Молитвы отвергнутых

Сара встревожено смотрела на меня, как и я не ожидав услышать подобного. — Да, именно она, — донеслось до нас. — хочу себе именно Госпожу. — Дубей, я по старой дружбе не отдаю жён. — А я прошу не по дружбе. Доран повернулся ко мне, сжав губы и до меня дошло. Вот, что он понял ещё в комнате, оставляя до того момента, пока не будет уверен. А я потеряла дар речи. Все, что мы сейчас слышали — казалось бредом сумасшедшего, что совсем не страшится нашего Господина. Опешили даже дормены приезжего Господина Дубея, с приоткрытым ртом смотря на него. — Он что, совсем с катушек съехал? Или, может, бессмертный? — Спокойней, Сара. Он не отдаст меня. Словно услышав нас, они синхронно повернули головы к нам, но Доран за секунды успел выйти вперёд, перед этим толкнув меня в бок, а Сару закрыть спиной. Господин оскалился, сказав ему: — Они в покоях? — Да. — Тогда какого черта и ты, и Камал до сих пор тут?! Господин Дубей улыбнулся краешком губ, смотря четко в мою сторону. Для остальных меня не было видно — красная занавеса скрывала обзор, но на месте, где стоял мужчина, было отчетливо видно часть меня. Я поджала губы, понимая, что если он сейчас продолжит смотреть на меня, то Господин двинется ко мне, а если Доран продолжит молчать, то Господин пойдет к нему, нас увидели бы в любом случае.. но молодой Дубей отвернулся, перенимая внимание на себя и я как можно быстрее схватила Сару за руку, тихо отходя назад. Когда спиной почувствовали прохладу от стен, мы побежали в покои, стараясь не шлепать босыми ногами. Радха удивлено переводила между нами взгляд, будто по глазам могла прочесть, что произошло и почему вдыхаем через раз. За ней показалась Амрита, вглядываясь. — Наказали?.. — с ужасом застыла Радха. — Наказание сейчас показалось бы милостью. Девушка совсем растерялась, не понимая ничего. Время поджимало, мог вернуться Господин и, не теряя больше и секунды, усадили девушек на кровать, мы пересказали все: от начала танца до конца разговора, даже ощущения и впечатления от мужчин. Радха кривилась, но, услышав о просьбе гостя, потеряла самообладание совсем. — Ты Госпожа Бардиса! Место твое тут, с нами! Что он себе возомнил?! — Не знаю, Радха. Не знаем и того, кто он, почему хочет забрать к себе. — У нас тут не представительницы в жены! Мы и так обречены на вечные страдания, так ещё и молодой Господин пожаловал. — Вас за дверью слышно, а если бы не я? — вошёл Доран. Даже не обратив внимания ни на вход без разрешения, ни на остальных девушек, я кинулась к нему, схватив за руки. Мне было страшно услышать одобрение от Господина, но не узнать ничего — было бы ошибкой. Дормен вскинул брови, однако ногой закрыл дверь и слегка сжал мои руки, сказав: — Все в порядке. Никто никуда не уедет. — Кто он, Доран? — Сынок Господина из "Ракасса". Я сделала шаг назад, не веря своим ушам. Господин Ракассы — богаче, влиятельнее и слышнее нашего Господина. Ракасса славилась больше Бардиса, туда приходили лишь сильно богатенькие дяди, всегда в сопровождении дорменов и уважаемых дам, которым, к удивлению, тоже было интересно повидать наши танцы, но оттого наложницы там не были счастливее нас. На деле было даже наоборот. Мадхумати — моя давняя подруга, с которой нас разделили, когда выбирали, куда распределить. При жизни со мной она всегда широко улыбалась, звонко и счастливо смеялась, глаза всегда горели, как звезды, но после двух месяцев бытия в Ракассе — потеряла все. Мадху потеряла вес, длинными рукавами прикрывала шрамы и синяки на руках, перестала носить открытые бедлы — ноги выглядели мертвее рук. Щеки впали, губы всегда были сухими и потресканными, а глаза красными и безжизненными. Один раз мы пересеклись за покупками бедлы — дальше договаривались о встречах, на которых я то и дело переживала, и не могла остановить слез от её и остальных наложниц жизни. Тогда я считала, что наложницам Бардиса живется лучше, даже была рада, что попала именно в него, ведь в Ракассе гостям касаться и договариваться о личных встречах с наложницами было разрешено.. Затем мы потеряли связь и я не знаю, жила ли она. — Дивия?.. Словно под водой звал меня Доран. Плохой прием еды, плохой сон, днями на ногах — напомнили о себе сейчас, когда разум затуманил страх. Пошатываясь, но не успев присесть на кровать, упала на колени рядом. Чьи-то руки подхватили меня сзади, и в стабильном состоянии я бы без труда определила кто, однако сейчас чужие прикосновения были легки, как едва дующий ветер. Я потеряла сознание.

