Grand Pas

Песня к главе: Aires - Моя работа - это панк-рок

Утром после празднований в честь покупки «Сонаты» Максим впервые за два месяца встал по будильнику, чтобы отправиться не на лечебную процедуру, а в офис. Событие это было столь эпохальным, что спросонья казалось Максиму квестом в реальности. Да и не только, похоже, Максиму. Обитатели Гривцова вели себя особенно заботливо и мило, хотя Максим здесь вообще-то жил и еще вчера не получал особых почестей. В ванную его пустили без очереди, чему не препятствовал даже Филипп, а на кухне рядом с морковной запеканкой, йогуртами, протеиновыми коктейлями, омлетом и гречневой кашей, которой героически завтракал Паша, стояла тарелка с горячими гренками, приготовленными по старому как мир рецепту: окунаешь кусочек булки в молоко с яйцом и обжариваешь до румяной корочки. На Гривцова в жизни ничего не обжаривали, тем более до румяных корочек, а слово «булка» использовали как оскорбление. Максим любил гренки с детства, но даже не предполагал, что сможет поесть их в присутствии балетных и что ему их кто-то приготовит. Хотя почему кто-то? — Ничего себе, спасибо, — улыбнулся Максим в сторону сидевшего на подоконнике Василя. Тот насупился, подтянув ноги к груди, и грозно отпил кофе из радужной кружки Филиппа с надписью «ПИДОР». Эта кружка была его самой любимой. Приступая к завтраку, Максим весело глянул на пристроившегося рядом Артема: «Это он у тебя про гренки выпытал?». Артем прыснул и тоже стрельнул в Максима глазами: «Я тут ни при чем. Он сам догадался, честно». Вскоре за кухонным столом заняли все свободные места и поднялся гомон, который два месяца назад Максим назвал бы обычным. Сегодня же это была музыка: чудесная, звонкая, терпким бальзамом растекающаяся по груди. Максим не принимал участия в беседе. Он слушал, слегка прикрыв от удовольствия глаза. Филипп жаловался, почему-то Богдану, что Василя не пускают играть классы и сольные репетиции, «маринуя», как он выражался, в кордебалете. Богдан в ответ жалобно вздыхал, тем самым призывая на помощь Ксюшу, которая в перерывах между глотками питьевого йогурта втолковывала Филиппу, что Василь теперь принадлежит девочкам из корды и хрен они его кому отдадут. Паша хихикал на все это в гречку, а сам Василь отстраненно наблюдал за баталией с подоконника, мурлыча себе под нос мотив, в котором Максим без труда узнал «Полонез» ЧиЖа. В это время Артем общался с Ромой о предстоящих занятиях в студии танца, все время отвлекая его от запеканки. Рома, впрочем, не возражал. Ему нравилось отвечать на вопросы Артема, тем более все они были по делу. Тонкостями преподавания Рома делился с такой благостной мудростью, будто воспитал уже сотню учеников, и Максим, как и Артем, ему верил, пусть даже смутно припоминал, что в реальности Ромин опыт ограничивается лишь несколькими месяцами. С упоением слушая обстоятельные взрослые интонации любимого голоса, Максим пытался представить Артема в роли преподавателя. Это, кстати, было не так уж и сложно, ведь, прежде чем устроиться в студию танца, Тёма попрактиковался на нем: то придумает вечернюю растяжку, то с утра заставит слушать индийские песнопения. Максим его занятия старался саботировать, но Артем не сдавался, вернее, не поддавался ни мольбам, ни тяжким вздохам, ни соблазнению. Ладно, соблазнению обычно поддавался, но все равно терпения ему было не занимать, и даже самого упрямого ученика он понемногу превращал из полена в мальчика. Так что за его успехи с умирающими лебедями Крестовского острова Максим не беспокоился, и, пока Артем с Ромой обменивались неведомыми фразами на балетном языке, радовался, что можно наконец приезжать за ним по вечерам на машине. По лестнице парадной, дождавшись, пока Максим символично запрет своим ключом входную дверь, компания спускалась благоговейно и торжественно. Напрямую ничего не обсуждали, видя, что Максим ведет себя буднично и, скорей всего, не хочет лишний раз вспоминать о двухмесячном больничном или его причинах, но особая атмосфера, конечно, ощущалась. Максим был благодарен балетным за понимание и в очередной раз поражался, откуда у ребят, средний возраст которых даже до двадцати пяти не дотягивает, столько зрелой тактичности. Первой под аркой скрылась Пашина «Киа Рио», за ней, мигнув фарами, чтобы не тормозили, выдвинулся «Рено Каптур», который, к удивлению Филиппа, никто не забрал за ночь, а следом тронулся недавний участник кортежа: синяя «Лада Веста» Богдана. Заводя последним двигатель «Сонаты», Максим испытывал почти физическую потребность замурчать. — Ты весь сияешь, — Артем повернулся под ремнем безопасности и лег на сиденье боком. Он любил так делать: сложится клубочком и наблюдает за Максимом всю дорогу с тихой нежностью в охряных глазах. — Я по этому скучал, — признался Максим, и Артем ласково тронул его по руке: — Я тоже. В «Солярисе» он бы взял его руку в свою, помассировал ладонями до теплоты, приложил к губам, потерся кончиком носа и не отпускал бы, пока не придется, чтобы Максим переключил передачу. Но сейчас руки Максима крепко лежали на руле, и Артем понимал, что лучше не отвлекать на себя внимание. Он был прилежным и мирным и до самого Театра практически ничего не говорил, но у Максима сердце горело от того, что он здесь, что чувствует, как важна его безмолвная поддержка, что доверяет своему неуверенному водителю и любит его таким. В одиночестве Максим бы влепился в чей-нибудь бампер на первом же перекрестке, но благодаря Артему успокаивался, повторял про себя, что скоро вернется в форму, и не выпадал из потока машин. Как же приятно было вновь целоваться на Моховой, незаметно заблокировав двери, чтобы Артем не сбежал раньше времени к дурацкому станку, слушать сбивчивый трепетный шепот: «Макс, нас же видно через окна» и знать, что, дернув безуспешно за дверь, Артем не рассердится, а подастся с хитрой улыбкой навстречу. Его близость сводила Максима с ума. Он даже не подозревал, что так сильно соскучится по их прошлой нормальной жизни. — Двух часов не прошло... — хмыкнул Артем, игриво прикусив нижнюю губу Максима. — Мне тебя всегда мало, ты же знаешь. — Особенно по утрам. — По утрам особенно, — повторил Максим с другой интонацией и поймал поцелуем ускользающий краешек губ. — У тебя свои ритуалы, у меня свои. Артем засмеялся: — Я каждое утро начинаю с одинаковой растяжки. — А я каждое утро одинаково сильно тебя хочу. — Макс… — Артем обмяк у него в руках, совершенно, кажется, забыв, что пора идти в Театр, переодеваться из тонких брючек в болоньевые шаровары, закреплять на голеностопе суппорт и работать. Максим об этом тоже благополучно забыл. — Наконец-то все позади, — с горячей радостью шепнул Артем. — Марат оставил нас в покое, ты поправился, у тебя новая машина. Ты был таким отчужденным последнее время, теперь я понимаю почему. На его губах расцвела улыбка. Он больше ни о чем не переживал. Терзавшие сердце тревоги разрешились, и даже последняя, неясная, оказалась ерундой. Максим всего лишь занимался покупкой машины и хотел устроить сюрприз. Все хорошо. Замечательно. Правда? — Правда, — вымученно подтвердил Максим. Что бы там ни было — все позади. Последние десять лет своей жизни, то есть фактически ее треть, Максим проработал