Беречь и защищать (18+)

Намджун сидел перед большим очагом в зале таверны на окраине Руджа, куда прискакал два дня назад, после того как две недели хитрыми путями пробирался в это захолустье, избегая больших дорог и постов. На самом деле он был не так далеко от Хаба, больше ходил кругами, запутывая возможную погоню, потому что не в силах был убежать от того места, где оставил и жизнь свою, и душу, и сердце. Без понимания своей судьбы и того, что делать дальше, он больше не мог, а понимания не было. Он должен был остановиться, обдумать всё и ждать знака, как и приказал ему тот, кто его выпустил.

***

— Не дурите, герцог! — Минхо ударил его под рёбра, и Намджун невольно отпустил его горло. — Будете кидаться — позову охрану. Они, правда, опоены лежат и завтра их ждёт невесёлый денёк, но я могу и погромче крикнуть, вы знаете. Я и так рискую всем, придя сюда, я вам свободу даю, а вы!.. — Я не побегу, — прорычал ему Намджун, чувствуя, как наливаются кровью его глаза при взгляде на мерзавца, который так его подставил и посмел явиться к нему снова с какими-то своими планами и приказами. — Думаешь, слушаться тебя буду? Хочешь избавиться от меня, Ной? Не выйдет! — Думал бы — оставил бы вас здесь, — отрезал Минхо. — Король сам бы за меня всё сделал! Но, как видите, я своё слово держу — перед вами, как и перед всеми, кого я отсюда правдами-неправдами вытаскивал! Сейчас я в опале, король безмерно зол, тут — признаю: я просчитался, думал, всё легче будет, да и не рассчитывал, что он так скоро всё узнает о том, где вы, но… — В опале? Ты — в опале?! — Намджун с изумлением посмотрел на него. — Ты… Минхо криво усмехнулся и пожал плечами. — Король приказал мне отправляться в изгнание. А сам сейчас проходит обряд Помолвления с вашим… Он умолк, а Намджун схватился руками за лицо и глухо, мучительно застонал. Нет. Нет! Нет! Что они наделали?! Заигрались… и проиграли. Всё вчистую проиграли! Он ведь знал, что нельзя верить Ною, его предупреждали, но… Обаяние этого мерзавца с диковатыми рысьими глазами и уверенным голосом всегда было чем-то от мрака. И вот теперь из-за них самый прекрасный человек на свете, бета, навсегда забравший себе его сердце, отдан в бестрепетные руки развратного малахольного царственного мальчишки, который не в силах оказался даже разглядеть свою настоящую любовь у себя под носом, зато вечно жадно тянул руки ко всем, кого можно было завалить и поиметь! Намджун стиснул зубы и замычал, тяжело опускаясь на пол возле железной решётки. Всё кончено… На всех его планах, на всех возможностях поставлен крест, а главное — он прямо сейчас терял смысл своей жизни. — Эй, послушайте меня, герцог Ким. — Рядом с ним опустился на корточки Минхо, и Намджун едва удержал себя от того, чтобы не кинуться на него и не начать душить. — Ну-ну, хватит. Не всё ещё потеряно. На самом деле видел я взгляд, которым смотрел сегодня на Сокджина мой… Король Монгун. Я жизнь свою готов поставить на то, что он и пальцем не сможет к нему притронуться. Да не встанет у него на твоего бету. — Убирайся, — глухо отозвался Намджун. — Иначе я за себя не отвечаю. — Послушайте меня, герцог, — настырно хмурясь, проговорил Минхо, — возьмите же себя в руки! Так расклеиться из-за какого-то там Помолвления — это же глупо! Да что оно вообще значит?.. Намджун опустил руки и прямо на него посмотрел. — Это для тебя ничего не значит, Ной, — тихо и угрожающе сказал он. — Прав был дядя: ты хитрец и безбожник, не ценишь ничего и ничему не веришь, поэтому и тебе верить не стоило! Для меня… И для его Величества, и для моего Джини — это всё будет многое значить! И когда вернётся мой принц… — Мысль о том, что будет теперь, без него, с принцем Чонгуком, снова, в который раз за эти дни, ударила Намджуна железной плетью, и он снова схватился за лицо. — Я погубил… Я всех погубил… — Хватит! — Голос Минхо стал ледяным, и Намджун чуть притих, едва ли не боязливо прислушиваясь к нему. — Вы ведёте себя как размазня, герцог! Мне стыдно смотреть на вас! Я обязан