Без тебя жизни нет

      Вы когда-нибудь чувствовали то тепло, от которого согревалось всё ваше существо за один миг?       Это похоже на электрический заряд? Или удар молнией? Юнги задавал эти вопросы у себя в голове, наверное, миллионы раз? Нет, больше. Ну и неважно.       Но он это чувствовал… Чувствовал всем сердцем и душой. Вот что главное. И знаете, когда? Ох… Может, это было, когда Юнджи с улыбкой сжала в ответ его ладони своей маленькой ладошкой, когда он так бережно взял её в свои? Или когда с колотящимся сердцем отвечал на её вопросы? Или когда с ураганом эмоций внутри коротко поцеловал её в макушку? Или когда он, дрожа всем сердцем, прикоснулся к её щёчкам, когда она уже спала?       О, боги… Это всё реально было. Он отец. Мин-чёртов-Юнги теперь отец. Когда Чимин ему об этом сообщил, кажется, Юнги был в шоке. Потому что его тогда не настолько накрыло.       Но…       Но… сейчас его накрыло так сильно, что он просто убежал. Да-да, именно. Он сдал все анализы, чтобы убедиться, что здоров и может увидеть дочь. Увидел… поплакал. После сдал пункцию, чтобы узнать совместимость клеток костного мозга. Но ждать ответа анализа не хватило сил. Это слишком… Слишком страшно. Страшно, что у него не получится, страшно, что он не сможет помочь. А это невыносимо. Невыносимо видеть, насколько Юнджи плохо.       Она очень сильно похудела с того последнего раза, когда он её увидел. На белой коже рассыпаны страшные синяки, её длинные волосы начали выпадать, когда их, пусть и очень бережно, погладишь. Она еле держится, когда её рвёт после химиотерапии. Иногда ни с того ни с сего начинает идти кровь из носа. Она устала. Очень сильно устала, но находит силы так мучительно, но всё же улыбаться. Улыбаться всем. Её улыбка всё ещё ярче солнца. Юнги вспомнил такого светлого Чимина, до того как сам не погасил его несколько лет назад. Мог бы погасить и их…       Нет, нет, нет.       Об этом думать он не будет, нельзя. Хотя Хосок сказал, что у обоих детей — его улыбка, а Юнги кажется, это просто бред. Ведь Юнги, по сути, не помнил себя улыбающимся, ещё с такой красивой улыбкой. Нет, это просто бред.       Ему надо вернуться.       Надо успокоиться и вернуться. Надо быть сильным и поддерживать Чимина, а он просто чёртов трус.       Больно, очень-очень больно!       Юнги и был трусом, и мудаком, а это так быстро не лечится.       Альфа даже не понимал, где он находится сейчас. Он просто вышел из больницы, шёл пешком в темноте, ночного города. Было не видно даже звёзды. Спустя некоторое время начался сильный ливень. Юнги не любил ливень очень долгие годы, но сейчас дождь — то, что надо. Потому что эти капли помогают, хоть и немного, потушить огонь в сердце. А его слёзы теперь не такие горячие, как до этого. Но льют и льют, никак не могут остановиться: что дождь, что его слёзы.       «Проклятие… Чёрт бы тебя дёрнул, Мин Юнги! Успокойся! Ты должен быть сильным! Да, сильным!»       В какой-то момент он споткнулся и упал. Грязь — самое то. Он пытался открыть глаза на беспощадные капли дождя, но это оказалось невозможным — как и он не мог спасти свою дочь сию секунду.       Проклятье…       Больно…       Звонок. Ему нужно позвонить кому-то как можно быстрее. Этот человек — самый умный из всех, с кем ему когда-нибудь давалось общаться. Он должен помочь.       — Алло…       — Джун…       — Привет, хён… Всё в порядке? Ты так внезапно уехал, мы с Гуки так и не поняли, что случилось.       — Джун, пожалуйста, прилетай как можно скорее. Это… Это невыносимо… Я отец! У нас с Чимином есть дети. Им пять лет. Я теперь отец! Но… Но…       — Вау, Хён, а что тогда ты так киснешь? Это же здорово… Я просто в шоке…        — Моя дочь болеет лейкозом…       — Что… То есть, как? Я скоро буду! Ты держись, ладно? Я уже лечу…       И после — короткие гудки…       Собрав себя в кучу, Юнги вернулся обратно в больницу. Они справятся. Они обязаны справиться. Юнджи снова встанет на ноги. И будет улыбаться как никогда раньше. Он сделает для этого всё что угодно.       — Юнги… Юнги, у тебя… у тебя получится…       Чимин был весь в слезах, но это не волновало вовсе. Потому что он счастлив. И он улыбнулся. От чистого сердца. Самый искренней улыбкой. Потому что у них получилось. Потому что Юнги может спасти дочь. Они узнали об этом недавно. И это такая радость, от которой пьянеешь быстро и легко, но при этом всё понимаешь, остаёшься в адеквате. И это так приятно. Приятно чувствовать, что твой огонёк надежды начал сильнее искрить. Он вот-вот превратится в пламя. О боги… у них всё будет в порядке.       — Ты можешь спасти нашу дочь…       Юнги остановился. Кажется, он замер. Сердце начало стучать с бешеной скоростью. Казалось, оно сейчас покинет его тело, ей-Богу. Он закрыл глаза и жмурился до белых пятен. Дышал глубоко-глубоко, наверное, за несколько дней первый раз. Это счастье. Это называется надежда. Он так рад… он так рад, что у него всё же получится помочь доченьке.       И ему вспомнилось.

