Виноград с косточками WLW 18+

      Время перед учебой тикало со скоростью счетчика бомбы. Его было одновременно слишком мало, чтобы насладиться последними праздными днями и предостаточно, чтобы извести себя тревогой.       Все, о чем Марго могла думать сейчас, была Рене и то, в какой капкан она угодила.       В прошлом будущее казалось не самым приятным, но хотя бы понятным. Она бы научилась, она бы смирилась и поняла, как проводить, в общем-то, довольно простую скучную и предсказуемую жизнь. Если не всю, то хотя бы лет 10, до тех пор, пока она не родила бы ребенка, а Люк нашел бы себе любовницу и она бы с ним развелась, отсудив половину наследства его отца. Вот и тогда можно было бы говорить о том, чтобы жить по-настоящему, для себя, так, как нравится ей.       Раздался телефонный звонок. Легок на помине.       Оказалось, Люк взял ее телефон без спроса и переименовал себя в «Мой лев» и установил свое селфи, сделанное в зеркале в новой квартире Марго. Вообще-то ей все равно — это всего лишь пиксели на экране, уговаривала она себя. Сил поменять обратно не было. В последнее время так было постоянно.       Марго подошла к окну, разглядывая листья за окном, все еще желтые после августовской засухи. — Ты уже надевала ту юбку, которую я тебе подарил? — Пока нет. — А когда наденешь? Ты в ней секси. «Жутковатое слово». — Э... на первый учебный день? — Марго посмотрела на экран телефона, отсчитывая секунды разговора. Встав с кровати, она принялась собирать разбросанные по комнате вещи, которые она, прежде аккуратная и организованная, умудрилась теперь превратить в депрессивный хаос. — Да, скоро начинается учеба. Как жалко, что мы на разных курсах. «Не жалко, потому, что ты туда совсем не ходишь». — Это точно, — нахмурилось Марго. Странно было забыть это, когда родители угрохали столько денег на репетиторов, но она все равно исхитрилась поступить на платное. Ей хотелось еще немного побыть в сладкой неге, но она знала, что Люк будет дозваниваться до последнего. — Завтра я забронировал поле на гольф… папа не может. А ты как всегда нудеть будешь, поэтому я даже не знаю, кого взять…       Снова бесконечный треп. Люк учился на третьем курсе. В универ он ходил скорее от скуки, когда его свободные часы не были наполненными спортзалом или похмельем. И в те редкие дни, когда отец возвращался с любовницей в город, Люк забрасывал все якобы дела своего бесцельного существования, что заполнить дыру в груди иллюзией родительской любви.       Чтобы как-то скоротать время Марго вышла на балкон. Улица окутала ее голые ноги колкой прохладой, а в нос ударил легкий мороз, сулящий, что небо вот-вот разразится ливнем. На плечо упали первые капли и Марго почувствовала напряжение, с которым сжались челюсти.       Хотелось бы думать, что от того, что она стоит в легкой струящейся ночнушке, а не потому, что ей сложно повесить трубку и больше никогда не принимать звонки.       «Что с тобой не так?!», — подумала она. На этот раз о себе. Ведь ничего не происходит. Ничего нового, во всяком случае. «Почему ты напоминаешь нахохлившегося попугая? Почему так сдавливает горло».       Марго перегнулась через перила. Она не могла понять, почему, поступая правильно, она возрождает чувство, что реальность ее выталкивает, словно желе. «Каково это — однажды отважиться…».       Она посмотрела на асфальт, наполняющий проплешины серебристыми лужицами, внутри которых разливалась разноцветная нефть. Захотелось стать кленовыми листом, который туда безмятежно спустился с дерева. В следующую секунду его уже переехала машина, оставив желтые куски.       Грустно.       Взгляд Марго упал на пустой стаканчик из-под кофе, который она принесла собой и поставила рядом. Помятый потными ладонями трофей. Марго не знала, стоит ли ей «обналичивать» этот подарок, который казался в ее жизни лишним.       «Напиши мне в Инсте @renemy890678», — красовалась уже растекшаяся надпись наспех на бумажном стакане из «ХОХО». Там, где обычно пишут имя посетителя. Да-да, с того самого дня, от которого уже можно было смело отсчитать неделю. Неделю молчания, стыда, нервозности, неясности, страха и нерешительности.       