Настоящий синдром отчаяния

Хаджиме, шаткой поступью, настиг Нагито и вознёс оружие к потолку готовясь пробить его череп насквозь. Тот моментально свалился на пол, попутно выкрикивая гласные звуки: – Хаие!! ХАИЕ! Оеуу!!? Е А-Аа... – глотая свою собственную кровь, закрываясь неистово трясущимися руками, он переступал через боль издавая безсвязное. Но удара не последовало. Вместо тяжёлого разводного ключа, который со звоном грохнулся на пол, больной взял из кучи мусора плоскогубцы. Удобно расположив их в ладони, парень вернулся к раненому. Хаджиме правой ногой наступил на одногрупника и повернул его лицом наверх. Что бы не было оказано сопротивление, парень тут же сел всем своим весом на живот Нагито. Сейчас, без возможности сделать полный вдох или даже сомкнуть сломанную челюсть, Комаэда всем своим видом просил одногрупника расправится и умертвить его как можно быстрее. Хаджиме ответил молчанием, а затем продолжил то, что хотел сделать. Надежда жертвы не смогла оправдать сама себя. Плоскогубцы оказались закреплены на одном из зубов Нагито и тот, поняв, что сейчас будет, в целях самообороны схватился обеими руками за инструмент и стал противостоять силе убийцы. Больной Хаджиме старался как можно сильнее сдавить клешни инструмента и вырвать зуб, а раненый же старался убрать плоскогубцы изо рта. Борьба на боль и слезы, продолжалась не менее минуты. У обоих на лбах выступил холодный пот. Но как бы Нагито не старался, его зуб был полностью расшатан,и в эту же секунду зубной нерв был разорван. От режущей боли его руки ослаби, и вопль страдания, заполонил помещение. Одержав победу Хаджиме резко рванул инструмент, выдрав зуб вместе с тканью десны. Комаэда рухнул на пол, ударившись затылком. Он кричал навзрыд, прислоняя ладони к лицу и оставляя багровые разводы на коже. Но больной парень даже и не собирался щадить плачущего кровью одногрупника. Хаджиме снова налег на него всем весом и, убирая руки старшеклассника, он закрепил клешни плоскогубцев на соседнем зубе. Несмотря на свое состояние, противостояние началось вновь, правда, времени на то что бы лишить Нагито ещё одного зуба потребовалось намного меньше. Измазанные в слезах и крови ладони слишком сильно скользили по металлу. Хаджиме расколол и выдернул ещё одну кость из челюсти раненого... Простой человеческий организм не может выдержать непрерывного потока боли, поэтому Комаэда беспомощно потерял сознание, заставив комнату утонуть в тишине. * * * Мозг постепенно начинал наполнятся мыслями, воспоминаниями. По маленьким кирпичикам выстраивались 5 человеческих чувств. Веки сонливо приподнимались, позволяя увидеть это место и вспомнить все что было до неожиданного пробуждения. Нагито очнулся сидящим на полу, прислонившись спиной к стене, аккурат возле кровати. Его голова была опущена, и первое что бросилось в глаза - это пропитанная бордовым цветом майка в районе живота. Пока он сидел в такой позе, кровь почти непрерывно капала изо рта, что и создало такую картину. С целью осмотреться, Комаэда приподнял голову. Исходя из абсолютной тишины, предполагаемо, он был тут совсем один. Ранее красивое и чистое лицо было испорчено темными синими и зелёными гематомами, а от раздробленной челюсти исходила ужасная ноющая боль. Тяжело вздохнув Нагито попытался успокоится, но к несчастью заметил чьи то глаза. Да. Некий человек, а точнее Хаджиме Хината внимательно следил, спрятавшись за противоположной стороной кровати. Недолго рассматривая друг друга, Хината перелез через всю постель прежде чем оказаться перед лицом раненого. Тот в свою очередь молча наблюдал. – Ты выглядишь отвратительно. – Хаджиме продиктовал неоспоримую правду. Голос был холодный, такой неродной. Эта была болезнь – она говорила за ученика. Настоящий синдром отчаяния, который как бешенство, вытеснял здравый разум из тела. Больной незаметно поднес маленький предмет, что был спрятан у него в руке, к лицу одногрупника. Тонюсенький карманный ножик, схожий со скальпелем, переливался в свете домашней люстры. Нагито тут же попытался убраться с этого места, но двинувшись, он осознал, что его руки крепко связаны по локоть, а конец веревки уходил