      Ранее

      — Дядя…       — М?       — Ты не плачешь больше?       — Я… нет, совсем нет… Я теперь самый счастливый во всём мире человек.       — Рада. Я очень за тебя рада. И мне хотелось бы, чтобы папа тоже стал самым счастливым человеком во всём мире… Я ведь чувствую, ему плохо… из-за меня… Он так часто плачет, хотя мне этого не показывает… улыбается… но заставляет себя улыбаться, как раньше…       — Нет… что ты…        — Дядя Юнги, я знаю: мне скоро уходить… Мне один мальчик сказал, и он уже… ушёл… на небеса… и сказал, что будет ждать…       — Нет… нет… что ты, не говори так, милая, мы тебя вылечим… с тобой и папой всё будет хорошо… ты ведь веришь мне, да? Поверь мне, пожалуйста…       — Хорошо… хорошо, дядя Юнги, я верю тебе…

      Сейчас

      — Спасибо… О боги, спасибо. Спасибо, Мини.       В порыве чувств он сжал омегу в своих объятиях, невольно роняя слёзы. Но теперь они были только от счастья, потому что больше не было сил. Что это за тепло? Что за приятное чувство? Это… невероятно. Чувствовать себя героем этого ужасного сна — невероятно хорошо. «О боже, спасибо». Спасибо, что дал ещё один шанс…       — Тебе… тебе спасибо, Юнги, — заикнулся Чимин, всё ещё находясь в объятиях Мина. Ему неловко… но тепло. Так же, как и раньше. Когда-то они были близки. Когда-то они любили друг друга… как и сейчас? — Нам надо к Юнджи… Юнги, надо к ней сейчас же.       «Сказать, что мы справимся. Сказать, что у нас получилось. Сказать, что мы её не отпустим ни за что…»

