Три луны Татуина

      Время текло вальяжно и спокойно под мерные звуки открывающихся окон на настольном дисплее, сигналов новых сообщений и порхающих пальцев над клавиатурой, редактирующих новый законопроект. Энакин развалился в кресле, закинув руки за голову и прикрыв глаза, погружаясь в музыку сенатских офисов. Оби-Ван тратил время на нудном заседании Совета, а Энакин после вызова к канцлеру, украдкой завалился в кабинет жены, с ходу выпалив десяток причин, почему рыцарь Скайуокер может находится в кабинете сенатора Амидалы, до того, как осторожная жена сумеет его прогнать. Но Падме только улыбнулась и махнула рукой на кресло, радуясь компании любимого, но строго пригрозив прогнать, если он начнет мешать и конечно же не прошло и четверти часа, как Энакину стало скучно, а значит работе Падме пришел конец. Энакин начал требовать отпуск, расписывая все красоты и места, в которых они могли бы спрятаться.       — Представь, Ангел, как бы было здорово снова оказаться в Озерном крае, долгие прогулки, ленивые вечера, Возможно, я подамся на уговоры и мы съездим в горы и полазим по скалам, как ты и просила. Возможно, возьмем водный спидер и объедем все острова. Или устроим гонки на гуаламах и я гарантирую, что буду первым, — самодовольно хмыкнул Энакин, Падме фыркнула уже давно отставив работу и погружаясь в чудесные картины.       — Ни разу на них не ездив? Меня учили их объезжать несколько лет, так что я уверена, что буду первой.       — Я быстро учусь, да это и не важно. А возможно не будем выходить из спальни, совсем как после свадьбы. Устроим себе медовый месяц на троих.       Энакин зажмурил глаза и мечтательно улыбался, откинув голову, совсем как тук, что сейчас замурлычет.Но улыбка Падме исчезла.       — Оби-Ван генерал и магистр, не думаю, что его отпустят в отпуск.       Энакин выпрямился и тяжело вздохнул, Падме была права. Но он не хотел сдаваться и поэтому стал обрисовывать практически не реальную картину.       — Мы бы могли на несколько дней остановиться в Тиде, твоим родителям понравился бы Оби-Ван гораздо больше чем я.       Падме скептически хмыкнула, вспомнив какой восторг вызвал Энакин у ее семьи, но промолчала, окунаясь в мечту. Да, Оби-Ван бы ее родителям понравился, но в начале они тушевались перед ним, конечно целый магистр Ордена. Но потом, он мог бы часами болтать с ее матерью, гуляя по ее лелеемому саду, обсуждая выращивание различных цветов и трав, любовь к которым привил Квай-Гон, и конечно же о благотворительности. К ним часто в разговоре о помощи другим присоединялся бы Руви, который хотел немного отдохнуть от бурной деятельности, которую разведет Энакин, оккупировав гараж Наберри, перечинив, как и в прошлый раз всех дроидов, до которых дотянулся, а после вместе с Дарредом решили бы перестроить какое-нибудь крыло дома, ведь грех не воспользоваться возможностью джедаев поднимать целые стены в амбициозных архитекторских проектах Дарреда Наберри, вот тут и ее отец не остался бы в стороне помогая советами бывалого строителя. А вечером уставшие, но довольные проделанной работой вся семья собралась бы за столом, где Сола непременно вгоняла бы в краску Падме, а Энакин и Оби-Ван хитро улыбались, не подтверждая, но и не спеша опровергать догадки сестры Падме, а родители были бы счастливы видя свою дочь счастливой и в безопасности, видя, что о ней есть кому позаботиться. До абсолютно идеальной картины не хватало, только двух шумящих и веселых деталей.       — Но я все равно бы остался любимым дядюшкой малышек, потому что Оби-Ван зануда, — засмеялся Энакин, двумя яркими мазками заканчивая картину идеальной семьи, и Падме засмеялась вместе с ним.       — Конечно, я не сомневаюсь. Особенно после того как, анонимный даритель, прислал Риу на ее День Жизни милашку вурпака к ужасу ее родителей. Она назвала его Зубастиком, и он бегает за Дарредом кусая его пятки, так что не жди от него при встречи радостных объятий.       — Они знают? — удивился Энакин, впервые за два года их брака начиная беспокоится о своем раскрытии, он понимал, что это рискованно, но, когда Падме готовилась отправлять на День Жизни Пуджи подарок, сокрушаясь, что не может присутствовать, Энакин не смог остаться в стороне. Да, никто из Наберри не знал, что он теперь часть их семьи, но он-то знал и знал, что на Набу у него есть две милые племянницы, которые его покорили. Да, и подарок пришел в голову почти сразу, вспоминая, как девочка была очарована Р2-Д2, что не на шаг его не отпускала от себя, заявив, что когда вырастет, станет дроидом-астромехаником под добродушные улыбки семьи и радостное пиликанье Ардва. Поэтому на Набу в семью Наберри полетела анонимная посылка с маленьким дроидом в бело синей раскраске, что по своим функциям мог стать не только помощником, но и другом. Падме потом заикаясь по связи под насмешливым взглядом, растянувшегося на диване Энакина пыталась успокоить свою семью говоря, что знает дарителя и это ее хороший друг, даже под словесными пытками Солы не раскрывая имени. А Энакин в тот вечер получил сотню укоризненных в беспечности взглядов и благодарных, счастливых поцелуев. А потом был День Жизни Риу и Энакин снова не мог остаться в стороне. Правда, тогда Падме была дома на Набуи смогла сразу сказать, что это от ее друга. На это Сола уже откровенно смеялась спрашивая «Того самого друга?», но Падме краснела и отмахивалась. Под нежные, но печальные улыбки родителей.       — Не думаю, но и не исключаю. Особенно после твоих очередных подарков, это ведь даже было не на праздники, а просто так. Они уже перестали меня спрашивать, кто все присылает, я о них узнала, только когда Сола сказала, что новая идея Пуджи- это стать пилотом истребителя, как Энакин Сайуокер, раз джедаем она не может быть.       Энакин смеялся во всю, вытирая выступающие слезы.       — Приму это за комплемент. Я просто не мог пройти мимо них.       — Игрушечные световые мечи? Набуанские Королевские истребители, которые оснащены маленькими двигателями и летают по комнате? Тот самый на котором ты уничтожил Центр управления дроидами, даже расцветку такую же нашел. Знаешь сколько любимых ваз сестры и матери были разбиты?       Но Энакин не переставая смеялся, на наигранное возмущение Падме.       — Думаю Руви и Дарред оценили.       — О да, они оценили, — Падме откровенно улыбалась. — С такими подарками, и подписи не нужно, они просто кричат о том кто даритель. Хотя вот недавний подарок — набор для выращивания цветов — Звездоцвета меня удивил, он больше подходит на выбор, который бы сделал…       Падме замолчала, смотря на Энакина, который перестал истерично хохотать и внимательно смотрел на реакцию Падме.       — Оби-Ван? — подсказал Энакин, видя на лице жены сначала удивление, потом тихую радость.       — Он сказал, что мои подарки, нужно разбавлять чем-нибудь более полезным и мирным иначе мы получим еще двух Энакинов, а ни он, ни Галактика этого не выдержит.       Падме усмехнулась.       — Но я все равно не отдам первое место Оби-Вану и буду любимым дядюшкой, — сказал Энакин, радуясь, когда Падме подтвердила.       — Несомненно.       — И все же что на счет отпуска? — не сдавался Энакин. — Мы что-нибудь придумаем и вызволим Оби-Вана на недельку от дел Ордена.       — Я не могу, — простонала Падме. — Мне нужно сдать проект.       