Преодоление трудностей

«Я пренебрёг бы любым приказом, если бы речь шла о тебе» Слишком приятно в это поверить. И одновременно — Тачихара не хочет знать, правда ли это на самом деле, боясь начать ожидать слишком многого и в итоге испытать боль. Лишь надеется, что никогда не возникнет ситуации, в которой всё же придётся выяснить и совершить очередной трудный выбор. Он не желал бы такого никому из них. Никому из Ищеек в принципе. Они и так пережили достаточно. Ведомый желанием не отпускать этот момент и думать лишь о хорошем, он сам прижимается, обнимая Дзёно за пояс, и утыкается носом в шею, не испытывая смущения, — только заботу, с которой его поглаживают по голове, усмехаясь над ухом: — Ну? Всё хорошо, Тачи-тян? Он фыркает, вновь слыша это дурацкое обращение, что кажется таким глупым, но одновременно таким нестерпимо милым. Он не может просто принять это и со смешком выдыхает: — Иди ты к чёрту. Но даже не думает отстраняться или пытаться звучать по-настоящему недовольным. Дзёно чешет ему за ухом, с ухмылкой протягивая: — Ну, у меня другие планы... — он проводит ладонью по его щеке и приподнимает к себе за подбородок, шёпотом спрашивая: — Знаешь, чем мы сейчас займёмся? Мичидзо чувствует его дыхание на своём лице и с улыбкой замирает, не решаясь открыть глаза или увернуться. Время словно останавливается, и так хочется просто довериться странному предвкушению, вновь разливающемуся по коже вместе с прикосновениями, когда Дзёно задевает носом его щеку и, дыша прямо на ухо, томно шепчет: — Отчётами. — О боже, — Тачихара смеётся, всё же не выдержав приятного напряжения, и наконец-то отодвигается, чтобы взглянуть в лицо. Сайгику выглядит вполне довольным и продолжает, как ни в чём не бывало: — Ты ведь так и не прочёл их к завтрашнему собранию? — Чёрт, ну конечно нет. От необходимости вернуться к реальной жизни, в которой по-прежнему нужно работать и о чём-то думать, вырывается только вздох, полный разочарования. — А ты? Дзёно качает головой. — Они не справились с тем, чтобы пропечатать все листы Брайлем, — он кривит губы, затем вновь улыбается. — Почитаешь мне? Тачихара усмехается. — Ну так и быть. Как будто он мог бы ему отказать. Они устраиваются на койке, беря папку, к которой он ещё не прикасался. Ложась рядом, Сайгику долго ищет удобную позу — на узкой кровати не так много места. Наконец, прижавшись вплотную, он укладывает голову на плечо Мичидзо и забрасывает руку ему на пояс, только тогда говоря: — Можешь начинать. Тачихара, молча наблюдавший за этим, усмехается, глядя на ладонь на своём животе. — Хорошо, блин, устроился. И, в общем-то, он не может на это жаловаться. Ему по-прежнему приятны тепло и близость, которые кажутся такими правильными, дарящими ощущение безопасности и, возможно, чего-то большего, в чём он пока не готов так открыто себе признаваться. Прокашлявшись, он начинает читать вслух ряды иероглифов, что должны рассказать об их новой жизни. Поначалу голос подрагивает, и сходу непросто вникнуть в текущие дела этой префектуры, где, согласно прочитанному, орудуют контрабандисты и расцветает наркоторговля. По сравнению с тем, чем занимались Ищейки раньше, это кажется несерьёзным. Хоть Мичидзо и провёл много времени под прикрытием именно в Мафии, у него были и другие миссии — куда опаснее и масштабнее, нежели то, чем им, видимо, придётся здесь заниматься. Хотя, возможно, это не так уж плохо. И даже к лучшему. В конце концов, им всем нужен отдых после произошедшего, даже если никто из них открыто этого и не признает. Перелистывая страницы с подробным описанием очередной преступной группировки, Тачихара вздыхает: — Чёрт, неужели меня отправят внедряться к этим? Как их там... Дзёно хмыкает, всё ещё держа руку на его животе и ненавязчиво поглаживая через ткань футболки, пока Мичидзо с лёгкой улыбкой делает вид, что не замечает этого. — А что, тебе уже не терпится от меня сбежать? — Ну конечно, — Тачихара усмехается, легонько хлопая его по ладони, и задерживает руку, проводя пальцами по запястью. Чуть тише замечает: — Жаль, что я ничего больше не умею. Он невольно хмурится, вспоминая успевшее произойти