* * *

      — Чимин-а… дорогой, прости меня! Прости, что я не был рядом!       Тэхён не мог сдержать свои слёзы. В ушах до сих прозвучало каждое слово Намджуна о том, что Юнджи больна. Он был как в тумане, пока летел к Чимину. Поток мыслей в голове не давал покоя. Как он позволил такое? Ведь он должен был быть рядом. Он врач. Он врач-омеголок. Тэхён знал, что эта за болезнь. Тэхён понимал, как трудно его другу. Ему нужно было быть рядом.       — Тэхён-а, пожалуйста, не вини себя. Ты не виноват. Я… растерялся. Но теперь всё в порядке. Всё будет в порядке…       Чимину неловко. Чимин совсем забыл про Тэхёна, а ведь тот самый близкий человек, который когда-то спасал жизнь им троим. Чимин утопал в своём горе в одиночку, хотя у него всегда были такие люди, которым можно доверять, на которых можно положиться в любой момент. Всё это время они с Хосоком не думали про близких, которые переживают и винят себя за то, что их не было рядом. Но всё уже прошло, правда?       Они уже готовят Юнджи для операции. Все нужные процедуры прошли успешно. Теперь страха почти не осталось. Теперь всё зависит от организмов обоих. И Тэхён благодарен Всевышнему за всё. За спасение Юнджи. И за помощь Юнги тоже.       Оказалось, в тот день, когда пришли анализы Юнги, тот успел позвонить друзьям в Пусан. Намджун, Чонгук вместе с Тэхёном прилетели в тот же вечер ночным рейсом. Тэхён долго плакал, обняв его прям в коридоре больницы. Было много-много слёз, но все они были от радости. От счастья за шанс на спасение Юнджи.       После того как эмоциональные всплески прошли, они все серьёзно обсуждали будущую работу. И тогда он убедился: Юнги поступил правильно, сообщив друзьям о том, что произошло с их Юнджи.       Намджун всегда был самым умным и всегда пытался помогать всем. А Чимин почти забыл о нём. Ведь тот был близким другом Юнги, а не его. Но обращался к нему с большим уважением. Альфа в тот же день нашёл им врача-онколога, чтобы тот в дальнейшем участвовал в лечении их дочери. Ким Сора — врач-онколог, омега. Двоюродная сестра Намджуна. Несмотря на то, что у неё заслуженный отпуск в следующем месяце, она без вопросов согласилась ухаживать за Юнджи после операции в их доме. И это прекрасно, потому что она будет жить с ними. И наблюдать за Юнджи, за её здоровьем.       После операции им придётся остаться в больнице ещё несколько недель. Пересадка считается успешной после того, как клетки проникнут в костный мозг и начнут производить новые клетки крови. Оказалось, обычно это длится три-четыре недели. А в это время за Юнджи надо наблюдение врачей онколога и инфекциониста. К сожалению, она ещё несколько недель будет мучиться из-за повышенной температуры, слабости, боли в теле, рвоты, как при инфекционном заболевании. После того как её состояние стабилизируется, ей можно домой. Но при этом ещё несколько месяцев под наблюдением врача-онколога. Куча анализов для того, чтобы предотвратить ухудшение. В целом, это тоже тяжёлый и долгий путь, и от этого зависит её полное лечение без побочных эффектов. И тут помощь такого врача, как Сора, очень нужна и важна.       Жизнь в одном доме им не должно причинить неудобства. Так как дом Хосока для этого достаточно большой. Чимин решил остановиться в комнате с детьми. А его комнату готовят для Соры, чтобы любое время она могла помогать его дочери. Зацепить инфекцию ещё долгое время вполне возможно. Это очень большой риск ухудшения её состояния. Но… Но они надеются на то, что всё будет в порядке, они справятся.

* * *

      Время шло своим чередом. Состояние Юнжди медленно, но без каких-либо побочных эффектов улучшилось, и это только радовало. Они c Юнги общались очень редко, только тогда, когда это требовали обстоятельства. Хосок потихоньку вернулся на работу. Но его подопечный так и перестал показываться на месте работы. И лишь благодаря ему Чимин всё ещё не был вышвырнут на улицу.       Пока они были в больнице, Хосок тщательно подготавливал их дом к возращению Юнджи. Он даже решился выделить гостевую для Юнги. Жить в одном доме с таким количеством народа, конечно, будет не так уж и комфортно, но для них важнее состояние их маленькой принцессы. А Юнги имел право быть рядом со своими детьми. И будет.       Их отношения с Юонги были всё ещё не очень хорошими. Но Юнги изо всех сил старался наладить их. Он гулял со своим сыном как можно чаще, и это тоже было важно. Ведь они все были вместе с Юнджи, а сын оставался с няней, и от этого он очень грустил, всё время просился к своей сестре. Привезти его в больницу — просто выше его сил. В таком состоянии увидеть Юнджи для него было бы сильным ударом, им всем нужно время.       В день выписки все снова собрались в больнице, так как состояние Юнджи довольно улучшилось, они превезли Юонги тоже. Маленький альфа молчаливо обнял свою сестрёнку, ни на кого не обращая внимания. А это снова создало такую атмосферу облегчения, что вновь непослушные слёзы потоком катились у всех. Слёзы счастья.       По дороге домой Чимин молча наблюдал за пейзажем города, пока их дети весело общались тихими смешками, наполняя его сердце тёплом. Ох, как же он по этому скучал! Услышав его вздох, Хосок взял ладони Чимина в свои руки и слегка сжал их, чтобы напомнить ему, что они смогли. Что у них всё в порядке.       — Спасибо…       — За что, интересно?       — За то, что рядом.       — Тогда и тебе спасибо, Мини.       — За что?       — За то, что позволил быть рядом. За то, что подарил мне семью.       — Но, хён…       — Ничего не говори, мой милый. Всё наладится. Я желаю тебе только счастья. С кем бы ты ни был, главное, чтобы был счастлив. И запомни навсегда: ты… вы моя семья. И это никогда не изменится. Как бы ты ни назвал наши отношения…       И этого достаточно.

