Преодоление трудностей

С утра всё идёт наперекосяк, когда Мичидзо резко просыпается от звонкого женского крика. — Это что такое?! Он тут же подскакивает, спешно выпутываясь из объятий Дзёно, в которых так и уснул. Тот, отстраняясь, еле внятно шипит под нос: — О боже, почему я не услышал, как она идёт… Над ними гневно возвышается Теруко — в привычно юном облике и непривычно деловом брючном костюме вместо военной формы, что смотрится на ней чересчур уж мило. Но Тачихара давно уже не ведётся на обманчиво невинный образ — едва ли он сможет им умилиться, когда она в ярости снесёт им обоим головы. Он готовится огрести по полной, чувствуя отвратительную смесь стыда и страха, когда она строго выкрикивает: — Оделись, живо! И сделали мне завтрак, недоумки, я сюда ехала четыре часа, — она закатывает глаза. — И, чёрт, я так и знала, что увижу именно это! Она резко разворачивается, направляясь к кухне, уже оттуда крича: — Живее, боже, мне нужен кофе! — Чёрт, лучше поторопиться, — Мичидзо шепчет как можно тише и с мольбой смотрит на Сайгику, натягивая толстовку, пока тот всё ещё сидит в одеяле с недовольно заспанным видом, заторможенно говоря: — Подай мне мои вещи из коридора. Получая их, он мягко перехватывает Тачихару за руку, наклоняя к себе, приглушённо шепча: — Не волнуйся так, она тоже не съест тебя. Ну… я надеюсь. Очередной крик из кухни заставляет засомневаться. Мичидзо страшно заходить туда, и Дзёно, одевшись, со вздохом идёт впереди. — Ну наконец-то, — Теруко встречает едкой ухмылкой, оценивающе оглядывая их внешний вид. — Закончили свои дела? — Теруко-сан, это… — Умолкни, Тачихара, — она сидит на широком подоконнике, болтая ногами и жуя стащенное со стола печенье, кроша прямо на пол. — Кофе мне сделал, быстро. Он повинуется, не смея перечить, попутно умываясь прямо на кухне и вытирая лицо бумажным полотенцем. Бросает взгляд на Сайгику, что молча садится за стол. Он выглядит сосредоточенным, наверняка прислушиваясь к сердцебиению, пытаясь понять, как себя вести. — Хватит вслушиваться, Дзёно, это тебе не поможет, — она кидает на него строгий взгляд. — Угадай, кто вчера поднял на уши всю больницу, пытаясь тебя найти? Он кривит губы, нехотя констатируя очевидное: — Тэтчо-сан. Она глухо вздыхает. — Я же просила вас хотя бы до собрания не делать глупостей. А ты, Тачихара? Я же, кажется, говорила тебе не расслабляться. Он поспешно кивает, неловко потирая шею, хоть и не понимает, что именно она хотела этим сказать. Он и так кругом чувствует себя виноватым, понятия не имея, как избавиться от этого груза, и лишний повод ненавидеть себя, в общем-то, ему совсем не нужен. Он отлично справляется с этим сам. Получив чашку кофе, Теруко заметно расслабляется и говорит уже чуть спокойнее: — Ладно, вообще-то я здесь по делам, и, чтоб вы знали, дела идут не так ужасно. Нас всех ждёт перевод в эту префектуру, по крайней мере, на ближайший год, — она вздыхает с едва заметным сожалением. — Угрозы мирового масштаба по решению совета теперь не будут в нашей компетенции, но этот статус можно вернуть, — она сверкает глазами, с нажимом добавляя: — Если тщательно работать и не делать глупостей. Вы так умеете? Дзёно осторожно соглашается: — Сделаем всё возможное. — Уж постарайтесь. Тачихара, неприкаянный, так и стоит возле раковины, не зная, куда себя деть и почему-то боясь теперь садиться рядом с Сайгику, пока Теруко не шикает: — Да сядь ты уже, раздражаешь. Она смотрит со странной ухмылкой на них обоих и даже кажется вполне довольной тем, какими загнанными в угол они выглядят в этот момент. И, скорее всего, тем, какие санкции она сможет наложить на них за это в будущем, отчего всё больше становится не по себе. Он опускается на стул, отодвигаясь подальше, испытывая ужасающую неловкость от всей этой ситуации. Чёрт, некоторым и правда лучше было оставаться в госпитале от греха подальше, ведь так? Сделав ещё глоток, Теруко потягивается, вдруг оживлённо