Инверсия

Шесть месяцев. Прошло шесть месяцев с тех пор, как Питер чуть не погиб из-за собственной беспечности. Хотя иногда его преследовала мысль, что совсем недавно он был готов умереть за правое дело — и неважно, что станет с городом без него, что станет с Эмджей, с тетей Мэй. Бывали моменты, когда он почти позволял себе снова провалиться в пучину апатии, погружаясь в воспоминания о бледной коже, окрашенной красным, но потом чувствовал вспышку фантомной боли в боку — призрачное воспоминание о мягком осторожном прикосновении, и краткую панику от ощущения покрытых шрамами рук, касающихся нижней части его лица под маской, и приходил в себя. Дело было не в том, кто именно узнает его личность. Питер в целом боялся, что об этом узнают, независимо от того, кто это будет. От мысли, что может потерять еще больше людей, которых любит, что может подвергнуть кого-то опасности, он иногда задыхался. Питер по-прежнему в плохие дни приходил на могилы Гвен и Гарри, опускался на колени перед их надгробиями и виновато воровал цветы с соседних могил, просто чтобы иметь возможность подарить им что-то прекрасное в жалкий обмен на жизнь, которую он у них отнял. Он обязан был привести свою жизнь хотя бы в подобие порядка. Вскоре Питер устроился помощником официанта в мексиканский ресторан. Это была не особенно прибыльная работа, но в конце вечера Питеру доставались остатки приготовленных блюд благодаря щедрому менеджеру по имени Люсия, которая объявила его слишком худым в день, когда он пришел на собеседование, и скоро стала называть его «Миджо», где «дж» пооизносила больше как «х», в явной нежности. Она напоминала Питеру тетю Мэй, но в гневе была гораздо более резкой и вспыльчивой, особенно с грубыми клиентами, так что на этом сходство заканчивалось. В первую ночь, когда Питер вернулся домой с полным желудком, так что не пришлось ложиться спать с чувством голода, он прошептал тихое «Спасибо» в пустоту, ни к кому не обращаясь, потому что того, кому он был благодарен на самом деле, человека, который вдохновил Питера хотя бы минимально заботиться о себе, было не найти. Оказалось, что в Нью-Йорке было не так уж много супергероев-мужчин, которые носили бы красные кожаные костюмы и катаны за спиной. Питеру не потребовалось много времени, чтобы просмотреть достаточное количество статей в «Дейли Бьюгл» и выяснить, что мужчина, который спас его, зарабатывал на жизнь убийствами. Было обескураживающе осознавать, что единственный человек, который посчитал его достойным спасения, в то же время был человеком, который так слабо ценил жизни других и не был супергероем ни в одном из смыслов этого слова. И всё же. Питер поймал себя на том, что всё чаще читает о человеке в красном. Вспоминая ночь, когда он чуть не умер и очнулся в доме Дэдпула, Питер решил, что беспорядочных куч оружия и гильз от него в мусоре было определенно больше, чем должно было быть у обычного гражданского. На самом деле, обычный гражданский оставил бы его гнить в том переулке или в лучшем случае отвез бы в больницу или вызвал скорую, раскрыв его тайну. Питеру следовало догадаться сразу, что Дэдпул опасен, но… Если не считать крошечного предупреждения от паучьего чутья, когда Дэдпул среагировал на удар Питера, его чувства молчали. Он ничего не ощущал, хотя был сосредоточен так, как никогда раньше. Это было почти как если бы каким-то образом Дэдпул не столько представлял угрозу, сколько был особенным сам по себе. Мстители не согласились с его оценкой. Не то чтобы Человек-паук и Мстители были близки. На самом деле, в те несколько раз, когда Человек-паук вступал в контакт с героями, он очень-очень старался притвориться немым. Они были не настолько глупы, чтобы поверить в это, да и слухи о его обычном поведении и остроумии уже принесли ему определенную репутацию, но