Преодоление трудностей

Тачихара просыпается от поглаживаний по плечу и шёпота на ухо, не сразу улавливая суть сказанного: — Твой телефон издавал звуки. Посмотри, что там. Он потирает веки и, не вставая, тянется к Моторолле, лежащей на сложенной толстовке рядом с футоном. Проморгавшись, зачитывает вслух, щурясь на свет экрана: — «Машина прибудет в течение часа». О боже, — он кладёт телефон обратно. — Значит, уже пять утра? Чёрт, ещё даже не рассвело… Вероятно, Теруко всё-таки вспомнила, что следить за временем у него нет никакой возможности, и столь великодушно прислала напоминание. Продолжая лежать на боку, полуприкрыв глаза, Мичидзо ощущает, как сзади его крепко обнимают, утыкаясь носом в шею, тепло шепча: — Значит, можно погреться ещё немного. Он лишь сонно бормочет: — Только пять минут… Из объятий и правда не хочется выбираться, к тому же сегодня ему в кои-то веки снилось нечто приятное, умиротворяющее. И, пока это ощущение не развеялось, он позволяет себе побыть в нём ещё немного, греясь в его руках, — пока мозг ещё не включился толком в работу и не засигналил о том, что куда-то пора бежать. Он чуть не проваливается обратно в приятный сон и не знает, сколько проходит времени, когда ему снова шепчут над самым ухом: — Тачихара… Я пролежал бы так весь день, но нам и правда пора вставать. — Какая жалость… — невольно срывается совершенно искренне. Он потягивается, нечаянно наваливаясь спиной на Дзёно, только тогда наконец соображая, в каком находится положении, и тут же отстраняется, слыша усмешку: — Ты полночи лежал на мне, не стесняйся. — Ой, да не ври, — Мичидзо кое-как выпутывается из одеяла и его рук. Щурится, в полумраке глядя на довольную ухмылку на его лице. — Сам небось меня лапал? — Ну не без этого, — Сайгику зевает, пожимая плечами. — Жаль, что у нас больше нет на это времени. Принесёшь мою одежду? Тачихара фыркает. — Хорошо, блин, устроился. Умывшись и поставив кофе, он наконец приходит в себя, вспоминая о том, какой важный сегодня день. Сайгику, уже одевшийся, заходит на кухню и хлопает его по спине. — Волнуешься? Видимо, ответ очевиден. Он не может не переживать, ведь не знает, что будет дальше — каким будет новое место, что они там будут делать. Не знает, как ему справиться с той тревогой, что вновь подбирается, затаившаяся, но, конечно, никуда не исчезнувшая за эти дни, что должны были стать отдыхом, но походили больше на мучение, пока он тут был один. Он украдкой оглядывает спокойное лицо Дзёно, пытаясь понять, о чём он думает в этот момент. Волнуется ли тоже? В памяти всплывают его слова: «Ты лучшее, что со мной случалось». Стоит ли серьёзно об этом думать? — Ты вещи-то собрал? Мичидзо вздрагивает, когда его мысли прерывают, и протяжно вздыхает, ставя чашки на стол. — Нет у меня никаких вещей. Дзёно сочувственно кивает. — Начнёшь новую жизнь, может, так даже лучше. У меня тоже ничего с собой нет, не страшно, — он поворачивает голову к окну, прислушиваясь, затем вздыхает. — Машина едет. Раньше я их тут не слышал. Думаю, это за нами. — Чёрт, уже час прошёл? Волнение становится всё более явным. Тачихара берёт с собой только кнопочную Мотороллу, хоть и сомневается в её дальнейшей необходимости, но больше ему взять нечего — все вещи из кладовки навевают только тоску. Новая жизнь, ведь так? Допив по-быстрому кофе, они выходят на порог, встречая подъезжающую тонированную машину, схожую с той, что привозила его сюда. Двое военных невозмутимо приветствуют со всей формальностью, и один из них вручает сложенный листок бумаги. — Теруко-доно передала это вам. Садитесь. Мичидзо успевает глянуть в записку и