заявляя: — Ладно, к чёрту это! Показывайте. Мичидзо, приподняв брови, переводит взгляд на Дзёно, читая в его лице то же непонимание, с которым тот осторожно уточняет: — Что, простите, вам показать? Теруко снова сверкает взглядом, хищно обнажая зубы. — Вашу любовь, недоумок. Тачихаре хочется сжаться в комок, надеясь, что он ослышался, что это просто шутка, но она беспощадно продолжает, обращаясь к Сайгику вполне серьёзно: — Раз уж ты тут развлекаешься, пока кое-кто ищет тебя как обезумевший, у этого должна быть веская причина, не правда ли? Дзёно, морщась, сдержанно замечает: — Это его проблема, а не моя. И я думаю, вам не стоит впутывать Тачихару, он не виноват, что я решил его навестить. По-дружески, разумеется. Теруко щурится, издевательски протягивая: — Ну разумеется. Я как раз вас застала после того, как вы занимались дружбой. — Боже, да хватит! — Мичидзо, уже сидящий с горящим лицом, слишком поздно осознаёт, как громко это сказал, и добавляет чуть тише: — Пожалуйста, хватит это обсуждать, ничего между нами не было, что вы вообще несёте. Теруко вскидывает брови и выглядит будто бы расстроенной этим заявлением. Помолчав, сдержанно хмыкает: — Тебе не стоит меня разочаровывать, Тачихара, так что следи за языком. Тем более, что теперь я официально буду твоим командиром. Сайгику тактично вклинивается: — Теперь это решено? Мичидзо косится в его сторону, но тот выглядит так, словно предыдущее обсуждение их дружбы нисколько его не смутило. — Решено. Официально это объявят завтра. В понедельник вы заселитесь в новый корпус в Ниигате. А ты, — она указывает на Дзёно откусанным печеньем. — Сейчас поедешь со мной. Тачихара спохватывается: — А я? Она хмыкает, склонив голову. — А ты пока и дальше отдыхай, но не расслабляйся. Справишься? Осознав перспективу снова остаться здесь одному без всякого досуга, только с огромным грузом вины и изнуряющим потоком мыслей, он выпаливает почти умоляюще: — Нет, пожалуйста, можно мне тоже уехать, я тут просто с ума схожу. Или оставьте хоть пару книжек или типа того, я не могу целый день просто отжиматься. Дзёно со сдержанной улыбкой замечает: — Можешь бегать вокруг дома. Мичидзо хочется стукнуть его, но он возвращает умоляющий взгляд к Теруко. — Ну пожалуйста… Я уже отдохнул. Заберите меня отсюда. Она задумчиво смотрит на него, допивая кофе, наконец снисходительно выдыхая: — Какой же ты слабак, ладно. — Правда?! Она спрыгивает с подоконника, бросая чашку в раковину и отряхивая от крошек руки. — В машине есть какая-то макулатура, я тебе принесу. Тачихара тут же сникает, уже было обрадованный возможностью отсюда выбраться. — Не волнуйся, — она с силой хлопает его по плечу. — Это только до понедельника. Кажется, у меня там был «Космополитан», тебе понравится. Он выдавливает сквозь зубы: — Спасибо большое. Выходя с кухни, она оборачивается, на ходу крича: — Дзёно, живее, с тобой мы ещё не закончили! Она скрывается в коридоре, хлопая дверью, и Мичидзо позволяет себе шумно и безнадёжно выдохнуть, ощущая, как тут же на плечо с осторожностью опускают ладонь, но сейчас это совершенно не успокаивает. Сайгику мягко произносит: — Прости за всё это, — звуча вполне искренне. — Встретимся в понедельник. Потом расскажешь мне, о чём журнал. Тачихара слабо усмехается, роняя голову на руки и искоса глядя в его лицо. С сожалением констатирует: — А я ведь спрашивал, не будет ли у тебя проблем. Ну, или, блин, у нас, — он неловко сжимает губы и тут же встряхивает головой в попытке избавиться от этого чувства. — Ладно, иди уже, пока она ещё что-нибудь себе не придумала. Дзёно гладит его по спине, спокойно замечая: — Главное ты не придумывай ничего лишнего. И не вздумай в чём-нибудь себя винить. Он поднимается, напоследок проведя ладонью по его голове, мягко ероша волосы, и Мичидзо зажмуривается, не представляя, как ему прожить со всем этим ещё три дня в полной изоляции и умудриться и правда ни о чём не думать.