Она готова была упираться дальше, но Энакин уже нависал над ней, заключая в плен своих голубых глаз и вручая ей в руку свой меч, говоря, что его жизнь в ее руках, и что она и Оби-Ван это все что для него важно. Понять ужас таких слов от джедая Падме не смогла, так как уже была во власти самого нежного и требовательного поцелуя, что начал пробираться по нервам, туманя мысли именно по этому приход сенатора Органа стал абсолютной неожиданностью из-за которой меч джедая, что был страшнейшей уликой со стола был спрятан в рукаве Падме, сам Энакин затаился под столом, а сенаторы с канцлером в это время оказались во власти захвативших здание Сената преступников, имея в своем распоряжение смертоносное оружие, но не имея возможности им воспользоваться. Энакин полностью положился на Силу, он осознавал свое сложное положение и что расклад сил был не в его пользу. Он боялся за Падме, боялся оступиться и не успеть спасти ее, стать причиной боли Оби-Вана из-за своей не расторопности, он боялся, он часто боялся, как бы о нем не говорили таблоиды, но всегда действовал во преки страха. Энакин был полностью сосредоточен, чтобы выиграть эту битву, вывести из здания канцлера и спасти Падме, но без меча Сила жизни оказалась слаба перед грубой силой оружия и Энакин оказался без сознания среди захваченных сенаторов.       Сознание приходило медленно, когда сквозь пелену боли проступили родные очертания, к которым Энакин и потянулся нежно остановленный, предостерегающими словами любимой. Где-то на задворках сознания Органа громко рассуждал о способе спасения, абсолютно не реальном способе, но который отвлек внимание, от Энакина и Падме, и возвращении меча джедаю. Скайуокер пришел в себя очень во время, чтобы в последний момент спасти сенаторов и избежать трагических последствий, когда преступники, покинув здание, активизировали заложенную бомбу. Бейлу Органа было достаточно неловких объяснений Падме от куда у нее Световой меч, как она отводила глаза и как бросилась к бесчувственному Скайуокеру, чтобы подтвердить уже давно возникшие подозрения. Но вот роль Кеноби в этом запретном романе так и оставалась загадкой и начинала мучить сенатора, ровно до того момента как сенаторы вышли из здания откашливающиеся от пыли на площадку, где уже их ждал отряд клонов, что спас канцлера и джедаи во главе с магистром Кеноби, что не отрываясь смотрел на еле переставляющего ноги Энакина, что старался крепиться, но все равно опираясь на Падме. И когда вокруг сенаторов началась суета — проверка медиками и расспросы о случившемся Органа повернул голову безошибочно находя в толпе их троих. Оби-Ван держал дистанцию, но корпусом наклонился вперед, словно останавливая себя от того, чтобы заключить их в объятия, Энакин что-то отшучивался, а Падме переводила нежный взгляд с одного джедая на другого. Органа тут же отвел взгляд понимая, что на мгновение заглянул туда, куда ему не следовало и только надеялся, что они знают, что творят и это не приведет к трагедии.       — Мы были на подлете, когда увидели взрыв, — задыхаясь проговорил Оби-Ван вспоминая, как хватался за связь Энакина и сосредотачиваясь на Падме, желая убедиться, что они целы. — Я рад что с вами все хорошо. — Оби-Ван посмотрел на хватающегося за голову Энакина. — Ну почти хорошо. Что случилось?       — Я пытался справиться с преступниками, и они меня вырубили, — проворчал джедай.       — Неужели ты не мог справиться с маленьким отрядом разбойников? — Оби-Ван хотел спросить строго, как магистр, но в его голосе было только облегчение.       — Знаешь это довольно затруднительно без меча, — усмехнулся Энакин, а Оби-Ван обречено застонал.       — Ты снова его потерял?       — Нет, не потерял, — почти возмутился Скайуокер. — Не потерял, так как знал, где он находится, только не мог его достать.       — Ничего не понимаю, — нахмурился магистр, пока Падме виновато смотрела под ноги.       — Меч был у меня.       Оби-Ван был ошарашен, но через мгновение снисходительно улыбнулся.       — Предположу, что это занимательная история, которую стоит рассказывать дома. С нетерпением жду.       — Только давай, когда в моей голове перестанут танцевать банты.       Падме и Оби-Ван сочувственно и понимающе улыбнулись. А вечером они расположились в квартире, погружаясь в спасительную тишину и покой. Падме утонула в объятиях Оби-Вана, а на ее коленях покоилась голова Эни, он наслаждался пальчиками что лениво теребили волосы, пока он постанывал, выпрашивая целительную ласку, под нежные улыбки любящих его людей. Об отпуске было забыто с новым назначением, которое пришло уже на следующее утро. Энакин летел на помощь Эйле Секуре на Маридун, а Оби-Ван в погоню за освобожденным из тюрьмы во время захвата Сената —хатта Зиро.

* * *

      Галотранслятор в руке Энакина, что мерил шагами свою каюту на «Решительном», наконец-то включился. Синие изображение, что показывало Оби-Вана сидящего в кресле звездолета, задрожало, а голос звучал с помехами. Но даже в таком неосязаемом виде Энакин был рад, спустя почти две недели снова видеть Оби-Вана, который полностью погрузился в поиски Зиро — брата Джаббы Хатта. Но вот поиски Зиро были закончены, Зиро мертв, охотник за головами Кэд Бэйн сбежал, а компромат на хаттов пропал. А то состояние легкого раздражения, которое излучал внешний вид Оби-Вана успокоил метания Энакина, который был рад, что именно Квинлан Вос прикрывал Оби-Вана, что он на задании не один, а с джедаем которому Скайуокер все же доверял, но в тоже время червячок понимания, что когда-то они были особыми друзьями грыз его. Но видя сейчас еле сдерживаемый гнев от любимого, который впервые был направлен не на него Энакин снисходительно даже посочувствовал Восу.       — Что Вос натворил?       Оби-Ван укоризненно посмотрел на своего бывшего падавана.       — Он сумасбродный, несдержанный, отчаянный, — Оби-Ван ворчал, но не мог не признать, что именно эти качества привлекали его в Квинлане, так похожие на порывистость и смелость Энакина.       — А по мне это качества отличного парня.       Энакин улыбнулся увидев укоризненный взгляд Кеноби.       — Не понимаю, как вы можете быть друзьями, когда он так тебя, — Энакин сделал паузу, подбирая слово. — Раздражает.       — Говори уж прямо — бесит, — Кеноби изогнул губы в усталой, легкой улыбке. — Он верный и преданный друг, на него можно положиться и такими друзьями не разбрасываются.       — И с ним не скучно, — добавил Энакин вспоминая, что именно Вос стал тем, кто познакомил юного падавана Скайуокера с памартцевским вином - Девятый вал. Потом Энакину было очень плохо, но весело так как впервые Оби-Ван орал во все горло растоптав свою хваленную выдержку и главное этот ор предназначался не ему, а невероятно довольному Восу. И все же Кеноби переживал, даже за сотни парсеков в искаженном синем изображении это было видно.       — Что случилось? — Энакин напрягся.       — Ничего, — быстро сказал Оби-Ван, но после добавил. — Квинлан снова возвращается под прикрытие. Да, и беспокоился за Эйлу, хоть и старался не показывать.       Энакин нахмурился их агент — джедай под прикрытием среди сепаратистов возвращался в ближние круги графа Дуку. Вос еще задолго до войн клонов выполнял задания, за которые не один трезвомыслящий джедай не взялся, и это в нем восхищало Скайуокера, что даже как-то по настоящему ревновать не получалось.       — Он справиться, как и всегда до этого.       — Да, конечно, — поспешно согласился Оби-Ван, но он беспокоился за друга. — Просто я чувствую, что он слишком сильно увяз во всем этом, боюсь сможет ли он вернуться назад. Ты же знаешь ему сложно.       Энакин нахмурился, сказав фразу, столь не типичную для него, но то, что Оби-Ван должен был услышать.       — Мы должны доверять ему и его стойкости.       Оби-Ван кивнул и перевел разговор:       — Как вопрос с Маридуном?       — Отлично! Напрасно Квинлан переживал, если за спасение Эйлы взялся я, то все будет на высшем уровне!       — Это высший уровень, когда уже начинаю переживать я, так как тебя ранили? — Оби-Ван не мог злиться, видя здорового и воодушевленного Энакина.       — Конечно на высшем, ведь Эйла Секура спасена, генерал сепаратистов Лок Дурд арестован, планета Маридун под защитой Республики, а я полностью оправился от ран и готов к новому бою.       Энакин смеялся, а Оби-Ван с нежной улыбой слушал подробный и эмоциональный, приправленный восхвалениями своих ребят и дифирамбами в сторону Догмы, Чарджера и Оза рассказ о военных успехах 501 легиона и его генерала, который Кеноби слушал с улыбкой, мечтая поскорей снова иметь возможность быть рядом. Энакин очень ценил своих клонов и восхищался ими.       — Куда тебя сейчас перебрасывают? — спросил Оби-Ван, сверяясь со своим назначением и координатами, что прислал ему Совет, Энакин видел, что Кеноби уже начинает настраивать навигационную систему и довольно улыбнулся.       — Да так, — хитро протянул Энаикн. — Под командование какого-то Старшего генерала-джедая. Говорят он смелый, умный, чуткий, добрый, пылкий, а красивый, что теряешься, когда его видишь, а уж его горячее тело может свести с ума, а забыл…еще трудоголик и мил как Порги. Генерал Оби-Ван Кеноби, — Энакин засмеялся, сообщая новость о скорой встрече и видя ответную улыбку, что расцвела на лице любимого. — Знаешь такого?       — Да, что-то припоминаю, — подыграл, не скрывая смеха, Оби-Ван, пытаясь произнести следующие слова серьезно, но терпя в этом поражение. — Сочувствую вам генерал-джедай Скайуокер, я слышал, что он строг и требователен к своим подчиненным и не терпит нарушение дисциплины, чем вы славитесь.       — Ну, тогда его подчиненным повезло, что я тоже буду там и возможно у меня получиться смягчить генерала.       Оби-Ван усмехнулся.       — Серьезней, Энакин.       — До скорой встречи, Оби-Ван, — джедай нежно посмотрел на мужчину.       — До встречи на Умбаре, Эни.       Связи была разорвана, когда Дельта Кеноби ушла в гиперпространство. Да, это была война и они были на передовой, но здесь в этой битве они снова будут вместе.

* * *

      В ангар медленно влетели звездолеты, подняв поток воздуха, что всколыхнул широкие полы мантии джедая. Двери с шипением выпуская пар открылись и из них вышел Рекс, шлем он держал в руках, поэтому взгляд сразу нашел взгляд его генерала. Его генерала. Он и раньше восхищался им, но сейчас после того, как их с головой окунули в альтернативу, он готов был пойти за Энакином Скайуокером хоть в огонь, хоть в самые мрачные дебри Галактики, не потому что это его долг, а потому что это тот человек, который показал, что клоны личность, тот, кто каждый день доказывал, что они люди, такие же как все, с целью, работой, судьбой предначертанной с рождения, но все же люди. Энакин Скайуокер дал клонам, что служили под его началом надежду на будущее, за которое стоило бороться. Он не разбрасывался их преданностью, он отвечал им тем же, он был предан своим клонам, как и они ему. А преданность для клонов это все. Рекс медленно сошел с трапа, остатки их легиона также спустились с ним и подошли к генералу. Рекс вытянулся для доклада. Генерал выслушал его и нечитаемым взглядом оглядел стоящих перед ним клонов.       — Я рад, что вы живы, — проговорил Энакин и сжал плечо Рекса, закованное в доспех, остановив взгляд на Эппо, Джесси, Файвзе, Киксе и других       Рекс и остальные не выдержали и опустили голову, в словах генерала явно звучало не досказанное «Хотя бы вы».       — Генерал, простите, что подвели вас. Генерал Крелл, он… — Файвс не выдержал и замолчал.       Глаза Энакина на мгновение вспыхнули, пробив ту маску, что он держал на своем лице.       — Никто меня не подвел, вы лучшие бойцы и я невероятно горд. Я знаю, что вы поступали верно, так же как поступил бы я.       Рекс уже хотел возразить, но Энакин его перебил:       — Я знаю достаточно, чтобы так думать и говорить. Вы можете идти отдыхать, сегодня прибудут новобранцы. Работы по их прибытию у нас с вами будет много. Рекс и отряд пошли на выход из ангара, но у дверей остановились и оглянулись. Из звездолета выплывали контейнеры с телами их братьев, на каждом лежал шлем. Тел было меньше, чем погибших, не всех получилось найти и вывести с Умбары, но и они заполонили все свободное пространство ангара, стоя как на параде. Генерал Скайуокер молчал, смотря как выгружают контейнеры, после их снова погрузят на корабли и вернут на Камино, для кремации и о них больше никто не вспомнит, кроме их братьев и их генералов. Один, из которых медленно двинулся между рядами, останавливаясь у каждого тела и касаясь холодной крышки. Энакин знал каждого клона по имени, возможно, он не помнил их номера, но имена помнил всех, помнил, чем каждый из них отличался, как отражался в силе. Они с Оби-Ваном получая списки погибших, которые состояли только из обезличенных номеров собственноручно дописывали напротив каждого номера имя, потому что каждый из них был уникальный. Генерал и раньше терял солдат, такова суть войны, но эти смерти глубоко проникли в его сердце. Его не было рядом, не он отдавал приказы, но чувствовал свою вину, как никогда раньше, потому что он точно знал, что будь он с ними, их вернулось бы больше. Населению Республики было сказано, что генерал Крелл погиб в битве как герой. Но Орден знал, что случилось, джедай пал. Война меняет Орден, меняет джедаев, теперь Энакин задавался вопросом, а можно ли доверять лучшим из них. Расследование случившегося закончилось, не успев начаться и сам Орден старался замять это дело. Но хуже всего не это, Совет пытался еще сделать клонов виновными, что они вышли из-под контроля, они ослушались приказа, они подняли руку на генерала. Энакин стоял в центре зала, как генерал 501 –ого легиона, а Оби-Ван сидел перед ним синей голограммой, побитый измученный, только что из битвы. И с каждым словом, сказанным против клонов, Энакин закипал, и Оби-Ван видел это, но не успел Энакин взять воздуха, чтоб заговорить, как в зале разнеся вкрадчивый, ровный голос, что доносился за много световых лет.       — Если вы считаете поступок клонов преступным, то судите и меня, потому что я поступил бы также. Я бы ослушался приказа падшего джедая, что отправляет людей на истребление. А клоны даже не понимая всей сути смогли почувствовать неладное, в отличие от нас. И если вы считаете что это преступление, то судите и меня.       Молчание было ответом, а Йода поспешил сгладить конфликт, Догму так и оставили под стражей, но скорей всего вскоре переведут на какую-нибудь дальнюю базу для охраны, а Джесси и Файвс, были в глазах Энакина героями, которые и спасли положение в битве. Энакин послал грустный, но благодарный взгляд Оби-Вану, благодаря за поддержку, и больше всего желая, сейчас оказаться в его уверенных, спокойных объятиях, что оградили бы от ужаса и чувства вины.       