в одной-единственной компании. Он устроился туда менеджером по продажам сразу после армии и с тех пор наблюдал, как крохотная конторка «Смарт-Уют», занимающаяся квартирной автоматикой, превращается в солидную организацию CosySmart, одну из ведущих на рынке «умных» домов. Вместе с престижем росли масштабы проектов, уровень заказчиков и объем прибыли, а Максим из пацана без опыта, который сидит на телефоне, стал подкованным специалистом, который, хотя и назывался по-прежнему «менеджером по продажам», на деле вел заказчиков от первого касания до сдачи работ. Максим никогда не любил свою профессию. Он просто разобрался в ней, привык и занимался ей уже слишком долго, чтобы не достигнуть хоть какого-то прогресса. «Умные» дома стали неотъемлемой частью его повседневности, и он не задавался вопросом, нужны ли они ему и зачем. До тех пор, пока не встретил Артема и не вспомнил, что когда-то был музыкантом. От Театра русского балета на Моховой улице до своего офиса в Обухово он вечность ехал вдоль Невы, наблюдая, как пейзаж за окнами «Сонаты» становится все более и более удручающим. Виды были не то что знакомыми — въевшимися на подкорку. Максим хорошо ориентировался в Обухово и окрестностях, но отчего-то никогда не замечал, насколько они печальные. После двухмесячного перерыва, который Максим провел на Крестовском острове и в центре города, это особенно бросалось в глаза. Пробираясь через ямы на парковку перед шлакоблочной трехэтажной коробкой, величавшей себя бизнес-центром, Максим все еще сомневался, что ездил и будет ездить сюда каждый день. Его место на парковке, кстати, было занято, и пришлось искать другое. Атмосфера офиса казалась такой же, как и всегда. За время отсутствия Максима здесь ничего не изменилось. После утренней уборки пол влажно поблескивал и пахло моющим средством, в кабинетах надрывались телефоны, шумело три чайника одновременно, кто-то заливался истеричным смехом поверх включенного радио, напевавшего: «Она убежала от нелепой суеты…». Коллеги не торопились встречать Максима, офис к его возвращению не украсили воздушными шарами, в холодильнике вряд ли дожидался торт. Лишь Наташа на ресепшене удивленно ойкнула: «Привет, Макс…» и снова уткнулась в бумаги. Снимая куртку у шкафа-купе, Максим усмехнулся про себя. Да уж, избаловали его на Гривцова. Оставив верхнюю одежду, он прошел в кабинет отдела продаж. Пара-тройка человек, встретившихся по пути, поздоровались в ответ на его приветствие, но как-то несмело, будто не сразу вспомнили, кто он такой. Ладно, пофиг, у всех свои заботы, видимо. — Привет, ребят! — Максим зашел в кабинет, улыбаясь широко и доброжелательно. Такой улыбки у него здесь, наверное, вообще ни разу не видели. Но он действительно сейчас был в приподнятом настроении, чувствовал себя отдохнувшим, обновленным и, может быть, даже слегка соскучился по коллегам. Их у него было трое: Игорь, формально считавшийся начальником отдела, четкий Леха из Купчино и Алена, которая основную часть рабочего времени держала в руках или кружку чая, или пилку для ногтей. Игорь отвлекся от монитора, где, скорей всего, проверял почту, и, поняв, кто перед ним, изумленно хлопнул глазами: — П-привет… После чего глянул в сторону рабочего стола Максима. Движение это показалось Максиму странным, и он тоже машинально его повторил. Так вот рабочего стола на своем месте больше не было. Вернее, не так. Стол был. Но другой. И за ним сидел парнишка, который куда лучше вписывался в юную компанию продажников, чем Максим. — Эм… — Игорь подорвался с кресла, так что оно даже вжухнуло назад к стене. — Мы это… А ты разве не со следующей недели выходишь? Появление Максима застало его врасплох, но как начальник отдела и, хуже того, менеджер он сразу ринулся решать ситуацию. — Я с сегодняшнего дня, — сообщил Максим, продолжая топтаться в дверях. Он тоже был в замешательстве. — Ясно, — суетливо кивнув, Игорь указал на растерянного парнишку. — Это Женя, наш новый продажник. Он у нас уже три?.. — Четыре, — подсказал Женя. — Четыре недели работает. Месяц получается, да, — подхватил Игорь, сжевывая окончания слов. — Мы его за твой стол посадили временно. Мы думали, ты со следующей недели просто… — Это не мой стол, — ровным тоном поправил Максим. — И я в прошлую пятницу всех предупреждал в чате, что выхожу сегодня. — Да, точно, — Игорь вытащил из кармана телефон и, зачем-то разблокировав, глянул на экран с ярлыками приложений. — Я, может, сяду тогда куда-нибудь? — предложил Максим. — Ага, да, — Игорь быстро оценил пространство кабинета и так же быстро, как до этого Максим, понял, что сесть тут в целом некуда: за два пустых стола придут Леха с Аленой, а дополнительный стол физически не поместится, разве что сдвинуть четыре остальных и усесться кружком. — Садись пока за мой, щас разрулим, — распорядился Игорь и куда-то метнулся. Ну, в кресло Максим, конечно, сел, но прикасаться к чужому компьютеру не стал. Парнишка по имени Женя недоверчиво поглядывал на новоприбывшего с места, за которое, судя по воинственно сдвинутым бровям, приготовился биться насмерть. — Привет, — улыбнулся ему Максим, и парнишка в ответ буркнул: — Здрасьте. Минут через десять, то есть ровно к началу рабочего дня, в кабинет почти одновременно зашли Леха и Алена. От присутствия Максима они тоже оторопели и тоже, как до них Игорь, неловко покосились на парнишку Женю. Чтобы как-то сгладить ситуацию, Алена начала трещать обо всем подряд, особенно о том, что Максим наконец вышел с больничного, а Леха, старательно поддакивая, занес руку для пожатия. — Извини, мне пока нельзя, — с вежливым сожалением отказался Максим, кивнув на эластичную повязку, которую на всякий случай носил после того, как восемь часов подряд долбил по барабанам в Девяткино. Леха понимающе кивнул и в знак поддержки потрепал своего бедного коллегу по плечу. Максим с облегчением выдохнул. Игорь что-то все не возвращался, поэтому через полчаса, когда Леха с Аленой перестали мельтешить и занялись своими делами, Максим отправился на поиски. Следов начальника отдела продаж нигде не было, зато Максим обнаружил свой стол: теперь он, к удивлению бывшего владельца, стоял на кухне, заваленный коробками чая, открытыми пачками печенья, карамельками, орешками в полиэтиленовых пакетах и прочей ерундой. Выбирать особо не приходилось, так что Максим, оценив всю эту картину, устроился рядом за пустым обеденным столом и раскрыл ноутбук. Стационарный компьютер, по всей вероятности, почистили и передали по наследству парнишке Жене. Въехать в работу после длительного лечения Максиму было сложно до такой степени, что буквы на мониторе разбегались во все стороны, но он старался держаться изначального плана. Нужно прозвонить базу, возможно даже холодную, чтобы скорее подцепить каких-нибудь заказчиков и пустить их в оборот. Если процесс затянется, придется звонить Таносу, которого уже ведет другой менеджер, и сообщать о своем чудесном возвращении. Танос после этого откажется от нового менеджера в пользу хорошо знакомого ему Максима, а коллега возненавидит их обоих до конца своих дней. Ну что поделать, мир жесток. Чем сильнее Максим пытался сосредоточиться, тем сильнее его отвлекали. На кухню постоянно приходили люди, цыкала