Шаг в пустоту

Молли убеждала себя, что за последнее время пролила и так много слёз, но они вновь заволакивали взор, а холодные порывы ветра, волнующие подвесные верёвочные качели на ветви старого, мудрого дуба, всё сильнее подталкивали девочку к незамысловатому действию. Она вцепилась ногтями в канаты и, встряхнув волосами, опустила голову, старясь не моргать. Океан внутри бушевал, и она была не властна над этим штормом. Всё вокруг тонуло, как и она сама — одинокая, глупая и беспомощная. Тихие шаги нарушили её уединение, достигли подножия дерева и замерли там, а следом к стволу кто-то тихо прислонился. Одного взгляда на обувь пришедшего хватило, чтобы Молли невольно задохнулась. Невозможно! — Почему Вы тут? — с трудом вернув контроль над речью, спросила она. — Честно? — в голосе женщины проскочила нервная усмешка. — Он меня выгнал. Сказал, что мне стоит… — она слегка повела рукой, подбирая верное выражение, но Молли не видела этого. Молли ничего не видела. Она зажмурилась. И океан хлынул из-под ресниц. Уловив рваный вздох, Коин забросила бессмысленный поиск и чуть склонилась: — Молли? Девочка не ответила, сильнее сжимая кулаки. «Молчи, не выдавай себя!» — она силилась, но всхлип вырвался наружу. И ещё один. Тело содрогнулось вопреки желанию, девочка отпустила качели и спрятала лицо в ладони, пытаясь скрыть свою слабость. Коин растерялась. В Молли были и грусть, и беспомощность, и отчаяние, отчего женщине инстинктивно захотелось защитить ребёнка от всей этой боли. Она смягчилась, вспомнив былые времена: — Молли, послушай… — Коин осторожно приблизилась и встала напротив сжавшейся девочки. — Я представляю, как тебе непросто, — она неуверенно коснулась детского плеча, и следующие события развернулись с такой стремительностью, что восстановить их она смогла лишь в самых общих чертах. Молли вздрогнула от прикосновения, резко вскинула голову, подскочила, мгновенно обвила талию женщины слабыми руками и уткнулась ей в ключицу. Коин могла лишь тихо охнуть и жёстко схватить девчонку за плечи, чтобы оттолкнуть, но одно только обречённое: «Умоляю!» отозвалось в женщине чем-то страшно-острым, горячим и… жизненно важным. Альма Коин испуганно разжала стальную хватку, что выработалась за эти страшные годы, и, ошарашенно помедлив, всё же придержала руками спину ревущей девочки. Молли невнятно забормотала сквозь потоки плача, но разобрать что-то членораздельное у временно потерявшей самообладание Коин не выходило. Женщина сначала стояла без движения, словно фарфоровая фигурка: такая же бледная и хрупкая, а после начала слегка поглаживать серую кофту, больше даже для собственного успокоения, чем для Молли. Она ощущала эту странную двойственность в отношении к девочке и путалась, что ей делать — успокаивать или прогонять? Уже давно ни одна живая душа не нарушала границы личного пространства Альмы Коин так смело и нагло. Женщина была жутко рассержена такой бестактностью и полным отсутствием субординации, но при этом никак не могла отрицать того факта, что ей оказались даже приятны эти чувственные объятия. В какой-то момент Молли резко утихла, а следом Коин почувствовала, как их начинает тянуть к земле. Женщина уверенно подхватила ослабшую девочку, подтолкнула назад к качелям, усадила её и сама примостилась рядом, приобнимая, иначе бы Молли свалилась с неустойчивого сиденья-деревяшки. Та теперь лишь беззвучно плакала, бессильно приткнувшись к плечу женщины лбом. Тонкие пальцы девочки вцепились в новое пальто женщины на уровне сердца чуть ли не мёртвой хваткой. Коин ужасно захотелось отодвинуться, прекратить это, недопустимое по всем правилам, взаимодействие, но то, с каким доверием и нуждой девочка плакала в одолженное плечо, заставило её применить всю возможную силу воли, дабы немного перетерпеть всё это. И в самом деле, вскоре слёзы закончились, и Молли подняла наконец ясный, но до смерти перепуганный и смущённый взгляд. — Простите меня! — в сердцах воскликнула она и отпустила пальто, покраснев ещё сильнее и шмыгнув носом. — Я не должна была, знаю, это непозволительно, просто всё так навалилось, я уже не понимаю, что мне делать, у меня нет сил, я… — попыталась то ли объясниться, только ли оправдаться Молли, а в итоге умолкла, уткнулась взглядом в колени и приглушённо выругалась: — Идиотка! — Расскажи, что тебя беспокоит, и станет легче, — Коин вложила в свой голос всю возможную приветливость и спокойствие. — Я не могу, — девочка помотала головой. Как ей — вот так просто взять и вывалить на Коин тучу своих