они недостаточно беспокоились о нём, чтобы попытаться объяснить его молчание. Обижало ли это Питера? Заставляло ли почувствовать себя недооцененным? Нет, конечно, нет! Ну. Может, немного. Но он испытал такое облегчение и благодарность за то, что у него не выпытывали информацию и не преследовали, чтобы выяснить, кто он, что не стал зацикливаться на этом. Вообще-то, он спрашивал не как Человек-паук, которого они практически не знали, а как Питер Паркер, предположительно талантливый стажер-биохимик, которым интересовался сам Тони Старк. Тони Старк! Интересовался работой Питера! Кажется, это было единственное, чем Питер по-настоящему гордился. Даже его работу Человеком-пауком слишком омрачали статьи в «Дейли Бьюгл» и смерти, причиной которых он стал в прошлом, так что Питер не мог полноценно гордиться тем, чем занимался в своей ночной жизни. Он не мог хвастаться своими поступками, а ненависти, которую к его второй личности испытывал Гарри, было достаточно, чтобы Питер скрывал её от окружающих, иначе его работа «мстителя» вызывала бы у них отвращение. Как бы то ни было, за прошедший год Тони стал полагаться на Питера в исследованиях почти так же, как и на доктора Беннера, и после небольшого успеха в производстве препаратов для мелкоклеточной регенерации Питера пригласили на обед в пентхаус. Пентхаус-этаж. В Башню Старка. Он чуть не упал в обморок — был буквально на волосок, особенно после встречи с Тором. Богом в буквальном смысле. Настоящим, инопланетным богом. Возможно, в тот день у него немного перехватывало дыхание; этого было слишком много, чтобы осознать, а его жизнь никогда не была особенно хорошей. В последний месяц ему разрешали обедать на этаже, что стало одним из новых ярких моментов в повседневной жизни Питера, так что он набрался смелости спросить, встречались ли они когда-нибудь с Дэдпулом. Если коротко, ответ был не слишком обнадеживающим. Дэдпул никому не нравился. Никто не одобрял Дэдпула. Никто не хотел даже гипотетически провести пять минут в одной только его компании. По-видимому, никто, кроме Питера Паркера. Который однажды встретил его. Случайно. Очевидно, это было неправильным ответом на вопрос Мстителей, почему он так интересуется печально известным наемником. Не то чтобы Питер был виноват, что ему был любопытно; кому бы не было любопытно узнать о человеке, который спас им жизнь? Это тоже было неправильным словами, потому что после этого Мстителям было слишком интересно узнать, как именно он оказался на пороге смерти, чего Питер не мог объяснить, не раскрыв, что это он был одетым в спандекс «ребёнком», которого они категорически не одобряли. Так что он заявил, что у него закончились деньги, поэтому он решил дойти до своей квартиры пешком вместо того, чтобы потратить последние доллар и пятьдесят центов на проезд в автобусе, когда услышал выстрелы, и таинственный человек в красном бросился на него, закрывая от града пуль. Он немного приукрасил историю, надеясь вызвать хоть какую-то положительную реакцию, но Тони только фыркнул и заявил, что Дэдпул, наверное, с самого начала просто пытался убить стрелка, а Питеру повезло, что наемник его не заметил. Большинство Мстителей с ним согласились, и Тор был единственным, кто сказал, что, несмотря на свои прегрешения, Дэдпул все еще был «могучим воином». С другой стороны, после этого все молчали до тех пор, пока Соколиный Глаз не посоветовал Питеру бежать как можно дальше, если он когда-нибудь снова его встретит. С тех пор Питер не появлялся на обедах на этаже. Прошло уже две недели, а он все еще был в тихой ярости. Ему не следовало об этом думать. Он знал это. Мстители, очевидно, встречались с Дэдпулом и знали его гораздо лучше, чем Питер, достаточно, чтобы знать его прошлое и характер, но Питер просто не мог избавиться от