микроволновка, кто-то что-то жевал, а с другой стороны общего стола, где пристроился Максим, болтали и смеялись. Общаться по телефону в такой атмосфере было совершенно невозможно. К тому же, коллеги и самого Максима втягивали в разговоры: спрашивали, как здоровье, делились историями о своих переломах времен начальной школы или о жутких авариях, в которых водителю так же, как и Максиму, посчастливилось выжить. Всем было любопытно, как Максим себя чувствует, есть ли у него «штыри в теле», не тронулся ли он умом и, главное, покрыла ли аварию страховка. Некоторые смотрели на Максима с неприкрытой жалостью: мало того, что два месяца лечился, так еще и приткнулся в офисе на кухне, как бедный родственник. В общем, все это было не слишком приятно. Ближе к обеду, когда Максим с грехом пополам занялся работой, на кухню внезапно заявился Игорь. Неизвестно, где его носило все это время, но выглядел он так, будто пришел просто поесть. Про Максима он, видимо, забыл, потому что открыл холодильник, как ни в чем не бывало вытащил покупной сэндвич и понес его в кабинет. Если бы Максим не смерил своего, с позволения сказать, начальника выразительным взглядом поверх ноутбука, тот бы, наверное, даже не обратил на него внимание. — Слушай, мы бы тебя посадили в конференц-зале, — с толикой сочувствия произнес Игорь так, словно Максим очень просил найти для него местечко, но это, к сожалению, не получилось. — У них там планирование часа на три, и после этого тоже что-то стоит. Попозже все решим, ладно? — Ладно, — натянув на лицо улыбку, кивнул Максим, после чего Игорь с чистой совестью удалился. Когда прошло обеденное время и на кухне наконец стало спокойней, Максим достал из холодильника контейнер, в который Артем с утра заботливо уложил две паровые котлетки с цветной капустой. Котлеты вчера готовил Рома, но за ночь они ничуть не потеряли домашний нежный вкус, и, разогревая их в микроволновке, Максим даже заволновался, как бы коллеги не сбежались на ароматы, явно отличающиеся от обычных. Он ел в одиночестве и не хотел, чтобы его кто-нибудь увидел, будто Ромины котлеты принадлежали совсем другому, чем этот, миру, лучшему. Заварив после обеда чай, Максим разблокировал телефон и увидел пару сообщений от Артема, у которого как раз закончились классы и репетиции. Тёма интересовался самыми обычными вещами: «Как там твой первый день? Все хорошо? Ты не в запаре?» А у Максима тут же потеплело на душе, и проходная офисная кухня стала чуть менее убогой. «Пытаюсь вспомнить, как работать», — пошутил в ответ Максим­, на что Артем прислал без всяких шуток: «Не забывай про отдых» Золото. После этого в диалоге вдруг появилось селфи. Судя по необъятному количеству разноцветных пачек, платьев с оборками, мужских пиджаков в стразах, мушкетерских шляп и фруктов из папье-маше, которые отражались в зеркале у Артема за спиной, он находился в костюмерной. Всклокоченный, будто только что стянул синтетический бадлон, Тёма стоял с обнаженным торсом в одних только серых шортиках, едва прикрывающих бедра, и с озорством подмигивал в камеру. «Это для какого балета костюм?» — усмехнулся Максим, быстро осмотревшись по сторонам. К счастью, на кухне он был по-прежнему один. «Меня поставили в Шопениану в начале ноября!!!» Максим прямо-таки услышал эти ликующие восклицательные знаки и не удержался от улыбки. «Я думал, что выйду на сцену только в Ромео и Джульетте, но врач сегодня допустил меня до спектаклей и я смогу начать раньше!» «Новость супер, поздравляю) ­— Максиму захотелось оказаться рядом, чтобы стиснуть в руках своего неугомонного полураздетого танцовщика или хоть просто его обнять, пока сил, чтобы стиснуть, еще не так много. — Погоди, то есть мои балетные каникулы заканчиваются?» Артем прислал в ответ смайлик с высунутым языком и продолжил что-то печатать. В этот момент Максим услышал приближающиеся к кухне шаги и, прежде чем коллега увидит в его телефоне фото практически обнаженного юноши, резко выключил экран. Возвращаться к работе было бы странно: чай не допит, разговор с Артемом не закончен — поэтому, пока эйчар Альбина копалась в холодильнике, грела свой контейнер и, от души полив кетчупом приплюснутую лазанью, отстраненно ее жевала, Максиму ничего не оставалось, кроме как оглядываться по сторонам. Альбина казалась удрученной и была явно не расположена к беседе, даже хотя за одним с ней столом сидел сотрудник, который только что вышел с двухмесячного больничного и, по идее, должен был вызвать ее профессиональный интерес. Максим ждал, пока Альбина поест, и скучая крутил телефон в правой руке, используя его как тренажер для пальцев. Телефон слегка вибрировал: это Тёмка что-то писал, но Максим пока не мог проверить его сообщения. По кухне разливалась экзотическая помесь всевозможных ароматов разогретой пищи. Из кабинета неподалеку доносился хриплый женский смех и почему-то турецкая музыка. По коридору прошел курьер с пятью коробками пиццы: видимо, у кого-то День рождения. Не переставая звонили телефоны. Где-то щелкнул, выключаясь, чайник. Максим скосил глаза к Альбине, которая жевала лазанью и параллельно листала на Wildberries чехлы для айфона. Господи боже. Какого хрена он вообще здесь делает? Максим закрыл развернутый на ноутбуке лист «Экселя», зашел на внутренний рабочий сервер и там среди тысячи папок отыскал нужную под названием «Корпоративные документы». Колесико закрутило список вниз мимо вложенных папок «!!!», «Архив 2017», «Для Григорьева» и «Контрагенты СТАРОЕ», пока наконец Максим не добрался до пункта назначения: «Образцы заявлений». Через полчаса он распечатал листок, подключив ноутбук к принтеру в кабинете отдела продаж, и понес прямиком в конференц-зал, где трое основателей CosySmart, которые сейчас именовались Генеральным директором, Главным инженером и Главным проектировщиком, занимались планированием, хуированием или чем-то там еще. — День добрый, — Максим бесцеремонно распахнул дверь конференц-зала, прервав оторопевшего гендира на полуслове, и положил листок в центр круглого стеклянного стола. — До свидания. — Это… это что? — растерялся гендир. — Ты, что ли, с больничного вышел? Максим? У нас тут совещание вообще-то. Ты что хотел? Но Максим уже шагал по коридору к шкафу-купе для верхней одежды, одной рукой держа чехол с ноутбуком, в другой сжимая кожаный портфель, в который еле-еле поместились его вещи, раскопанные среди барахла в кладовке. Генеральный директор выскочил из конференц-зала вместе с заявлением и заорал вдогонку: — Ты ебанулся или что?! Я это не подпишу! Фоновый шум в кабинетах мгновенно стих. Из дверных проемов показались первые любопытные лица. Максим поставил портфель на диван и снял с вешалки свою куртку. — Ты куда, сука, собрался?! — продолжал надрываться гендир, не обращая внимания ни на подчиненных, ни на репутацию. — Громов! Максим застегнулся перед зеркалом, поправил воротник и взял с дивана свои вещи. — Я тебе сказал, что не подпишу! Я серьезно! Этот крик души Максим решил не игнорировать и, поглядев в зеркало шкафа-купе на пышущего яростью генерального директора, произнес всего два слова: — Трудовая инспекция. На секунду показалось, что его голос стал другим, сплетенным из колючей проволоки, совершенно