Точка схода

      Айзава оставил машину на парковке для персонала академии Юэй, вышел из неё и отпер заднюю дверь. Эри спрыгнула на асфальт.       — Я буду учиться? — спросила она, и её нос совсем слегка сморщился, но не потому, что она была настроена против учёбы. В её сумке, перекинутой через плечо, были наспех собраны бумаги и цветные карандаши, потому что поездка в академию стала внезапным событием.       После того, как Эри впитала информацию о своём брате из новостей, когда Айзава, Ямада и Каяма сидели рядом с ней в гостиной, она стала несколько закрытой. Она постоянно что-то чирикала на бумаге, и каждый раз при просьбе Ямады показать нарисованное, она закрывала бумаги руками и отвечала: «Потом покажу!». Айзава знал, что Эри нравится учиться и узнавать что-то новое, но теперь у неё появились какие-то дела, от которых она не хотела отрываться ни на секунду. Айзава не знал, к лучшему это или к худшему, поскольку она не расспрашивала о брате уже на протяжении недели после инцидента в лагере. Ямада и Каяма тоже были озабочены её поведением, но ничего не могли с этим делать. Они лишь старались следить за тем, чтобы Эри проводила остаток каникул как обычный ребёнок, у которого не похитили брата. Несколько раз Каяма брала Эри на прогулки, и как только они возвращались домой, Эри так или иначе просила дать ей ещё немного бумаг, чтобы она могла порисовать. По крайней мере, Мандали приводила Коту ещё два раза, и дети запирались в комнате Эри, откуда иногда можно было услышать смех. Это сводило часть тревоги на нет, и пока что трое взрослых могли только ждать, когда разразится буря.       — Учёба начнётся через пару дней, но Исцеляющая Девочка попросила нас приехать. Это как-то связано с твоей причудой и той птицей, которую ты исцелила в лагере, — сказал Айзава, и Эри вздёрнула плечи и стала выглядеть пугливой. Её рог вырос на сантиметр или два после использования причуды, но был далёк от той высоты, которую достиг за последние несколько месяцев, пока Эри пребывала в доме Айзавы. Сейчас это был совсем маленький рог, едва размером с половину мизинца Айзавы. — Эй, я не думаю, что новости плохие. Скорее, Исцеляющая Девочка что-то выяснила и очень хочет поделиться этим с тобой.       Эри сменила испуг на своём лице неуверенностью, и Айзава, взяв её за руку, направился к дверям академии Юэй.       В суматохе последней недели после насильно оборванного лагеря Айзава совсем забыл о птице, но Исцеляющая Девочка, наверняка понимая, что у него много забот, выждала некоторое время, чтобы потревожить его. Она, разумеется, помнила о птице с тех пор, как Айзава отправил ей сообщение точно в тот день, когда Эри использовала причуду. На самом деле ему было немного стыдно, что он забыл об истерике Эри и потому утром после звонка Исцеляющей Девочки был настроен решительно; ему пришлось отложить встречу с Цукаучи, чтобы привезти её сюда.       Медицинский кабинет был как обычно чистым и светлым, когда Айзава вошёл туда с Эри. Отличалось только одно — Яги сидел на больничной постели.       — Она отошла ненадолго, но скоро должна прийти, — сказал Яги, и Айзава кивнул, направившись к стулу. Тем временем Эри приблизилась к Яги с озадаченным лицом, посмотрела, что с подвешенного на металлическую палку мешка с прозрачной жидкостью тянется трубка прямо к его руке, и спросила:       — Вы болеете?       Яги улыбнулся.       — Ох, ничего такого, о чём можно было бы волноваться! Мне просто нужно, чтобы в мой организм поступили витамины.       Лицо Эри стало ещё более озадаченным.       — Тогда почему просто не попить витамины? Зачем использовать трубку?       Дети всегда были любопытны, и Эри не была исключением. Однако, в отличие от Айзавы, она не знала, что Яги говорит вовсе не о витаминах, а о жидких таблетках, которые пагубно скажутся на его сморщенном желудке из-за химического состава. Пока Айзава искал нужные слова для того, чтобы сообщить Эри о том, что иногда её вопросы могут поставить человека в неловкое положение, она сама подала голос:       — Ой! Это из-за вашей диеты, да?       Кивнув, Яги нескладно улыбнулся. В день, когда он был дома у Айзавы, лишь в его тарелке еда отличалась. Пока Мидория с восхищённым взглядом и сбивчивой похвалой уплетал оякодон с рисом, жаренными яйцами и курицей в соевом соусе, Яги ел рисовую кашу и тушёные овощи. Эри поинтересовалась, почему он получил другую еду, и ей ответили, что он сидит на диете для того, чтобы подлечить своё здоровье. Хорошо, что сейчас не пришлось ничего выдумывать и Эри сделала свои выводы, которые оказались наполовину правдой.       Исцеляющая Девочка подоспела быстро — Эри даже не успела сесть на стул, — и, опасно размахивая тростью, сходу начала ворчать на Яги за то, что он встал с постели до того, как она ему разрешила. Она не обошла стороной и Айзаву, упрекнув его за сонное выражение лица.       — Спи побольше, — фыркнула она, и Айзава даже не успел открыть рта, чтобы ответить, что он родился с таким лицом, как она снова отвлеклась. — Какое красивое у тебя платье. — Исцеляющая Девочка для Эри мило улыбнулась, погладила её по голове и, воркуя о том, какие у неё сегодня особенно гладкие волосы, пихнула ей в руки банку с мармеладками. Яги к этому моменту уже надел на себя жёлтый пиджак и, попрощавшись, покинул медицинский кабинет.       Исцеляющая Девочка села за стол, пощёлкала компьютерной мышкой, а после в полуобороте посмотрела на Эри.       — Я ждала, когда в твоём роге скопится достаточно сил для экспериментов, но не думала, что ты применишь причуду без моего присмотра, — строго заявила она, и Эри понуро опустила голову, на что взгляд Исцеляющей Девочки смягчился. — Мы просто снова подождём. Однако из-за того, что всё опять затянется, я вынуждена записать и отправить в соответствующие инстанции неполную информацию о твоей причуде, потому что время поджимает. Айзава рассказал мне о птице, которую ты вылечила. Могу ли я узнать у тебя подробности, милая?       Исцеляющая Девочка задавала вопросы, а по мере того, как она продолжала улыбаться ребёнку, Эри перестала выглядеть виноватой. Внушительная банка с мармеладками опустела до половины, когда Исцеляющая Девочка наконец обратилась к Айзаве.       — Сейчас я отправлю на твой телефон письмо, мне нужна от тебя электронная подпись.       