***

Айшвария крутилась рядом, добавляя раздражение и головную боль. На краю кровати со мной сидела Сара, хмурясь читала книгу, которая явно не вызывала приятного. С настежь открытой лоджии дул бушующий ветер, снося все бумаги со стола, но, кажется, из всех присутствующих это никого не волновало. Я перевела взгляд на соседнюю кровать — Радха спала, поджав к груди ноги и крепко сжимая смятое под себя одеяло. Амриты не было. — Очнулась.. Как ты? — Голова сейчас взорвется, но потерплю. Не время придавать моему состоянию важность. Сара вскинула брови, понимающе кивнув. Я знала, что она продолжит переживать и украдкой следить чаще, но сама этому значения придавать не хотела. Надоело бояться, надоело быть слабой в глазах окружающих, надоело молчать. На место страха встала злоба, хотелось мстить за всех попадающих девушек в развлекательные храмы, — их же сжечь, да так, чтобы на их месте остался лишь пепел. Чтобы вместе с храмами заживо горели их Господины. А если не сгорят, смогут выбраться, то подвесим руки в цепи, оставив на растерзание соколам, что сначала лишат их глаз, зачем — языков и губ, а после уже не так важно: доклюют или загниют на палящем солнце. Мы лишили бы их жизни в любом случае и виде. От мыслей отдернула тихо открывающаяся дверь, в проеме которой показался Камал. Он окинул меня беглым взглядом и слегка улыбнулся, хоть и вымученно. Но улыбка быстро померкла — он пришел с плохими вестями, поняла я. — Хорошо себя чувствуешь? — Да, благодарю. Меня ждут? Камал поджал губы, взглянув на служанку, что с интересом застыла, однако заметив на себе взгляд дормена, поклонилась и быстрым шагом скрылась из комнаты. — Да.. они ждут. — Камал? — выгнула я бровь. — Господин и Господин Дубей. Дормены пока на растерзании у Дорана. — Он ждал тебя со вчерашнего вечера, Дивия. Шагу назад не делал. — Со вчерашнего?.. Я проспала сутки? И он ночевал здесь? Получил на это разрешение?! — Он сказал, что без тебя в Ракассу не вернется. Что либо Господин отпускает тебя добровольно, либо он сделает так, что в Бардис не явится больше ни один гость. Но тогда.. — Тогда я все равно окажусь там. Камал кивнул. План, что зрел в моей голове, начинал давить разум так, что начать расправу я была готова уже сейчас. Но все наложницы и дормены, что никогда не применяли силу и было жаль, находились в своих покоях и постах, потому полегли бы все. Я тряхнула головой, встав с кровати. На мгновенье в глаза потемнело, пол стал словно зыбучий песок, а кости начало ломить так, будто их раздрабливают. Сара оказалась быстрее Камала — в один шаг обогнула ложе, схватив под руки. Потакая слабости, я выпрямилась, не желая поддаваться боли и словно свыше услышав мои просьбы, все закончилось в момент. — Спасибо, Сара. Я в порядке. — Что ты.. Я качнула головой, не дав ей закончить мысль. Камалу повторять не пришлось, оставив Сару в покоях, мы двинулись на первый этаж, в гостиный зал.

