Три луны Татуина

      Не успел звездолет приземлиться в ангар «Решительного», как Энакин выбежал из него, на ходу отдавая приказы, семью ученого разместить в каюту, пленного в камеру под охрану, а сам рванул на командный мостик, не обращая внимание на шарахающихся от него клонов. Пару часов назад не успели они выйти из гиперпространства, как поймали еще один сигнал от Кренника, которому срочно нужна была эвакуация с поверхности планеты, так как, нанятый им звездолет контрабандистов, на котором он неофициально и прибыл на Валлт, был уничтожен. Операция была не согласована, действовать было нельзя, а медлить преступно. И Энакин вспомнив недавно изученную должностную инструкцию генерала, что давала дозволение генералам действовать самостоятельно с последующим докладом канцлеру и его одобрением действий по факту, минуя Совет джедаев, решил действовать. Ни одному джедаю не приходило в голову действовать без одобрения Совета, что ж Энакину было не привыкать. И он под укоризненный взгляд адмирала, что не одобрял очередное геройство своего генерала, рванул на планету, под выстрелы дроидов, где оказалось, что все затеяно ради семьи ученого, а у женщины в руках извивался маленький сверток. Может быть их и выпустили бы без погони, если бы Энакин по пути не прихватил маршала сепаратистов. «Совершенно случайно», - говорил сам себе парень и все же усмехающийся голос шептал, что он все же сам создал эту случайность, наплевав на осторожность, желая как можно быстрее закончить войну, так и показать, чего он стоит. Именно поэтому возвращение на венатор, сопровождалось зарядами бластеров летящими вдогонку. Энакин вбежал на мостик.       - Адмирал, докладывайте ситуацию.       Адмирал уже спешил к нему на встречу и был необычайно воодушевлен.       - Генерал, когда сепаратисты отправили за вами погоню, они ослабили свою защиту, им пришлось снять щиты с правительственного квартала. У нас есть шанс произвести огонь, уничтожив всю верхушку сепаратистского правления на планете. Мы уже на максимально близком расстоянии, мы приблизили венатор, когда они нас обнаружили и скрываться дальше не было смысла.       Энакин отвернулся, смотря на планету, чей изгиб виднелся в центральном иллюминаторе, ему нужна была минута, но ее не было, щиты, наверняка уже перезагружались. Он видел, как Юларен отвел взгляд, видел как офицеры, сидящие за пультами управления, ожидая его приказов, переглянулись. Все они уже знали, какое ожидать решение от джедая. Никаких ударов по планетам, особенно в жилых кварталах, ни каких не согласованных действий. «Медлительность и нерешительность», так думали офицеры о джедаях.       - Направить турболазеры на планету, - отдал указание Энакин, взметнувшись к дисплею наведения, сгоняя с кресла офицера, пока остальные выполняли указание на атаку, не веря в свою удачу - эту победу они не упустят из рук.       - Кренник, - Энакин видел, как лейтенант-коммандер зашел на мостик через мгновение после него. – У вас есть данные правительственных зданий и их координаты.       - Да, - Орсон протянул карту с данными, что тут же была загружена в систему наведения, генерал торопливо корректировал точки удара, по разведданным добытых Кренником, в соответствии с распространением взрывной волны и типом застроек, но иногда не замечая, как пальцы вводят то или иное значение. Его вела Сила и опыт и это сочетание приятно будоражило.       - Одиночные удары из всех орудий, по заданным координатам, перенаправьте на выстрелы всю мощность реактора, что бы все были произведены одновременно.       Энакин закончил корректировку и вышел на мостик вставая у иллюминатора, чувствуя на своей спине нетерпеливые и настороженные взгляды, а сам обратился в Силу, он без доклада, который фоном шел у него за спиной, знал, что щиты противника уже почти зарядились и оставались мгновения до того как они захлопнуться. Энакин чувствовал, как вражеские истребители ведут огонь, как венатор содрогается от ударов по защитному полю и это станет более ощутимым, когда поле будет убрано, а лазерные пушки будут отключены, для основного мощного удара.       - Генерал, - нетерпеливо проговорил за спиной Юларен.       Кренник стоял чуть в стороне насторожено и нахмурено смотрел, как джедай закрывает глаза, глубоко вздыхая, и открывает веки за мгновение как сказать.       - Огонь, адмирал.       Юларен крикнул приказ, в нетерпении готовым выполнять команду офицерам.       Энакин видел, как восемь лучей устремилось вниз, за мгновение до закрытия щитов, проникая в них ударяя о поверхность, видел, как на планете расцветают куполообразные взрывы, чья волна была сдержана за мгновение до удара включенными щитами, что удержало весь уничтожающий огонь внутри щитов. Именно этот один шанс избежать многих не нужных жертв, и ждал Энакин, уверенный, что хоть на мгновение, но щиты сдержат распространение взрывного огня, пока сами установки не будут уничтожены.       Свет от взрывов еще не расселся, а связист, уже сообщал.       - Поступил сигнал с планеты, лидер повстанческого движения Валлта просит о переговорах и готов принять представителей Республики, на дружественной им планете.       Энакин удовлетворенно усмехнулся.       - Рекс, собирай десантную группу, и установите контроль над столицей и производственными разработками. Пока командование на тебе, я присоединюсь позже.       - Будет сделано, генерал.       - Адмирал предложите истребителям сдаться, кто откажется, уничтожить. А мне нужно доложить о результатах.       - Совету? – Юларен не сдержал довольной ухмылки, впервые он был доволен своим назначением к генералу Скайуокеру.       - Нет, канцлеру, - Энакин широким решительным шагом вышел с командного мостика, сопровождаемый, заинтересованным взглядом Кренника.              На душе было противно и тоскливо, хоть он и принимал правильность своего решения. Именно решительные действия Энакина стали тем, что помогло захватить планету, и офицеры флота теперь смотрели на него не только с настороженным удивлением и восхищением, его способностями, но теперь джедай чувствовал от них не скрываемый поток уважения, который улавливался даже от адмирала. Энакин не обманывал себя относительно того, что думают военные офицеры о своих генералах-джедаях. Что битвы проигрываются нерешительностью джедаев, что джедаи хорошие бойцы, но никакие командиры. Оби-Вана это не беспокоило, он только повторял, что люди не понимают важность сохранения доброты и милосердия, что никакая война не стоит стольких жизней и джедаев сделали генералами как раз для того, чтобы сохранить милосердие в войне. Чтобы напоминать людям, что главное это жизнь и у каждой смерти есть цена. Энакин был с ним не согласен, считая, что иногда милосердие в войне приводит еще к большим жертвам. И в отличие от других джедаев, Скайуокеру было важно заслужить уважение офицеров, но не такой ценой. От решения, что ему пришлось принять, было тошно. Ему постоянно повторяли, что всех не возможно спасти, но Энакин все еще надеялся, что у него может получиться, но нет не сегодня. Сегодня вместе с правительственным классом Валлта погибли простые рабочие и посетители, чья вина была только в планете рождения и в том, что они оказались не в том месте в не то время. Энакин хотел закрыться в своей комнате, а еще лучше зарыться в объятия Оби-Вана и услышать от него, что все было правильно, но самое страшное было то, что Энакин понимал - его муж, если и смериться с тем, как именно была добыта победа, но точно не одобрит.       В коридоре раздался детский плач. Энакин потер разболевшиеся виски, он и забыл, что на корабле теперь есть младенец. Джедай осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Женщина ходила по комнате, укачивая на руках орущего ребенка, при очередном повороте она увидела наблюдающего и замерла, от нее повеяло смущением и виной, что было подтверждено и ее словами:       - Генерал, прошу прощения, я постараюсь, чтоб она не шумела.       - Не страшно, - произнес Энакин, и постарался не морщиться при новой волне крика, что спровоцировала головную боль.       Гален Эрсо, ее муж улетел вместе с Кренником, и их ждали с часа на час, чтобы выдвигаться на Корусант. А Лира осталась на «Решительном» с малышом или малышкой. Энакин не очень обращал внимание на ребенка. Ребенок, не прекращая ни на минуту, кричал.       - Можно мне, - произнес джедай и сам удивился своим словам, пока мать немного нерешительно передавала дитя джедаю, Энакин неловко взял ребенка, а Лира улыбнувшись показала, как правильно. Даже в яслях не было таких маленьких детей. – Как зовут?       Спросил парень, рассматривая пухлые щечки и покрасневшую от надрывного крика кожу. Проведя рукой по голове.       - Ее имя - Джин.       Энакин не сдержал улыбки, потому что стоило ему взять ребенка на руки, как у него появилось ощущение заложенных ушей.       - Она первый раз в космосе?       И до того, как Лира кивнула, генерал знал ответ.       - У нее заложило уши. Такое бывает. Дайте ей попить.       Женщина удивлено посмотрела на джедая, она ни разу не встречаясь с ними, но сделала, как ей посоветовали, девочка успокоилась, но стоило матери положить ее на кровать, как та снова приготовилась кричать. Не успела Лира снова упасть духом, как по воздуху проплыло несколько маленьких металлических деталей, которые закружились над Джиной, что счастливо визгнула и подняла руки, заинтересованно смотря на карусель. Через четверть часа ребенок спал, а Энакин смог добраться до своей комнаты, зарывшись головой в подушку, подарив себе пару часов сна.              Гален и Орсон сидели за столом в офицерской, ведя жаркий спор. Гален все еще не мог прийти в себя после того как Орсон показал, что случилось из-за войны с его родной мирной планетой, а Кренник не терял надежды все-таки убедить друга продолжать работу и исследования. И когда аргументы Орсона закончились, дверь офицерской открылась, впуская генерала Скайуокера, который неизменно был в сопровождении астродройда. Только джедай зашел, беря упаковку пойка и собираясь выйти, как в комнате раздался счастливый визг, и ребенок, сидящий на руках матери требовательно потянулся к вошедшему со всей силой годовалой малышки. Джедай улыбнулся на извинения Лиры, за поведение дочери и украдкой поднял ложку, что начала выделывать виражи перед девочкой приводя ее в неописуемый восторг в попытках поймать игрушку. От благодарной улыбки Лиры и смеха Джин становилось теплее, словно Энакин находил оправдания необходимости этой сложной операции. Гален с восхищением и нескрываемым любопытством смотрел на джедая, с которыми раньше никогда не сталкивался, на мгновение, забыв о развернувшемся споре, а Орсон усмехнулся.       - Слушай, у тебя есть такой великолепный шанс. Поговорить с джедаем о твоих излюбленных кибер-кристаллах. Не поверю, что у тебя не припасено пара сотен вопросов. Кто как ни джедаи знают о них.       - Ты чего? Вот именно, я знаю, как относятся джедаи к кибер-кристаллам и как относятся к искусственным. Они считают искусственные кристаллы мерзостью, - почти испугано зашептал Гален.       - Думаю, этот джедай тебя удивит, - Орсон улыбнулся. – Генерал Скайуокер, окажите нам честь, присоединитесь к нам.       