переживаний? Да ну, бред. — Тебе кажется, что ты не справишься, я права? Почему? Ты же охотница на всяких там тварей, так в чём проблема? — голос Коин звучал мягко, это заставило девочку расслабиться и почувствовать себя в некой безопасности, по крайней мере, её не убили за это бездумное объятие (хотя должны были). — Я, конечно, охотница, но… Я никогда не была настоящим бойцом. Я всегда была слаба, поэтому играла в нашей «команде» роль девочки-побегушки: собирать информацию, выведывать её у людей, представляться кем только нельзя… В это вся моя роль. И я вполне успешно с ней справлялась. Я умела стучать пальчиками по клавиатуре, говорить с людьми, убедительно играть роль приманки… Долгое время братья совсем не брали меня на вылазки, говорили, мала ещё, и были правы. А когда брали, толка не выходило, драки — это не моё. Постепенно стало получаться лучше, благодаря тренировкам, и я стала прикрывать им спины, иногда собой, иногда другими. Я ведь просто девчонка, а наши враги, чаще всего, сильные существа. Поэтому оберегать, защищать, не биться — в этом вся я. — Ещё бы! Сколько тебе, тринадцать? Четырнадцать? Как ты можешь быть охотницей в таком возрасте? Нет, это просто возмутительно! — неожиданно рассердилась Коин, осознав весь ужас жизни Молли. Её, ребёнка, используют как приманку, как живой щит! — Нет, Вы не думайте! — Молли только тут поняла, что ляпнула, и поспешила исправить положение. — Это здесь мне четырнадцать, а дома я старше. Не спрашивайте, как это, я не в силах объяснить, почему при попадании в ваш мир стала меньше. Там я уже не ребёнок, и с названными братьями знакома уже давно. Но сейчас я в абсолютной растерянности. Со мной нет этих гениев останавливать апокалипсисы. Сущность Врага я так и не установила. Я не знаю, куда двигаться и что делать. Я не готова к такой ответственности. И ведь… так невовремя! — девочка и сама не заметила, как перестала контролировать себя и стала изливать душу. — Сейчас я нужна в своём мире! На плечах братьев осталось столько проблем: Люцифер сбежал, девушку, которая носит его могущественного ребёнка под сердцем, демоны увели у нас из-под самого носа; ситуация с Британскими Просвещёнными так и не решена, да ещё и Мэри перешла на их сторону!.. Три моих названных брата нуждаются во мне! И я ведь почти откопала местонахождение Келли, но меня выбросило в этот мир! Это возмутительно! Мне нужно домой! Да и я… — она, оборвавшись, горестно вздохнула. — Я сломалась. Какая в черту сущность! Немыслимое происхождение, неконтролируемые силы, ещё и этот ваш мир… Я не могу. Я не хочу всего этого — я хочу быть просто человеком! Никакой внутренней борьбы, странных сил, других реальностей… Я хочу убивать монстров, есть бургеры в придорожных кафе и спать в дешёвых мотелях! Я не хочу всего этого… Я не могу. Я устала. Я сломана. — О чём ты?! — поражённым тоном вопросила Коин, властно повернув девочку за подбородок к себе. В глазах женщины виднелись стальные молнии. — Люцифер? Тот, который Сатана? Его дитя? Просвещённые? Сущность? Немыслимое происхождение? Какие силы? Что за бред ты несёшь?! — Да, в нашем мире Люцифер существует, он вырвался из ада, планируя устроить очередной апокалипсис, и зачал нефилима — существо, которое будет превосходить его по силам, — девочка миллион раз прокляла себя за неосторожность и начала осторожно объяснять, выбора всё равно не оставалось. — Когда он родится, скорее всего, случится просто непоправимое. Поэтому нам нужно найти мать, Келли, и как-то решить эту проблему. Просвещённые — кучка наглых людишек, считающих себя супер крутыми охотниками на нечисть, но на деле они странные и мутные ребята, которые, как мы считаем, замышляют что-то неладное. А Мэри, мать Винчестеров, работает сейчас на них, и мы все крайне обеспокоены этим фактом… Сущность, силы — всё это колдовство, магия, заговоры, обряды, я владела этим в прошлых жизнях, и недавно, охотясь с братьями, узнала об этом и вспомнила всё, обретя их назад. Это очень сложно принять, особенно, когда ты всю жизнь думал, что являешься самым обычным человеком. Было заметно, что Коин сомневается: можно ли вообще верить этой девочке? Чем больше о ней становилось известно, тем больше разум кричал о бредовости и невозможности всей этой ситуации. Молли, будто прочитав её мысли, вытянула руку вперёд и очертила в воздухе круг, который тут же вспыхнул искрами невиданных цветов и исчез. — Магия, волшебство, колдовство — к этому человечество всегда относится неоднозначно, — пожала плечами