Я тону в глубине `I'm Sinking in the Deep End`

Чонин уже подходил к концу урока вокала, когда ему позвонили. Через пятнадцать минут у группы должна была состояться танцевальная репетиция, поэтому было странно, что один из них звонит ему. Это был Сынмин. Чонин поднес телефон к уху и жестом показал на дверь, а преподаватель вокала кивнул ему и улыбнулся. Он улыбнулся в знак благодарности и вышел в тихий коридор, чтобы ответить на звонок. «Сынмин хён?» Он услышал тяжелое дыхание и плач, и его голос понизился до обеспокоенного тона. «Хён? Что случилось?» «Инни», — захлебнулся Сынмин. В его голосе слышалась паника. «Мне нужна… мне нужна помощь». «Что случилось? Где ты?» Чонин уже шел по коридору к остальной части здания, подальше от студий. В это время Сынмин уже должен был прийти на танцевальную тренировку. «Я…» — прервал его всхлип, и сердце Чонина болезненно сжалось. «Западная лестница». «Хорошо, я буду там через минуту. Я иду, хён». Чонин был буквально в минуте ходьбы от этой лестницы, и он двигался так быстро, как только мог, не прекращая говорить. «Что случилось?» «Я упал», — ныл Сынмин. Чонину совершенно не нравилось, как звучит его голос — плаксиво, болезненно и виновато. «Мне очень жаль». «Шшш, не извиняйся, Минни хён». Чонин уже бежал. Лестница была в конце коридора, в котором он находился, и имела всего два пролета, поэтому он спустился вниз. Зрелище было душераздирающим. Сынмин лежал на боку, положив ноги на ступеньки, одна нога была согнута и стояла вертикально. Рядом с головой лежала его сумка для тренировок, а рот был закрыт рукой, закрывающей рот, что заглушало его крики. Чонин сразу же прервал звонок и бросился к нему, опустившись перед ним на колени. «Хён, — мягко сказал он, отводя телефон Сынмина от его лица. Сынмин поднял на него глаза, по которым текли слезы, и прищурил глаза от боли. «Инни, — всхлипнул он, убирая руку ото рта. Он не плакал громко, но плакал сильно. «Что болит, хён?» спросил Чонин, проводя руками по телу Сынмина. Сынмин всхлипнул. «Лодыжка». Чонин двинулся к лежащей на земле ноге, но Сынмин резко схватил его за руку. «Не трогай! Пожалуйста…» «Хорошо, хорошо, я не буду». Должно быть, ему было очень больно так реагировать. «Просто дай мне посмотреть на неё, хорошо?» Сынмин кивнул и отпустил его, икнув. Чонин посмотрел на левую лодыжку, лежащую на полу, и заметил, что она находится под немного неудобным углом, а кожа под тренировочными штанами покраснела. Он поморщился. «Кажется, перелом, хён», — сочувственно сказал он. Сынмин закрыл лицо и снова заплакал. Чонин погладил его по руке. «Я позвоню Чанни, хорошо? Все будет хорошо, обещаю». Сынмин затрясся и заплакал, а Чонин почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Сынмин никогда не получал таких серьезных травм: у него было пару вывихов и несколько болезней, но он никогда ничего не ломал. Наверное, это было ужасно. Не отпуская руку Сынмина, он набрал номер Чана, но тот не ответил. Тогда он набрал Чанбина, так как 3RACHA находились в студии еще около часа. Чанбин тоже не ответил. Он попробовал дозвониться до Джисона — без ответа. Черт бы побрал их наушники, подумал Чонин. «Я звоню Минхо хёну». Глаза Сынмина показались над его пальцами, красными и влажными. «Нет», — тихо прохрипел он. «Я должен, хён. Он может помочь тебе и он не рассердится». Чонин знал, что Сынмин будет нервничать из-за встречи с Минхо. У них со старшим мальчиком никогда не было таких моментов, когда кто-то из них был расстроен или испытывал боль, и Сынмин никогда не хотел этого. Он не хотел, чтобы Минхо видел его таким, а теперь, когда он был ранен и не мог танцевать, он, вероятно, еще больше волновался о реакции танцора. Кроме