вам всем, а сейчас должен стыдиться вас! Чувства — всего лишь чувства! И за них, если уж такие они у вас сильные, надо бороться, а не… Не дав ему договорить, Намджун кинулся на него и поэтому сумел смять, повалить на спину и прижать за горло к каменному полу. Он размахнулся — и замер со стиснутым кулаком в паре дюймов от лица Минхо. Тот смотрел на него не отрываясь. Глаза его горели хищно, а на губах змеилась ухмылка. И он ни капли не боялся тяжёлого удара, которым славился герцог Ким Намджун. — Ударишь — и сдохнешь здесь, — мягко, почти ласково сказал Минхо. — А твой бета отправится вслед за тобой так быстро, что нагонит тебя ещё по пути в Чёрную дыру. Я лично позабочусь об этом. Намджун скатился с него и, вскочив на ноги, отвернулся к окну. — Убирайся! — сквозь зубы процедил он, осознавая, что испуган, и стыдясь этого. — Мне незачем бежать. Изгнание будет для меня хуже смерти. А презрение принца Чонгука — слишком тяжёлым бременем, чтобы жить дальше. — Короля Чонгука, — тихо сказал Минхо. Намджун изумлённо обернулся. Альфа стоял на ногах и отряхивал свой простой чёрный плащ. — Фу, из-за тебя от любимого моего плаща теперь будет вонять плесенью и камнем. — Что ты сказал? — Намджун снова угрожающе сжал кулаки. — Как ты назвал… — Его Величества Короля Чонгука Первого, — скрипучим голосом отозвался Минхо, поднимая на него ледяной взгляд. — Знаете, герцог, если вы думали, что я смирюсь с тем, что происходит, то вы совсем меня не знаете. Тэмин не сможет сделать то, что задумал, я уверен в этом. Кишка тонка у моего короля, увы. Я уверен в этом и не намерен отступать. Мы заключили союз, вы помните? Вы должны были устранить южан, чтобы ничто не мешало Чонгуку оставаться в нашем фарватере, а Тэмину — падать вниз с королевского престола. И что же? Сделали вы это? Нет! Наоборот, что вы, что ваш дружок совершенно спятили из-за своих, мрак их дери, чувств! Он вообще взбрыкнул не пойми с чего, а вы!.. — Он тяжёлым взглядом смерил напряжённую фигуру Намджуна. — Этот ваш бета превратился в самую серьёзную угрозу для нашего плана! Знал бы — сам бы нашёл людей, чтобы убрать его ещё до границы с Бантаном! Намджун зарычал, но Минхо неожиданно оскалился и рявкнул: — Молчите! Вам нечего возразить мне! Намджун сжал кулаки и изо всех сил ударил по решётке: — Не смей на меня орать! Мерзавец! Ты! Разве не ты… — Что я? — Минхо яростно подступил к нему, и он невольно отвернул голову в сторону под натиском его тяжёлого взгляда. — Я смирился с тем, что вы не смогли убить бету, даже думал, что, может, и к лучшему: счастливый и довольный, мужний альфа у трона будет усиливать правление Чонгука! Я и короля уговорил не ехать самому, и Суджи лазейку подарил — и всё напрасно! Время, которое я вам подарил, вы разбазарили бездарно! Ни на что серьёзное у вас не хватило мужества! Намджун почувствовал, как бешенство накрывает его с головой, ему безумно хотелось вцепиться зубами в горло истязающего его каждым своим словом альфы, но он лишь изо всех сил оттолкнул Минхо, и тот, не устояв, грохнулся на пол. Однако тут же вскочил и кинулся на него. Они сцепились, и Намджун с изумлением понял, что этот альфа, который был едва ли не в полтора раза стройнее его, обладает невероятной силой. Они давили друг другу на плечи, пытаясь поставить на колени противника, рычали, ярились и скалились, словно два столкнувшихся на охоте тигра, но потом Минхо исхитрился, подвернул ему руку и оттолкнул его так, что он изо всех сил ударился спиной о решётку. — Хватит! — прохрипел Минхо. — Нам не победить друг друга. Мы это выяснили давно. Я понимаю и уважаю вашу ярость, но послушайте же меня! Разве я не имею права злиться на вас? Ни вы, ни он не сделали ничего из того, о чём мы договаривались! Принц этот ваш, за которого вы мне вроде как ручались, клялись, что вы всё сделали, чтобы он ненавидел Тэхёна, — и что? Что, я вас спрашиваю? Он имеет его сейчас так, что стены дрожат и стёкла трясутся! Из всех ближних комнат всех повыгнать пришлось, чтобы никого не