Энакин задумался о том, что хотел успеть до прибытия на Корусант привести себя в порядок после не самой легкой битвы. Но заметив, что и супруги Эрсо еще несли на себе следы пребывания в плену, подумал, что его пыльная и дырявая мантия и испачканные туники никого не смутят, а от приятной компании не хотелось отказываться, тем более что разговор мог спасти от мучающих его мыслей. Разговор, который в начале был натянутый и вел в основном Кренник, становился все оживленней, а после нескольких неуверенных вопросов Галена, на которые он получил от Энакина спокойные развернутые ответы, и когда его идея использования искусственных кибер-кристаллов, как источник энергии в бытовой жизни, встретила от джедая живой отклик, а не негатив и непринятие, инициатива разговора перешла к Галену и Энакину. А Орсон и Лира, только улыбаясь слушали беседу ученого и джедая, что объяснял Галену разницу, что в искусственных кристаллах, джедаи не ощущают жизни и отклика, как от природных, хотя фактически использоваться могут любые. Лира была довольна, что ее муж снова становился собой, после тех испытаний, что выдались им, а Орсон, потому что постепенно достигал своей цели, видя, как загораются глаза его друга. Разговор закончился только когда венатор вышел из гиперпрастранства недалеко от Корусанта, не приближаясь к его орбите, и генерал поспешил отдать необходимые распоряжения. Как только за Скайуокером закрылась дверь Гален повернулся к Орсону:       - Я сохраню нейтралитет. Несмотря на то, что ты и генерал Скайуокер считаете, что нейтралитет во время войны дорого обходится. Я не могу поступиться своими принципами. Но я подумаю о том, чтобы продолжить работу.       - Я и не прошу этого, друг мой, - Орсон улыбнулся. Гален сдвинулся с точки неприятия и отрицания, осталось только немного надавить.              С генералом Скайуокером они больше не столкнулись, так как того срочно вызвали в Храм и он улетел, стоило получить разрешение на посадку. Кренник же плодотворно пообщался с адмиралом Юлареном, собирая информацию о генерале Скайуокере. Что за эти дни все больше привлекал внимание лейтенанта-коммандера, хотя до этого считал его простым телохранителем канцлера, все больше убеждаясь, что это не так. И сейчас его мнение кардинально поменялось, как он заметил и у адмирала. Склоняясь к мысли, что убери у этого амбициозного и юного генерала ограничения джедаев, и он станет тем с кем нужно будет считаться.       А Энакин Скайуокер гнал звездолет в Храм, торопясь успеть на заседание Совета с отчетом. И только увидев заинтересованные и кое-где укоризненные взгляды рыцарей и падаванов понял, что так и не успел сменить свой боевой наряд и выглядел сейчас абсолютно ни как рыцарь, а скорее как оборванец, случайно забредший с нижних этажей планеты. Появиться в таком виде перед Высшим советом означало получить тону нахмуренных взглядов и возможно даже лекцию о достоинстве и уважении к ордену, словно они никогда не были в битвах и словно в их правилах не прописан аскетический образ жизни. «Аскетический и скромный, а не неряшливый и безалаберный» - зазвучал в воспоминаниях голос Оби-Вана, и Энакин свернул в сторону склада, надеясь получить новый комплект одежды. Потому что осознал, что все его туники и мантии постепенно переместились на венатор и в квартиру жилого комплекса Сената. Но склад был, как назло закрыт, а ему на комлинк уже поступали звонки, поторапливая на заседание. Отключив очередной звонок, Энакин озорно усмехнулся и пробормотав: «Сами напросились», поспешил в их с Оби-Ваном комнату, где проигнорировав свою спальню, завернул в спальню Оби-Вана.       Туники немного сковывали движение, а штаны были коротковаты, но это не было видно в сапогах. Энакин подмигнул своему отражению, он уже несколько лет с момента посвящения в рыцари не видел себя в светлых тонах, предпочитая темные оттенки опасности и устрашения, это было не привычно, но мило. Да, в одежде Оби-Вана он выглядел очаровательно и главное невинно и безобидно, именно так должен выглядеть джедай, который идет отчитываться перед Советом, почему разбомбил полпланеты.       Его появление в зале заседания вызвало мгновение ступора, что не могло не вызвать улыбку у джедая, а особенно то как мимолетно изменилось выражение лица Оби-Вана, что в отличие от остальных магистров точно знал из чьего шкафа была взята эта одежда. И пытался понять, как реагировать, с одной стороны, он был на взводе, так как все заседание прикрывал Энакина, убеждая, что не стоит делать поспешные выводы о случившемся на Валлте и нужно дождаться отчета генерала, с другой видеть мужа в его одежде было странно приятно.       - Решил сменить стиль Скайуокер? – не сдержалась от подкола Ади Галлия, чем немного разрядила напряженную обстановку.       Пло Кун не сдержал хмыка, заглушенного маской. Оби-Ван видел, что на языке Энакина крутиться колкий ответ, о чем говорили подрагивающие кончики губ, но бросив взгляд на Оби-Вана, промолчал. Выражение лица Кеноби было спокойным и даже наверно излишне равнодушным, но внутри была сдерживаемая буря, которую различал только Энакин. Его настроение резко пошло вниз, Оби-Ван был в ярости, и эта ярость была направлена на него. И при первом же вопросе, что задал Винду, Энакин понял напряжение Оби-Вана, это было не рядовое заслушивание отчета, это было разбирательство.       - Рыцарь Скайуокер вы получили от нас официальное разрешение на проведение операции?       Энакин не успел открыть рот, чтобы ответить, что ждать, когда они сообразят, не было возможности, и разрешение ему в ускоренном порядке дал канцлер, как в голове вспыхнуло лаконичное – «Да». Энакин удержался и даже не посмотрел на Оби-Вана от кого и пришел этот ответ.       - Да, конечно, магистр, - невозмутимо ответил генерал.       - Когда именно вы получили разрешение на проведение операции?       «Я получил их разрешение через четыре стандартных часа, после нашей связи», - предупредил Оби-Ван.       - Когда мной совместно с командованием клонов и офицерским высшими чинами проводилось совещание о выборе тактики реакции на сигнал о помощи об эвакуации от граждан Республики, которые находились на поверхности планеты, - Винду уже набрал воздух, чтобы снова задать очередной вопрос, но Энакин не остановился, равнодушным голосом продолжая, превращая быстро надоевший ему допрос в привычный отчет. – В связи с необходимостью ответить на запрос о помощи, мной была выбрана тактика десанта ограниченного контингента на поверхность планеты, - упуская момент, что ограниченным контингентом был он один. - В результате проведенной операции с поверхности планеты были эвакуированы граждане Республики: лейтенант-коммандер Орсон Кренник, ученый Гален Эрсо, его жена и малолетняя дочь, что держались в плену у сепаратистов из-за разработок, которые проводил Гален Эрсо по теме «Изучения энергетических возможностей кибер-кристаллов», эти разработки в руках сепаратистов и их лидеров, - Энакин сделал акцент, на который магистры отвели взгляд, поняв на кого намекает Скайуокер. - Могли привести к не поправимому ущербу. Теперь эти разработки возвращены в «Исследовательский центр Корусанта» под контроль Республики и Высшего Совета. Также изъявив желание, сопровождать столь важных людей и секретную информацию, с которой вот никак не хотел расставаться, вместе с нами эвакуировался маршал Фара, которому сейчас как раз предоставляют гостевые апартаменты в Республиканской тюрьме.       Энакин почувствовал, как недоумение отразилось в Силе, еще никто не знал, что он захватил в плен маршала сепаратистов. Оби-Ван все еще кипел, но сквозь поток негодования прорвался лучик нежности и Энакин даже уловил в Силе его чуть насмешливое, «Не паясничай, не время». Энакин выдохнул, наконец-то почувствовав столь необходимое присутствие любимого, а не ледяную глыбу, под маской магистра. Оби-Ван же снова вернул свою непроницаемость, проговорив через Силу: «Осторожней, подбирай слова». Скайуокера же уже никто не желал перебивать и он продолжил:       - Для прикрытия нашей эвакуации и дальнейшего развития успеха, пришлось открыть огонь по скоплению вражеских сил сепаратистов. В результате точечной атаки, которую провели силы Республики, были уничтожены ангары дроидов, правительственные кварталы в которых хранились прототипы новейшего оружия, а также хранилища звездолетов. В связи с тем, что воздушный удар велся однозарядными турболазерами, удалось минимизировать повреждение социальной и гражданской инфраструктуры планеты. Перекрыв распространение взрывной волны щитами. На данный момент планета Валлт находится под полным контролем Республики, где уже приступают к работе гражданские и правительственные службы прореспубликанских сил, и идет подготовка к дальнейшему наступлению в секторе и заключению соглашения о вхождении Валлта в состав Республики.       Энакин понимал, что джедай сделал основным бы военную операцию, бросил бы в бой клонов и на несколько недель завяз на планете, вычищая, ее город за городом, теряя людей в бессмысленных битвах, но считая, что так он защищает гражданских от бомбардировок. И в конечном счете сепаратисты прислали бы подкрепление. И планета бы погрязла в битвах, в которых бы погибло гораздо больше жителей. Энакин предпочитал действовать быстро решительно, а не затягивать, то к чему все равно бы пришли, только спустя потерянное время, клонов и жителей Валлта. Тем более, что Энакин знал джедаи не гнушаются сопутствующих жертв ради достижения высшей цели, только сами же периодически об этом забывают.       - Ну, вроде, довольно успешно проведенная битва, - проговорил как всегда ворчливый голос магистра Колара.       - С прекрасным результатом, - добавила магистр Шаак Ти.       - О да, успешная миссия, которую рыцарь Скайуокер сам себе назначил, - проворчал Оппо Ранцизис.       - Раз мы все выяснили, - гулко из под маски проговорила голограмма Пло Куна. – Прошу разрешения отключить связь, так как мне предстоит продумать дальнейшее развитие наступления в секторе. – Магистр повернул голову на Скайуокера, по лицу, что либо прочитать было не возможно, но голос звучал насмешливо. – Спасибо, Скайуокер, подбросил ты мне работенки.       - Всегда пожалуйста, обращайтесь, магистр, - Энакин уже не скрывал улыбки.       Мейсу оставалось только развести руками, пока Йода, произносил:       - Рыцарь Скайуокер, просил вас зайти канцлер, что перед приходом вашим, вышел на связь с нами. Его одобрение проведенной операции, получено было. Успехом для Республики считает он ее. Просит лично вас о результатах доложить.       - Можете идти Скайуокер, - коротко добавил магистр Винду, не скрывая своего недовольства.       Энакин поклонился, бросив настороженный взгляд, на все еще достаточно напряженного Оби-Вана, который не сводил своего пристального взгляда с мужа, а в основном с бордовой раны на его левой щеке, Сила транслировало его недовольство. При следующей встрече крепких объятий и нежных поцелуев, точно не предвещалось. Энакин подавил разочарованный вздох и поспешил выйти из зала. Он понимал, что половина того, что ему не припомнили воздушные удары по городу работа Оби-Вана, а другая канцлера, что перед его приходом связался с Советом и наверняка рассыпался в похвале рыцаря. Но самое главное Энакин не мог понять, почему потребовалась такая сильная защита, чем он заслужил даже возможность осуждения, ведь он сделал все что бы сохранить жизни и все его поняли и хвалят, граждане Республики, военные, канцлер, но не джедаи. Что бы он не делал, они все равно не довольны.              