***

Зал заполняли запахи благовоний и душистый аромат вишни самого Господина. Доран и его дормены стояли позади диванчика, отчего я скосилась на Камала, но сохраняла спокойствие. Видимо, долго мучить их разговорами у Дорана не получилось, а, может, Господин Дубей желал находится под своей охраной или беспокоился Доран, хоть и доверял меня Камалу. Я отпустила эти мысли, ведь никакого значения сейчас они не имели, и без позволения села на противоположное кресло.  Мужчина окинул меня с ног до головы взглядом, слегка усмехнувшись. Заинтересованный взгляд доставлял противоречивые чувства, хотелось уйти обратно в покои, а лучше убежать от Бардиса дальше, ведь этим взглядом он посмотрит на меня ещё не раз. Однако, когда Доран с гордо поднятым подбородком занял место по правую руку от меня, ощутила спокойствие. Я не одна.  Со стороны Господина Дубея вперёд вышел один из дорменов — точно юноша, с взъерошенными волосами и без строгости серые глаза. Красив, одет дорого. Подбородок высоко, но точно не от своего желания, руки нервно переплетены, да и сама поза говорила о дискомфорте — продолжала отмечать я, пока он не сказал:  — Доброго вечера, Госпожа Шарма, — слегка выставив руку в бок, представил он Господина. — Господин Рам Дубей, наследник Господина Ракассы.  Я взглянула на него скучающе, совсем без интереса, а после махнула рукой Дорану.  — Доброго вечера, уважаемые гости. Госпожа Шарма, невеста Господина Бардиса, — процедил он.  Рам Дубей покосился на Дорана, явно ожидав услышать полное представление, но он молча отступил назад. Незаметно для остальных, я улыбнулась ему краешком губ — сделал, как просила.  — Прошу простить, но имя Госпожи? — растерялся юный дормен.  — Не дозволено, — ответила я. — прошу впредь не спрашивать меня ни о чем, пока я не узнаю вашего имени. Не выучили этикет?  — Интересно.. А если прошу я? — Нет.  Господин вскинул брови, удивившись столь броскому ответу, но я только начала.  — Я считаю, что играть не по правилам от столь милой дамы — нечестно.  — Пересчитайте. От вас за километры несет нечестностью, а смеете тыкать меня? — Извольте. Прошу прощения, не желал оскорбить.  Я прикусила язык, желая того наоборот — оскорбить и посильнее. Обидеть, показать, где его место.. но я мило улыбнулась, оставляя голос строже и ответила:  — На первый раз прощаю, в следующий раз — подумайте дольше, прежде чем так говорить Госпоже.  — Как смеете.. — Вы находитесь в моем доме, господин. Это я должна спрашивать, как вы смеете и тыкать в плохую службу дорменов.  Господин Дубей довольно улыбнулся, явно дождавшись именно такого ответа. Мое же лицо не изменилось, оставляя в глазах хладнокровие.  — Что ж.. поговорим о моем предложении? — Слушаю, — ответила я, уже желая воткнуть ближайший нож ему в грудь, чтобы не слышать мерзкого предложения примкнуть к нему.  — Уверен, что ваш жених сообщил вам о нём, но я вдамся в подробности.  Я кивнула, разрешая продолжить, пока пальцы сильнее сжимались в кулак.  — Я предлагаю вам оставить титул "Госпожи" Бардиса и стать "Госпожой" Ракассы. Простыми словами: стать моей женой, оставив глупую, незаконченную свадьбу с вашим не до конца мужем. Всегда оставаться любимой мной, а не гостей и перестать их развлекать, к слову. Иметь столько денег и власти, что Бардису такого не снилось.  