смущали их стоны! И, судя по всему, Тэхён уже носит его ребёнка! Намджун низко опустил голову. Да… Да. Он так и знал. Надеялся, что они смогут это скрыть до поры до времени ото всех, особенно от этого скорпиона, который сейчас бесновался перед ним, но Чонгук сглупил и выболтал всё обожаемому братцу Тэмину! А что знает Тэмин, то, уж конечно, знает и его пёс Ли Минхо! А тот между тем продолжал, злобно скалясь и стискивая кулаки: — Я десяток раз из-за вас менял план на ходу — и каждый раз вы умудрялись всё портить! Каковы у меня помощники! Я смог даже тупое желание Суджи выдать замуж этого мальчика, которого он всё за вас прочил, как там его… — Нини… — едва слышно отозвался Намджун и внезапно почувствовал, как дикая тяга наваливается ему на плечи. Он опёрся спиной на решётку и закрыл глаза. Но голос Минхо продолжал жалить и терзать его: — Да, да! Он должен был заменить вашему Чонгуку южанина! Разве мы не этого хотели? А что сделали вы? Да и он, скотина такая, был ведь так обижен на этого своего капитана Бана, а увидел — и поплыл! Видел я их вчера — едва не целуются! Заговорщики! Какие из вас всех вершители государственных дел! Да вы больше навредили мне, чем эти недомерки из круга графа Юна! А ведь и их я тоже предупреждал, что ещё не время, что надо подождать, что сначала надо подготовить королю замену, — и что? Что?! Кто бы меня слушал! — Минхо развернулся и ударил по решётке — гулкий грохот прошёл по темнице. Он бил и бил снова, вымещая на ней ту злобу, которая, казалось, вытекала из омута его тёмных глаз и скривлённых губ. — А теперь их родственнички скалятся, дядья Нини письмами завалили, едва ли не напрямую угрожают, требуют этого щенка замужем за Чонгуком и смерти моего Тэмина! И на кого же я могу рассчитывать теперь? Спятили все! Все! И из-за кого! — А ты?.. — кинул ему Намджун, который больше не в силах был терпеть, понимая, что если он и дальше будет это слушать, то боль и гнев разорвут ему сердце. Минхо был прав, прав, да! Но разве только они были во всём виноваты? — Ты-то как же? Минхо замер на миг, а потом резко обернулся к нему, хищно сверкая острым, как бритва, взглядом. — Что — я? — Ты-то не спятил ли? Ты же хотел убить его, разве нет? Своими руками убить. — Намджун дышал неровно, слова давались ему с трудом: слишком больно было у него в груди. — На глазах у его любовника, насколько я помню? Ты был пьян, когда признался в этом, но разве не этого хотел? Привести моего принца на престол ты хотел только для одного — чтобы убить короля Монгуна и получить полную власть над моим клятым дядюшкой! Я думал… — Намджун рвано выдохнул. — …что это ты — единственный из нас, кто влюблён до безумия! Думал, ты любишь Суджи, этого… — Он скрипнул зубами. — А что теперь выходит? Ты прежний? Не изменился? — То, что я изменился, никак не повлияло на наши планы, — зло отозвался Минхо. Он был бледен и стискивал руками прутья клетки, явно сдерживая себя. — Да, пусть так, признаю… Тэмин… Он особенный, я не сказал, что не понимаю вас, герцог, или не понимаю этого дурачка, который, кстати, так и не знает, чего я тогда хотел. Думал, что я хочу дать Тэмину свободу. Думал, что просто хочу на троне Чонгука. Знал бы, чем я грозил королю, — сдал бы нас тут же! — Он горько усмехнулся. — А оказался не таким уж и дурачком, смотри-ка. Если и выйдет — то именно так, как он хотел. А Тэмин… — Минхо прикрыл глаза и задышал тяжелее. — Я заберу его, заберу, заберу и… — Губы его дрогнули, а руки без сил опустились, и он, мучительно сглотнув, повторил: — Я завоюю, я отниму у вас всех его, заберу его себе! Увезу так далеко, что вы не найдете его. И он будет моим… только моим. Свободным и счастливым — как он заслуживает… — Сможешь жить без него? — глухо спросил у него Намджун. Он невольно слушал Минхо, приоткрыв рот, потому что впервые видел этого наглого, жестокого и, как ему всегда казалось, безжалостного человека — Ноя, заговорщика и преступника, лицедея невероятной силы и таланта, — искренним. Потому что сыграть это