодняшнего уже всё равно, мы и так не сдохнем под колёсами. — Всё равно смотри, бежать нам далеко. На первом пути уже шла церемония открытия, вещал начальник дороги, рядом с ним все, кто можно — мэр, губернатор, заместители и даже дорожные ветераны. Два припоздавших электропоезда незаметно вклинились к своим сородичам. Хорошо, что до их выхода ещё было время. Зеваки-пассажиры облокотились на перила моста, краем уха слушали торжественные речи. Приезжавшие на вокзал люди также удивлённо рассматривали происходящее. Далеко не все граждане знают, что вообще сегодня за день. Электрички тихо перешёптывались между собой, обсуждали происходящее, шутили и еле слышно хихикали. Не могли себе такого позволить только те, кто стоял в первом ряду. Начальники на пару с важными шишками вручали грамоты, благодарности и премии как и действующим работникам магистрали, так и тем, кто с неё уже ушёл, отработав практически всю жизнь. Незаметно за всеми речами, электропоезда выстроились в нужную им "картину", впереди было самое главное и ответственное. Сейчас они выглядели как школьники на фотографии своих классов. Когда последняя грамота была отдана в руки, начальник многозначительно замолчал, призывая зрителей обратить внимание на западную сторону станции, где вдалеке угадывался силуэт паровоза, стоящего под парами. Вместе с гостями головы повернули и наблюдающие с моста люди, заохав и заахав. Некоторые особо везучие доставали фотоаппараты, целились в даль железных паутин и гнездища из проводов. Паровоз истошно загудел, тронулся с места и зашипел. И к шипению, вдруг, подмешалась оркестровая музыка. На дорожных мероприятиях она практически всегда присутствовала, но далеко не всегда кто-то под неё пел.

"Звени, отваги колокол!

 В дороге все, кто молоды!

 Нам карта побед вручена!"

Люди мигом обернулись в другую сторону. Большая часть смотрящих обывателей снова ахнула — пели поезда! Многие пассажиры, ставшие случайными свидетелями, даже не могли представить, что такое возможно.

"Отчизне в дар останутся

 Рабочей славы станции,

 Запомните их имена:

 Любовь, комсомол и весна!"

Паровоз медленно подползал всё ближе к платформе, практически не подавая гудки, чтобы не заглушать песню. Мужские голоса затихли, а женские повторяли строчки припева, после чего снова к песне подключались абсолютно все. 

"Дорога вдаль идущая

 Наш первый шаг в грядущее

 И звезд, и земли целина."

Немногочисленные репортёры и фотографы бегали с камерами, стараясь захватить как можно больше моментов. 

"Мечты края безбрежные,

 Твоя улыбка нежная

 В душе, что отвагой полна,

 Любовь, комсомол и весна!"

Удивляло, что присутствовали даже те, кого на таких мероприятиях представить было ну очень сложно. Три экспресса — Девяносто вторая, Восемьдесят пятый и Сорок первая, Шестнадцатая, два новых Демиха — 0114 и 0115, единственные в депо ЭТ2 и ЭД2Т, хохотушка Пятьдесят восьмая. Не обошлось и без более знакомых бывшим железнодорожникам Рижан. Любимец детской публики ЭР2-1001, "кинозвезда" ЭР2-1002, 1230 вместе со своим старшим братом 1030, легендарная 1013, переделанный до неузнаваемости Четыреста шестьдесят восьмой и даже капризная 1012.

"Мы сами ритмы времени 

 И нам с тобой доверены

 И песни, и ночи без сна."

Паровоз величественно заехал на первый путь, окатив смотрящих с моста клубами дыма и пара.

"И снова вьюги кружатся,

 И песня учит мужеству,

 И с нами на все времена

 Любовь, комсомол и весна!"

Казалось, что весь вокзал сейчас жил в празднике. И маневровые, и стоящий на выходном грузовой, с которого высунулись изумлённые машинист с помощником, даже грузившие почту мужички на время прервались, издалека наблюдая за происходящим.

"Любовь, комсомол и весна!"

Ещё несколько повторений этих трёх слов и голоса стихли, а вместе с ними и музыка. Станция погрязла в аплодисментах, пассажиры в изумлении мотали головами, переговаривались и снова вглядывались в тех, кто стоял на широкой платформе первого пути. Паровоз остановился, выпуская ватный пар. Машина громко гудела, вызывая всё больше людского, да и не только, восхищения. Ежегодное вручение Лунинской премии. И все поголовно знали, кто её получит уже который раз из года в год. Пятьдесят третья как обычно робко подбежала к начальнику дороги и всей своей рядом стоящей бригаде, собравшейся в полном составе. Кажется, в этом году она улыбалась для снимка более искренне. А между делом, электропоезда уже разбегались по платформам. Песни песнями, а работа строго по расписанию!