В этот день разбились трое

Дни стали несуразными. Тянулись долго, а смысла в них никакого не было. Работать не получалось. Недосказанность эта глупая осталась, но ее уже и не ощущал никто. Будто бы ее не было. Общество друг друга заглушало половину боли. С остальной справлялся дорогой алкоголь и затворничество. Новостные каналы по негласному правилу не включались, а ленты новостей почти не листались. Вечное нахождение в обществе друг друга давало свои последствия. Кажется, они уже давно перешли черту, став единым целым в своих мыслях и печалях. Но Хэ Сюань это отрицал, упорно доказывая себе, что Хуа Чэну его никогда не понять, как и ему в полной мере не пережить того, что чувствовал Хуа Чэн. Они часто засыпали вместе на одном диване. Хэ Сюань просыпался первым и долго смотрел на лежащее рядом с собой тело, не давая себе прикоснуться. А ведь очень хотелось. В своей голове он давно перешел границы дружбы, но переносить это в реальность казалось непосильным и пагубным трудом. У Хуа Чэна же были другие мысли по этому поводу, и Хэ Сюань готов был поклясться, что ему их тоже никогда не понять. Они сидели на кухне в очередной раз. Синева за окном тускнела и темнела с каждой минутой, а осенняя морось покрывала окна мелкими точками - каплями. Никто и не думал включать свет. Хэ Сюань лишь смотрел в бездонные черные глаза на абсолютно белом силуэте напротив. Все казалось слишком нереальным, пусть он выпил всего один стакан красного вина. Слишком поэтично, но любовной лирики здесь точно не было место. Скорее философия. Так думал Хэ Сюань, пока взор мутных черных глаз поглощал его целиком. Рука потянулась к бокалу, но ее остановили хищные бледные пальцы, что оплели ладонь подобно щупальцам осьминога. Хэ Сюань и не думал сопротивляться. Он был лишь в лёгком непонимании. Свободной рукой Хуа Чэн поднял со стола бутылку и сделал большой глоток прямо из горла. Он в мгновение ока сократил дистанцию и приблизившись на непозволительно близкое расстояние коснулся губ Хэ Сюаня своими. Горький винный вкус проникал вместе с языком Хуа Чэна. Несколько капель стекли по подбородку и упали куда-то вниз. Хэ Сюань сидел почти не подвижно, все еще в полной мере не осознавая происходящего. Его разум опьянел, но вины алкоголя в том не было. Рука Хуа Чэна скользнув за талию, придвинула ближе. Пальцы второй руки все так же переплетали Хэ Сюаневские. Касания тоже казались нереальными. Хэ Сюань сглотнул вино, но отстраняться не стал. Он не настолько хорошо обладал собой, чтобы не поддаться чувствам. Задворки сознания кричали - остановись. Сердце шептало продолжить, а разум не в силах смотреть на все это вышел на перекур, захлопнув за собой дверь. Рука сама потянулась к затылку Хуа Чэна. Поцелуи становились ещё глубже и грубее. Будто не только черновод сейчас добрался до желанного и запретного плода. Они отстранялись, чтобы сделать глоток свежего воздуха. Смотрели друг на друга помутневшими омутами. Хуа Чэн слизывал остатки вина с лица Хэ Сюаня. Их колени соприкоснулись. Хэ Сюань почувствовал себя вжатым в кухонный диванчик окончательно. Было неудобно, но ни один из них не мог оторваться. Бешеные крики мыслей отдалялись. Хэ Сюаню становилось спокойнее с каждым рваным вздохом, с каждым влажным прикосновением губ к шее. С каждым слабым прикусом и пьянящим взглядом. — Здесь не удобно. Сдавленный шепот вышел ещё более ничтожным, но это не помешало Хуа Чену расслышать его. Он отстранился дальше чем на десять сантиметров и это уже позволило почувствовать пустоту и фантомную горечь со стороны Хэ Сюаня. Но руки их все также оставались сцеплены. Хуа Чэн потянул его на себя, вновь прижимая ближе. Они