чужим, но одновременно очень знакомым. Упоминание трудовой инспекции слегка остудило пыл генерального директора, и он, к счастью, больше не орал — просто потряс в сторону Максима бумагой: — Ты в любом случае мне две недели должен отработать. Максим подошел к входной двери, пикнул карточкой и, развернувшись, прицельно запустил ее через коридор под ноги гендира: — Из дома отработаю. Сбегая вниз по лестнице, он наконец открыл переписку с Артемом, увидел с десяток эмоциональных сообщений, посвященных «Шопениане» и долгожданному возвращению на сцену, и вместо того, чтобы печатать в ответ поздравления, просто-напросто позвонил. Артем откликнулся после пары гудков. Голос звучал удивленно и настороженно: — Алло?.. — Солнце мое, ты сейчас свободен? — Максим щелкнул кнопкой сигнализации и чуть не с разбегу прыгнул за руль «Сонаты». — Ну… — Артем даже не пытался скрыть растерянность от спонтанного звонка посреди рабочего дня, «солнца» и странно вздрагивающего волнением тона Максима. — У меня в Театре все закончилось на сегодня, до семи часов перерыв, потом пилатес на Крестовском. — Я за тобой заеду, ладно? — Когда? — не понял Артем. — Вечером? — Минут через двадцать. — А ты… не в офисе, что ли? — Жди меня в кофейне. Люблю, — Максим нажал на отбой и погнал из Обухово в центр: через седые трущобы, вдоль набережной Невы, подальше от жизни, которой он больше не принадлежал. Тело сбросило изнурительный груз, и на сердце вдруг стало так легко, что захотелось рассмеяться. Максим, наверное, и смеялся. Он думал о том, что навсегда оставил ненавистный душный офис, что впереди, на Моховой, его ждет Артем, что вместо «умных» домов у него теперь есть музыка, что он счастлив, что жив вопреки всему — и смеялся. У него не было плана действий, но он знал, что больше не сможет принимать решения вразрез с собой. Не сможет и все. У него не получится. А значит, он будет в порядке. Артем стоял осматриваясь на перекрестке Моховой и Пестеля: не появится ли откуда-то рыжий автомобиль. Спортивная сумка на плече, курточка Nike сидит идеально по фигуре, узкие джинсы подчеркивают изящество длинных ног — от налетевшего порыва ветра Артем поморщился, поправив разметавшиеся кудри, и Максим прибавил газ, чтобы не заставлять его ждать и забрать поскорее от взглядов прохожих, касаний ветра и даже от времени, которого было в обрез. Когда «Соната» крутым виражом развернулась на перекрестке, Артем оторопело вцепился в лямку сумки, а Максим включил «аварийку» и открыл пассажирскую дверь: — Залезай. Артем не спрашивал, что с ним, почему он решил приехать, с чего вдруг хулиганское настроение — просто сел в машину, бросил сумку назад и раздвинул губы в одобрительной улыбке, подтверждая, что верит ему и согласен на все авантюры. Следующие пару часов они катались по Петербургу, выключив навигатор: сперва в центре по знакомым улочкам через Зодчего Росси, Гривцова, вдоль набережных и Гостиного двора, на Караванную, на Моховую и в Пески мимо дома Василя, к Таврическому саду и по Фурштатской на Литейный, и вновь, запутываясь в указателях, ехали куда глаза глядят. Затем, когда автомобилей стало больше, пересекли Неву, покружили по району Черной речки, видели, как на Елагином острове зажигаются огни, и, нырнув на ЗСД, оказались на Васильевском. Все это время они без умолку болтали, вспоминали ерунду, смеялись и дурачились, и лишь на светофорах голоса их умолкали, а по салону разливался нежный инди-рок: Артем подключил свой плейлист, самый лучший для поцелуев. Максим так и не сказал, что уволился. Это событие пока не укладывалось у него в голове, и озвучить его он не мог. Но Артем, кажется, и без того все чувствовал. Может быть, не знал наверняка — просто понимал, что жизнь Максима ходит ходуном, и был рядом, готовый подать руку и помочь сохранить равновесие. — Кстати, ты отлично водишь, — подмигнул Артем, когда Максим привез его к студии танца на Крестовском острове. Только в этот момент Максим осознал, что забыл волноваться о длительном перерыве в вождении и неуверенной правой руке. — Тём, — позвал он, когда тот уже открывал пассажирскую дверь. Артем обернулся: — М? — Можно посидеть у тебя на занятии? Брови Артема изумленно поползли наверх. — Потом вместе домой поедем, — пояснил неожиданную просьбу Максим. — Я ведь все равно собираюсь тебя дождаться. Гораздо интересней посмотреть на твой пилатес, чем залипать в машине в телефон. — Посидеть у меня нельзя, — Артем хотел звучать строго, но голос выдавал умиление, а улыбка, расцветающая на губах, все лицо преображала радостью. — У меня можно позаниматься. — Ты серьезно? — хмыкнул Максим. Артем сощурил глаза: — Слабо? Максим постучал кончиками пальцев по рулю, прикидывая варианты, и после небольшой паузы пожал плечами: — У меня формы нет. Я в брюках и рубашке. Причина отказа звучала дурацкой отговоркой, но в самом деле имела место быть. Другой одежды, кроме офисной, Максим, само собой, не захватил. Однако Артем не смутился — лишь кивнул на заднее сиденье, где стояла сумка, набитая балетным барахлом. А, да, засмеялся про себя Максим. У них ведь по-прежнему один размер. — Пиздец, что я вообще творю?.. — издав продолжительный вздох, Максим заглушил «Сонату», и Артем, чмокнув его в щеку, промурлыкал: — Не бойся, я буду нежным. Они поднялись по ступенькам на крыльцо, усеянное золотистым светом ажурной вывески с названием «Фуэте», и через выстланный боярскими коврами коридор прошли в преподавательскую: видимо, потому что мужская раздевалка покрылась мхом и оставлять там Максима не стоило. Порывшись в сумке, Артем выдал ему черную футболку с буквами ТРБ во всю спину и тренировочные штаны из тонкой болоньевой ткани. Штаны назывались «баней», служили для разогрева в начале класса или сохранения тепла между репетициями, и Артем под них легко надевал сценические трико, цветастые лосины или даже шерстяные гетры. На Максиме штаны сидели плотнее, даже слегка обтягивали, но это порадовало и его самого, и Артема, потому что значило постепенное возвращение в здоровый вес. — Ты мило шуршишь, — засмеялся Артем, оценивая своего ученика неподобающим учителю любовным взглядом. — Поверить не могу, что мы это делаем. Максим согласно хмыкнул и уточнил: — Точно не будешь меня в кренделя закручивать? — Это на йоге кренделя, а у нас пилатес, — подмигнул Артем. — Мы будем работать с глубокими мышцами. — Случайно не теми, про которые я подумал?.. — Вот и узнаешь. Максим покорно кивнул и вопросов больше не задавал. На занятии кроме него было три обитательницы Крестовского острова, настолько ухоженных и заштукатуренных, что напрочь стирался возраст: то ли им двадцать пять, то ли сорок, а может, богатые и после пятидесяти могут позволить себе такую фигуру — хрен разберешь. При появлении Максима девушки пришли в смятение, а когда Артем, очаровательно зардевшись, объявил его «близким другом», заулыбались, проурчали, что рады знакомству, и любезно подсказали, какой взять инвентарь. Ситуация Максима позабавила, а вот количество инвентаря не очень. Впрочем, все оказалось не так страшно. Артем вел пилатес для начинающих, то есть подробно объяснял, как ощущать свое тело в пространстве, что такое три точки опоры, какое положение является