девочка. — Вы привыкните ко мне, со временем. А, судя по всему, его будет много — неизвестно, как мне решить все эти ваши проблемы с сущностью и вернуться домой. Так что… надеюсь Ваши «проверенные люди» смогут подать идею. Потому что у меня их нет. Молли помрачнела. Всё шло наперекосяк, и она не могла контролировать это в полной мере. Пора уже было собраться и показать врагу свою силу, ум и уверенность, но ничего из этого девочка в себе не ощущала. Да ещё эти недо-стычки и недо-приятности с Коин трепали нервы. Молли не могла спокойно и трезво реагировать на всё происходящее, как ни пыталась. Проклятая подростковость, ну почему ты так — слишком сильно — влияешь?! — Знаешь… — Молли даже вздрогнула от того, насколько голос Коин стал неузнаваем. Его твёрдость, сила, некое безразличие и уверенность исчезли без следа, обнажив незнакомую глухость, горесть и беззащитность. Девочка посмотрела на женщину, пытаясь запомнить эту новую грань личности, которую ей неожиданно открыли. — Когда меня избрали президентом, я тоже думала, что не справлюсь. Я в один день потеряла мужа и дочь, они погибли у меня на глазах, и я просто была готова отправиться за ними: злилась, плакала, орала и крушила все, что только могла. Мой муж, Альбус, был президентом, я всегда ему помогала, и получилось так, что он не успел выбрать преемника, и в его записях могла разобраться лишь я. У Совета не было другого выбора, как отдать власть мне, обезумевшей от боли. Не представляю, как они всё-таки решились, верно, пробовали вникнуть в записи Ала, но так и не смогли. А я не выходила из комнаты несколько дней, просто сидела и смотрела в голую стену. Для меня жизнь перестала существовать. Мне было абсолютно плевать на новую должность и Совет, потому что всё, что у меня было, я вмиг потеряла. Точнее, у меня отобрали, и я уже не могла отомстить этому человеку, — Молли остро ощущала боль женщины, но ни чем не могла помочь — слишком поздно, и это оставляло тяжёлый осадок. — А потом ко мне пришла подруга — в не менее кошмаром состоянии. Она сказала, еле вырвалась, чтобы зайти ко мне: эпидемия, она не спит третьи сутки, заболевших всё больше, нужны средства, идеи, люди, а никто ничего не может. Когда она ушла, на меня рухнуло осознание — это я должна выделять средства, следить за дистриктом, спасать положение, ведь теперь я — президент. Альбус хотел, чтобы его труды не были напрасны — я должна была довести гениальную идею его семьи до конца, вывести всё к революции и спасению Панема от Сноу! Я. И никто другой. У меня просто не было выбора — я должна была встать и выполнить возложенную миссию. И я смогла. Правда, потом меня убили, но это уже не то… — Коин заморочено коснулась виска, задумавшись, в итоге-то — она справилась или провалилась?.. Молли вдруг глупо, по-доброму захохотала от последнего высказывания. Коин тепло кивнула, опустила руку на предплечье девочки и ободряюще сжала его: — Ты права, одна ты не справишься. Но вместе — мы сможем. Одэйр прав, есть нечто неизведанное в нашей жизни, и это необходимо исследовать. Я помогу, ты только скажи, что нужно. Всё-таки, мы мой мир спасаем. Запомни, ты — сильная, просто тебе нужна помощь, и в этом нет ничего постыдного. Ты смогла вернуть меня к жизни, а это о многом говорит. Ты властна над самой смертью, Молли. Не смей опускать руки! Винчестер улыбнулась. Между ними с Коин протянулась тоненькая ниточка дружбы, это было очевидно. Просто женщина увидела в девочке себя — потерянную, сломленную и несчастную душу, растерявшуюся на перепутье с огромным мешком ответственности. И такое глубинное понимание, ощущение неких жизненных параллелей всегда приводило людей к сближению: мы всегда желаем уберечь других от собственных ошибок и дать то, в чём сами нуждались. Молли почувствовала незнакомый прилив сил. Альма Коин, хороший стратег, мудрый президент, строгая и холодная женщина, пережившая множество трагических событий и воспринимающая каждое дыхание в свою сторону в штыки, верила в неё — девчонку, которой практически не доверяла, девчонку, которая казалась ей сумасшедшей и нереальной, девчонку, которую ещё недавно хотела убить. Это было так странно и завораживающе! Да, несмотря на всю эту острую, неприятную ситуацию Коин согласилась на безумное сотрудничество, вызвалась помочь и… решила поддержать неуверенную в собственных силах союзницу. Это было несколько неразумно, если так подумать, но от безысходности и не на такое пойдёшь, к тому же, Альма Коин не была бы собой, если бы не имела запасной план…