дошли до спальни, собрав при этом несколько углов. Прислонялись к стенам и целовались, жадно и ненасытно. Кровать оказалась совсем мягкой и прогнулась под весом двух тел. Хэ Сюань навис сверху. Это заставило слегка растеряться, но руки Хуа Чена вмиг скользнули под домашнюю футболку. Прикосновения теплых ладоней к холодной коже почти обжигали. И Хэ Сюань тонул в них также, как когда-то в своих невзаимных чувствах. Он потянулся к краю чужой футболки, пока чужие руки обнажали его торс. Ткань оказалась отброшена как можно дальше и Хэ Сюань прикоснулся к столь долго желанному телу. От него веяло жаром, который Хэ Сюань совершенно не привык чувствовать. Хотелось прикасаться, целовать, покусывать и зализывать. Дразнящие розоватые соски твердели под шершавым языком, а светлая кожа сохраняла след каждого прикосновения. Напряжение внизу живота росло соразмерно пульсации в висках. Взгляд Хуа Чена не был туманным или расслабленным. На Хэ Сюаня смотрели все те же мертвые глаза. Но теперь из них тонкими ручейками текли слезы. В душе неприятно колола мертвым холодком, и парень хотел было отстраниться, но чужие руки обвили его талию подобно щупальцам осьминога и прижали ближе. Хэ Сюань помедлил всего секунду, но этого хватило, чтобы сомнения темными псами окутали его голову. Пересилить себя было сложно, но безумное желание вовремя перехватило контроль над телом. Хэ Сюань наклонился ниже и слезал соленые ручейки. — Будь сверху. Сегодня. — Практически на ухо прошептал Хуа Чен. Он потянулся к прикроватной тумбочки и вынул оттуда полупустой тюбик смазки и несколько презервативов. Хэ Сюань уже не мог отдавать отчета своим действиям и просто отдавался порывам и инстинктам тела. Его руки скользили ниже по впалому животу, упругим ягодицам. Два пальца со смазкой протиснулись в узкое горячее пространство. Хуа Чен прогнулся в спине, а руками ухватился за складки простыней. Хэ Сюаня вело от этой картины. Он разминал внутри мягко и осторожно, стараясь принести как можно больше наслаждения. Вскоре он вынул пальцы. Поднес свой давно вставший член к отверстию и натянул один из презервативов Парень входил плавно, полностью отдаваясь давно желанным ощущением. Не счесть сколько раз этот момент проигрывался в голове Сюаня. Поэтому сейчас было трудно в полной мере осознать реальность происходящего. Как бы парадоксально это не было, обычно он представлял себя в нижней позиции. Но все происходящее это совершенно не портило. Хэ Сюань постепенно наращивал темп, с каждым толчком все больше отдаваясь общим желанным ощущениям, отпуская прошлое, и очищая голову от ненужных мыслей. Ему было хорошо. Свои руки парень разместил на бедрах Хуа Чена, притягивая его ближе. Звуки шлепков кожи и хриплые стоны вперемешку с матами наполняли комнату. Хэ Сюаню казалось, что среди них мел имя Се Ляня. От того невыносимая горечь грозила затмить прочие чувства, но было уже слишком поздно. Разум напрочь переполняли другие чувства. На мгновение Хэ Сюань отвел взгляд от прекрасного лица Хуа Чена, забывшегося в экстазе. На плотных занавесках, повторяя каждое движение, скользили тени в свете настенного светильника. Реальность ушла еще дальше. Черновод отвел взгляд. Он был уже на грани. Еще несколько размашистых толчков и тело содрогнулось, силы резко отступили от ног. А приятное жжение вылилось наружу. Использованный презерватив был отброшен. Хэ Сюань не стал медлить и обвил пальцами член Хуа Чена. Нескольких методичных движений руками было достаточно, чтобы теплое семя потекло, пачкая руки, живот и бедра. Хэ Сюань почувствовал, как рядом с ним приземлилось что-то шуршашее. Обернувшись, он увидел пачку влажных салфеток.

