Мы справимся

— Пап, а что на ужин? — заинтересованно спрашивает мальчишка, заходя домой вместе с родителем в начале седьмого. — А ты в саду не кушал? — удивляется Арсений. — Там каша была невкусная и котлета с луком. Я не очень поел, — даже немного стыдясь отвечает Антон, сбрасывая кроссовки, а кофточку решает снять уже в комнате, — Можно пельмени? — предлагает он с предвкушением. — Пельмени — это на крайний случай, там нет ничего полезного. А у нас есть полезная индюшка, овощи, поужинаем нормально с тобой, — рассказывает реальность Попов, направляясь к себе в спальню, — Переодевайся и не забудь помыть руки! *** — А мы поедем летом на море? — вдруг спрашивает Антон, пока кушает. — Поедем, думаю, почему бы и нет, — улыбается мужчина, — Ты на какой пляж хочешь, чтобы песочек или камушки? — Камушки! Чтобы можно было строить башни, рисовать на них и забрать домой! — восклицает малыш, нечаянно выкинув за пределы тарелки огурец. — Тош, только за столом аккуратнее будь, пожалуйста. После ужина сам вытрешь, хорошо? — Хорошо, — понимает парнишка, — Так что на море? — Поедем к камушкам! — радует Арсений. — Ура! — смеётся Антон, но уже не так активно, чтобы не испачкать стол. *** — Пап, а ты раньше, когда был маленький, писялся? — осторожно спрашивает Антон, отвлекаясь от чтения книжки. — Все в детстве писяются, — спокойно отвечает мужчина, — А что? — Ничего, — мотает головкой мальчишка, — А можно мне сегодня ванну набрать? — с восторгом предлагает он. — Можно, — улыбается Арсений и сначала возвращается к научной статье, но потом вдруг замечает, как сын нетерпеливо мнёт себя между ножек, продолжая при этом рассматривать книжку, — Тош, что ты делаешь? — Я? Не знаю, — растерянно отвечает ребёнок, но, когда его внимание теперь приковано к ощущениям под шортиками, он начинает сжимать себя там сильнее, — Ой, пап… — В туалет? — предполагает старший, на что видит быстрые отчаянные кивки, — Тогда мы сейчас сделаем упражнение. У нас в списке первый «будильник», оно не сложное, ты точно справишься. Ложись на спинку и ручки убирай. — Папуль, а если я диван… намочу…? — Не намочишь. Мы не будем добиваться того, чтобы ты не сдержался. Тем более сейчас. Мы только начинаем тренироваться, твой мочевой пузырь пока не способен на что-то существенное, поэтому мы будем выполнять упражнения потихоньку, по чуть-чуть, — успокаивает Арсений, постепенно укладывая сына на спину, вытягивает его ножки и убирает руки от промежности, — Тихо, — он кладёт ладони на таз Антона, чтобы тот перестал извиваться и пищать, — Ну спокойно, Тош. Дыши глубоко носиком, давай со мной: вдох, выдох, вдох, выдох, — мужчина дышит медленно, и скулящий от дискомфорта в паху парнишка успокаивается, — Давай сначала я буду помогать, а ты мне озвучивай ощущения, хорошо? — Хорошо, папочка. — Я надавлю и посчитаю до десяти, ты меня ручками не трогаешь, просто лежишь, — повторяет Попов и кладёт одну ладонь на самый низ животика своего сына, — И, раз, два, три, четыре, — мужчина давит на мочевой пузырь для начала совсем не сильно, поэтому ребёнку удаётся лежать смирно, хоть маленькие пальчики на ножках он всё равно поджимает, — Пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Умница! Ну как ощущения? — Писять хочется, — пожимает плечиками Антон. — Ну, сильнее? — Не знаю даже… — Тош, нужно ощущения запоминать. Ты сейчас буквально очень хотел в туалет, но не понял этого, пока я не сказал. Научись чувствовать, когда животик полон водички, мы для этого сейчас и работаем. Хорошо? — Да, пап. — Ещё разок давай нажму. Раз, два… — Ммм! — немного извивается мальчик, почувствовав давление на свой животик. — Тише. Три, четыре, пять, шесть, семь, — Арсений уверен, что в этот раз даже чувствует под ладонью детский мочевой пузырь, — Восемь, девять, десять! — Ай, — хнычет парнишка, по привычке потянувшись ручками к промежности. — Антош! — мужчина перехватывает руки сына, — Твой писюнчик — вещь, вообще-то, неприкосновенная. Только когда ходишь по-маленькому, ты его трогаешь. В остальное время не надо его мять и зажимать. Особенно сейчас, когда мы упражняемся, — объясняет родитель, — Так что руки убираем, Антон. Терпим? Один, два, три, четыре, пять, — Арсений давит не сильнее, чем прошлый раз, даже чуть слабее, подобрав нужную силу, но мальчишка всё равно хнычет от давления, — Шесть, семь, восемь, девять, десять. Умничка мой! Молодец! — Папочка… Отпусти меня, пожалуйста, — уже буквально плачет Антон, которому слишком сложно и неприятно. — Малыш, — вздыхает