того, ему, скорее всего, нужна была забота Чана; Чонину на месте Сынмина тоже нужен был бы Чан. Чонин включил громкую связь, уверенный, что Минхо ответит. «Алло?» «Хён», — начал Чонин, глядя в глаза Сынмину. Он все еще всхлипывал, и Чонину было очень жаль его. «Ты можешь прийти на западную лестницу, ту, что с двумя пролетами? Сынмин хён упал, и ему больно». Минхо сделал паузу. «Черт. Да.» Чонин услышал шорох и голоса по телефону, и пальцы Сынмина снова закрыли глаза. Рука Чонина переместилась на волосы старшего мальчика. «Позови и Чанни хёна. Он не отвечает на звонки». Чонин знал, что сейчас все члены группы придут, но он предпочел бы, чтобы это означало, что Чан и Минхо будут там. Минхо больше всех знал о травмах, а Чан был самым старшим и лидером. «Хорошо. Что с ним?» Чонин нахмурился, понимая, что его слова не укладываются в голове Сынмина. «Думаю, он сломал лодыжку.» «Черт…» Сынмин снова громко всхлипнул, и Чонин услышал, как сбилось его дыхание. «Сделай глубокий вдох, хён», — мягко сказал он. Он положил телефон на пол и наклонился, чтобы получше разглядеть Сынмина. «Посмотри на меня, хён». Сынмин выглядел не лучше, чем когда Чонин впервые появился. Чонин улыбнулся ему, несмотря на беспокойство в глазах, но это ничего не дало старшему парню. Одна из рук Сынмина покинула его лицо и выхватила руку Чонина из его волос. Он крепко прижал ее к своей щеке. Чонин не отстранился, несмотря на неприятную влажность от слез старшего мальчика. Всхлипывания Сынмина были тихими, а дыхание, к счастью, не слишком неровным. Телефонный разговор закончился, и Чонин услышал громкие шаги. Он поднял голову и увидел Минхо, который бегом спускался по лестнице с сумкой и телефоном в руках. Его лицо было почти пустым, но Чонин заметил беспокойство в его глазах, когда увидел рыдающего Сынмина. Хёнджин стоял прямо за ним. «Сынминни», — сказал Хёнджин и опустился рядом с Чонином. Сынмин поднял на него глаза, и рука Хёнджина легла на его щеку рядом с рукой Чонина. «Эй, малыш, все будет хорошо». Чонин не был уверен, плачет ли Сынмин из-за боли, страха или из-за своего будущего. Скорее всего, из-за всех трех. Минхо уже стоял на коленях у ног Сынмина, и младший мальчик не мог его видеть. Минхо легонько потянул его за штанину, и Сынмин вздрогнул, громко всхлипнув от боли. «Нет!» — закричал он. Чонин слегка отодвинулся в сторону, а Хёнджин придвинулся к Сынмину и лег рядом с ним на грязный пол. Сынмин прижал тыльную сторону ладони младшего мальчика к своей щеке и крепко зажмурился. Хёнджин отстранился от него, сохраняя зрительный контакт. «Минни, — тихо сказал он, — можно Минхо хён посмотрит на твою лодыжку? Ему просто нужно потрогать твои штаны, и все. В противном случае мы можем сразу же вызвать врача компании». Сынмин хныкнул и закрыл глаза, но кивнул. «Прости, малыш, но это больно». Сынмин снова кивнул, и Хёнджин вытер слезы, крепко держа его за свободную руку. Рыдания Сынмина уже нельзя было заглушить, но они больше походили на икоту. Он никогда не любил громко плакать. Минхо и Чонин переглянулись, после чего старший мальчик вернулся к травме. Минхо подумал о том, чтобы снять с Сынмина ботинок, но решил, что это только усилит боль. На его взгляд, это был перелом, перелом или вывих, но он решил, что это перелом, потому что не было видно, чтобы кость упиралась в кожу, и она не выглядела слишком деформированной. «Сынмин-а, — позвал он, — какова боль по шкале от одного до десяти?» Сынмин не колебался. «Восемь», — прокричал он. Минхо тихо выругался. В этот момент подоспели остальные участники группы, также спустившиеся с лестницы. Чан и Джисон направились к Хёнджину, а Чанбин и Феликс — к Минхо. «Ёнбок-а», — сказал