Kiss, Marry, Kill

      Люди всё время говорят, что когда ты на волоске от смерти, то перед глазами проносятся самые яркие и самые важные моменты твоей казалось бы не зазаря прожитой жизни. Ну, по крайней мере она должна быть такой, да? Не исключено, что есть и моменты упущенные, и что ты будешь жалеть о том, чего так и не смог сделать, когда была идеальная возможность, но… когда Озай силой опрокинул меня в мутную воду, а острое лезвие цзяня слегка задело кончики моих длинных волос, я успела подумать только о том, какой же всё-таки отстой эта королевская жизнь.       Быть главной женой принца — ещё хуже. А если он вдруг станет наследным, проблемы будут буквально на каждом шагу. И не только у меня. Я бы не хотела никому такой жизни. И не хотела бы вспоминать её на смертном одре.       Вынырнув и откашлявшись, я скрепя зубами от злости и трясясь от испуга, болтыхалась в воде, пытаясь отплыть в самый дальний угол, пока наверху происходил, пожалуй, довольно жесткий поединок покорителей огня. Пламя озаряло купальню, затем стихало на мгновение и снова шквал огня поднимался к самому потолку, расползаясь в разные стороны. Пригнувшись, краем глаза я заметила, что от алых, тончаших шёлковых зановесок не осталось ничего; даже пепла в воде не оказалось. Цветы и бонсай тоже сгорели. Это место могло быть действительно приятным воспоминанием, но теперь…       Громкий всплеск вывел меня из оцепенения: я быстро развернулась и, уцепившись за края бортика, попыталась выкарабкаться из бассейна, то и дело соскальзывая обратно в воду. Когда у меня наконец почти получилось, кто-то со всей силы дёрнул меня за волосы и грубо оттащил обратно.       Плюх! В следующую же секунду моя голова снова была под водой, но на этот раз шансов остаться в живых было чуть меньше, чем несколько минут назад. Само собой я пыталась сопротивляться, но это было совершенно бесполезно. Убийца заломил мне правую руку и удерживал её, вывернув до боли, а затем начал давить на затылок, пока я и мой инстинкт самосохранения боролись за жизнь, отчаянно удерживая последние крохи воздуха. На секунду я задумалась о том, чтобы позволить этому мужику утопить меня в цветочной воде, словно котёнка. Почему нет? Высока была вероятность, что я могла вернуться в своё тело и в свою реальность. В конце концов, из воды я сюда и пришла.       Следом меня посетила мысль о том, что вероятность сдохнуть наитупейшим образом выше вероятности, что я как по-волшебству вернусь к себе домой целой и невредимой.       Пока одна часть моего мозга верещала от страха и одновременно обрабатывала информацию о вероятностях умереть и выжить, другая теряла сознание от нехватки кислорода.       Моё тело окончательно ослабло и сознание отключилось, когда я почувствовала, как кто-то, крепко ухватив меня за талию, вытягивает из воды, так и не сумевшей забрать мою жизнь.       Чей-то плач разбудил меня. Я нахмурилась, и даже это движение причинило мне сильную головную боль, поэтому спустя мгновение я принялась звать Хиёко чуть осипшим голосом. Должно быть, я наглоталась воды. Нос и горло щипало, а во рту был противный цветочно-мыльный привкус. Ну и гадость…       Цыпа, сидевшая у изголовья тут же откликнулась, опустившись на колени перед моей постелью.       — Ах! — взглянув на меня, она снова разрыдалась, уткнувшись лицом в моё пуховое покрывало.              — Принцесса очнулась, — произнёс знакомый, мужской голос. — Слуги! Немедленно зовите лекаря!       О, неужели Яхиро разрешено быть здесь? Может, он нарушил королевские правила ради меня? Или это не считается, если я, его сводная сестрёнка, при смерти? Ладно, проехали. В любом случае, я рада, что он здесь. Кажется, я даже немного соскучилась по нему.       — Где второй принц? — спросила я, потянув Хиёко за рукав ханьфу.       — Об этом не беспокойтесь. Её Высочество должны думать сейчас о себе, — отрезал Яхиро, не давая Хиёко ответить. Я повернула голову — отодвинув полог, мужчина стоял, глядя на меня угрюмыми и уставшими глазами. Он был в своей крутой тёмно-красной форме. Я с трудом отвела взгляд, морщясь от боли в затылке. Кажется, мне врывали клок волос… Боже, если там окажется залысина я самолично четвертую этого урода.       — Не Вам решать о чём думать Её Высочеству! — сердито всхлипнула Хиёко, утирая красные и распухшие от слёз глаза. Она окинула Яхиро весьма враждебным взглядом, и я поняла, что ей он тоже не нравится, как и придворной даме Чон, и, наверное, всей королевской семейке, кроме наследного принца Айро. Супер. Ещё один преданный фанат команды «Озай плюс Урса равно любовь».       Я вздохнула:       — Как я здесь оказалась?       Хиёко снова заплакала, взяв мои ладони в свои и приложив их ко лбу, словно крест господень:       — Ах, Хиёко так виновата! Хиёко должна умереть! Вторая принцесса должна наказать Хиёко, забив огненной плетью до смерти!       Опять двадцать пять! Иногда она такая королева драмы, что никому в этом мире с ней не сравниться…       — Дурочка! — поморщилась я, отмахнувшись. — Ты-то здесь причём, скажи? Слава Духам, что убийцы не тронули тебя.       — Нет! Е-если бы Хиёко н-не заснула в-в покоях принцес-сы, то с-смогла бы п-позвать на п-помощь, — заикаясь, бормотала цыпа, мотая головой. Слёзы градом текли по её щекам, и она всхлипывала и всхлипывала с надрывом. — Если бы т-только глупая Хиёко не с-спала…       Неужели моя цыпа так сильно обо мне заботится? Бедняжка… Она правда испугалась за меня.       — Прекрати плакать. Иди и взгляни на себя в зеркало, у тебя всё лицо опухло. Кто возьмет тебя такую плаксу замуж? — попытав идиотскую шутку, я слабо улыбнулась и погладила Хиёко по мягким волосам, ощущая на себе пристальный взгляд Яхиро. — Я в порядке, ты в порядке, в порядке ли второй принц?       — Никто не знает, где Его Высочество принц Озай. Как только он принёс Вас сюда, он… проверил Ваше состояние и поспешно ушёл, оставив королевскую охрану возле Ваших покоев, — ответила цыпа, пока я с её позволения портила ей прическу.       Ну, конечно. А о чём я думала? Что он будет дожидаться моего пробуждения, как принц в сказке? Яхиро прав, я должна думать о себе.       — А где… убийцы? — я внимательно взглянула на Кадзаму. — Их удалось поймать?       — Можно сказать и так, — уклончиво ответил он.       — В каком смысле? Ты что-то знаешь об этом? Расскажи! — я приподнялась на локтях.       — Прибыл лекарь! — громко огласил слуга, вошедший в мои покои.       — Поговорим об этом позже, — прошептал Яхиро и отошёл в сторону, не обращая внимания на укоризненные и подозрительные взгляды Хиёко.       — Ваше Высочество, — старый, седовласый мужчина поклонился мне, ласково улыбаясь. — Прошу прощение за опоздание. Дорогу размыло дождём.       — Дождём? — удивилась я. — Но ведь небо было безоблачным.       — Позаботьтесь о нашей принцессе, господин Фудзи, — поклонился Яхиро, бросив на меня беспокойный взгляд.       «Нашей принцессе»? Что за выражение? Проклятье! Кадзама что-то знает и не говорит мне. Вот мелкий засранец! Как мне добыть информацию? Я должна знать, что стало с теми, кто пытался меня убить. Если их упустили — я попрошу удвоить охрану и не вернусь во дворец до тех пор, пока их не найдут. Или в этом случае во дворце мне будет безопаснее? С другой стороны, вдруг убийц послала эта бабка-императорша? В сериалах зачастую виновата родня мужа… Боже, какой же сложный уровень мне достался…       Внезапно дверь покоев с ужасным грохотом отворилась, заставив вздрогнуть всех присутствующих. В комнату, словно дикий лесной пожар, ворвался Озай. Бедный, побледневший от страха слуга не успел даже объявить о его прибытии, испуганно склонившись в низком поклоне. Быстрым шагом Озай направился прямо ко мне и его почти что чёрная, дорожная мантия тянулась за ним, оставляя на каменном полу мокрый след.       Его пафосное появление достойно любой дорамной сцены.       Пламя свечей дрогнуло одновременно и все, кроме меня поприветствовали принца согласно королевскому этикету. Наши взгляды пересеклись. Он выглядел… бледным, немного утомлённым, надменным и капельку угрожающим, впрочем, как и обычно. Значит, придурок был в порядке. Это, наверное, хорошо.       Прервав наш самый долгий зрительный контакт за всё время знакомства, Озай медленно перевёл взгляд на Яхиро.       — Господин Кадзама, Вы всё ещё тут, — произенёс он с холодной учтивостью, оскалившись.— Мне казалось, Ваш отец искал Вас. Не стоит заставлять беспокоиться родителей, — с этими словами Озай снова посмотрел на меня бесстрастными глазами. На что это он намекает?       — Ваше Высочество, принцесса Урса, — поклонился Яхиро и, многозначительно взглянув на меня, покинул мои покои.       — Все вон. Оставьте меня и мою супругу наедине.       АААА! Только не это! Не смейте оставлять меня с ним!       — Н-но… Её Высочеству нужен лекарь… — едва слышно промямлила цыпа, однако стоило Озаю бросить на неё косой взгляд, как Хиёко тут же испарилась вместе со стариком Фудзи.       Воспоминания нахлынули на меня одно за другим, едва мы с Озаем остались в комнате одни. Мне захотелось ударить себя по лицу за то, что я поддалась искушению. Нужно было валить из купальни сразу же, как только поняла, что запахло жареным. Как только поняла, что… Ну какая же я идиотка.       — Зачем тебе местный лекарь? Ты плохо себя чувствуешь? — спросил Озай после недолгого молчания и, сняв дорожную мантию, положил её на стоящее подле чайного столика плетёное кресло.       — Меня пытались убить. Как, по-твоему, я должна себя чувствовать?       — Ты не единственная, кого пытались убить сегодня.       — Ты хоть иногда умеешь не перетягивать одеяло на себя? — огрызнулась я и легла на подушки, отвернувшись. — Уходи. Я устала, и у меня болит голова.       Я действительно почувствовала себя очень уставшей. Этот краткий диалог-провокация лишил меня всех сил окончательно. Так и знала, что не нужно было с ним разговаривать.       Во всём теле ощущалась неприятная боль и ломота, вдобавок ко всему во рту была горечь и ныл плечевой сустав, но рука оказалась в порядке, не смотря на то, что её пытались то ли вывихнуть то ли сломать.       Ничего не ответив мне, Озай ушёл. Прекрасно. Я спокойно выдохнула, погасила свечи возле постели, опустила полог и легла обратно, тщетно пытаясь заснуть. На самом деле мне было немного страшно засыпать в одиночестве, но сил звать Хиёко или других слуг у меня не было, поэтому я продолжала лежать с мыслями о том, что если меня придут убивать во второй раз, то пускай неумёхи сделают своё дело до конца. Зачем меня так мучать? И самое главное — зачем им убивать меня? Возможно, из-за моей способности рожать наследников? Типа… это что, так важно? Или они думают, что кто-то, кроме родителей Урсы и Хиёко, будет страдать по мне, горевать до седины, если я умру? Хах… Если бы.       Спустя какое-то время дверь поих покоев тихо отворилась. Послышался шорох. Я распахнула глаза и настороженно уставилась в темноту, чувствуя, как бешеный гул сердца отдаётся в ушах. От страха у меня начала кружиться голова, и меня замутило. Кого я обманываю? Я не хочу умирать! Ни за что не умру здесь!       Лёгкая ткань полога, отделявшая меня от остальной части комнаты, чуть всколыхнулась от чьего-то незримого присутствия совсем рядом с постелью. А у меня даже нет ножа под подушкой! Что это за женщина, если у неё нет с собой ножа? Я больше ни шагу не сделаю без ножа под платьем!       Схватив тяжелую подушку в форме цилиндра, лежащую рядом и собрав остаток силы, я со всего размаху ударила ею того, кто приподнял занавесь и закричала.       — Помогите! Кто-нибудь! Здесь убийца, убийца!       — Здесь никого нет, кроме меня! — выкрикнул в ответ Озай, когда я вцепилась зубами в его запястье. Что-то со звоном упало на каменный пол и покатилось. — Проклятье! — зашипел он, пихнув меня в плечо. — Ненормальная! Посмотри, что ты наделала…       Я застыла и растерянно уставилась на его силуэт, потирающий свою руку. В следующее же мгновение он зажёг свет возле постели и на чайном столике, который заставил меня зажмуриться, а после убедиться, что это действительно был Озай собственной персоной.       — Ты придурок! — злобно бросила я, приходя в себя. — Зачем ты подкрался? Ты… — я ахнула. — Ты что, собирался меня убить?!       Как всегда его лицо ничего не выражало.       — Если бы я собирался тебя убить — ты была бы мертва уже давным-давно, — вздохнул он, поднимая с пола подсвечник со свечой, закатившийся за мою кровать. Должно быть, он держал их в руке, которая пала жертвой моего укуса. Впрочем, я не собиралась за это извиняться.       — Как трогательно. Вижу, тебе приятно представлять мою смерть, — съязвила я, усевшись на постели. — Что тебе нужно? Я сказала, что устала и хочу спать.       — Этой ночью я буду спать в твоих покоях, — ответил Озай, сняв с себя верхнее ханьфу.       Задохнувшись от возмущения, я едва выговорила:       — Мы не будем спать в одной постели!       — Разумеется. Я сказал, что буду спать в твоей комнате, а не в твоей постели. Не фантазируй лишнего.       Я замолчала, обдумывая его слова.       — Ты что, пришёл охранять мой сон? — спросила я, глупо усмехнувшись.       В ответ Озай одарил меня весьма красноречивым взглядом.       — Хорошо, — я пожала плечами. — Не будем это обсуждать.       — С удовольствием не буду обсуждать это с тобой, — парировал он. — Кажется, ты устала и собиралась спать? — разложив на столике какие-то документы, сложенные гормошкой, Озай посмотрел на меня.       — А ты собираешься читать всю ночь?       — Беспокоишься обо мне? — натянуто улыбнулся он.       Я быстро задёрнула полог и снова легла на подушки. По звуку я поняла, что Озай всё-таки уселся читать эти каракули. Серьёзно? Его чуть не грохнули пару часов назад, а он думает о работе. Или это его личная извращенская форма эскапизма? Или может он трудоголик? Мне не уснуть, зная, что он в комнате…       Я повернулась — в отсвете пламени свечей через полог был виден его силуэт в белом ханьфу. Он собрал волосы в шишку и сидел, изящно подперев голову, будто позировал невидимому древнему китайскому живописцу.       — Могу я задать вопрос? — не выдержав, я нарушила тишину, перевернувшись на живот.       — Ты хочешь знать, что стало с убийцами?       Как он понял?       — Хочу, — ответила я.       — Двое из них мертвы. Третий находится без сознания в комнате допроса.        Так их было трое?! Я отодвинула полог, вскочила с постели и, пододвинув соседний стул, уселась напротив Озая.       — И? Что ты узнал? Он сказал, кто стоит за этим?       Озай оторвался от бумажки и внимательно взглянул на меня.       — Хочешь знать, кто стоит за покушением?       Я фыркнула, закатив глаза:       — Конечно! Ты бы на моем месте не хотел?       — А если за этим стоит твоя семья? — продолжил он вкрадчивым полушёпотом, наклонившись к моему лицу. — Или твой возлюбленный-деревенщина из вашего жалкого театра уродцев? Что будешь делать тогда?       Мой возлюбленный из театра уродцев? Такой имеется? Что-то Урса не подкинула мне ни одного воспоминания о нём. Чёрт, вот зараза…       — Зачем моей семье пытаться убить нас обоих? Ладно, тебя, допустим, понятно зачем. Без обид, — засмеявшись, я подняла ладони в примирительном жесте. Но Озай, кажется, был не в настроении шутить.       Нахмурившись я попыталась убедить его:       — Послушай, я — единственная и любимая дочь семьи, получившая титул второй принцессы. Тебе не кажется, что даже с твоей смертью подобное заявление звучит не логично? Ведь если ты умрешь, я и моя семья потеряем статус который и так был почти уничтожен моим дедом. Вряд ли бабуля Та Мин позволит случиться чему-то подобному снова — старушка ещё в своём уме. Вроде бы.       Озай молчал какое-то время, а затем его глаза холодно блеснули. По моему телу побежала волна мурашек. Он явно что-то задумал… И, кажется, добром для меня это не кончится.       — Я всё думаю, — проятнул он, повертев в руках свиток, — на самом ли деле тебя пытались убить? У того цыке был при себе нож, но он предпочёл топить тебя в воде, пока ты не потеряешь сознание. Не проще ли было перерезать горло и не усложнять себе работу?       Почему мы опять обсуждаем мою смерть? У придурка явно проблемы.       — Почему под подозрением только моя семья? — я перевела тему, хлопнув ладонью по столику. — Что насчёт твоей?       — В этом нет смысла, — отрезал Озай. — Я не наследный принц.       Понятно. Делает вид, что паинька и не представляет угрозы. Как бы не так. Небось в запасе планы по свержению Лорда Огня от А до Я прописаны посекундно.       — Ты можешь им стать.       