Инверсия

[Все кончено.] {Проснись и пой, проснись и пой, пора печь завтрак! Правда, завтрака у нас нет и даже того приложения для выпечки тоже…} [Ты отдал наш телефон.] {Зато у нас есть травка! Технически, мы все еще можем заняться готовкой} [Нахер. Иди и купи новый телефон! Будь взрослым, черт возьми.] Боже. Было слишком рано для чуши, которую несли таблички. Уэйд не виноват, что не пошел за новым телефоном. Это надо было сделать ещё неделю назад, но у него были более неотложные дела, например, его гребаная биология, спасибо ей большое. Потому что, конечно, запах довольного, хотя и раненого Паучка каким-то образом вызвал у него течку. Опять. И Уэйд никак не мог понять, почему. [Ты же не серьёзно.] {*фыркает* Потому что он идеально нам подходит? } Уэйд закатил глаза — это потребовало больше усилий, чем он ожидал, но он справился. — Он не идеальный. Он хренов альфа. Ни один альфа для нас не идеальный. [И ты поэтому полгода его преследовал?] {Он самый красивый альфа, которого мы когда-либо видели! } — Это ничего не значит! — прошипел Уэйд низким и хриплым от напряжения и мучительной жажды голосом. Как будто желая доказать его неправоту, таблички принялись в бешеном темпе выкладывать компромат, перебивая друг друга. [Ты знаешь, где он живет.] {Он и глазом не моргнул, увидев наше лицо, похожее на фарш с гнилыми помидорами! } [Ты заказываешь еду в мексиканском ресторане, в котором он работает, и притворяешься, что она не нравится тебе сильнее, когда ты по запаху чувствуешь, что это он упаковывал контейнеры.] {Потому что он так хорошо пахнет…} [Ты навел справки о его коллегах. Ты буквально на ровном месте затеял драку с Тони Старком, когда Питера впервые пригласили на верхний этаж, потому что думал, что один из Мстителей собирается его у тебя украсть, хотя он вообще-то не твой, чтобы защищать его, и теперь ты привлек их внимание, так что они будут наседать на нас, потому что не понимают, почему ты вообще влез в драку…] {…так что хорошо, что мы купили паукодилдо, чтобы кататься на нем, когда становится слишком…} — ЗАТКНИТЕСЬ НАХРЕН! — грудь Уэйда тяжело вздымалась под костюмом, он взмок от пота и не хотел, чтобы ему напоминали, насколько он облажался и каким отвратительно беспомощным стал за последние полгода. Это и так было достаточно унизительно, и от того, как сильно он сжимал свое оружие, болели руки: правая с пистолетом, левая с катаной. Он сжимал их так сильно, что даже через перчатки оставались синяки, но какая вообще разница, если следы никогда не затягивались, и он сердито закричал: — МЫ НЕДОСТАТОЧНО ХОРОШИЕ! Я НИКОГДА НЕ БУДУ ДОСТАТОЧНО ХОРОШ ДЛЯ НЕГО, ЧЕРТ БЫ ВАС ПОБРАЛ, ЗАБУДЬТЕ ОБ ЭТОМ! [Боже.] {Что? } [Вот оно.] Его голос понизился до болезненного шепота, а по лицу покатились слезы: — Просто заткнитесь, мать твою. Пожалуйста, просто заткнитесь. Правая рука привычно сжалась на рукояти пистолета. Это было его любимое оружие — он так и не вернул его военным, оно помогло ему пережить первую преждевременно начавшуюся течку и все последующие. Он заботился об этом пистолете лучше, чем о себе. Что и доказал в следующие секунды, поднеся дуло к правому виску, тихо всхлипнув. {О-о. Ты это серьезно.} [Да.] Уэйд почти нажал на курок. Он был в шаге от временного спокойствия, когда услышал стук в дверь. Он мгновенно натянул маску обратно на голову, закрывая лицо и ароматические железы, заставил себя дойти до двери на дрожащих ногах и приготовился стрелять, если это окажется какой-нибудь любопытный альфа. Он убрался в доме, уплотнил стены и установил фильтры для защиты от запахов, чтобы не подпускать людей. Если его меры предосторожности не сработают, он сдерёт с подрядчика шкуру живьем и заставит его почувствовать себя таким же уродливым, какой была реальность того, что он не смог помочь Уэйду скрыться. Второй стук заставил его вздрогнуть, и он отшатнулся, но ноги у него были недостаточно сильными после нескольких дней без еды, чтобы