чувства, что они… они ошибались. Все, о чём они говорили, было неправдой. Дэдпул спас ему жизнь. Он ничего не просил взамен, не накачивал Питера наркотиками, даже когда у него была возможность, не бросил его истекать кровью; насколько Питер знал, нигде не продавались образцы его крови, и однажды он задумался на секунду, чтобы осмыслить момент, когда очнулся, и понял, что Дэдпул не собирался снимать с него маску. Он не просунул под нее пальцы, он не пытался убрать её. Все, что он хотел сделать, это прижать два пальца к его горлу, что, как теперь понимал Питер, было попыткой проверить пульс и жизненно важные показатели. И это пробудило в Питере звериный инстинкт насилия. Хотя на самом деле его паучье чутье не реагировало, даже не разбудило его. Дэдпул не представлял для него никакой опасности, но как тупой и неблагодарный альфа, Питер швырнул его через всю комнату в его собственном доме за то, что он посмел прикоснуться к нему. И Дэдпул спокойно воспринял это. Он, конечно, защищал себя. Но для человека его комплекции, к тому же наверняка альфы, Дэдпул проявил столько дисциплины и сдержанности, что Питер не мог не восхищаться его самообладанием во время всей этой катастрофы. Конечно, он не мог рассказать что-то из этого Мстителям, поэтому они не понимали. Просто его бесило, что они с такой готовностью посчитали Дэдпула безнадежным, даже не дав ему возможности доказать обратное. Это злило Питера не только из-за Дэдпула, но и из-за него самого. Потому что они даже не хотели давать Человеку-пауку шанса, считая его моральный код слабостью, а решимость ценить каждую жизнь в городе, а не только мир в целом, ребячеством. С чего бы им думать о наемнике, если Человек-паук не стоил внимания? Никогда не встречайся со своими героями. Питер уже жалел об этом. Это было огромным разочарованием. Кстати, о разочаровывающем: шесть. Грёбаных. Месяцев. Прошло шесть месяцев с тех пор, как Питер оставил записку и оставшиеся деньги у Дэдпула на кофейном столике, но наемник так и не откликнулся на его приглашение. В жизни Питера не было ни встреч на крыше, ни размахивания катанами, ни рук, покрытых шрамами. Его небрежное приглашение — потому что это было именно оно — встретиться снова при менее проблемных обстоятельствах было проигнорировано. Он не знал, чего ждал, крепкой дружбы? Взаимного уважения или понимания? Что, превратить наемника в героя? Это было смешно. Дэдпул был хорош в своем деле, судя по количеству жертв, связи с ЩИТом и тому, как устали от него Мстители. А когда Питер просмотрел имена жертв Дэдпула, стало очевидно, что он был, фактически, мстителем-миллионером. Питер не одобрял этого, но у него не хватило духу сказать человеку, который так явно старался творить добро, что наследие его жизни было неправильным. Сначала нужно было узнать его получше, чтобы смягчить удар. А удар будет. Питер вспомнил, как явно запаниковал Дэдпул, когда понял, что все еще не надел перчатку, и натянул ее обратно на голую кожу руки: он был уязвим. Проблема была в том, что Дэдпул, похоже, не хотел знакомиться с Человеком-пауком. Он отпускал сексуальные шутки, в которые Питер ни на минуту не верил, потому что Дэдпул, очевидно, был альфой, у него не было причин преследовать его и он был готов подлатать его и отправить восвояси с деньгами, которые Питер не мог принять, но Дэдпулу было неинтересно быть друзьями или вообще чем-то большим, чем двумя мужчинами в масках, у которых костюмы однажды оказались испачканы в одной крови. Единственная причина, по которой Дэдпул вообще приблизился к нему, заключалась в том, что Человек-паук был глупым, слабым и раненым. Теперь, когда он стал лучше заботиться о себе, каковы были шансы, что это повторится? Но, Иисусе, глупо было предполагать. Обычно его паучье чутье творило чудеса в попытках помочь