Минхо. «Посмотри на его лодыжку». Феликс тоже имел опыт лечения травм и уже ломал себе лодыжку, чего Минхо не делал. Минхо хотел узнать его мнение, прежде чем идти к медику; он знал, что Сынмину будет гораздо спокойнее, если рядом будут только члены группы. Феликс опустился на колени рядом с ним, и Минхо снова поднял штанину Сынмина, на этот раз осторожно, чтобы ткань не задела его травму. Феликс вздрогнул. Лодыжка распухла, и внешняя сторона стопы не совсем касалась земли, но не настолько, чтобы это был полный перелом. Вероятно, угол был вызван отеком больше, чем чем-либо еще, подумал Феликс. «Думаю, она сломана», — сказал Минхо. Феликс кивнул. Вероятно, это была одна из мелких костей в суставе. «Да», — тихо сказал он. Феликс поднял глаза и посмотрел на лицо Сынмина: его голова лежала на коленях Чана, а лицо было уткнуто в бедро старшего. Он по-прежнему лежал на боку, и Феликс знал, что плечу неудобно, но перекладывать его на спину было бы слишком больно для лодыжки. «Ты можешь позвать медика?» спросил Минхо. «Ему нужно в больницу». Феликс кивнул и сразу же ушел, а члены группы последовали за ним. Сынмин уже успокоился, и теперь сопел в штанину Чана. Он все еще крепко сжимал руки Хёнджина и Чонина, и они знали, что боль не ослабевает. Чан услышал слова Минхо и передал их Сынмину. «Привет, Минни, — тихо сказал он, проведя рукой по волосам младшего мальчика. Сынмин хмыкнул. «Феликс сейчас позовет медсестру, хорошо? Она осмотрит твою лодыжку и решит, нужно ли тебе ехать в больницу». Сынмин поднял на него умоляющие глаза. «Пожалуйста, не надо больницы, пожалуйста, хён…» — отчаянно произнес он тихим, срывающимся голосом. «Мне жаль, Минни, — вздохнул Чан, — но если у тебя перелом или сломана лодыжка, они должны убедиться, что все на месте, и назначить тебе надлежащее лечение. Это необходимо. Мы приедем и уедем как можно быстрее, хорошо?» Сынмин просто смотрел на него, и слезы снова наполнили его глаза. «Мне очень жаль, хён». «Сынминни, малыш», — промурлыкал Чан, поглаживая Сынмина по щекам. Младший мальчик снова захрипел, и по его виску потекла слеза. «Не извиняйся. Я не расстроен и не против пойти с тобой. Я хочу убедиться, что с тобой все в порядке». Сынмин ничего не ответил, но тут его внимание привлекла медсестра, появившаяся с Феликсом и аптечкой. Минхо встал и отошел назад, чтобы встать рядом с Чанбином, а медсестра направилась к ноге Сынмина. С медсестрой они встречались нечасто — только если болели или нуждались в осмотре. Хёнджин однажды сломал запястье, да и у всех членов группы бывали мелкие травмы, но лодыжка отличается от запястья: она нужна Сынмину, чтобы ходить, и снять ботинок будет непросто. «Привет, Сынмин-а, — тепло поприветствовала она. Она улыбнулась ему, но Сынмин не смог улыбнуться в ответ. Но это ее не смутило. «Я осмотрю твою лодыжку, хорошо? Сначала мне нужно отодвинуть твою штанину». Сынмин кивнул, и она потянулась к его ноге. Он отвернулся и крепче сжал руки, но медсестра была так осторожна, что он больше не чувствовал боли, а штанина по-прежнему не касалась больного места. «Это определенно очень опухший участок и синяк», — сказала она. «Это выглядит хуже, чем растяжение, но кость, вероятно, не полностью сломалась. Ренген определенно необходим». Сынмин вздохнул. «Сынмин, мне нужно снять с тебя ботинок, хорошо? Так ваша кровь сможет нормально циркулировать, и это поможет справиться с отеком. Я буду так нежена, как только смогу, обещаю». Сынмин зажмурил глаза и сжал губы, уже предвкушая боль. Руки Чана вернулись к его волосам и успокаивающе погладили их, а свободные руки Хёнджина и Чонина соединились, надежно удерживая руки Сынмина. Сынмин кивнул. Медсестра