выдержать резкое движение, так что Уэйд рухнул на новые полированные пословицы, и с его губ сорвался тихий стон, вызвавший приступ тошноты и смущения. Разозлившись, он встал и распахнул дверь. — Пошли вон! Мне не нужны ваши… Паучок? Поток ругательств замер у него на языке, когда по другую сторону двери он увидел человека в маске, отскочившего назад и забравшегося на хрупкую стойку крыльца, и та заскрипела под его весом, когда он подскочил над землёй на добрый фут. Из-за внезапного отступления он что-то уронил, но в момент паники вскрикнул и притянул к себе маленький розовый предмет, прежде чем тот успел упасть на пол. Маленький розовый предмет, который Уэйд узнал. Герой сполз вниз, как только Уэйд перестал проявлять признаки агрессии, и прошло добрых несколько секунд, прежде чем Уэйд понял, что парень извиняется. —…так жаль, что я не смог прийти на следующий день, у меня было много дел, и нужно было сдать экзамены, а ещё у меня работа, и коллега заболел, так что мне пришлось взять несколько неожиданных смен, и, клянусь, я собирался прийти во вторник, чтобы вернуть его тебе, но все время что-то мешало, и я не хотел бросать свой патруль, и ты знаешь, как безответственно давать полмиллиона долларов ребенку, зачем ты это сделал? На мгновение Уэйд замер от осознания, что только по чистой случайности Человек-паук не ворвался к нему домой в разгар течки, когда Уэйд был бы не в своем уме и не прогнал бы его. Если бы это был любой другой альфа, Уэйд ни на секунду не сомневался, что убил бы его, прежде чем позволил прикоснуться к себе, но Паучок пах смертью, пах освобождением и избавлением от страданий после месяцев пыток. Жёлтый был не совсем прав, когда сказал, что он хорошо пахнет. Он пах так удивительно, подходяще и сильно, что это сводило Уэйда с ума. Уйти, будучи в здравом уме, уже было непросто; уйти, будучи в три раза более безумным, чем обычно, было совершенно невозможно, и это была катастрофа. Притворяясь, что совсем не был в шаге от раскрытия своей главной тайны, Уэйд сосредоточился, думая, что сказать дальше, хотя в глубине души его мучила крошечная искра желания. [Заставь его уйти.] {Попроси его перестать! } [Пусть проваливает. Сейчас же!] Уэйд проигнорировал таблички, когда Паучок подошел немного ближе, а потом, наконец, поднял левую руку, пошевелив одним пальцем перед его лицом, и ответил: — Я не давал ей денег. Я дал ей свой телефон. Это две разные вещи, красавчик. Паучок расслабился, и только тогда Уэйд понял, насколько напряжен он был, ожидая, что Уэйд нападет на него. Тем не менее, парень скрестил руки на груди, все еще держа телефон в руке, и возразил: — Телефон в этом чехле стоит больше полумиллиона… подожди-ка. Ты уже называл меня так и раньше! Ты не знаешь, красивый я или нет! — Если хотеть чего-то достаточно сильно, так оно и будет, — ответил Уэйд, фыркнув, когда маска из спандекса на лице Паучка дернулась, показывая, как отвисла у него челюсть от слов Уэйда. Уэйд скрестил длинные мускулистые ноги и прислонился к дверному косяку, проклиная себя за то, что заигрывал с ним, даже когда от этого у него кружилась голова, стоило альфе наклонить голову чуть ниже и проследить за его едва уловимым движением. — В Нью-Йорке не видно звезд, поэтому я отправляю свои пожелания ветру: его высочество уже сделала тебя красавчиком? Под слоями красного и синего спандекса скрывается мой сказочный принц? [Уэйд.] {Мы знаем, что под этой штукой он и так сплошная мечта, не трать желания впустую!