закатить глаза. Усаживаясь рядом на заднее сиденье, Дзёно шёпотом спрашивает: — Что там? Тачихара вздыхает, комкая листок в ладони. «Надеюсь, вам хорошо спалось», обведённое в издевательское сердечко, — вот что. Но он лишь отмахивается, не желая это произносить. Сайгику, пристёгиваясь, кратко усмехается: — Отдохни, пока мы едем. Всё будет хорошо. Хотелось бы верить. Всё ещё будучи сонным, Мичидзо успевает задремать, нечаянно уронив голову на его плечо, и уже на месте его будят осторожными прикосновениями. Проморгавшись, он заторможенно выбирается из машины следом за Дзёно, озираясь по сторонам, и видит длинное серое здание в четыре этажа с трепещущим на крыше флагом и большой огороженный полигон за ним. В груди вдруг неприятно сдавливает. Как будто он попал в тот самый день, когда его завербовали и впервые привезли в штаб. Похожее здание, где он провёл не самое приятное первое время, когда никого ещё там не знал и каждого из них боялся. Особенно Дзёно, ведь именно он его и привёл, весьма жёстко произведя арест. Воспоминания об этом давно уже выцвели, но теперь их будто подняло с глубины и вынесло на берег, и он непроизвольно ёжится, чувствуя бегущий по спине холод. Сайгику, наверняка считав это, осторожно прикасается к его плечу. — Всё в порядке? Мичидзо кивает и сдержанно улыбается, пытаясь отогнать это скребущее чувство. Словно всё вокруг такое же, но немного другое, и от этого странно и даже страшно. Так же, как и в тот раз, сейчас во дворе их встречает Тэтчо, только форма на нём иная — рядового военного, а не бойца элитного подразделения, и от этого тоже как-то тревожно. Не замечая Тачихару, он подходит и обращается сразу к Дзёно, невозмутимо говоря: — Ты должен был приехать ещё вчера. Сайгику вздыхает. — Снова искал меня сломя голову? Суэхиро выглядит спокойным, его лицо, как всегда, нечитаемо, но Мичидзо уже догадывается, как сильно тот переживает, хоть в голосе и не слышно никаких эмоций. — Ты нарушаешь судебный протокол и медицинские предписания. — Это не твоя забота, Тэтчо-сан. Голос Дзёно, на удивление, тоже звучит невыразительно, лишь уставше, и Тачихаре почему-то становится всё тревожнее. Как будто всё вокруг — только бледная копия его прошлой жизни, к которой уже не вернуться. На всех лежит теперь груз того, что произошло, и об этом сложно перестать думать. Желая развеять это ощущение, он неуверенно замечает: — Может, пойдём уже внутрь или типа того? Тэтчо впервые переводит на него взгляд, но будто бы смотрит сквозь, без эмоций говоря: — Здравствуй, Тачихара. И снова возвращается к лицу Дзёно, невольно давая понять, что всё остальное, вероятно, его просто не интересует. На удивление, никаких колкостей Сайгику не выдаёт, лишь мягко подталкивает Мичидзо ладонью в спину, со вздохом бросая: — Ты прав, пойдём. Их молча проводят на второй этаж, останавливаясь у одной из множества одинаковых дверей с номерами. — Я привёз твои вещи, они здесь, — Тэтчо опять смотрит только на Дзёно, и тот сдержанно хмыкает, не отвечая. Тачихара чуть хмурится. — Ты говорил, у тебя нет никаких вещей, — и со вздохом переводит взгляд на Суэхиро. — Ладно, а мне куда? Ему кивают на ту же дверь, на удивлённый взгляд кратко поясняя: — В этом крыле комнаты на два человека. Тачихара в ступоре приоткрывает рот, а Сайгику сдержанно усмехается, прикрывая губы ладонью: — Опять вторгаюсь в твоё личное пространство, значит… Как интересно. Мичидзо смотрит на безразличное лицо Тэтчо, понимая, что шуткой это быть не может. Точно не в его исполнении. И выбора, конечно, у него нет, как и права спорить. Зайдя внутрь, он замечает коробки, очевидно, с