нейтральным и, самое главное, как нужно дышать. Техника пилатеса была повернута на правильном дыхании. Первую половину занятия они только тем и занимались, что дышали, аж голова пошла кругом. Хотя, с другой стороны, контроль дыхания в конченом счете помог Максиму заземлиться и снизить подскочивший за день сердечный ритм от металкора до классики рока. Положив ладони на ребра, Максим прикрывал глаза и внимал переливчатым подсказкам своего учителя: — И делаем еще раз вдох… почувствуйте, как грудная клетка расширяется, как ваши ребра раздвигаются в стороны… и выдох… Вдох. Выдох. Совсем несложно. Артем был способным преподавателем, отчего Максим помимо приятной работы мышц не переставая чувствовал гордость и хотел хвастаться неизвестно кому, что это его Тёма так вдумчиво ведет занятие, прохаживается вдоль зеркала с идеальной осанкой и проговаривает движения уверенным, но бережным тоном, которому безоговорочно доверяешь. Это его Тёма в свои неполные двадцать лет так много знает о здоровье, анатомии, технике выполнения упражнений и правильном распределении нагрузки. Откуда он все это знает, кстати? Максим понятия не имел, но восхищался своим юным учителем и в отличие от домашних растяжек старался ничем не препятствовать занятию — наоборот, изо всех сил помогал. Ему было плевать, как он выглядит со стороны, плевать, во что он одет, и вообще приемлемо ли для него, мужчины за тридцать, никак не связанного с танцами, воображать, что его ступни «прорастают в пол», а макушка «тянется к солнцу». Размеренное дыхание и незамысловатые движения типа скручивания и раскручивания в самом деле помогали расслабиться, но главное, Тёме было приятно. Даже повиснув вниз головой, Максим знал, что у Артема глаза сияют, и это знание было лучше всего. Прекрасно понимая, чем профессиональный балет отличается от любительской студии танца, Артем, прежде всего, заботился о комфорте своих учеников. После разминки начались упражнения в позе на четвереньках, или table top. Артем обошел всех девушек по очереди, каждую поправил, каждой помог выровнять спину и объяснил, что вес тела нужно распределить между пальцами, а не подавать в запястья. Максим ждал, когда прекрасный учитель сделает замечание ему, и дождался: Максиму позу table top Артем запретил. — Это может быть опасно после перелома, — полушепотом объяснил он, присев рядом на корточки. — Давай я лучше дам тебе массажный ролик. И пока девушки, стараясь не шататься, попеременно вытягивали руки и ноги, Максим послушно разминал на массажном ролике спину. Это был далеко не первый раз, когда Артем предлагал Максиму расслабить мышцы таким способом, но Максим всегда отмахивался. Ролики эти, шарики — танцовщики в них, может, и разбираются, а вот обычным людям все равно разницы не будет. Оказалось, что будет. Массаж на специальном ролике спине понравился, и Максим подозревал, что в скором времени она захочет это повторить. Потом они делали упражнения лежа, легонько качали пресс, мягко разминали поясницу — вроде ничего особенного, но мышцы постепенно просыпались. Это были какие-то странные мышцы, которые Максим не привык ощущать в обычной жизни. Видимо, те самые. Глубокие. Максим не знал, как его черт дернул согласиться на занятие пилатеса, и рассчитывал просто повеселиться, но в итоге проникся искренней благодарностью к Артему за то, что тот впервые после больницы расшевелил его дубовое тело. — Ты как? Нормально себя чувствуешь? — заботливо поинтересовался Артем, когда Максим убирал на место кубики и коврик. Дождавшись, пока последняя из троицы девушек покинет зал, Максим приблизился к Артему и ответил на его вопрос поцелуем. «Нормально» было не совсем подходящим словом. Максим как будто запорхал. Артема он, однако, попросил никому не рассказывать о том, что посетил сегодня его студию танца. Не потому что стеснялся Филиппа или кого-то еще, а потому что легкость после пилатеса казалась волшебным Тёмкиным подарком, о котором никому, кроме них двоих, знать не нужно. Артем все понял, не обиделся и согласился. — Придешь в следующий раз? — с улыбкой спросил он, когда Максим сворачивал во двор их дома. — У меня есть идея получше. — Это какая? Максим аккуратно вписал «Сонату» рядом с «Рено Каптуром» каршеринга, который кто-то совершенно нахальным образом бросил поперек двух парковочных мест, и повернулся к Артему: — Давай заниматься перед сном. Растяжкой или медитациями. Или что там еще есть. Артем оторопело хлопнул глазами: — Ты серьезно?! Он настолько удивился предложению Максима, что тому стало неловко. Тёма так долго уговаривал его на совместные тренировки, терпеливо объяснял, как это полезно, особенно сейчас, после дачи, предлагал всевозможные щадящие варианты растяжек, дыхательной гимнастики, упражнений для шеи, коленей и спины — но уже перестал надеяться, что Максим согласится. Потупившись, Максим неуклюже пожал плечами и признал свое поражение: — Это как будто действительно расслабляет. — Так я же тебе всегда!.. — Артем закрыл ладонью рот и быстро перевел дыхание. — Конечно, да, давай. Я только за. — Только в кренделя меня не скручивай. — Да ты заколебал, — цокнув языком, Артем легко пихнул Максима в бок и засмеялся. Однако, каким бы ни был этот вечер воздушным и как ни приятно было, лежа без сна, любоваться Артемом в теплом свете развешенных по стене лампочек, когда, наскоро прикрывшись одеялом, он сочинял домашние тренировки на месяц вперед и не знал, что Максим его совсем не слушает, утром пришлось спускаться с небес на землю. Принять участие в общей суматохе сборов и присоединиться к кортежу обитателей Гривцова Максиму удалось лишь раз. Теперь он снова всех провожал. Сочинив, что место в офисе пока не готово и какое-то время придется вести дела удаленно, он отправил Артема в Театр с Филиппом и Василем, а сам остался дома и занялся неизбежным: поиском работы. Наверняка он знал одно: работа нужна приблизительно мгновенно. С остальным возникали вопросы. На первый взгляд, специалисту по продажам с десятилетним опытом найти работу нетрудно. Полистав вакансии, Максим убедился, что его возьмут едва ли не везде и что продажники нужны каждой собаке, то есть, конечно, успешной и динамично развивающейся компании. Проблема заключалась в том, что Максим этого всего больше не хотел. «Умные» дома, медицинское оборудование, системы ливневой канализации, товары для детей — все одинаковое, бери любое. По-настоящему его тянуло только к музыке. Ну и как зарабатывать музыкой прямо сейчас? Очевидно, что на группу рассчитывать не стоит. Группы как таковой еще нет, первое выступление в подвешенном состоянии, и никто не гарантирует, что вся эта затея вообще выгорит. Нет, Максим верил в них, действительно верил. Он был согласен вкладываться, чтобы у них получилось. Но путь, ожидающий впереди, мог быть тернистым и очень долгим, а деньги требовались срочно. Василь, живущий роком, и то основной доход получал по-другому. Максим же, в отличие от Василя, не имел даже возможности выступать у метро. И желания, сказать по правде, тоже. Можно попробовать такой компромиссный вариант, как продажи музыкальных инструментов, студий звукозаписи или чего-то подобного. Но подходящих вакансий Максим нашел крайне мало, к тому же везде