Но не помилование клонов, не утаивание правды не изменило того факта, что генерал-джедай Крелл сбился с пути, стал приспешником Дуку, при этом положив как можно больше клонов. Его солдат! Людей, что доверили Энакину Скайуокеру, что верили ему и шли за ним! И его не было с ними! Они погибали, пока он, их генерал распивал вино вместе с канцлером! Палпатин вызвал его для присутствия на приеме, вроде как для охраны, и весь вечер Энакин слушал хвалебные речи от канцлера и вздохи восхищения от сенаторов, да это было приятно и возможно он бы оценил, что его успехи наконец-то оценили, если бы точно не знал, что его любовь, его Оби-Ван сейчас в Мире теней под градом выстрелов, вгрызается в победу. Все дифирамбы стали песком на зубах и хотелось отмыться от этой грязи. А Палпатин все не отпускал от себя Энакина, подставляясь под все голокамеры, что должны были запечатлеть это мероприятие и Энакина стоящего за спиной Канцлера - красивого, излучающего силу, с решительным и хмурым взглядом, не зная, что он прилагает все усилия, чтобы не морщиться. Дорогое вино встало комом в горле, а льстивые речи Палпатина раздражали. В голове только крутились мысли об Оби-Ване.       — Эх, дорогой мой мальчик, ты так возмужал, твоя слава и победы идут впереди. Ты истинный джедай. Как хорошо, что ты наконец-то избавился от бремени ученичества. Оби-Вану уже нечему было тебя учить, вот может быть мастер Джинн, я до сих пор его вспоминаю с теплотой и восхищением, мог бы вам дать гораздо больше, ох жестокая жизнь и судьба.       Энакин на мгновение нахмурился, он любил, когда говорят, что он лучший, но очень не любил когда принижают Оби-Вана.       — Ваше Превосходительство, тогда мне крупно повезло, ведь Квай-Гон был учителем Оби-Вана, а значит, что Оби-Ван передал мне знания своего учителя и можно даже сказать, что Квай-Гон, тоже был мне учителем, через те знания и слова, что передал Оби-Ван. Мне очень повезло иметь двух таких учителей. И конечно ваши наставления, Ваше Превосходительство.       Энакин увидел легкую тень настороженности, что набежала после этих слов, на лицо канцлера, но вскоре он уже снова улыбался.       — Да, да, мой милый мальчик, пойдем я представлю тебя сенатору Буртони, знаешь она представитель Камино, может много интересного рассказать о клонах, что служат под командованием лучшего и перспективного генерала Скайуокера. Клонам так повезло с таким лидером.       Энакин сжал кулак, на крышке гроба Ринго. Голос в голове шептал, что канцлер не мог знать, о том, что генерал Крелл предатель, что он станет причиной катастрофы, канцлер хотел, как лучше, ведь он выбрал для его легиона вместо Энакина лучшего из генералов, со славой, что шла впереди его. Это простое стечение обстоятельств, повторял Энакин, но впервые внутри Энакина загорался огонек ярости и обвинения направленный на Палпатина.

* * *

      Это был сон, Энакин надеялся, что это был сон, но настороженные взгляды Оби-Вана и Падме говорили, что это его желание не будет исполнено. Это был не сон. Он с трудом вспоминал, как оказалась Падме на борту, кажется они забрали ее с Мандолора, где она была с политическим визитом, естественно превратившийся в погоню и перестрелку. Женщина только что закончила воодушевленно рассказывать о том, как они с Сатин раскрыли контрабандную поставку на Мандолор, под еле сдерживаемое молчание джедаев, недовольные, что Падме снова была в эпицентре и рисковала, когда поступил сигнал бедствия от джедая, с какой-то невидимой планеты. Конечно же, его жена сразу заявила, что спасательная операция важнее, чем ее доставка на Корусант. Энакин бы поспорил, но за эти годы брака он уяснил одно спорить с Падме Амидалой Скайуокер бесполезно.       И вот они в непонятном мире чудищ, только так Энакин мог обозвать, как Сына, так и Дочь, когда те держали в лапах две части его сердца, угрожая их убить одним движением. Оби-Ван кричал, что выбор очевиден и сам рвался из лап, не сводя взгляда с напуганной Падме. Энакин и сам понимал, что решение только одно, Оби-Ван бы ему не простил, он сам бы не смог жить с таким выбором, но он понимал, что и дать Оби-Вану умереть будет для него погибелью. И его возлюбленный понял это, как всегда помогая ему, давая подсказку. Энакин никогда еще не чувствовал такую мощь, его возможности были безграничны, он мог сменить день на ночь, он мог разрушать и созидать, он понимал, что сейчас он может все, но хотел только одного, чтобы Падме и Оби-Ван оказались в его объятиях. И когда это произошло, когда они почти выбрались из этого мира, все снова закружилось. Похищенная Падме, ссора с Оби-Ваном, о способе ее спасения и злость, что начинала клокотать и подниматься в душе Энакина.       Падме было плохо в мире Силы, она давила ее, она путала ее сознание, но девушка не подавалась на уговоры Сына отмахивалась от всех видений, что он насылал ей. Ее стойкости могли позавидовать магистры, но может именно ее нечувствительность к силе помогла ей выстоять, у нее были только ее убеждения и тот путь что она выбрала и не какому-то мифическому существу ее с него сбивать. Это злило хранителя Тьмы, это выводило его из себя, и он просто сдавил ей горло, отбросив бездыханное тело. А ни Оби-Вана, ни Энакина не было рядом. Оби-Ван в это время переживал свой личный кошмар и им был Энакин и слова, сказанные с ненавистью, тисками сжимающие сердце Оби-Вана. Джедай впервые был в ужасе и его не покидало чувство, что он смотрит в свое будущее.       Падме выжила, сделав свой первый вдох в объятиях Энакина и Оби-Вана, пока Дочь, отдавшая ей свое последнее сияние света, уходила в небытие. А потом было страшное осознание. Энакин видел трагедию, что развернулась на Мортисе в одной могущественной семье. Он видел, как Сын уничтожил Дочь и как Отцу, пришлось уничтожить Сына и себя. И в этот момент в этом отдельном мире Силы, Энакин почувствовал то, что не испытывал никогда в своей жизни. Сила обрела свое равновесие. Уничтожив все. Позволив Тьме уничтожить Свет, и уничтожив руками Уравнителя силы Тьму, Сила обрела то, что искали джедаи она обрела равновесие. Он увидел ответ на вопрос, что делать и от этого хотел закричать, потому что понимал где в этой истории место джедаев, где ситхов, а где его. Покидая этот ужасный мир Энакин дал себе слово найти другой способ. В конце концов Избранный он или нет.       Они все трое мечтали, чтобы это было сном, но оно не было. Падме порывисто, подлетела к Энакину, как только они пришли в себя и обняла, прижав его голову к своему животу, обхватив руками, словно стараясь укрыть его от той участи и предназначения, что ему уготовано судьбой. Оби-Ван был молчалив и задумчив. Но все это было разорвано, когда Падме немного отстранилась от Энакина удивленно смотря на него и после переведя такой же взгляд на Оби-Вана. От задумчивости не осталось и следа. Джедаи чувствовали, как недоумение Падме и ее нарастающий ужас, ярко отразился в Силе, после чего она протянула руку вперед, словно хотела до чего-то дотянуться, мило нахмурив брови и прикусив губу, явно сосредотачиваясь и тут Оби-Ван и Энакин закричали. Связь, та щелоковая ниточка, что тянулась от них к Падме ожила и затрепетала.       Ужас заполнил все пространство кабины звездолета, задребезжали приборы, за стеной в соседнем отсеке, что-то упало.       — Успокоились, — скомандовал Оби-Ван. — Вдох выдох.       