О непрощенных обидах

***

      Фраза «Пассажиры, зарегистрированные на рейс номер UN270 Москва — Иркутск, просьба пройти на посадку» вырвала из раздумий, когда сидя в железном кресле аэропорта, смотря на самолеты за большими окнами, крутил обручальное кольцо на безымянном пальце. Вставая, усмехнулся, вспомнив про неисправленную ошибку в строчках для жены. Подумал, что вряд ли Арефьева её заметит, если, конечно, вообще найдет саму записку среди своей бесконечной работы.       Рыков улыбнулся милой бортпроводнице, считывая имя с её бейджа — Ольга. Снова подумал о своей, которую сейчас оставляет в Москве, не желая даже на секунду представить, что начнет твориться в её голове, когда не обнаружит его дома, не услышит голос, пусть даже по телефону. Рыков впервые за годы их жизни оставлял ее по своей воле, в неведении, подозревая, что ей уже все равно, раз ничего не хочет вместе с ним.       Во время полета пытался уснуть, лишь бы выбросить из головы голос Ольги, холодно спрашивающий в тот вечер «Обиделся?». Оставил жену без ответа, думал, что придет в спальню, ляжет рядом, прижимаясь и извиняясь за то, что вновь поставила работу выше их. Но Арефьева этого не сделала, забрала свою подушку, захотела ночевать на неудобном диване в зале, а не с ним. Паша подумал, что это все, так и не решившись узнать, что Ольга просто испугалась: по-настоящему и впервые.       Стереть образ супруги, уже давно высеченный под кожей, хотя бы на время оказалось проблемой. Пролетая над ночными и заснеженными городами, понимал: она рядом даже сейчас. Чувствовал, что и ей неспокойно, но что-то сейчас менять не видел смысла. Хотел подумать. Без неё, так рьяно напоминающей о том, какая это любовь.

***

      Выйдя из аэропорта в своем родном городе Иркутск, наконец включил телефон, удивляясь количеству пропущенных звонков от жены, среди которых затерялся один от матери; подумал, что Ольга набрала ей, пока пыталась найти так резко пропавшего мужа. «Тебя сейчас только не хватало» —пронеслось в мыслях Рыкова. Простить её было тяжело, и когда Арефьева вдруг попыталась оправдать свекровь, то Паша почувствовал нечто похожее на предательство, но промолчал.       Сел в такси, неосознанно называя свой Московский адрес, но быстро исправился, прося отвезти в гостинцу. Как раньше уже ничего не будет. Уехал отсюда, из родного Иркутска, почти двадцать лет назад сразу после похорон отца и больше никогда не вспоминал, пока женщина из министерства не ворвалась в только его с Ольгой жизнь. Проезжая по улицам, всплывающим в воспоминаниях, почему-то подумал о том, что теряет всех вокруг себя. И за свою Олю он действительно боялся. Брюнетка одной из тех стать не должна.       Очередной звонок, такой настойчивый и долгий. Посмотрел на дисплей телефона — Кулыгин. Ему почему-то ответил, даже не думая о том, что скажет. —Паш, где тебя носит? —по голосу быстро понял, что выпил, но несильно, —Ещё и трубки не берешь. —Встречный вопрос. Костик, куда ты опять влип? —Рыков посмотрел на часы, высчитывая разницу во времени; если у него пять утра, то в Москве ровно полночь, —Двенадцать, а ты не дома. Чего случилось? —У меня ничего. —серьезно, меняясь в голосе, —А вот Оля твоя с ума сходит. Муж пропал, она ничего не знает. —Кость, я в Иркутске. —игнорируя его настороженное «где», продолжил, —Ольге скажешь, прибью.

***

      Высокая блондинка, операвшаяся головой на руку, встрепенулась, когда в холл гостиницы вошел поздний, хотя уже, наверное, ранний посетитель. Рыков её не узнал, быстро сказал, что ему нужно и уткнулся в экран телефона, набирая жене смску, которую так и не решился отправить. Сослался на «в Москве глубокая ночь, пусть спит», пряча за этим неуверенность в том, что за этот брак надо бороться. Думал, что Ольга уже на грани конца. —Рыков. —открыв паспорт клиента, улыбнулась женщина, поднимая на него глаза, —Не ошиблась, значит.       Паша поднял голову, внимательнее всматриваясь в лицо, которое теперь казалось ему безошибочно знакомым. Удивился тому, как время их изменило, заставляя с трудом вспоминать то, что было, наверное, уже в другой жизни. —Маша. —поджал нижнюю губу, чувствуя, что от них не осталось ровным счетом ничего, —Не узнал тебя, столько лет прошло. —Всё-таки женился на той рыжей, —кивая на обручальное кольцо, спросила женщина, —с которой в Москву тогда улетел? —Нет, —усмехнулся Рыков; его Арефьева рыжей никогда не была, —это другая.       Первая жена, стоящая перед ним, даже отдаленно не была похожа на его нынешнюю супругу. Машка, на которой женился по залету(«если бы я ее любил, то разве сказал бы по залету?»), такая поверхностная и ненастоящая, что сейчас не мог понять, почему вообще столько лет назад связался с ней. Ругал себя, но всё равно был рад, что тогда никто не родился, освобождая и от обязанности, и от ненавистного брака. Почему-то снова представил Ольгу и понял, как остро в моменте захотелось от неё ребёнка. Самого долгожданного и любимого. —Не хочешь прогуляться? —предложила, не сумев считать по глазам, как его сердце просится обратно в Москву, —По нашим местам пройдемся. —Я к жене хочу. —отрезал, показывая, что к той, которая сейчас на безымянном пальце, относится совершенно иначе, —Ключ от номера.

***

      Снег, хрустящий под ногами, напоминал о невозвратимо ушедшем детстве, когда Рыков шел по узкой тропинке, пробираясь все глубже. Огромные хлопья ложились на плечи черного пальто, с которого их обычно Ольга смахивала своей тонкой кистью, не заостряя на этом внимания. Её не хватало остро и, как оказалось, болезненно. —Здравствуй, бать.       Среди заснеженных могил нашел ту, на которой в последний раз был уже сам не помнит когда. Отец, такой же преданный и настоящий. Он бы сейчас точно смог подсказать, что делать в их непростой с Ольгой ситуации. Рыков-старший умел мириться с непростым характером своей жены, негласно позволяя ей быть собой, и сейчас Павел четко понимал, что они повторяют их судьбу. Ольга проекция Авериной, погрязшая в работе, жертвуя семьей, сам он — отец, ждущий и надеющийся. Передернул плечами, отгоняя мысль о том, что брак с Арефьевой, который в его жизни при любых обстоятельствах был последним, закончится так же, как и у родителей.       Ольга для него была какой-то особенной, непохожей на всех предыдущих жён и мед.сестричек, с которыми дальше чем секс по углам ничего не заходило. От неё хотелось получать большего и гораздо более ценного: любви, той самой искренней и простой, когда есть смысл спешить домой, чтобы окружить и быть окруженным тем трепетным чувством, которое разбудить в нём смогла только она. Ненавязчиво и быстро, проникая в самую суть, заполняя собой каждый миллиметр, что без неё уже дальше невозможно. Арефьева, раньше казавшаяся холодной и неподступной, сорвала с его сердца замки и заржавевшие петли, помогая обрести себя.       Достал из кармана пальто телефон, смахивая пропущенные звонки с работы, и зашел в приложение, покупая билет на ближайшей рейс в Москву. Четырех дней ему было достаточно, пятый бы стал роковым.