Истеричный смех со слезами рвались наружу, пока господин внимательно следил за моими эмоциями, которым поддаваться я не собиралась. По крайней мере сейчас. Изобразив подобие задумчивости о его предложении, раздумывала, как вежливее послать его на съедение тиграм или на дорогу к людоедам, но "случайное" прикосновение Дорана заставило скосить взгляд и оставить мысли. Он просил быть вежливее.  — Явились сюда, чтобы бессовестно забрать невесту уважаемого Господина?  — Он знал, что так будет. Знал, зачем я приеду. Но, как видите, принял с теплыми объятиями. Отчего же теперь избегать меня?  — Раз предлагаете, значит, у меня есть выбор? Нет.  — Милая Госпожа, отказывая мне сейчас — обрекаете всех на смерть.  — Тонешь сам — топи другого. Слышали? — сухо ответила я. — Вы действительно поражаете умом, дипломатичностью и.. дерзостью, конечно. Однако слышать "нет" я не привык.  — От меня услышите ещё не раз, если вдруг захотите вновь посидеть за приятными разговорами, — лукаво улыбнулась я.  Мужчин мягко рассмеялся, от прежней злобы не осталось и следа. Махнув рукой, вперёд вышел тот же юноша, уже держа в руках бархатную коробку.  — Позволите?  — Позволю, — усмехнулась я, обнажая шею, желая быстрее озвучить свои мысли о подарке. Касаться оголенный кожи он не посмел. Нет, не из-за того, что знает о наших запретах, а из-за того, что все же понимал — перед ним Госпожа и без позволения это станет осквернением. Господин застегнул цепочку, остановившись так, что наши лица были опасно рядом. Я невинно улыбнулась и сказала:  — Хотите таким образом заточить меня в ошейник и показать, как это будет ощущаться, если откажусь? Так ошибаетесь. Я задушу вас ею быстрее, чем вы поймете, что на вашей шее что-то лишнее.  — Я начинаю бояться вас, мадам.  — Отнюдь не думайте об этом. Оставьте это при нас.  — Ну конечно.. это станет нашей маленькой тайной, ведь я не хочу видеть вас на эшафоте за угрозы.  Хотелось бы видеть вас там — подумала я, но учтиво промолчала. Мы вновь расселись по местам, и подошли служанки, неся подносы с чаем. Доран ступил первым, передав чашку мне, следом — Камалу. Оба замерли в нерешительности и я, наконец, поняла, в чем дело.  — Присаживайтесь, конечно.  Обычно мы не соблюдали подобного поведения, в котором постоянно требовалось мое разрешение, однако сейчас дормены были послушнее дрессированных собак. Было ясно, что желали показать меня с лучшей стороны, показать как Госпожу дома, показать мою власть. Знали, что потом отпущу их с поста раньше. Я слегка улыбнулась, продолжая нашу игру, соблюдая сдержанное поведение рядом с ними.  — Ваш окончательный ответ?  — Нет, господин Дубей. Я верна Бардису, даже если за это придётся сгореть.  — Хорошо, как пожелаете. Вы понравились мне, отрицать не стану.. и из-за этого же не стану давить на вас, но смею кое о чем попросить.  — Конечно, — прищурилась я.  — Жду вас завтра в Ракассе. Как почтительного гостя.  Я удержалась от того, чтобы закатить глаза. Этого следовало ожидать, после отказа не может не быть приглашения в "гости".  — В сопровождении мужа, надеюсь?  — Нет, — ухмыльнулся он. — только вы.  — Нет, — ответила я тем же. — без своих дорменов и шагу не сделаю! Либо так, либо никак, господин.  Доран с гордостью в глазах посмотрел на меня, явно хотев похвалить мою непреклонность. Камал переглянулся с Дораном и хитро взглянул в мою сторону. Для них было честью сопроводить меня. — Ну что вы, я запретил только "мужа", а дормены у Госпожи должны быть всегда рядом.  — Рада, что мы сошлись в этом мнении. Мне пора, господин. До встречи и спокойной дороги. — Добрых снов, милая Госпожа. 