Тем не менее, перед ней предстал выбор. Молчание — это ведь тоже ответ. Но готова ли она была ответить — и ответить именно так?       Какова вероятность, что Рене возьмет синий фломастер и вместо «Марго» напишет, как с ней связаться? Была нулевая. Но не в этот раз.       Марго прикусила губы, сдерживая улыбку.       Надпись грела. Но не руки, а жгла чувством в солнечном сплетении.       У нее останавливалось дыхание каждый раз, когда она осознавала то, какой питательной казалось жизнь, когда она думала о Рене. Мысль, проносившаяся сквозь дымку бытовухи, когда она ела, спала или даже стригла ноги, сбивала с толку, ведь она видела ее всего два раза.       Наверное, в этом проблема — она дает слишком много воли фантазии.       Рене. Словно кубик льда тает на языке, обжигает холодом, манит влагой и утолением жажды, но ты не можешь проглотить его сразу, весь. И что ты сделаешь, когда он растает? Как выбраться из пустыни, где ты его нашла? Как тоже превратиться в лед, который не поддаться? Как лишить себя чувств и перестать быть человеком? Или просто быть. — Люк, мне надо идти в душ. — Ну нет… хорошо, но только если пришлешь фотку. Молчание. — Ладно.       Повесив трубку, Марго с силой ударила руками по перилам, ощущая нарастающий гул в кулаках. Этого было недостаточно.       Жить захотелось уже сейчас. Но что это такое в точности она не знала. Только делать вид, что ты живая. Проблема была в том, что теперь узы, которые раньше ощущались как легкое неудобство и вялая социальная игра, теперь начинали натирать до кровавых мозолей.       «Что. С тобой. Не так! Угомонись и будь уже счастлива, твою мать!».       Последний удар пришелся на злосчастный стакан. Словно в замедленной съемке его подхватил ветер и, весело играя, покатил несколькими метрами ниже. Марго онемела.       «Как же там было? Ренеми восемь, девять, ноль, шесть… или девять? А потом было, восемь и семь. Или семьдесят восемь? О нет! Не помню…».       Не успела опомниться — она уже ищет мусор у себя под окнами. В той же ночнушке с наброшенным на плечи халатом. Быстро найти, поставить у себя дома на полку и забыть. Законсервировать себя в иллюзии выбора. Без него остается только отчаяние.       Сделать вид, что этого не было. Нет, это не она испугалась ее потерять и не она боится опять прийти к ней уже за четвертой чашкой кофе. Так она абсолютно будет выглядеть полной дурой, если Рене еще не догадалась, с кем имеет дело.       Так унизительно!       Марго подняла что-то напоминающее искомое из груды мусора на остановке, но тут же с отвращением откинула назад. Люди, ждущие автобус, сбились в тревожную кучку и изредка бросали взгляды в ее сторону. Марго перепоясала халат, недоверчиво оглядываясь по сторонам. «Ты уже сделала выбор», — понимание пульсировало на внутренней стенке черепа. — Что-то потеряла, красавица? — раздалось кряхтение откуда-то со стороны. Марго приблизилась. Скрытый тенью листвы в кустах сидел бомж, вытянув вперед больные ноги. Рядом с ним валялась самодельная трость. Он не спеша выливал из бутылки последние капли водки себе в… бумажный стаканчик!       Марго быстро отвела взгляд. — Вообще-то да. А вы… не могли бы мне показать, что у вас в руке?       Бомж с интересом принялся рассматривать свои конечности, полностью спрятанные за строительными прорезиненными перчатками. Цвет их был уже неясен. — А у меня ничего нет, милая. — Вот эту надпись…       Бомж явно обрадовался. Он с новым энтузиазмом принялся рассматривать то, на что и не обратил внимания, а затем слишком бойко для своего состояния спрятал руку за спину. Публика за ними все больше оживлялась и перешептывалась. — За стопку, — произнес он заговорщически.       От ветра Марго начала стучать зубами, ее потихоньку начала одолевать головная боль. Кто-то из толпы сейчас решит, что ее обокрали. Кстати, об этом. Марго молча сняла с руки позолоченный браслет — подарок — и протянула вперед, придерживая за застежку. Бомж сощурил глаза. — Золото, — пояснила она поняв, что тут подслеповат. — Много водки купите.