} Спайди рассмеялся. — Я очень далек от красивого. Типа, представь самого обычного парня, о котором только можешь подумать, например, о кассире в Волмарте, который обслуживал тебя достаточно часто, чтобы помнить, что ты покупаешь только картошку и рамен, но ты все равно удивляешься, что он тебя помнит, потому что ты забываешь его лицо каждую неделю. Вот я из таких. Не питай особых надежд, разочарование будет невероятным. — Думаешь? — ошеломленно спросил Уэйд, шокированный, что Паучок намекнул, что добровольно снимет маску, и пытаясь осознать тот факт, что, по-видимому, Человек-паук был очень не уверен в себе. [СЕЙЧАС ЖЕ, Уэйд.] {НЕТ! МЫ ПРИНАДЛЕЖИМ ЕМУ! МЫ ЕМУ НРАВИМСЯ, ОН ПРИШЕЛ, ЧТОБЫ НАЙТИ НАС, ПОЧЕМУ ОН НЕ МОЖЕТ ОСТАТЬСЯ С НАМИ?! } — Что? Нет! Я имел в виду… я не хотел… гм… Дэдпул, ты в порядке? Беспокойство в голосе Человека-паука было неподдельным — он явно заметил, как Уэйд вздрогнул всем телом от громкого голоса Белого, но не смог понять, почему. В груди шевельнулось чувство вины за то, что он заставил его волноваться, но ненадолго, потому что голова Уэйда была заполнена какофонией криков, требований и споров о том, заинтересован ли Человек-паук в их компании или просто пытается вернуть телефон. Даже если Жёлтый был непреклонен в том, что его визит был хорошим делом, Уэйд не мог не думать о том, что Паучок не знал, что он омега, а приход в дом альфы без приглашения часто воспринимался как вызов, поскольку это, по сути, было посягательством на частную собственность. Паучок был порядочным парнем, но он, очевидно, наконец-то поговорил с Мстителями и понял, что пора бы спросить большого и злого наемника Дэдпула, что он забыл в его городе, а телефон был просто предлогом. Наверняка он просто хотел найти предлог для визита и ЩИТ тоже каким-то образом вмешались, потому что именно так, когда дело касалось Дэдпула, они и поступали, влезая не в своё дело. Уэйд покрепче сжал пистолет, поднимая его выше. — Сейчас не лучшее время, Паучок. — Что случилось?.. — Паук подошел на шаг ближе, и Уэйд зарычал, чувствуя его запах, и надо было послушать Белого. Белый был прав; Белый всегда, блядь, был прав, а Уэйд просто идиот. Поза Паучка внезапно изменилась, каждый мускул его тела напрягся, когда он медленно спросил: — Почему от тебя пахнет… — он заколебался, а затем мгновенно отшатнулся, практически отлетая на несколько шагов от крыльца Уэйда, споткнулся о собственные ноги и приземлился на задницу в неухоженный газон. — Боже мой, я не знал, клянусь, я не знал. Я бы никогда… Остального Уэйд не слышал. Не хотел слышать, и просто хлопнул дверью и сбежал обратно в свою захламленную спальню; горячие злые слезы пропитывали маску изнутри, а горло сжимал высокий жалобный стон. Он подавлял его, пока рыдания не стали громче, а стон не превратился в не более чем булькающий звук, пока он судорожно втягивал воздух. Он знал. Человек-паук, блядь, знал. Неважно, что у Уэйда были шрамы, Человек-паук уже видел его, даже если и не знал, что это Дэдпул, и никогда не выказывал отвращения. Нет, именно то, кем был Дэдпул, привело его в такой ужас, что он практически свалился с его крыльца. Любой альфа, почуявший заинтересованного омегу, по крайней мере вежливо отказался бы, может, не в случае, если омега был мужчиной, но… но может в этом всё и дело. Может, дело было даже не в том, что он убивал людей, зарабатывая себе на жизнь, и не в том, что он был бессмертным и жил с сомнительной моралью. Может, Питер, как и все остальные, просто не хотел, чтобы его ассоциировали с сукой-омегой. Уэйд вырезал кусок газетной статьи, в которой было интервью с мужчиной-омегой, которого Паучок однажды спас от сексуального насилия. Статья была явно предвзятой в пользу альф-преступников, но суть была в том, что Человек-паук не делал различий, когда дело доходило до того, кого он спасает. Уэйд был идиотом, когда думал, что раз Паркер готов спасти мужчину-омегу, это может значить, что он когда-нибудь захочет его. Никому не нужен был мужчина-омега. Даже мама не могла сказать ему такого, и с тех пор ничего не изменилось. [Зачем ты кому-то нужен?] {Он, наверное, просто… совсем не ожидал такого…} Уэйд наконец убрал пистолет, положив его на прикроватную тумбочку, опустился на колени и вытащил из ящика старого и потрепанного, но по-прежнему яркого плюшевого единорога. Он очень любил его — даже с несколькими аккуратными стежками в