***

Несмотря на то, что я сдержала свое обещание отпустить дорменов раньше — Доран сидел с нами, с насмешками добавляя деталей моему пересказу о приеме. Камал же с радостью ушел в покои, желая повидать сладкие сны и задержаться в постели подольше. Всему этому беспределу развязал руки уезд Господина, который и застал меня врасплох ещё на приеме с Рамом Дубеем. Камал говорил, что ждут они, а на деле оказалось, что Господина не было с обеда и встреча с Дубеем была без его позволения.. Но я отчего-то не задумалась об этом, может, всего на секунду. Госпожа я или кто, если не могу принять гостя, который так жаждал встречи, что решил ночевать в чужом доме? Меня пугало мое спокойное представление в виде Госпожи, ведь я терпеть не могла этот титул. Однако, находясь рядом с напыщенным и наглым господин, не пользоваться и тыкать им я не могла. Воротило весь час вместе — как от него, так и от того, с каким наслаждением я пользовалась титулом и затыкала им наследника Ракассы. Было в этом много неправильного: начиная от моего тона и закрытия рта господина, что был выше по статусу и влиянию, и заканчивая угрозами, что говорила на полном серьезе. Жаль, что господин Дубей не счел их настоящими. Хотя, казалось, меня он воспринимал тоже не до конца всерьез — об этом говорила частая усмешка на его губах, но вел бы он себя так, если бы присутствовал Господин? Нет, точно нет. Однако меня это не заботило. Я ясно дала понять, что игрушкой в чужих руках не окажусь, а если и так, то тогда одни лишь Боги знали, на что способна живая кукла, имея бездонную чашу с ненавистью. — Доран, целой собственной жизни обязан вернуть её домой в целости и сохранности! — нахмурилась Сара. — Верну. Могу захватить его голову, — ухмыльнулся Доран, наконец, обретя спокойную форму общения. — богатенький ублюдок. — Ай-ай, ругаешься в присутствии дам? — вырвалась из мыслей я. — Эти дамы размышляют, как ножом сердце выкроить мужчинам. Я невинно улыбнулась, отведя взгляд так, словно говорил не про меня. И он, и Камал замечали мои частые взоры на ножи на подносе, которые словно лежали там как раз на случаи домогательства, не прошенных прикосновений и всему подобному, ведь еды на подносе не было и позже приносили только чай. А может меня вновь проверяли на сдержанность. — Если так образуются обстоятельства, Доран, то мы воткнем нож в самое сердце. Без сожаления и раздумий. — Не стоит марать руки в крови, когда рядом есть те, у кого это входит в обязанности, Сара. — В покои Господина в следующий раз пойдешь со мной? — отшутилась я. — разные бывают обстоятельства. — Будет нужно — пойду, даже если лишусь за это головы. Мне давно не страшно, Госпожа. Я невольно вздрогнула, не ожидав услышать подобного обращения. Доран помнит меня ещё двенадцатилетней девочкой, что боялась шагу ступить без позволения. Поначалу он лишь молча наблюдал, не испытывая ко мне никаких чувств, но в один день, когда дормену было приказано сопровождать в лавках, неожиданно заговорил со мной — необычно мягко. Тогда я ещё не понимала, почему его боятся.. до пятнадцатилетия, пока Господин того не видел, он играл со мной в саду, читал восточные сказки и рассказывал о своих подвигах, в которых потерял, не то друга, как ближе брата. Имя которого, мне к сожалению, никогда не говорил, а я не смела настаивать. Все мы храним секреты, ведь не всем положено о них знать, насколько близки мы бы не были. С улыбкой вспоминал мне о приключениях с Камалом, которые я слушала с замиранием сердца и забывала дышать. Однако такую непозволительную близость заметил Господин.. тогда-то я и поняла, почему Дорана так боялись. Он не желал мне зла, нет, — выполнял приказ. Наказаны были оба. Разлучение было самим легким испытанием, по сравнению с двумя неделями в маленькой закрытой комнате, в цепях на запястьях, из-за которых ноги не доставали до пола и до вечера приходилось почти все время висеть. Несмотря на тонкие ручки — выбраться из них не получилось, словно Господин заготовил заранее, зная, что однажды я оступлюсь. Удары плетью по рукам, ногам, спине и животу запоминались