ему выжить, предупреждая о надвигающихся опасностях, и единственным его недостатком было то, что иногда, когда опасность исходила из слишком многих источников одновременно, оно не могло найти фокус. Питер пытался спасти маленькую девочку от похищения, когда оказалось, что она была дочерью богатого политика, и её похитители оказались подготовленнее, чем Питер ожидал изначально. Был момент, когда он отбивался от семерых мужчин, а парень, державший девочку, прижимал пистолет к ее виску, держа палец на спусковом крючке. Питер мог бы выбрать блокировать нож, который летел ему в живот, а не воспользоваться паутиной, чтобы выхватить пистолет, но у него были приоритеты. Он сделал выбор между ударом ножом и смертью ребёнка. Так что Питер использовал паутину, чтобы убрать от лица девочки оружие, и развернулся так, чтобы лезвие вонзилось ему в бедро, а не в жизненно важные органы. Заперев мужчин в их внедорожнике и захлопнув двери, Питеру пришлось сильно опереться на машину, чтобы не упасть, пока маленькая девочка рыдала рядом. Он как раз решал, перевязать рану или сначала вызвать полицию, когда знакомый громкий голос окликнул его с противоположной стороны улицы. — О! Паучок! Малыш! Нам нужно прекратить вот так встречаться! — закричал Дэдпул, явно взволнованный, судя по тому, как он подпрыгивал, двигаясь через улицу пружинящим шагом. — Тебя нужно спасти, дорогуша? — спросил он, прежде чем резко выпрямиться и наклонить вправо голову. Затем он начал раскачиваться, напевая: — я могу быть твоим героем, мои поцелуи ЗАСТАВЯТ БОЛЬ ОТСТУПИТЬ, О, ДА-А! — в удивительно ужасном исполнении песни «Герой». — Дэдпул, что… Он не успел закончить фразу, потому что Дэдпул начал пищать. Совершенно очевидно. Так, как это делали девочки-подростки на концертах бойз-бэндов, гораздо громче, чем имел право любой взрослый мужчина. — ОН. НАС. ЗНАЕТ, — его слова прозвучали так, словно он хотел, чтобы это был шепот, но не вышло. К несчастью. Питер с изумлением уставился на него. Конечно, Питер знал его, он спас ему жизнь. Нельзя просто так забыть человека, которые спас тебе жизнь. А Дэдпул вел себя так, будто они никогда не встречались. Как будто это не он сунул Питеру пятьсот долларов, уважая неприкосновенность его маски… — Ты что, идиот? — сорвалось с его губ прежде, чем он успел остановиться. Девочка все еще плакала, но уже не так громко, как раньше, и сквозь слезы захихикала. Питер под маской улыбнулся. Дэдпул почти комично застыл, белки его маски расширились (как он умудрялся это делать, это невозможно, так как…), он уставился прямо перед собой, полностью проигнорировав вопрос Питера и медленно наклонив голову, чтобы посмотреть на ребенка. Его эксцентричное поведение не исчезло, но моментально стало мягче, он ссутулил плечи, пытаясь казаться меньше, чем был на самом деле, и менее устрашающим, и если у Питера и были какие-то сомнения в том, что в душе Дэдпул хороший человек, то они исчезли, когда этот странный парень опустился на колени перед испуганной девочкой и сказал: «Привет, милая, хочешь поиграть в мой телефон с «Хэллоу Китти»?» и вручил ей совершенно новый айфон в изготовленном явно на заказ трехслойном ярко-розовом чехле Хэллоу Китти со сверкающими камнями. Воспользовавшись свободной минутой, которую предоставил Дэдпул, Питер как временное решение перевязал рану на бедре и позвонил в полицию со своего одноразового телефона. Когда он обернулся и понял, что Дэдпул исчез, ему пришло в голову, что звонить в полицию, прежде чем найти способ связаться с неуловимым наемником, было, наверное, глупым решением. Питер устало вздохнул. Что ж, вся его жизнь состояла из медленно повторяющейся череды глупых решений, которые шли одно за другим. Не было в этом ничего нового. Что его на самом деле удивило, так это то, что, когда он