И сам глубоко вздохнул, вставая со своего места и приближаясь к Падме, не разрывая зрительного контакта и дыша вместе с ней.       — Это сделала я? — испугано проговорила Падме смотря на трещины на приборной панели.       — Нет, — ответил Энакин. — Это кажется я.       Оби-Ван укоризненно взглянул на парня.       — Ты что юнлинг? Контроль!       — После того, что там было, — Энакин не определено мотнул головой. — Не мудрено временно перестать контролировать Силу. У меня все внутри клокочет из-за перенасыщения.       Оби-Ван в это время осторожно сажал Падме на кресло и присаживался перед ней на корточки, Энакин присоединился, беря одну ее руку, Оби-Ван другую.       — Ты что-нибудь слышишь, чувствуешь? Что ты видишь? — голос Оби-Вана был тихим, спокойным.       — Огоньки, везде, — Падме оглядывала пространство вокруг себя, словно в пьяном дурмане. — Они теперь будут всегда перед глазами? — ужаснулась девушка, смотря на мужчин, ища в них успокоение.       — Нет, — Оби-Ван сказал, то, что Падме желала услышать, чтобы не вводить ее еще в большую панику.       — Я думала это от усталости, пока не увидела, — Падме посмотрела на Оби-Вана и Энакина. — Вы светитесь, как светлая дымка, марево и ниточки.       Энакин постарался не выдать своего беспокойства и на всякий случай установил щиты, чтоб случайно не воздействовать на такое открытое сознание Падме.       — Думаю. Когда Дочь вернула тебя, она передала тебе отголоски своей Силы.       — Такое вообще возможно? Передать Мидихлорианы? — Энакин пытливо посмотрел на Оби-Вана, взгляд Падмы был таким же, словно у старшего джедая должны быть ответы.       — А мне от куда знать! — Оби-Ван был на взводе, и еле это скрывал, сдерживая себя одной силой воли. — Дочь, хранитель Силы. Мы вообще не знаем, что она может, а что нет. Энакин встал и скрылся в отсеке.       — Ты куда? — бросил ему вдогонку Оби-Ван, Энакин не ответил, но быстро вернулся, взмахнув дозатором крови, Оби-Ван согласно кивнул.       — Эээ, я боюсь уколов, — проговорила Падме и спрятала руки за спину.       Энакин в ожидании поднял бровь и поняв, что они не отступят со вздохом, протянула руку. Когда палец кольнуло, она все же вздрогнула и зажмурилась. Открыть глаза ее заставил вопрос.       — Сколько было при рождении? — спросил Оби-Ван, он уже смотрел на экран датпада, куда была вставлена пластинка с ее кровью.       — 4700, — проговорила девушка, смотря как Энакин и Оби-Ван удивленно переглядываются. — Ну? Что там?       Девушка начала нервничать.       — Ничего не понимаю, — пробормотал Оби-Ван. — 5000, этого не достаточно, чтобы улавливать Силу, но ты явно ее чувствуешь.       — Сообщим Йоде, может подскажет? — Энакин отложил датпад и вернулся к Падме успокаивающе поглаживая руку.       — Нет, — к удивлению Энакина отказался Оби-Ван. — Никто не должен знать. Скорей всего это из-за того, что через тебя прошел очень большой поток Силы и Мидихлорианы активизировались, со временем успокоятся и все вернется в норму. Падме кивнула, а Оби-Ван мило улыбнулся.       — Расстроена?       — Я? — Падме удивилась, пытаясь понять, что чувствует. — Раньше я и правда иногда задумывалась каково это. И понимала, что никогда не узнаю и это было немного обидно. У вас двоих есть то, частью чего я никогда не буду. Это глупо, — Падме улыбнулась. — Но теперь… — девушка поднесла руку к голове и помассировала. — То что я чувствую это очень сильно мешает. И я хотела бы видеть ваши лица, без этого мешающегося свечения. А вы всегда так мир видите? — Падме еще раз провела глазами по сторонам.       — Нет. Только когда это необходимо, чаще всего получается это блокировать.       Энакин и Оби-Ван нежно улыбнулись.       — Тебе нужно отдохнуть, — проговорил Энакин и провел ее на скамейку, так как она отказалась далеко уходить от них и когда она легла, он легонько поцеловал ее. — Ты всегда с нами связана, даже если не видишь этого.       Энакин осторожно послал тепло и спокойствие по их взбудораженной произошедшим связи. Падме удивленно распахнула глаза, после чего расслабилась, купаясь в нежном потоке.       — Теперь видишь?       — Да, теперь вижу, — лениво произнесла девушка, зарываясь в две столь родные мантии, окутывая себя запахом, что нес защиту, понимая, что сон уже начал ее настигать. Энакин выставил маячок и поиск связи с «Решительным», после чего присоединился на коробке к Оби-Вану, что смотрел как засыпает измотанная Падме.       — Надо хотя бы научить ее выставлять щиты, — задумчиво проговорил Оби-Ван.       — Согласен, даже если это продлится неделю, это уже может свести с ума.       Оби-Ван как-то задумчиво взглянул на Энакина.       — Ты как?       — Тревожусь о Падме, — непонимающе ответил Энакин, это наверняка у него на лице написано.       — Я не про это. Про Мортис.       Энакин замолчал, погружаясь в себя. Как он? Он слышал в детстве шепотки о том, что он Избранный, но он никогда не придавал этому значение, он и так отличался от всех в Храме, не хватало ему еще одного отличия, поэтому отмахивался от этого звания как мог. А теперь? Теперь у него на плечах еще одна ответственность, с которой он не знал, что делать, да и не хотел. Может быть это потешило его самолюбие, но он чувствовал, что ничем хорошим это для него не закончится. И следующие слова Оби-Вана это подтвердили.       — Ты помнишь, что было в раскаленных недрах Мортиса?       Энакин помотал головой, он не помнил, но догадывался, видел ответ в глазах Оби-Вана, чувствовал в Силе, как Тьма довольно урчала вокруг него, словно хищник, что голодал и вдруг получил сочный кусок мяса.       — У тебя очень доброе сердце Энакин, — проговорил Оби-Ван и Энакин на это грустно улыбнулся       — Я не думаю, что это так. Ты не объективен.       Сейчас Энакин купался в окружающей его любви, которая окутывала его отстраняя от него потоки клубящейся Тьмы, что постепенно отступала. Энакин жил любовью, он весь был пропитан ею: к матери, ко всей Галактике, к Падме и Оби-Вану, ко всем живым существам, которых он хотел защитить. Ему нельзя было запрещать любить, именно это спустя столько времени наконец-то понял Оби-Ван. Обостренное чувство справедливости, что он впитал, пока рос на Татуине, где справедливости не существовало, желание помочь всем нуждающимся, эти стремления сжигали Энакина изнутри, если ему не давали возможности их реализовать, и это было опасно. И Падме, хоть и выросшая в совершено других условиях была точно такая же, они были как две части друг друга, оба, самоотверженные и сострадательные. Оби-Ван прижимая к себе одну часть своего сердца и смотря на спокойный сон второй, принял, что для него нет ничего важнее его любимых. Он никогда не отпустит их, пока он будет им нужен, он будет рядом, по своему эгоистичному желанию. Это было не достойно джедая. Но Оби-Вану это уже было не важно.       — Это так, — проговорил Оби-Ван, кладя ему на плечо руку. — И это твое величайшее достоинство и твоя величайшая слабость. Ты мечтаешь и справедливом мире, о том, чтобы все были счастливы и живы. Ты не живешь на половину у тебя все всегда должно быть абсолютно, но мир не так устроен. Ты доказал на Мортисе, не то что ты Избранный, а то, что ты готов на все.       — Разве это плохо желать защитить всех, разве это не высшая задача джедаев спасать и защищать? Разве плохо, что я смог спасти и тебя и Падме.       — Это благородное стремление, но только ты в достижении этой цели готов пойти до конца. И дело в том, что ты единственный, кто на это способен.       — Это тебя пугает? — вопрос прозвучал невероятно грустно, Энакин не знал, что делать, если ответ будет утвердительный.       — Пугает? Нет. Я знал, что ты невероятен, и не важно Избранный или нет. Для меня всегда ты был особенным. И я уже давно смирился с тем, что моя жизнь и счастье неразрывно связаны с тобой, — Оби-Ван нежно взглянул на девушку, что свернулась на скамейке, накрытая их мантиями. — И теперь с Падме. Но прошу, Эни, умоляю не заставляй меня переживать тот ужас, что я пережил на Мортисе. Бездыханная Падме лежащая на земле без признаков жизни, и ты с желтыми глазами, ненавидящий меня. Это мой самый страшный кошмар. Я все смогу пережить, только не потерю вас двоих. Пообещай, что какими бы благородными не были твои цели и стремления, ты не допустишь такого финала. Ты не позволишь страху, желанию защитить и стремлению к абсолютному добру уничтожить нас.       — Я, — Энакин замолчал, он не знал, что сказать. На что он способен? Теперь Энакин знал ответ — на все. Но вот умоляющие глаза Оби-Вана и появляющийся в них страх перед будущим были сильнее любых стремлений. — Обещаю, — жестко проговорил парень, давая клятву всей Вселенной, чтобы не произошло, он никогда не позволит себе стать величайшим разочарованием Оби-Вана.       — Спасибо, — выдохнул Оби-Ван и притянул голову Энакина к себе на плечо, обнимая и впитывая умиротворение их единения. Пока они вместе они справятся со всем. Энакин по крепче окунулся в тепло любящих объятий и улыбнулся он был так не похож на бескорыстных и альтруистических Оби-Вана и Падме, они были его светом в этом мире жестокости и беспросветной злости, они были теми, кто готовы были отдать свои жизни на благо Республики, пожертвовать всем ради других. Но именно эта мысль ужасала Энакина, он не хотел делить их с миром, он не хотел счастья Вселенной ценой счастья его любимых. Что бы не говорил Оби-Ван он не знал всей правды, что лежала глубоко в душе Энакина, он был эгоистом, что думал только о них троих, весь его мир заключался только в них. Но кто-то должен был быть в этих отношениях эгоистичным, иначе эти двое разрушили бы их на благо Галактики, кто-то должен был думать и о них. И Энакин думал о них, он любил их всей пылкой любовью на которую был способен, всей любовью, что за эти годы в Ордене накопилась в нем нереализованная и скованная догмами и правилами. Вскоре на связь вышел Рекс, и они оказались на борту «Решительного», что взял курс на Корусант.       Гиперпространство гудело вокруг звездного разрушителя, когда Оби-Ван ворвался в комнату Энакина, через день, после начала пути на Корусант. Падме закрывшись в каюте старалась меньше выходить из нее надеясь, что к прибытию на Корусант ее состояние нормализуется.       - Энакин, я хочу кое что показать Падме, — Оби-Ван был взбудоражен, Энакин поднял голову от датпада, где он изучал учения о Силе, которые игнорировал, будучи падаваном.       — Сейчас? — Энакин чувствовал его азарт и предвкушение, что было странно Оби-Ван редко был таким взбудораженным.       — Да именно сейчас, пока это возможно.       Через мгновение до Энакина, дошел смысл, и он не мог скрыть своего удивления.       — Ты уверен? Это вроде как нерациональное использование Силы, — Энакин натянуто улыбнулся, пока в голове летали беспокойство, но и возможности и предвкушение.       — Пока я не передумал, — протараторил мужчина. — Я все не могу выбросить из головы ее слова, что между тобой и мной есть, то частью чего она никогда не будет. Сейчас у нас есть возможность показать, что это не так, и то что она не видит линии связи, это не значит, что их нет. Сейчас эти линии более чем видны, и мы можем их укрепить. Даже если она потеряет это усиление чувствительности, возможно линии останутся такими же крепкими. Просто ей нужно показать, как посылать сигнал, даже не видя их. И возможно мы сможем научить ее улавливать нас, ведь количество проводников Силы у нее не изменилось, улучшилось их принятие Силы. Возможно и такое количество можно натренировать.       — То есть ты предлагаешь заняться медитацией, — Энакин тяжело вздохнул, это было самое нудное времяпровождения, хотя идея и открывающиеся возможности ему понравилась.       Оби-Ван был переполнен счастьем и предвкушением и в глазах зажглись огоньки, Кеноби всегда нравилась медитация, а совместная медитация с Падме должна быть чудесной.       Падме выслушала предложение джедаев очень серьезно и сосредоточено, кивнув, принимая предложение, но явно нервничая, когда Оби-Ван рассказывал основные принципы медитации и что ее может ожидать при погружении в Силу. Его голос был ровный и медленный, стараясь, чтобы Падме смогла все понять и перестала переживать, но стремления потерпели фиаско и женщина все глубже погружалась в нервозность, когда Энакин заметив это и устав слушать нудную лекцию, на которых почти засыпал еще в детстве в Храме, встал со своего места, поднимая Падме из кресла прижимая к себе и целуя смахивая ее напряженность, что выразилось в тихом хихиканье.       — Ты должна расслабиться и послать к хатам все мысли и проблемы и забыть о мире во всем мире хоть на мгновение. Поняла? — женщина кивнула, хотя не понимала, как она, у которой в голове постоянно крутиться сотни вопросов и решений сможет их отбросить. — Хорошо с остальным разберемся по ходу дела. Будешь ее инструктировать на практике, — посмотрел Энакин на магистра, дожидаясь кивка.       — Надеюсь, ты не так преподаешь лекции в Храме, — приговорил Кеноби, запирая дверь и включая глушитель внешних звуков, отрезая их от внешнего мира, чтобы Падме было легче отрешиться от него, сосредоточившись на окружающей ее Силе.       — Если я скажу, что именно так, меня от них освободят? — с надеждой посмотрел на Оби-Вана рыцарь, присаживаясь на специально для Падме постеленный мягкий ковер и сажая женщину перед собой.       — Нет. Просто мне придется провести лично для тебя еще несколько лекций, чтобы ты вспомнил, как это делается, или попросить у Совета назначить тебе падавана.       Энакин тяжело сглотнул.       — Не надо. Только не падавана, — просипел джедай, хоть и, понимая, что это только угроза и Оби-Ван никогда не реализует ее, ведь падаван усложнит их отношения, отвлечет его от Падме и Оби-Вана, да и усложнит участие генерала в боевых действиях. Оби-Ван усмехнулся, а Падме сдержано начала хихикать, прикрыв рот, но волнение прошло, уступив место нервному веселью.       И когда Оби-Ван присоединился к ним, как и Энакин сев напротив Падме, завершив треугольник, они трое закрыли глаза. Падме постаралась сосредоточиться на тихом, но четком голосе Оби-Вана, что говорил «закрой глаза, сосредоточься, почувствуй», но это было трудно, когда изнутри вырывалось глупое хихиканье, представляя как они трое выглядят со стороны и желая нашкодить.       — Падме, сосредоточься, дыши медленно и глубоко, — проговорил Энакин, не открывая глаза, но и в его голосе слышалась улыбка, он не мог не улыбнуться, в ответ на счастье Падме.       