Как опекун Айзава должен был подтвердить, что соглашается с написанным о причуде Эри и с тем, что медсестра с соответствующей лицензией будет наблюдать за Эри для дополнения информации в дальнейшем.       Эри вышла из кабинета повеселевшей (банка с мармеладками была плотно обхвачена её руками), когда как Айзава понял, что встреча с Исцеляющей Девочкой затянулась и поэтому ему придётся взять Эри с собой в полицейский участок. Но едва они завернули за угол, как перед их глазами замаячил Незу.       — Эри! — восторженно воскликнул Незу и потянул к ней лапы, просясь на ручки, как маленький ребёнок. Её не нужно было упрашивать дважды; суетливо сунув банку с мармеладками в сумку, она тотчас же подняла Незу с пола и прижала его к себе, издавая сбивчивое приветствие. — Хочешь попить чаю? У меня есть яблочные сладости!       Айзава видел, что Эри была готова согласится, но вместо этого она оглянулась на него своими большими умоляющими глазами в поисках разрешения. Возможно, это более лучшее решение, чем тащить её в полицейский участок (он даже не знал, на смене ли Санса, и это усложняло задачу), однако было ли хорошей идеей оставлять её с Незу? Дело было вовсе не в том, что Незу не подходил на роль временной няньки, наоборот — он слишком хорошо управлялся с детьми, но вместе с этим обладал умением пробираться под кожу и влиять на неокрепшие умы. И хотя изначально отказ вертелся на языке Айзавы, он знал, что Незу — союзник. Коварный и хитрый, но союзник. Но взгляд Айзавы всё равно посуровел, когда он посмотрел на Незу, который с неземным удовольствием нежился в объятиях Эри.       — Я вернусь через несколько часов, и лучше бы тебе не делать глупостей.       — Я присмотрю за директором! — с решимостью в голосе провозгласила Эри, и Незу мягко ей усмехнулся.       Со вздохом Айзава продолжил путь один.       Позавчера глубокой ночью Цукаучи разбудил Айзаву звонком, сказав, что возможно Лига Злодеев была замечена в городе. Айзава выскочил из спального мешка незамедлительно, но Цукаучи сообщил, что, помимо волокиты с бумагами и оформления пропуска на допрос свидетельницы, самой свидетельнице понадобится некоторая медицинская помощь, и поэтому убедил его приехать утром следующего дня. Вчера, оставив Эри на попечение Каямы и Ямады, Айзава выехал из дома ранним утром. В полицейском участке оказалось, что его пропуск на допрос свидетельницы — по имени Ямагучи Ника, — всё ещё оформляется, и поэтому он остался наблюдать за односторонним зеркалом со сжатыми от недовольства губами. Допрос, который вёл Цукаучи, начался не очень хорошо; Ямагучи не переставала плакать, однако некоторую информацию удалось узнать. Она была уверена, что её группа друзей наткнулась на членов Лиги Злодеев, среди которых был «тот похищенный подросток с фиолетовыми волосами».       Айзава знал, что в приоритете Геройской Комиссии была информация именно о Лиге, а не о Шинсо, и потому полагал, что Цукаучи, как верный пёс закона, будет расспрашивать в первую очередь о злодеях. Так что Айзава приятно удивился, когда допрос пошёл по иному пути после парочки уточняющих вопросов о Лиге. Цукаучи показал ей фотографии и хотел убедиться, что свидетельница ничего не напутала, и когда она упомянула то, что злодеи скрылись через портал — достаточно редкая причуда, чтобы ситуация оказалась совпадением — он открыл фото на своём телефоне и спросил: «Этого подростка вы видели среди Лиги?». Она ответила утвердительно, и тогда Цукаучи спросил о том, какие, по её мнению, отношения между злодеями и Шинсо.       — Когда я укусила ту девушку в плечо — Тога, кажется? — тот подросток, Шинсо, выбежал вперёд с выкриком о том, что это он убил моего парня… — ответила Ямагучи Ника, хлюпая носом. — Я не соображала в тот момент, и сочла его слова за правду, поэтому напала на него. Он хотел отвлечь моё внимание от Тоги, да?.. А Тога, она метнула в мою спину нож, когда я… когда я… — Ямагучи вновь расплакалась, и Цукаучи подвинул для неё стакан с водой, говоря успокаивающие слова. Ямагучи понадобилось несколько минут на то, чтобы прийти в себя, после чего она продолжила: — Я хотела ему навредить, я была так зла, что не понимала, что делаю, но я отвлеклась снова на неё из-за боли в спине, и у меня не получилось нанести ему травмы. Хорошо, хорошо, что так вышло! — выкрикнула она отчаянно и безумно. — Его же похитили, он пленный, он подросток! Но… но почему они так встревожились, когда у него случилась истерика?..        После Ямагучи сама впала в истерику: она кричала о том, чтобы ей выдали труп её возлюбленного, умоляла, чтобы её отпустили, потому что ей необходимо навестить своих друзей в больнице. В какой-то момент она, вырастив длинные клыки изо рта, швырнула стакан в Цукаучи. Айзава использовал причуду Стирания как раз в тот момент, когда в помещение ворвалось несколько офицеров, чтобы скрутить её и увести.       Сейчас, скрестив руки у груди, Айзава стоял за односторонним зеркалом в комнате допроса. Ямагучи Ника по ту сторону стекла была закована в наручники, соединённые со столом, и в блокирующие причуду браслеты. Её лицо всё ещё было опухшим и заплаканным, волосы растрепанными, взгляд затравленным. Вместо стеклянного стакана на столе стоял пластиковый.       Цукаучи находился в паре метров от Айзавы и наконец закончил заполнять необходимые бумаги. Он вытащил телефон из кармана и протянул его Айзаве.       — Прослушай запись телефонного разговора.       Айзава слегка удивился, что Цукаучи наконец сменил свой старый гаджет на более современную версию, и невольно вспомнил о том, как Шинсо дразнил детектива «древним динозавром» за неумение ориентироваться в технологиях. Он покачал головой, избавляясь от воспоминания, и нажал кнопку воспроизведения. Полиции пришлось представиться сначала один раз, а потом второй, потому что между этими фразами, кроме шорохов, так ничего и не было услышано. Но наконец голос, грубый и низкий, начал говорить.       //…Я не знаю, какая тут улица. Район Докуро, кажется?.. //       Помимо того, что Айзава узнал голос человека, он так же услышал отдалённый плач на аудиозаписи. Его взгляд направился на девушку по ту сторону одностороннего зеркала — вчера она хныкала подобным образом.       //…Здесь рядом есть ночной клуб «Луна». И медики тут тоже нужны… //       Другой голос, менее грубый, более молодой, был так же знаком Айзаве. Полиция поинтересовалась именем звонившего и спросила, что именно случилось, но звонок оборвался на словах «Поторопитесь».       — Магне и Спиннер, — опередил Айзава, зная, что Цукаучи хотел спросить именно об этом. — Теперь я могу её допросить?       — Терпение, — осадил Цукаучи. — Я получил информацию из больницы.       — Кто-то умер?       — Напротив, кое-кто восстал из мёртвых. Её парень, оказывается, жив. Ему прочистили желудок от запрещённых веществ и сейчас он в коме.       Айзава дал уложиться этой информации в голове и кивнул.       Ямагучи Ника скользнула влажным взглядом по Айзаве, когда он вошёл в комнату допроса с бумагами в руках. После того, как он уселся на стул, представился и рассказал о том, как будет проходить допрос, она просто издала тихое хныканье.       — Можешь ли ты вытянуть руки вперёд? — спросил Айзава и потянулся к своим волосам. Ямагучи явно не хотела этого делать, но металл всё равно зазвенел о деревянный стол. Заколка-невидимка легко справилась с тем, чтобы расковырять отверстия наручников и освободить её от них (Цукаучи будет недоволен), однако беспричудные браслеты остались на её запястьях.       — Так вы, типа, хороший полицейский? — тихо спросила Ямагучи, потирая руки.       Айзава склонил голову.       — Детектив Цукаучи показался тебе злым?       Она опустила взгляд и шмыгнула носом, ничего не ответив.       — У тебя, думаю, не должно быть никаких проблем, — продолжил Айзава, кривя душой. Он как законный опекун Шинсо вполне мог прямо сейчас начать шантажировать свидетельницу тем, что выдвинет против неё обвинения за нападение на своего подопечного. Однако он отдавал себе отчёт в том, что это будет последней вещью, которой он воспользуется. Вчера Ямагучи была явно не в том состоянии, чтобы сохранить спокойствие духа, а сейчас у него в руках находились бумаги, которые вовсе избавят его от шантажа своим подопечным.       — Думаете, у меня не будет проблем? Я напала на госслужащего!       — Детектив Цукаучи вполне готов отказаться от идеи выдвигать против тебя обвинения, однако нам нужна информация.       Айзава протянул ей бумаги. Это была сделка: против неё не выдвинут обвинений, если она расскажет всё, что помнит о столкновении с Лигой Злодеев.       Ямагучи задумчиво вгляделась в бумаги.       — Я согласна, но…       — Но?       — Я хочу навестить своих друзей и… — её губы задрожали. Если она продолжит плакать, то никакого допроса не состоится.       — Что насчёт друзей — ты будешь свободна после подписания сделки и допроса. И твой парень, кстати, жив, однако сейчас он находится в коме.       Она поражённо раскрыла взгляд и всё-таки заплакала, но это были слёзы счастья. Немного поревев, она выпрямилась на стуле, а её глаза прояснились в решимости.       — Я хочу добавить ещё кое-что в сделку, — сказала Ямагучи. — Уберите из личного файла Нэо информацию о том, что он воришка. Ему сложно найти работу из-за дурацкого проступка, который он совершил два года назад.       Айзава оглянулся к одностороннему зеркалу, за которым сидел Цукаучи. Дождавшись одного стука — который означал «да» — он посмотрел на Ямагучи.       — Хорошо.       Ямагучи воодушевилась.       — Аннулируйте мои штрафы за неправильную парковку.       Айзава снова оглянулся к зеркалу. На этот раз послышалось два стука.       — Отказано.       — Стоило попытаться, — фыркнула она. — Ладно, чем быстрее мы с этим покончим, тем быстрее я смогу навестить этих идиотов!       Айзава вышел из комнаты допроса лишь затем, чтобы вернуться обратно с обновлённой сделкой. После того, как Ямагучи оставила свою подпись на бумаге, она начала говорить. Судя по информации, Лига Злодеев случайно наткнулась в одной из подворотен на «труп», а Ямагучи и её компания застали их в двусмысленном положении, при котором можно было подумать, что они лишили жизни её парня. Шинсо и Тога находились рядом с «трупом». Айзава задавал вопросы об их внешнем виде (возможно, по камерам удастся вычислить их маршрут). Тёмное время суток и тот факт, что вскоре началась драка, помешали свидетельнице вспомнить детали. Однако Ямагучи назвала некоторую примечательную одежду — панамку у Тоги, которую ей удалось сдёрнуть с её головы во время битвы, кожаную куртку на Спиннере, поблёскивающую в свете фонарей, солнцезащитные очки у Магне, присутствие которых показалось ей странным из-за того, что была ночь. Она не помнила, во что были одеты Шинсо и Шигараки, лишь отметила, что во что-то тёмное.       Ямагучи начала описывать битву. Айзава беспокоился о том, что Лига Злодеев появилась в городе, чтобы совершить какие-нибудь тёмные дела и-или «посвятить» Шинсо в рекруты, дав ему какое-нибудь задание, но судя по тому, что они были в обычной одежде —Спиннер без своих длинных клинков, Тога без нашейного устройства, — то получалось, что они не планировали ни то, ни другое, ни особенно драку. Последнее подтвердилось тем, что Ямагучи упомянула Магне, которая изначально хотела избежать битвы.        Ямагучи ещё раз произнесла слова о том, что Шинсо и Тога намеревались защитить друг друга.       — Ох, я кое-что вспомнила… — сказала Ямагучи, вздёрнув плечи в тревоге. Она виновато посмотрела на Айзаву. — Я разинула пасть, чтобы навредить Шинсо… Эм, когда Тога кинула в мою спину нож, она выкрикнула что-то о том, что он — её еда, а не моя.       Айзава сдержал эмоции при себе, однако дрожь невольно прошла по его позвонкам. Вчера, после разговора с Каминари по видеосвязи, он поймал себя на мысли, что возможно поторопился с намёком о том, что Лига могла по отношению к Шинсо вести себя хорошо. Если Тога использовала Шинсо в качестве еды, то картинка вырисовывалась не очень хорошая. Чуть больше полугода назад в новостях рассказали о школьнице, убившей свою одноклассницу, и о её причуде, связанной с кровью. Сейчас Айзава не мог вспомнить детали, и потому отложил раздумья на потом.       Ямагучи тем временем приняла молчание Айзавы как знак, что она может продолжить говорить. Битва закончилась довольно быстро после того, как дезориентированный Шинсо скатился по стене. Казалось, у Тоги и Магне открылось второе дыхание для того, чтобы наконец вырубить двоих мужчин и вырвать Шигараки и Спиннера из паучьих лап, после чего Ямагучи отступила к «трупу» и обняла его, думая, что её убьют вслед за возлюбленным.       — Мне показались странными слова, которые произносил Шинсо, когда его привели в чувство.       — Какие слова?       — Он бесчисленное количество раз повторял: «Я не могу, я не могу». Остальные встревожились и пытались его вразумить. Я слышала плач, но он не принадлежал мне. Это была Тога. — Ямагучи замолчала и отпила немного воды из пластикового стакана. Её губы задрожали. — Я думаю, именно из-за Шинсо нас не стали убивать.       — Что сделал Шинсо?       — Он ничего не сделал, он сказал лишь пару фраз. Когда Шигараки заявил, что ему нужно убить свидетелей, Шинсо обратился к Магне и сказал, что… Он назвал его «сестричкой»… Разве это не странно? Магне мужчина… Эм, ладно. Шинсо сказал, что Магне должен сдержать своё обещание, что никто не должен быть убит, он сказал ему остановить Шигараки. После чего Шинсо… засмеялся.       — Засмеялся?       — Я думаю, у него случилась истерика. Его смех показался мне жутким, на тот момент я перестала плакать и стала наблюдать. Злодеи выглядели напуганными его реакцией…       После Магне скрутила Шигараки, пока Спиннер звонил «кому-то», и затем появился портал, в который затолкнули лидера Лиги. Магне и Спиннер также отправили Тогу, которая поддерживала Шинсо за талию, через дыру в пространстве и крикнули, чтобы портал закрыли. Они подошли к Ямагучи и попросили у неё её телефон.       — Допрос окончен? — спросила Ямагучи.       Айзава потёр переносицу.       — Знаешь ли ты, в чём причуда Шинсо?       — Что-то типа контроля над разумом. Он может захватить чьё-то сознание, если ему ответят, — спокойно сказала она, но потом поражённо округлила глаза. — У него была возможность сделать это со мной!       Сначала Айзава списал её реакцию за страх от мысли, что она была на волоске от потери контроля над собой из-за «злодейской» причуды, но потом она вздохнула и, опустив голову, тихо проговорила:       — В детстве мне часто приходилось сдерживать себя в порыве эмоций, чтобы случайно при смехе не обнажить свой рот, который горизонтально делит мою голову напополам. Это принесло мне много комплексов, с которыми я до сих пор борюсь. — Она подняла на Айзаву обеспокоенный взгляд. — Шинсо даже на грани получения травм боялся использовать свою причуду на мне? Ох… тем более он был в окружении похитителей… Он наверняка не хотел ассоциироваться со злодеями, да?       — Думаю, это вполне возможно, — ответил Айзава, сдерживая себя от любой эмоции, которая готова была вырваться наружу.       Допрос закончился. Цукаучи вошёл в помещение и буднично сообщил Ямагучи Нике о том, что он отвезёт её в больницу, так как её друзьям нужно подписать договоры о неразглашении, которые он подготовил. Если эти договоры подписаны не будут, то её друзьям придётся мириться с обвинением об использовании причуд в общественном месте. Она извинилась за случай с нападением, и Цукаучи с понимающей улыбкой сказал, что всё в порядке.       Уже на улице Айзава созвонился с Незу и попросил его отыскать кое-какую информацию о Тоге Химико. Пока Незу был занят поиском, Айзава успел немного поговорить с Эри. Она очень застенчиво поинтересовалась тем, может ли он купить ей побольше цветных карандашей, потому что ей не хватает оттенков, и вполне ожидаемо, что Айзава дал положительный ответ, потому что она редко о чём-то просила. Как раз к этому моменту Незу закончил и сообщил, что информацию Айзава может найти на электронной почте, после чего Незу сказал, что ему придётся вернуться в Юэй, потому что наметилось срочное дело.       Торопясь узнать о чём именно идёт речь, Айзава прямиком поехал в Юэй. Как только он постучал по двери и вошёл в кабинет директора, Эри повернулась к нему со счастливым лицом.       — Мы будем жить в Юэй вместе с Ямадой-чаном! — От того, насколько подвижной она была в момент выкрика, чуть не расплескалось две чашки чая на столе, но Незу, учитывая его короткие лапы, умело не дал этому случиться.       — Ты о чём? — спросил Айзава.       — Общежития для студентов и некоторых учителей, — чирикнул Незу. — Цементос почти закончил отстраивать здания. Остались только верхние этажи. — Лапа Незу указала на окно, и Айзава направился прямо туда.       Среди полигонов Гаммы, Беты и Омеги чуть в стороне действительно можно было разглядеть два здания, которых до этого не было. Айзава нахмурился.       — Когда ты мне собирался рассказать? — Голос Айзавы приобрёл стальные нотки.       — После пресс-конференции, но ты слишком быстро ушёл, так что я не успел!       И правда, сейчас Айзава припоминает что-то о том, что Незу прямо на пресс-конференции дал общественности знать, что по отношению к студентам-героям будут применены особые меры защиты.       — Мы не будем жить в Юэй? — послышался обеспокоенный голос Эри, когда Айзава позволил тишине затянуться.       — Судя по всему, будем, — проговорил Айзава, повернувшись к ней, но тогда, когда он снова посмотрел на Незу, его взгляд посуровел. — Хватило бы одного сообщения на мой телефон, чтобы поставить меня в известность. Согласия от родителей получены?       — Этим ты займёшься прямо сейчас со мной и Яги! — улыбнулся Незу, и Айзава пофантазировал над тем, как швыряет Незу из окна. — Точнее, сначала ты отвезёшь Эри на радиостанцию к Ямаде, а после приедешь обратно за нами!       Стараясь сдержать себя от убийства, Айзава вместе с Эри направился к парковке, не забывая, что сначала им нужно заехать в магазин с канцелярией для покупки цветных карандашей, но вид Мономы, сидящего на капоте его машины, направил его мысли в совершенно другую сторону.       — Слезь с моей машины, Монома, иначе я натравлю на тебя твоего классрука, — рыкнул Айзава, потянувшись к захватному оружию.       — Вы не сделаете хуже, я в любом случае вынужден посещать дополнительные уроки до конца летних каникул из-за провала на практическом экзамене. — Однако Монома моментально слез с капота, протянул для Эри пару конфет и спросил у неё, следит ли она за диетой своего кота. Пока Айзава осматривал капот на предмет царапин, Монома немного поговорил о коте с Эри, после чего Айзава усадил её в машину. Повернувшись к Мономе, он сказал:       — Ты здесь не просто так.       