надолго, однако больно было не от них, а оттого, кто их наносил. Тогда я впервые видела сожалеющие глаза и трясущиеся руки Дорана. От моих жалостных криков он вздрагивал, желая перестать, успокоить, увести в сад и провести весь обед там, как раньше, но его заставляли продолжать, пока верный приближенный, а точнее говоря, друг Господина не отсчитает двадцать пять раз. Имя того дормена я прокляла не раз, не два, не десять.. по меньшей мере раз сто, пока не случился несчастный случай, который я запомнила навсегда с улыбкой. Пять лет были сущим адом, особенно в те моменты, когда Дорану вновь приходилось меня наказывать, даже если его не было со мной, даже если это была малейшая оплошность. Каждый удар плетью словно отдалял нас: мы перестали здороваться, желать доброго утра, если рядом не находился Господин, перестали замечать и тайно встречаться взглядами на лоджиях и "прогулках" в лавки, мы становились чужими друг другу.. Оба винили себя за то, что не смогли сберечь ни секрет, ни друг друга. За то, что после каждого вечера, запертого в той проклятой комнате, где были лишь боль, слезы и мольбы перестать, не могли больше находится рядом. Мне было страшно, ему — больно. После получения титула Госпожи мучения прекратились, и, к счастью, не только для меня. Я отстояла каждую, не смотря на цену, которую пришлось заплатить, а после долго пытаться выкинуть из головы. Мне были благодарны — это радость, а главное, к моим девочкам не смел больше никто прикоснуться. Отступил даже Господин, правда, за ту же цену. — Доран? — Извини, Дивия.. эта "госпожа" застряла в горле, что хотелось скорее выплюнуть. — Тогда сейчас же всем ложиться спать. Завтра вновь непростой день. — Сладких снов, хитрые авалим, — привычно улыбнулся мужчина. — Доброй ночи, Доран, — ответили мы в один голос. Сестры уснули быстро, точно вымотанные слежением за моим состоянием. Я не смела ни винить, ни ругать их — поступила бы также, даже если бы на следующий день пришлось пережить целый день в компании Господина или.. господина Дубея. Я невольно задумалась о истинных мотивах ожидать меня в гостях, без сопровождения мужа. Обычно расколоть людей подобных ему, мне не составляло труда, однако этот мужчина остался загадочным даже после личного общения. Он не имел ни одного изъяна, который можно было заприметить, ни одного плохого слова — только провокации, но их плохой стратегией я не считала. Бывает только с помощью провокаций получается определить точный образ человека перед тобой. И Дубей, конечно же, посмел использовать на мне. Я усмехнулась, найдя между нами тоненькую ниточку общего, однако она не значила ничего. Желание растерзать его на маленькие кусочки никуда не исчезло, как и желание сжечь Ракассу. Отказ господин получил, добровольно уехал к себе, тогда чего же он хочет выбить из завтрашней встречи? Я начала закипать от непонимания, когда рука невольно прошлась по шее. Цепь приятно отозвалась на коже, вновь напоминая о его ухмылке в момент, когда прицепил мне её на шею. Могли ли в ней крыться какое-нибудь зло? Проклятие? Приворожил на симпатию? Устало вздохнув, опустила руку обратно на кровать, перевернувшись набок. Ночь была полна звезд и легкого ветерка, что с радостью ворошил шторы лоджии. Песок слегка кружил, представляя себя в виде короткого водопада — образовался и сразу же исчезал. Хотелось бежать навстречу песку, пусть он и попадал бы в лицо, волосы, но я бы ощутила свободу, радость жизни. Ощутила бы себя простой девушкой, живущей в любящей семье. Моим мечтам, как и рассуждениям, не суждено было сбыться — менялись дормены за дверью, непривычно громко хохоча. Я прислушалась. — Я не заметил в нём ничего плохого, славный парень. — Но его Господин.. — сквозила неприязнь. — как и второй дормен, скучны и напыщенны. Позволили бы, так я живьем им кожу спустил. — Тише ты о таком, дурень! У Госпожи проблемы со сном, понимаешь, что с нами сделают, если услышат подобные разговоры! Какие борзые разговоры от дорменов.. За это можно лишиться головы — угроза жизни господина Дубея. Я широко улыбнулась, словно сходила с ума.