требовалось профильное образование, хотя бы аттестат музыкальной школы. Этим Максим со своими никчемными попытками освоить сольфеджио, к сожалению, похвастаться не мог. К обеду накатило отчаяние. Почему он не занялся сменой работы во время больничного?! Сидел тут проебывался, как кретин. Так, ладно. Надо взять себя в руки и придумать план действий. Что если устроиться на легкую временную работу и попутно искать нормальную? Это позволит иметь пусть и небольшой, но стабильный источник заработка и даст время разобраться в своих карьерных желаниях и возможностях. Куда берут всех подряд с улицы? Продавцом пива, оператором колл-центра, официантом? Максим тяжко вздохнул, помешивая поварешкой суп. Староват он уже для такого. Растерянность и позорное ощущение беспомощности, впервые вернувшись после того, как в Девяткино Максим от усталости выронил барабанные палочки, едва не погребли его под лавиной панической атаки. К счастью, обошлось, но, чтобы восстановить контроль, Максим решил отвлечься несложными делами. Вот супом, например. Сходив в продуктовый за курицей, картошкой и лапшой, Максим достал из верхнего шкафчика самую огромную Ромину кастрюлю и занялся обедом. Готовил он не ахти как, но уж суп себе сварить мог. Остальные этот суп вряд ли попробуют: он не слишком «ПэПэ». Блин, надо было поменьше кастрюлю взять, наверное… Во второй половине дня, устроившись с ноутбуком за кухонным столом, Максим расширил зону поиска. Допустим, необязательно сейчас работать в сфере музыки, тем более без образования туда не возьмут. Как насчет сферы искусства в целом? Вдруг понравится? Максим не то чтобы разбирался в искусстве, но когда-то он ведь и в «умных» домах не разбирался, правильно? На любой работе придется осваивать кучу новой информации. А он теперь неразрывно связан с балетом, к тому же опыт в среде, близкой музыкальной, будет не лишним. Что если попробовать организацию концертов, выставок, творческих вечеров или… Палец, крутивший колесико мыши, замер. Максим потрясенно моргнул. Нет, оно никуда не делось. Оно действительно там. В перечне по фильтрам «Искусство и культура», «Организатор» между какой-то детской библиотекой и Ледовым дворцом висела вакансия «Ведущий специалист по связям с общественностью / PR-менеджер. ФГБУК Театр Русского Балета». Экран поплыл, желудок сделал сальто, и Максим рефлекторно схватился за край столешницы, чтобы не свалиться с табуретки и не расшибить голову, если накроет. Нет, ну серьезно?! Такое бывает?! Вот прям так?! Может, он вчера, катаясь на «Сонате», случайно свернул в параллельную или перпендикулярную реальность?! Это бы многое объяснило. Он что, реально будет устраиваться в Театр русского балета? Все по этому сценарию пойдет? Максим поразмыслил с минуту. Так а почему, собственно, нет? Щелкнув по заголовку, он развернул описание, требования к кандидату и условия работы. Ничего сверхъестественного. То есть, конечно, он в жизни не занимался ни пиаром, ни связями с общественностью и половина задач вгоняла его в ступор, но, если разобраться, в сухом остатке это были все те же продажи. Только вместо «умных» домов продавать надо было театр. Если въехал в первое, во второе тоже въедет. Тем более о Театре русского балета он знал предостаточно: где находится служебный вход, в какой кладовке самые мягкие пачки и почему художественный руководитель «мудень». Конкурентные преимущества буквально налицо. Все еще не веря, что этот сюр реален, Максим занялся обновлением резюме. Прошлое, составленное десять лет назад, чутка устарело. И хотя с тех пор Максиму не приходилось менять работу, он помнил правило, которое однажды в офисной беседе обронила кадровик: резюме подгоняется под вакансию. А значит, смежный опыт нужно расписать такими изысканными эпитетами, чтобы HR-специалисту Театра русского балета он показался самым что ни на есть профильным. Этому Максим и посвятил остаток дня, пока не уехал на репетицию с Василем и Богданом. Но даже на репетиции, несмотря на рев гитар, он продолжал думать о резюме и способах его адаптации к вакансии Театра. Хорошо, что пацаны ничего не заметили. Максим пока не хотел никого посвящать в свою авантюру. Вдруг его не пригласят на собеседование или он вернется в разум до того, как оно случится. Только зря растревожит Артема и остальных. Понимая, что не успокоится, пока не закончит, Максим просидел с резюме почти до трех часов ночи. Артему пришлось соврать, что это по работе. Хотя почему соврать? Это ведь и было по работе, просто по другой. Он не верил в происходящее, даже когда отправлял резюме. Ладно, шутка прикольная. Но ведь все понимают, что он не будет работать в Театре русского балета. Это полный абсурд. Его отклик проигнорируют, и все вернется на круги своя. Побаловались и хватит. В кровати Максим по инерции продумывал план на завтра: уточнить зону поиска, изучить варианты, довести до ума резюме… Артем со вздохом перевернулся под одеялом, прильнул поближе не просыпаясь и, когда Максим лег на бок, чтобы его обнять, по привычке ткнулся лбом куда-то ему в ключицу. Теплые и расслабленные, будто тоже сонные, кудри Артема пахли непривычно: если бы Максим разбирался в ароматах, сразу бы определил сандал. Но он не разбирался, поэтому определил Филиппа. Запах был очень приятным, только Артему совсем не подходил. Эти двое то и дело таскали друг у друга одежду, духи, шампуни и прочую ерунду, так что Максим уже перестал удивляться, если вдруг замечал на Филиппе Тёмкину кожаную курточку, а на Тёме толстовку Филиппа вырвиглазного цвета. Ласково погладив Артема по голове, так чтобы пальцы не запутались в волосах, Максим сам с собой улыбнулся. Когда утром квартира на Гривцова опустела и Максим тягостно включил ноутбук, у него на почте лежало письмо из отдела кадров Театра русского балета: «Добрый день, Максим Викторович! Рады сообщить, что ваше резюме нам понравилось и мы готовы пригласить вас на собеседование» К собеседованию Максим готовился тщательно: созвонившись с HR-менеджером, которая представилась Кристиной, договорился о встрече через три дня и все три дня занимался изучением репертуара, сайта, соцсетей и прочей доступной информации о Театре русского балета. Попутно сдувал пыль со своих знаний маркетинга, разбирался в азах пиара, набросал перечень вопросов, которые ему могут задать на собеседовании, придумывал, как улучшить продвижение Театра и, чтобы повысить шансы на успех, казавшиеся, честно говоря, мизерными, составил подробную и будто бы даже убедительную презентацию о том, почему продажа «умных» домов почти ничем не отличается от пиара балетного театра. Несмотря на фонящие подозрения о розыгрыше, подготовка к собеседованию захватила Максима всерьез. Сочетание балета и пиара было прикольным. Максим будто остался на несколько дней взаперти с давним приятелем, жизнь которого знал поверхностно и фрагментарно, потому что никогда не интересовался. И вот они сидят вдвоем на кухне посреди ночи, на столе остывает заварочный чайник, приятель изливает Максиму душу, а тот оторопело восклицает: «Так вот оно что!», «Вот почему!..», «Вот оно что означало…». Самым нелепым в этой ситуации было решение сохранить все в тайне от Артема и остальных. Максим буквально жил бок о