потянулась за шнурком, который, к счастью, не был завязан двойным узлом. Сынмин затаил дыхание, но медсестра слегка надавила пальцем на подошву, чтобы он не шевелился. Было больно, но он ожидал худшего. «Я ослабила его настолько, насколько смогла, и теперь собираюсь снять его. Не мог бы кто-нибудь из вас, мальчики, подержать его верхнюю часть икры для поддержки?» Чанбин придвинулась к нему и осторожно взял Сынмина за икру чуть ниже колена. Это было довольно далеко от места травмы, но все же достаточно близко, чтобы оно немного болело. Затем медсестра осторожно взялась за носок и пятку его ботинка, развязала язычок и аккуратно сняла ботинок. Сынмин чуть не вскрикнул. Чонин вздрогнул, когда Сынмин сжал его руки, но вторая рука Сынмина освободила руки Хёнджина и зажала ему рот, заглушив громкий болезненный стон. Он снова уткнулся лицом в бедро Чана, все его тело напряглось, и Чан успокаивающе зашептал ему на ухо, нежно держа его голову. Сынмин уже всхлипывал, когда ботинок был снят, хотя это заняло меньше пяти секунд. Чан гладил его по волосам, Чонин держал его за руку, Хёнджин гладил его по бокам, а Чанбин продолжал успокаивающе поглаживать большим пальцем его колено. Медсестра, похоже, собиралась подождать, пока Сынмин успокоится, но это только затянуло бы процесс. Минхо опустился на колени рядом с ней. «Просто делай все, что нужно, быстро, нуна». Она поняла его слова и кивнула. Она сняла носок с ноги Сынмина и слегка коснулась покрасневшей кожи, чтобы почувствовать, насколько она горячая. Она заметила, что на внешней стороне голеностопного сустава он опух больше, чем где бы то ни было, из-за чего он был неестественно наклонен. «Можешь принести лед из моей сумки?» — попросила она Минхо. Он быстро нашел ее и помог ей приложить лед к его лодыжке. Сынмин вздрогнул и вскрикнул, но все снова замолчали. «Ему нужно срочно ехать в больницу. Это всего в нескольких минутах езды на машине. Вы можете отнести его в машину и отвезти в больницу?» Минхо кивнул, хотя уже чувствовал себя ужасно виноватым перед Сынмином. «Я возьму машину у выхода в этом коридоре, хорошо? Тогда идти будет недалеко». Минхо вздохнул с облегчением. Это было бы проще, чем тащить Сынмин по лестнице и через все здание. Медсестра велела Минхо держать пакет со льдом, пока она звонит по телефону. Сынмин все еще всхлипывал, а Хёнджин, наклонившись к нему, тихо шептал ему на ухо. «Чанбин-а», — позвала Минхо. «Ты можешь отнести его по коридору к выходу, когда приедет машина?» Чанбин кивнул. «Но кто-то должен будет держать его за ногу». «Я смогу». Медсестра быстро закончила телефонный разговор. «Только трое из вас могут поехать с ним в машине, и ваш менеджер встретит вас там. Я предлагаю остальным пока поехать домой, может пройти несколько часов, пока они с ним закончат». Некоторых участников это расстроило, но они все поняли. Плач Сынмина стих до икоты, и Хёнджин спросил его, кто хочет пойти с ним. Сынмин вывернул голову из-под бедра Чана и, отняв руку ото рта, указал на Чана, Хёнджина и Чонина. В этом был смысл. Через несколько минут подъехала машина, и медсестра наблюдала за ними, пока они шли к ней. «Сынмин-а, — сказал Чанбин, уже не держа его за ногу, — я возьму тебя на руки и понесу по коридору, хорошо? Минхо хён будет держать тебя за ногу». Сынмин кивнул, и все, кроме Чана, отошли с дороги. Чанбин замешкался, когда Сынмин захрипел, и протянул руку, чтобы аккуратно вытереть слезы. «С тобой все будет хорошо, Сынминни. Еще немного, хорошо?» Сынмин снова кивнул, и Чанбин провел рукой по его волосам. «Ты можешь сначала перевернуться на спину? Или немного посидеть?» Сынмин икнул и посмотрел на свое тело, после чего медленно перевернулся