за день, принёсший ему столько моральных мучений из-за ощущения собственной беспомощности. — Я сейчас даже удар держать не могу, чем мне, блин, заниматься... — Эй, — Сайгику перехватывает его пальцы, слегка сжимая. — Всё будет в порядке, даже не думай. Тачихара вздыхает. Ему хотелось бы верить и действительно ни о чём не думать. Не вспоминать о том, что, скорее всего, скоро у них не будет уже времени, чтобы просто лежать тут и прохлаждаться, успокаивая друг друга, словно всего остального не существует. Должно быть, Теруко уже завтра обнародует план их дальнейших миссий и ещё более усердных тренировок, ведь единственная цель, ради которой они здесь находятся, — это вернуть отряду былое величие. От этого буквально зависит их судьба. Не стоит об этом забывать. — Тачихара? Он вздрагивает, уже успев погрузиться в тревожные мысли, и расстроенно кривит губы, с досадой вздыхая. — Чёрт, не думать не так уж просто. — Знаю. Дзёно поглаживает его пальцы и прижимается чуть теснее, осторожно перекладывая голову с его плеча на грудь. Мичидзо нервно усмехается: — Ну ещё ляг на меня. — Ну, может, позже, — Дзёно делает паузу, улыбаясь, затем чуть тише произносит: — Хочу поближе послушать твоё сердце. Тачихара и сам в этот момент ощущает, как оно начинает стучать быстрее, и делает глубокий вдох. На выдохе спрашивает: — И о чём оно там говорит? Сайгику гладит его ладонь, так и оставшуюся лежать на животе. — О том, как сильно ты переживаешь за всех нас, — он мягко вздыхает, вновь ложась рядом, и спокойно спрашивает: — Хочешь послушать, о чём говорит моё? Мичидзо сомневается несколько секунд, но всё же откладывает папку с отчётами и устраивается рядом, давая Дзёно лечь на спину, и осторожно прикладывает ухо к его груди. Не теряя времени, его тут же начинают поглаживать по волосам, и он вслушивается, вновь расслабившись и прикрыв глаза. Сердце бьётся размеренно, что вынуждает произнести почти с восхищением: — Ты так спокоен. Дзёно мягко усмехается: — Ну, ты же рядом. Больше мне ничего не нужно. От этих слов ощущается приятный жар, и собственное сердце вновь начинает биться быстрее. Дзёно чуть тише добавляет: — Я лишь хочу, чтобы ты был в порядке. И если я могу как-то в этом помочь, то был бы очень рад. Мичидзо не знает, какими словами мог бы выразить чувства, что охватывают в этот момент. Он благодарен, но просто сказать об этом — этого слишком мало. Зажмурившись, он осторожно обнимает Сайгику, продолжая лежать на его груди. Словно мог бы вновь обрести что-то давно утраченное. Поддержку и заботу, спокойствие и понимание — всё, что в детстве ему мог дать лишь один человек, которого слишком давно нет рядом. С кем раньше он боялся хоть на мгновение сравнить Дзёно, хоть подсознательно и хотел этого ещё тогда — когда его впервые успокаивали и гладили по голове, несколько лет назад, в тесной комнате штаба посреди ночи. Но тогда он не позволил себе этого сделать. Не позволил сердцу надежду, продолжая держать его для всех закрытым. Ну и к чему это привело? Расчувствовавшись, он шмыгает носом, шепча лишь: — Ты даже не представляешь, как ты помогаешь. И позволяет себе не отстраняться, а прижаться чуть крепче, ничего больше не говоря. Только чувствовать, как плавно Дзёно гладит по голове, мягко ероша волосы, как спокойно и надёжно бьётся его сердце, вселяя ощущение чего-то важного, вновь обретённого спустя годы сомнений и одиночества. Того, что он не хотел бы больше терять. Но спустя несколько минут всё же приходится вспомнить, что отчёты ещё не закончены, и он нехотя отстраняется, чтобы дочитать их, вновь попытавшись сконцентрироваться на работе. Сайгику снова устраивается на его плече, внимательно слушая, и время проходит незаметно до самого ужина, когда за окном уже начинает смеркаться. Тачихара вздыхает, отложив почти домученную до конца папку, стараясь не погружаться в тревожные мысли о том, будет ли от него хоть какой-то толк в текущем состоянии. Он ведь не может облажаться. Больше не может всех подвести. Вставая, Дзёно усмехается: — Тачи-тян, время ужинать, а не переживать. Тачихара шипит: — Да чтоб тебя, а мне тогда как тебя