* * *

      В доме хорошо.       Юнги никогда не думал, что настолько хорошо будет чувствовать себя на чужом месте. Это не его дом. Но здесь есть самое драгоценное — люди. Даже тот же Чон Хосок. Юнги благодарен этому человеку за искренность… за искреннюю заботу о его близком. Они об этом обязательно поговорят. Юнги должен этому человеку слишком много.       Юнджи на самом деле, сильная девочка. Все поражались тому, как быстро она начала вставать на ноги. Разумеется, Сора в этом сильно помогла. Но всё же Юнджи не капризничала и слушала все рекомендации врачей без возражений. Как бы тут ни было хорошо, им скоро будет пора расставаться и разъезжаться по домам. Правда, Юнджи нужно ещё несколько месяцев для полного выздоровления. И после — быть аккуратнее со здоровьем. Но теперь Юнги не хочет оставлять их… не хочет расставаться!       Остался всего месяц, пока Сора будет жить с ними. А после им можно будет дышать спокойно. Хотя, кажется, Чимин больше никогда так не может. Он был растерян, сосредоточен на своей боли, несмотря на то, что с его дочерью всё в порядке. Омега стал слишком аккуратным, слишком заботливым. Иногда он действительно перебарщивал. И от этого он сам мучался, загонялся в уголок, чтоб тихонько поплакать. Сора предложила пойти к психологу, но он наотрез отказался. Все вокруг видели, что он далеко не в порядке, но только не он сам.       Юнги понимал, что это надо решать в ближайшее время, и он уже решил. Но Мин почему-то уверен, что его решение никому не понравится.       С детьми у него отношения уже стали намного лучше. Объяснять в целом, почему у них два отца, они не стали, но теперь дети знают, что и Юнги — тоже их отец. Неловкие вопросы были, но Чон Хосок всё уладил своей солнечной улыбкой. Иногда Юнги кажется, что этот человек прямо как солнце: он грел этот дом своей улыбкой и весёлым настроением, и именно из-за этого напряжение и неловкое молчание не давило на грудную клетку. Чон Хосок — самый добрый человек в этом мире, с большим сердцем.       Время от времени Юнги прогуливался с сыном, когда тот соглашался, конечно же, после уговора того же Хосока. Юнги завидовал их отношениям, но так же старался сам наладить свои. Походом на мультики он, конечно же, не угодил и был награждён закатыванием лисьих глаз и словами: «Я вам совсем малыш, что ли, мультики смотреть?» А ещё недовольное фырканье. Вот тут-то Юнги понял, именно Юонги похож на него. От этого он случайно рассмеялся, но сразу же понял, что эта была большая ошибка. Такого пронзительного взгляда никто бы не выдержал… Наверное… Но Мин Юнги справился, и медленно их отношения наладились. Особенно когда он возил сына в студию к другу. Ребёнок с таким восхищением смотрел на все инструменты, что Юнги в тот же день купил ему маленький синтезатор. И, кажется, тогда получил свою первую награду, немного приподнятые уголки губ: точно так же, как и у него.       С Юнджи было всё иначе. Она будто знала, что Юнги — её близкий. Будто нашла давно не хватающую детальку в своей жизни. Они общались свободно и спокойно. Она не задавала душераздирающие вопросы, к которым Юнги всё ещё не готов. Ему было ужасно страшно ответить, почему его все эти годы не было рядом. И почему они не жили с папой. Но Юнджи таких вопросов даже не думала задавать в ближайшее время. Она могла весёло общаться с ним ни о чём. Могла просто заснуть в его объятиях, пока он читал для неё книжку. Просила побыть рядом, когда он по вечерам работал в своей комнате. Это всё — молчаливая любовь, Юнги уверен. Просто им всем нужно время для чего-то большего.       А с Чимином всё было тяжело. Они практически не общались. Его это давило, но Юнги понимал: виноват только он. То, что Чимин не говорил ему о детках, не его вина, ведь каким-то ужасающим образом Юнги сам давал повод сомневаться в своих чувствах. Поэтому в мыслях даже не было отчитывать омегу за то, в чём он не виновен вовсе. Хоть сам Чимин так и не считал. Он всё время пытался попросить прощения за то, что не рассказал о детках в их последнем разговоре. Но даже так это было неправильно, ведь в страхе его омеги, в своих чувствах тоже была вина альфы, им надо отпустить ситуацию и начать всё сначала. Вот только это казалось слишком тяжёлым, почти невозможным, только если не боятся ещё немного боли.