местах, где он случайно порвался. Один глаз отвалился, и когда Уэйд не смог его найти, то пришил маленькую пуговицу цвета радуги. Хвост сгорел во время пожара в последнем доме, где он жил, и Уэйд сплел кучу ярких и длинных нитей, чтобы сделать новые хвост и гриву всех цветов радуги. Он не… не выглядел так же, как выглядел изначально, но это была всё та же игрушка, которую он сжимал в руках по ночам, когда был напуганным ребенком, даже когда она стала розовой от пятен крови, которые он отчаянно пытался смыть. Уэйд прижал его к груди и держал, пока рыдания не утихли и голоса в голове не смолкли. Белый, как и всегда, первым нарушил молчание. [Я же просил тебя заставить его уйти.] В его голосе даже не было самодовольства, просто усталость. Белый напоминал Уэйду друга, который всегда подсказывал людям, как исправить ситуацию, а потом оставался рядом и наблюдал, как друзья игнорируют все советы и разрушают свою жизнь, только чтобы сказать: «Я же говорил тебе, что так и будет. А ты не слушал». Желтый на какое-то время погрузился в тревожное молчание, и запах разбитого сердца в комнате усилился. Как будто желая развеять мрачную атмосферу, царившую в комнате, следом он начал напевать. {Кто-то однажды сказал мне, что мир меня РАЗДАВИТ, ЧТО Я ТУТ ДАЛЕКО НЕ УМЁН…} Уэйд не подпевал в ответ, но в его голове буквально звенело разочарованное нетерпение, и как только Белый предупредил: «ДАЖЕ НЕ СМЕЙ», Уэйд злобно ухмыльнулся и пропел: — Она выглядела как-то по-дурацки, когда ясно дала мне понять, ЧТО Я ЛУЗЕР!!! И он продолжил идти по хитам девяностых, включая легендарную «Малыш, набери мне ещё раз», которую пел в душе. Желтый был… не слишком полезным в большинстве случаев. Он плохо контролировал свои порывы и заставлял Уэйда принимать множество поспешных решений, которые позже делали ему больно, но он определенно был добрее к его проблемам. Целый год после их появления Желтый был таким же невыносимым, как и Белый, пока однажды они не посмотрели аниме «Паразит» и Желтый не понял, что, как и у Миги, у него не было собственного тела, а его хозяин не совсем стабилен. До этого Желтый часто радовался их повторяющейся смерти, но с тех пор он вносил свой вклад в попытки сделать их жизнь чуть менее ужасной. Он по-прежнему был куском дерьма, отвратительно шумел и в своих оскорблениях часто заходил слишком далеко, но в моменты, когда Уэйд был по-настоящему уязвим, например, в душе или после грубого отказа, Желтый смягчал удар оптимистичной музыкой и крошечными, пусть и отстойными, подбадриваниями. В последнее время Уэйд стал реже убивать себя, а когда все-таки шёл на это, Желтый всегда молчал несколько часов после, тихий и обиженный. Это было странно. Из-за этого Уэйд часто колебался, стоило ли ему пытаться избавиться от них, потому что, сколько бы «психотерапевтов» Щ.И.Т. ни пытались убедить его, что всё это было лишь у него в голове, Уэйд знал, что не может испытывать угрызения совести из-за своей смерти, когда сам чувствовал, что ему незачем жить. Эти эмоции, эти обида и негодование не были его собственными, что бы ни говорили те так называемые специалисты. Именно в такие моменты он был опасно близок к краю пропасти. Это угнетало просто невыносимо, и Уэйд на мгновение задержал дыхание, тяжело вздохнув, когда в животе громко заурчало. Он привел себя в порядок, надел новый костюм и следующие несколько часов предавался страданиям, прежде чем отправиться в пиццерию в шести кварталах от своего дома. Прошло достаточно много времени, чтобы его запах выветрился настолько, чтобы блокаторы запаха в костюме всё исправили. Было темнее, чем Уэйд планировал, в одиночку прикончив две пиццы и выпив литр воды. В его оправдание стоило сказать, что ему не хватало сил и сосредоточенности на то, чтобы быть одновременно вооруженным, сытым, накормленным и достаточно увлажненным, поэтому приходилось идти на жертвы, и поскольку он точно не мог умереть, а смерть в разгар течки