Энакин торопливо зашел в квартиру, слушая из кабинета знакомый, приглушенный дверью голос, как бы он не торопился он все равно остановился у двери и облокотившись головой о стену, дал себе мгновение покупаться на волнах этого мелодичного звучания. Не важно было, что в Республике снова урезают социальные статьи бюджета, не важно, что сенаторы снова выходят с инициативой об усилении безопасности на Корусанте и возмущение Падме об попрании свободы, тоже было в данный момент не важно. Важно, только то, что она была жива, и он слышал ее голос. Энакин прикрыл глаза, чувствуя, как его губы растягиваются в улыбке и как только голос замолк, приоткрыл дверь, услышав радостный крик и оказываясь в нежных объятиях, сам прижимая ее к своей груди, наклоняясь и пряча лицо в изгибе шеи, в своей излюбленной манере. Следующий вскрик был более взволнованный, когда женщина увидела ранение щеки, за которым последовал журящий взгляд.       - Энакин, - начала Падме.       - Не надо, не лишай Оби-Вана удовольствия отчитать меня позже, - Энакин все равно улыбался, он был дома, он был героем и вечер обещал быть приятным, уж вместе они вытащат Оби-Вана из ледяной корки магистра. – У меня не было выбора. Точнее был, но альтернатива была бы хуже. Пришлось действовать быстро и решительно.       - Мы переживали, - только сказала жена, осторожно все же проведя пальцем по щеке, стараясь не трогать довольно глубокую царапину, отмечая, что скорей всего без шрама не обойдется. - Может, я не всегда одобряю твои методы, но не могу не признать, они приносят результат. На Валлте установилось свободное, гражданское правительство, и вскоре они выберут своего сенатора. Теперь они под нашей защитой. А скоро закончится война и им даже наши военные базы больше не понадобится.       Энакин улыбнулся и отвел взгляд. Его такая умная жена иногда была такой наивной. Одно из уроков канцлера и Оби-Вана он уловил точно. Свобода заканчивается там, где начинаются интересы Республики, и сейчас ее интересы в контроле над производством искусственных кибер-кристаллов, и даже мир не станет основанием снизить контроль этого производства, и он полностью поддерживает эти решения канцлера. А пока у него есть вопросы на много важнее.       - Как ты?       - Хорошо. Я больше испугалась, что Оби-Вана ранили, а теперь и тебя.       - Царапина, - отмахнулся Энакин, и Падме не сдержала мягкой улыбки, они были так похожи. Девушка потянулась, легко целуя, постепенно усиливая ласку, когда Энакин ее осторожно отстранил.       - Прости, меня вызывает канцлер. Я зашел переодеться.       Падме усмехнулась, осматривая мужа, точно зная, кто именно не досчитается мантии, которая вся пропахла Оби-Ваном.       - Я заметила. Где гардеробная ты знаешь.       Энакин зашел в спальню, проходя дальше, в гардеробную комнату, где в закрытой секции хранилась их с Оби-Ваном одежда, слыша невесомые шаги жены, что зашла в спальню следом не желая терять драгоценные минуты вместе.       - У канцлера я буду пару часов, потом нужно будет заехать в Храм, и думаю к вечеру и я, и Оби-Ван будем свободны, - прокричал из гардеробной Энакин.       - Сенатор Безз Дрекз устраивает прием, я обязана там быть. Приду, отмечусь и уйду, как только это станет возможным без угрозы нанести оскорбление. Заеду по пути к Дексу возьму вашу любимую залитую жиром, пересоленную с льющимся соком по рукам и ужасно вредную еду.       Энакин выходя из гардеробной и поправляя привычный черный, кожаный табард, посмеивался:       - Ты же не любишь, его стряпню.       - Зато ее любят мои мужья, так что составлю вам компанию, мне у него нравится салат, завернутый в лепешку.       Энакин приблизился к жене и, обхватив за талию, прижал к себе.       - Превосходный план на вечер, что я, надеюсь, перейдет в столь же прекрасную ночь.       - Я на это рассчитываю, - в тон мужа с придыханием, прошептала Падме, закрепляя обсуждения планов поцелуем, теперь уже она отстраняла мужа. – Иди не заставляй, своего возлюбленного канцлера ждать.       - Мне послышалось или ты стала недолюбливать канцлера? – шутливо спросил парень, получив столь же шутливый ответ.       - Только когда он забирает время, которое я могу провести с тобой.       - Ну, тогда можно сказать, что нас друг у друга забирает Республика.       - Не Республика, - Падме печально помотала головой. – Война.       Падме промолчала еще о десятках причин, что разводят их в стороны, но они найдут возможности всегда возвращаться друг к другу, как сегодня вечером. Энакин поспешил улететь, а Падме набрала сенатору Органе, обсудить планы на прием, с кем стоит переговорить ей, с кем ему.       Энакин же повел свой звездолет в Республиканский центр военных операций, он никогда здесь не был и считал, что здесь собрались одни болтуны, что понятия не имеют как на самом деле действовать, ставя нереальные, а чаще всего бессмысленные задачи, перед джедаями и их людьми. Но вот Специальную оружейную группу Республики генерал Скайуокер начал уважать, после того как они предоставили им электромагнитную пушку на Маластаре, жаль ее серийное производство так и не удалось запустить. Этот Сенат, сарлакк его раздери, кроме парочки честных сенаторов, не выделили средства, посчитав, что клоны справятся и так, без дорогостоящего оружия, которое всего лишь минимизирует потери солдат. Энакин решительно шел по коридору, минуя все посты, один только его вид был пропуском на большинство уровней, сопровождаемый только взглядами и легкими шепотками юных девушек - секретарей. Вскоре он повернул в огромный зал, где в каждом отсеке кипела работа. Огненные брызги от сварок, стук и шипение, запах опаленных проводов и масла, металлические детали, что были разложены по контейнерам. Энакин замер на мгновение, впитывая атмосферу этого чудесного места, почему раньше он здесь не бывал. Если бы знал, что такое есть он бы от сюда не вылезал, напросился бы консультантом. У джедая загорелись глаза, когда он подумал, что надо об этом попросить канцлера, дать ему допуск в группу по разработке оружия, хотя бы в перерывах между битвами. Кстати на счет канцлера, Энакин начал огладываться и уже хотел обратиться за подсказкой к ближайшему разработчику, как услышал окликающий его знакомый голос:       - Генерал Скайуокер, рад вас здесь видеть, - Орсон Кренник протянул руку для пожатия. - Что привело вас сюда? Неужели джедаи решили сменить световые мечи, на что-то более эффективное и совершенное? Я могу провести показать вам работу нашей группы и даже некоторые разработки.       Мужчина похлопал по металлическому корпусу выставленного на постаменте образца, похожего на ручную пушку.       - Я не против применения любого вида оружия, что сможет приблизить нашу победу и мир, - ответил, улыбаясь Энакин, видя, что Орсон изменился в лице и его улыбка стала чуть напряженней, когда он пристальней и заинтересовано, посмотрел на генерала, словно пытаясь прочитать его мысли и увидеть в словах подтекст, но Энакину не хотелось углубляться в причины этого поведения, тем более что он торопился. – И ваше предложение об экскурсии я с радостью приму, но позже.       - Это самая верная позиция, которой мы все здесь придерживаемся, - Кренник развел руками показывая на весь отдел. – И все же вы здесь и это интригует.       - Я здесь из-за канцлера.       Энакин довольно отметил как подбочился Кренник, выпрямившись и убрав улыбку став абсолютно серьезным, такая реакция на канцлера импонировала Энакину. Кренник был предан канцлеру и Энакину это нравилось, хотя… Энакин мысленно себя поправил, Кренник был предан тем, кто наделен властью, что ж это тоже было понятно, и парень это приветствовал, пока эта власть была у достойнейшего человека, которого сам Энакин поддерживал. Пока в преданности Кренника не приходилось сомневаться.       - Точнее, чтобы исполнить свое обещание.       Кренник почувствовал зуд нетерпения, тот, что всегда появлялся в нем, стоило удачной перспективе замаячить впереди. А ведь он уже подумал, что этот юный джедай забыл о разговоре на звездолете, когда предлагал представить его канцлеру. Когда говорил, что Орсону пора перестать передавать свои идеи канцлеру через своего благодетеля Мас Амедду, а пора пойти дальше, а точнее выше. Думал, что это простое бахвальство и пускание пыли. Он снова ошибся в юном генерале и это были приятные ошибки. А Энакин продолжал говорить:       - Канцлер вызывает меня для подробного рассказа о проведенной операции по освобождению Валлта. И сейчас как никогда удачное время представить вас, ведь вы непосредственный участник событий. И что уж говорить, думаю, канцлер о вас и так уже наслышан от Мас Амедды, не понимаю, почему Амедда так долго тянет и не знакомит вас лично, - равнодушно, как мысли в слух проговорил Энакин. – Ведь удобней получать сведения от первоисточника, чем из третьих рук. Ну, так вы идете? Не вежливо заставлять канцлера ждать.       Конечно, Кренник был согласен, упускать такую возможность он был не намерен. И он вместе с генералом под заинтересованные взгляды коллег вышли из здания, ведя оживленную беседу о перспективных разработках оружия и возможностях технических улучшений. Всю дорогу Кренник дивился техническим познаниям генерала, в какой-то момент не выдержав и предложив сменить род деятельности похвалив его выдающиеся знания и пожалев, что он не служит в их группе. Энакин отшутился, но комплемент и его высокая оценка была приятна.       В Сенате Энакин уже наизусть знал путь до кабинета канцлера и уверенно вел своего товарища. Кренник хотел задать десяток вопросов, но все же присутствующая нервозность от надежды на столь огромное продвижение не давала задуматься о чем-нибудь еще. Секретарь даже не поднял голову, когда Энакин и Орсон вышли из лифта, только нажал кнопку и равнодушно проговорил:       - Ваше Превосходительство, к вам генерал Скайуокер.       Креннику этот небольшой жест сказал больше чем что-либо. К приходам генерала привыкли и возможно даже без вызова. Это понимание только укрепилось, когда Скайуокер зашел с поклоном в кабинет канцлера, а в ответ, до того как дверь успела закрыться, послушалось, мягкое, радостное, немного слишком сладковатое:       - Мой мальчик, наш великий герой.       