к ножке близ стоящей кровати. Комаэда не смог оборонятся и попросту отвернул свое лицо подальше от лезвия, что угрожало ему чем то непредсказуемым. – Вообще то я не закончил. – С этими словами Хаджиме своей собственной силой обратил лицо Нагито к себе. Одним резким и точным, как вспышка, взмахом острое лезвие горизонтально рассекло правый глаз. И вновь мучительные, надрывные крики расползались по комнате. Нагито забился в конвульсиях, боль прошлась по всем нервным окончаниям. Его воротило и трясло, вместе с попытками закрыть веко, его вновь и вновь пробирало на нечеловеческие вопли. Желеобразная жидкость вытекала из глазного яблока и по капле падала через открытую челлюсть прямо на язык парня. Вместе со слезами он глотал это, что бы хватать лёгкими воздух все больше и больше. Он пил свои глаза что бы кричать. Хаджиме, у которого окончательно поехала крыша, сидел рядом и грыз кончик ножа, наблюдая над тем как жизненные силы медленно испаряются из тела одногрупника. Не дождавшись более идеального момента он хищно бросился на бьющегося в конвульсиях парня. Лезвие пронзило насквозь тонкую кожу щеки, в потоке действий, больной оттащил нож на себя, что разорвало щеку Нагито в клочья, тоже самое случилось и со второй стороной лица. Ручьи свежей артериальной крови струились по шее и ключицам. Ее брызги остались на стенах, на полу, на кровати и на самом Хаджиме. Крик раненого парня совсем ослаб, и принял вид кашля, хрипа, сорванного дыхания и булькающий звуков при попытках проглотить кровяные сгустки. Нагито подался вперёд и свесил свою голову прямо у ног его мучителя. Невозможно было сказать что именно сейчас осталось от лица парня. Раздробленную челюсть отрезали от лица, этот хрустящий мешок из костей и мышц мешал Нагито во всех аспктах его состояния. Комаэда ослеплён и каждую секунду теряет несколько десятков миллилитров жизненно важной красной жидкости. Перед ними, из-за раненого, на полу образовалось багровая лужа, ведь тот не переставал кашлять... Больной Хаджиме был раздражён, его вовлечённость и недетский интерес к наблюдению над чужими страданиями заметно улетучивался. Тогда садисту в голову пришла идея следующего шага... Хаджиме переступил изуродованного, но ещё дышащего одногрупника словно мусор и подшагнул к его связанным рукам. Наточенное лезвие помогло снять веревки. Обмякшее тело Нагито подалось вперёд, готовясь встретить лицом деревянный пол, однако садист успел перехватить его. Полуживого парня перетащили на середину комнаты и поклали животом вниз. Комаэда продолжал моргать оставшимся глазом, продолжал всхлипывать и тихо стонать, норовивши всеми способами показать, что он ещё жив и всё чувствует. Но это и требовалось мучителю – живая плоть. Раздался звук скрежета и стука металла об деревянный пол. Это был Хаджиме, ищущий подходящий предмет для своего новоиспечённого плана. По итогу в его руке очутилась ножовка, предназначенная для резки металла. Новое зубчатое лезвие отливало чистым, серебристым цветом... Предвкушение заворожило больного парня, и в какой то момент он понял, что позади себя не наблюдается никаких звуков. Затишье перед бурей - вот как можно было бы трактовать этот момент. Хаджиме, ничего не понимаючи обернулся и лицезрел кошмарное: осмелившийся дать отпор Нагито стоял перед ним, словно изуродованный монстр из отвратительного хоррора, с высоко поднятым над головой окровавленным разводным ключом. Разрубленное лицо никак не помешало ему поднять свое тело на обе ноги и адреналин сподвигнул его на столь рискованное действие. Крепко сжав инструмент в обоих руках, Нагито совершил удар, целясь в лицо одногруппника. Хаджиме пришел в ужас и инстинктивно защитился руками, однако из-за запоздалой самообороны разводной ключ все же рассек ему лобную часть головы... Он отскочил от изуродованного парня ближе ко входной двери. В одной руке сверкала неиспользованная ножовка, а вторая рука пыталась сдержать поток крови из глубокой раны, что заливалась в оба глаза, медленно но верно погружая парня в красную слепоту. В этот момент адреналин переполнял обоих парней, каждый готов убить друг друга, каждый видит друг в друге жертву.