Оби-Ван тоже улыбнулся и сменил тактику, понизив голос и начиная говорить нараспев, мелодично и плавно, подстраивая темп голоса под замедляющееся дыхание. Падме не могла не сконцентрироваться на этом бархатистом голосе, что призывал откинуть эмоции, мысли, сосредоточиться на себе, найти точку и познать ее. Падме суть многих слов не понимала, чувствуя только легкое головокружение, но каюта, в которой она находилась, в какой-то момент исчезла, ее тело исчезло, она не могла даже поднять руку или встать, потому что ничего не было, и поток этого ничего кружился в невероятном водовороте, что все затягивал ее вглубь и куда-то уносил. Мягкий тембр обволакивал, растекался по венам, вызывая легкий зуд в мыслях, пока не стал далеким, а сама Падме погрузилась в пучину все глубже и глубже, не слыша ничего, ничего не чувствуя, все растянулось все перестало существовать, это могло напугать, но не было даже страха. И все же во всем этом «ничего» сверкнули две нити: золотая, как свет раскаленного Солнца и серебристая - спокойный цвет звезд, она потянулась к ним всем существом и в этот момент «ничего» разлетелось на осколки, она была всем, она была везде, это оглушало, но нити оплели, принося спокойствие и уверенность. Это было прекрасно. Нити, огни, голоса, картины пронзили пустоту, заполняя все пространство, она не могла сосредоточиться ни на чем, но эта какофония была музыкой истинной музыкой жизни. Все сверкало и переливалось сменяя друг друга, ее звали вперед, ей предлагалось оглянуться назад. В какой-то момент ей показалось что она улавливает знакомый запах маминого рагу из нупы, чувствует легкий близ Озерного края, шум воды, дом утопающий в зелени и детский смех. Это был калейдоскоп сменяющий друг друга не останавливающийся не на мгновение, и он был прекрасен. Восторг переполнил, и она со всей силой своих эмоций потянулась к линиям стараясь поделиться той эйфорией, что наполняла ее.       Она почувствовала, как в ответ пришло удивление и растерянность. Но уже не могла остановиться, делясь всей красотой, что испытывала, желая обогреть весь мир, что ощущался таким маленьким и беззащитным, и до которого впервые можно было дотянуться. Не биться о глухие стены, а все исправить здесь и сейчас, ведь это так легко поделиться со всеми своим счастьем. Любовь, радость, сострадание она выплескивала эти чувства из себя потоком, не щадя себя делясь им. Она сияла. Энакин и Оби-Ван не могли смотреть на это и не могли отвести свой внутренний взор, они были поражены той силой чистоты и сияния Света, что почувствовала Сила. Сила наполнялась, она ликовала, встречая то, что давала ей Падме, принимая ее и приветствуя в свои объятия. Никто и никогда не делал того, что сделала по какому-то наитию Падме, выплескивая в силу не боль, горе, злость и гнев, а все самые положительные и прекрасные чувства, напитывая ими потоки Силы, и чем больше она отдавала, тем полнее этими эмоциями переполнялась сама, она уже не знала, куда их девать, хватаясь за линии, что были для нее безмятежностью и незыблемостью. Тянувшись к тем, кто излучал эти линии светочи, что один нес тишину покоя, а второй гармонию радости и счастья. Они были единственные, кто мог дать ей опору в этом крутящемся мире эмоций, кто мог усмирить выплескивающийся из нее Свет. Что сверкали в Силе холодным серебром и горячим золотом. И они встретили ее, окутывая, защищая, даря спокойствие и умиротворение, но эмоций было слишком много, и ее свет разлился по ним, заполняя, насыщая, сплетаясь с ними. Оби-Ван и Энакин чувствовали как жар прошелся по сознанию, как напряглись нервы принимая бешенный, поток чувств, они не успевали взять их под контроль, впитывая его, в какой-то момент, осознавая, что не хотят с ним расставаться, это счастье было теплым, нежным оно несло негу и благодать, в которой хотелось раствориться, слиться, погрузиться, что так бескорыстно отдавалось им.       Падме была прекраснейшим существом в мире и ее искренность, ее понимание и принятие мира не было искажено, не было подвластно правилам и догмам, что тысячелетия придумывали ситхи и джедаи, она шла по воле своих чувств, своей доброты, открывая себя Силе, отдавая без остатка этому миру. Все в ней искрилось самоотверженной откровенностью. Оби-Ван первый не выдержал, всем своим существом открываясь этому Свету принимая его, как оголодавший путник, после многих лет, нашедший чистейший источник, Энакин потянулся следом, осторожно прикасаясь к искрящемуся и приглашающему свечению, аккуратно приникая к нему. Оби-Ван и Энакин льнули к Свету, а Падме привечала их спокойствие и благоговение. Они обволакивали ее, защищая, оберегая, стараясь успокоить, но Падме только сильнее распалялась, захваченная потоками неизведанного, удивительного, а теперь в коконе уверенности джедаев, переставшее ее пугать, сильнейших чувств. Отрешая какие-либо сомнения. Падме приняла все что могла дать ей Сила, принимая все эмоции, что захватили ее и выплескивая в связь, приближая светочи джедаев к себе ближе, еще ближе, не чувствуя сопротивления, а наоборот радость, согласие и стремление дать ей то что ей нужно, принимая ее и ее чувства, сливаясь, переплетаясь и переставая понимать где их собственные эмоции, а где Падме, где заканчивается один и начинается другой. Вокруг них все бурлило: любовь и страсть, волнение и спокойствие, умиротворение и действие. Сила пошла дрожью, в ответ на дрожь их переполненного взбудораженного сознания и перед тем как на пике эйфории, все же вынырнуть из потока Силы, утаскивая за собой Падме и открыть глаза Оби-Ван и Энакин увидели это: чистейшую как вселенская мгла — Тьму и яркий, ослепительный — Свет, что клубились и переливались, смешиваясь в единый вихрь вокруг них.       Они открыли глаза все также сидя напротив друг друга их разум был взвинчен, дыхание сбившееся, а волосы липли от проступившей испарены, сердца стучали, а по телу распространялась приятная усталость, нервы же передавали оставшиеся волны экстаза, который перед этим накрыл их, то что произошло было прекрасно и было ужасно. Падме пошатнулась и Энакин рванул к ней, пока Оби-Ван не мог даже пошевелиться пребывая в шоке и чувствуя накатывающуюся волну паники, желая выплеснуть ее в Силу, но уже боясь снова окунаться в нее, после того, что испытал.       Энакин подхватил расслабленное тело женщины, прижимая к себе, чувствуя свое собственное тяжелое тело, что сопротивлялось командам.       — Это всегда так? — еле шевеля губами проговорила Падме, облокачиваясь на джедая ища опору.       — Нет, — проговорил он, смотря ошарашенными глазами на все еще не пришедшего в себя Оби-Вана.       — Это неправильно? — послышался ее тихий улетающий в сон голос.       — Не знаю, — прошептал ответ Энакин, крепче прижимая к себе женщину.       — Но было прекрасно, — пробормотала Падме, и ее дыхание выровнялось, засыпая в теплых родных объятиях.       Энакин пошатываясь поднял ее укладывая на кровать и накрывая одеялом, когда за спиной услышал открывающуюся и закрывающуюся дверь, выходящего из каюты Оби-Вана. Падме проснулась через пару часов, завернутая в кокон одеяла, прижатая спиной к груди Энакина ее воспаленные связи подсказали, что Оби-Вана в комнате нет, и что Энакин не спит. Она не повернулась и какое-то время они так и лежали разместившись на узкой военной кровати, лежа на боку, пока тишину не разорвал напряженный шепот.       — Оби-Ван злиться? Из-за того что я сделала?       — Что?! — искренне удивился Энакин. — Нет. Просто ему нужно время принять то что произошло, осознать.       — Но ты здесь, — Падме не договорила, но ее голос дрогнул.       — Эй, — Энакин привстал, переворачивая Падме и нависая над ней, чтобы она видела его лицо. — Ему просто нужно немного времени, ты только, что разорвала в клочья основную догму джедаев. Будь снисходительна.       Энакин даже нашел в себе силы улыбнуться.       — Но ты.       — Я никогда не был хорошим джедаем и я понимаю, что мое отношение с Силой немного отличается от Оби-Вана, я не испытываю к ней того трепета, что он. Она как часть меня, а не то что благословляет меня. Но если хочешь убедиться, что он не злиться.       Энакин улыбнулся.       — Закрой глаза. Ты ведь видишь сейчас связь?       Падме осторожно кивнула.       — Дотронься до связи, что ведет к Оби-Вану.       Падме резко распахнула в ужасе глаза и замотала головой.       — Не бойся. Я же говорю он не злится.       — А вдруг все будет слишком?       — Не будет. Доверься мне, — Энакин наклонился к ее уху и зашептал. — Закрой глаза и прочувствуй связь, она теплая и отзывчивая, протяни к ней руку и проведи по ней, она трепещет, она отвечает, она жаждет.       — Эни! — возмутилась Падме, резко распахивая глаза, когда рука джедая начала оглаживать ее бедро, а связь прислала в ответ легкую волну возбуждения, и она была словно поцелуй воспаляющий ее нутро. А сам Энакин почувствовал, как по его связи пошел от Оби-Вана укоризненный импульс, будто его шлепнули по руке, не давая дотянуться до сладости.       — Ладно, — засмеялся Энакин. — Всегда это хотел попробовать, только вот меня бы за такое сутками заставили медитировать и прочитали лекцию о неуважении к Силе, а вот от тебя он бы принял.       — Эни, — протянула Падме, получив ободряющий легкий поцелуй.       — Но нет, так нет, попробуем позже. Хорошо. А теперь просто сосредоточься на связи и пошли свои чувства и вопрос ему.       Падме вздохнула, прогоняя все непрошенные эмоции, стараясь оставить только беспокойство и вопрос, направленный по Силе. Тут же получая в ответ спокойствие и любовь, от чего на лице засияла улыбка.       — Я же говорил, что не злиться. Засыпай. Когда в следующий раз проснешься, мы вдвоем будет рядом.       Женщина кивнула, снова погружаясь в сон, после чего Энакин тихо вышел из капитанской каюты, оставив Р2-Д2 на страже. Джедай уверено шел по коридорам Венатора, точно следуя за свечением, что сейчас как никогда ярко отражалось в силе. Редкие клоны, что встречались по пути, приветствовали генерала, ели сдерживая улыбки, у всех было невероятно приподнятое настроение. Несмотря на поздний час, из помещений команды доносились шумные голоса и смех. И Энакину оставалось только принять, что их люди оказались теми кто принял на себя основной поток выброса в Силе, что провернули они трое. Оби-Ван стоял, опираясь о ящик, смотря на красное защитное поле двери, за которым чернел открытый космос и выпускал сизый дымок. Энакин подошел к Оби-Вану, тот даже не оглянулся на его приближение, и спокойно отдал сигарету, когда Энакин вытащил ее из его пальцев, затягиваясь и возвращая ему. Медитация к которой обычно прибегал в таких случаях Оби-Ван была сейчас явно ошибкой и он вспомнил старый способ уйти от не нужных мыслей, к которому иногда прибегал во время своего падаванства.       — Не думал, что когда либо еще увижу тебя с сигаретой, — проговорил Энакин. — Хотя ситуация и правда требует затуманенных мозгов.       Оби-Ван бросил беглый взгляд на Энакина и поспешно отвернулся.       — Ты сияешь, — Оби-Ван потер глаза, словно на мгновение потемнело в глазах.       — Спасибо, — наиграно улыбнулся Скайуокер. — Ты тоже ничего.       — Я серьезно. Ты перенасыщен Силой.       Энакин убрал улыбку.       — Вообще-то я тоже серьезно, ты тоже, светишься больше чем обычно. Хорошо, что на корабле больше нет джедаев.       — Я связался с Советом.       — И? — Энакин напрягся.       — Они заметили. Были взбудоражены таким потоком Света. Интересовались у меня, не сделал ли ты что-нибудь эдакое, что бы привнести возмущение в Силе. Я сказал, что — нет и ведь, даже не солгал. Как она?       — Отлично в отличие от нас, даже в восторге, — Оби-Ван улыбнулся и довольно кивнул.       — Это ты подговорил Падме, я про то что было со связью.       Энакин пожал плечами:       — Она переживала, что ты злишься на нее, я решил показать, что это не так.       Оби-Ван хмыкнул, затягивая сигарету.       — Эффектно. И вы друг друга стоите. Никакого почтения к Силе.       — И как мы с тобой недавно поняли, что ей такое отношение к Себе очень даже нравится, а не эти все галантные поклоны и расшаркивающиеся па.       Кеноби глубоко затянулся дымом.       — Эмоции, это путь ситха, но…       — Но в этих эмоциях был ослепительный Свет. Может это те остатки Света от Дочери?       — Или просто Падме, которая в первый раз почувствовала Силу с невинностью и чистотой ребенка не ожидавшая никакой опасности показала все, что в ней есть и это была чистейшая любовь ко всему живому, это и был истинный Свет. Даже юнлингов перед первым погружением в Силу учат, что бы они не испытывали никаких эмоций, что нельзя чувствовать, что все это плохо. Но Падме все делала по наитию, у нее не было запретов и ее эмоции и были Светом. Эмоции и есть Свет, важно лишь, какие именно эмоции и как ими пользуются.       — Ты-то как? — Энакин обеспокоено разглядывал Оби-Вана. Магистр затянулся и потушил окурок, закидывая его в мусоропровод.       — Порядок. Это уже не в первый раз когда мне приходится задуматься о том, что мир и Сила гораздо сложнее чем мы думали. Но все же ты прекрасно видел насколько сильны чувства, джедаи не зря их опасаются. И все же любовь это не зло, не тьма, любовь и есть свет, главное не лишиться его тогда и правда наступит кромешная тьма, — проговорил Оби-Ван, признаваясь в самом своем сокровенном страхе.       Оби-Ван и Энакин встретились взглядами, читая страх друг друга.       — Падме все равно нужно обучать, — прервал его рассуждения Энакин. — И лучше чтоб этим занялся ты, я не потяну, а вместе мы рискуем снова взорвать Силу.       Оби-Ван кивнул уже не столь уверенный в своих возможностях.       И все же через несколько дней зайдя в каюту Оби-Вана, Энакин видел сидящих напротив друг друга Падме и Оби-Вана погруженных в медитацию. Кеноби не давал ей отдаться потокам Силы, контролировал, удерживал, больше заставляя ощущать и запоминать, что чувствует при прикосновении к связям и как уловить ответ. Чтобы когда Мидихлорианы успокоятся и связь с Силой прервется, что уже начало происходить, со слов Падме, она все равно могла их улавливать. А однажды они увидели как она сама после разговора с Мон Мотмой, что произошел в перерыве между гиперпрыжками, погрузилась в медитацию без контакта с Силой и на скептический вопрос Энакина, что она же без совместной медитацией с Оби-Ваном уже перестала ощущать Силу, только цыкнула на мужа и потребовала, чтобы тот не мешал. Оказалось Падме так понравилось очищать мысли и сосредотачиваться на проблеме, набираясь силы и спокойствия для решения вопросов, что следующие заявление, что ей понравилось медитировать привело в ужас Энакина и в восторг Оби-Вана. Уже перед самым выходом из Гиперпространства у Корусанта они снова все втроем погрузились в медитацию, поняв, что Мидихлорианы Падме полностью успокоились, но отголосок натренированной связи с ними остался. Ее связь из ниточки шелка покрылась белым свечением того чистейшего Света, который так покорил джедаев, как напоминание к какому истинному сокровищу мироздания им посчастливилось прикоснуться.