Кренник остался в приемной, ожидая, когда его позовут и это время он довольно улыбался, кажется, судьба была к нему благосклонна, сведя именно с тем джедаем, который был самым перспективным, даже если забыть, что сами по себе джедаи это живая мощь и власть. И если обычно джедаи Креннику казались какими-то пустышками, которые и могут, что только рассуждать о мире, но мешая его скорейшему наступлению своей мягкостью, в генерале Скайуокере он видел потенциал и возможности своего собственного возвышения. Ожидание не продлилось долго, когда секретарь сообщил, что его ожидают. Кренник постарался зайти уверено с идеальной военной выправкой, немного не дойдя до стола канцлера, остановившись в поклоне, не пропустив, что Скайуокер наоборот стоит непосредственно рядом с канцлером, за его правым плечом. Как и всегда на трансляциях мероприятий, словно телохранитель или… К телохранителю не обращаются мальчик мой, это скорей больше что-то родное, даже не соратник, последователь, что-то личное. Телохранители у канцлера были, их красные высокие фигуры были и сейчас в коридоре, но их никто никогда не замечал их лица в отличие от Скайуокера никто не знал, они не высказывали свои мнения, что делал иногда Скайуокер чуть наклонившись к Палпатину, они не слушали и не вникали в тонкости правления, все это было привилегией Скайуокера. Мысли Кренника прервал уверенный голос генерала:       - Ваше Превосходительство, позвольте вам представить лейтенант-командир Орсон Кренник координатор оружейной группы Республики.       - Всегда к вашим услугам, Ваше Превосходительство, - Орсон склонился в глубоком почтительном поклоне, заметив довольную улыбку, на добром лице самого могущественного человека в Галактике, но от нее у мужчины пробежал холод по спине. Обманчиво благодушное лицо, за которым скрывалась сила, решительность и власть, и, стоящий рядом, Скайуокер только усиливал это впечатление.       - Лейтенант-командир, рад, наконец-то, с вами познакомится, ваша работа очень важна для блага Республики, надеюсь на продуктивное развитие и высокие результаты реализации проекта. А теперь вы еще и герой войны, Генерал Скайуокер, рассказал мне о вашем вкладе в освобождении Валлта. Великая победа. Он очень высокого мнения о ваших других проектах и идеях в области оружейных разработок. Я бы хотел о них услышать по подробнее, может…завтра в это же время?       - Спасибо, Ваше Превосходительство. Это величайшая честь.       Канцлер встал, сообщая, что аудиенция закончена, но вместо того, чтобы просто отпустить их канцлер положил свою руку на спину Энакину мягко провожая его к двери. Идя медленно останавливаясь, словно, не желая его отпускать. Кренник шел в отдалении, но всеже слышал тихий приглушенный голос.       - Я, как никто понимаю, служба Республике занимает все время, но все же возможно получиться прийти? Ты так давно не составлял мне компанию в Опере, а новая постановка говорят великолепна. А тебе стоит хоть немного отвлечься от войны и ее неприглядности.       - Постараюсь, Ваше Превосходительство. И я несказанно благодарен вам, что вы познакомили меня с красотой Оперы.       - Меня так радует, что ты разделил со мной увлечение, и оно нашло отклик в тебе. Зная о твоей загруженности, простого обещания мне достаточно, сынок. И помни тебе и твоим друзьям здесь всегда рады, - улыбнулся Палпатин, пока Энакин кланялся и выходил из кабинета, следом также с поклоном вышел Кренник.       Это был удивительный опыт, тот о котором он точно будет размышлять еще ни одну ночь. И со смехом рассказанная, на вопрос, почему канцлер называет его сынком, история о том, как юный Скайуокер помог в спасении Набу, чем и заслужил невероятное внимание такого великодушного человека как канцлер, что пожалел бедного растерянного ребенка и проявил к нему участье, нисколько не убедила Кренника. Именно поэтому первое что сделал Кренник по возвращению на рабочее место вызвал самую болтливую и падкую на сплетни девицу, и зарылся в слухи и домыслы, что публиковали тонами в голонете, точно выясняя только один факт Набу и Татуин находятся очень близко друг к другу и что ему пора начать любить Оперу, посещая каждую премьеру.              Когда Энакин вернулся домой, Оби-Ван уже был там, а вот Падме, которая могла сгладить колкий взгляд недовольного мужа все еще была на приеме. Кеноби был на кухне методически нарезая жесткий корнеплод. Когда Энакин зашел на кухню, Оби-Ван бросил на него из-за плеча быстрый взгляд и вернулся к своему занятию. Хотя Энакин за эти мгновения уловил нарастающее желание,исходящее от мужа стукнуть его головой о стену, прижимая, не то, чтобы сорвать одежду, не то чтобы задушить. Оби-Ван так и не смог решить, поэтому молчал, монотонно превращая кочан альдераанского огненного корнеплода в мелкую труху. Энакин присел за стол.       - Не нужно готовить. Падме планировала заехать к Дексу за едой.       - Мы привезли этот корнеплод с Альдераана, решил сделать заготовку приправы из него, - ответил Оби-Ван и голос его был слишком ровным, а после снова наступила тишина.       - Ну, не молчи, скажи все, что еще хочешь высказать и закроем эту тему, - наконец не выдержал Энакин.       Оби-Ван резко развернулся, глаза его пылали, а в руке он сжимал нож, до белых костяшек. Зрелище было жутковатым, что Энакин не смог побороть легкое вздрагивание, казалось Оби-Вану жизненно было необходимо куда-нибудь воткнуть этот нож, а так как Падме его точно не похвалила бы за поврежденный ее любимый кухонный стол из настоящей кристаллической смолы, то более безопасной альтернативой был Энакин. Оби-Ван скептически поднял одну бровь на реакцию Энакина и резким движением отбросил нож на столешницу гарнитура, и оперся на нее, сложив руки на груди.       - Что ты хочешь услышать? Что снова не дождался решения Совета и бросился в бой. Так я ведь даже не удивлен.Что применил огонь с воздуха. Так ведь война. Что твоя мантия, которую ты так удачно оставил в моей спальне, изрешечена подпалинами от выстрелов, что у тебя на щеке след от бластера. Так я знал, на что иду, когда оставлял тебя без прикрытия, решая не лететь с тобой, выбирая Падме или ты.       Энакин слушал и все больше чувствовал растерянность.       - Так ты злишься из-за того, что я провел воздушную атаку города, не ведя бои на поверхности, или за то, что я все же сунулся на планету, получив эту злосчастную царапину?       Оби-Ван устало выдохнул и опустил руки, убирая этот символический барьер между ними.       - Я не знаю, - признался он. – Наверно за все сразу. А скорей всего на самого себя, что оставил тебя одного.       - Я не маленький, чтоб за мной присматривать и каким бы не было решение оно мое и только мое. А вот если бы ты остался, пострадала бы Падме. У тебя не было выбора, как и у меня, если бы я опоздал, семья Эрсо была бы мертва и их дочка, знаешь ей еще и года нет, - сказал Энакин, но смотрел в стол, где разглядывал вычерченные разводы в застывшей смоле стола.       - Я это знаю, все это знают, войны не бывает без жертв. Но тот метод, что ты использовал, удары с воздуха, это слишком рискованно, слишком бесконтрольно и агрессивно для джедая. Хоть я и знаю, что ты старался минимизировать их. Пло Кун уже на планете, он предоставил отчет, - Энакин и не знал, как ему было важно это услышать, что Оби-Ван верит, что он не стремился к жертвам, и что атака продиктована необходимостью, а не его сиюминутным желанием. – Магистры больше взъелись не на то, как ты провел атаку, а на то, что ты не поставил их в известность.Они посчитали, что ты начал действовать, не дождался решения Совета. И хорошо, что это так и есть, знаем только мы. Сейчас я смог прикрыть твое неповиновение, но потом может так не повезти.       - Я действовал согласно полномочиям, которыми наделил нас Сенат. Согласно инструкции, - сквозь зубы проговорил Энакин, вот и началась его самая «любимая» часть всех нотаций, которая начинается со слов, а Совет был против.       - В инструкции генерала, это не правила джедая, - мягко парировал Оби-Ван. – А ты джедай.       - И генерал.       Оби-Ван вздохнул, да они были в каком-то странном мире, где джедаи несли войну и смерть. И даже он иногда не знал кто он больше генерал или джедай, а Энакин, что окунулся в битвы со свойственным ему нетерпением и поспешностью, тем более. Да и Оби-Ван уже давно признал, что видел с самого начала войны, да и раньше тоже - быть генералом и воином Энакину нравилось гораздо больше чем миротворцем. Его размышления прервал тихий голос Энакина, который понимал, что если бы не вмешательство канцлера, для него все могло кончится плачевно:       - Меня хотели изгнать? –Энакин помнил, то напряжение, что летало в зале Совета, когда он зашел. Он не боялся исключения из Ордена, не теперь, он бы нашел чем себя занять, да в той же группе разработки оружия. Его больше страшило оставить Оби-Вана одного в этих битвах.       - Что? – Оби-Ван был удивлен такому вопросу. – Нет, такой вопрос не ставился.       - Но ты был встревожен, и меня допрашивали, - Энакин искренне недоумевал.       - Единственный вопрос, что ставился это наказать тебя неделей одиночной медитации, и то, только за то, что ты начал действовать до того как я передал тебе решение Совета, как они думали.       Оби-Ван умолчал, что было высказано предложение лишить Энакина звания генерала из-за применения слишком агрессивных методов ведения войны. Но тут уже не выдержал Оби-Ван, практически назвав всех магистров лицемерами, которые требуют скорейшего завершения войны, и наказывают того, кто приносит одну победу за другой. Да и сами джедаи не гнушались любых методов ради всеобщего блага, приведя пару очень кровавых примеров из истории Ордена. Многие магистры потупили взор на речь Кеноби, все они были в боях, все они были генералами,и каждому приходилось решать вопрос жизни и смерти. У каждого за плечами имелись сожаления и груз ошибок, что несмываемой кровью покрывал их руки. Это только вначале казалось, что они сражаются против дроидов, бездушного метала, но всегда были сопутствующие жертвы, да и за их плечами стояли клоны, чья кровь была теплой и смерти своих клонов джедаи ощущали, как и любого другого живого существа во Вселенной. Когда пришел Энакин он и правда почувствовал напряжение, но причиной этого напряжения был не он, а Оби-Ван и то чему он заставил задуматься остальных. Захват планеты Энакином, быстро, четко и решительно, показало, как нужно действовать, но это не методы джедая. Магистры хотели наказать генерала, за то чему рукоплескал народ и Сенат, это поставило перед ними дилемму.       - Спасибо, что не позволил меня запереть на неделю в одиночестве, - усмехнулся Энакин, Оби-Ван посмотрел на него и в его глазах уже не было того вопиющего раздражения, скорее легкая усталость и капля радости.       - Честно, у меня было желание не мешать им. И хотя бы на неделю я мог вздохнуть свободно, зная, что ты будешь в безопасности и точно не попадешь ни в какую передрягу, - улыбка Оби-Вана приобрела нежные оттенки, и Энакин улыбался ему под стать, понимая, как сильно заставил любимых нервничать.       - И что же тебя переубедило, - Энакин сверкнул глазами, и медленно обошел стол, приближаясь к мужу.       - Умоляющие глаза Падме и понимание, что этим только накажу сам себя, как я вытерплю эту неделю без тебя, - проговорил Оби-Ван, прижимая Энакина за талию к себе, между своими ногами, пока сам упирался о столешницу. – У меня есть более интересный способ приковать тебя к одному месту. Например, к нашей кровати.       Энакин усмехнулся:       - Мне нравится, куда двигаются твои мысли, мой дорогой муж и, думаю, наша жена не будет против.       - О абсолютно не будет. Ее идея.       - Само коварство.       - А то.       