старший и, глядя в заплаканные глаза своего ребёнка, пересаживает его к себе на колени боком, — Ну что ты? Совсем не можешь? — Не знаю, — ребёнок тихонько плачет, даже не желая больше думать. — Ты устал, солнышко моё. Всё, я понял, пойдём писять, — Арсений ведёт сына в ванную и сам снимает с него шортики с трисиками. Мальчик без раздумий берёт писюнчик в руки и направляет в унитаз. Через пару секунд на белый кафель брызгает тоненькая струйка жёлтой мочи, издавая соответствующий шипящий звук, — Ты всё равно молодец, Тош, мы сделали первое задание, ты умница! — хвалит брюнет, когда сын вытирается и одевается, — Мой ручки. Только скажи мне, заяц, ты спал в тихий час? — Не спал, — всхлипывает ребёнок от усталости. — А надо, малыш, а то вечером ты уже никакой, мы так не сможем делать упражнения… Ладно, давай ванну тебе наберу. *** Антон сидит в ванной, полной пены и игрушек-поливалок. Он плескается в воде, пшикает игрушками и негромко смеётся. Вдруг его настигает осознание, что ему надо пописять, причём именно сейчас! Идти к унитазу совсем не хочется, он ведь весь мокрый, а вытираться долго. Поэтому мальчик решает совместить два в одном: и поиграть, и пописять. Парнишка берёт свой писюнчик, вынимает его из воды и направляет на стену. Чуть тужится и из тоненькой уретры брызгает тёплая струйка мочи, но слабее, чем раньше. Она всё равно попадает на кафель стены, поэтому ребёнок успевает нарисовать на стене картинку, двигая писюнчиком. Но, когда он заканчивает мочиться, то задаётся вопросом, почему жёлтенькая водичка из него выходила так слабо. О том, что он просто недавно уже спускал мочу, и поэтому сейчас напор был маленький, ребёнок даже не подумал. Антон внимательно приглядывается к писюнчику и находит дырочку уретры. Чуть сдвигает крайнюю плоть и пальчиком тыкает в тонкое отверстие, зачем-то пытаясь его раздвинуть, налить туда воду с ванной, закрыть пеной… Скорее, просто делает то, что чувствует. Он мучает нежную красненькую уретру до тех пор, пока она резко не начинает болеть. Именно в этот момент заходит Арсений, желая проверить кроху, и видит, как сын хнычет, глядя на высунутый из воды маленький писюнчик с отодвинутым краем. — Что случилось, Тош? — присаживается на корточки мужчина, думая, что ребёнок просто снова хочет в туалет и распереживался. — Болит тут, — он указывает пальчиком на свой половой член сверху, а с глаз срываются слёзы, — Я трогал, пап, не специально просто, интересно, пальчиком так тыкал, а потом раз и больно, — рассказывает мальчик, пока мужчина удивляется. — А это что за лужа? Ты в туалет ходил? — спрашивает брюнет, заметив на соединяющей полочке между стеной и ванной жёлтую воду, не стёкшую. — Да… Писял… — А почему на стену? Тош, ну есть же игрушки, не надо баловаться с организмом! — серьёзно объясняет старший, вздыхая, — Вставай, смываем пену, купаемся и я посмотрю, что там у тебя теперь болит, — уставший под конец дня Арсений говорит строже обычного, и ребёнок решает послушаться. *** — Снимай полностью штаны, ложись на спину и ножки раздвинь, — пока Антон шёл в свою комнату, Попов спустил в ванной воду, убрал игрушки и тщательно помыл руки, прежде чем идти трогать интимные месте сына. — Может не надо, папуль? — боясь непонятно чего, спрашивает мальчик. — Антон, я тоже очень устал и недоволен, что ты полез руками, куда не надо. Я же только что говорил, что трогаешь ты писю только когда писяешь! Зачем ты начал что-то там трогать лишнее? — в этот раз мужчина говорит действительно громко, — Ложись давай, снимай всё, — вздыхает он тяжело, пока ребёнок медленно укладывается. — Прости, — пищит малыш, избавляясь от штанишек. Арсений немного раздвигает ноги сына, чтобы лучше видеть член. Он поднимает его и аккуратно сдвигает крайнюю плоть, разглядывая чуть воспалённую уретру. Пока ребёнок лежит ни жив, ни мёртв, задержав дыхание, мужчина разглядывает маленькие царапинки прямо на слизистой. — Покажи руки, — просит родитель, разглядывая протянувшиеся к нему пальчики, — Ну, ногти сгрызены, края небрежные, острые, вот ты и поцарапал себе там всё, — вздыхает Попов, — Лежи, не двигайся, сейчас обработаем. Мужчина приносит из аптечки хлоргексидин, льёт сначала немного прямо на маленькую уретру, потом промакивает ватным диском и, подождав, смазывает заживляющей мазью. Мальчик терпит холод обеззараживающей воды и крема, понимая, что папа ничего страшного сделать не посмеет. Он его любит. — Всё, можешь надевать штаны и писюнчик ручками не трогай вообще! Пусть заживёт за ночь.