* * *

      — Юнги-аппа…       Юнги застыл. Он не дышал, замерев у двери детской комнаты. Альфа читал им книжку. Юонги давно уснул. А вот Юнджи только что сказала то, о чём Юнги даже боялся мечтать. Да, они сказали детям, что Юнги их отец. Но никто из них ни разу за все эти месяцы не позвал его так, как сейчас это сделала Юнджи. А они тогда решили, что не стоит давить на детей на этот счёт. И, кажется, это его второе перерождение после того, когда сделали Юнджи операцию. И как реагировать на это, он не знал. Кажется, что-то дрогнуло. В горле образовался большой ком. В груди кольнуло тупой болью. Юнги не мог бы сказать ни слова, даже если очень сильно этого хотел. Однако всё же нашёл силы и вернулся к кроватке дочери, украшенной в стиле «Холодное сердце». А она с хитрой улыбкой следила за его действиями. Она знала, что сделала. Маленькая хитрая крошка. У Юнги тряслись руки. Он поднял их с глупой улыбкой, аккуратно прикоснулся к её ладошкам, взяв их, коротко поцеловал. Только тогда заметил, что у него слёзы. Но к чёрту. Он счастлив. Он самый счастливый человек в мире.       — Спасибо…       — За что? — не поняла она, забавно похлопав длинными ресницами.       — За то, что ты есть… за то, что ты моя дочь, моя вселенная… ну… я могу продолжать это бесконечно. И я… очень-очень сильно люблю тебя. Люблю вас всех.       — И даже Хосоки-аппа тоже?       — Ага… даже его тоже.       — Я тоже тебя люблю. Ты мне обещал больше не плакать, но ты плачешь.       — Всё-всё, прости больше так не буду. Обещаю.       — Прям честно-честно?       — Прям честно-честно.       Кажется, с решением тянуть больше нет смысла.