Оби-Ван прислонился к Энакину в поцелуе, словно только сейчас этим прикосновением губ отпуская напряжение этих дней. Медленно обхватывая пальцами воротник нижней туники, и притягивая мужа еще ближе, постепенно сдвигая губы к щеке, нежно целуя бордовую уже покрытую жесткой корочкой крови линию и дальше к шее. Пока Энакин изгибался, прижимаясь тазом ближе и откидывая голову назад, подставляя шею под влажные губы. Но тут Оби-Ван отстранился, все так же сминая воротник, который в отличие от обычно бордовых туник Энакина сейчас был темно-коричневого оттенка, осознание пробило током. Оби-Ван поднял взгляд на ухмыляющегося кривоватой улыбочкой Энакина, что не оставляла никаких сомнений, чья именно туника облегает его кожу. Оби-Ван выдохнул и, отодвинув воротник, вцепился губами в изгиб плеча и шеи, подключая зубы, оставляя метку, где никто не будет видеть. Парень зашипел и подался второй руке мужа, что уже прижимала его за зад к себе, создавая трение между ними, мня ее, сжимая. Оби-Ван приподнял голову, любуясь кругом покраснения, что принимал очертание его губ и зубов, пока дыхание Энакина становилось все более рваным, и прошептал.       - Это мое, я хочу вернуть, свое.       Энакин ухмыльнулся двойному подтексту слов.       - Так забери, - в тон прошептал парень и подался вперед, беря инициативу в поцелуе, когда они почувствовали волнение связи, а после сигнал открывающейся входной двери лифта.       Энакин отстранился и они с Оби-Ваном одинаково улыбнулись.       - Можем не останавливаться, - хитро и хрипло проговорил Энакин, не желая прекращать веселье, но Оби-Ван только усмехнулся и помотал головой, приблизившись к уху.       - Урок терпения, мой милый падаван, - шепнул Оби-Ван, опаляя ухо дыханием, и легонько куснув нижнюю челюсть, выпрямился, отстраняя мужа и одергивая тунику, вышел в гостиную, за ним последовал Энакин.       Падме зашла в квартиру, излучая довольство и гордость, с огромной счастливой улыбкой на лице, что ее мужья не сдержали ответной улыбки. Она была прекрасна в своем черном вечернем, облегающем платье с кожаным корсетом. Энакин видел это платье раньше, и с тех пор, когда много лет назад, под огненным светом камина они признали свои чувства, но Падме непреклонно держала оборону, это платье ассоциировалось у парня с доспехами, которые женщина одевала, чтобы показать свою неприступность, что даже голые плечи не уменьшали барьер, выставленный сенатором. Падме вернулась с битвы и по тому, как горели ее глаза, с победой. Падме обняла их по очереди, передавая контейнер от Декса Энакину, что тут же заглянул вовнутрь, втягивая, прикрыв глаза, ароматы специй и мяса. Поспешно скрываясь с едой на кухне. Повернувшегося идти следом Оби-Вана притормозила ладошка Падме, что испытующи смотря с низу вверх, осторожно спросила:       - Все хорошо?       Мужчина коротко улыбнулся и кивнул, видя, как жена расцветает от облегчения.       Позже перед ужином, в гардеробной, снимая пыльные мантии и верхние туники Оби-Ван подошел к мужу, обхватив его с сади за талию, чувствуя ткань своей нижней туники, которая без остального многослойного одеяния, свободно источала запах своего истинного владельца.       - Не снимай, - прохрипел Оби-Ван.       Энакин в ответ бросил задорный взгляд назад, где к нему всем телом прижимался муж.       - И не думал. Тебе очень придется постараться, чтобы забрать эту тунику, она мне приглянулась, и я подумываю оставить ее себе.       После чего рыцарь просто обмотал тунику на талии кушаком. Сам же Оби-Ван не отказал себе в удовольствии ощутить на теле мягкость и холод атласа рубашки, что он нашел в своем шкафу, стараясь отодвинуть все мысленные возражения и просто порадоваться заботе жены. Оби-Ван понимал, почему джедаи носят довольно грубую одежду. Главное она была прочной, практичной и последнее о чем должен думать джедай это собственное удобство. Но Оби-Ван был бы лицемером, если бы не оценил комфорт, что дарила ему одежда, что постепенно начала добавляться в его части шкафа. Падме же сменила неудобное платье на домашний развивающийся халат, распуская свою замысловатую прическу. Ее мужчинам нравилась она такая - домашняя, мягкая, легкая, такой, какой она позволяла видеть себя только им. Тем более что и сами джедаи позволили себе расслабиться, даже мечей не было на их поясах.       Когда она чуть позже зашла на кухню, мужчины как раз разогревали немного остывшие блюда и сервировали стол. Оби-Ван убрал многострадальный огненный корнеплод, что принял на себя удар гнева магистра, оставив часть как добавку к уже готовым блюдам, и от него исходил легкий пряный аромат.       - Как прошел прием? – поинтересовался Энакин, доставая из духовки подогрева мясной пирог, который блестел от жира и источал запах, что Энакин сглотнул слюну, уже представляя его вкус.       Падме усмехнулась и равнодушно, выставляя на стол три бокала, произнесла:       - Ничего нового, обычный сенаторский прием, арест хозяина приема - Беза Дрекза, раскрытый коррупционный скандал, срыв передачи взятки от сепаратистов, наверняка чтобы сорвать возможные мирные переговоры. Так что рядовая ничего не значащая вечеринка среди политиков.       Под конец своих слов Падме уже откровенно смеялась, смотря на замеревшего Оби-Вана с бутылкой вина в руках, которую он как раз открывал и Энакина, что так и стоял с подносом в руках.       - Дай угадаю, все это было благодаря тебе? - спросил Оби-Ван, смотря на гордую жену, он смерился с неспособностью Падме быть в стороне от опасности и быть замешанной в каждом происшествии, что ж они с Энакином были такими же. И оставалось только подержать жену и гордиться ее успехами, стараясь минимизировать ущерб нанесенный ей и ею. Смотря на такого же Энакина с горящими глазами восторга, что сам готов был ринуться в каждую передрягу, Оби-Ван усмехнулся, что ж он сам выбрал такую учесть и был ею счастлив.       - А ты сомневаешься, что инициатором всего этого была наша жена? – подмигнул Энакин.       Они рассаживались за стол, пока Падме рассказывала:       - Ну, инициатором был сенатор Органа, это он заподозрил сенатора Дрекза в коррупции и как то поделился с нами своими подозрениями, а я и его помощница Шелтей Ретрак просто случайно оказались в нужном месте и в нужное время.       - Также случайно как Энакин захватил маршала сепаратистов? – поднял брови Оби-Ван, а Энакин самодовольно и горделиво встряхнул головой. - Надо поговорить с Бейлом, что-то он стал плохо на тебя влиять, - беззлобно, наиграно строго проговорил Кеноби, когда Энакин в ответ засмеялся.       - Не уверен, что это влияние Бейла, скорее это на него последнее время плохо влияют, - парень подмигнул Падме, что довольно усмехнулась и гордо повела плечами.       Женщина парировала:       - Вот даже ни сколечко не чувствую за собой вины, за такое влияние.       - Бедный, бедный Бейл, - искренне помотал головой Оби-Ван и включился в общий смех.              Через несколько дней перерыва, который генералы провели в блаженстве на Корусанте, утро застало Энакина, прижавшимся к теплому боку и лежащим головой на жесткой груди Оби-Вана. Металлическая рука согревалась в ладони мужа. Парень сонно моргал, поднимая голову и огладываясь, несмотря на то, что не возражал, против такого пробуждения, он точно помнил, что засыпали они не в таком порядке. Будучи часто вдали от Падме, они приезжали домой всегда с нестерпимой тоской по ней и желанием, что требовало утоления, поэтому старались не упускать ни мгновения нахождения рядом, так и повелось, что именно Падме заняла среднее место в кровати. И именно ее сейчас в кровати не было. Оби-Ван уже проснулся и в нетерпении требовал подъема, дожидаясь только пробуждения мужа, что в поисках тепла придавил его не давая встать. Оби-Ван и Энакин вместе прошли на кухню, где все было приготовлено для легкого завтрака. Падме же они нашли в кабинете, куда Энакин зашел, дымя кружкой ароматного каффа и поспешно засовывая хрустящую булку в рот, если напитки Падме в своем кабинете еще принимала, то крошки на ее столе и сером ковролине выводили из себя. Оби-Ван зашел следом. Женщина с ногами забралась на стул, волосы были закручены в обманчиво небрежный пучок, а халат открывал ночное платье, которое она еще не переодела. Она согнулась над декой в руках, хмуря лоб и потирая переносицу, что говорило о высшей степени сосредоточенности, на дисплее настольного датпада была открыта форма заполнения. Оби-Ван немного грустно вздохнул, опять работа полностью захватила ее. Возле стола стоял Ардва, что выдал приветственную трель, и Падме подняла голову, тут же морщинка разгладилась, а лицо озарила улыбка.       - Отлично, вас-то я и ждала, - Падме махнула рукой. – Нужно решить важный вопрос.       Оби-Ван и Энакин бегло переглянулись и подошли. Энакин поставил кружку на стол, под которую Падме привычным жестом успела подсунуть салфетку, чтобы не осталось следов, и оба наклонились над плечом жены, вчитываясь в заполненную ею форму.       - Что это? – Оби-Ван недоуменно разглядывал их имена, записанные в форму, но Падме уже подсовывала им деку, что держала в руках,поясняя:       - Помните, я как-то упоминала, что как королеве мне предоставлено право собственного архива, он является частью общегалактического, но с ограниченным доступом, я сама решаю, кто к нему имеет доступ и какого уровня секретности в нем документы, - Оби-Ван и Энакин пока не понимая, куда она клонит, кивнули. Они оба имели к нему доступ, предоставленный Падме. Энакин как-то открыл его, там в основном были только документы и проекты и больше они не интересовались.       - И я подумала, что возможно стоит провести регистрацию нашего брака. Заполнить форму, загрузить видео, что снимал Ардва. Конечно обрезанное, - Падме сделала ударение, когда увидела хитрую улыбку на лице Энакина и его играющие брови. - Информация будет только в нашем личном архиве, никто все также не будет знать, до тех пор, пока не снимется гриф «секретно», или пока … - Падме запнулась, как и всегда при упоминании их гибели, что могла ожидать любого из них. После недавнего покушения, Падме села обновлять завещание и тогда и вспомнила об необходимости официальной общегалактической регистрации брака. – В живых не останется ни одного, кто имеет доступ. Тогда доступ получает действующая королева Набу.       Оби-Ван печально посмотрел на своих родных, пусть не сейчас, но будущие поколения все равно узнают об их браке, может, осудят, может, возмутятся, а может, поймут, что они были всего лишь людьми, что любили и были любимы несмотря на бушующую вокруг войну, возможно, вздохнут, пожалев их, возможно, улыбнуться в тихой радости. Но главное в будущем, даже пусть они этого не застанут, произойдет то, чего они все трое так желают, вся Галактика узнает, о том, что они любили и были счастливы, что они были рядом и выбрали друг друга, всем запретам вопреки.       - Это прекрасная идея, - произнес Оби-Ван, видя, как горят восторгом глаза Энакина, когда он кивает и как загораются счастьем глаза жены.       - Отлично. Я уже почти все заполнила, ждала только вашего решения, - Падме прокрутила стандартную форму, сухие слова и равнодушные графы «Личные данные, где, когда, какой обряд», но так много под ними скрывалось, что отзывалось в каждом из трех сердец. – Осталось заполнить одну графу.       