на спину, не отрывая от земли поврежденную ногу. Он вздрогнул и задержал дыхание, но, оказавшись на спине, вздохнул и повернул больное плечо. «Спасибо, Сынмин-а. Отличная работа». Чан помог Чанбину переместить правую руку Сынмина, чтобы она обхватила его шею, и Чанбин слегка подтянул его к себе. Сынмин, похоже, был в порядке, поэтому Чанбин еще больше приподнял его, чтобы он сидел как следует, и поднес вторую руку Сынмина к шее с другой стороны. В этот момент Минхо занял позицию, положив руки на колено Сынмина. Теперь Сынмин мог видеть свою лодыжку, и его лицо исказилось при взгляде на него. «Кто-нибудь из вас может подержать его за ногу?» спросил Минхо у остальных. Феликс был ближе всех, поэтому он сразу же присоединился к Минхо. «Держите ее как можно аккуратнее, чтобы она не слишком сильно сгибалась». Феликс кивнул, а Чанбин крепко обхватил Сынмина за спину и положил руку ему на бедро. «Теперь мне нужно поднять твои ноги, хорошо?» Сынмин лишь крепче обхватил Чанбина и спрятал лицо у него на шее. Чанбин переглянулся с Минхо, после чего старший мальчик взял Сынмина за середину икры, и они с Чанбином согнули его колено. Сынмин затаил дыхание, но старшие мальчики хотели сделать это как можно быстрее. Чанбин просунул руку под другое колено Сынмина и осторожно приподнял его. Прикосновение Феликса к его пятке было легким, но Сынмин ощутил его как огонь. Он протяжно заскулил и крепко вцепился в рубашку Чанбина. Когда они начали идти, небольшие покачивания только усугубили ситуацию. Он тихо всхлипывал, уткнувшись в шею Чанбина, пока они быстро несли его к машине, а затем уложили на заднее сиденье, и Чан пересел на другую сторону, чтобы голова Сынмина снова лежала у него на коленях. Феликс держал его пятку до тех пор, пока Чонин не смог сесть и держать ее на коленях, приподнимая и не двигая. Хёнджин сел на пассажирское сиденье рядом с водителем, и они поехали так быстро, как только могли. Остальные вздохнули и отдали медсестре пакет со льдом, поблагодарив ее перед уходом. Джисон поднял с пола сумку Сынмина, телефон и телефон Чонина и нахмурился, размышляя о том, что только что произошло. Остальные участники с тяжелым сердцем разошлись по домам, ожидая новостей от Чана или Хёнджина. Прошло два часа, прежде чем Чан сообщил им новости, и он сказал, что у него перелом лодыжки, и ему просто нужен гипс, к счастью, без операции. Сынмин не сможет ходить в течение шести недель и не сможет танцевать как минимум два месяца. В общежитие они вернулись через полчаса — час, то есть около восьми вечера. Когда они вернулись домой, Чан нес Сынмина, а Хёнджин — свои костыли и лекарства. Лицо Сынмина было спрятано на шее Чана, как и в случае с Чанбином, но теперь на его лодыжке был фиолетовый гипс. Все члены группы были там, и когда они увидели Сынмина, то повели его в гостиную. Они положили подушку на подлокотник дивана, чтобы приподнять лодыжку Сынмина, и Чан осторожно усадил его, а Джисон подсунул под него подушку, чтобы прижать голову Сынмина. Младший мальчик еще не совсем уснул, но выглядел очень уставшим. «Ему дали обезболивающее, поэтому он очень хочет спать», — сказал Чан, не сводя с Сынмина глаз. Он сел рядом с Джисоном и вздохнул, пока остальные члены группы сидели в гостиной. Джисон погладил Сынмина по волосам, и глаза младшего мальчика закрылись. «Костыли на шесть недель, танцы — через восемь или десять». «Как он воспринял новость?» спросила Чанбин. «Не очень», — ответил Чан. «Он несколько раз извинялся, но я сказал ему, что это не его вина. Он тоже чувствует себя плохо по отношению к STAY, но я сказал ему, что танцы — это еще не все. Есть и другие дела, которыми он может заняться, пока не