* * *

      Сегодня ровно полгода, как сделали Юнджи операцию. Хосоку казалось, время прошло слишком быстро, будто только вчера они собирались на операцию по пересадке костного мозга. Страх в душе всё ещё есть, но он их не покинет всю оставшуюся жизнь. И бояться — это не неправильно, бояться — это ценить то, что у тебя сейчас есть.       Они справились, как бы тяжело это ни было, и Хосок понял: Мин Юнги не такой уж и плохой человек, как он считал в прошлом. Не то чтобы мнение Хосока изменилось из-за заботы Мина о его семье. Просто он убедился, увидев его искренность своими глазами: люди меняются… так бывает.       Отношения с детьми у Мина сейчас очень хорошие, видно, тот покорил малышей своей любовью. Хосок этому очень рад. И это искренне.       Его только волновало состояние Чимина, омега был настолько сильно растерян, что многое делал на автомате. Будто он робот без эмоций. Только с детьми он немножко расслаблялся. Точнее, улыбался. Но как только видел, что кто-то из них чихнул, даже случайно, всё летело к чертям собачьим. Чимина было просто не узнать, и это пугало. Он попробовал отвести его к психологу. Но Чимин не согласился на эту затею. Хотя уже сам заметил, что с ним далеко не всё в порядке. Скоро снова похолодеет, и почему-то Хосоку казалось, Чимин заболеет точно. И от это ему паршиво.       Отношение выяснять нет смысла. Хосок уже давно понял: он для них просто хороший друг, может, брат, но не более. Для детей он всё ещё любимый отец. И так останется навсегда. Главное — они всё ещё семья. И альфа надеется, что навсегда.       — Хосок?       На веранду вышла Сора. Этой омеге они все должны полжизни. Она стала для них якорем в такой важный момент жизни. Без её помощи вряд ли они бы справились так быстро поставить Юнджи на ноги. Хосоку никак не верилось, что такой нежный, светлый человек — родственник самого грозного и немного грубоватого альфы. Сора — полная противоположность Намджуна. Она всегда была рядом и делилась своим спокойствием со всеми.       — Что-то случилось? — с долей беспокойством спросил он у омеги.       — Нет, всё в порядке. Меня волнует другое…       Омега неловко улыбнулась, потупив взгляд на свои носочки. Хосоку это казалось милым. Это она сейчас переживала за него, просто не знала, как об этом сказать. И Хосоку совсем не хочется ей помогать.       — Тогда, может, сама скажешь, что тебя беспокоит?       — Меня беспокоит твоё здоровье.       Не стала омега на этот раз долго молчать. Она раньше не была такая неловкая. Это началось, кажется, в последний месяц. Раньше Сора могла в любое время за любой поступок Хосока отчитать спокойно. Могла посмеяться, стебать его, как близкого за долгие годы друга. И что же случилось, интересно?       — Эм… почему? Или, перефразирую вопрос, с чего бы? Ты ведь не должна, не так ли?       Не стал Хосок тянуть. Надо поговорить откровенно, как можно скорее. Недосказанность приведёт к не самым лучшим последствиям. Хосок об этом знал хорошо.       — Я… не знаю. Я не знаю, почему, но меня беспокоит, что я чувствую к тебе что-то, что не должна, и это утомляет, мне лучше уйти, — сказала Сора, опустив глаза.       — Ты нас бросаешь? Нет, неправильный вопрос, — после тихо исправляя. — Ты бросаешь меня?       Да, пусть будет так. Он не против. Хосок это уже заметил, но после долгих размышлений решил, может, ему попробовать? Может, у них что-то получится? Сора ему нравится, как человек с добром сердцем. Она ему симпатична. Да, он всё ещё любит Чимина. Но если у них с Сорой симпатия взаимна, то, быть может, что-нибудь из этого выйдет?       Сора всё ещё молчала, но Хосок продолжал:       — И ты… Это не неправильно. Я не возражаю? Да, я бы не возражал попробовать. Если что-то у меня получится, я хотел бы именно с тобой. Я понимаю, о чём ты думаешь, и это правда. Я долгие годы был влюблён в близкого друга, но, как ты видишь, это не взаимно. Они моя семья и останутся ею навсегда. А ты… примешь ли ты такое сердце, как у меня, оно… с ним будет тяжело, но я бы хотел попытаться, я бы хотел, чтоб ты вылечила моё больное сердце тоже, так что согласна ли ты пойти на свидание со мной, Ким Сора?       — Я согласна.       