вещами Дзёно. Слышит, как в коридоре, за его спиной, Суэхиро что-то спрашивает — так тихо, что слов он не разбирает, лишь сдержанный ответ Сайгику, звучащий удивительно доброжелательно: — Не сейчас. Спасибо. «Спасибо»? Он так сказал? Тачихаре всё больше кажется, что он попал куда-то не туда, что всё это — очень странная вариация знакомой реальности, в которой всё теперь совсем иначе. Прикрыв за собой дверь, Дзёно проходит в комнату, непринуждённо спрашивая: — Ну и как тут? Мичидзо с сомнением разглядывает его лицо, слыша шаги, удаляющиеся по коридору, и всё-таки не сдерживается: — Ты что, поблагодарил его или мне послышалось? Сайгику сдержанно усмехается. — Не ты ли говорил, что мне не стоит постоянно его задевать? — Ну… — Ну значит, будешь рад, что я прислушался к твоему совету. Он садится на одну из двух коек, изучающе поглаживая плотное покрывало. С улыбкой констатирует: — Надо же, стопроцентный хлопок. Здесь не так уж и плохо, да? — и это выглядит как откровенное желание перевести тему. Тачихара не знает, что ему ответить. Он испытывает нечто более сложное, нежели радость. Но решает лишь пожать плечами и больше ни о чём не спрашивать. В конце концов, пора сконцентрироваться на работе, задвинув лишние мысли куда подальше, ведь собрание назначено уже через час. В шкафу он обнаруживает стопку чистых вещей, новую форму, папку с документами, наушники и новый телефон, на котором может посмотреть время. С облегчением понимает, что в корпусе даже есть вай-фай. Может, тут и правда не так уж плохо, не считая того, что они с Дзёно теперь вынуждены быть соседями — как это скажется на дальнейшей работе, он прогнозировать пока не в состоянии. Глядя на то, как Сайгику разбирает коробки, извлекая из одной фен, он, не сдерживаясь, всё же замечает: — Кажется, тут только я начинаю новую жизнь, да? Дзёно мягко усмехается. — Я могу поделиться с тобой чем-нибудь, если нужно. В любом случае, на выходных надо выбраться в магазин, — он расстроенно кривит губы, продолжая шарить внутри коробок. — Похоже, некоторые забыли мою пижаму. Тачихара смотрит на него, прищуриваясь и всё больше не понимая, хочет ли что-то об этом знать. И спрашивает о другом, потому что, наверное, всё же должен это озвучить: — И почему нас решили поселить вместе? — и сам же со вздохом отвечает: — Наверняка это приказ Теруко. Но, чёрт, неужели здесь нет отдельных комнат? — Скажи спасибо, что не в общей казарме. Тебя это беспокоит? Ему не нравится эта насмешливая интонация и он фыркает, забираясь на свою койку, бездумно пялясь в новый телефон. — Нет, с чего бы, — пытаясь звучать убедительнее. — Я просто отвык уже с кем-то жить. — Да не волнуйся, ты не будешь мне сильно мешать. Мичидзо смотрит на его улыбку, вновь ощущая дурацкое волнение, о котором, разумеется, не стоит думать. По просьбе Сайгику он, садясь рядом, помогает настроить его телефон, тоже обнаруженный в шкафу вместе с документами, новой формой и всем остальным. — И запиши мне свой номер, — Дзёно придвигается, задевая его плечо своим. Тачихара кратко усмехается. — Ну раз так хочешь. Закончив с вводом и настройкой голосового помощника, он возвращает ему мобильник. — Как записал себя? — «Тачихара». А надо как-то по-другому? Сайгику странно улыбается, проговаривая в микрофон: — Изменить контакт «Тачихара» на «Тачи-тян». — Чего?! Запись на экране меняется, и Мичидзо, видя это, нервно смеётся, безуспешно пытаясь отобрать телефон и вернуть как было. — Какой я тебе «тян», эй! — Просто замечательный, — Дзёно уворачивается и с усмешкой склоняет голову. — Не волнуйся, никто не узнает об этом. — Конечно не узнает, я