лицо, этот голос и эти слова… Намджун не верил, что такое возможно. Человек перед ним только что на самом деле открыл свою душу ему. — Нет, — просто ответил Минхо на его вопрос. — Какой смысл? — Значит, должен меня понять, — отозвался Намджун. — Мне нет смысла убегать. Мы провалились, и я… — Ты убежишь, — тихо и грозно сказал Минхо и снова, сощурившись, глянул на него холодным взглядом. — Ты побежишь как миленький герцог Ким. И пока Тэмин будет занят твоими поисками, чтобы отомстить тебе… — Он потёр подбородок и хмыкнул. — Впрочем, не думаю, что он этого захочет, если всё сложится. Но всё же. Лучше, чтобы тебя здесь не было. Потому что, когда я сыграю свою партию, нельзя будет давать господам придворным ни единой возможности ослабить принца Чонгука. Здесь, в этом каменном мешке, ты будешь слишком лёгкой добычей. Мой новый план уже готов — и в новых обстоятельствах придётся действовать ещё быстрее и решительнее. Этой ночью… — Он криво усмехнулся. — Этой ночью мне, скорее всего, придётся сделать так много, что единственное, что может меня спасти от провала, — не такие уж и большие размеры дворца. Так что не задерживайте меня, герцог. Путь свободен, конь ваш ждёт вас у Сунских ворот, там мой человек встретит вас и проведёт по постам без трудностей. Поезжайте окраинами, избегайте постов на больших дорогах… — Сам знаю, — проворчал Намджун и, помолчав, подал Минхо руку. — Последний акт пьесы сыграешь сам? — Попробую, — криво усмехнулся тот в ответ и ответил на крепкое рукопожатие. — Главное, чтобы не затянулась течка южанина. Иначе Его Высочество Чонгука будет трудно выманить за пределы его покоев. Теперь придётся ещё волноваться, чтобы его супруг был жив и здоров, а не то мы его потеряем, как я понял. Намджун сосредоточенно кивнул. — Они истинные, — тихо сказал он. — Я был уверен, что против этого можно идти, что это можно пережить, что боль лишь сделает моего принца сильнее, но не учёл того, что с принцем Тэхёном будет рядом… — Он сжал губы и отвернулся. А потом глухо закончил: — Я не смог сделать ему больно. Поэтому и говорил Чонгуку то, что… говорил. Минхо зло хмыкнул и вышел из его клетки. А он, быстро натянув плащ, пошёл вслед за ним.

***

Неожиданно дверь таверны распахнулась, и вместе с морозом в помещение ворвались громкие, взволнованные голоса, возбуждённо о чём-то говорившие. Целая орава отчаянно жестикулирующих людей и повалила к стойке, где встрепенулся тавернщик — самый уважаемый житель Руджа альфа Хёк Сонмин. — Слышали? Слышали новости, дядь Сонмин! — крикнул какой-то тощий альфа, выскакивая вперёд. — Переворот! В Хабе переворот! На короля Монгуна напали, и он то ли отрёкся от престола, то ли вообще убит! У Намджуна потемнело перед глазами, он стиснул зубы до скрежета и медленно поднялся. Убит?.. Тэмин… убит? Проклятый Ной, что ты натворил?! Напряжённо вслушиваясь в слова альфы, он подошёл к мужикам, которые галдели, ахали, глаза у них всех были мрачно-возбуждёнными, они толкали друг друга в плечи и шикали, когда начинал говорить худой. — Что за ерунду ты городишь, Чхве! — возмутился Сонмин. — С какой это стати нашему прекрасному королю, да продлит Звезда его путь, отрекаться-то? И кто бы посмел, Звезда помоги, руку поднять на него? Что за байки ты тут… — Правда, правда! — загалдели альфы. — Всё правда! Чхве правду говорит! — Купец Пек прибыл сейчас из Хаба, вон, на твоей же конюшне распрягается — он и сказал! Шуму в Столице — не меряно! Гвардия так и шныряла, всё искала кого-то, говорят, беглый какой-то из важных, уж так его хотели найти — всё переворачивали. Не смогли. А потом бал какой-то у них был в честь нашего Принца Чонгука, да подарит ему богатство Звезда, — и как обухом по голове: стрельба во дворце! Все бегут, Хаб на ушах, всюду конные, дворец окружили! Все загалдели, качая головами и хмуря брови, зацокали. — Опять что-то мудрят проклятые господа! — в сердцах выкрикнул всё тот же худой альфа, и все зашикали на него, поглядывая на подошедшего к ним поближе Намджуна. Тот