***

      Инстаграм у нее, разумеется был, но он никуда не годился. Марго села на подоконник и принялась пристально оценивать себя, пролистывая ленту профиля. Все не то. В порыве гнева она стала удалять свои фото одну за другой, но затем остановилась. Дело было не в том, что она какая-то не такая, а в том, что на тех фото — никогда не была она. То же маленькое лицо, те же плотные волосы, висящие густой вуалью, то же хрупкое тело. Ей не нравился свой взгляд. Потому, что она помнила, что за ним кроется каждый раз.       Фотогеничной быть легко, когда фотографируют не тебя. Не ты стоишь и за кадром. Говорят не с тобой. Ты, которая внутри, привыкла знать, что понравится другим, что устроит их, и насколько широко надо улыбнуться, чтобы заслужить добрый взгляд. Ни одного фото без чувства стыда и ненужности. Она словно соглашалась жить в этом теле, когда забывала, чье оно.       Не та версия ее, которой хотелось быть рядом с Рене. Словно с ней она должна быть другая, но какая именно? Было не понятно. Создав новый пустой профиль, она набрала в поиске ник.       «Привет?».       Почему-то она надеялась, что как только увидит ее снова, то все встанет на свои места. Это окажется ошибкой и она легко убедится, что ей просто «показалось».       Никаких критериев, кроме реакций собственного тела Марго не могла выдумать. Надеялась, что просто в тот момент как-то по особому падал свет, странно сложились обстоятельства, что ей вдруг тогда сдавило грудную клетку, будто ее бросили в вольер со зверями.       Всего секунды ожидания.       «Привет, мы знакомы?».       «Да, это Марго. Из кафе)) Мне показалось, что ты хочешь продолжить общение»       «…думала ты не напишешь уже.»       Пауза.       «Круто, что все-таки написала. Так показать тебе студгородок?» — ответила ей Рене в Инстаграм. Один смайлик, черт побери.       Марго выдохнула и ударилось затылком о стену. Вот оно что. Та просто решила проявить вежливость перед новой знакомой из-за их прерванного диалога.       «Да, давай в любое время, когда тебе удобно))», — Марго ставила эти долбанные скобочки, туша в себе зачатки рождающего разочарования и одновременно ужаса, что у нее снова появился шанс сделать что-то не так. В голове хороводом ходили мысли:              «Ха! А что не так ты собиралась делать, если НИЧЕГО ОСОБЕННОГО не происходит? Просто ДРУЖЕСКАЯ встреча и всего. Она вежлива с тобой. Возможно, она сделала это, не подумав, и теперь жалеет, что к ней прицепилась какая-то мелкая девчонка. Оставь ее покое, разве ты не видишь, что у тебя нет шансов».       Марго обняла себя за колени, опустила голову и до тупой боли вдавила лоб в ноги. «ШАНСОВ НА ЧТО?».       «Завтра в 6 вечера. У кафе». Теперь улыбающийся дьявол. Опять же — что это значит?!

***

      Рене была лучше, чем она ее запомнила, и даже чем она ей приснилась, хотя бы потому, что теперь она стояла поодаль от нее взаправду — со своим немного резковатым профилем и высокими скулами. Красиво. Это было неожиданно больно. Марго почувствовала, что тело ее предало, далеко не в первый раз, между прочим.       Она припомнила это чувство. Это было еще в старшей школе. Марго ждала свой автобус, а через дорогу… стояли двое.       Марго еще никогда не видела ничего, чему она могла позавидовать сильнее: крепости их объятий, уверенным пальцам, держащими лицо той, которую целовали или ту, которая принимала трепет, изгибу их напряженных тел, опирающихся о стеклянный постер с рекламой. Когда поцелуй распался это было похоже на взрыв хлопушки, из которой хлынуло конфетти, на молоко, за которым не уследили и оно пенится и льется по всей кухне. Марго пыталась затолкать бурю зависти, поднявшуюся в ней, словно молочную пену — назад в кастрюлю, но пена уже была повсюду.       Их разлучил автобус. Было ясно, что в эту же секунду они напишут друг другу в мессенджере, будто соревнуясь на скорость, кого из них сила притяжения вернет быстрее.       Тогда она подумала, что это из-за ее собственного одиночества.       Ее сбитое дыхание и жар внизу.       Марго задержала дыхание и зашагала так быстро, чтобы не чувствовать боль от все сильнее натирающих дешевых туфель на толстом каблуке. На глаза попалась стеклянная витрина с китайской косметикой и уже внутри, впервые размазывая на губах дешевый алый пробник, она задумалась.       В той паре была искра, которой она неосторожно жалила окружающих. Эта искра сообщала, что так можно. И с той минуты перед Марго появился следующий, один из многих вопросов к самой себе: — Я хочу быть как она или… я хочу быть с ней?       Марго вдруг представила, что она на крючке, который тащит ее вперед, но за которым хочется бежать и набирать скорость, поднимая колени все выше, отталкиваясь от земли свободно, рассекая локтями воздух.       С того дня Марго больше не представился случай подумать об этом. Да и размышлять на эту тему было слишком сложно, никакой помощи извне ждать не приходилось.       Помада, которую Марго тогда купила на карманные деньги, простояла неоткрытой у зеркала четыре года. Позже она переехала с Марго в маленькую съемную квартиру-студию.       Рене вперила взгляд в асфальт, явно чем-то глубоко озабоченная. Она небрежно опиралась о стену здания и выглядела уставшей, черты лица ее немного углубились от падающей тени, и Марго подумала, что та не в духе. Однако, увидев девушку, Рене продемонстрировала ямочки на щеках от широкой улыбки и с заговорщическим видом протянула ей пакет. Внутри оказалась выпечка. — Вот, стащила.       Увидев, как округлились глаза Марго, она быстро добавила: — Да ничего, владелец бы все равно выкинул! А они вкусные и даже все еще мягкие,— будничным тоном сказала она, явно делая это не в первый раз, затем оглядела ее с головы до ног, — подумала, может, у тебя есть аппетит на такое.       О да, аппетит определенно был.       «Такое» улавливаешь еще до того, как упадет песчинка в песочных часах. Марго показалось, что ее читают как открытую книгу.       Рене продолжила смотреть долгим и пристальным взглядом так, что зардевшаяся девушка выхватила пакет у нее из рук нервным жестом. — Спасибо, — Марго прочистила горло и словила ответную ухмылку, — куда… пойдем?