выздоровеет». Чан вздохнул. «Он также немного недоедает. Он перетрудился. Думаю, из-за этого он упал с лестницы. В последнее время он выглядит очень уставшим». Глаза парней расширились. Это было неожиданно. Они посмотрели на Сынмина, который спал, не замечая внутренней боли, которую причинял остальным. «Я знал, что что-то случилось», — тихо признался Минхо, потирая лоб. «Несколько дней назад я помогал ему с хореографией, у него все получалось, но он постоянно спотыкался. Я подумал, что он придет к нам, если что-то не так, но…» «Он не из тех, кто так поступает», — прошептал Джисон, закончив фразу Минхо. «Он и раньше скрывал что-то, но никогда не получал из-за этого такой боли». «Мы поговорим с ним», — с готовностью сказала Чанбин, кивнув Чану. Все еще раз взглянули на Сынмина, после чего снова улеглись, погрузившись в свои мысли. Они дали Сынмину поспать два часа, а затем разбудили его к ужину. Он молчал, пока Джисон помогал ему сесть, поддерживая его спину плечом, чтобы он мог держать ногу в том же положении. Они молча ели в гостиной и смотрели случайную телепередачу, покончив с едой за двадцать минут. «Как ты себя чувствуешь, Минни?» — тихо спросил Джисон. Сынмин пожал плечами. «Лучше. Просто болит». Голос у него был тихий и хриплый, и Джисон понял, что он не протянет больше нескольких минут. Он тепло обнял младшего мальчика сзади и прижался к его шее, когда Сынмин сильнее прижался к нему. «Пойдемте спать», — сказал Чан. Менеджер дал им выходной на утро, так что все с нетерпением ждали возможности выспаться. Они не хотели мешать Сынмину спать, поэтому поговорили бы с ним позже. Все кивнули и встали, убирая свои тарелки. Сынмин остался на своем месте, и Джисон забрал у него тарелку. Он задумался, сидя на своем месте, его мозг заторможено работал от сонливости. «Хён?» — спросил он, когда Чан вернулся. «Да, Минни?» «Можно я сегодня пересплю с тобой?» Он не смотрел в глаза — он был одним из наименее вероятных членов группы, задающих этот вопрос, — но от взгляда вниз его глаза только еще больше закрылись. Он почувствовал, как диван опускается за ним. «Конечно, Сынминни». Чан обхватил Сынмина руками и долго обнимал его, прежде чем они отправились спать. Сынмин вздохнул. «Я буду носить тебя на руках. Утром попробуешь костыли, хорошо?» Сынмин только кивнул, слишком уставший для всего остального. Чан медленно поднял его, но Сынмин едва ощутил легкую боль в ноге. Сынмин был рад, что Чан привел его в комнату старшего мальчика: ему показалось, что в окружении Чана ему будет спокойнее. Чан уложил его на одеяло и вынул его из-под себя. «Тебе нужна смена одежды?» Сынмин кивнул, закрыв глаза. Его тренировочные штаны теперь были задраны выше гипса, но он предпочел бы шорты. «Можно… твои? Рубашку и шорты?» «Конечно». Чан быстро вернулся к нему с вещами и усадил Сынмина, чтобы помочь ему сменить рубашку. «Хочешь встать за штанами?» Сынмин кивнул — он не хотел, чтобы Чан менял и его штаны. Он не был совсем беспомощным. Чан помог ему встать и позволил Сынмину держаться за его плечо, чтобы сохранить равновесие, и он был благодарен, что его треники были достаточно широкими, чтобы налезть на гипс. Чтобы снять их, ему пришлось присесть, а когда шорты были надеты, он снова встал. И футболка, и шорты были немного мешковаты на его худом теле, и от этого он чувствовал себя гораздо комфортнее. Выключив свет, Чан уложил его под одеяло и присоединился к нему. Сынмин лежал на боку с поврежденной ногой, так ему было удобнее сгибать вторую. Он прижался к Чану, перекинув руку через старшего мальчика. Почувствовав губы Чана на своей голове и теплое дыхание на своих волосах, он погрузился в глубокий, столь необходимый ему сон.