был в хорошей дорожной одежде, так как Минхо на дорогу дал ему полный кошель золота. И тавернщик Сонмин с удовольствием хвастался, что этакий богатый постоялец остановился и не гребует столоваться с ними, простыми мужиками, одной похлёбкой, хотя сам — уж видно — столичный. — А чего? — Мужичонка зло глянул на Намджуна и гордо дёрнул подбородком. — Опять непокой! Лес рубят — щепки летят! И кто щепки? Мы! Они там что-то мутят, все решить не могут, кто больше оттяпает от власти, а нам, поди-тка, и новые налоги пустят, чтобы новый двор обшить да послаще накормить. — Эй, ты ври, да не завирайся! — прикрикнул на него какой-то толстый альфа с беспокойными красноватыми глазами завсегдатая тавернских попоек. — Какой такой новый двор? — Так а если Его Величество отрёкся, кто на место его придёт? Уж видно, братец, принц Чонгук! — дерзко скалясь крикнул худой. — А у него, говорят, муж-то, южанин этот, любит есть да носить всё заморское, наше-то ему и пресно, и тесно — и всё не то! Альфы засмеялись, а Сонмин зло шикнул на болтуна, кинув в свою очередь беспокойный взгляд на застывшего с напряжённым лицом Намджуна, и решительно сказал: — Расходитесь-ка, альфы, расходитесь. Омеги вас ваши заждались. Вечер уже, скоро Луна, а там и Звезда глянет, неспокойно будет здесь по дорогам. А дела столичные — не наши дела. Придут новые налоги — покряхтим да поглядим, что давать, а что и припрятать. Мужики согласно загудели и стали расходиться. Намджун, всё так же хмурясь, стоял у камина и глядел на огонь. Новости эти ударили ему прямо в сердце. Значит, что же? И тут всё врал поганец Ли Минхо? Всё-таки он убил короля, как и хотел когда-то? Намджуна передёрнуло, и он поёжился от этого воспоминания. Тогда, в его доме, они пили втроём и только замышляли всё то, что сейчас так стремительно и бурно развивалось и рвало их жизни в клочья. И лицо Минхо он никак не мог забыть: глаза альфы были полны ненависти, губы сводило судорогой презрения, когда он говорил о короле, о покойном короле, о придворных. — Только одно мне надо, — кося глазами от выпитого вина, прошипел тогда Минхо, — чтобы вы отдали его мне. Я уничтожу его… Прямо на глазах моего… Этого… Суджи его проклятого… На его глазах убью! А потом и второго — так же… Тогда Намджун не спросил, кто второй, но сейчас точно знал ответ. И всё равно, несмотря на то, что вышло в итоге, ему было страшно за этого второго. Тем более, если Минхо всё же убил Тэмина. Или… Или это удалось заговорщикам? Намджун мучительно и коротко простонал. Да. Надо ехать. Он рисковал, страшно рисковал, приказ на его поимку и, скорее всего, как принято делать со всеми, кто сбежал из Дольней башни, казнь на месте, всё ещё в силе, он был уверен в этом. Но больше ждать и пребывать в неизвестности он не мог. Главное, чтобы был жив принц Чонгук. «И Сокджин, — осколками рассыпалось в и без того измученной душе. — Впрочем, если с ним что-то… То будет уже ничто неважно. Ничто». Он рвано выдохнул и, болезненно сморщившись, сжал рукой грудь, в которой заколотилось сердце. Джин… Душа его заныла, как и всегда, когда он думал о своем бете. И руки дрогнули, и в коленях стало пусто. Он терялся, совсем терялся, когда думал о том, что, возможно, больше никогда не увидит любимых глаз и не поцелует самых сладких и желанных губ на свете. — Джини… — тихо шепнул он. — Умоляю… Дождись меня… Решительно встрянув головой, он выпрямился — и тут же поймал на себе пристальный взгляд Сонмина. — Уезжаете? — негромко спросил тот. Намджун кивнул и мягко спросил: — Вы умеет читать мысли, тавернщик Хёк? — Чему только не научишься, как постоишь с моё за стойкой-то, — усмехнулся старик. — Так я вам соберу в дорогу. Лучше наутре выехать, потемну. Тогда можно беспошлинно и по Былинной дороге, и по Чёрному тракту проехать успеть. А оттуда до Хаба — по прямой. Намджун выдохнул и решительно покачал головой. — Поеду сейчас. Прикажи седлать мне. Ночь мне точно не помеха… «…со всем тем, что меня, скорее всего, ждёт в Хабе», — додумал он уже про себя.