***

      Сегодня, пусть и ненадолго, вернулась теплынь. В лицо дул прохладный, но в этот день еще приятный предосенний ветерок. Такой ветер сулит в себе запах книжных страниц и гнилых листьев под ногами. Он напоминает, что пора прощаться с летом, каким бы оно ни выдалось. Что все циклично, но каждый этап таит в себе неотвратимую новизну, которую ты сначала отвергаешь, а уже потом считаешь своим «так было всегда». — … главный корпус с приемной комиссией ты уже видела… покажу тебе столовую. Я там бываю чаще, чем на парах, — рассказывала Рене, лицо которой не покидала гордая полуусмешка.       Из-за этого Марго часто ловила себя на том, что стоит ей расположить свой взгляд на Рене, как он соскальзывал вниз. Будто смотреть было неуместно, но раз за разом она возвращала его, чтобы через секунду не выдержать.       Марго проходила мимо бетонных зданий, унылых витражей в библиотеке, делала вид, что внимательно запоминает соседние корпуса, где здесь курилка, а где — место, где все зажимаются, кивала при описании скейтпарка, а на самом деле пыталась собрать в осмысленную кучу обрывки чужого голоса, из которого она сейчас могла выхватывать лишь отдельные фразы. — Курить запрещено, но на самом деле все выходят вон на тот пятачок…       Та наслаждалась, припоминая истории прошлых годов, и широко жестикулировала. — Если запишешься на бассейн, то будешь не плавать, а бегать. Его до сих пор не отремонтировали, все деньги из университетского бюджета выкачал ректор… мне лично нравится дзюдо. Но… тебя это вряд ли заинтересует…       Они шли, время от времени чуть касаясь плечами, словно срабатывали невидимые магниты, и это посылало легкий разряд прямиком в солнечное сплетение. В памяти Марго стучали, как на письменной машинке, рычаги, которые увековечивает момент на бумаге, — впитывая в память расслабленный шаг и крепкие немного узловатые пальцы Рене.       Говорили о вещах, которые мало что значат, но которые невозможно пропустить. Принюхивались друг к другу словно собаки, ловили взгляды.       Дома начали покрывать сумерки и силуэт рядом стал как будто еще ближе и теплее. Марго осмелела. — Можно вопрос? — Нет, — отшутилась Рене, засунув руки в карманы, но ее добрый взгляд подбадривал, — я даю тут такой стендап, а ты мне мешаешь… — Почему тебя заинтересовало общение с первокурсницей? Ты состоишь в студсовете?       Рене вдруг отрывисто рассмеялась. — Я разве похожа на человека, у которого есть время на общественно бесполезную деятельность? Серьезно, нет. Мне даже кажется, что студсовет этим не занимается. И меня заинтересовало общение не с первокурсницей, а конкретно с тобой…       Захотелось пить.       Марго почувствовала, как немеет шея. Поэтому она продолжила идти вперед, не поворачивая головы, напоминая себе машину на шарнирах. Идти молча. Боковым зрением она уловила, как Рене бросила на нее уже скорее обеспокоенный, чем располагающий взгляд и хотела было что-то спросить, как тут ее прервали: — Систер, привет! — крикнул кто-то из толпы, которая подкралась сзади. Раздались быстрые шаги. Размашистый хлопок по плечу. Низкорослый блондин с немного безумным взглядом похоже был рад встретить старую подругу. — Опа. Свежий объект? — Он оценивающе оглядел Марго и кинул вопросительный взгляд на Рене, что не укрылось от внимательной Марго, и, не дождавшись комментариев, сходу затараторил. — Мы идем в «Ибис». Отметить начало года… — он изобразил жест повешенного. — Ты… вернее, вы обе — с нами?! До 11 вход для девчонок бесплатный, ловите момент!       Девушки растерянно переглянулись — в воздухе повисли обрывки их разговора, перерастая в неловкую недосказанность. Ее хотелось содрать, как засохшую корку на ранке, даже зная, что она будет кровоточить. — А, кстати, Марго, «Ибис» я тебе показать-то и забыла, — разбила паузу Рене, и, не меняясь в лице, прежде чем та успела выразить несогласие, и — впервые, — схватила ее за плечо, уверенно потащила в сторону вывески клуба.