***

В любое время дня и ночи эта комната оставалась совершенно темной. Так уж получалось. Может, раньше Се Лянь открывал эти проклятые шторы и впускал день. Теперь же дела до них не было никому. О них вспоминали только в тех редких случаях, когда без часов требовалось определить время суток. Сейчас был как раз один из таких. Хэ Сюань лежал на просторах пустой кровати, смотря вверх, куда-то сквозь сероватый потолок. Тело отдавалось приятными воспоминаниями. Отметины почти не ощущались, но Хэ Сюань знал, что они есть. Ещё теплые простыни не выпускали из объятий. А запах чужого тела вперемешку с парфюмом заставлял глубоко вдыхать душный воздух. Сейчас он был почти счастлив. И для этого совершенно не нужно было включать ещё дремлющие рациональное сознание. По внутренним ощущениям была ночь, но коридор освещал подозрительно яркий свет. Сделав над собой усилие Хэ Сюань поднялся с кровати. Босые ступни зарылись в пушистый ковер. Только сейчас парень вспомнил про его существования и сумел оценить по достоинству. В коридоре же пришлось идти по ледяному ламинату. На кухонном столе стояли две чайные чашки. Однако облака дыма исходили лишь от сигареты в тонких пальцах. Хуа Чэн курил, уместившись на стуле вместе с ногами. Из одежды на нем была лишь все та же домашняя футболка, что сейчас добавляла его виду ещё большей уютности. Хэ Сюань не спешил садиться напротив. Он нутром чувствовал, что перед этим должен услышать хоть слово. Такая вот потребность подсознания. — Садись. — Мягким, охрипшим голосом произнес Хуа Чэн. Хэ Сюань ожидал совсем не этого, однако занял место напротив. Отхлебнул глоток чая. Тот оказался холодным, но все таким же вкусным, отчасти от того, что был приготовлен кем-то для него. А это, оказывается, очень влияло на вкус. Он смотрел пристально, улавливая каждое малейшее движение. Недосказанность постепенно возвращалась, с каждым быстрым пересечением взглядов. Рано или поздно кто-нибудь заведет разговор. Но это точно будет не Хэ Сюань. Он не переступит. Это слишком. — Давай не будем ничего говорить. — Произнес Хуа Чэн настойчиво и протянул сигарету Хэ Сюаню. В мыслях оборвался последний трос. Напряжение слетело, оставляя за собой след горечи. Но разум, успевший проснуться, счел это лучшим исходом. Хэ Сюань принял сигарету. Терпкий дым проник в легкие, а на выдох дым забрал с собой остатки досады. — Хочешь забыть? — На удивление для самого себя с безразличием произнес Хэ Сюань. — Думаешь ошибся? Хуа Чэн устремил свой цепкий взор поверх чайной чашки прямо в душу. Отпив глоток, он спокойно ответил: — Не хочу усложнять. И этого было достаточно, чтобы не оставить вопросов. Хэ Сюань поднялся с места и, бросив недокуренную сигарету в пепельницу поплелся в зал. Схватил первые попавшиеся под руку вещи, натянул на себя и вышел в прихожую. Хуа Чэн все ещё сидел на стуле в той же позе. Он даже не собирался вставать. А что у него в голове, не разобрать никому. — Пойду прогуляюсь. — Бросил Хэ Сюань и вышел за дверь. Шнурки он завязывал уже в лифте. Утро здесь, снаружи, оказалось сырым и холодным. Хэ Сюань пожалел о своем единственном значимом за это день решении - вылезти из кровати. Серое небо давило, как стенки собственного сознание. И одновременно было таким безграничным, как пустота в душе. Думать не хотелось совершено. Как и быть одному. Но набрать кого-то из знакомых Хэ Сюань так и не решился. На душе слишком паршиво. Для бара рано, для клуба поздно. Но заглушить мысли хотелось бзумно. Хэ Сюань нашел в кармане наушники. Очень кстати. Какое-то время получалось концентрироваться на музыке. Потом и вовсе потонуть в пустоте, идущей из души. Парень откинул голову кверху. Перед глазами была лишь серая пелена низких облаков. Серое небо такого же серого города, который даже в детстве не казался таким ярким и дело совсем не в городе. Многие считали его красивым и вполне живым. Для Хэ Сюаня проблески были в основном после знакомства с Хуа Чэном. Тогда, шесть лет назад, он был другим. Хэ Сюань тоже, но перемен в себе он не признавал. Просто не хотел. Ноги сами привели его к набережной. Начало декабря, а река все также бурлила шумным потоком. С утра в субботу людей ожидаемо не было. Только одинокий стаканчик кофе, с ночи занесенный снегом, стоял на одной из лавочек. Хэ Сюань прошел дальше и опустился на следующую. Вода поглощала его внимание, не хуже черных омутов. Мысли приходили постепенно, издалека. Вначале незамысловатые истории из прошлого, чудом задержавшиеся в памяти, потому что несмотря на свою нелепость были важны. Прошло по меньшей мере пол часа и парень уже рисковал повторить судьбу кофейного стаканчика и превратиться в белый сугробик. Только речная вода своей чернотой поглощала белую пыль. Так в своей голове он дошел до недавних событий. В таких случаях обычно хотелось вернуться домой. Вернуться туда где он буде один - сбежать. И пусть, если так будет легче. За последнее время произошло слишком много и может быть родные стены не будут вызывать тошноту. Только так он сможет забыть.