Ответ был таким резким, что Хосок невольно улыбнулся. Но, увидев в лице омеги такую же улыбку, в сердце стало тепло — она похожа на солнце. Быть может, Сора станет его солнцем?       — Так мне бояться твоего грозного брата? Он ведь в два раза больше меня, — пошутил Хосок, чтобы избавиться от неловкости. Кажется, Сора только сейчас поняла, как резко ответила на его вопрос, и теперь, покраснев, как спелый томат, убегала от его взгляда.       — Н-нет… вовсе нет.       — Тогда… Завтра вечером у тебя есть время?       — Да, думаю, да.       — Хорошо, а теперь могу ли я тебя обнять? Обещаю, за поцелуями не полезу. Я знаю, хорошие омеги на первом свидание не целуются. А у нас ещё и его нет. Так что только обнимашки.       Хосок очень сильно хотел обнять сейчас это чудо. Она была просто очаровательна. От смущения её лицо покраснело ещё больше. А ему хотелось успокоить её своим тёплым объятием. Это были просто дружеские объятия. Чон Хосоку обнимашки нравятся, а ей надо привыкать.       — Лучше не спрашивай. Я слишком тактильный, привыкнешь.       И они обнялись. Хосоку, кажется, дышать стало легче. Всё-таки он решил правильно. Попробовать стоило.       После недолгой попытки расслабиться он получил тонны энергии. Так и недокуренная сигарета осталась на пепельнице. Именно об этом она говорила. Ведь Хосок никогда не курил. Только иногда, когда сильно переживал о чём-то, как и сейчас. Состояние Чимина ему покоя не давало. С этим нужно что-то сделать в ближайшее время.       На веранде он остался ещё долго, отправив Сору внутрь дома. Ему надо ещё немного времени, чтобы подумать, что решить со здоровьем Чимина. Но на этот раз ему не дал подумать Мин Юнги, так же внезапно появившийся рядом. Хосок не стал задавать вопросы. Пусть скажет сам, если захочет. Хосок видел, что Юнги тоже сильно переживал за состояние Чимина. И это только радовало.       — Курить вредно.       — Кто бы говорил.       — Я давно бросил.       — Я и не начинал. Знаешь ли, вредно для здоровья детей.       — Я знаю, но раньше у меня не было детей?       — И…       — Давай просто поговорим, а? — раздражённо бросил Юнги, смотря тому прямо в глаза.       С этим Чон Хосоком было иногда слишком тяжело. Хотя Юнги держался молодцом. Со стороны они выглядели, как старые друзья, со старыми шутками. Хосок хороший человек, Юнги в этом уверен. Поэтому и терпел его глупые шутки?       — Рассказывай.       — Я хочу забрать детей в тёплые края.       — Что?       — Без Чимина, и не кипишуй, послушай сначала, — подняв обе руки, успокаивал он резко разгневавшегося альфу. — Просто так надо. Нам всем так надо.       — Ты сейчас издеваешься?              — Нет, конечно. Просто ему надо отдохнуть от всего. Он вымотался. Я боюсь, что у него случится срыв, и это ни к чему хорошему не приведёт. Он устаёт, Хосок. Очень сильно устаёт.       — Но ты же понимаешь, как сильно он любит детей? Без них он не выдержит. Сделаешь только хуже. И этого я тебе не позволю.       — Слушай меня… хотя бы ты попытайся меня понять. С детьми он не будет о себе думать. Я заберу детей всего на два месяца, а ты пока поможешь ему отдохнуть. Ему нужно лечиться, Хосок. Я уже нашёл хорошего специалиста, но предлагать это будешь ты. Не хочу, чтобы он неправильно меня понял. Я люблю его и точно теперь не оставлю. Но, я понимаю, что нужно время. Всем нам нужно время, чтоб расставить всё по полочкам. Разобраться в себе. И я вижу, ты уже начал, я рад за тебя, за вас обоих. Я тоже хочу сделать его счастливым. Как раньше… Как когда-то, когда были вместе. Разве тебе не хотелось бы увидеть такого светлого Чимина? Хочу всё вернуть, а для этого надо ещё немного потерпеть, и всё будет в порядке.       — Почему ты так уверен? Почему бы ему не помочь здесь с детьми? Почему ты уверен, что он без них справится?       — Я знаю… я просто знаю, что он сильный. Он справится, Хосок. А ты ему поможешь. Ты его семья. И я благодарен тебе на всю оставшуюся жизнь. Просто на этот раз тоже помоги. Помоги мне, пожалуйста. Я умираю, видя, как он снова теряет свет.       Хосок не стал отвечать. Но был в каком-то смысле согласен. Но выдержит ли Чимин без их малышей, он точно не уверен. Надо… всё правильно, надо всем им время, чтобы разобраться в себе.