Монома оглянулся на Эри и вздохнул.       — Даже не надеюсь, что вы скажете мне что-то о расследовании, но… вы думали о том, как вы будете поднимать со дна репутацию Шинсо, когда он вернётся?       Айзава не удосужился ответить, скрестив руки у груди. Монома снова вздохнул.       — У моих родителей есть связи в СМИ, так что считайте, что всё в порядке. В ближайшее время они исполняют все мои капризы, потому что до арки искупления им ещё далеко. — Монома улыбнулся самодовольной, почти садисткой улыбкой, после чего, помахав Эри на прощание через переднее стекло машины, ушёл, так и не дождавшись ответа от Айзавы.       За всеми мыслями, вихрящимся в голове, Айзава чуть не забыл заехать в магазин с канцелярией. Он купил для Эри самый большой набор цветных карандашей, который только можно было найти. Эри всю дорогу прижимала к себе впечатляюще-большую коробку, издавая смущённые и радостные благодарности. Встретив Ямаду у здания радиостанции, желая украсть у него поцелуй, Айзава был вынужден просто передать ему Эри. Однако ему хватило короткого сжатия плеч и теплоты руки перед тем, как он сел обратно в машину.       Айзава, Незу и Яги разъезжали по домам студентов, чтобы получить согласия от родителей. Особых проблем не возникло, разве что Айзаве было стыдно выслушивать очередные благодарности за спасение их детей, но он смирился. Можно было по пальцам одной руки пересчитать людей, которые не интересовались расследованием о Лиге Злодеев, а, следовательно, не интересовались Шинсо. Коджи Кода не произнёс ни слова, что показалось Айзаве странным, потому что ему казалось, что Кода считал Шинсо другом. Айзава списал это на его застенчивость, чем на что-либо ещё.       К вечеру осталось только двое студентов, с родителями которых нужно было поговорить. Когда они подъехали к дому Мидории, Яги вызвался пойти один и, попрощавшись, сказал, чтобы его не ждали. Айзава и Незу направились к соседнему дому к семье Бакуго.       Мицуки Бакуго, бойкая и резкая женщина, не дослушав до конца речь Незу, сразу подписала документ, где её сын смог бы жить в общежитии под присмотром Юэй.       — НАКОНЕЦ Я ОТ ТЕБЯ ИЗБАВЛЮСЬ, ОШИБКА МОЕЙ МОЛОДОСТИ! — рявкнула Бакуго Мицуки, и её слова на секунду обеспокоили Айзаву, однако затем её сын крикнул:       — ВЗАИМНО, КАРГА! — и, синхронно вскакивая, между ними произошла потасовка с кучей мелких взрывов и криков, где на лицах матери и сына можно было разглядеть довольные ухмылки. Они перемещались вокруг дивана и кресел, шлёпая друг друга, а Бакуго Масару, спокойный и сдержанный мужчина, наблюдал за ними с нежностью и любовью на лице, однако, когда он выловил взгляд Айзавы со вздёрнутой бровью, смутился и откашлялся в кулак.       — Прекращайте, мы не одни.       Его слова магическим образом приструнили мать и сына и, пока они направлялись обратно к дивану, рявкая друг на друга, Айзаве на телефон пришло сообщение.       Фото Каминари и Тодороки на скалодроме было подписано так: «Второй день тренировок, на этот раз без участия Старателя :(».       — КАКОГО ХРЕНА! — прямо на ухо Айзаве закричал Бакуго, не успевший к этому моменту миновать его кресло. — КАКИЕ ЕЩЁ ТРЕНИРОВКИ? СО СТАРАТЕЛЕМ? ЭТО ЧТО, ПЕРЬЯ ЯСТРЕБА ЛЕТАЮТ ВОКРУГ НИХ?!       — СЯДЬ НА ДИВАН СЕЙЧАС ЖЕ, ИНАЧЕ Я СКРУЧУ ТВОЮ ШЕЮ ТАК СИЛЬНО, ЧТО ТЫ ЕЩЁ ДОЛГО НЕ СМОЖЕШЬ ПРИКРЕПИТЬ ГОЛОВУ ОБРАТНО!       — КАК ПОПАСТЬ НА ТРЕНИРОВКУ?!       — Кацуки, сядь, пожалуйста. Не выставляй себя… непослушным маленьким ребёнком.       — Другими словами твоего отца: прекрати быть идиотом!       Бакуго с такой силой уселся на диван, что пружины заскрипели. Незу принялся рассказывать о деталях; студенты имели возможность на выходные приезжать к родителям, на что Бакуго рявкнул: «НИ ЗА ЧТО!». Мать замахнулась на него подушкой, шипя на него, что если он не будет приезжать хотя бы раз в две недели, то она больше никогда не станет снабжать его редким острым соусом. Бакуго Масару сквозь шум из рявканья поинтересовался, не хотят ли Айзава и Незу остаться и попить чай. Айзава готов был отказаться, но Незу, маленький ублюдок, открыл свой рот первым, давая согласие, не терпящее возражений.       Все вышли на кухню кроме Айзавы; он остался сидеть в кресле с запрокинутой на спинку головой и закрытыми глазами, позволяя себе передышку, но она продлилась не больше нескольких минут.       — Значит, вы нашли способ вытащить тупицу, раз уж он тусуется на каких-то тренировках вместе с про-героями. — Бакуго поставил кружку с чаем и тарелку с пирожным на кофейный столик. С кухни раздавались голоса, и это означало, что остальные не вернутся обратно. Взгляд Бакуго был хмур, поза напряжена, однако было видно, что его распирает от любопытства.       Сегодня Айзава из раза в раз отказывал студентам в информации: Ашидо была очень обеспокоена, говоря, что Каминари не отвечает на её сообщения; Киришима смотрел на Айзаву очень жалостливыми глазами, немо пытаясь узнать хоть что-то; Сэро недовольно скрестил руки у груди и надулся, когда Айзава так ничего и не ответил; Джиро вышла из комнаты, оставляя своих родителей наедине с Айзавой, когда ей отказали в ответе. Им нужно было подождать всего пару дней, прежде чем они всё узнают, однако Бакуго уже увидел фотографию, которую прислал Ястреб.       — Теперь Каминари будет проходить обучение в Геройской Комиссии, — сказал Айзава, беря кружку со стола. — Твои одноклассники будут поставлены в известность послезавтра.       Лицо Бакуго в мгновенье стало ошарашенным.       — Чёрт возьми. — Бакуго, будто отрицая новость, покачал головой, но дикая ухмылка, появившаяся на его лице, отбросила беспокойство Айзавы на дальний план. — Вы бы видели ту шаровую молнию, которую он создал! Неудивительно, что Комиссия отказалась от изначального плана упечь его в тюрячку и захотела забрать этого тупицу себе.       Дела обстояли совершенно не так, но Айзава не стал разрушать иллюзию. В данный момент всё по-прежнему находилось в подвешенном состоянии.       — А чё там с Лигой?       Вместо ответа Айзава одарил Бакуго ровным взглядом и откусил пирожное. Фыркнув, Бакуго уселся на диван, и по тому, как яростно он печатал на экране телефоне, Айзава догадался, что он пишет либо Каминари, либо Тодороки.       