теперь в жизни не позвоню тебе! Его мягко толкают в плечо. — Ну же, Тачи-тян, а ты как меня назовёшь? Тачихара обречённо вздыхает, в очередной раз думая, что спорить с ним, очевидно, просто бесполезно, как и что-либо выяснять. Да и надо ли? Он молча открывает список контактов, куда только что сохранял номер. — Ну? — Добавил пару смайликов рядом с твоим именем. Можешь думать, что там сердечки. — Там не сердечки, врёшь ты, — Сайгику делает нарочито обиженный вид. Мичидзо фыркает, улыбаясь. — Ну почти. Там смайлик с чёртиком, потому что иди ты к чёрту. Нервно усмехнувшись, он возвращается на свою койку, чтобы не продолжать этот странный диалог, ни о чём не думать и просто молча переодеться. С сожалением осознаёт, что никакой ширмы в комнате нет, и его личное пространство действительно весьма страдает. Он бросает взгляд на Дзёно, который, с ухмылкой отложив телефон, тоже намеревается облачиться в форму, и вновь испытывает волнение. В прошедшие ночи Сайгику хотя бы раздевался уже в полумраке, выходя в коридор к единственной вешалке, не снимая футболки, и Мичидзо на него не смотрел, однако в этой комнате очень светло и спрятаться совершенно некуда. Закрыв глаза, Тачихара слышит шорох снимаемой рубашки, шелчок ремня. Неужели теперь, живя с ним бок о бок, он будет слушать это каждый день? Это и, может быть, много чего ещё. Он морщится, пытаясь успокоить пульс, что неминуемо ускорился от всех этих мыслей. Он же планировал не думать, ну так зачем это всё? «Тачи-тян». Теперь он чувствует себя героем какого-то дурацкого клишированного ромкома. Сначала спать на одном футоне, теперь жить в одной комнате. Словно кто-то намеренно пытается сблизить их, и он, конечно же, вспоминает лицо Теруко, которая, к тому же, откровенно обожала такие фильмы — как и вводить кого-то в ступор, загонять в угол и хлестать плетью, само собой. Буквально или метафорически. Ибо сейчас он отчётливо чувствует, что пара таких ударов ментально досталась и ему. Да, она сделала очень много ради отряда, чтобы он в принципе мог дальше существовать, но какого чёрта она делает прямо сейчас? И стоит ли ему теперь чувствовать себя виноватым перед Суэхиро, которого, возможно, связывает с Дзёно намного больше, чем казалось раньше? Что ему думать обо всём этом? Вздохнув, он переодевается, пытаясь наконец отвлечься. В комнате отсутствует зеркало, и он не может увидеть себя со стороны, как и не может спросить у Сайгику. Но если бы тот видел, то Мичидзо уже умер бы от неловкости, вынужденный переодеваться прямо перед ним, но даже так обнажаться в его присутствии чересчур уж нервно. Он не должен это испытывать, но как он может на это повлиять? Со вздохом он садится обратно на койку, сверяя время. Новая форма сидит непривычно и отличается по тону от той, что они носили раньше. Но хотя бы теперь нет плаща, который вечно только мешал. Глядя на Дзёно, поправляющего воротник, он невольно вспоминает, как тогда, перед Йосано, он набросил на него плащ и стоял за спиной, опустив руки на плечи, вселяя уверенность в том, что он делает что-то правильно. Был ли Сайгику разочарован тем, что он не выстрелил в тот момент? — Ты готов? — Дзёно кивает на дверь, вновь вырывая из потока мыслей, очень уж мягко улыбаясь. — Можешь послать меня к чёрту, но нам пора идти. Мичидзо со вздохом поднимается, пытаясь не думать о прошлом, а вместо этого представить, каким теперь будет будущее — эта новая жизнь, шанс на которую ему подарили, хоть он этого и не заслуживал. Снова взглянув на Сайгику, он почему-то видит в мыслях лишь нечитаемый взгляд Тэтчо и ещё — издевательски улыбающееся лицо Теруко.