бок с танцовщиками труппы Театра русского балета. Тёма, Филипп, Ромаша, Ксюша да и, кстати, Василь могли рассказать куда больше, чем «Гугл». Но Максим не обмолвился с ними ни словом. Причина была все та же: вдруг ничего не получится, а он даст ложные надежды, рассердит ребят или напугает. Хотелось верить, что Артем будет рад совместной работе, это казалось логичным, но ведь нельзя же знать наверняка. Откликаясь на вакансию, Максим с ним не посоветовался. Он вообще в тот момент ни о чем не думал, у него просто в голову дурь ударила. Что если и жить, и работать вместе для Артема перебор? Что если это ему не понравится? Пересекаться в стенах Театра они вряд ли будут часто, занимаясь совершенно разными делами, но… В общем, «Окей, Гугл». Ночью накануне собеседования Максим практически не спал, словно школьник перед ЕГЭ. Такого с ним давно не случалось. Он обычно нервничал из-за психического состояния Артема после насилия дяди, из-за самого этого «дяди», которого надо посадить раньше, чем он устроит очередной пиздец, из-за возможных хронических последствий для здоровья после дачи, из-за ломаной руки, из-за будущего рок-группы и своей ответственности перед Василем, из-за племянника Дениса и такого отца, как Серега, из-за бессонницы в конце концов, но из-за… работы? Работа была и хрен с ней. Но утром, пока обитатели Гривцова собирались в Театр, куда Максиму предстояло приехать через несколько часов, его аж трясло. Артем заметил неладное, заволновался, предлагал померять температуру, взять больничный, прилечь — он так трогательно беспокоился, что Максим едва не проболтался, а после, уже провожая всех в прихожей, испытал какую-то глупую щемящую потребность в поддержке. Если бы друзья знали, что ему сегодня предстоит, если бы Тёмка знал… Максим вспомнил, как Артема подбадривали насчет преподавания, и представил на его месте себя. Ну нет, не уходите так, постойте, скажите, что все будет классно, что он молодец. Ладно. Это просто минутная слабость. И вообще это просто собеседование. Что он раскис, как дурак? Одеться Максим решил представительно: пиджак, галстук, начищенные стильные оксфорды. Недельную щетину аккуратно подровнял триммером, нашел среди барахла пробник парфюма «за десятки тысяч», если верить Светке, которая в прошлом году с истеричным восторгом притащила его брату. Духи действительно пахли дорого: нейтральная ненавязчивая свежесть, идеальная для деловой встречи. С ними Максим почувствовал себя уверенней. В ростовом зеркале Филиппа, почему-то пока стоявшем у Артема, отражался солидный мужчина, и его вид Максиму понравился. Для завершения образа не хватало лишь одной детали. Браслет часов обнял запястье осторожным холодом, и Максим, вновь глянув в зеркало, издал короткий вздох. Какая же красота. Безупречная параллельная реальность. Роскошь часов была очевидна, но не она так поразила Максима. Случилось кое-что еще. Проникающий под кожу холодок, растекаясь по венам, остудил голову, и паника, как шторм на море, понемногу улеглась. Стоя перед зеркалом, Максим вспомнил свое воинственное отражение в двери офисного шкафа-купе, те резко брошенные два слова «Трудовая инспекция» и даже не заметил, как вздернул подбородок. На душе вдруг стало легко и очень спокойно. Было странно, пройдя знакомыми дворами, не остановиться перед железной дверью с табличкой «ТРБ. Служебный вход», не присесть не облюбованную скамейку, не вытащить из кармана телефон, чтобы сбросить в чат сообщение «Я на месте, жду тебя ;)» и не оглядываться на арку, из-под которой должен вот-вот появиться второй встречающий с гитарой наперевес, букетом анютиных глазок, купленным у бабушки в метро, или подобной фигней, заставлявшей Максима чувствовать себя стремным и неромантичным. У крыльца он едва не запнулся на ровном месте, будто ноги не поняли изменение планов и собрались по привычке свернуть в правильную сторону, но от задуманного не отступил. Авантюра вышла из-под контроля, он вложил в нее силы и хотел знать, чем все закончится. HR-менеджер по имени Кристина встретила его у турникета, через который каждый день вместе с остальной труппой проходил Артем, и, получив от охранника временный пропуск, повела извилистыми коридорами на третий этаж. Возможность наткнуться на артистов здесь была минимальной. Насчет концертмейстеров Максим не знал: судя по рассказам Василя, концертмейстеры шастали где попало и были в курсе сплетен на тех уровнях, куда танцовщиков обычно не пускали. Но к счастью, обошлось. Путь до кабинета отдела кадров оказался совершенно безлюдным и беспрепятственным. Кристина указала на стул напротив своего рабочего стола: — Присаживайтесь, Максим Викторович. — Можно просто Максим, — с улыбкой поправил он, и девушка, почему-то смутившись, обронила: — Хорошо. Когда он занял предложенное место и разложил на столе все свои папки, заготовки и планшеты, Кристина, не сдержав эмоций, удивленно приподняла бровь и даже на секунду замерла у офисного кресла. — Эм… Расскажите немного о себе, — тон девушки пошатнулся, но она старалась держаться плана и вести собеседование по сценарию. Максим, который заранее подготовил речь обо всех своих талантах и карьерных достижениях, начал говорить, а HR-менеджер в это время аккуратно присела на краешек кресла, не сводя с кандидата пристального взгляда. Она явно ожидала чего-то другого, но Максим понятия не имел чего и не собирался догадываться. Ему было важно выглядеть достойно в собственных глазах. Он рассказал про образование и опыт, обрисовал задачи, которые решал на прошлом месте работы, привел примеры сложных проектов, которые успешно закрыл, и наконец перешел к главной части: почему его смежная специализация является преимуществом и как с ее помощью организовать более эффективный пиар Театра. Он еще не дошел до сути, когда Кристина, которая молча листала его распечатанное резюме, наконец подала голос: — Максим Вик… Максим. — Да? — он послушно остановился. Кристина выглядела очень загруженной. Видимо, ей это все не понравилось. Ну ладно, в любом случае надо было попытаться. — Мы… кхм… можно? — она указала на раздаточные материалы, которые Максим принес с собой, и тот немедленно подтолкнул их навстречу: — Да-да, конечно. — Мы просто… — Кристина опустила взгляд к бумагам и пораженно ахнула. — Честно говоря, мы рассчитывали на другого кандидата. Максим тоже рассчитывал на этот вердикт, а потому вежливо улыбнулся: — Ничего страшного, я понимаю. — Менее квалифицированного. — Это… как? — Ну… — Кристина передвинула бумаги по столу, собираясь с мыслями. В этот момент Максиму показалось, что это он ее собеседует, а не наоборот — настолько ей было неловко. — Дело в том, — вздохнула Кристина, — что мы учреждение культуры на государственном финансировании. И наш зарплатный фонд не очень большой. Поэтому мы ожидали на эту должность, скорее, начинающего специалиста. Возможно, выпускника. Максим понял, куда она клонит, но на всякий случай уточнил: — Должность называется «Ведущий специалист». Это не начинающий уровень ни по штатке, ни по должностным обязанностям. И вы меня зачем-то пригласили. — Да, я понимаю, но и вы нас поймите, — печально отозвалась Кристина. — Вы потрясающий специалист, вы нам идеально подходите, я