Айзава вернулся домой без сил, и именно поэтому он вырубился прямо на пуфике в коридоре, когда стянул обувь с ног. Он не помнил, как Ямада перенёс его на постель, но проснувшись утром, обнаружил, что его обнимали всю ночь. Айзава предупредил Каяму, что оставляет Эри с ней, пока Ямада продолжал спать, и выехал в город.       Первый адрес, который ему прислал Незу на электронную почту, принадлежал родителям Тоги Химико, и так как сегодня было воскресение, они по крайней мере должны быть не на работе. Айзава достигнул пункта назначения спустя полчаса езды на машине. Стандартный двухэтажный дом семьи со средним достатком был огорожен невысоким деревянным забором, но створка была открыта, и потому Айзава подошёл сразу к дверям, нажав на кнопку звонка.       Женщина, открывшая дверь, увидев на пороге своего дома мужчину, больше похожего на бродягу, чем на кого-либо ещё, нахмурилась и хотела было закрыть дверь, но Айзава, привыкший к такой реакции, моментально выдал стандартное приветствие и показал лицензию про-героя, после чего женщина нахмурилась ещё сильнее, так не сказав и слова.       — Вы Тога Майко? — спросил Айзава, и женщина кивнула, напрягшись. — Ваша дочь-       — Только не говорите мне, что она опять что-то натворила! Что на этот раз она сделала? Перебежала дорогу в неположенном месте? Нагрубила вам, про-герою? Закидала какашками чью-то машину?       Эти вопросы заставили Айзаву приостановить любой мыслительный процесс в своей голове, однако госпожа Тога этого не заметила и резко обернулась назад с криком:       — МАРИ, СПУСКАЙСЯ СЕЙЧАС ЖЕ! ТЫ НЕ ИДЁШЬ ГУЛЯТЬ!       Девочка, на вид подросток лет четырнадцати-пятнадцати, появилась буквально из ниоткуда возле госпожи Тоги. Один её глаз был ярко накрашен, в её сжатом кулаке находилась палетка с цветными тенями, в её ушах торчали массивные серьги, а одежда была такой, которая так и кричала о том, что у их обладательницы стадия подросткового бунта — ткани были цветными и рваными; куча яркой бижутерии — цепи, бусы, браслеты, кольца — покрывали её одежду и свободные от участков ткани голую кожу в совершенно хаотичном порядке. Через её плечо была перекинута сумка.       — Я ничего не делала! — крикнула девушка, судя по всему, Тога Мари, младшая сестра Тоги. Внешнее сходство было очевидным. Айзава должен был узнать у Незу заранее, есть ли у злодейки братья и-или сёстры, прежде чем наведываться в этот дом. Хотя сейчас он смутно припомнил слова о «старшем ребёнке семьи Тога» из новостей; значит, был и младший ребёнок.       — Тогда почему на пороге моего дома про-герой? Признавайся, что ты сделала! Ты ему грубила?       Тога Мари обернулась к Айзаве с прищуром, после чего рявкнула на мать:       — Этому я точно не грубила! Я вижу его впервые!       — Значит ты всё-таки кому-то грубила! А ну быстро-       — Я имел в виду Тогу Химико, — вклинился Айзава до того, как ссора набрала бы обороты. Айзава не знал, была ли образовавшаяся тишина к лучшему или к худшему, однако продолжил под поражённое молчание: — Я не думаю, что могу вести этот разговор при вашей дочери.       Тога Мари фыркнула и повернулась к матери с очередным рявканьем:       — Я иду гулять! — после чего она, схватив уличную обувь на высоких платформах с пола, протиснулась через мать и Айзаву, выбегая на улицу лишь с одним накрашенным глазом и тапочками на ногах.       Тем временем госпожа Тога пришла в себя, вновь нахмурилась, смотря на дочь, которая схватила с газона валявшийся розовый велосипед (почему Айзава не заметил раньше эту штуковину?..) и затем скрылась вне поля её зрения. Тапки, перелетевшие через забор на траву и выкрик уже издалека «Не жди меня раньше восьми!», заставили мать устало вздохнуть. Однако сетование проделкам дочери не продолжилось долго, потому как взгляд госпожи Тоги ужесточился, когда она посмотрела на Айзаву.       — Я не хочу ничего слышать об этом жутком ребёнке-демоне, который принёс нам кучу проблем. Я не буду отвечать ни на один ваш вопрос. Я знаю, что вы ничего не можете с этим сделать. Убирайтесь вон!       Дверь захлопнулась так сильно, что у Айзавы зазвенело в ушах. Он знал, что нежелание родителей говорить о Тоге — это наиболее вероятный исход событий. По пути сюда он включил короткое интервью родителей о Тоге, где они публично разорвали связь с ней, говоря о дочери как о безнадёжном случае. Их нежелание иметь с Тогой хоть что-то общее было очевидным, поэтому Айзава не нажал на кнопку звонка во второй раз.       Он покинул территорию дома и проехал совсем немного, прежде чем сбоку от его машины на специальной дорожке поравнялся велосипед. Тога Мари решительно ткнула пальцем вперёд и, давя на педали, перегнала машину. Айзава последовал за ней, раздумывая, что он ни в коем случае не будет узнавать у неё информацию о Тоге, как бы сильно ему этого ни хотелось. Он не был намерен манипулировать Тога Мари, зная, что она скорее всего наперекор матери выдаст ему любую информацию.       Велосипед остановился, и Айзава припарковал машину. Место, в которое его отвели, было безлюдным. Это было хорошим местом, чтобы поговорить без лишних глаз, но в то же время плохим местом, чтобы вести беседу с незнакомым мужчиной. Она постучала по стеклу в намёке, чтобы его опустили вниз, но Айзава вышел из машины.       — Что вы сказали маме о моей сестре? — спросила она, и вместо рявкающих ноток, которые до этого слышал Айзава, прозвучал тревожный, обеспокоенный голос.       — Ничего. Меня прогнали.       Тога Мари вздёрнула бровь, в отличие от другого глаза, её второй глаз всё ещё не был покрашен тенями, и потому это смотрелось комично.       — И вы даже не настаивали? Знаете, куча репортёров толпились у нашего дома! Как только я приехала, меня вообще не выпускали из комнаты и даже перевели на домашнее обучение, чтобы я не высовывалась на улицу!       Стадия подросткового бунта определённо была оправдана. Если держать общительного ребёнка в четырёх стенах, то это выльется с бесстрашие перед родителями.       — У меня ещё есть дела, так что я поеду. — Айзава повернулся к машине, но чужая рука схватила его за плечо. Он осторожно вырвался из захвата и покачал головой, поворачиваясь обратно. — Никогда не делай подобное с незнакомцами. Особенно, если это взрослые мужчины.       