называть? Сайгику медлит пару секунд, словно что-то обдумывая, но лишь с улыбкой пожимает плечами. И Мичидзо на миг кажется, что они могли подумать об одном и том же. Но не даёт себе шанса продолжить мысль и уж тем более её озвучить. Но он всё-таки делает это в голове — он сравнивает его с образом брата, хоть, разумеется, знает, что Дзёно не он. И никогда им не будет. В отличие от него, Дзёно всё ещё рядом. Но как долго он сможет быть? Тачихара трёт веки, отгоняя лезущие в голову мысли, и чувствует, как привычно и мягко ладонь опускается на плечо. — Ты идёшь, или сегодня мы голодаем? Он вздыхает, чуть расслабляясь. Сейчас и правда не время переживать. Ведь так? В столовой светло и шумно, и это слегка бодрит. Совсем юные парни в форме вновь вынуждают вспомнить, как и он был одним из них, а сейчас ему нужно лишь начать заново. Снова пройти этот путь, имея достаточно опыта, хоть и не имея больше преимуществ и усилений. Но, в конце концов, ведь не это было его сильной стороной. Теруко была права, когда напомнила ему об этом. И ей он тоже очень благодарен. Ни её, ни Тэтчо в столовой нет, и Дзёно со вздохом замечает: — Наверняка Тэтчо-сан не вылезает из спортзала и, как обычно, ест что попало. Как же хорошо, что его поселили подальше от нас. Мичидзо смотрит в тарелку с рисом, идентичную той, что была на обед, и не знает, хочет ли снова задумываться насчёт Тэтчо и его странных отношений с едой. Ну и, конечно, отношений с Дзёно. Лишь задумчиво хмыкает, никак это не комментируя. Будто считав в этом нечто подозрительное, Сайгику склоняет голову. — Всё в порядке? Прожевав, Тачихара пожимает плечами, с лёгкой усмешкой выдыхая: — Не знаю, замечал ли ты, но ты довольно часто о нём говоришь. На миг Дзёно хмурится, затем серьёзно и холодно произносит: — Ты прав. Мне стоит избавиться от этой дурной привычки. Мичидзо приподнимает брови, удивлённый его трагичным тоном. — Да я пошутил... Повисает пауза, пока вновь возникшая улыбка на лице Дзёно не приобретает знакомые издевательские черты, и он довольно протягивает: — Я тоже. Давай каждый день будем говорить только про Тэтчо-сана, как тебе мысль? — О боже. Тачихара кратко смеётся, но, помолчав, говорит уже серьёзно, вспоминая все те странности и явные недосказанности со стороны Суэхиро, которые сложно уже не замечать: — Я всё-таки думаю, что это вам нужно поговорить. Сайгику кривится, страдальчески вздыхая. — Давай хотя бы не будем обсуждать это во время еды. — Ну, это ты начал... — Уже закончил, — вздохнув, Дзёно уже мягче произносит: — Прости. Не стоит тебя в это впутывать. — Во что? — В Тэтчо-сана, — он возит палочками по тарелке, задумчиво перекатывая рисинки. Тачихара наблюдает, невольно улыбаясь, хоть и не до конца понимает его настроения, когда речь заходит о Тэтчо. И даже не знает, хочет ли на самом деле в этом разбираться. Хоть они уже немного об этом говорили, но что-то всё равно ускользает. Как будто есть что-то, что недоступно его осознанию. Что предназначено не ему. И, пожалуй, он не хочет так грубо в это вторгаться, относясь с уважением к Дзёно и его личным границам. Вздохнув, лишь примирительно замечает безо всякой обиды: — Ладно. Это и правда меня не касается. Так что у нас там после ужина? Дзёно задумчиво хмыкает, затем с улыбкой поднимает голову. — Вечерняя прогулка, — он осторожно наклоняется в его сторону, задевая плечом, и мягко шепчет: — Погуляешь со мной под луной? Мичидзо приятно вновь получить внимание, отбросив утомительные разговоры о ком-то другом, и он насмешливо щурится, не отодвигаясь, тем же шёпотом спрашивая: — Это свидание? — Ну даже не знаю. Сайгику подцепляет палочками нетронутый ломтик рыбы и перекладывает Тачихаре в тарелку, торжественно заявляя: — Вот, угостил тебя ужином. Уже похоже на свидание? — До чего щедро. Он старается громко не засмеяться и не привлечь лишнего внимания. В этот момент вновь ощущается лёгкость, словно всего остального не существует — переживания приятно отходят на задний план, когда Дзёно рядом, и Тачихара с усмешкой протягивает: — Как же мне с тобой повезло. Сам не замечая, как говорит это совершенно искренне.