Падме кивнула на деку, находящуюся все еще в руках Энакина, что бросил на нее взгляд и улыбнулся, на деке было написано «Скайуокер-Кеноби, Кеноби-Скайуокер» Энакин не долго думал, когда вернул деку Падме.       - Второй вариант, - уверено сказал он, хитро посматривая на Оби-Вана, точно зная, что тот будет возражать. – Протесты не принимаются.       Кеноби нахмурился.       - Что там?       - Наше имя, - улыбнулся парень. – Наше общее имя.       Оби-Ван сам заглянул в деку.       - Я бы согласился и полностью сменить имя. Скайуокер, довольно звучно, - усмехнулся Оби-Ван, на что Энакин польщено улыбнулся, но все же помотал головой.       - Тебя все равно все будут называть Кеноби. Да и если честно к такой последовательности я уже более чем привык.       Оби-Ван не сдержал ухмылки, он тоже привык. За все эти годы, когда их отчитывали за безумные миссии, когда сдержано хвалили, когда насмехались враги, да даже когда просто окликали в коридоре Храма всегда звучало, за столько лет ставшее слитным «КенобиСкайуокер». Только наверно последнее время, так как к магистру Кеноби перестали обращаться так небрежно как раньше, это сочетание звучало все реже и реже. И Энакин поймал себя на мысли, что скучает по тому, как они, с учителем заслышав за спиной такой оклик, насторожено переглядывались, вспоминая, кто из них, что успел натворить, прежде чем повернуться.       - Хорошо, я согласен на все, что устроит вас. Но прежде у меня вопрос, почему только две?       Падме прикусила губу, она надеялась, что этот момент не заметят и все же точно знала, что вопрос все же не обойдут стороной. Энакин тоже обратился во внимание. Когда они женились, Падме взяла его имя и парень был так горд и счастлив, что и не подумал задаться вопросом почему, а потом как-то было не к месту спрашивать, сейчас же можно было исправить ситуацию, но Падме снова поступает также.       - А какую ставить? Я уже несколько лет как Скайуокер. Если взять Наберри, я давно уже его не использую, теперь это имя моей сестры и меня полностью устраивает, что племянницы продолжат его. А Амидала, - Падме замолчала, формулируя свои ощущения, чтобы выразить их как можно менее сумбурно. – Амидала это не имя, для меня это продолжение титула. Амидала это принцесса Тида, Амидала это королева, Амидала это сенатор. Я не хочу, чтобы мое имя постоянно напоминало, что я королева и сенатор. Амидала не может быть возлюбленной и женой потому что она синоним долга перед Республикой, а не перед семьей, я так не хочу, это как звание, должность, не человек. С вами, для вас хочу быть просто Падме, именно Падме выходила замуж. Возможно, это слишком наивно, - Падме натянуто усмехнулась.       - Это прекрасно, - проговорил Энакин он ожидал любое объяснение, но то, что услышал, было идеальным и теплом разливалось внутри, о таком объяснении он даже не мечтал. Приятно было осознавать, что в семье она не хочет быть сенатором, что для них она всегда будет Ангелом. С каждым разом, открывая новое в жене, он влюблялся все сильнее.       Оби-Ван кивнул, и Падме до конца заполнила форму и отправила, но вот Оби-Вана уже волновали другие мысли, что возникли на фоне услышанного от девушки. Он смотрел на Падме с нежностью, но в его взгляде была толика печали. Он услышал скрытое за словами о том, что она для них всегда будет женой и любимой – Падме разочаровалась в Амидале, должность сенатора, начала тяготить женщину. И пусть она боролась, продолжала верить в демократию и Сенат, она поняла, что война забрала у нее то, ради чего она приняла это имя – возможность помогать жителям Галактики, задушив спорами о финансах и войне. И сейчас надеясь вернуть Сенату и ей самой, как сенатору Амидале, возможность помогать, творить милосердие, на первый план вышла Падме, бросаясь в одну авантюру за другой, действуя решительно и без оглядки. Потому что Амидала ее подвела. И если Амидала прикрывала добрую, сострадательную Падме щитом сенатора, ее мягкое сердце, она также и сдерживала ее в рамках правил, которые сейчас Падме начала игнорировать. Ведь без этого иллюзорного щита, которое ей давало королевское имя, сердце Падме разрывалось от невозможности действовать. Это объясняло ее пробудившуюся решительность, усиленное желание покончить с войной, не смотря на свою безопасность, это было чревато. Возможно, этому поспособствовали и они с Энакином, Падме почувствовала, себя в безопасности, уверилась, что чтобы она не предприняла, ее защитят. Что ж в этом она была права. Если ей нужно, хоть как-то вносить вклад в победу, бросаясь в опасности, что ж они будут теми, кто прикроет ее и вытащат из всех авантюр. Мысли Оби-Вана были прерваны обсуждением планов на день, которые снова разводили их в разные края Корусанта. Падме в Сенат готовить голосование по проекту инициации мирных переговоров. Его в Храм решать вопрос о переводе все еще молчащей на всех допросах Шонн Вольты в «Призму» и конвоем, которой должен был заниматься именно он. Оби-Ван надеялся убедить Совет в том, что для этапирования ему понадобится помощь Скайуокера, и что Энакину можно немного приоткрыть завесу тайны о «Призме». А самого Энакина вечером ждал канцлер.              Энакин любил оперу. Любил, как музыка проходит вибрацией по телу, проникая в самую суть. Любил, как ослепляли цвета. Любил, как плавные движения исполнителей завораживали и гипнотизировали. Он помнил, как в первый раз оказался в Опере. Оби-Ван был на одиночной миссии, когда канцлер попросил Совет выделить ему падавана Скайуокера для охраны. Но все понимали, ни о какой охране не идет речь. Просто на днях разговаривая с канцлером тринадцатилетний Энакин сказал, что не знает, что такое Опера. Совет не возражал, против посвящения юного падавана в мир культуры, и вот так Энакин оказался в личной ложе канцлера, на лучших местах. С широко раскрытыми глазами наблюдающий за развернувшимся действием. Он не понимал всех слов, и произведение, по которому шла постановка было ему не известно, но музыка унесла его от Крусанта, в неизведанные дали.       Уже потом оказалось, что Энакин тогда впервые услышал инструментальную музыку, до этого его познания ограничивались пьяным пением в кантине на Татуине и мелодичными напевами матери. Тут же мелодия была волнами, была стихией, что вздымалась пеной ввысь и падала с вершины водопадами, струилась ручейком, и текла рекой. Музыка бросалась на него, захватывая все внимание, била набатом и успокаивающе гладила по волосам, принося умиротворение, отяжеляя веки. Музыка рисовала картины войны и полетов, праздников и ночи. Музыка сияла и струилась как Сила, и мальчику казалось, что мелодия наполняет подобно ей. Энакин слушал музыку, а в голове возникали образы, что создавали невероятные миры.       Канцлер Палпатин тогда ни разу не посмотрел на представление, развернувшееся перед ним, его всецело захватил юный Скайуокер, он впитывал его восторг, впитывал его живые бушующие эмоции и улыбался, эти эмоции в мальчике были ураганом, так легко превращающиеся в страсть и ненасытность, то, что нужно было Темной стороне. Он был идеален в своей эмоциональности, которой не давали выхода. И когда Энакин развернулся к нему, сияя голубизной своих глаз, излучая восхищение, все чувства затмило чувство собственничества, и Палпатин понял - Энакин Скайуокер будет принадлежать ему. Потому что впервые за многие годы и десятилетия, ситх почувствовал отголосок гордости – мальчику понравилось, то, что нравилось ему, нашел ту точку единения, ту точку связи, которую давно ни с кем не ощущал. Этот мальчик был драгоценностью, и он должен быть его. А вернувшийся с миссии Оби-Ван нашел своего непоседу-падавана с декой в руках, что читал серьезнейшее произведение о массовой гибели расы, где поднимались многие философские вопросы. С тех пор Оби-Ван сам начал поощрять посещение Энакином Оперы, его только напрягало то, что обычно они происходили, когда сам Оби-Ван не мог присутствовать.       Много позже Опера стала для Энакина уроком не только прекрасной музыки и серьезной литературы, которые советовал ему прочитать канцлер, но и уроком политики. Когда Палпатин потихоньку рассказывал юному другу о продажности политиков, указывая на того или иного, сидящих в ложах напротив, сокрушаясь, что даже он, канцлер не может их приструнить зная о преступлениях и все из-за бюрократии и несговорчивости Сената. Рассказывал о потоках финансов и зависимости от законов экономики, о слабости Республики перед внешними угрозами и о тех врагах, что таяться внутри. Вскоре Палпатин увидел, что они с Энакином не так похожи как он думал, что падаван ни сколько не интересовался политикой, ему были больше по душе полеты и сражения. Это немного усмирило восторг Палпатина своим будущим учеником, но не расстроило. Хороший, исполнительный воин как раз то, что было нужно Палпатину, этот расклад был более безопасный, для него и более предпочтительный. Поэтому канцлер уменьшил уроки политики, давая их вскользь, намеками, аккуратно отмечая недостатки Республики и сетуя, на ее несовершенство и невозможность что-либо исправить, и больше хвалил, льстил, взращивая в Скайуокере чувство гордости и непреклонности. Но вот страсть к Опере у них так и осталась общей.       Энакина пропускали в Оперу без вопросов, как и в личную ложу канцлера. Когда он зашел в столь привычную для него ложу, Палпатин даже не повернулся, только легко изогнул губы в полуулыбке, своим прекрасным мыслям, о его контроле и власти над сосредоточением Силы. А вот остальные бросили на него взгляд. Все знакомые лица: Джанус Гриджатус – был несколько лет сенатором при королеве Амидале, Падме о нем отзывалась очень сдержанно, отмечая его нетерпение к другим расам, что со стороны его жены было сродни непримиримому осуждению, Сейт Пестаж и Кинман Дориана недовольно окинули джедая взглядом, а Сим Алу как всегда сладко и скользко улыбнулся, только Терринальд Скрид – адмирал, встрепенулся, посмотрев на генерала. Он скучал в опере, его стезей была война, это был один из немногих в окружении канцлера, кто пользовался у Энакина безграничным уважением. Рыцарь кивнул им всем сразу и поспешил пройти вперед, вставая с боку от канцлера склоняясь в поклоне.       - Ваше Превосходительство.       - Мой, милый друг, как я рад, что у тебя получилось вырваться. Прошу присаживайся, - канцлер показал на кресло рядом с собой.       