Тога Мари свела брови к переносице и виновато закусила губу.       — Да-да, я знаю, — беспечно ответила она, но отошла на шаг назад, чему Айзава был доволен. — Эм… у меня есть вопросы.       Айзава молчал, и она восприняла это как знак того, что может продолжить.       — Есть ли в ней что-то хорошее? — спросила Тога Мари, подёргивая пару браслетов на своих запястьях в признаке нервозности. Пока Айзава раздумывал, как ответить на вопрос, она вновь подала голос: — Как только я достигла школьного возраста, родители отправили меня в закрытый интернат для девочек. Когда я приезжала на каникулы, я видела её совсем мельком. Она постоянно была в своей комнате, и мне говорили, что она не хочет общаться со мной. Но после того, как… как она убила свою одноклассницу, мне стало известно, что это родители постоянно запирали её в комнате. — Очевидно, что родители не хотели, чтобы младший ребёнок общался со старшим. — Я помню из детства, как однажды Тога заплетала мне косички, но после того, как родители увидели это, они начали ругаться на неё. Я не верю, что она демон! — После чего Тога Мари опустила голову и неуверенно добавила: — По крайней мере она не была демоном, когда мы были маленькими.       Айзава привалился бёдрами к капоту машины, пока его взгляд блуждал по пустынной местности. Он не хотел давать неокрепшему умом подростку — явно смотрящего на мир с точки зрения субъективности, а не объективности — ложных надежд, особенно не хотел этого делать, когда узнал информацию о том, что Тога считает Шинсо своей едой. Айзава всё ещё не был уверен в деталях причуды Тоги, и не знал, верна ли его догадка.       — В каждом человеке есть положительные и отрицательные стороны, — сказал он самые правдивые и осторожные слова, которые мог себе позволить.       Тога Мари отступала назад, выглядя хмурой, пока не уперлась ногами в свой велосипед. Она села на седло и опустила руки на руль.       — Птица уже была мёртвой, — сквозь зубы сказала она и уехала, не попрощавшись.       Айзава вздёрнул бровь, не понимая, было ли это метафорой или молодёжным сленгом, и вздохнул; его ответом явно были не очень довольны.       Больница, в которую он приехал спустя некоторое время, отличалась от других тем, что здесь не лечили травмы или простуду. Именно сюда родители приводили своих детей, чтобы узнать побольше о недавно-приобретённой причуде, которую получил их ребёнок. Иногда дети наблюдались в этой больнице для исследования их причуд.       Помимо лицензии про-героя Айзаве так же понадобился документ, разрешающий узнать подробную информацию о пациенте. Не все пациенты попадали в такой документ, а лишь те, кто состоял в Лиге Злодеев. Пока что это была одна Тога Химико — её фамилия и имя были известны не только следователям, но и общественности.       После регистрации и проверки документов Айзаву отправили в один из кабинетов. Доктор Абэ — женщина преклонных лет в кристально-белом халате — встретила его с добродушной улыбкой на морщинистом лице и сразу начала говорить. Оказывается, она ждала, когда к ней придёт кто-то, кто занимается расследованием о Лиге Злодеев, и потому она ещё несколько дней назад заранее сходила в архив за всем, что касается Тоги Химико. Айзава, принимая документы, которые ему дали спустя мгновенье, едва он опустил задницу на стул, благодарно кивнул. Пока доктор Абэ занималась своими делами на компьютере, Айзава был погружён в чтение.       Дети часто наследуют одну из причуд родителей или новую, являющуюся слиянием их причуд. Гораздо реже можно было встретить что-то, что передалось от бабушек или дедушек, но ещё реже можно было проявить причуду, никаким образом не связанную ни с одним старшим родственником. Причуда Тоги была уникальной в том смысле, что имела в себе генетическую мутацию. Никто в её семье и близко не обладал причудой, которая была бы связана с кровью. Неудивительно, что родители, имея весьма распространённые, Айзава бы сказал, обычные причуды, так перепугались за себя. Такой вывод он сделал, когда читал слова её родителей, которые подробно цитировала доктор Абэ в документе. И если родители отзывались о пяти-шестилетней Тоге весьма осторожно и скупо, то чем старше становилась их дочь, тем более резкими были их слова по отношению к ней.       Родители Тоги считали тягу к крови ненормальной, жестокой вещью, которой не должно быть ни у одного человека. Доктор Абе описала со слов родителей инцидент, случившийся в саду их дома. Они застали свою дочь за поеданием мёртвой птицы. Сначала Айзава не придал этому значение. В мире существовали причуды, при которых организм человека воспринимал только мясо, так же, как и существовали причуды, при которых люди могли питаться исключительно вегетарианским меню. Айзава слышал о причуде, при которой человек мог питаться корой дерева, так что для него не было ничего удивительного в том, чтобы кто-то поедал сырую птицу с кровью.       Родители были обеспокоены убийством птицы в саду, отметив, что их дочь выглядела очень довольной, ковыряясь в мёртвой тушке, и потому настояли на том, чтобы Тогу записали на консультации по причудам.       И Айзава наконец понял, что имела в виду Тога Мари.       Её слова не были ни метафорой, ни молодёжным сленгом. Птица уже была мёртвой.       Видела ли она это собственными глазами до того, как родители застали Тогу за трапезой?..       Листая дальше документ, пропуская сухие медицинские отчёты, Айзава наткнулся на бумагу, где было написано о рекомендуемой диете для Тоги. Там были только продукты, богатые железом, однако его насторожило то, что в следующем документе слова доктора Абэ были записаны так: «Родители настояли изменить первоначальную диету и потому Тоге Химико рекомендованы продукты, богатые железом».        Айзава поднял голову, доктор Абэ тут же отвлеклась от компьютера, ожидая вопроса.       — Какая диета была первоначальной?       — Кровь, — ответила она. — Организм Тоги Химико лучше всего усваивает именно кровь, а не что-либо ещё. Конечно, она может не иметь при продуктах, богатых железом, сонливости, усталости, дрожи в конечностях, головокружения и истощения, но при одном условии — в среднем триста миллилитров человеческой крови каждый день.       — Родители были против воспользоваться донорской кровью? — Организм человека — даже если это два человека в лице обоих родителей Тоги — не был приспособлен к тому, чтобы ежедневно лишаться такого количества крови.       Доктор Абэ вздохнула, качая головой.       — Тоге Химико даже не предоставили животную кровь, которую можно купить задёшево на любом мясном рынке. Животной крови понадобилось бы в два раза больше, однако… — Она вновь вздохнула. — Представьте себе обычную тарелку с приёмом пищи. Девочка могла бы вполне хорошо функционировать, если бы ей дали сырую куриную печень, политую стаканом животной крови. Но и здесь родители были сугубо против сырых продуктов, говоря, что это негигиенично. Они стояли на своём до самого конца, и в итоге судьба девочки была предрешена задолго до того, как она стала взрослой. Кровожадность, — доктор Абэ изобразила воздушные кавычки, — победила.       Обдумав информацию, Айзава спросил:       — Что вы можете сказать о своей коллеге, проводившей консультации по причудам?       — Бывшей коллеге, — поправила доктор Абэ. — Доктор Маэда проработала здесь семь лет, и в данный момент она лишена лицензии, потому что её консультации пагубно влияли на детей. Коротко говоря, вместо того, чтобы помогать детям разобраться с их причудой, она влияла на них своими манипулятивными речами и заставляла их сдерживаться, лишь бы их родители были довольны результатом.       Айзава кивнул, благодаря её за информацию, и сказал, что он узнал всё, что хотел. Доктор Абэ была любезна в том, чтобы на всякий случай дать карточку со своим рабочим номером, если у Айзавы вдруг возникнут вопросы.       Айзава поехал в академию Юэй, но ему не нужен был Незу. Вместо этого он пошёл в класс 1-Б, где находился Секиджиро Кан. В классе он был не один; Монома, проваливший практический экзамен, трудился над учебниками с недовольным лицом. Хоть тренировочный лагерь и закончился не на самой приятной ноте, Кан был неумолим в том, чтобы Монома выполнял задания, которые он не успел закончить в тренировочном лагере. Айзаве предстояло после летних каникул заняться тем же с Киришимой, Сато и Сэро.       — Нас опять хотят послать на телевидение? — пробасил Кан, когда он и Айзава вышли в коридор. — Или в расследовании о Лиге наметился прогресс? Слышал, что они вроде как объявились в городе несколько дней назад.       — Я пришёл, чтобы задать тебе личные вопросы, — ответил Айзава, раздумывая, может ли он позволить себе это. Кан ему был коллегой по работе, а не другом. — Эти вопросы-       — Сколько лет работаем вместе, а ты наконец соизволил позадавать мне личные вопросы, — фыркнул Кан с клыкастой улыбкой, хлопая Айзаву по плечу. — Давно пора, приятель.       Айзаве от такой реакции стало намного легче собраться, но он не выдал на своём лице никакой реакции.       — Я знаю, что тебе нужна кровь для того, чтобы твоя причуда работала без проблем. Это чужая кровь или?..       Кан склонил голову вбок.       — Обычно это моя кровь, но если меня посылают в какой-то рейд, то я дополнительно беру с собой в ёмкости животную кровь или, в крайнем случае, донорскую.       — Почему в крайнем?       — Донорская кровь нужнее другим. Например, моему отцу кровь нужна как пища.       — А тебе?       — Достаточно несколько раз в неделю съесть продукты, богатые железом. Мне в этом плане повезло, потому что, в отличие от моего отца, мне не нужно есть такие продукты, как красное мясо или типа того, сырыми. К чему такой интерес, Айзава? — ухмыльнулся Кан. — Значит ли это, что я могу спросить что-то личное у тебя?       — Ты можешь попытаться. — Айзава ухмыльнулся в ответ, чем вызвал у Кана довольный смешок, однако личных вопросов не последовало, и потому Айзава продолжил: — Тога Химико — тяжёлый случай пренебрежения родителей. Сегодня я общался с её доктором и… неудивительно, что в какой-то момент она сорвалась и прибегнула к убийству за тем, чтобы насытить организм жизненно-необходимой кровью.       Кан нахмурился, дал уложиться этой информации в мыслях, и покачал головой, скривившись в лице. Казалось, весь этот разговор испортил настроение Кану, потому как зайдя обратно в класс после короткого прощания с Айзавой, он отчитал Моному за какой-то пустяк. Визг Мономы был пронзительным и протестующим, пока Айзава отдалялся от класса 1-Б.       Привалив голову к рулю машины, Айзава никак не мог справиться с потрясением. Если Шинсо знал, что Тоге необходима кровь, чтобы держать организм в благополучии, то конечно он, стремясь помочь, не отказал бы ей дать своей крови. Шинсо защищал Тогу, а она защищала его. Шинсо взял обещание с Магне — злодейки, и она его послушала, не дав Шигараки убить людей. Айзава был человеком, руководствующимся в первую очередь фактами, и несмотря на множество вопросов, липко обволакивающих его разум, он убедился в том, что все те странности членов Лиги по отношению к Шинсо, о которых ему сообщила Ямагучи Ника и о которых он уже знал, действительно говорили о том, что Лига пытается заслужить благосклонность Шинсо. Даже свидетельница, постоянно отзываясь о Шинсо как о бедном похищенном подростке, была свято уверена, что после битвы, когда у Шинсо случился нервный срыв, ему стремились помочь, а не навредить. По её словам, Тога плакала, обнимая Шинсо.       Я не могу — постоянно повторял Шинсо, и Айзава надеялся, что его догадка неверна, потому что если она верна — то сейчас, даже если он узнает, где находится штаб-квартира Лиги, он бы дважды подумал о том, нужно ли спасать Шинсо. Точнее, хочет ли Шинсо в данный момент быть спасённым? Айзаву обнадёживала, но не утешала мысль о том, что остальных злодеев поведение Шинсо явно застало врасплох, и потому Все За Одного, руководствуясь своими неизвестными и эгоистичными целями, пошёл вразрез с целями Лиги.       Это натолкнуло Айзаву на другую мысль: эти злодеи казались ему сплочённой группой, но это не касалось того момента, когда в их дела вмешивался Все За Одного. Значило ли это, что Лигу Злодеев в какой-то момент ожидал раскол? Всё зависело от множества факторов, и все они напрямую были связаны с Шинсо.       Опасно было надеяться на лучший исход, однако Айзава всё равно это делал, потому что надежда была единственной вещью, с которой он мог сохранить холодный рассудок и не сойти с ума.