* * *

      — Что?       Чимин сейчас не расслышал? Ему сказали что? Заберут его детей. Омега не заметил, как горячие слёзы уже обжигали его лицо мощным потоком. Он чувствовал только, как рушился его мир.       — Мини… Чимин-а, пожалуйста, успокойся. Я не заберу их у тебя никогда. Они твои. Они наши. Просто надо немного пожить отдельно. Нам надо отдохнуть. Ты устал.       — Нет-нет-нет.       «Разве родители устают? Что он несёт вообще?»       — Ты не можешь… Ты не можешь забрать их у меня, нет…       — Пак Чимин, выслушай меня, пожалуйста, это всего лишь два месяца. Ты будешь знать, где мы. Мы каждый день будем общаться. Я тебе обещаю. Мы возьмём вашу няню с собой. Ты будешь знать о них каждую минуту. Просто дай нам время прийти в себя. Тебе это надо больше всех. Так не может продолжаться. Думай о детях. Они видят твоё состояние. Они тоже переживают. Думай о них, в конце концов. Если совсем не жалеешь себя.       — Но… я без них не могу…       — Можешь, Мини, ты всё можешь. Ты самый сильный человек. Я в тебя верю… дети, наши друзья… мы все в тебя верим. Всё будет хорошо.       — Но…       — Никаких но. Хватит. От твоего каприза ничего не изменится. Я их отец. И я уже всё решил. Это не обсуждается.       Сказав эти слова, Юнги с комом в горле закрыл дверь комнаты омеги. Болело всё тело. Болела душа, но так надо. Для Чимина. Для них всех так надо. Чтобы Чимин разобрался в своих чувствах. Чтобы решил, что делать дальше. Чтобы отпустить… и начать всё сначала.       А для этого им надо немного времени пожить отдельно.

* * *

      Чимину казалось, что вырвали его сердце. Но оно не болело. Внутри была просто пустота — такая большая, холодная и очень страшная пустота.       — Мини, ты куда?       Хосок с удивлением уставился… на друга. Один маленький чемодан на колёсиках и в два раза больше самого Чимина рюкзак говорили вместо омеги. Но Хосоку не хотелось… Отпустить…       — Я… Я нашёл квартиру недалеко от нашей компании.       Чимин принял решение с тяжёлым сердцем. Остаться без Хосока, без опоры страшно. Но хватит с него прятаться за спинами близких. В этот раз надо разбираться самому. Он должен сделать это сам.       — Но это твой дом.       Хосок переживал. В таком состоянии отпустить омегу слишком рискованно. Хотя, как Юнги сказал, сильнее этого человека в этом мире он тоже не встречал. Но от разбитого состояния друга сердце больно сжималось. И он всё ещё считал, что судьба слишком жестока с этим омегой.       — Нет, хён, это твой дом… Это наш дом, но без детей он не мой. Мне… Я хочу остаться один.       Сказать эти слова слишком больно. Этот дом… Их дом… Что теперь дальше будет? Его дети выросли в этом доме. Тут у них много воспоминаний. Много счастливых моментов. И почему-то он уверен, что тут им больше не место. Нет, он не считал себя лишним это не так. Просто другу тоже надо создать настоящую семью. Со своей омегой.        — Я тебя никуда не отпущу в таком состоянии.       — А какое у меня состояние? — ха, будто он не знал, какое у него состояние. Глупый вопрос. Он всё знал и видел, но разобраться с этим не хватало силы. Чимин хотел, вот только это оказалось слишком тяжёлым заданием. Но… — Нет, не говори, уже вижу по твоим глазам, но я не останусь, хён. И ты меня не можешь остановить силой. Просто прими моё решение.       — Но, Чимин-а…       — Никаких но, хён. Я буду в порядке. Я буду на связи. И ты будешь видеть меня почти каждый день. Я собираюсь вернуться в работу.       — Но тебе надо отдохнуть. Тебе надо ле…       — Я согласен.       Да, он согласен. Он согласен лечить свою голову. Но с душой разбираться нужно самому. И с сердцем. С чувствами тоже. Чимин и действительно не знал, как поступать дальше. Он не мог представить свою будущую жизнь. Он не понимал, как у них будет с Юнги и даже с Хосоком. Чимин видит, друг старается наладить свою личную жизнь. А он рад за них обоих. Чимин молится всем Богам, чтобы они оба были счастливы. Сора добрая, светлая, как и его друг. Омега уверен: из них получится красивая пара.       — Если это вас успокоит, то я согласен. Я пойду к вашему психологу. Я буду лечиться. Но работать тоже буду. А то боюсь, что не выдержу и умру. Ты знаешь, без музыки и детей я умру.       — Хорошо… обещай, что будешь в порядке. Что позвонишь в любое время.       — Обещаю…              Да, он дал обещание и будет его выполнять. Не хочет, чтобы друг переживал за него лишний раз и снова забыл о себе. Хосок имеет право быть счастливым. И Сора тоже.       А он… Справится…