была бы для него благословением, он поставил безопасность превыше здоровья. Уэйд никогда не сожалел об этом решении ни в предыдущие дни, ни в следующие за ними ночи. До сегодняшнего вечера. Потому что учитывая пустоту у него на кухне и тот факт, что для исцеления требуется нечеловеческое количество еды, Дэдпулу придется сделать остановку в продуктовом магазине. Магазине, который случайно оказался прямо в центре зоны патрулирования Паучка, о чем Дэдпул не подозревал, пока не стало слишком поздно, и фигура в красно-синем спандексе не накрыла его, пока он бежал по улице. Альфе, разумеется, не понравилось бы, если бы его повалил на землю другой альфа, а поскольку Дэдпулу нужно было поддерживать репутацию, рычание, которое он издал при столкновении, было практически нечеловеческим. Это был больше звериный рык, и Человек-паук быстро отступил от его напряженной скорченной фигуры, когда прохожие начали останавливаться, чтобы посмотреть, что происходит. — Дэдпул, послушай… Человек-паук попытался что-то сказать, но Дэдпул бросился на него, швырнув в забор из сетки-рабицы, который отгораживал пустой переулок, и схватил его за горло. — Что? — выплюнул он. Раздался сдавленный хрип, который заставил Дэдпула немного ослабить хватку, а затем он услышал: — Т-ты пугаешь… детей… Дэдпул отпустил его так же быстро, как и поднял, и, обернувшись, увидел троих детей на другой стороне улицы, которые прятались за ногами родителей и смотрели на него широко раскрытыми и полными слез глазами. — Эй, детишки! — начал он высоким и веселым голосом, который обычно слышал только в тематических парках Диснея. — Мы с Паучком просто играли в драку, знаете, как делают все Супер-братаны! Не волнуйтесь, здесь не на что смотреть, — он сделал паузу, чтобы невинно присвистнуть, и проигнорировал, что Белый мысленно неоднократно назвал его идиотом. — Помните, не стоит повторять это дома, кости слишком легко ломаются, суставы легко вывихиваются, поверьте на слово, и, м-м, мне в любом случае пора бежать! Он попытался уйти, но ему помешала поразительно сильная хватка на запястье. Человек-паук помахал детям, что, кажется, успокоило их, а затем добавил: — Да, простите, что прерываю беседу, но нам правда пора идти. {Боже, это происходит, и мы как раз приняли душ и надели свежий костюм, омг, он точно добьётся своего. Сегодня удачный день для ухода за кожей? После течек у нас обычно хорошая кожа, мы выглядим нормально и сегодня, наверное, даже не похожи на сырую колбаску, мы все сделали правильно!} [Уходи сейчас же. Это ловушка. ЩИТ наверняка ждёт за углом. Или Мстители.] И все же, когда Паучок осторожно потянул его за угол ко входу в закрытый цветочный магазин, Уэйд не сопротивлялся. Когда в последний раз кто-то прикасался к нему добровольно, без насилия? Тем не менее, воспоминание о его прежней реакции не заставило его почувствовать себя особенно милосердным, так что Уэйд язвительно спросил: — Что тебе от меня надо? — самым низким голосом, на который был способен, тем же опасным тоном, который использовал для своих жертв прямо перед концом, произнося это больше как приказ, чем как вопрос. Уверенный в себе и очень собранный герой внезапно исчез, и его место перед Дэдпулом занял неуклюжий парень в маске, ерзающий в своем спандексе. — Я просто… хотел извиниться за… Уэйд рассмеялся. Это был неприятный, недоверчивый звук, и Паук напрягся и стиснул челюсти. — Слушай, я бы не пришел, если бы знал… — Конечно, ты бы, чёрт возьми, не пришел. Никто бы не пришел, я, блядь, и так это знаю. Паука это, кажется, заткнуло, и он остановился, отступил на шаг и молча наблюдал за ним, прежде чем смиренно вздохнуть и сказать: — Прости, что прервал твое время с омегой, клянусь, я не знал, что ты связан или ухаживаешь за кем-то, и если бы я знал, что ты помогаешь ей или ему пережить течку, я бы никогда не вторгся на твою территорию подобным образом… Я просто… Мне жаль, и, возможно, тебе этого недостаточно, я понимаю… — Что? [Что.] {Он имеет в виду: «Вау, это так мило. Пожалуйста, пожалуйста, давай обнимем его так крепко, как только возможно, он такой милый».