Кажется, я сболтнула немного лишнего, поскольку «пока что не наследный принц» с подозрением уставился на меня.       — Ну-у, — я выпрямилась, отвернувшись. — Я хотела сказать, что такое ведь бывает в жизни.       Озай схватил меня за подбородок, и насильно повернув, притянул моё лицо к себе. Я была очень недовольна этим грубым жестом, но затем взгляд зацепился за оставленный мною укус с кровоподтёками на его запястье. Я усмехнулась, глядя на него. Говнюк определённо заслужил это.       — Следи за словами, — процедил Озай, отпуская меня. — За подобные высказывания мой дед карал, сжигая рты и отрезая языки, а затем заставлял семью виновного их съедать.       Здоровская страшилка на ночь. Но в чём-то он прав. Мне не следует терять бдительность и расслабляться. Особенно рядом с ним.       Я легла в постель и, опустив полог, уснула глубоким сном под утро.       Следующий день привёл с собой кучу проблем. Я проснулась около полудня и обнаружила кровь на постели; испачкалось и покрывало, и ночное платье, и всё это означало, что ближайшие двадцать четыре часа у меня не будет желания взаимодействовать с этим миром. Озая в комнате уже не было, его одежды и документов тоже. Наверное, он ушёл как только я окончательно провалилась в сон. А может, он мне приснился? Нет, бред.       Я сползла с постели и, осторожно выглянув, попросила молодого слугу подле дверей позать Хиёко.       — Ах, как ужасно! — сетовала цыпа, снимая с меня испачканные в крови панталоны и доставая какие-то тряпки. — Приход «тётушки» означает, что Её Высочество не беременна.       Беззвучно выругавшись, я закатила глаза. Да уж, Леди Огня будет в полном восторге.       Чтобы не ходить на другой конец поместья, слуги принесли в комнату деревянную ванну и быстро наполнили её горячей водой. Удобно устроившись в ней, я почувствовала себя гораздо, гораздо лучше. Хиёко без конца полоскала мои волосы, используя различные масла для приятного запаха, массировала голову и плечи, попутно рассказывая деревенские сплетни. В конце концов, я словила себя на том, что клюю носом. И было бы чудесно ненадолго заснуть снова, если бы не новость о том, что строптивая бабуля Та Мин желает меня видеть у себя в поместье не позднее часа Овцы.       — Ваше Высочество, нужно поторпиться! Дорога займет время, поскольку дождь лил всю ночь и всё утро…       Вот нужно было старухе именно сегодня меня к себе приглашать! Хурма старая.       — Неужели мне нельзя отказаться? — простонала я, неохотно вылезая из воды. — Скажи бабуле, что мне всё ещё плохо после вчерашнего пережитого кошмара.       Отчасти это была правда.       — Ох… Никто из Вашей семьи не знает, что Вы… Что на Вас и Его Высочество было совершено покушение.       На мгновение я удивилась. Но потом поняла, что лишняя шумиха не нужна. Из-за нашего приезда в Хира’а и так не спокойно.       — Хм… Вот как. Пожалуй, оно и к лучшему. Не стоит заставлять беспокоиться родителей.       Особенно мать Урсы.       — Верно, — кивнула Хиёко, приготовив мне наряды на выбор. — Лучше им оставаться в неведении.       — Что это? — спросила я, когда Хиёко подала мне какой-то тряпичный пояс.       Цыпа странно уставилась на меня:       — Это юэшидай, Ваше Высочество.       Чё…       — Точно, — я выдавила из себя подобие улыбки, взяв в руки этот кошмар из алой ткани с вышитыми цветами по краям. Мне придётся носить этот тупой пояс вместо тампонов. — Извини, я всё ещё прихожу в себя после вчерашней ночи.       Глаза Хиёко снова опасно покраснели, губы задрожжали, и я в панике переключила всё внимание на наряды:       — Какой цвет мне к лицу сегодня — ярко красный или бордовый?       — Ярко-красный! — обрадовалась цыпа.       Цвет этого дня действительно был ярко-красным. Не смотря на адские боли внизу живота, я молодцом держалась всю дорогу до поместья бабули Та Мин. Хиёко сказала, что как только мы приедем, она прикажет служанкам сварить мне целебный отвар и тогда сразу полегчает. Кажется, только я думала, что я молодец. Вид у меня был не очень, если цыпа поняла, что я вот-вот помру.        Я жила мыслью о целебном отваре. Но кто же знал, что встреча с бабулей Та Мин окажется новым кошмаром дня?       — На колени! — холодно приказала она, едва её слуги отправились варить мне лечебный элексир. Да что здесь вообще происходит?       Я осталась стоять на ногах, как истукан, в полной растерянности, в то время как Хиёко позади меня быстро опустилась на пол.       Бабуля Та Мин злобно продолжила, смерив меня взглядом:       — Думаешь, раз стала второй принцессой, раз ты теперь Её Высочество, то передо мной, старой женщиной без былого титула, больше не нужно проявлять уважения?       С каких это пор «вставать на колени» равно «проявлять уважение»?       Хиёко незаметно потянула меня за верхнюю юбку, умоляюще зашептав:       — Ваше Высочество, пожалуйста, не упрямьтесь…       Неохотно приподняв подол тысячи юбок, я, кряхтя, опустилась перед бабкой Та Мин на колени.       Удовлетворившись этим зрелищем, она ударила в пол клюкой с позолоченой головой дракона у которого были огромные рубины вместо глаз и начала брызгать слюной.       — Хиёко уверяла, будто падение в озеро повредило твой рассудок, — с укоризной произнесла бабка, — но сейчас я вижу, что твой разум не просто помутился, а вовсе покинул тебя. Ты, девчонка, ведёшь себя настолько неразумно, что во мне зарождаются сомнения: неужто ты моя внучка?       Опустив голову, я слушала и ничего не понимала. Это по какому поводу меня сейчас отчитывают?       Кипя гневом, старуха продолжила:       — Твои поступки не имеют оправдания! Просить любви у представителя королевской семьи — верх самонадеянности и доказательство полного отсутствия понимания своего места. Втянуть в водоворот своих интриг Аюми, дочь уважаемого военного советника Его Величества Лорда Огня Азулона, подвергнув её репутацию сокрушительному удару — верх безрассудства. Планировать побег с этим Яхиро Кадзамой, паразитом, питающимся щедротами нашей семьи, — верх неблагодарности. И наконец, пренебрегать своими обязанностями главной супруги второго принца, не озаботившись даже выбором наложниц для его гарема — верх безответственности. Ты — воплощение невежества, глупости, распущенности и беспечности!       Мне даже возразить нечего! Меня мать родная так никогда не ругала! Это безвинное осуждение! Ну где же, где я виновата? Впервые так сильно хочется плакать…       Вдруг ругань стихла, я осторожно подняла голову и увидела, что бабка, обмерев, повалилась навзничь. Вскочив, я бросилась к ней, удерживая её за руку. Вслед за мной, вскрикнув, подскочила Хиёко. Картина маслом: налетев сзади, цыпа падает прямо на меня, я падаю на бабку, бабка валится на пол. Из её горла вдруг вырвался сдавленный выдох. В голову пришло одно из двух: либо мы вернули бабулю Та Мин к жизни, либо ускорили её встречу с предками.       Слава Духам, это был первый вариант.       Вдвоем с Хиёко мы перенесли бабулю Та Мин на кушетку. Кажется, она больше не злилась на меня. Протянув свою морщинистую, холодную руку, она положила её поверх моей и тихо сказала:       — Моя глупая, наивная девочка… Тебе необходимо осознать, что в стенах королевского дворца любовь превращается в мираж. Отпусти эти несбыточные грёзы. Единственное, что способно принести истинную пользу — это рожденный тобой наследник и поддержка родных.       Едва сдерживаясь от потока матерных слов, я гладила руку бабули и ждала, когда она закончит нести эту патриархальную чушь. Но старуха вдруг приподнялась, крепко сжимая мои пальцы и глядя мне в глаза отчётливо произнесла:       — Ты должна родить принцу сына как можно скорее!       Я шмыгнула носом и сделала вид, что вот-вот разрыдаюсь:       — Но я ему даже не нравлюсь…       Бабуля презрительно фыркнула:       — Хах! Он, вероятно, думает, что в нашей семье все дураки. Взял тебя в жёны и этого достаточно? Пусть вспомнит пророчество Мудрецов Огня и подумает, как следует!       Мы с Хиёко обменялись взглядами а-ля «ага, у бабки поехала крыша».       На мгновение бабуля Та Мин замолчала, а затем выдала фразу, едва не лишившую меня чувств на веки вечные:       — Я дала обещание Озаю: в тот день, когда ты подаришь жизнь его драгоценному наследнику, я помогу ему, второму принцу Нации Огня, подняться на самый верх.