В первом ряду стояло три кресла все остальные располагались чуть выше. На центральном из трех всегда сидел Палпатин, слева от него размещалась Слай Мур, она редко говорила и Энакин даже не мог вспомнить, чтобы он хоть раз с ней встречался взглядом. В детстве она его пугала. Сейчас он больше предполагал о природе их отношений и если удивлялся вкусам и выбору канцлера никогда не осуждал, высказывая единственной женщине рядом с канцлером свое высочайшее уважение и такт. А вот кресло справа от Палпатина всегда занимал он. После его первого посещения Оперы журналисты вскользь отметили, что в ложе канцлера присутствовал некий падаван, а вот позже развили бурное исследование кого именно приблизил к себе канцлер, проведя параллель с конфликтом на Набу. Если и сейчас покопаться в Голонете то до сих пор можно найти достаточно голофото его подростком, сидящим рядом с канцлером, и Палпатина опекающее, смотрящего на своего юного протеже. Энакин привычно разместился на кресле, которое считал своим, он, конечно, понимал, что это наивно и по-детски. Наверняка здесь иногда все-таки кто-нибудь присаживается, но еще не разу придя в оперу Энакин не находил свое место справа от канцлера занятым. Было ощущение, что канцлер очень предусмотрительно оставлял место свободным, словно чувствуя приближение своего юного друга, и джедай был этому очень признателен и благодарен. И все же это место было его, кто бы не сидел на этом кресле, когда его нет ведь никто кроме него не знают, что крепление с низу держится всего лишь на одном болтике, потому что второй, открутил Энакин, когда была самая волнительная часть представления, не знает, что бордовое пятно на кавролине возле кресла осталось, когда канцлер впервые предложил ему бокал вина, а небольшая дырочка на подлокотнике оставлена, его ногтем. И каждый раз занимая место справа от канцлера Энакин испытывал прилив гордости и трепет, чувство своей значимости, того что было позволено только ему.       Энакин пришел до начала представления, и ему удалось поговорить с канцлером, осторожно наклонив к нему голову и понизив в голос, отвечая на еще вопросы о последней миссии. Канцлер прибывал в прекрасном настроении, так же как и во время их вчерашней встречи. Энакин списал это на радость от победы, а сам Палпатин с невероятным самодовольством поглядывал на сидящего рядом Энакина, уже не скрывая не перед кем своего расположения. Так, что даже равнодушно сидящая рядом госпожа Мур, заинтересовано бросала взгляды на переговаривающихся канцлера и джедая, а в ряду за ними стояла тишина, стараясь уловить слова разговора и вопросительно бросали друг на друга взгляды. Только Сейт Пестаж, все также недовольно хмурился, смотря на Скайуокера, он единственный, кто точно знал, куда все идет, знал о планах своего давнего друга, но это не значило, что он их одобрял, а Кинман Дориана посматривал на джедая с выжидающей улыбкой, начиная догадываться о роли, которую уготовил Скайуокеру его господин. Хоть и Сейт, и Кинман так и не могли понять, почему внимание Палпатина привлек именно этот заносчивый и несдержанный мальчишка. А канцлер просто сиял, разговаривая с Энакином, после того как тот пришел к нему, а не к Совету за одобрением операции, после того как он провел воздушные удары по планете, канцлер больше не сомневался. Он видел путь, по которому нужно идти и вехи, через которые должен пройти его будущий ученик, все было просчитано, и еще ни разу Энакин не разочаровал его делая то, что ситх и предполагал. Палпатин уже видел эту высокую черную тень за своей спиной. Все было прекрасно. Сценарий уже был написан, роли розданы осталось дождаться удобного момента для премьеры.       Музыка окружала пространство оперы, музыка струилась и взлетала, как и актеры, что исполняли свои партии, рассказывая историю о путешествии разумного по осознанию себя, изучающего самые темные уголки своей души, стремясь к власти и могуществу, и о возлюбленной, что мечтала его спасти, но все больше увязала в бесконечном страдании. Повествование захватило Энакина, как и Палпатина, что довольно улыбался, замечая тот самый подтекст, ради которого и стремился попасть на представление вместе с юным джедаем. Скайуокер не разочаровывал, впитывая все, что преподносило столь неоднозначное произведение. А канцлер направлял точку зрения в нужное ему русло, немного наклонившись к своему протеже, и шепотом периодически коротко комментируя тот или иной поворот в сюжете, видя как Энакин хмуриться и кивая.       - Смотри, мой мальчик, возлюбленная главного героя такая хорошая, добрая, положительная, но что-то в ней меня смущает, а я не могу понять, что, - сокрушался Палпатин.       - Она не слышит его желаний, не понимает его, - нахмурился Энакин.       - О, как это тонко, какой тонкий намек. И ведь правда, говорит, что любит, а сама пытается его изменить под себя. Так тонко медленно, что он даже не понимает, что уже перестает быть собой и меняется ей в угоду. Разве это правильно? Разве это любовь?       - Нельзя жертвовать собой в угоду другим, нужно всегда оставаться тем, кем сделала тебя Сила, - хмуро, задумчиво проговорил Энакин и Палпатин вздрогнул, с усилием поборов желание выяснить у рыцаря джедая, где он узнал об этой идеи, или дошел до этой мысли сам. Палпатин был удивлен и поражен, тепло удовольствия разлилось по нутру ситха, его ученик уже готов.       А в мыслях Энакина звучали другие голоса и другой вопрос: Разве любовь не меняет весь мир влюбленного? Разве любовь не делает душу богаче и светлее? Разве эти изменения это плохо? Ведь изменения происходят не только с влюбленным, но и его возлюбленным, сплетая, соединяя, смешивая их. Нельзя остаться прежним, когда любишь. Весь мир меняется, стагнация это гибель. А Палпатин уже говорил о коварстве его некоторых противников, которые прикрываясь добрыми целями, как вот эта возлюбленная, действуют медленно, по крупицам подготавливая почву для предательства, а он даже не знает от куда ждать удар. Энакин заверил, что он всегда рядом и всегда защитит его и республику и с хитринкой добавил:       - Так сделайте вид, Ваше Превосходительство, что идете у них на поводу и они расславившись, уверившись в своей победе, не будут знать откуда придет сокрушительный удар.       Палпатин счастливо засмеялся и Энакин улыбнулся в ответ:       - О, мой мальчик, ты помнишь, что я когда-то говорил тебе. Тот самый урок о том, как нужно сокрушить коррупционеров.       - Я помню все ваши советы и уроки, Ваше Превосходительство.       - Ты не представляешь, как мне приятно это слышать, - совершенно искренне проговорил канцлер.       Эти легкие перешептывания и сияющие взгляды были хорошо различимы в бинокль с одной из средних лож, где Орсон Кренник наблюдал представление гораздо интереснее выдуманного сюжета – рождение новой звезды на политическом небосклоне. Даже если тот сам этого не желал и не понимал какой властью постепенно его наделяет канцлер всеми этими кивками и одобрительными постукиваниями по руке, которое только что произошло, и то как Скайуокер повернулся, благодарно улыбнувшись, на только что высказанную благосклонность. Что даже Слай Мур бросила огненный короткий взгляд на разговаривающих канцлера и джедая. О, Кренник ее прекрасно понимал, он тоже бы ревновал канцлера, что словно переставал видеть всех вокруг, стоило Энакину Скайуокеру появиться в поле его зрения, словно ослепленный личным солнцем. Кренник тоже ревновал, хотел бы он оказаться на месте Скайуокера, но если все его догадки верны, то место этого джедая подле канцлера было не достижимо ни для кого, а это было не так обидно. Удивительно почему еще никто не понял. Или понял, но молчат.       В таких размышлениях и прошел первый акт, о том, что объявлен перерыв Кренник понял только по тому, что канцлер и все присутствующие в центральной ложе поднялись, выходя в зал приемов, где был накрыт фуршет. Туда же направился Орсон, радуясь, что уже смог достичь должности, что открывает ему хотя бы эту дверь. Кренник занял место в тени колоны, с бокалом вина и наблюдал за группой, центром которой был канцлер. Скайуокер находился чуть в стороне, бурно обсуждая с адмиралом Скридом, наверняка последнюю военную операцию, активно жестикулируя бокалом, игнорируя всю вычурную галантность, принятую в высшем обществе. Джедай сегодня был не на охране и поэтому выглядел довольным и расслабленным, но все равно периодически, наверняка по выработанной военной привычке, поглядывал на канцлера и обводил взглядом зал, с подозрением посматривая на Алых гвардейцев, явно им не доверяя охрану Палпатина и сомневаясь в их компетенции. После канцлер окликнул рыцаря и указал ему на мужчину, знакомя их. Кренник нахмурился, мужчину он не очень хорошо знал, кажется, какой-то художник с Набу, вроде тот нарисовал пару неплохих плакатов.       - И когда вы полюбили оперу?       Креннику даже не нужно было оглядываться, чтобы знать кто к нему подкрался – Уилхафф Таркин.       - Вы тоже не меломан, но тоже здесь, все мы здесь по одно причине – канцлер.       - Следите за канцлером? – в голосе Таркина промелькнули унизительно-насмешливые нотки. – Это не поможет вам открыть двери в его кабинет.       Кренник усмехнулся и повернулся к собеседнику, чтобы наконец-то увидеть лицо его заклятого друга, когда он скажет:       - Мне это уже не нужно, я был удостоен личной аудиенцией. И теперь высочайшим распоряжением назначен директором подразделения передовых оружейных исследований вооружённых сил Республики. Думаю, мы с вами оба понимаем, что означает эта должность.       Таркин сжал губы в тонкую линию, он тоже метил на эту должность и не по тому, что она ставила во главе самого масштабного военного проекта, Таркин все еще сомневался в его эффективности, а потому что этот проект был детищем канцлера и его руководитель автоматически оказывался в ближайшем кругу главы Республики. Таркин скоро подавил свое разочарование и нехорошо повел головой, пусть Кренник радуется назначению, Таркин подождет и когда его закадычный враг рухнет с вершины в бездну, он будет готов занять его место.       - Поздравляю вас с этим назначением. Это очень ответственная и не терпящая промашек должность, - усмехнулся Таркин. – Я уверен вы оправдаете то величайшее доверие, что оказал вам канцлер. Знаете не оправдать чаяния канцлера, тоже, что предать Республику.       Кренник услышал подтекст и намек на его все еще шаткое положение, но проигнорировал, улыбнувшись в ответ.       - Благодарю за поздравление, и примите мои поздравления с присвоением звания адмирала и получением нового назначения, если вы продолжите работать также усердно, то вскоре сможете присоединиться к моему проекту. Я буду рад такому ответственному и перспективному сотруднику и поработать с вами в максимально тесном сотрудничестве.       Кренник усмехнулся в бокал вина, увидев молнии в глазах своего соперника, когда намекнул, на возможное подчинение Таркина ему в будущем.       - Не зазнавайтесь, Кренник, я все еще выше вас по званию, - зашипел Таркин, намекая на свое недавнее повышение до адмирала. – Кто вас вообще представил канцлеру, не думаю, что Мас Амеда так расщедрился.       - О, я нашел более перспективного союзника, - усмехнулся Орсон и как подтверждение его слов, к ним приближалась высокая фигура в темной джедайской мантии, что разлеталась за его спиной. Энакин улыбался, останавливаясь напротив Орсона и протягивая руку Креннику и Таркину.       - Рад вас видеть адмирал, канцлер только что рассказал о вашем успехе в переговорах на Эаду в работе их нефтеперерабатывающих заводах. А начавшееся наступление вашего брата на Салласт, выглядит очень перспективным, - проговорил джедай, когда как Таркин сдержано и горделиво поблагодарил, нефтеперерабатывающие заводы на Эаду, были только прикрытием, но от этого миссия на планету не была менее успешна. Таркин только не мог понять почему канцлер делится этими сведениями с рядовым джедаем, не смотря на их недавнее совместное приключение в «Цитадели», и то что Скайуокер заслужил уважение Таркина своими взглядами и адекватно-военными решениями, адмирал видел в нем не более чем прекрасного исполнителя и рядовую пешку в этой игре. Но то что начало разворачиваться на его глазах заставило его усомниться, что пешка может оказаться скрытой дамкой, пока Скайуокер развернулся к Креннику.       - Лейтенант-коммандер, канцлер только что сообщил о вашем новом назначении, и я поспешил вас с ним поздравить, всегда радостно осознавать, что достойные люди продолжают служить Республике. Уверен, под вашим руководством Специальная оружейная группа добьется развития и приблизит долгожданную победу.       - Спасибо генерал, ваше мнение очень важно, я постараюсь оправдать надежды, что возлагает на меня канцлер и Республика, - Кренник улыбнулся, чувствуя напряженное удивление, что излучал Таркин и как ему было сложно держать лицо, от приходящего осознания.       - Хотел спросить, как семья Эрсо?       Таркин насторожился, он знал этого ученого и уже и так догадался, что должностью директора Кренник обязан именно тем, что работает над привлечением Галена Эрсо к проекту.       - С ними все хорошо. Они поселились в своей старой квартире в Институте прикладных наук, приходят в себя после стольких испытаний, что свалились на них. Сейчас им запрещено покидать планету, естественно в целях безопасности, боюсь, что сепаратисты могут попробовать снова захватить их, не смерившись с побегом, - Энакин серьезно слушал, кивая, соглашаясь с каждым словом. – Естественно их допросят о сведениях, которые они могут передать, что поможет нам против сепаратистов, а после я предложу Галену работать под моим начальством.       - Это очень благородно с вашей стороны не бросать друга в сложный период. Думаю идея его работы с вами это прекрасно, такие ученые нужны Республике. Его разработки могут очень помочь, - Энакин хорошо помнил их откровенный разговор о кибер-кристаллах.       - Боюсь, Гален не разделяет нашего мнения, он все еще отказывается работать на военное производство, - Орсон печально опустил взгляд.       - Это не дальновидно, чем быстрее будет завершена война, тем быстрее мы сможем вернуться к миру и процветанию, - нахмурился Энакин. Кренник задумался, но Таркин видел, как эта пауза наиграна - слова уже были готовы, осталось их только вовремя озвучить.       - Галену будет полезно услышать это, особенно от джедая, он очень высоко отзывался о ваших беседах, что состоялись по пути на Корусант.       Энакин довольно улыбнулся.       - Я с радостью навещу их и постараюсь убедить Галена в необходимости военных разработок, так же как убедил, что ничего страшного в экспериментах на кибер-кристаллах нет, если они служат благой цели. А у такого благородного человека как Гален Эрсо других целей и быть не может. Тем более, что я обещал по присутствовать на некоторых его экспериментах, как консультант, когда его работа возобновится.       Таркин сузил глаза, делая пометку самому посетить Эрсо и узнать о его планах по дальнейшей работе.       - Благодарю, генерал, за ваш отклик и помощь.       Энакин и Орсон обменялись еще парой незначительных реплик, а Таркин лениво вставлял пару замечаний, но больше всего погружаясь в свои мысли и оценки. Таркин замер, потому что к ним направлялся сам канцлер, не подозвал, не направил кого-либо, чтобы к нему пригласили того, кто ему был нужен, а подошел сам. Таркин и Кренник склонились в почтении, пока Палпатин, положил ладонь на спину Скайуокера, мягко произнеся:       - Мой дорогой мальчик, пойдемте, скоро начнется второй акт, я не хочу пропустить финал. Как думаете, чем закончится история?       Только от Палпатина Энакин спокойно без яростного отражения принимал столь нежные обращения, произнесенные при постороних, более того они заставляли теплу разливаться внутри, чувствуя себя в безопасности с этим человеком, не унижая, а возвышая над другими. И сейчас Энакин горделиво улыбнулся, краем глаза замечая молчаливое удивление своих недавних собеседников и легкий оттенок зависти. Сам же джедай повернулся, прямо смотря на Палпатина, и жестко произнес:       - Смертью. Все великие истории заканчиваются смертью, Ваше Превосходительство.       Палпатин засмеялся, смехом, что не тронул глаза, пытливо смотрящие на джедая.       - Не будь таким пессимистом, друг мой. Нужно надеяться на лучшее. Но впрочем, ты прав. Истории, что заканчиваются «жили они долго и счастливо» забываются, а трагедии живут в веках.       Палпатин развернул Энакина, и они направились в свою ложу, заходя в нее вдвоем плечо к плечу, вперед всех остальных приглашенных.       - Все-таки вы нашли Эрсо, - проговорил Таркин самую безобидную мысль, что крутилась в его голове, когда канцлер и Скайуокер отошли от них, Орсон кивнул. Таркин на это улыбнулся, значит назначение Кренника - аванс и если он не уговорит Эрсо - это будет провал, сам Орсон может и не убедит, но вот Скайуокер… не может быть. Таркин не скрыл шока смотря на своего довольного собеседника.       - Это Скайуокер представил вас канцлеру, это его протекция послужила вашему повышению?       - Да, мой дорогой друг, - улыбнулся Кренник. – Я поставил на выигрышный спидер.       - Вы слишком многое ему приписываете. У этого парня нет ничего, что бы он мог предложить канцлеру и Республике, чего не мог бы любой другой джедай. Ему самому еще нужна протекция перед канцлером и это я несколько раз хвалил его при канцлере, - Таркин не мог понять, почему вдруг ревность наполнила его.       Кренник улыбнулся, видя, как трещит маска Таркина. Адмирал Таркин начал проникаться уважением к генералу, после их недавней миссии, когда им довелось откровенно обсудить свои взгляды, но Уилхафф видел в нем только зеленого юнца, который только начинает свой путь и которому самому еще нужна протекция, если не хочет оставаться рядовым рыцарем, но теперь в мысли начали забираться сомнения. Уилхафф ненавидел, когда ему намекают, что он что-то упустил важное, когда его оппоненты уже в курсе. После побега из «Цитадели» необходимые коды оказались у него и джедая Скайуокера, и позже они еще несколько раз сталкивались у канцлера для передачи этих данных, но тогда эти встречи носили только деловой окрас. Во все остальные встречи на приемах Скайуокер был не чем иным как незримой тенью за спиной канцлера, не больше чем рядовой телохранитель, но даже тогда, если вспомнить подробней канцлер обращался к рыцарю джедая, как к милому, дорогому другу с добротой и несвойственной канцлеру аккуратностью. Что выглядело довольно гармонично, если учесть смазливое личико джедая и его молодой возраст, словно дедушка, опекающий внука.       - Не переживайте так, друг мой, я уверен ваша похвала Скайуокера не прошла не замеченной, - Кренник усмехнулся, понизив голос, желая подколоть оппонента. – Каждому родителю нравится, когда хвалят его ребенка.       Орсон подавился собственными словами, он не хотел сбалтывать лишнего из своих догадок, но так увлекся, наблюдая за растерянностью своего злейшего друга, что не успел остановиться. Кренник резко прервал разговор и пошел в свою ложу, оставив за спиной ошарашенного Таркина. И в следующем акте уже двое зрителей пристальней наблюдали за первым лицом Галактики, чем за представлением и не прошло и получаса, когда дверь в ложу Кренника открылась и рядом с ним сел Таркин. Орсон раздраженно вздохнул, делиться своими наблюдениями он не хотел, но что сделано то сделано. Теперь нужно извлекать выгоду из вынужденного союзничества и наслаждаться недоумением своего уже бывшего соперника.       - Он всего лишь мальчишка, - раздраженно выплюнул Таркин и Орсон соглашаясь кивнул. - Ему хоть 20 то есть?       - 21, вроде, - поправил Орсон. – И он мальчишка, который имеет свободный доступ в кабинет канцлера, что сидит по правую руку от главы Республики в его личной ложе, с юности. Уже почти десять лет, если я правильно нашел все голофото. Скажите, сколько раз лично вы были приглашены в ложу к канцлеру? Один, два? И почему самое близкое место, по правую руку на всех мероприятиях занимает рядовой рыцарь, а не магистр Ордена. С юности Скайуокер постоянно появляется радом с канцлером, то в опере, то на приеме, а с начала войн, он на каждом выступлении за спиной Палпатина. Скажите, что это ничего не значит, скажите, что это простое совпадение. В нашем мире нет ничего не значительного, а в мире политики тем более. А теперь вопрос зачем Палпатину Скайуокер?       - Он всего лишь телохранитель, - буркнул Таркин, ему не нравилось признавать, но в словах его оппонента была крупица разумного.       - Вы знаете это не так. У канцлера достаточно телохранителей и без джедая за спиной, - Орсон понизил голос, раз уж он проговорился, то собирался идти до конца. – Скольких телохранителей канцлер называл милым другом, мальчиком, сынком? Да, хоть кому-то он так обращался? Можете молчать. Потому что ответ: «Никого». Скайуокер не простой телохранитель и даже не соратник по политике, у рядового рыцаря, нет политической власти или другого влияния нужного главе Республики. Правду может увидеть любой, кто хоть мельком читает голонет и у кого есть хотя бы зачатки разума и аналитики, - подколол Кренник Таркина, ему нравилось видеть растерянность на лице злейшего друга, который считал себя умней и выше всех.       - Вот именно. Это всего лишь домыслы, на уровне слухов, что так любят обсуждать дамочки в ресторанах, - не сдавался Таркин.       Но Кренник услышал в голосе Уилхаффа неуверенность и настороженность. Если бы обстоятельство подтвердилось, то это многое бы изменило в расстановке сил Республики.       - Да конечно, но вот вопрос почему этих слухов нет? Если все так очевидно, что даже я заподозрил, почему все остальные молчат или все ослепли или им просто не дают выразить свои домыслы. Я склоняюсь ко второму варианту.       - У джедаев нет родителей, - прошипел Таркин.       - Но не из воздуха же они появились, - хмыкнул Кренник. – Представьте, две планеты одна идеал демократии, а на второй царит рабство. И вот молодой политик с демократической планеты, ради опыта решает посмотреть, то с чем он борется, так сказать взглянуть изнутрии. И летит на планету господ и рабов. А там мимолетная встреча с привлекательной девушкой и когда улетает с планеты, даже не знает, что оставил ей презент. И спустя много лет чудесная встреча и осознание родства, да вот только малыш уже среди джедаев. Что бы сделал глава Республики у которого невероятная власть?       Тишина после этих слов затянулась, сопровождаемая трагическими звуками кульминации представления и звонким надрывным голосом, которым возлюбленная взывала к любимому.       - И что мы планируем с этими догадками делать? – спросил Уилхафф, соединяя их двоих в одну команду.       - Что бы сделали вы, адмирал?       - Выжидал и наблюдал.       - Что ж тогда поступим по-вашему и наберемся терпения. Думаю, оно будет вознаграждено.       Таркин не был глупцом и видел когда появляется на горизонте возможность, он готов был ее использовать, особенно если это была возможность еще ближе приблизиться к канцлеру, через хорошие отношения со Скайукером. Что ж он был в деле и улыбнулся Креннику. Только что они стали вынужденными союзниками и с интересом посмотрели на верхние места Оперы, где Палпатин и Энакин поспешно покидали ложу, получив тревожные вести. Так и не узнав, что оперное представление закончилось не смертью, а жизнью и надеждой.