} — Твоя… Твоя омега? Или пара? Думаю? — его голос стал тише от сомнения, а затем он выдохнул, и Уэйд приготовился к неприятному осознанию, пока не услышал: — Боже мой, ты шёл в продуктовый, да? Ты помогаешь своему партнёру, а я схватил тебя, мне очень жаль, что я все время всё порчу, я просто хотел сказать тебе спасибо… — Я-я… Нет. Паучок, — Уэйд быстро придумал объяснение, которое, возможно, было не совсем правдой, но у него не было особого выбора, поскольку Паучок знал, где он живет. — Он… он ушел. Так что нет. Сейчас я никому не помогаю… Ничего такого. Мне просто нужны были продукты. [Ты просто не мог не намекнуть ему, что свободен, да?] {Я ТРЕБУЮ ОБНИМАШКИ ЗА НАШИ СТРАДАНИЯ.} Тон Паучка снова изменился, но теперь вместо сомнения или извинения в нем звучала грусть. — О. Ох, он не захотел… о. Я сожалею? Ты в порядке? Внезапно Уэйд пожалел о своих словах. Омеги после течки чувствовали себя крайне нуждающимися и одинокими, и для любого омеги, не говоря уже о мужчине-омеге, оставить альфу во время послесвечения течки было равносильно окончательному отказу — как оставить сообщение о расставании со словами: «Я лучше умру в одиночестве, чем проведу с тобой хотя бы еще секунду». И инстинктивно желая показаться доступным самому сильному альфе, которого когда-либо встречал, Уэйд выставил себя самым жалким человеком в Нью-Йорке. Не зная, что сказать, Уэйд понял, что ему потребовалось слишком много времени, чтобы что-то придумать, потому что внезапно теплые сильные руки обхватили его за талию в крепком успокаивающем объятии, и Паучок сказал торжественным голосом: «Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти», и Уэйд, погруженный в свои мысли, задумался, как именно он дошел до этого момента в своей жизни, когда незнакомый альфа обнимал его, едва не доводя до слез? — Я… — начал он, отстраняясь от тепла чужого тела, пока не потерялся в нем окончательно, — я в порядке, Паучок. Просто нужно купить кое-какие продукты, вот и все, — повторил он, и его поза была напряженной и замкнутой. Плечи Паучка опустились, когда он понял, что Дэдпул разрывает объятия, и это ранило Уэйда не меньше, чем удрученное выражение его лица. {Ты сделал ему больно! Исправь это! Да что с тобой не так? Он такой милашка, а ты просто…} [Прекрасно. Ему нужно уйти.] {Но…} [Но ничего.] Но, сумев вернуть себе немного достоинства, Паучок сунул руку в рукав и вытащил телефон, одновременно обнажая ароматическую железу на запястье и заставив Уэйда вздрогнуть от запаха грусти, когда герой ответил веселым голосом, который звучал ужасно фальшиво: — Ну, я просто хотел еще раз поблагодарить тебя. За то, что спас мне жизнь. Ты не представляешь, как много это для меня значило и как сильно ты мне помог. И за то, что помог с маленькой девочкой. И я хотел вернуть тебе телефон ещё раньше, но, в общем, просто не знал, что делать, и мне все еще очень жаль, и, надеюсь, ты не возненавидишь меня за это, но… — Возненавижу тебя? Что? Я не испытываю к тебе ненависти, и ты не должен благодарить меня за то, что любой порядочный человек… — Нет! В том-то и дело, что другим было бы все равно, и они бы… Подожди, ты не ненавидишь меня? Правда? Полоска кожи между перчаткой и рукавом все еще была открыта, и тёплый запах довольного альфы очень беспокоил Уэйда, поэтому он схватил свой телефон и бросился бежать, крича: — Нет! Я не ненавижу тебя, Паучок! Береги себя, увидимся позже, без обид, м-м… Ответный крик «Я ДОБАВИЛ СВОЙ НОМЕР В ТВОИ КОНТАКТЫ, ПОЗВОНИ МНЕ, МОЖЕМ КАК-НИБУДЬ ВСТРЕТИТЬСЯ!» не заставил его сердце биться быстрее, это всё бег, а если Белый утверждал обратное, что ж, он мог пойти поискать себе нового хозяина и отсосать ему, пока Желтый останется рядом, чтобы выкрикивать слова из песни Диснея «Чувствуешь любовь сегодня ночью?».