в восторге от вашей презентации и готова предложить вам эту работу хоть с завтрашнего дня. Но я подозреваю, что… — взгляд девушки скользнул украдкой по часам Tissot, — что наш бюджет вас не потянет. — О, — только и обронил Максим. Следующие полчаса он занимался тем, чего никак не ожидал от этого собеседования да и от любого другого в принципе: помогал HR-менеджеру согласовать объем обязанностей с возможным уровнем зарплаты. Кристина очень хотела, чтобы такой опытный подкованный пиарщик, как Максим, остался работать в Театре и вывел связи с общественностью на новый уровень. Вряд ли она, робкая пташка, принимала такие решения в одиночку. Скорей всего, кандидатура Максима понравилась кому-то вышестоящему типа директора или худрука, если он имеет отношение к пиару, а задача Кристины заключалась лишь в том, чтобы сбить цену, но не упустить профессионала. Максим в свою очередь старательно делал вид, что он действительно профессионал и о пиаре узнал не вчера. Вместе с Кристиной они подробно расписали все требуемые задачи, и Максим озвучил зарплатную вилку, нарочно ее завысив, чтобы предложить Театру снижаться при отказе от тех или иных обязанностей. — Кристина, смотрите, по-хорошему для этих направлений вам нужно три или четыре специалиста, то есть команда под моим, предположим, руководством, — с предельной уверенностью вещал Максим, слегка перегнувшись через стол и черкая по листку так, чтобы девушка отчетливо видела его часы Tissot. — Вы готовы нанять одного специалиста. Давайте мы попробуем, допустим, вот эту часть, — он обвел в кружок слово «контент», — перекинуть на подрядчика, которого я буду курировать. Это сократит ваши расходы, а мне позволит сосредоточиться на стратегических задачах, избегая микроменеджмента. Ахинея, которую он нес, и его самого впечатляла: слабо разбираясь в деталях пиара, он в душе не знал, три, четыре или пятьдесят специалистов нужно Театру русского балета. Почему подрядчики помогут избежать микроменеджмета, он бы тоже не объяснил. Но он видел, что Кристина поплыла, что ее заворожили его часы, твердый тон голоса, бумаги с диаграммами, подача серьезного профессионала и даже такие нетривиальные вещи, как физическое расстояние, которое Максим специально сократил, духи «за тысячи» и мужская энергетика. Максим не был пиарщиком. Но продавать он умел. Через полчаса он триумфально вышел из кабинета отдела кадров, скинув с себя все обязанности, в которых ни черта не понимал, и согласовав зарплату на уровне лучших месяцев в CosySmart. Чувство было такое, будто он сам себя устроил на работу. Кристина призналась, что специалиста по связям с общественностью Театр искал больше двух месяцев, он им нужен позарез, поэтому, если Максим свободен, может приступать чуть ли не завтра. Знать о том, что после больничного он остался без денег, взял в долг у сестры, при этом половину его трат оплачивает Олег Либерман, Кристине было необязательно, и Максим, поддерживая образ сильного и независимого, скрепя сердце предложил выйти с понедельника. Кристина скрепя сердце согласилась. Первая попытка сменить работу после «умных» домов и сразу такая успешная — Максим просто не мог в это поверить. Ему еще предстояло осознать, что с понедельника он станет штатным сотрудником Театра русского балета, а пока он привалился к коридорной стене, чтобы удержаться на слабеющих ногах, и вытащил из кармана телефон. Хотелось всем похвастаться, объявить сразу в чате «Подружки =*». Максима распирало от гордости, будто школьника с единственной в классе пятеркой за контрольную, и он даже посмеялся над такой своей простодушной реакцией. Надо Тёмке сообщить. Теперь уже можно. Нет, все-таки не стоит по телефону. Новость слишком важная, лучше передать ее лично. Да и вдруг Артем его в итоге не поддержит? Вдруг совместная работа начнется со сложного разговора по душам? К этому Максим сейчас точно не готов. Но рассказать кому-то жуть как хотелось. Светка даже не знает, что он с прошлой работы уволился. Все остальные могут разболтать Артему. Ладно, Василь не разболтает, но за его реакцию Максим переживал даже больше. Ну и кто остается? Что-то трепыхнулось внутри, но Максим это проигнорировал. А после зашел в чат, последнее сообщение в котором грозилось сменой тона, и написал: «Привет» «Я только что устроился пиарщиком в театр русского балета» «Часы твои помогли ;)» Он помнил тот притворно равнодушный взгляд и едкий комментарий: «Трудно ориентироваться без часов». Хоть и «Наутилуса» вместе спели, и в автосалоне общались по-дружески, обида осталась. Максим понимал, что не обязан носить подаренные часы и вообще ничего никому не должен, но на душе от всей этой ситуации было нехорошо. Он не знал, как исправить положение и каким образом проявить инициативу. После покупки «Сонаты» они еще не общались. Богдан тоже молчал по поводу «общего дела»: выяснил, что конфликт сглажен, а других новостей пока, видимо, не было. Поднимать тему с Богданом и мутить воду Максим не рискнул, но разобраться в проблеме с часами все-таки хотел, причем желательно без лишней драмы. Момент в Театре пригодился как нельзя лучше. Решив, что подпирать стену в коридоре рискованно — вдруг кто-то решит заглянуть в кадры — Максим поспешил на выход и минут через десять, пройдя родным маршрутом через дворы-колодцы, опустился за руль «Сонаты». Все на свете его сейчас радовало. Например, как прекрасно вновь ездить на своей машине. Он достал телефон, чтобы включить с него музыку, и тут увидел ответные сообщения. Их тоже было три: «???» «Ты устроился пиарщиком в ТРБ?» «Серьезно?» Максим бы лучше позвонил и рассказал голосом, но сделать этого не решился да и сильно отвлекать в середине рабочего дня не хотел. Мало ли там совещание, заключение многомиллионного контракта, интервью для «Форбса» или вообще Марат. Поэтому он набросал пару-тройку сообщений с кратким изложением последних событий начиная своим увольнением. Реакция себя ждать не заставила: «Какой же ты ебнутый)» «Это поддержка или осуждение?» — хмыкнув, уточнил Максим. «А тебе не плевать?» «У тех, на кого плевать, я мнение обычно не спрашиваю» Ответ пришел довольно лаконичный: « :) » Но сразу после на экран выпало еще одно сообщение: «Если нужна помощь по пиару, чьи-то контакты и тд, обращайся» «Думаю справлюсь, но спасибо», — вежливо отказался Максим. «Ты с понедельника, да?» «Ага» «Это же твое второе место работы за всю жизнь?» «Ну официальное да, а так в универе подрабатывал и в школе даже, лет с 14» «И я с 14. Помогал одному мужику на рынке загружаться, разгружаться, людей к нему зазывал» «А мы с пацанами у школьного географа дачу строили» «В 14 лет????» «Доски в основном таскали и красили» «Мда, помотало тебя, конечно» Засмеявшись, Максим забегал пальцами по клавиатуре. Поток сообщений незаметно сплетался в разговор, и темы перетекали одна в другую совершенно бесшовно. В них не было перерыва, уведомления плыли по экрану вереницей. Неважно, о чем говорить: пустая болтовня, воспоминания, дебильные подколы, сложный отвлеченный вопрос, какой-нибудь мем — на душе у Максима было легко, вот и все, что имело значение. Когда они наконец попрощались и Максим поднял от телефона голову, за окнами «Сонаты» уже сгущались сумерки.