попытался успокоить маленькую девочку, пока они ждали прибытия полиции, она была поглощена удивительно правдоподобной игрой в пекарню в каком-то приложении на телефоне. Телефоне, который Дэдпул, не задумываясь, оставил ей. Возможно, пытаться найти способ связаться с ним было неразумно. Очевидно, он не слишком заботился о своих телефонах, кроме как, по-видимому, использовать их для игр. К его изумлению, как раз в тот момент, когда в нескольких кварталах от него показались полицейские машины, девочка улыбнулась ему и протянула телефон. Затем она сделала легкое движение рукой, показывая, что Человек-паук должен наклониться ближе, чтобы послушать, что она скажет, и прошептала: «Мама говорит, что бриллианты — лучшие друзья девушек. Можешь вернуть их мужчине «Хэллоу Китти»?» И Питер кивнул. Ошеломленно. Потому что когда уходил, запихивая телефон в ботинок, он задумался, с чего это девочка решила, что сверкающие камни на корпусе телефона были бриллиантами. Не могло быть правдой, что весь корпус на самом деле был усыпан настоящими драгоценными камнями. Ни за что. Но когда любопытство взяло верх, Питер вернулся домой и принялся искать, как отличить настоящий бриллиант от подделки, а когда понял, что не может найти ни одного изъяна в дурацких маленьких камешках, он нервно стал выяснять, сколько стоят бриллианты определенного размера. У Питера чуть не отказало сердце, когда он понял, что в левом ботинке у него был чехол для телефона стоимостью более полумиллиона долларов. Потрясенный, он швырнул телефон через всю комнату и тут же притянул его обратно в ужасе, что мог его сломать. Одно дело — дать Питеру пятьсот долларов, и совсем другое — оставить телефон стоимостью более полумиллиона в руках девочки, которую Дэдпул, скорее всего, больше никогда не увидит. И она знала об этом! Она поняла ценность и вернула его, и Питер стал свидетелем обмена между двумя настолько богатыми людьми, что полмиллиона — полмиллиона! — были для них мелочью, которой можно было разбрасываться тут и там. Он был поражен. Ему пришлось остановиться на добрых десять минут, чтобы снова научиться дышать. Он не мог оставить его у себя. Питера трясло от одного к нему прикосновения, он должен был его вернуть. Он стоил безумную гору денег, которых Питер не заработал, денег, которые Дэдпул наверняка получил за убийства людей, и надо же, эта мысль раньше не приходила ему в голову, но теперь Питер чувствовал себя грязным из-за того, что не подумал об этом раньше. Он знал, где живет Дэдпул. Или, гм. Он знал, где находится одна из квартир, принадлежащих Дэдпулу. Почему он выбрал такое отвратительное, покрытое плесенью место для сна, когда мог выбросить полмиллиона долларов за ночь, совершенно об этом не заботясь? И дело было в том, что да, Питер знал, где мог бы найти Дэдпула… но ему казалось неправильным приходить во второй раз без приглашения, особенно когда его предложение было проигнорировано. Питеру почти хотелось тоже проигнорировать все произошедшее и притвориться, что телефона, а главное, чехла для него не существует. Но черт возьми, полмиллиона долларов. В ближайшие шесть часов или около того он не сможет никуда пойти из-за пульсирующей боли в ноге, но Питер решил, что обязательно сходит на следующий день. Он переоделся в обычную одежду, сунул маску в карман, решив надеть ее только перед входом в район Дэдпула — просто чтобы никто не заподозрил в нем Человека-паука. А потом они поговорят. И Питер наконец скажет ему «спасибо» и, возможно, выйдет из этого всего с новым другом. Может быть. Он надеялся. Друг. От этой мысли сжалась грудь, и что-то старое и хрупкое поднялось в нем, пока Питер не почувствовал, как подступают к горлу эмоции. Ему не хотелось думать, сколько времени прошло с тех пор, как у него в последний раз был настоящий друг.